 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
Весенний Крым Чем только не потчует читателей новостей и репортажей современная вторая древнейшая профессия. Экраны новостных программ пламенеют как чаша огненного пунша. Газетные столбцы если не слаще клубники, то острее перца. Снёс свои крылатые сандалии в починку сапожнику вестник богов Гермес. Спят вечным сном сентиментальные журналисты Лоренс Стерн и Николай Карамзин. Сергей Тимофеевич Аксаков с его классическим “Бураном” и “Очерком зимнего дня” архивирован среди бумажных теней позапрошлого века. Помнят ли сыновей его Ивана и Константина? С уходом Василия Пескова на шумном балу ток-шоу и реалити-шоу затерялась фигурка журналистики лирической. Одна из отечественных зачинательниц такой журналистики Вера Панова делала свои первые литературные шаги в Ростове-на-Дону, но помнят ли её в Ростове? В Крыму вот Паустовского, непревзойдённого мастера лирической публицистики, помнят. До сих пор паломники к домику его едут. Есть традиции лирической журналистики московские, тверские, ростовские, есть они и в Крыму, где связаны с именем Константина Паустовского. Классицист, сентименталист, романтик и реалист равно могут приобщать к лирической журналистике. Здесь все жанры хороши, но в электронную эпоху масс-медиа лучше всего репортаж передаёт то, что позволяет непосредственно присутствовать в событии. Автор, герой и читатель всегда персоны, взаимоотношения их – таинство и загадка, так что удобнее всего и в лирике репортаж артистический, предполагающий игру, условность героя, роль и даже литературную грим-маску. Это журналистика, не поражающая остротой своего критического разума, беспощадно анатомирующего мир и в кровавых, и в потешных шоу сегодняшнего дня. Это журналистика лирическая. Такая журналистика и репортаж в её стилистике, пуншевый жанр самой острой и громокипящей повседневности, предпочитает в артистическом виде. И пусть кому-то это покажется позёрством и эстетством. Для нас это искреннейшая лирическая журналистика. И когда, собираясь из родных крымских степей в Симферополь, я внезапно обнаружил исчезновение своего фотоаппарата, то вспомнил, что неизбежные потери в экипировке могли бы стать предметом анализа не только доктора Зигмунда Фрейда и его коллеги Карла Густава Юнга, к великому учению которых особо милые мне с университетских лет ростовчане приобщены Сабиной Шпильрейн, достойнейшей ученицей сих патриархов психоанализа. Самая солидная, надо сказать, ветвь психоанализа в России. Однако не будем изменять с Делириумом и его науками избранной нами Лирической Журналистике, а посему не станем вдаваться в натуралистические, психоаналитические и прочие подробности путешествия. Начало весны в Крыму – пора штормов. Краски серы в степи и в городах, да серый цвет всегда в моде, даже кинематографом современным воспет. Всё как-то облачно, сумеречно и туманно. На днях судно под заокеанским панамским флагом протаранило строящийся керченский мост, сокрушив с полдесятка свай. От сильного ветра рухнул фасад, и поехала крыша у столичного многоквартирного дома, так что синоптики рекомендуют в Симферополе даже рекламные щиты обходить стороной. Гуляют ветра, но всё-таки и светлее, и теплее, чем зимой. Одна из пятниц первого месяца весны. 25-е марта. Потому и тороплюсь на улицу Валентина Серова в симферопольский Дом Художника. Совсем недавно пронёсся быстрее урагана по экранам кинотеатров фильм об оттенках серого цвета. Вот и направляюсь на улицу имени живописца, хоть и с потерей фотоаппарата, но заблаговременно, без спешки. Великий живописец, к слову будет сказано, умер, торопясь на портретный сеанс. Будут летом в Крыму персики, будут и девочки, куда торопиться, да и дома пылится у меня холст “Персиковый сад” кисти неизвестного художника, оставленный некогда на хранение другом безымянного маэстро, да и моим другом, талантливейшим живописцем-модернистом Олегом Поповым. И много по-осеннему грустных серых красок в эту последнюю пятницу первого месяца крымской весны 2016-го года. Свет и пламень живописи Улицы Серова и Маркса, на перекрёстке которых стоит в столице Крыма Симферополе Дом Художника, мокры, но зато отблескивают журнальным глянцем. Тротуары все в лужах, моросит мелкий дождь и сам воздух влажен. Что здесь шататься в дорогущих, но бутафорских по недолговечности клея и краски башмаках, да ещё тупоносых, да к тому же и жёлтых. Того и гляди вляпаешься в Свифтовы дебаты тупоконечников с остроконечниками на пасхальные дни, да не ровен час и в хронику газетную для небезызвестной мадам Грицацуевой попадёшь, в жёлтых-то ботинках. Дешевле обойдётся пересидеть время до начала выставки, посетить которую и приглашён, в каком-нибудь ресторанчике. Но бутафорские башмаки жаждут расклеиться и померкнуть в дождь на улице, отблескивающей журнальным глянцем. Почему бы и не дать заворожённому этим блеском воображению некоторую волю в рамках художественной условности. Итак, дождь творит своей влагой невидимый пантеон литературных предков российского журнального глянца. Очертим воображением невидимую раму такой художественной, артистической условности. Бумажная тень одного из сыновей забытого маэстро журналистики Сергея Тимофеевича Аксакова оживает среди патины ветвей в дождливом небе, скользит вдоль стен, мелькает отраженьем в мокрой мостовой. Что такое потерянный фотоаппарат перед инструментом артистического воображения! Разные есть традиции журналистики, есть и артистическая. В лирической методе, определяемой во многом объектом, очень даже она полезна. Симферопольская улица встретила меня парочкой обтянутых газеткой белых зонтов. Все в буквах и рисунках мелькнули они на центральном бульваре города, по которому шёл я к Дому Художника. Милая встреча. Напомнила мне она о красочной фабрике одного из моих дедушек, о безвозвратно утраченной в суете культурной революции коллекции зонтиков моего папочки, ну и конечно о происхождении знаменитой ткани, так называемой газетки. Кто бы мог подумать, что и для зонтов она годится. У Сквера Республики повстречал я зонт фиолетовый. Ну а дальше и другие зонты были презабавны. Танцы с зонтиками – это ведь такой же жанр, как танцы с тросточками в Латинской Америке. Среди не лишённых приятности мыслей и воспоминаний не до рассуждений было дальнейших о классике лирической журналистики, не до помянутого одного из Аксаковых-сыновей. И да упокоятся духи прошлого с миром. Ещё не май, и мартовский дождь не ливень. Мелко моросит он так, что даже капли не бьются о едва заметные лужицы. Не дождь, а так, блеск и глянец городских улиц. Под таким дождём можно мне и без зонта прогуляться. Не беда, что зонта не взял в дорогу, да и прореха на плаще от гвоздя вокзального не повод для печали. Веди меня, прекрасная улица, к Дому Художника на встречу с народным творчеством. Сегодня, в последнюю пятницу марта, открывается в этом доме выставка вышивки, на неё я и приглашён к 14 часам пополудни. Время раннее пока, часок – другой до выставки можно и по сторонам поглазеть. Выставочные залы настоящего искусства в городе для меня начинаются с улиц, из них появляются и вырастают, в них и возвращаются художественные образы. Человек я обычный, из столицы в столицу на выставки не порхаю в самолёте, на яхте под парусом в гавани не вхожу, а от причала к парадному на лимузине асфальты с бетонами не рассекаю, что тот дредноут. По красным фестивальным дорожкам не хаживаю. Люблю графику Хиросигэ и Хокусая в полиграфических копиях, а не в первой сотне не доступных для меня оригинальных оттисков, а город мне по моей бедности заменяет собранье живых гравюр. Так что и дождливый часок – другой могу музеем городских улиц насладиться. Вот я и у парадной двери Крымского Дома Художника. Пора и внутрь. Основали сей почтенный дом в 1984-м году. Основал его Леонид Васильевич Лабенок (1927-2000), 20 лет возглавлял маэстро творческий союз художников Крыма, а в этом здании жил и творил. Серый пасмурный день 25 марта 2016-го года. Серы стены и дома на улице Серова. Но какого цвета холст на подрамнике живописца? Он тоже сер, пока не загрунтован под масло. Итак, мы, можно сказать, пользуясь артистической методой лирической журналистики, открываем дверь и входим в холст. Мой чёрный плащик немного грубоват, но морось дождя его слегка подсеребрила. Может, и хорош он для фона у ювелирной витрины со слониками, мимо которой дефилирует красавица-африканка, но для холста сойдёт разве что в качестве эскизного карандаша перед портретом. Карандашный силуэт потом закрывается краской и остаётся невидим. Не все портретисты так пишут, но есть и такая методика. Ближе живописи мои бархатные брючки с манжетами. Художники российские любили в бархатных куртках перед мольбертами у себя в мастерских творить. На афише фасадной, с моих глаз убранной незадолго до моего вхождения в храм искусства, красовалось название выставки “Весенний Крым”, куда меня не приглашали. Рядышком в окне другая афиша. Она извещает о выставке “Вера Роик и её ученицы”. Сюда меня и приглашали сын и наследник Веры Роик Вадим Михайлович Роик, талантливейшая ученица, продолжательница трудов и дней школы вышивки Веры Роик Евгения Александровна Жукова. Выставка “Весенний Крым” на первом этаже, а выставка вышивки на втором, куда только через залы первого этажа и пройдёшь. В фойе маленьком, почти что коридоре, иду вдоль фотографических портретов живописцев Крыма. Союзу 75 лет. Солидный возраст. Приятные лица. Дружное, по-настоящему творческое сообщество. Юный служитель изобразительных искусств, а по совместительству смотритель залов позволяет. Можно здесь всё и осмотреть, а при необходимости даже и запечатлеть на фотоаппарат, если таковой имеется, а выставка не персональная. Совершенно бесплатная, нужно заметить. В первом зале обращают на себя внимание две акварели. “Осенний перезвон Веры” Карачаковой из Алушты (2016, 40х58), “В свете фонарей” Валерия Таирова из Симферополя (2016, 32х42). Акварели на бумаге. Но живёт на них и образ серого холста, напоминающего о себе и зовущего в бетонно-каменном мареве улицы. Дождь остаётся за фасадом, но в зале Дома Художников моё воспоминание об улице превращается в умозрительную акварель. Есть среди моих приятелей юности и крымские художники, маэстро нежной акварели Виктор Бабанин и мастер сурового авангарда Олег Попов. К сожалению, их труды сейчас не по экспозициям, а по газетным и журнальным публикациям знаю. Иду, не обнаружив знакомых имён, дальше. Станковая живопись на холсте маслом – тайна многих тайн. Одни секреты лаков чего стоят! Но я не искусствовед-знаток, меня волнует производимое холстом впечатление. Зритель, репортёр, что с него возьмёшь? Даже критик – это всего лишь один из зрителей. Не могу не остановиться перед пейзажем севастопольского живописца Николая Карпова. Это холст “На Приморском”, надо полагать, бульваре (2008, 85х100). Знакомый мостик в неожиданном ракурсе среди цветущих ветвей. Проглядывает краешком синее море. Теряется среди лепестков яхта со спущенным парусом. Дунет ветер, поднимется парус, уйдёт в плаванье яхта, но облетят лепестки. Может, в полёте и напомнят они кому паруса. Полотно в стиле импрессионистов. Эх, бульварная пресса, где ты, на каких парижских бульварах театральных затерялась. И другое импрессионистическое полотно. Холст “В ожидании” Елены Макеевой из Ялты (2015, 70х100). Белые яхты у причала. Все в пене и белых отсветах море. Белые облака. Тоже места близкие и знакомые. Широкие и смелые мазки. Воссоздан свет, сохранена подвижность морского вида. Вполне можно почувствовать себя вновь прохожим на ялтинской набережной. В Доме Художников на улице имени легендарного портретиста Валентина Серова не смог я не остановиться и перед эффектным портретом кисти симферопольского автора Татьяны Дымановой-Голынской “Осенний лист”. Портрет виолончелистки решён в тональной перспективе от холода, открывающего плечи платья, к теплу выглядывающей из-за плеча виолончели. Удлинённое лицо и превращающий одну из рук в деку жест. Сосредоточенная и необычайно пластичная фигура. Интересный психологический портрет. Эстетика жеста проста и выразительна. Залы первого этажа творят холст магией акварели и оживляют настоящий холст волшебством краски. Весь второй этаж полностью предоставлен мастерам народной вышивки. Муки и радости полотна Кисть живописца нежна, у неё с холстом отношения самые задушевные.
Школа Веры Роик отличается разнообразием техник, многонациональностью мотивов, введением в мир вышивки современной автору тематики. Исторически в основе эстетики профессиональной художницы многонациональное разнообразие народных искусств Полтавщины и Ставрополья. Это разнообразие и стало отправной точкой международного признания мастерства Веры Роик. Зарождение и развитие самой школы вышивки Веры Роик происходит в Крыму. Крым – настоящая планета в миниатюре и свой неповторимо самобытный мир. На крохотном пятачке среди морских волн проживает 175 народов! Потому часто называют Крым и планетой, и орденом на груди планеты, так богат Крым талантами. Многонациональное мастерство Веры Роик хранит гуманистические традиции украинского народного искусства, приумножая и обогащая их. На одной глубоко символичной картине крымской художницы Вера Роик изображена со своим рушником, рисунок которого символизирует мир. Картины возникают из реальности и возвращаются в реальность. Ученица Веры Роик Евгения Александровна Жукова выткала рушник “Мир” на семиметровом полотне. Украшен этот рушник словами из стихов Тараса Шевченко. Сорок семь народов продолжили труд ученицы, украшая рушник строчками на своих языках. Кропотливый труд лишь начат. Много языков и поэтов в Крыму. Шлях песен любви и заботы только начинается. Беспрецедентный миротворческий труд принят на хранение Этнографическим музеем Республики. Думается, будет он продолжен и в недалёком будущем. Стала Вера Роик Героем Украины. Знают творчество Веры Роик во всём мире, хранятся произведения искусства Мастера и школы во многих музеях по всему Земному шару. Немалую часть своей почти столетней жизни (до векового юбилея не хватило полугода) провела мастер вышивки в поездках. Сопровождал в дальних путях-дорогах крымскую художницу сын Вадим Михайлович Роик. И сейчас не задержится экспозиция в зал Дома Художников на улице Серова, отправится в поездку. 105-летний юбилей встретит экспозиция в ставропольском городке Невинномыске, где прошла немалая и значимая часть жизни художницы. В Крыму Вера Роик всего с 1952 года, но это начало горней части пути свыше полувека долгой и плодотворной жизни мастера от 1911 до 2010 идущей путём творчества через войны и революции. Горний путь начинается от зрелости, рождающей из своего мастерства школу. Школа – наилучший из миров, когда-либо создаваемых обществом, источник гармонии и равновесия истории. Создание школы само по себе награда и миру, и художнику. Знатоки и искусствоведы прочтут книги Веры Сергеевны Роик, прочтут книги о самой художнице. Посвящены мастеру вышивки десятки, почти сотня стихотворений, сложены песни. Изваяна крымская художница в камне, запечатлена красками на холстах живописцев. Вот и сейчас пришли почтить выставку художники и музыканты, писатели и журналисты, чиновники и музейщики. Делятся воспоминаниями ученики. Оживает в воспоминаниях живописца Юрия Фастенко картина его жены Маргариты, на которой Вера Роик запечатлена с рушником, символизирующим мир. Звучат торжественные речи. Плывут невидимым сводом на волнах мелодий слова украинских песен. Официальная часть завершена. Открытие состоялось. Можно и на выставку взглянуть. Школа Веры Роик
Сосредоточенность вышивки сродни вдумчивому и разумному сосредоточению над микроскопом. Всегда думаю об этом, бывая на выставках, экспонирующих и произведения Евгении Жуковой, с детских лет любимого мною руководителя нашего городского биологического кружка. Занимался я немного биологией факультативно и в школе. С учителями науки жизни, можно сказать, повезло. Выставки макраме и других поделок устраивались иногда в кабинете городского Клуба интернациональной дружбы. Там я впервые и увидел работы ученицы Веры Роик, моей наставницы по части биологических занятий, преимущественно полевых, требующих иногда и какое-нибудь наглядное пособие изготовить. Вышивка – искусство особое, оно для микробиолога-медика, можно сказать, профессиональный практикум. Увидеть закономерности в мельтешении мельчайших частичек, кто на это способен? Здесь мастерство скрупулёзной вышивки позволяет в чём-то и профессиональные навыки микробиолога довести до совершенства. Мельчайшее узорочье оживает в руках на полотне, даруя красоту своих линий человеку. Мы на выставке ни к чему прикасаться не будем. Смотреть будем глазами. Стирай потом после некоторых любознательных, которые любят всё потрогать, не перестираешь. Ручная работа вышивки драгоценна своей рукотворностью, но от частых прикосновений может изветшать. История знает настоящие клады вышивки, правда, не бытовой, обиходной, а крупных панно. Хранили и прятали некоторые такие панно некоторые богатейшие люди пуще золота. Мне вот часто и бумажную финскую салфетку бывает жалко использовать, ну до того она хороша, а здесь, на выставке настоящая ткань, не синтетика, живые нитки, а за ними часы скрупулёзной работы ума, душы, ну и конечно рук. Евгения Жукова на выставку к 105-летию Веры Роик представила 8 произведений. Нежнейшие цветы на салфетках в её исполнении удивляют создающим естественную окраску тонким подбором по оттенкам ниток. Лаконичное решение графического образа всего пространства соединяется с живописностью основных изобразительных элементов. Эстетика живописи классического гобелена звучит сольной мелодией в отдельной партии каждой салфетки. Здесь чувствуется урок Веры Роик, один из эстетических принципов которой мелодичность вышивки. Разнообразие ритмических и образных решений экспонируемых рушников Евгении Жуковой даёт самый широкий диапазон от традиционных народных образов до эстетических поисков новейшего авангарда. Приятная встреча с искусством настоящего мастера. Приглашение пришло мне из Ливадии, где набирается сил перед своими праведными трудами Евгения Александровна. Люблю Ливадийский парк с его незатейливыми, уютными и простыми дорожками. Гуляет, сейчас, когда любуюсь вышивками, по знакомым путям-тропинкам Евгения Александровна. Как знать, рождаются, наверное, у неё и новые образы. Удачно дебютировала недавно в одном из всемирно известных журналов семейства “Cosmopolitan” внучка Евгении Александровны – Алика, завершающая магистерский курс в Московском государственном университете полиграфии, носящем имя первопечатника Ивана Фёдорова. Умная и талантливая современная девушка, бакалаврскую работу которой мне довелось рецензировать, а до этого и одну школьную, по линии Малой Академии Наук Крыма. Нужно сказать, что и красавица. Так что не за горами готовить Евгении Александровне приданое. Навестила любимую бабушку внучка в Ливадии, специально из Москвы прилетела, и это в крымские шторма! Новые образы вышивок будут умнице и красавице ближе и понятней. Жизнь художника всегда сказка. Добрую сказку жизни творит своим трудом сообщество учениц Веры Роик. Талантливейшая из них мой друг от детских лет. В одном из многих узнаются многие. Одна сказка всегда кружит и сплетает свой путь в хороводе с другими сказками. Крым – сказка, одна из немногих сказок планеты, свей сказочностью и прекрасен, но сказка – это ведь тоже народное творчество, только устное. Есть в сказке Крыма, в его сказочной красоте толика от сказка жизни и творчества учениц Веры Роик. От вышивок учениц Веры Роик перехожу и к работам самой наставницы. Ждёт музей Симферополя открытие улицы имени Веры Роик, собирается музей издать о мастере вышивки книгу. Украшает город площадь имени мастера вышивки, думаю, украсит в недалёком будущем и улица. Улицы пока нет, а попробую я вообразить этой улицей экспозиции вдоль залов музея. Сколько таких улиц прокладывает искусство Крыма из века в век. Проходят они и через Дом Художника, через его залы особо яркими, способными остаться в исторической памяти выставками. Погуляем и мы сейчас по музейным залам одной из таких улиц, улицей имени Веры Сергеевны Роик. Богата и щедра талантами Республика Крыма, сказочный край среди морей. До чего душевно добр и мил в своей скромной затее детский кылымок (коврик) Веры Роик “Симферопольское море”. Выявляющее краски разноцветных ниток серое панно читается как наивная фантазия ребёнка о море, фактически представляет собой такую фантазию. По нижнему краю идут стилизованные фигурки золотых рыбок, белых медуз и красного солнца. Это в прообразе будущий возможный орнамент. Чёрные ниточки хвостиков у рыбок и медуз предельно орнаментированы. Они ритмически гармонируют с чёрной ниточкой волн, держащей на себе основное пространство панно. Море в героическом Севастопольском Крыму Чёрное, как бушлат моряка, но блики яркого солнца делают его временами и белым. Это знает по своему восприятию каждый крымчанин. Поэтому контраст другой, белой линии держащих на себе основное пространство панно волн естественен. Своеобразие художественного эффекта, смягчающего контраст в том, что по законам оптики и психологии восприятия серый цвет непроизвольно возникает при контрастном соединении чёрного и белого цветов. А вот на экспонируемом панно, наоборот, на сером вытканы белые и чёрные волны, но они словно непроизвольно оживают, зарождаясь в сером отнюдь не фоне, но пространстве жизни. Как и всякое по-настоящему высокое в своём творчестве наивное искусство, арт-наив Веры Роик космологичен, несёт в себе идею зарождения жизни на планете морей и океанов. Белая линия волн прерывиста, распадается, соединяясь то с параллельной им голубой, то с такой же чёрной линиями волн. Философия философией, но соблюдена и детски наивная символическая точность в обозначении моря через воспроизведение его обычного и стандартного для восприятия цвета. Стилизованные фигурки двух моряков с красными флажками объединяют бело-синие волны в тельняшках. Бело-чёрный контраст воспроизводят в ритмике своего полёта три чайки. Фигурок почти нет, но на пространстве панно их эстетически много, в дающем им жизнь просторе серого полотна они свободны и самостоятельны. Корабли красные. Таков цвет любви в народной песне. Симферопольское море пресное. Это водохранилище. Медуз в нём нет. Панно не реальность, а фантазия, мечта о своём море. Такое море может себе представить ребёнок и в степи, и в горах. Такую фантазию дарит ребёнку предгорный Крым, отделяющий степи от моря. Вышивка гладью делает море и красные кораблики на нём умиротворённо ласковыми. Кылымок (коврик) “Симферопольское море” – это мирная и добрая фантазия счастливого детства. Великий Александр Афанасьевич Потебня, закладывающий основы славянской психолингвистики, исследовал язык, речь. Моторика, биомеханика и связанная с нею творческая деятельность ребёнка – особая область священного царства детства, истоки которой слегка приоткрывает первобытное искусство. Воспитывает в ребёнке творца, будущего мастера и кылымок “Игрушка”. Вначале это просто рисунок, ткань, которую держит крохотная ручонка своими пальчиками, затем образ в сознании будущего мастера-художника. Потом и первая игрушка, которую он смастерит сам. Быть может, уже не для себя, а для своих детей и внуков, деревянные качели, качалочку на двоих. Проект в инженерных двух проекциях и дан на рисунке коврика, который запомнится с детства. Кылымок Веры Роик “Крымские горы” украшает узорчатый рисунок цвета начинающего зреть кизила, а может, и шиповника. Можно при желании и дикий абрикос, жердёлу, увидеть. Декоративность, отвлечённость от реалий – они закономерны для народного искусства. Обильно растёт и цветет в горах Крыма кизил. Поездки за кизилом в горы – одна из традиций крымчан. Нужно заметить, что лучше не уничтожать полезную ягоду, а просто на неё полюбоваться, ну сорвать жменю одну, ну другую, ну хоть и третью, да не ломать неблагодарно ветки и тащить их к себе домой охапками, чем возмущены многие биологи. В Крыму и легенды о кизиле сохранились и дошли до популярных сборников легенд, но, увы, в неполном виде, да и не во всех вариантах. Продолговатые ягоды кизила, даже не вызрев, вкусны. Как и шиповник, эта ягода уже из взрослого мира. И коврик “Крымские горы” – юношеский, взрослый. Ох, полезно было бы во многих студенческих общежитиях их обитателям такие коврики на стенах своих видеть. В коврике “Крымские горы” отражён взгляд на горы жителя равнин. Сам рельеф местности не изображён, а предметом изображения делается растение потенциального культивирования, дающееся в композиционных ромбовидных гнёздах, стандартном всемирном математическом символе иерархии, ведь ромб выявляет неэвклидову гибкость жёсткого квадрата. Жёсткие формы лишены внутренней динамики роста, а с ней и живой, органичной, гибкой иерархичности. Стилизованный декор растений имеет антропоморфный вид, а разомкнутые ромбовидные гнёзда соединяются по горизонтали открывающимся пространством. Хоровод дружбы – вот основной образ коврика “Крымских гор”! Орнаменты коврика “Львовский” одно из воплощений мудрости, игры ума, живущего любящим сердцем, объятиями сплетающихся в приветствии рук-дорог. Каждый житель Карпат знает, что где лев, там и уж. Ну а то, что лев – это добрая кошка, гуляющая сама по себе, а уж, хоть и не ящерица безногая полоз, но только с виду опасный змей, в сущности же, нежный любитель молока, не кусающийся и не ядовитый, так это во всём мире известно. Так что крымскому льву с герба республики у Чёрного моря и льву закарпатскому вполне можно молоко с ужом из одного блюдца пить. Давний коврик, 1978-го года, но пройдут века, а мудрость народного творчества останется. Народы всей земли изначально добры внутренней, ведущей их через тысячелетия мудростью. Таково и народное творчество. Искусство Веры Роик не ограничивается многонациональными поисками на основе двух братских славянских культур. Не исчерпывается искусство Веры Роик и арт-наивом детского творчества, да и педагогические закономерности дидактики с геральдикой – это всё малая толика необъятной Вселенной, сотворённой мастером и школой. Мастера нет, всего полгода до столетия не довела узоречья лет Вера Сергеевна Роик, а школа продолжает своё искусство. Школа Веры Роик, которая с пятидесятых годов прошлого века зарождается, растёт и развивается именно в Крыму, где общей дружной семьёй ведёт свою историю не меньше 175 народов. Крым именуют планетой в миниатюре, великий латиноамериканский поэт Пабло Неруда назвал Крым даже орденом на груди планеты. Согласимся с гениальным Пабло Нерудой. Друг всех поэтов и художников, дипломат и сенатор мира, Пабло Неруда обожал народное искусство, коврики с лебедями и оленями увозил он с базаров охапками, естественно, что щедро расплачиваясь. Ну а если Крым – это орден, то что же тогда искусство Крыма? Искусство Крыма можно назвать солнечным отблеском ордена на груди планеты. В свете солнечных бликов морей и озёр, солончаков и заснежённых горных вершин Крыма блистает и добрая сказка народного искусства Веры Роик. Созданная Верой Роик школа хранит и несёт через годы традиции этого искусства. Рукоделие – это прекрасная наука согласия в мирном труде творчества и вдохновенья. Многообразие техник и национальных мотивов, красота и щедрость природы Крыма, мудрость наивного искусства – вот некоторые из важнейших эстетических принципов искусства Крыма. Эти принципы отличают и творчество Веры Роик, созданной Верой Роик крымской школы вышивки. Украинская вышивка в Крыму сохраняется и питает истоки нового искусства. Под зонтиком впечатлений Тишину выставочных залов второго этажа в гостеприимном Доме Художника заполняют ласковые украинские песни. Традиционный фуршет вскоре сменит пиршество ума и сердца, даруемое глазам зрителей холстами, полотнами и даже рогожей. Почему бы и мне, следуя приглашению, не похрустеть свеженьким весенним огурчиком, да сладеньким болгарским перцем. Пора и в обратный путь. Счастливо оставаться устроителям выставки, Вадиму Михайловичу вскоре предстоит вояж по России. Знает искусство Веры Роик весь мир. Школа Веры Роик продолжена талантливейшими учениками, среди которых обворожён я и очарован Вадимом Михайловичем Роиком, сыном маэстро высокого искусства вышивки, а не сует земных Веры Роик, очарован и знакомой мне с детства Евгенией Александровной Жуковой. Школа живёт любовью и заботами. “Два колёры мои, два колёры…” Так пели в зале перед фуршетом. Запоминаются простые и душевные слова песни. Беру слова эти в свои мудрые спутники. На улицах столицы Крыма прохладно, влажно и сумеречно. Дождя нет, остались лишь лужи и мокрое мерцанье асфальта. Вслед уходящему дню недолго идти к вокзалу. Дом Художника по соседству от Государственного Совета Крыма, оба скромных и незатейливых здания недалеко от роскошного, дворцового по своей архитектуре вокзала. Пустеет в сумерках центр города. Где-то и живописные сценки вечерней жизни наблюдать можно, но серые, как холст, стены Дома Художника далеко за спиной. Ум всё ещё занят оставленной выставкой. Может, поэтому и не обращают внимания глаза на всё ещё обступающий меня театр улицы? Вот из окна дома, наверное, через раму остеклённого окна совсем другое дело взглянуть на улицу. Может, и я потешное зрелище представляю в коротких, как у Чарли Чаплина, брючках бархатных с манжетами и башмаках почти как из приключений Гулливера? Аксаков-сын-то свой очерк лирико-поэтический, глядя на дождь через окошко, сочинял. Перебегают в этом очерке люди через улицу. Все по-разному. Было это, кстати, в Калуге, где двадцатитрёхлетний пиит служил заместителем Председателя уголовной палаты. И было в 1846 году. Давно было, прошло с того дождливого денька до нынешнего 2016-го 170 лет, а звали пиита Иваном Сергеевичем Аксаковым. Стихи сочинил он очень живописные о дожде, был в душе, видать, и художником, ловцом неуловимых мгновений быстротекущей жизни, брат-то его Константин Аксаков какую прекрасную сказку сочинил о любовных чарах портрета. Ну да это всё лирико-поэтические отступления. Торопиться надо на вокзал от Дома Художника на улице Валентина Серова с гостеприимными стенами цвета холста. Не до жанровых сейчас, когда ночь на пятки наступает, сценок, хоть и нет дождя. Дождь давно миновал. Но если шёл под весенним дождиком без зонта, то почему бы после этого дождика не пройтись под зонтиком впечатлений и воспоминаний? Но не будем при этом свой репортаж в Дом Художника сомнамбулическим делать, пусть лучше остаётся лирическим... ______________________ © Пэн Дмитрий Баохуанович Справка из Википедии:
Вера Сергеевна Роик — мастер художественной вышивки. Родилась 25 апреля 1911 года в г. Лубны, Полтавской области. Украинка. Окончила Московский художественный институт (1963). Член Национального союза художников Украины. Член Национального союза мастеров народного творчества Украины. Владела 300 видами техник вышивания народов мира. Создала крымскую школу вышивания, Музей народных умельцев Крыма. Работы Веры Сергеевны находятся в почти 44 музеях, проведено 148 персональных выставок. Учреждена международная премия в области народного искусства им. В. Роик (2006). В Симферополе жила с 1952 года. Скончалась 3 октября 2010 года. Похоронена в Симферополе на кладбище «Абдал». Награды и звания:
– Герой Украины (с вручением ордена Державы, 19.08.2006 — за выдающийся личный вклад в развитие культуры Украины, утверждение традиций национального декоративно-прикладного искусства, многолетнюю самоотверженную творческую и педагогическую деятельность). – Награждена орденом княгини Ольги III степени (04.2001), международным орденом Николая Чудотворца I степени (2003), церковным орденом Святой Варвары-Великомученицы, а также медалями «За доблестный труд», «Будівничій України», «Богдана Хмельницкого», «225 лет г. Симферополю», «Містецький олімп України» и золотым знаком «Во славу Крыма». – Лауреат Государственной премии АР Крым. – Заслуженный мастер народного творчества Украины (1967). – Заслуженный художник АР Крым. – Почётная грамота Кабинета Министров Украины (06.2004). – Почётный гражданин: города Кобеляки, города Лубны Полтавской области, города Симферополя. Работы Веры Сергеевны Роик:
Коллекция наперстков В.С.Роик:
Работы учеников В.С.Роик:
|
       
|
