Недавно моему внуку детский офтальмолог назначил очки для коррекции зрения и я, вспомнил, что впервые этот безопасный консервативный и надежный метод лечения зрения у детей разработал и предложил мой старший однокашник Эдуард Сергеевич Аветисов. Теперь, когда его не стало, я подумал, что эта лучшая память, которую может оставить о себе врач.

        Известно, что разработать какой-либо метод – это большая удача, которая основана на знании и опыте, в полной мере  относится и к коррекции зрения и косоглазия у детей. Недостатки зрения у детей не редкость и предложить простой доступный способ лечения само по себе значимо. Однако каждому исследователю известно, что большинство, даже весьма перспективных предложений, не достигают этапа внедрения и не приносят практической  пользы, оставаясь на бумаге в виде публикации в журнале или монографии. Для внедрения в практику нужно убедить соответствующие медицинские инстанции в эффективности, безопасности и выгоде этого метода по сравнению с имевшимся. Затем, необходимо получить разрешение на испытание и при положительном результате, предложить организационные пути применения метода на разных уровнях лечения зрения детей в масштабах огромной страны. После этого нужно суметь пробить нормативный документ, позволяющий или обязывающий его применять при лечении детей. Все эти пути успешно прошел Эдуард Сергеевич и не один раз, ибо у него есть несколько направлений, по которым он, нередко при участии других специалистов, довел до конца - практики лечения. Поэтому мне захотелось и показалось интересным  поведать о нем читателям.

    Учился и закончил я среднюю школу №37 в древнем узбекском городе Самарканде в 1949 году, за которой после войны закрепилась название «гвардейской». Ещё там я, как и многие, обратил внимание на активного спортивного красивого старшеклассника Эдика Аветисова. А года через 3-4, когда я поступил в Самаркандский мединститут, узнал, что секретарем комитета комсомола является Эдик Аветисов. Под его руководством комсомольская организация института по ряду показателей стала первой в республике, а его, студента (редчайший случай), наградили орденом «Знак почета». С первого курса в течение ряда лет я избирался комсоргом курса и поэтому общался с Эдуардом Аветисовым. Встречались мы  и в спортзале, он был победителем турниров по настольному тенису, который тогда только у нас  стал распространяться. Учился Эдик на отлично, на 3-м курсе посещал научный кружок при кафедре фармакологии, которым руководил мой отец, зав. кафедрой фармакологии И.Э.Акопов. К концу обучения отец рекомендовал его в аспирантуру. Однако, уже перед распределением, на заседании парткома института, членом которого был Э. Аветисов, его рекомендовали преподавателем на кафедру марксизма-ленинизма.

      Мой отец, узнав об этом почетном по тому времени предложении, советовал уклониться от такого назначения, разъяснил перспективы и важность его роста по медицинской специальности. Он поделился примером  из личной жизни, когда ещё во время учебы в Кубанском мединституте,  его по совместительству обязали преподавать марксистскую философию, а через год избрали секретарем парторганизации института. Но после окончания института его судьбу решили старшие, умудренные жизнью преподаватели, которые усиленно советовали ему после окончания учебы продолжить карьеру врача, на чем он и настоял при распределении.

       Однако совет отца не помог. На Аветисова было оказано давление, вплоть до обкома КПСС, где ему напомнили о партийной дисциплине. Он не выдержал и согласился быть преподавателем кафедры марксизма-ленинизма, причем все признавали – лучшим. Уже месяца через три Э.С.Аветисова избрали, как, видимо, было и запланировано  секретарем партийной организации института и он, по значимости в те годы, стал вровень с ректором. Всё, чему учили в институте, всё, что он так творчески воспринимал и чего добился, успешно работая в научных кружках и на научных конференциях, не понадобилось. Зато перед ним открылась перспектива роста по партийной линии, а это был куда более краткий путь к карьере и благополучию. Надо сказать, и в этой должности Э.Аветисов сумел изменить в пределах возможного уровень и направление работы, первичная парторганизация стала одной из лучших среди учебных заведений в городе.

      Несмотря на то, что преимущество отдавалось местным национальностям, его, армянина, стали назначать и избирать в различные партийные органы организации города и республики, о чём часто  упоминали в средствах массовой информации. Красивый, умный, деловой, он быстро приобрел авторитет и известность, всюду считали за честь его присутствие, на его мнение ссылались, его приглашали в элитные компании, хвалили, задаривали,  угощали. Он стал выпивать, появляться пьяным в обществе, но это не замечалось или не придавалось значения. Однажды меня, студента 5 курса, преподаватель позвал, чтобы помочь перевести с базарной чайханы, что была через дорогу от института, в комнату парткома, пьяного Аветисова. Я стал свидетелем печальной картины – беспомощно лежащего на диване моего кумира. Надо сказать, что эту трагедию очень переживали в его семье. Сочувственно к такой метаморфозе относились старые друзья и коллеги, никак не ожидавшие такого срыва у не склонного к спиртному высокоморального  Аветисова.

       Примерно через год его потихоньку убрали с должностей секретаря парторганизации и преподавателя института, и он оказался в больнице маленького, соседнего с Самаркандом городка Катта-Курган. Устроили врачом-окулистом, на том основании, что в последний год обучения он заинтересовался офтальмологией и посещал научный кружок у профессора Н.И. Медведева. Специализацию он проходил на рабочем месте,  иногда приезжая на кафедру. На новом месте уже через год он стал известным почитаемым врачом-офтальмологом, навел порядок в отделении, которое возглавил.  Вскоре его назначили  главным врачом  больницы. Видимо на этот раз важным для него была специальность и через год на кафедре глазных болезней Самаркандского мединститута он выступал с интересным докладом по тем исследованиям, которые, будучи практическим врачом, он проводил в районной больнице. Продолжая успешно сочетать практическую работу с научной в условиях периферийной больницы, через два года под научным руководством профессора Наума Ильича Медведева, он успешно защитил кандидатскую диссертацию. Заслугой такого чудесного исцеления и успехов  были не только его личные качества, талант, но также и усилия его верной и мудрой жены, Амалии, которая поехала с ним в Катта-Курган и не оставляла его ни на день. Через год после защиты диссертации, он перевелся на кафедру глазных болезней Самаркандского мединститута, овладел  хирургической техникой и искусным преподаванием, стал доцентом. Его вновь хотели выдвинуть на партийную работу, но на этот  раз он категорически отказался и от греха подальше уехал в Москву старшим научным сотрудником в институт глазных болезней им. Гельмгольца. Оценив его в работе, директор института академик М.М. Краснов, назначил Аветисова заведовать отделом, а через три года, в связи с первыми научными достижениями, – о нём писали журналисты.

     С 1960-х годов началась новая жизнь Э.С.Аветисова, уже только по восходящей прямой к мировой известности. Занимаясь научной работой  я  решил применить только внедрявшийся в медицину метод ультразвуковой диагностики, впервые для судебно-медицинских целей. Специалистов в стране было единицы, поэтому, узнав из литературы о работах проф. Ф.Е.Фридмана из института Гельмгольца, пользуясь моим старым знакомством, я обратился к руководителю научно-исследовательской работой в институте проф. Аветисову Э.С., с просьбой организовать мне консультацию с одним из первых специалистов-ультразвуковиков. Встретились мы тепло, после расспросов о Самарканде, о моих родителях, которых он помнил, Эдуард Сергеевич доброжелательно и оперативно решил вопрос. Проф. Ф.Е.Фридман показал мне ультразвуковую аппаратуру и эхограммы, ответил на мои вопросы и заинтересовался нашим работами с использованием японского прибора фирмы «Алока». 

        А через год с небольшим мы вновь встретились с Эдуардом Сергеевичем, когда моя мама по просьбе моего отца, приехала из  Краснодара для лечения глаукомы в институт Гельмгольца. В это время я был в Москве на коллегии Минздрава РСФСР и, навещая маму, зашел к Эдуарду Сергеевичу. Как всегда Аветисов был очень занят, его ждали и стремились попасть к нему аспиранты, врачи, ординаторы, поэтому я передал через секретаря, сможет ли он меня принять. Эдуард Сергеевич сразу отложил текущие дела, вышел и  тепло меня принял. Он расспрашивал об применении ультразвуковой диагностики, продвижении моей докторской, о том, как отзывается мама о лечении. Воспользовавшись последним вопросом, я ему сказал, что третий день ей не проводят никаких обследований. На это он сразу обратил внимание, извинился, что упустил, и сказал, что  все с сегодняшнего дня изменится.

      Когда вечером следующего дня после моих заседаний я пришел к маме, она сияла. Рассказала, что вчера её посетили врачи и медсестры, зав. отделением предложила перевести в одноместную палату, но мама, поблагодарив, отказалась. Утром Эдуард Сергеевич во время обхода задержался у её постели, давал указания и сказал, чтобы докладывали каждый день о динамике. Потом, к удивлению мамы предложил ей прогуляться, он взял маму под руку и, беседуя, дважды прошелся с ней  по коридору. В ответ на мамино смущение, улыбнулся и сказал: «Так надо, чтобы нас  видели: будут к более внимательны», и оказался прав.

    Встретив меня, он сказал, чтобы в дальнейшем не молчал, когда что-либо нужно и рассказал, что в институте работают самаркандцы.  Двое оказались моими знакомомыми по Самарканду, один из которых, зав. отделением, оказался  мой старый  приятель Анатолий Киваев.  У нас с ним было много общего, даже совместное рацпредложение для микрофотографирования повреждений на живых людях. (В марте 2009 г в медгазете я прочел статью о 80-летии проф. Киваева).

   К моему отъезду мама пошла на поправку и готовилась к выписке, и я был благодарен Эдуарду Сергеевичу.

     23 декабря 2011 года ученому  с мировым именем, профессору Эдуарду Сергеевичу  Аветисову  исполнилось 90 лет со дня рождения. 40 лет он являлся председателем Правления Всесоюзного, а затем Всероссийского научного общества офтальмологов, руководил научно-исследовательской работой института глазных болезней им. Гельмгольца, председателем Проблемной комиссии по офтальмологии Министерства здравоохранения СССР. 

      Талантливый, плодовитый и яркий ученый, требовательный, внимательный  и справедливый к ученикам, хороший организатор, надежный, скромный, доброжелательный человек,  Э.С.Аветисов  явился родоначальником и создателем ряда перспективных признанных в мире методов  диагностики и лечения и профилактики болезней глаз.  По каждому из них им  были организованы международные симпозиумы куда съезжались ведущие офтальмологи мира, изданы монографии на русском и английском языках, что имело большое значение для утверждения отечественной офтальмологии в мире.  Под руководством Эдуарда Сергеевича Аветисова выполнено более 120 докторских и кандидатских диссертаций. Он был членом  ряда международных организаций офтальмологов, награжден многими правительственными и ведомственными наградами. Скончался Э.С.Аветисов 7 августа 2001 года.

       Его дети достойно продолжают дело отца. Примечательно, что один из сыновей,  С.Э. Аветисов, академик, директор института глазных болезней РАМН, заведует кафедрой глазных болезней Московской медицинской академии им.И.М.Сеченова.   Так что память о нем остается жить в его делах, благодарных пациентах и детях.
________________

© Акопов Вил Иванович