Булат Шалвович Окуджава ушёл из жизни 20 лет тому назад - летом 1997 года. За этот период времени ушло из жизни немало и других писателей, но они не остались в памяти современников. Совсем другое дело – Булат Окуджава. Он своим творчеством по-прежнему пребывает с нами. Не перестают россияне (и не только они!) слушать великолепно исполнявшиеся им бардовские песни, читать его содержательные стихи и прозу. 

   Я не был с ним знаком, но однажды – в его и мои молодые годы – видел его в аудитории Тбилисского университета, в котором он учился. Его однокурсницей была моя двоюродная сестра Ариадна. Мне срочно требовалось законспектировать одну книгу, которую можно было заполучить лишь в университетской библиотеке. Занятия закончились, но мне захотелось проведать сестру. Я зашел  в одну из аудиторий и увидел свою сестру и студентов, которые слушали худощавого парня с гитарой в руках, тихим голосом напевавшего поразившую меня своей необычностью песню. Позже сестра рассказала мне кое-что о нём и его судьбе. В 12 лет он потерял обоих родителей (отец – Шалва Окуджава, в роковые 30-е был репрессирован по ложному навету, признан «врагом народа» и сгинул неизвестно где; а мать –Ашхен Налбандян, была надолго упрятана в лагеря Гулага). Войну он встретил в 17-летнем возрасте. И добровольцем отправился защищать так неласково обошедшуюся с ним родину.     

А ещё сестра рассказывала мне о его весёлом нраве, склонности к сложению стихов, сочинению песен на собственные слова и исполнению их под собственный аккомпанемент на гитаре.  «Он станет большим литератором!»  – предвещала она. И не ошиблась!

  Студента этого звали именем с кавказским «налётом» - «Булат» (в грузинском, азербайджанском и других восточных языках чуть видоизменённое «Полад» означает «сталь»). В нём действительно ощущался очень прочный, почти стальной, несгибаемый стержень. Фамилия у него была грузинская, но интегрирован он был по преимуществу в русскую культуру. 

   По окончании университета в 1950 году Булат два года работал учителем русского языка и литературы в деревне Шамордино Калужской области. В 1952 году перевёлся в одну из школ города Калуги. В 1953-54 годах работал в издательстве областной калужской газеты. С 1956 года обосновался в Москве. Работал редактором в издательстве "Молодая гвардия" и заведовал отделом поэзии в "Литературной газете". В 1962 году был принят в члены Союза писателей СССР.

 О своём пребывании на фронте в роли миномётчика и радиста он распространяться не любил. Но спустя годы, написал кратко: «Хотя я не совершил ничего героического, без меня победа досталась бы труднее». Говоря «без меня», он имел в виду не одного себя, а всех своих ровесников-фронтовиков. В одну из своих песен он включил ставшие известными всей стране слова: «Нам всем нужна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим!..». 

    В Википедии о нём сказано: «Окуджава - поэт, переводчик, прозаик, драматург, композитор и бард-исполнитель собственных песен. Им создано около двухсот авторских и эстрадных песен, написанных на собственные стихи».

   Любопытства ради я заглянул в Грузинскую энциклопедию, чтобы узнать, что о Булате Шалвовиче там написано. А написано оказалось буквально следующее: «Булат Окуджава – русский советский поэт, грузин по происхождению…». От прочитанного мне стало грустно. И вот почему: если писатель пишет на русском языке, это не является абсолютным критерием для отнесения пишущего лишь к русским писателям. 

    Казах Олжас Сулейменов тоже русскоязычный литератор, но казахи считают его своим, а не русским писателем. То же самое можно сказать и о таджике Тимуре Зульфикарове, тоже пишущем на русском языке. Тем не менее, и таджики считают его своим, а не русским писателем.

  Что же касается армян, они с гордостью произносят имя американца с армянскими корнями Уильяма Сарояна, писавшего на английском языке; они также считают его «своим» писателем, переводят его на армянский и «зачитываются» им.

  В Москве издаётся литературный журнал «Дружба народов». Главным редактором его с 1995 по 2017 годы был русскоязычный писатель Александр Луарсабович Эбаноидзе (фамилия происходит от названия старинного грузинского музыкального инструмента – подобия арфы). Его восхитительный роман «Брак по-имеретински» - настоящая ода грузинскому менталитету. Мастерски исполненные им переводы грузинских классиков на русский язык звучат, как симфония. Так к каким писателям его следовало бы отнести – русским или грузинским? Я полагаю, что он имеет право считаться и русским, и грузинским писателем одновременно!

   Возвращаюсь однако к творчеству Булата Шалвовича. Его «Грузинская песня», начинающаяся словами «Виноградную косточку в тёплую землю зарою…» – это подлинный гимн «грузинскости», если можно так выразиться. А его «Путешествие дилетантов» с подзаголовком «Из записок отставного поручика Амирана Амилахвари» –разве это не гимн «прекрасной Грузии» и омывающему её морю, помнящему Язона и переливающегося «чешуйками Золотого Руна»?

    Вспоминаю, что в день чествования 70-летия Булата Шалвовича, один из поклонников его таланта сравнил юбиляра с Пушкиным и Толстым… Конечно, это был явный перебор. Но когда Окуджава описывает Кавказ, чувствуется, что он отдаёт себе отчёт в том, что этой темы касались Пушкин, Лермонтов и другие корифеи русской словесности. И слог его становится сродни слогу классиков. Чтобы не быть голословным, процитирую отрывок из его текста: «По утрам, когда первые лавины синего тумана медленно и бесшумно опрокидываются с гор, возникают кипящие каскады водопадов и рек, прозрачных до головокружения и вечных, как, видимо, и наша жизнь… Военно-Грузинская дорога, трепетная и живая. Взметающая под облака и падающая в ущелье, сама тайна и само коварство без начала и без конца… Бескрайняя, неправдоподобная изумрудная долина, мерцающие в разрывах облаков где-то на страшной глубине… Ослепительно белые стены фантастического замка Ананури на чёрном холме, омываемом зелёной Арагвой… Я кричал о Грузии, как о рае… Грузия – это памятник печали и неукротимости, а Тифлис – его основание… Здесь Пушкин проезжал, там… похоронен Грибоедов». 

    Роман Булата Шалвовича «Встреча с Бонапартом» не так глубок и всеобъемлющ, как «Война и мир», но он, на мой взгляд, является вполне уместным и достойным дополнением бессмертного творения Л.Н. Толстого.

    Снова возвращаясь к грузинским корням Булата Шалвовича, не могу не отметить того, что он с величайшим мастерством перевёл на русский язык стихи выдающихся грузинских поэтов Иосифа Нонешвили, Хуты Берулава, Отара Челидзе, Шота Нишнианидзе, Джансуга Чарквиани, Михаила Квливидзе и прозу Михаила Джавахишвили.

     Булат Окуджава был членом редколлегии издававшегося московским грузинским землячеством литературного альманаха «Золотое Руно» (к сожалению, недолго просуществовавшего). Его коллегами по редколлегии были: Борис Андроникашвили (сын известного писателя Бориса Пильняка), Элисбар Ананиашвили, Роин Конджария и Елена Николаевская – поэтесса, много переводившая грузинских писателей на русский язык. 

    Возглавлял редакцию Александр Эбаноидзе. Альманах успел сделать многое: представил читателям новые переводы произведений грузинских поэтов 20-30-х годов ХХ века, объединённых в творческую группу с романтическим названием «Голубые  роги». В неё входили Григол Робакидзе, Паоло Яшвили, Николоз Мицишвили, Георгий Леонидзе, Тициан и Галактион Табидзе. В альманахе были представлены и современные грузинские прозаики - Резо Чеишвили,  Отиа Иоселиани, Карло Коберидзе; поэты - Георгий Гигаури, Элисбар Ананиашвили, и публицисты - Борис Андроникашвили, Игорь Эбаноидзе и другие.

    Альманах содержал статьи также и русских литераторов – Ефима Курганова, Гелия Ковалевича и других. Они касались творчества Лермонтова, Гончарова, Фета, Лескова, Чаадаева. 

    В автобиографическом романе Булата Шалвовича «Упразднённый театр» красной нитью проходит горькая мысль о прекращении существования Советского Союза, хотя автор не может удержаться и от такой его характеристики, как «театр абсурда». Окуджава был убеждён, что на смену этому «театру» придёт новая, достойная жизнь россиян.

    Булат Окуджава не разделял взгляда национал-патриотов о том, что дореволюционная Россия была образцовым государством, которое «подпортили» большевики. В старой России действительно было немало хорошего, но многое было и абсолютно неприемлемым. Например, в первую очередь – стремление к воле вне рамок закона, что и привело, по мнению Булата Шалвовича, сперва к анархии, а затем - к сменившему её нарушению законности.

    Окуджава выработал собственную формулировку свободы. Вот она: свобода - это когда можно делать всё, что хочется, но так, чтобы не мешать окружающим. С этим трудно не согласиться!

    Булат Окуджава разделял взгляд академика Д.С.Лихачёва о том, что подлинной свободы можно достичь лишь через приобщение к высокой культуре. Знаменательно, что Окуджава сам являлся образцом подлинной культуры и прекрасным примером для подражания.

    Булат Шалвович был интернационалистом до мозга костей и поборником дружбы народов. Ему абсолютно чужды были какие бы то ни было национальные предрассудки. Во время грузино-абхазского столкновения в начале 90-х годов, он опубликовал стихотворение, посвящённое русскоязычному абхазскому писателю Фазилю Искандеру. В свою очередь Фазиль сердечно приветствовал Булата в день его чествования по случаю 70-летия. 

     Я убеждён, что проведение грузино-абхазских переговоров о возрождении былой братской дружбы изначально следовало поручать таким людям, какими были Булат и Фазиль, людям, способным «…на любовь своё сердце настроить». Это избавило бы и грузин, и абхазов братоубийственной войны между собой.

   Мне вспоминаются слова одного из персонажей Булата:  «Гмерто! (это грузинское слово в переводе на русский язык означает «Боже»!), за любовь простится всё, поверьте!».

    Стихи, песни и проза Булата Шалвовича были нравственной опорой нескольких поколений почитателей его таланта. Неслучайно юбилейные торжества в честь его 70-летия в мае 1994 года выплеснулись из здания театра, в котором они проходили, на прилегающую к театру площадь, где тысячи собравшихся его поклонников распевали его песни, содержавшие такие, к примеру, слова: «Не покупаются доброе имя, талант и любовь!». И ещё: «Совесть, благородство и достоинство – вот оно, святое наше воинство!».

    А специально в честь юбиляра приехавшие на торжества актёры Театра поэзии из города Иваново импровизировали под горячие аплодисменты публики. Запомнились такие их слова: «Булатство, растворённое в крови, неистребимо, как сама Россия!». Лучше сказать – невозможно! 

     На свои концерты Булат Шалвович собирал переполненные залы не только в городах и весях России, но и в Болгарии, Австрии, Великобритании, Венгрии, Австралии, Израиле, Испании, Италии, Канаде, Франции, Германии, Польше, США, Финляндии, Чехии, Швеции, Югославии и Японии.

    Привожу несколько фрагментов из его эстрадных выступлений:

    «Ты течешь, как река.\ Странное название! И прозрачен асфальт, как в реке вода.\ Ах, Арбат, мой Арбат, ты — мое призвание. \Ты — и радость моя, и моя беда».

     «Ах, война, что ж ты сделала, подлая: стали тихими наши дворы,\ наши мальчики головы подняли - повзрослели они до поры,\ на пороге едва помаячили и ушли, за солдатом - солдат... До свидания, мальчики! Мальчики, постарайтесь вернуться назад».

       «Каждый пишет, как он слышит.\ Каждый слышит, как он дышит.\Как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить...\Так природа захотела. Почему? Не наше дело».
     «Кавалергарды, век недолог, и потому так сладок он\ Поет труба, откинут полог, и где-то слышен сабель звон.\ Еще рокочет голос струнный, но командир уже в седле...\ Не обещайте деве юной любови вечной на земле!».

       Булату Шалвовичу после шумного юбилея оставалось жить всего три года. 12 июня 1997 года его сердце перестало биться. Произошло это в Париже. Упокоен же он в Москве.

     Булат Окуджава и ещё один светлой памяти интеллигент с грузинскими корнями – Ираклий Андроников – достойнейшие связующие мосты между культурами грузинского и русского народов.  

_______________________________

© Цверианишвили Герман Константинович