Герой мольеровской комедии всю жизнь говорил прозой, сам того не подозревая. Слушая словесные поединки в расплодившихся ток-шоу, следя за дискуссиями пользователей Интернета, убеждаешься: множество людей, сами того не подозревая, прибегают к классическим уловкам, давным-давно описанным и классифицированным.

Самый классический из всех классических трудов об искусстве спора и науке побеждать в дискуссиях – это, если не ошибаюсь, «Топика» Аристотеля. К сожалению, написана и переведена эта великая книга таким образом, что вряд ли наш с вами современник станет лихорадочно ее листать, готовясь к ответственному выступлению в публичной перепалке:

«Топы для дающего ответ на неясные и двусмысленные вопросы и возражения 

…Следует противиться там, где говорят неясно и употребляют многозначные выражения. 

В самом деле, так как отвечающему, когда он чего-то не понимает, дозволено сказать «я не понимаю» и так как при употреблении [собеседником] многозначных выражений не обязательно соглашаться или отрицать [его положения], то совершенно очевидно, что, если сказанное [собеседником] неясно, отвечающему следует прежде всего сказать без колебания, что он не понимает. Ибо часто, когда с чем-то соглашаются, отвечая на неясный вопрос, впадают в затруднительное положение. Если сказанное хотя и понятно, но многозначно, то, в случае если оно во всех значениях истинно или ложно, отвечающему следует просто соглашаться или отрицать; если же оно в одном значении ложно, а в другом истинно, то он должен заметить, что cказанное многозначно и что оно в одном значении ложно, в другом истинно…»

И это еще сравнительно понятный отрывок!

Самая популярная, самая веселая (и, наверное, самая грустная) работа на интересующую нас тему сочинена замечательным чешским писателем Карелом Чапеком. В одном из его фельетонов кратко охарактеризованы двенадцать самых распространенных приемов литературной полемики - недостойной, нечестной полемики.

Рискну выдвинуть два предположения. Во-первых, как на практике применяются все эти приёмчики, Чапек испытал на собственной шкуре. Во-вторых, обличив методы своих так называемых критиков, писатель надеялся пристыдить их и побудить впредь отказаться от своих дурных привычек. Увы, этим надеждам не суждено сбыться, Чапеку так и не удалось табуизировать подлые уловки. Широко употребительные в те времена, они в полной мере сохранили актуальность и в наши дни.

Надо отметить, что большинство «полемических» приемов совпадает с методами пропагандистского и (анти)рекламного манипулирования, которые приводит, например, американский исследователь Майкл Чукас в книге «Пропаганда выросла до зрелого возраста». 

Напомню некоторые из них.

1. Наклеивание ярлыков. Как пишет Чапек, ярлыки, одним своим называнием «разоблачающие» гонимого противника, можно наклеить на любое качество, любую точку зрения. Одно время советская печать называла французского писателя и философа Сартра не иначе как трубадуром мирового империализма. Потом выяснилось, что он, в общем-то, человек неплохой и симпатизирует Советскому Союзу. Но этикетка с трубадуром так пристала к нему, что полностью отмыться Жану-Полю, кажется, не удалось до самой смерти. 

2. Тенденциозное истолкование нейтральных или даже положительных качеств противника. Осмотрительного можно назвать трусливым, остроумного – неуклюже претендующим на язвительность. Умение использовать простые и общепонятные доводы подается как тяга к банальностям, а склонность к отвлеченным аргументам – как щегольство заумной схоластикой. С этой же целью используются особые, негативно окрашенные обороты. Вместо «выражает сочувствие» пишется «проливает крокодиловы слезы». Ваш противник «брызжет слюной», а не «протестует», он «клевещет», а не «отмечает», и «поливает грязью», а не «критикует» и т.д.

3. Ссылка на авторитет. Типа: «Еще Пантагрюэль говорил…» 

Правда, в современной России дело осложняется из-за отсутствия общепризнанных авторитетов (кроме, может быть, Пушкина). Вы приводите цитату из Священного Писания – вам отвечают, что Библию сочинили евреи, а истинные русичи должны верить только Ведам и Велесовой Книге. Вы ссылаетесь на Велесову Книгу – вам отвечают, что в основе Русской Духовности лежит Православие, а не язычество.

Вы считаете непререкаемым авторитетом Льва Толстого – над вами смеются: «Этот выживший из ума старикашка? Да мало ли каких глупостей он наговорил». Вы считаете грозным аргументом высказывание Достоевского, или Бердяева, или Ницше – и слышите в ответ раздраженное: «Да что вы мне этих допотопных в нос тычете?»

По-моему, в наших условиях жульничество проявляется не столько в жульническом использовании авторитетного имени как таковом, сколько в жульнической избирательности авторитета. Например, Уинстон Черчилль считается вполне авторитетным источником и с упоением цитируется его уважительное высказывание о Сталине. Когда же сэр Уинстон восторженно отзывается о Гитлере или недостаточно уважительно о Сталине, он тут же становится совсем не авторитетным источником.

Резкие критические высказывания о своем собственном народе американца, израильтянина, немца, англичанина считаются заслуживающими полного доверия: «Это не мы о них – это они сами о себе так отзываются!» Однако резко критические высказывания о своем народе русского человека с пренебрежением отбрасываются: «Это же слова внутреннего русофоба!»

Вместо авторитетов расплодились эрзац-авторитеты - узнаваемые, популярные фигуры. Кому публика больше склонна доверять, если речь идет о политике, истории, экономике – словам известных спортсменов, актеров, певцов либо малоизвестных политологов, историков, экономистов? 

4. Ссылка на общераспространенное мнение: «Это уже давно отвергнуто», или «Это уже пройденный этап", или «Любому ребенку известно», и так далее. Против того, что опровергнуто таким образом, не требуется приводить никаких новых аргументов. Читатель верит, а противник вынужден защищать «давно опровергнутое» - задача довольно неблагодарная.

5. Упрощение. Аудитория любит четкость и определенность, она не склонна усложнять, и обычные в научной дискуссии обороты типа «с одной стороны…, с другой стороны….», «трудно дать однозначный ответ», «амбивалентные выводы»,- вызывают у людей раздражение. Если кто-то прав, то уж прав во всем, если не неправ, то тоже во всем. 

6. Если какой-то тезис противника не получается опровергнуть, всегда остается возможность сказать: "Оставьте свой менторский тон!" или "Ну, с такими прописными истинами не поспоришь!" 

7. «Ложная терминология». Любому слову можно присвоить заведомо неправильное значение, и если противник имел неосторожность применить название в его прямом значении, вам нетрудно будет обвинить его в семи смертных грехах. Навязать свою терминологию – это половина успеха! Так, в постсоветской России бранными словами сделались «экономические реформы», «партноменклатура», «чиновник» и многие другие, и если вы подобным образом охарактеризуете своего оппонента, он уже обречен в глазах аудитории. Либо будет вынужден доказывать, например, что «сторонник реформ» не есть синоним «грабителя».

 Стоит только оппоненту, к вашей радости, сочувственно или без негодования отозваться о либерализме, вцепляйтесь в него мертвой хваткой:

• Ага, значит, вы либерал, вы на стороне тех, кто грабил и грабит страну, кто хочет отдать ее на откуп Западу и Востоку, кто мечтает погубить, извести, уничтожить наш великий народ?!

И напрасно он будет уверять, что не питает таких зловещих замыслов – его песенка спета!
    Можно подсунуть аудитории какое-то жуткое пугало, не имеющее ничего общего с действительным противником, и эффектно поизмываться над этим чучелом как над настоящим противником. Можно обвинить оппонента в каком-нибудь непотребном «изме» и потом успешно разгромить этот «изм».

 Вообще говоря, уже в самом начале спора следовало бы договориться о единстве терминологического аппарата. Иногда достаточно установить это единое понимание, чтобы уничтожить сам предмет спора. Так что парадокс Янины Ипохорской «Дискуссия возможна только между единомышленниками», как и большинство парадоксов, содержит рациональное зерно: у единомышленников, по крайней мере, есть общие авторитеты и общая терминология.

8. Подмена предмета спора, противник втягивается в обсуждение чего-то постороннего, не имеющего прямого отношения к существу дела.

Например, если речь идет о сомнительных действиях нынешнего правительства, можно перевести дискуссию в боковое русло: «А ваш Ельцин преступно развалил великую державу!»

 Опытный полемист-пропагандист никогда не признает себя побежденным! Чапек не без ехидства замечает, что еще ни одна полемика не кончалась словами: «Вашу руку, вы меня убедили!» «Антигерой», которому адресованы чапековские «антисоветы», начинает и ведет полемику не ради нахождения истины, а ради завоевания (сохранения, упрочения) влияния на почтеннейшую публику. Правота, справедливость, искренность для достижения этой цели имеют, в лучшем случае, вспомогательное значение.

Фельетон Карела Чапека любопытно сравнить с научной работой Артура Шопенгауэра «Эристика, или искусство побеждать в спорах». 

Чапек о нечестных полемистах говорит с презрением и насмешкой - Шопенгауэр разбирает их методы с бесстрастностью естествоиспытателя. Чапек – на стороне жертвы, Шопенгауэр выступает как бы в роли тренера, не интересующегося тем, кто из дуэлянтов прав, кто виноват, «так как вся суть не в правде, а единственно в одной только победе». Чапек приводит двенадцать уловок - Шопенгауэр целых 34, причем у некоторых есть еще подвиды, варианты!

От Чапека достается только участникам полемики – Шопенгауэр не щадит и почтеннейшую публику, присутствующую при состязании умов: «Люди идут только по чужим следам, повторяют только то, что слышали от других, и хвалят, и ругают все единственно по примеру других. В такой малой степени рассудок относится к существенным свойствам человека как такового!» 

Надо сказать, что написана «Эристика» несколько сложновато (возможно, перевод не слишком удачен), некоторые из разобранных им уловок слишком вычурны и стали малоупотребительными, а многие примеры устарели. Но в основной своей части труд Шопенгауэра не утратил значения.

Возьмем метод подмены понятий. Полемист использует близкие по смыслу слова, пользуясь размытостью их значений и распространенностью неточного употребления в повседневной речи.

Доказывая, что народ в основном доволен начальством, один политолог недавно писал, что даже при самых честных выборах партия власти получит не менее 40 проц. голосов. Здесь ловко смешаны понятия «выборы» и «подсчет голосов», т.е. целое подменено его элементом. Ведь «честные выборы» предполагают честную конкуренцию программ, примерно равные возможности для пропаганды и др.

Подобным образом понятие «демократия» постоянно подменяется «парламентаризмом» и так далее. 

Большое впечатление на аудиторию обычно производит выявление разлада между тем, что оппонент провозглашает, и его собственным поведением: «Например, если противник защищает самоубийство, обязательно надо спросить его, почему он сам до сих пор не повесился, - учит Шопенгауэр, - или если утверждает, что Берлин - нехороший город и что в нём невозможно жить, спроси его, почему он не уезжает оттуда с первым поездом».

Более свежий пример: «Хорош коммунист, который ездит на «Бентли»! Хотя, строго говоря, надо еще доказать, что человек, проповедующий идеалы социальной справедливости, сам должен жить в нужде. 

Шопенгауэр называет диверсией прием, когда один из спорящих, вместо замечаний по существу, начинает нападать на личные качества другого, а тот отвечает тем же. В подобных перебранках взаимные обвинения остаются не опровергнутыми, и посторонний слушатель узнает самые дурные и компрометирующие вещи о той и другой стороне.

Это предостережение постоянно игнорируется нашими современными полемистами. Они не могут отказать себе в удовольствии вылить ушат грязи на противника, даже под угрозой получить такой же ушат себе на голову.

А публика, слыша обмен оскорблениями и компроматами, приходит в тихий ужас и отчетливо понимает, что обе стороны (не)правы и оба оппонента – мерзавцы, верить нельзя ни тому, ни другому.

 Вообще говоря, обсуждение не существа проблемы, а личных пороков оппонента говорит о провале полемиста, о том, что он уже исчерпал нормальные аргументы. Зато интерес аудитории резко возрастает: украл оратор двести миллионов или только два – этот вопрос гораздо любопытнее и легче для понимания, чем экономическая программа, которую он предлагает.

 Меня всегда удивляло, как много находится желающих изучить этнические корни, место жительства, сексуальную ориентацию, политическое прошлое, социальное положение оппонента и прочие подробности, имеющие очень косвенное отношение к содержанию полемики. Логика тут, видимо, такова: 

«Предатели Родины (сионисты, олигархи, политики, коммунисты и т.д.) не заслуживают доверия.

NN – предатель Родины (сионист, олигарх и т.д.).

Следовательно, он не заслуживает доверия».

Даже если говорить о наиболее позорном из всех компрометирующих обстоятельств, по каждому пункту силлогизма возможны сомнения. 

Если предатели Родины и не заслуживают доверия в принципе, то в данном конкретном случае предатель может – в виде исключения – оказаться правым. 

Далее, предателем, ренегатом мы называем того, кто изменил НАШЕЙ Родине, НАШЕЙ религии, НАШЕЙ партии. Если же он, напротив, из католичества перешел в православие, передавал секреты своей страны советской/российской разведке, он совсем не предал, а сделал правильный выбор.

Отважусь заявить, что человек, поддержавший ГКЧП (расстрел Белого Дома в 1993 г., суд над Ходорковским), т.е. продемонстрировавший небезупречность своих нравственных качеств, иногда может сказать нечто справедливое, оригинальное и умное! Отказ априори от полемики с ним свидетельствует чаще не о моральной брезгливости, а об отсутствии аргументов либо об умственной лености.

Как сказал Михаил Веллер, общественное мнение настаивает на совмещении функций носителя истины и носителя морали. Он мог бы добавить: вторая функция ценится гораздо выше.

 «Слова предателя не заслуживают внимания», - говорили некоторые наши военные историки о гипотезах В.Суворова-Резуна и на этом основании отказывались от серьезного обсуждения, оставляя читателей в убеждении: «Этот Суворов, хоть и предатель, но правду пишет, нашим-то генералам и возразить нечего!» (Впрочем, когда другие военные историки начали возражать и ловить В.Суворова на неточностях и подтасовках, читатели были разочарованы: «Скучно… То ли дело у Суворова – хлестко!»)

 Шопенгауэровскую «Эристику», без сомнения, хорошо изучил русский ученый С.И.Поварнин (1870 - 1952). Его книга «Искусство спора» (http://www.goldentime.ru/wfb_01.htm) хорошо написана, удачно проиллюстрирована примерами из художественной литературы и ссылками на типичные жизненные ситуации.

Поварнин вслед за Шопенгауэром анализирует уловку, рассчитанную на самолюбие противника. Более опытный полемист начинает сыпать мудреными терминами и приводить авторитетные цитаты (нередко на ходу выдуманные). Неискушенный спорщик в большинстве случаев скорее предпочтет отказаться от своего мнения, чем признать себя недостаточно компетентным, образованным, культурным.

В этом пункте участники нынешних дискуссий коренным образом отличаются от тех, что жили сто-двести лет тому назад. Сегодня отнюдь не считается постыдным открыто признаться в собственном невежестве. Более того, если вы презрительно бросите противнику: «Эк вы свою ученость показываете, заумными словами щеголяете! Что, не можете просто, по-человечески объяснить? Так не крутите, не вертите!»,- симпатии значительной части аудитории будут, конечно, на вашей стороне! Эта часть аудитории убеждена в том, что «если мне непонятно, значит, неправильно, и если мне неизвестно, значит, не существует».

Зато сохраняют актуальность и во времена Интернета и гаджетов замечания Поварнина относительно «чтения в сердцах» (выражение заимствовано у Салтыкова-Щедрина). «Уловка состоит в том, что софист не столько разбирает ваши слова, сколько те тайные мотивы, которые заставили вас их высказывать. Иногда даже он только этим и ограничивается… Эта уловка встречается очень часто и употребляется вообще для «зажимания рта» противнику». 

Уверен, многим участникам дискуссий приходилось выслушивать упреки в таком духе: «Вы продолжаете настаивать только из упрямства, на самом деле вы не хотите признать себя побежденным». Или: «Вы элементарно завидуете тому, с кем спорите». Или: «Всё понятно, вы защищаете своих». Или: «Сколько вам заплатили за то, чтобы пропагандировать такую мерзость?» 

Обвинения бездоказательны, но – неопровержимы, в чем и заключается их подлая сила!

Возможно, самая распространенная уловка демагогов и, наверное, самая подлая – «аргумент к городовому». Полемист взывает не к противнику, даже не к аудитории, а к неким внешним могущественным силам: власти предержащей, модераторам, общественному мнению, прогрессивному человечеству. И требует не только прекратить дискуссию, но и обуздать оппонента, принять к нему меры хотя бы морального воздействия. Ибо нельзя же допустить распространения взглядов, развращающих юношество, угрожающих основам уникальной духовности, устоям государства, вековым традициям и прочее. 

Типичные для этого метода словесные пассажи: «Как же надо ненавидеть свою Родину, чтобы сказать такое!», «Вы хотите вновь ввергнуть наш народ в пучину «лихих девяностых!?», «Такие, как вы, хотят разрушить нашу страну и подчинить наш великий народ дяде Сэму!!», «Вам не удастся вернуть нас во времена кровавой гэбни!» и т.д.

Очевидное преимущество этой уловки: прибегающий к ней опытный полемист возносит себя на недосягаемую нравственную высоту, демонстрирует активность своей жизненной позиции борца со всяческой скверной. И даже если впоследствии выяснится, что оппонент не такой уж моральный урод и вовсе не враг гражданских свобод и многовековой державности, репутация гневного обвинителя ничуть не пострадает: лучше перебдеть, чем недобдеть.

«Спор – это борьба двух мыслей, а не мысли и дубины»,- замечает по этому поводу Поварнин. Позволю себе привести еще одну цитату из его книги: «Большинство людей очень плохо умеют «слушать» чужие слова, особенно если речь не задевает их насущных, наиболее живых и реальных интересов. Часто можно заметить, что даже противник в споре вас попросту «не слушает», взор его рассеянно блуждает или устремлен рассеянно вперед. Или же по лицу видно, что он думает «о своем». Но это не значит, что он вам не будет возражать. Он выхватит из ваших слов какую-нибудь случайно задевшую его мысль, которую одну только может быть, и слышал, и идет в нападение….

Из-за этого несчастного «неуменья слушать» друг друга многие споры обращаются в нечто невообразимо-нелепое, в какой то ужасающий сумбур. Можно выделить два главных типа слушателей. Одни явились с предвзятым мнением, симпатиями, антипатиями. Другие – не имеют никакого мнения по данному вопросу или не имеют «твердого» мнения. Первые будут поддерживать «своего», ему сочувствовать, ловить его мысли – какие в силах уловить – и не слушать или явно пристрастно слушать его противника. Вторые – будут судить о ходе спора главным образом по внешним признакам: по авторитету, по уверенному тону одного, по робости возражений другого, по отношению к спору «знатоков предмета» и т.д., и т.д. И у первых и у вторых мысль работает очень мало». 

 Один из лучших способов разделаться с оппонентом - поймать его на двойных стандартах, двойной морали. Но кто в наше политкорректное время придерживается двойной морали? Разве совсем отмороженные полемисты! Сейчас в ходу более тонкие методы.

Два взаимоисключающих, т.е. логически несовместимых тезиса вполне могут мирно сосуществовать в нашем сознании, и их противоположность не бросается в глаза, если оба выглядят убедительно и по-своему справедливы.

Например, вам надо оправдать провозглашение независимости свободолюбивыми народами Южной Осетии и Абхазии. Вы ссылаетесь на принцип самоопределения вплоть до отделения, этот священный и общепризнанный принцип, один из основополагающих принципов международного права.

Если же вам надо осудить косовских и чеченских сепаратистов, вы ссылаетесь на принцип территориальной целостности государств, этот священный и общепризнанный принцип, один из основополагающих принципов международного права.

Если даже кто-то обратил внимание на некоторую нестыковку, вы всегда можете сказать, что эта нестыковка КАЖУЩАЯСЯ, ибо на самом деле случаи Косово и Абхазии – абсолютно разные, между ними нет ничего общего.

Другой пример. Возьмем два положения:

1.Политический руководитель отвечает за все хорошее и всё плохое, что делают его подчиненные, он не только разделяет славу побед и достижений, но и несет бремя позора за неудачи и поражения.

2. Политический руководитель не нянька, он не может стоять за спиной каждого подчиненного и контролировать каждый его шаг, поэтому он не может отвечать за дураков, подлецов и обманщиков, действующих от его имени, а следовательно, руководителю принадлежит слава побед, а за поражения отвечают нерадивые, бестолковые и корыстолюбивые подчиненные.

Согласимся с тем, что оба эти утверждения по-своему справедливы, и вы можете спокойно использовать первое – для обличения «этого лысого дурака-кукурузника Никиты, который только мешал советскому народу совершать подвиги и портил наследство, оставленное великим Сталиным. 

Второй же тезис отлично подходит для полемики с теми ничтожествами, которые пытаются опорочить Великого Гениалиссимуса. 

Возьмем два плохо совместимых логически, но равно патриотических тезиса:

1. Великая держава обязана свято беречь вековые устои народного быта и хозяйствования, отвергая модные, но чуждые и сомнительные нововведения.

2. Великая держава должна всемерно использовать инновации в целях скорейшего развития экономики и повышения оборонной мощи, смело отказываясь от устаревших форм, тормозящих модернизацию.

Опираясь поочередно то на одно, то на другое положение, вы сможете одновременно защищать как исконно-самобытную русскую общинность, так и разрушителя общины великого державника П. Столыпина.

 Карел Чапек, рассказав о двенадцати приемах недобросовестной полемики, добавляет, что это далеко не все и что желающие могут дополнить их дюжиной других.

Воспользовавшись этим разрешением, рискнем кратко описать еще парочку актуальных уловок.

Постарайтесь убедить аудиторию в том, что те примеры, которые приводите вы, типичны и характерны, противник же пытается исключительные, единичные случаи выдать за типичные и характерные:

- Да, в нашей стране имеют место отдельные недостатки, а вот у вас в США на каждом шагу негров линчуют!

 Начав обсуждать спорные, недоказанные, неясные обстоятельства именно в качестве предположений, догадок, умелый полемист, якобы увлекшись, понемногу принимается оперировать ими как достоверными фактами.

Очень успешно применяется, когда речь идет о мировой закулисе, антирусском заговоре и прочих по природе темных предметах. 

 Исторический процесс – это бесконечная смена обстоятельств, причин и следствий, событий и реакций на события, порождающих новые события и реакцию на них. Оценка фактов часто зависит от того, с какого пункта начат отсчет.

Не так давно наш Национальный Лидер со свойственной ему политической мудростью и прозорливостью заявил: «Как только какая-то страна начинает отторгать от себя проблемные территории – это начало конца всей страны». До какой же степени антигосударственности надо дойти, чтобы отважиться возразить, что здесь нарушена причинно-следственная связь: территории становятся проблемными и страна начинает их отторгать, когда дела плохи. Отъявленный циник мог бы также заметить, что при Александре-Освободителе была отторгнута проблемная Аляска, но прихвачена Средняя Азия, и до начала конца было еще очень далеко.

При желании нетрудно доказать, что горбачевская перестройка породила тяжелейший системный кризис, но так же легко – что перестройка была порождена тяжелейшим системным кризисом. 

 Еще один совет: выражайте недоверие к каждому утверждению публициста-оппонента, требуйте от него буквально каждую цитату, каждый упоминаемый факт обосновать ссылкой на источник. Сами-то вы можете не испытывать ни малейших сомнений, ваша цель в данном случае – подорвать доверие к противнику со стороны аудитории.

Почти наверняка противник физически не сможет выполнить это требование, ведь он не готовился к такой массированной, как на защите диссертации, атаке. Даже при полной уверенности в том, что приводимые сведения правильны, подкрепить их сходу бывает сложно. Скорее всего, вы можете с торжеством объявить аудитории: «Вот такие безответственные субъекты пытаются навешать нам на уши лапшу и ввести в заблуждение! Как можно верить его словам, если…»

Нечего и говорить, что все ваши утверждения заслуживают полного доверия и сомневаться в их надежности – значит сомневаться в вашей порядочности, на что способен только отъявленный негодяй.

 Один английский поэт сказал: «Люди познаются в споре и в пути».

Попытаемся суммировать признаки, по которым можно познать человека в споре и отличить Идеального Спорщика (он же справедливый, добросовестный, честный) от Нечестного.

 ПО ЦЕЛЯМ УЧАСТИЯ В СПОРЕ

Честный Спорщик вступает в дискуссию, чтобы отстоять либо совместными усилиями обрести истину, чтобы защитить от несправедливых нападок свои убеждения.

А.Любищев: «Истинный ученый и искатель истины никогда абсолютной уверенности не имеет... Он пытается все новыми и новыми аргументами добиться согласия своего противника не потому, что он чувствует горделивое превосходство перед ним и не из тщеславия, а прежде всего для того, чтобы проверить собственные убеждения»,

 Нечестный Спорщик преследует иные цели. Об иных из них сказал М.Горький: «Полемика – премилое занятие для тех (…), которые своим долгом почитают всегда и во всем доказывать свою правоту, точность мысли своей и прочие превосходные качества». Можно добавить, что Нечестный Спорщик использует спор как повод для пропаганды своих взглядов, демонстрации своего блестящего остроумия и т.д. Пожалуй, лучше всего различие сформулировал Абуль-Фарадж: «Когда люди спорят потому, что стремятся к истине, то спор этот неминуемо должен прекратиться, ибо истина бывает только одна; когда же спорящие стремятся не к истине, а к победе, тогда спор все более разгорается, ибо ни один не может выйти победителем в споре без того, чтобы его противник не оказался побежденным».

Л. Зорин: «Легче всего убедить человека в том, что в любом споре он прав».

 ПО ОТНОШЕНИЮ К ЛИЧНОСТИ ОППОНЕНТА

Честный Спорщик стремится опровергнуть слова противника, а не уничтожить его репутацию. Он исходит из того, что нуждаются в опровержении. Честный Спорщик допускает эмоциональную оценку личности противника только в дополнение к аргументации, но не взамен ее. Он априори уважает оппонента и считает его, по крайней мере, равным себе по интеллекту, компетентности и добросовестности, пока тот не доказал обратного.

 Нечестный Спорщик, напротив, сосредотачивает огонь критики на личности оппонента. Сначала утверждается, что противник негодяй, из этого выводится, что аргументация такого негодяя не заслуживает не только опровержения, но даже обсуждения и рассмотрения.

Поль Валери: «Если не могут наброситься на мысль, набрасываются на мыслителя».

По мнению Нечестного Спорщика, не только личные пороки противника, но и слабости его позиции в дискуссии прямиком вытекают из его национальной, территориальной, социальной, партийной и т.д. принадлежности.

 Нечестный Спорщик считает противника глуповатым и подозревает его в постоянном жульничанье, что как бы оправдывает в глазах Нечестного Спорщика собственное жульничество.

 ПО СТИЛЮ и ТОНАЛЬНОСТИ

Честный Спорщик считает, что, имея сильные аргументы, можно позволить себе спокойный деловой тон разговора.

 Нечестный Спорщик вынужден компенсировать слабость или отсутствие содержательных аргументов напыщенностью, пафосом, взвинченностью интонаций. Для него обычны обилие восклицательных и вопросительных знаков, а также бранных выражений, призванных создать впечатление крайней взволнованности («я до глубины души возмущен речами моего оппонента!»), придать всей дискуссии преувеличенно эмоциональный характер и вынудить оппонента нервничать, потерять самообладание и «подставиться». 

Аристотель: «Не следует проявлять особое усердие [в обосновании чего-то], хотя вообще это полезно. Ведь тем, кто проявляет особое усердие, противятся больше». 

М.Монтень: «Упрямство и чрезмерный пыл в споре - вернейший признак глупости».

А.Шопенгауэр: «(Надо) стараться раздражать противника, ибо под влиянием гнева он не в состоянии ни следить за собою и высказывать правильные мнения, ни даже заметить свою правоту. Гнев же можно вызвать постоянными придирками и явным недобросовестным отношением… Если при каком-нибудь приведенном удачно аргументе противник начинает видимо злиться, надо усиленно пользоваться этим аргументом и даже злоупотреблять им, не только потому, что противник раздражается и злится, но и потому, что мы можем безошибочно заключить, что случайно нащупали слабое место и, следовательно, легко можем заманить противника в какую-нибудь ловушку».

Т.Карлейль: «Как только мы почувствовали гнев во время спора, мы уже спорим не ради истины, а ради себя».

В.Ключевский. «Крепкие слова не могут быть сильными доказательствами».

С. Гарчиньский: «Дискуссия с ненавистью разжигает ее огонь».

 ПО ОТНОШЕНИЮ К АУДИТОРИИ

Честный Спорщик обращается к аудитории как к строгому и опытному судье, который заметит любую фальшь и жульнические уловки.

 Нечестный Спорщик обращается с аудиторией, как скульптор с материалом, он считает (зачастую не без оснований) слушателей и читателей легко внушаемыми, непостоянными в убеждениях, падкими на эффектные штуки, реагирующими на внешнюю сторону, а не на содержание. 

 ПО ОТНОШЕНИЮ К АРГУМЕНТАМ ПРОТИВНИКА И ГОТОВНОСТИ ПРИЗНАТЬ СВОИ ОШИБКИ

Честный спорщик стремится быть не только стороной в споре, но как бы и судьей, внимательно выслушивающим, взвешивающим и учитывающим все доводы. Он готов принять частичную или даже полную правоту противника, если тот приводит неопровержимые аргументы, и признать свою частичную или даже полную неправоту. (У Кароля Идзиковского находим совет, как сделать это элегантно: «Если вам удалось переубедить противника, он непременно заявит, что, в сущности, вы оба говорили одно и то же»).

 Нечестный Спорщик похож на обвинителя или защитника, который излагает только доводы «за» или только доводы «против» и не может допустить хотя бы частичной правоты оппонента. Обычная уловка – просто игнорировать чужие доводы.

Если вы хотите доказать, например, что никакого Холокоста не было или что теракты 11 сентября 2001 года дело рук американских спецслужб, упорно ссылайтесь на источники, излагающие аргументы в пользу этих теорий. И делайте вид, будто не знаете о существовании источников, содержащих контраргументы. 

И.В.Гете: «Наши противники опровергают нас по-своему: повторяют свое мнение, не обращая внимания на наше».

Г. Бакланов: «Первое правило всякой дискуссии, делающее человека непобедимым: не слушать вовсе, что тебе говорят, а говорить самому».

 ПО ИСПОЛЬЗОВАНИЮ ССЫЛОК НА АВТОРИТЕТЫ

Честный Спорщик ссылается на те авторитеты, которые признает и его оппонент. А если у авторитета есть противоположные или отличающиеся по смыслу высказывания, не скрывает их, а стремится объяснить причины расхождения.

 Нечестный Спорщик ссылается на те авторитеты, которые уважает аудитория, и пользуется цитатами избирательно, беря только «удобные», произвольно обрывая их в «неудобных» местах, выдирая из контекста и т.п. 

 ПО ЖЕЛАНИЮ (НЕЖЕЛАНИЮ) ПОНЯТЬ ОППОНЕНТА

Честный Спорщик хочет и умеет вести полемику с истинными, а не тенденциозно искаженными взглядами оппонента. Он стремится уточнить терминологию, просит пояснить, если чего-то не понял, О верном признаке Идеального спорщика сказал А.Любищев: он может «изложить мнение противника с той же степенью убедительности, с какой его излагает противник, но потом прибавить рассуждения, показывающие корни предрассудков противника».

 Нечестный Спорщик всегда излагает точку зрения оппонента неверно. В лучшем случае, пересказывая чужое мнение, он использует негативные ярлыки. Он предпочитает бороться не с настоящим противником, а с таким, с которым бороться удобнее.

 ПО ЖЕЛАНИЮ (НЕЖЕЛАНИЮ) БЫТЬ ПОНЯТЫМ 

Честный Спорщик стремится к истине, поэтому он излагает свои взгляды так, чтобы они в основном могли быть освоены предполагаемой аудиторией (не пользуется усложненными грамматическими конструкциями и узкоспециальной лексикой и т.д.) и чтобы их трудно или нельзя было исказить.

Аристотель: «Для ясности же следует приводить примеры и сравнения». 

И. Кант: «Надо бояться не опровержений, а непонимания».

К. Леонтьев: «Против ясного, понятного и спорить легче. Знаешь, с чем соглашаться и чему противиться».

 Нечестный Спорщик прибегает к различным приемам, чтобы затуманить предмет спора, озадачить противника и отвлечь его внимание излишними подробностями, бесполезными вопросами, неожиданными отвлечениями в сторону и т.п.

Аристотель: «Полезно быть многословным и подобно тем, кто делает неправильные чертежи, вставлять совершенно ненужное для довода, ибо, когда говорят много, не ясно, в чем кроется ошибка».

Президент США Г.Трумэн: «Не можешь убедить – сбей с толку».

С. Тюрин: «Тот, кто не знает простого, оправдывается сложным».

Есть в моей коллекции изречений несколько таких, которые говорят об определенной пользе споров:

Василий Ключевский: «Спор становится любимым предметом размышления и скоро станет единственным методом мышления».

Карл Ясперс: «Граждане лишь тогда могут участвовать в решении политических проблем, когда (…) они, участвуя в политических дискуссиях, упражняют свой здравый смысл».

Гораздо больше афоризмов о том, что надо избегать споров как таковых и в особенности "не оспоривать глупца": 

Аристотель: «Не следует вступать в словопрения с первым встречным. Ибо против некоторых людей доводы непременно оказываются неподходящими».

Эпиктет: «Твой собеседник или выше тебя умом, или ниже, или равен тебе. Если он умнее тебя, слушай и слушайся его; глупее - сам дай ему совет; если он равен тебе по уму,- соглашайся с ним. Помня это, ты никогда не привыкнешь спорить».

Публий Сир. «В споре всегда теряется истина».

Балтазар Грасиан: «Все глупцы - упрямцы, все упрямцы - глупцы, и от упорства в споре больше потеряешь, чем выгадаешь».

Вольтер: «Если люди долго спорят, это доказывает то, что предмет спора неясен им самим и что неправы обе стороны».

Т. Джефферсон: «Я ни разу не видел, чтобы кто-либо из спорящих убедил другого аргументами».

А. Бирс: «Спор - один из способов утверждения оппонентов в их заблуждениях».

Р. Куиллен: «Диспут - обмен знаниями, спор – обмен невежеством».

?? Невежда непобедим в споре.

Огден Нэш: «Если ты споришь с идиотом, постарайся убедиться в том, не делает ли он то же самое».

Леонид Леонидов: «В спорах вырождается истина».

Г. Малкин: «Не спорьте с дураком – он лучше подготовлен».

Борис Трушкин: «Если в споре победила истина, ей крупно повезло».

________________________

© Хавчин Александр Викторович