Первый этап шолоховедения в Китае (с начала  30-х годов прошлого века до основания КНР в 1949 г.), прежде всего, был связан с активным участием великого китайского литератора и мыслителя Лу Синя – редактора  перевода на китайский язык первой и второй книг «Тихого Дона», вышедшего в октябре 1931 г. В «Послесловии» Лу Синь пишет, что «в публикуемых главах мы ещё не находим той ненависти, которая явилась предзнаменованием приближающейся бури – революции, но авторский стиль в описании своеобразного ландшафта, сложных, необычных человеческих чувств и характеров – такой ясный, такой сжатый и такой не похожий на дурные привычки других литераторов, пишущих витиевато и заумно, что дает основание полностью согласиться с Фр. Вайскопфом: «В России появится новая, исполненная первобытной силы литература, которая уже сегодня горит ярким факелом». Лу Синь склонен  рассматривать будущий  полный перевод  «Тихого Дона» в качестве ориентира для новой китайской литературы. «И когда появится полный перевод «Тихого Дона», – сказал Лу Синь, – наша литература, конечно, шагнет вперед, появятся и у нас новые писатели. Суждено ли это – во многом зависит от энергии читателей нашей древней страны. В годы гоминдановского режима китайские переводы используются как оружие в пропаганде советской литературы. «Если бы китайская революционная европеизированная литература, – пишет выдающийся революционер и литератор Цюй Цю-бо, – могла бы использовать такую же художественную форму, как это имеет место в «Тихом Доне», её влияние, вне всяких сомнений, гораздо быстрее распространилось бы на широкие народные массы. «Описанный в «Тихом Доне» революционный опыт, – сказал Ван Чжишу, – то есть путь, ведущий казаков к революции,  достоин стать примером для китайского народа, которому приходилось усваивать феодальные традиции более двух тысячелетий. Здесь есть и кровь, и слёзы, урок революционной нетерпимости, и косность казачества, и косность буржуазии – все это достаточно точно описывает китайскую действительность. Всё это будет углублять познания всех читателей о китайской революции».  

Кроме этих работ о творчестве М. Шолохова, которые носят яркий революционный характер, в этот период появляется ряд статей, в которых авторы обратили внимание на художественность этого советского писателя. В их числе, «Шолохов и его «Тихий Дон» Ге Баоцюаня («Вэнсюэ  юэбао» т.2, №5, 1940), «Учиться описанию пейзажа у «Тихого Дона» («Вэньсюэ бао» 1942, №1, № 2), «Учиться описанию персонажа у «Тихого Дона» («Вэньсюэ бао» 1942, №3) Люе Чанцина, а также «Чему учиться у «Тихого Дона» Сыма Вэнсэня («И цун» т.1, №3, февраль 1943 г.). Отличается от большинства тогдашних китайских критиков, которые рассматривают Григория Мелехова как контрреволюционера, Ге Баоцюан, указывающий на его характер правдоискателя в своей статье. Сыма Вэнсэнь полагает, что если писатель хочет правдиво создавать произведение, он должен учиться у Шолохова тому, как находить тему в жизни народа, что усвоить из действительности и как отразить малейшие детали реальности, создать образы с разными характерами и отразить своеобразие события. Ясно, что немалая часть взглядов китайских критиков была заимствована у советских коллег.   

Одна из первых статей о романе Шолохова «Поднятая целина» – «Послесловие» переводчика Чжоу Ли-бо (псевдоним Ли Бо). Он пишет: «Трагической была жизнь русского народа до Октябрьской революции, о чём говорят и авторские ремарки, посвящённые горестному прошлому почти всех основных персонажей романа. Теперь все они радуются жизни, все свои силы они отдают будущему человечества и поэтому могут смеяться открыто, от души, могут, как Давыдов, уверенно и гордо говорить: «Всё принадлежит нам, всё в наших руках». Описание действительности Советского Союза в этом романе сравнивается Чжоу Ли-бо с действительностью своей родины: «А мы этого сказать не можем, мы ещё живём в их прошлом, где одни лишь слезы и только».

«Шолохов и его свежий роман «Поднятая целина» («Говэн чжоукань» т.10, №5, 1936 г.) Чжен Шоучжу – одна из самых важных статей о романе «Поднятая целина» Шолохова в этот период. «Образ Нагульнова у Шолохова удачнее, чем образ Давыдова», – так считает Чжен Шоучжу. Он указывает на своеобразие юмора деда Щукаря. Чжен Шоучжу хвалит правдивость в раскрытии писателем духовного мира крестьянина перед вступлением в колхоз, и также подчёркивает, что метод описания удачен.

На втором этапе шолоховедения в Китае (с конца 1949 г. – до конца 70 гг. – прошлого века) для китайских критиков и литературоведов характерны более сложные подходы и взгляды. Цзинь Жэнь был не только лучшим переводчиком «Тихого Дона», но и, без сомнения, самым активным  шолоховедом 50-х годов. Кроме  нескольких «Послесловий» «Тихого Дона» был напечатан ряд его работ: «О воспитательном значении романа «Тихий Дон» («Шоухо», №1, 1957 г.), «О персонажах «Тихого Дона» («Дагун бао»,  28 августа, 1957 г.) «Идейность и художественность «Тихого Дона» («Чанцзян вэньи», №1, 1958 г.). Пользуясь классовым анализом, Цзинь Жэнь подчёркивает идейность, художественность и воспитательное значение «Тихого Дона». Он считает, что Григорий Мелехов является трагическим героем, будучи человеком, который вырос среди казачества, имеющего свои предубеждения и уклад жизни.

В 50-е годы прошлого века самые глубокие исследования творчества М. Шолохова вышли из-под пера литературоведов или писателей, например, «Реализм – широкий путь» («Жэньминь вэнсюэ», №9, 1958 г.) литературоведа Цинь Чжаояна (под псевдонимом Хе Чжи) и «Реализм развивается во время социализма» («Пекин вэнсюэ», №4, 1957 г.) писателя Лю Шаотана. «Двойственность персонажей Шолохова, – полагает Цинь Чжаоян, – проявляется в их характерах, в их политической ориентации, в противоречивости их личной судьбы». Он считает, что «Тихий Дон» глубоко раскрывает те особенности казачества, которые усугубляют  сложность происходящих событий и остроту противоречий, которые делают реалистичным образ Григория. Поэтому читатель «был возбужден идейной нитью этого произведения: если  идешь против истории, против народа, тогда будешь обречен на гибель, независимо от того, насколько сильна воля к жизни». Именно в этом, по мнению Цинь Чжаояна, сила произведения. Но не всё могло быть объяснено  классовым анализом, и формулой догматизма. Лю Шаотан тоже считает, что под влиянием догматизма китайская критика не могла понять значения образов Григория и Аксиньи. Другие статьи –«Трагический образ, который заставляет глубоко задуматься» («Пекин вэньи», №11, 1957 г.) Е. Чаня, «О Григории из «Тихого Дона» («Вэнсюэ чжиши», №2, 1959 г.) Инь Сикана, «Типичное значение образа Григория Мелехова» («Харбин шифан сюэюань сюэбао», №1, 1961 г.) Ван Яшэна отражают глубокое понимание авторами образа Григория.

Если в этот период статей о «Тихом Доне» было не так много, то о «Поднятой целине» писали довольно часто. Только до 1959 г. о ней в китайской прессе были напечатаны сотни статей. Эти статьи можно разделить на два вида. Одни были написаны специалистами – преподавателями, писателями, критиками, а другие, их большинство – работниками КПК на селе во время проведения коллективизации. Исследования специалистов обращали внимание на художественные достоинства этого романа, анализировали мастерство Шолохова в описании пейзажа: «Поэма о коллективизации  «Поднятая целина» («Синань вэньи», №4, 1954 г.) Си Минчжэня, «О «Поднятой целине» («Синань вэньи», №4, 1954 г.), «В «Поднятой целине» показано мастерство создания образа» («Дунбэй чжэньминь дасюэ вэнке сюэбао», №3, 1959 г.) Ван Шибо. Известная писательница Дин Лин в своей статье «Учиться у Советского Союза» («Дагун бао», 1949 г.) пишет: «На произведениях Шолохова я училась писать о крестьянской жизни. Метод Шолохова – тщательная отделка каждой детали – приводил меня в восхищение». Под влиянием «Поднятой целины» Дин Лин создала свой роман «Солнце над рекой Сангань» (1949). После своего  перевода «Поднятой целины» Чжоу Либо написал роман «Ураган». Необходимо добавить, что вышеуказанным китайским романам, в которых подробно описано внедрение аграрной реформы в деревне в северо-восточной части Китая, была присвоена Сталинская премия в 1949 и 1950 гг.

Другой ряд статей о «Поднятой целине» может быть отнесён к особому типу литературы в истории шолоховедения. Комитет зарубежной литературы Союза писателей Китая в 1954 г. в своем письме в Ленинградский университет сообщал: «Поднятая целина» рекомендуется в качестве дополнительного пособия для изучения Генеральной линии (КПК) и «Истории КПСС». В статье «Учиться революционному духу Давыдова» редакция сианьской газеты «Цюнь-чжун жибао» писала: «Сегодня, когда мы осуществляем генеральную линию нашего государства, направленную на социалистическое преобразование сельского хозяйства, изучение одного из лучших произведений советской литературы имеет особенно большое значение. Образ Давыдова, вожака коллективизации на Дону, – это пример для учебы и подражания нашим партработникам. Учитесь у Давыдова принципиальности и непримиримости ко всему,  что наносит вред народу». Тогда в прессе были напечатаны статьи: «Чему учит нас «Поднятая целина», «Деревенские работники должны учиться у Давыдова», «На пути к новой жизни. О Майданникове» и др.

16 марта 1957 г., через четыре дня после опубликования «Судьбы человека» в переводе Чжан Лиюня писала: «Чжан Лиюнь считает, что это в высшей степени замечательная вещь, с помощью которой автор осуждает агрессивные войны». Что касается Андрея Соколова, то Чжан Лиюнь характеризовал его как образ нового человека». В статье «О мастерстве «Судьбы человека» («Вэньи сюэси», №5, 1957 г.) Ду Лицзюня анализируются шолоховский пафос и проницательность.

В этот период, во время «культурной революции (1966-1976 гг.)» появляется особая тема – острая критика Шолохова как представителя ревизионистов в области литературы. В 1966 г. по поручению  министра обороны Лин Бяо конференцию работников литературы и искусства НОАК проводила Цзян Цин. Протоколы конференции зафиксировали, что Цзян Цин сказала: «Борьба с иностранным ревизионизмом в области литературы и искусства не может ограничиваться только такой мелкотой, как Чухрай. Надо взяться за крупные фигуры, за Шолохова, надо смело схватиться с ним. Он – зачинатель ревизионистской литературы. Его «Тихий Дон», «Поднятая целина» и «Судьба человека» оказывают очень большое влияние на часть китайских писателей и читателей» («Хунци», №9, 1967 г.). «На всем протяжении романа «Тихий Дон» воспеваются контрреволюционер Григорий и зажиточные слои казачества, представителем которых является Григорий, подвергается злостным нападкам созданная Октябрем советская власть как новый, но еще худший строй, слезливо проводится мысль о том, что эта власть казакам принесла только разруху» («Жэньминь жибао», 29 октября 1967 г.). В 1966-1967 гг. «Жэньминь жибао» напечатала свыше двадцати специальных статей о «Поднятой целине». Так, например, Ши Хуню называет первую книгу «Поднятой целины» гимном правооппортунистическому пути и считает, что этот роман воспевает курс Бухарина, бьет во все колокола, расчищая дорогу для реставрации капитализма («Разоблачим контрреволюционное лицо Шолохова», «Жэньминь жибао» 22 октября 1967 г.). 23 октября 1967 г. эта же газета опубликовала инсценировку «Борьба с ревизионизмом на экзамене. Наш студент, обучавшийся в СССР, громит Шолохова», где повествуется о том, что в январе 1964 г.  китайский студент советского вуза на экзамене «громит» Шолохова и советского профессора-экзаменатора относительно «Судьбы человека». В 1975 г. критика Шолохова перешла из газет в журналы.

Третий период шолоховедения в Китае начался в начале 80-х гг. ХХ века. Именно в это время в Китае благодаря усилиям Дэн Сяопина и его сторонников осуществлён коренной поворот к политике «открытости и реформ», за долгие годы впервые давший людям возможность думать и действовать самостоятельно. Началось и всестороннее исследование творчества М. Шолохова. С 1984 по 1995 годы было организовано пять специальных конференций, тематически связанных с творчеством писателя.

Китайские русисты, изучая шолоховское наследие, следили и следят за результатами исследований своих советских и российских коллег, и в то же время стремятся к поиску собственной точки зрения. В качестве примера можно рассмотреть монографию Ли Шусэня «Мысль и искусство М. Шолохова» (Санчунь, 1987). Приведём названия разделов: I часть. Пролог творчества. Удача и неудача «Донских рассказов», «Тот, кто задумается о революции. Об образе Бунчука», «Окно души писателя. Анализ финала»; II часть. «Шолохов и Тургенев. Об основой идейной тенденции Шолохова», «Шолохов как Лев Толстой в новых исторических условиях. Выразитель идей и настроений крестьянства в советское время», «Выдающийся мастер»; III часть. «Краткая оценка советского шолоховедения», «Краткая оценка западного шолоховедения», «И.Т. Бэра  и Юрий Лукин» (анализ статей в «Иностранной литературе» (№ 4, 1980 г.). «Шолохов в США» И.Т. Бэра и «Как течет Дон и как растет трава» Лукина)», «Несколько вопросов нашего шолоховедения». В монографии Ли Шусэнь полемизирует с утверждением, будто Шолохов – это пролетарский писатель, и полагает, что «Михаил Шолохов как зеркало русской революции отражает взгляды и настроения крестьянина-казака».

Работа Сунь Мэйлинь «Художественный мир М.А. Шолохова» (Пекин,1994) – это исследование жизни и творчества писателя, где рассматриваются несколько взаимосвязанных тем: «Первая проба пера и «Донские рассказы»; «Историческая поэма донских казаков (о «Тихом Доне»); «Зеркало истории казаков»; «Трагическое и прекрасное в искусстве»; «Художественные силуэты изменений деревни (о «Поднятой целине»)»; «Произведения о Великой Отечественной войне («Наука ненависти», «Они сражались за Родину», «Судьба человека»)».  В книгу включены также авторские эссе и доклад о Шолохове. Исследуя путь творчества М. Шолохова, монография Сунь Мэйлинь глубоко раскрывает трагическую суть «Тихого Дона», анализирует мастерство в изображении персонажей и пейзажей, раскрывает полемику по  поводу шолоховского авторства «Тихого Дона». Сунь Мэйлинь также отмечает: «Простые трудящиеся, рабочие, крестьяне и бойцы в истории русской литературы никогда не были, как у Шолохова, изображены так многообразно, ярко и притягательны в общественной жизни, в моральном  духовном мире». Следует отметить также книгу «М. Шолохов. Материалы исследования» (Пекин, 1982 г.) под редакцией Сунь Мэйлинь, содержащую самые важные статьи и речи советских и иностранных критиков и писателей. Эта книга оказывала и будет оказывать большую помощь китайским шолоховедам.

Полемизируя с утверждением, будто «Тихий Дон» обладает своеобразием и написан в жанре романа-эпопеи, Фэн Юйчжи («Поэтика романа М.А. Шолохова», Тайюань, 2001) поставила перед собой задачу изучения морфологии «Тихого Дона» – то есть  синхронно исследовать органический синтез эпопеи с трагедией в «Тихом Доне» и в других произведениях М. Шолохова. Её логическая исходная точка рассуждений: «Ныне немыслимо изучение существенных преобразований эпического искусства XX в. без вклада М. Шолохова. Прежде всего, речь идет об обогащении жанрово-типологической природы эпоса, органически вместившего в свою структуру категорию трагического, а также об углублении принципов создания образа эпико-трагического героя» (Л.Ф.  Ершов. «История русской советской литературы». М., 1982). Фэн Юйчжи рассматривает интеграцию художественной морфологии романа Шолохова. 

Лю Ядин в монографии «Стремнины Дона. Перечитывая М. Шолохова» (Чэнду, 2001 г.), сравнивая М. Шолохова с современными ему писателями, выразил собственное авторское представление о личности великого писателя: «М. Шолохов обладал исключительным мужеством раскрывать правду, которая могла не нравиться власть имущим. Тем не менее, в такое сложное время Шолохов был официально признан, тогда как некоторые писатели, тоже правдолюбивы, подверглись преследованию». Лю Ядин полагает, что Шолохов обладал особым талантом: с одной стороны,  демонстрировать искреннюю веру в коммунизм, с другой стороны, разоблачать недостатки и ошибки революционного и коллективизационного периода; в его произведениях слышны  голоса и победителя, и страдальца. Русская литература XX в., как считает Лю Ядин, делится на два магистральных направления: ортодоксальное и неортодоксальное. Однако,  М. Шолохов не принадлежал ни к одному, ни к другому. Шолохов – своеобразное явление, его произведения содержали легальность представителя ортодоксального направления, сохраняя свою критическую и разоблачительную силу, раскрывая исторически действительную правду, при этом сам Шолохов стремился избежать суровой участи многих своих современников, не стать жертвой. Лю Ядин рассматривает «Тихий Дон» как антитезис той советской сказки для взрослых, в которой всегда присутствуют  немедленно узнаваемые  добрый человек и злой человек. В романе Шолохова заключена великая человеческая  правда, которая не укладывается  в жесткие  параметры  социалистического  реализма. Писатель показывает образы простых казаков, начиная с Григория. Шолоховский прием  приобщения читателя к формуле: у кого в душе доля человечности больше, тем ближе автор к такому персонажу. Рассматривая сцены, когда  Подтелков рубанул Чернецова (часть 5,  глава 12) и разговор между Григорием и  Кошевым (часть 8, глава 6), Лю Ядин пришел к выводу, что вопреки партийным требованиям более близок автору Григорий, чем Подтёлков или Кошевой. Не политико-классовые подходы, а исповедование Шолоховым подлинной правды истории определяет постоянный успех романа не только у русского читателя, но и у зарубежных читателей, имеющих разные вкусы и воззрения.

В статье «Вальтер Скотт XX в. – поэтика «Тихого Дона» М. Шолохова» Ху Жицзя («Русская литература и запад – сравнительное исследование эстетико-повествованных моделей», Шанхай, 1999 г.) отмечает, что Шолохов рассматривает мир и события глазами казаков, развивает функцию исторического романа-хроники, изменяет историческую хронику в контексте художественного вымысла, что создаёт историческо-психологическое повествование в отличие от формирования психологии персонажей Л. Толстого во  времени, он как будто выражает психологию персонажей в пространстве как в застывшем времени. Используя концепцию экзистенциализма Сартра, Ху Жицзя анализирует «чистый реализм» в произведениях Шолохова, исходя «из подобной Сартру концепции фолософии».  Ху Жицзя подчеркивает, что «реальность в произведениях Шолохова не «реальность существования феномена», а «реальность существующего феномена».

Такие работы, как «Исследование творчества М. Шолохова» Сюй Цзяжуна (Ланьчжоу, 1996), «М. Шолохов» Хе Юньбо (Чэнду, 2000 г.), «Легендарная жизнь М. Шолохова» Ли Юйчжэня (Пекин, 2009 г.), «Ступень тем «Тихого Дона» и характер трагедии Григория» Лю Те («Ляонин дасюэ сюэбао» №4, 1985 г.), «От «колебаний» до «возвращения»: об этическо-эстетической идеологии «Тихого Дона» Фу Хинхуань («Вайго вэнсюэ яньцзю» №2, 2006 г.), «Об иррационализме в процессе создания «Тихого Дона» Чжан Чжунфэна («Говай вэнсюэ» №4, 2006 г.), занимают важное место в изучении творчества М. Шолохова.

Исследования советских, российских учёных: В. Щербины «О теме и образах «Тихого Дона» («Вэнсюэ ибао» т.1, №3, 1942 г.) в переводе  Цзян Лу; Ю. Лукина «О творческом пути М. Шолохова» (Шанхай, 1957 г.) в переводе У Тяньчжэня; «Писатель и вождь. Переписка М. Шолохова с И. Сталиным. 1931-1950» (Пекин, 2000 г.) в переводе Сунь Мэйлинь; В. Осипов «Тайная жизнь М. Шолохова» (Чэнду, 2001 г.) в переводе Лю Ядина, Ту Шаньиня и Ли Чжицяна; В. Литвинов «М. Шолохов» (Пекин, 2002 г.) в переводе  Сун Линчи – без сомнения, сыграли большую роль в просвещении китайских шолоховедов. 

Литература

Прийма К. «Тихий Дон» сражается. – Ростов-на-Дону, 1972.

Сунь Мэйлин. Художественный мир М.А. Шолохова. – Пекин,1994.

Се Бо. Творчество М.А. Шолохова в  Китае (30-90-е годы): Автореф.дис. ... канд. филол. Наук./МГУ. – М., 1997.

Васильев В. Шолохов и русское зарубежье. – М., 2003.

__________

© Ядин Лю