Недавно во Владикавказе проходили большие гастроли Театра имени Вахтангова. Праздничное турне вахтанговцы намеревались начать с посещения дома, в котором Евгений Багратионович провел свои детство и юность. Но оказалось, что дом уже много лет находится в плачевном состоянии. Крыша течет, стены потрескались. Фасад изуродован пристройками…

  Об уроженце, чье имя известно во многих странах мира, напоминает лишь старая мемориальная доска, установленная под окнами второго (!) этажа. Не сразу заметишь. Музея, конечно, нет и в помине. Да и вряд ли он входил в планы местной власти: город вспомнил о своем великом земляке лишь в связи с приездом прославленного театра. 

  – Может, столичная пресса нам поможет? – обратилась к обозревателю «Театрала» журналист владикавказской газеты Ольга Резник. – Далеко не первый год я взываю к осетинской власти: не допустите, чтобы дом Вахтангова погиб! Пишу, умоляю, привожу доводы, собираю справки и документы. Ответ у чиновников один: ти-ши-на! Впрочем, нет, один-единственный раз после моей публикации к нам в редакцию пришла бумага из… местного Армянского общества. В ней говорилось, что общество против создания музея. Я сначала ничего не поняла. Причем тут Армянского общество? Оно ведь находится на другой улице! Как говорили в «Хануме»: «Где Кура, а где мой дом?» Но потом картина прояснилась. Оказывается, после моих публикаций местные власти предложили обществу выехать из своего помещения и площадь отдать музею Вахтангова. Конечно, армяне возмутились. Но я возмущена не меньше: зачем открывать музей в доме, к которому Вахтангов не имеет ни малейшего отношения? Зачем сталкивать людей лбами? Почему нельзя все решить по-человечески: расселить жильцов многострадального дома, и в его стенах сделать экспозицию? 

  Вообще, такое впечатление, будто исторический центр Владикавказа, где, кстати, сохранилось множество дореволюционных домов и где можно водить интереснейшие экскурсии, напрочь забыт историками.

  Здесь полный хаос в названиях улиц. Дом Вахтангова, например, находится на улице осетинского революционера Чермена Баева (притом что улица Вахтангова в городе есть, но совершенно в другом районе). Дом, в котором жил Булгаков (писатель работал в местном театре и в газете в 1919-1921 годах), расположен на улице Маяковского. А дом выдающегося осетинского писателя Коста Хетагурова стоит на Армянской улице. 

  Такой же абсурд и с памятниками культуры: до революции во Владикавказе было два десятка церквей, которые уничтожили большевики. Сейчас об этом с ностальгической милотой напоминают горожанам не только патриотические баннеры, но и щедро изданные коллекции открыток: «Владикавказ сто лет назад». Горожане вглядываются в силуэты родного города, собирают средства на восстановление церквей, но словно не замечают, что под боком есть не менее интересные памятники старины, которые могут погибнуть. 

  Несколько лет назад на первом этаже Вахтанговского дома – там, где до революции отец режиссера Баграт Саркисович держал табачную лавку – местные предприниматели разрушили несущие стены и соорудили нелепую пристройку под магазин.

  – Я утром собиралась на работу, все было в порядке, вернулась – старинная печь с изразцами отошла от стены на 7 см, – рассказывает жительница второго этажа Наталья Куличенко. – Это означает, что из-за строительных работ фундамент у нас покосился. Рабочие нас и слушать не хотели. А кому жаловаться? У дома нет даже статуса памятника регионального значения. Куда мы только ни обращались! Очень долго добивались справедливости. В итоге, худо-бедно стену удалось спасти, но фасад здания потерял свой первоначальный облик.

  Удивительное стечение обстоятельств: Наталья Куличенко – не просто жительница тех самых комнат на втором этаже, где прошла юность Вахтангова, она ко всему же и краевед, написавшая книгу о владикавказских годах жизни режиссера

  По предложению «Театрала», она согласилась провести экскурсию по местам юности Евгения Багратионовича. И выяснилось, что не только старинный дом, но и целый ряд других мест в городе связаны с его именем. Скажем, на берегу Терека по сей день находится старинный парк, где юный актер участвовал в состязаниях на велотреке. Напротив дома сохранилась единственная уцелевшая армянская церковь, в которой отец режиссера служил старостой, а в нескольких кварталах отсюда находится гимназия №5, которую окончил Вахтангов. Кроме того, буквально в квартале от церкви находилось родовое гнездо еще одного прославленного уроженца Владикавказа – режиссера Рубена Николаевича Симонова. К сожалению, сегодня от дома остался один только фундамент… 

  Как выяснил «Театрал», для того чтобы в доме Вахтангова появился музей, местная власть должна, в соответствии с I частью Гражданского кодекса (ст. 240), выкупить у жильцов их жилплощадь. Здесь всего лишь 8 квартир.

  Однако в администрации говорят, что денег на это у города нет. Затраты действительно немаленькие, особенно если учесть, что средняя зарплата во Владикавказе равняется 13 тыс. рублей, журналист получает 10 тыс. рублей, а ведущий актер в Русском театре (со всеми своими надбавками за звания и премиями) – 14 600 рублей.

  – Я хорошо знаю своих соседей, – сказала напоследок Наталья Куличенко. – Они готовы будут переселиться на новое место, но вряд ли что-то изменится, ведь вопрос о музее уже много раз поднимался местной прессой. И ничего решить не удалось, администрация говорит: нет денег. А дом постепенно ветшает. 

   Кирилл Крок, директор Театра Вахтангова:

– Имя Вахтангова – международный бренд. И потому наш театр, носящий имя Евгения Багратионовича, считает своим важнейшим долгом сделать всё, чтобы в доме режиссера, наконец, появился музей. Во время гастролей мы встречались с главой республики Северная Осетия-Алания, с городскими властями и представителями Министерства культуры. У города денег нет, но ведь и медлить в таких вопросах нельзя. Театр готов из собственных заработанных средств расселить жителей многострадального дома (мы уже начали заниматься этим). С этим театр уже обратился за согласованием в Министерство культуры РФ. Кроме того, все расходы на создание экспозиции и содержание музея мы возьмем на себя. По нашему замыслу, ежемесячно в доме-музее театр сможет устраивать творческие вечера и концерты – в подарок родному городу Евгения Багратионовича. А Дом станет филиалом Вахтанговского театра. Вот такие планы на ближайшие два года… 

   «Театрал» неоднократно писал о забытом театральном наследии. Взывал к чиновникам и городским властям. Однако публикации остались незамеченными. И по-прежнему великие деятели сцены незаслуженно забыты. 

   Дом Фаины Раневской

Городские власти Таганрога еще тридцать (!) лет назад заявили о своем намерении сделать музей в доме, где прошли детство и юность одной из величайших актрис ХХ века. Тогда сторонником этой идеи активно выступал Иннокентий Смоктуновский, побывавший в городе не гастролях.

С тех пор в доме еще больше обветшали кровля и перекрытия, потрескался фасад, старинная деревянная лестница давно ждет ремонта, однако для музея не делается ничего. В нынешнем году городские власти заявили, что для открытия экспозиции необходимо расселить жильцов (пока отселена лишь одна квартира на втором этаже), а для этого требуется солидная сумма. Однако неясно, почему городские власти, а также московские коллеги и почитатели таланта Фаины Раневской не переводят вопрос в иную плоскость: раз у города нет средств, то созданием музея должно заняться Министерство культуры. Для этого и лишние слова не требуются: талант Фаины Георгиевны – международного масштаба. 

   Мемориальная доска Таирову и Коонен

К столетию Камерного театра (отмечалось в декабре 2014 года) режиссер Евгений Писарев намеревался установить мемориальную доску выдающимся деятелям сцены – режиссеру Александру Таирову и его супруге актрисе Алисе Коонен. Как полагается, были собраны все необходимые документы и, подкрепленные ходатайством ведущих артистов и режиссеров, направлены в правительство Москвы. Однако вопреки ожиданиям ответ чиновников оказался отрицателен. Согласно постановлению №1287 в городе запрещен вешать именные мемориальные доски на «зданиях зрелищно-массового значения».

   – Сначала мы решили, что это недоразумение, – говорит Евгений Писарев, – поскольку имена Таирова и Коонен для любого деятеля культуры святы. Нам сказали, что устанавливать доски можно только лишь на жилых домах. Но как быть в нашем случае, ведь Таиров и Коонен жили в квартире, которая располагалась в стенах нашего театра?! И, получается, что в Москве нет ни одного другого адреса, связанного с их именами. Позже один высокопоставленный чиновник мне в личной беседе сказал: дескать, доску можно повесить – вряд ли у кого-то поднимется рука ее сорвать. Но я не хочу таиться и приспосабливаться. Дело благородное и совершить его надо сообща – как говорится, всем миром. А сделать это можно будет только если мэр Москвы выпустит соответствующее постановление для нашего случая.  

   Могила Всеволода Мейерхольда

  Можно ли представить, что выдающийся режиссер, реформатор театра, чье имя известно во всем мире, погребен у себя на родине в общей могиле №1 Донского кладбища – вместе с останками тысяч других репрессированных в 1940 году граждан?

  Руководство Музея Мейерхольда считает, что памятник на могиле установить не получится, ведь в таком случае потребуется возводить обелиск с перечислением имен всех погребенных (их полный перечень восстановить невозможно). Наверное, в этом вопросе музей прав. Но что мешает установить хотя бы памятную табличку: «Здесь покоится Всеволод Мейерхольд»? Режиссер пострадал в мясорубке репрессий, похоронен без почестей, как хоронили расстрелянных «врагов народа». Почему нельзя с годами воздать ему должное?

___________________________

© Борзенко Виктор Витальевич