 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
Автор произвел анализ эволюции представлений о Ничто с момента зарождения философии до современных естественнонаучных воззрений на природу происхождения космоса. Кажется, что с понятием и сущностью Ничто всё должно быть понятно. Именно поэтому так много ученых и философов, которые считают, что знают и понимают Ничто, а также верят в него. Еще Парменид, отвечая на вопрос о природе ничто, установил, что о небытии нельзя ни размышлять, ни говорить. В работах теолога Карла Барта свойства Ничто проистекают из его онтической особенности – зла, Ничто – это то, чего противится Бог. В данной статье предпринимается попытка показать, как с точки зрения аксиархического платоновского представления существование «я» должно иметь целью элиминировать Ничто, потому что такое существование добавляет немного добра в космическую сумму. Роберт Нозик продолжает идеи Хайдеггера: если Ничто – уничтожающая сила, то может уничтожить само себя, таким образом давая начало бытию. Проведя различие между пустотой и Ничто, можно разрешить кажущиеся парадоксы, возникающие в результате смешения этих понятий. Является ли пустота одной из возможных физических реальностей? С точки зрения квантовой механики Вселенная с нулевой энергией представляет собой интересную возможность. Благодаря взаимосвязи в неопределенности между энергией и временем (как диктует принцип Гейзенберга), неопределенность во времени становится бесконечной. Как только такая Вселенная возникнет из пустоты, то сможет существовать вечно. Через «аргументы наблюдателя», «сосуда» и «вычитания», бытующие в современной Западной философии, автор рассматривает возможность существования «голого» Ничто. Таким образом Ничто является не только самой простой, наименее непредсказуемой и самой симметричной из всех возможных реальностей, но еще и обладает самым лучшим разбросом энтропии: его максимальная энтропия равна его минимальной энтропии. Что есть Ничто? Шекспировский Макбет ответил на этот вопрос с восхитительной изысканностью: «Ничто есть только то, чего нет». Парменид, древний элейский философ, заявил, что невозможно рассуждать о том, чего нет (тем самым нарушая собственное наставление). Леонардо да Винчи не удержался от несколько парадоксального восклицания: «Среди величайших вещей вокруг нас самым великим является существование Ничто!» Кажется, что с Ничто всё должно быть понятно. Возможно именно поэтому так много ученых и философов, которые считают, что знают и понимают Ничто вдоль и поперек, а также верят в него. Ex nihilo nihil fit , как говорили древние философы, да и король Лир с ним соглашался. И в самом деле, что может произойти из ничего? Только само Ничто! Похоже, что Ничто обладает замечательной способностью производить самое себя – то есть быть, подобно Богу, причиной самого себя, causa sui (неужели Бог не удивляется тайне своего существования?). Философ Готфрид Лейбниц тоже сделал в сторону Ничто реверанс, заметив, что Ничто проще и легче, чем Нечто. Именно кажущаяся простота Ничто подвигла Лейбница задуматься, почему же существует Нечто, а не Ничто? Если бы было только Ничто, то объяснять было бы нечего – да и некому было бы требовать объяснений. Парменид первым из греческих философов создал обоснованное логическое рассуждение о природе реальности и поэтому может считаться отцом метафизики. Любопытно, что он решил представить свои рассуждения в форме аллегорической поэмы, из которой до наших дней дошло 150 строк. В поэме неназванная богиня предлагает рассказчику выбрать один из двух путей: путь бытия или путь небытия. Однако последний путь оказывается иллюзорным, потому что о небытии нельзя ни размышлять, ни говорить. Точно так же, как видеть Ничто означает ничего не видеть, говорить или думать о Ничто означает не думать вообще, а приближение к Ничто есть невозможность продвигаться вперед. Но почему же простое (хотя и непонятное) Ничто кажется другим зловещим? Возьмем швейцарского теолога Карла Барта. «Что есть Ничто? – спрашивал Барт. – Это то, чему противится Бог» [1]. «Свойства Ничто проистекают из его онтической особенности – зла». Согласно Барту, Ничто возникло одновременно с Нечто, когда Бог создавал мир. Ничто и Нечто подобны паре онтологических близнецов, эдакие Траляля и Труляля, противоположные в своем моральном характере: именно Ничто является причиной порочной склонности человека творить зло, бунтовать, подобно Кириллову из «Бесов» Достоевского, против божественного добра. Для Карла Барта Ничто прямо-таки проявление лукавого. Но пойдем от противного и допустим, что и космос существует, потому что удовлетворяет абстрактную потребность в добре. С точки зрения такого аксиархического платоновского представления, существование «я» (или даже многих «я») должно быть противоположностью ничто, потому что такое существование добавляет немного добра в космическую сумму. Любая такая особенность, выделяющая именно этот мир в качестве существующего, придала бы смысл человеческой жизни как элементу этого мира. Голый факт существования мира в противоположность несуществованию Ничто был бы менее загадочен, если бы этот мир, по сравнению с другими возможными реальностями, чем-то выделялся на их фоне, что сделало бы его особо пригодным для реализации. Например, космос существует, потому что удовлетворяет абстрактную потребность в добре, простоте или красоте. С точки зрения такого платоновского представления я должен быть здесь, потому что мое существование добавляет немного добра (или красоты, или элегантности) в космическую сумму. Любая такая особенность, выделяющая именно этот мир в качестве существующего, придала бы смысл моей жизни как элементу этого мира. У моей жизни была бы космическая цель: быть как можно лучше этически, или как можно более поэтичным, или как можно более элегантным (вспомним книгу Брайна Грина «Элегантная Вселенная») или что-то еще. Экзистенциалисты, хотя и отрицают Бога, относятся к Ничто с тем еще страхом. С точки зрения Сартра, мир подобен маленькой запечатанной бутылке бытия, плавающей в огромном море небытия. От Ничто нельзя укрыться даже в парижском кафе, где в удачный день в задымленном воздухе, оживленных голосах, позвякивающих бокалах вина ощущается «полнота бытия». Однажды Сартр пришел в «Кафе Флор» на встречу со своим другом. А его там не оказалось! И вуаля – частица небытия, эманация Ничто просочилась в пространство бытия из окружающего его великого Ничто. Поскольку Ничто проникает в наш мир через несбывшиеся ожидания и разбитые надежды, во всем виновато наше сознание. По мнению Сартра, сознание – это дыра в сердце бытия. Единомышленник Сартра, экзистенциалист Хайдеггер, приходил в ужас от одной мысли о Ничто. «Тревога обнаруживает Ничто» [2], – заметил он. Хайдеггер различал страх, вызываемый определенным объектом, и тревогу, то есть смутное ощущение, будто с миром что-то не так. Чего мы боимся в состоянии тревоги? Ничто! Наше существование возникает из небытия и заканчивается в пустоте смерти. Таким образом, интеллектуальная дуэль каждого из нас с небытием пронизана ужасом нашего собственного неизбежного несуществования. «Ничто не является ни объектом, ни чем-либо еще», – заявляет Хайдеггер. Чтобы избежать фразы «Das Nichts ist» («Ничто есть»), ему пришлось прибегнуть к престранному выражению «Das Nichts nichtet» («Ничто ничтит») [3]. Теперь Ничто предстает не бездеятельным объектом, а действующей силой, чем-то вроде уничтожителя. Американский философ Роберт Нозик продолжает идею Хайдеггера: если Ничто – уничтожающая сила, то может уничтожить само себя, таким образом давая начало бытию. Он представил себе Ничто как «силу в вакууме, втягивающую объекты в небытие или удерживающую их там. Если эта сила действует сама на себя, то засасывает небытие в небытие, производя Нечто или все сущее». Хотя рассуждения Нозика о Ничто выглядят интересными, некоторые из его коллег-философов сочли, что он намеренно скатывается в метафизическую бессмыслицу. Логические позитивисты воспринимают рассуждения о ничто по-шекспировски – как много шума из ничего. Рудольф Карнап заметил, что экзистенциалистов запутала грамматика: поскольку «Ничто» ведет себя как существительное, то они решили, будто оно должно обозначать некую сущность, то есть Нечто. Точно такую же ошибку совершает Король в книге Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье»: Никто должен был прибыть первым, потому что обогнал гонца по дороге, рассуждает Король. Используя «Ничто» (и его частный случай «никто») в качестве сущности, можно бесконечно плодить чушь. Последователи Парменида явно развенчивают тайну бытия: если мы не можем осмысленно рассуждать о «Ничто», то вопрос «Почему существует Нечто, а не Ничто?» тоже не имеет смысла. Впрочем, смысл можно быстро вернуть на место, если просто разделить «Ничто» и «пустоту». Как напомнили бы нам логики, «Ничто» не название объекта, а лишь сокращенная форма выражения «нет Ничего, что», тогда как «пустота» в самом деле обозначает нечто, а именно онтологическую возможность, вполне представимое состояние, в котором ничего не существует. В математике это различие становится точным благодаря понятию «пустое множество». Пустое множество – это множество, не имеющее ни одного элемента, то есть Нечто, содержащее Ничто. Проведя различие между пустотой и Ничто, легко разрешить кажущиеся парадоксы, возникающие в результате смешения этих понятий. Столь же легко справиться с афористическими высказываниями вроде хайдеггеровского «Das Nichts nichtet». Переведенное как «Ничто ничтит», оно выглядит верным, но неинтересным: разумеется, нет ничего, что ничтит. А если перевести его как «пустота ничтит», оно становится явно ложным, ибо пустота ничего подобного не делает. Пустота есть всего лишь одна из возможных реальностей, а возможная реальность либо воплощается, либо не воплощается. Она не может делать ничего – в том числе не может ни создавать что-то, ни «ничтить» его. Однако является ли пустота одной из возможных реальностей? И что насчет Абсолютной пустоты, полного отсутствия всего? Возможно ли это? Некоторые философы утверждают, что невозможно, поскольку эта идея сама себе противоречит. Если они правы, то загадка бытия имеет легкое и довольно тривиальное решение: Нечто существует, потому что Ничто существовать не может. Возможно, любая попытка вообразить Ничто обречена на неудачу. Но даже в этом случае является ли способность представить себе Нечто надежным доказательством его возможного существования? Идея о том, что Вселенная, содержащая сотни миллиардов галактик, могла появиться из пустоты, выглядит невероятной. Как показал Эйнштейн, любая масса представляет собой замороженную энергию. Однако огромному количеству положительной энергии, запертой в звездах и галактиках, должна противостоять отрицательная энергия гравитационного притяжения между ними. В «закрытой» Вселенной (той, которая со временем снова сожмется) положительная и отрицательная энергии должны точно уравновешивать друг друга – это показывают математические расчеты. Другими словами, общая энергия такой Вселенной равна нулю. Возможность создания целой Вселенной из нулевой энергии поражает воображение. С точки зрения квантовой механики Вселенная с нулевой энергией представляет собой интересную возможность. Допустим, что полная энергия Вселенной точно равна нулю. Тогда, благодаря взаимосвязи в неопределенности между энергией и временем (как диктует принцип Гейзенберга), неопределенность во времени становится бесконечной. Другими словами, как только такая Вселенная возникнет из пустоты, то сможет существовать вечно. Квантовая неопределенность также запрещает точное определение значений поля и скорости изменения этого значения. Пустота, или вакуум – это состояние, в котором все значения полей постоянно равны нулю, однако принцип неопределенности Гейзенберга говорит, что если мы точно знаем значение поля, то скорость его изменения совершенно случайна, то есть не может быть равна нулю. Таким образом, математическое описание неизменной пустоты несовместимо с квантовой механикой – точнее, пустота неустойчива, или же ее попросту не существует. Довольно неудачную попытку вообразить пустоту предпринял пациент известного советского психолога Александра Лурии. Пациент обладал необычайной памятью, о которой Лурия написал отдельную книгу под названием «Маленькая книга о большой памяти». Как ни странно, его память была почти исключительно визуальной, поэтому когда он попытался представить себе ничто, все пошло не так, как можно было бы ожидать: «Ну вот слово «ничто». Я вижу «ничто» – это что-то… Я обращаюсь к жене и спрашиваю: что такое «ничто»? Это нет ничего. А у меня по-другому. Я видел это «ничто», я чувствовал, что она не то думает. Если появляется «ничто», значит, есть что-то. Вот здесь-то и трудности…» Если мы не можем вообразить абсолютную пустоту (за исключением разве что сна без сновидений), означает ли это, что всегда должно существовать что-то? Необходимо остерегаться склонности принимать недостаток воображения за проникновение в истинную сущность бытия. Мыслитель, склонный к такому заблуждению, скажет, что не может вообразить ничего другого, а следовательно, все должно быть именно так. Во Вселенной не только возможно, но и действительно существует многое из того, что лежит за пределами возможностей нашего воображения. Например, мы не можем представить себе объект, не имеющий цвета, однако атомы бесцветны (они даже не серые). Большинство из нас не могут вообразить искривленное пространство. Тем не менее теория относительности Эйнштейна утверждает, что мы на самом деле живем в искривленном четырехмерном пространстве-времени, которое нарушает законы евклидовой геометрии. Когда французский философ Анри Бергсон попытался решить диалектику Нечто и Ничто, то обнаружил, что полного небытия быть не может. В конце концов все равно остается нечто – его собственное «я». Бергсон обнаружил, что невозможно вообразить полную пустоту, поскольку какой-то остаток сознания вползает в темноту, как свет, пробивающийся через дверь. Поэтому он заключил, что пустота невозможна. Бергсон представлял себе мир как узор на ткани пустоты. Однако когда он попытался сорвать этот узор, осталась канва его сознания. Несмотря на все усилия, от нее не удавалось избавиться: «В то самое мгновение, когда мое сознание гаснет, другое загорается – точнее, оно уже горит, ибо возникло на мгновение раньше, чтобы наблюдать за исчезновением первого». Бергсон думал, что абсолютная пустота внутренне противоречива, потому что сама возможность ее существования подразумевает также и существование наблюдателя, способного размышлять о ней. Назовем это «аргументом наблюдателя» против пустоты. Аргумент наблюдателя выглядит сомнительно не только на общих основаниях, но и потому что приводит к невероятным следствиям, а именно к заключению, что все возможные вселенные должны иметь хотя бы одного наблюдателя, обладающего сознанием. Однако наверняка физически возможна вселенная, в которой нет сознания. Если бы физические константы в нашем мире (сила слабого взаимодействия, масса истинного кварка и так далее) хотя бы немного отличались от своих существующих значений, то Вселенная была бы наполнена грубой материей, а эволюция жизни не состоялась бы. А по логике аргумента наблюдателя такая вселенная существовать не может, потому что ее некому наблюдать. Вера в то, что «я» есть источник всей реальности – это метафизическое плутовство, если не безумие. Тем не менее чем бы ни было мое «я» – субстанцией, сгустком, ключевой точкой, вместилищем, пишущим себя стихотворением, грамматической тенью или трансцендентным Эго – оно в самом деле кажется центром мира. Нелегко было 17 веку смириться с подчиненным положением Земли по отношению к Солнцу, а следующим векам принять периферийность всей Солнечной системы и даже галактики Млечного пути, а человеку осознать себя пылинкой во Вселенной. Но сейчас от нас требуется гораздо большее — понять, что многое в этой Вселенной недоступно нашему восприятию, от движения частиц до гипотетических 11 измерений в теории струн. И допустить существование иных реальностей, с иными законами, где наше присутствие заведомо невозможно. В этой точке полного ничтожества человека перед бесконечным множеством непредсказуемых вселенных происходит удивительный поворот: в нашей вселенной человек существует, а значит, из всех возможных наборов законов и историй приходится выбирать те, которые допускают наше существование. Это обманчиво схоже с разными телеологическими объяснениями: Бог создает и направляет мир к появлению человека. Однако научная картина мира не предполагает существования такой цели (высший замысел может и не иметь «высшего замыслителя»). Есть еще один аргумент против пустоты, который логически сходен с первым, но выглядит более объективно. Подобно аргументу наблюдателя, он тоже утверждает, что наши попытки вообразить полную пустоту обречены быть частичными, однако указывает, что в остатке остается не сознание, а нечто не психологическое. Если представить себе, что все содержимое космоса уничтожено, то у нас всегда остается та обстановка, в которой оно находилось. Эта обстановка может быть пустой, но не есть пустота, ибо сосуд без содержимого по-прежнему остается сосудом. Назовем это «аргументом сосуда» против пустоты. И поскольку нельзя мысленно избавиться от пространства, то оно должно быть частью любой возможной реальности – Нечто, необходимо существующее, подобно Богу или сознанию месье Бергсона. Обратимся к восточной концепции ничто, пересказанной русским писателем Виктором Пелевиным в романе «t»: «Чаньские учителя отвечали обычно каким-нибудь грубым образом — или ударом палки, или руганью. Особенно отличался один из них по имени Линь-Цзы, который в ответ на вопрос, что такое Будда, говорил, что это дыра в отхожем месте. Обычно его ответ понимают в том смысле, что Линь-Цзи учил не привязываться к понятиям и концепциям, даже если это концепция Будды. Хотя это самое точное объяснение, которое может быть дано. Представьте себе грязный и засранный нужник. Есть ли в нем хоть что-нибудь чистое? Есть. Это дыра в его центре. Ее ничего не может испачкать. Все просто упадет сквозь нее вниз. У дыры нет ни краев, ни границ, ни формы — все это есть только у стульчака. Не все философы разделяют убеждение, что пространство есть Нечто. Среди них существуют по крайней мере два альтернативных взгляда на природу пространства. Субстантивный взгляд относится к Ньютону и считает пространство чем-то реальным, что имеет присущую ему геометрию и будет продолжать существовать, даже если все его содержимое исчезнет. Противоположный реляционистский взгляд восходит к сопернику Ньютона Лейбницу и полагает, что пространство не существует само по себе, а есть лишь сплетение взаимосвязей между объектами. С точки зрения Лейбница пространство неспособно существовать без связываемых им объектов, как не может существовать улыбка Чеширского кота без самого кота. Онтологический спор, и довольно яростный, между последователями Ньютона и Лейбница продолжается до сих пор. Теория относительности, в которой пространство-время влияет на поведение материи, несколько пошатнула равновесие в пользу первых. Впрочем, необязательно разрешать этот спор, чтобы увидеть, имеет ли смысл аргумент сосуда. Допустим, что правы реляционисты и пространство – это всего лишь удобная теоретическая идея. В таком случае если исчезнет все содержимое космоса, то и пространство тоже исчезнет, оставив лишь абсолютное Ничто. Теперь предположим, что верна противоположная точка зрения и пространство есть настоящая космическая сцена, существующая сама по себе. Тогда она сможет пережить исчезновение ее материального содержимого: даже если все исчезнет. Однако если пространство объективно существует, то должна существовать и его геометрическая форма. Она может быть безграничной протяженности, но может быть и ограниченна, при этом не имея границы. (Например, поверхность футбольного мяча является конечным двухмерным пространством, не имеющим границы.) Подобное «замкнутое пространство-время» не противоречит теории относительности Эйнштейна. В самом деле, Стивен Хокинг и другие ученые полагают, что пространство-время Вселенной является конечным и неограниченным, подобно поверхности футбольного мяча, только с большим числом измерений. Тогда несложно мысленно уничтожить пространство-время вместе со всем его содержимым. Просто представьте себе, что мяч сдувается или, скорее, уменьшается в размерах. Перед вашим мысленным взором конечный радиус мяча-вселенной становится все меньше, пока не достигает нуля. Теперь арена пространства-времени исчезла, оставив только абсолютное Ничто. Таким образом, аргумент сосуда оказывается ложным, независимо от возможной природы сосуда. Если пространство-время представляет собой не реальную сущность, а лишь набор взаимосвязей между объектами, то оно исчезнет вместе с этими объектами и поэтому не является препятствием для существования Ничто. Если же пространство-время есть нечто реальное, имеющее свою собственную структуру и сущность, то его можно «мысленно уничтожить», подобно всей остальной Вселенной. Мысленное уничтожение реальности – это чисто воображаемое достижение. Что, если мы попытаемся выполнить такой эксперимент в лаборатории? Аристотель считал, что это невозможно, и приводил разнообразные аргументы. Утверждение Аристотеля «Природа не терпит пустоты» считалось истинным до середины 17 века, когда его опроверг Торричелли, один из учеников Галилея. Ему пришла в голову идея налить в пробирку ртуть и, заткнув пробирку пальцем, опустить ее в сосуд со ртутью. В стоящей вертикально опрокинутой пробирке образовалась небольшая безвоздушная пустота над столбиком ртути – это был прообраз первых барометров. Демонстрация Торричелли, как потом выяснилось, доказывала, что «боязнь пустоты» – это на самом деле всего лишь сила, с которой воздушная атмосфера давит на нас сверху. Но удалось ли Торричелли создать немножко настоящей пустоты? Не совсем. Сегодня мы знаем, что безвоздушное пространство, впервые созданное итальянцем, далеко не пусто. Оказалось, что в самом идеальном вакууме все-таки содержится нечто. В физике «нечто» определяется количеством энергии. (Даже материя, как показывает самое знаменитое уравнение Эйнштейна, является лишь застывшей энергией.) С точки зрения физики, пространство максимально пусто тогда, когда оно лишено энергии. Допустим, что мы попытались удалить всю энергию из некой области пространства. Другими словами, мы попытались перевести эту область в состояние с минимальной энергией, известное как «вакуумное состояние». В какой-то момент в процессе откачки энергии произойдет событие, противоречащее здравому смыслу: спонтанно возникнет нечто, называемое физиками «поле Хиггса». И от поля Хиггса избавиться никак нельзя, потому что его вклад в полную энергию той области пространства, которую мы стараемся опустошить, на самом деле отрицателен: поле Хиггса – это Нечто, содержащее меньше энергии, чем Ничто. И оно сопровождается игрой «виртуальных частиц», которые непрестанно возникают и исчезают. Пространство в вакуумном состоянии оказывается весьма оживленным местом. Философы, которые верят в Ничто (иногда называющие себя «метафизическими нигилистами»), стараются держаться подальше от подобных физических затруднений. В конце 90-х годов 20 века несколько британских и американских философов совместно предложили «аргумент вычитания». В отличие от аргументов наблюдателя и сосуда, которые направлены против Ничто, аргумент вычитания поддерживает Ничто и должен показать, что абсолютная пустота является реальной метафизической возможностью. Аргумент вычитания начинается с предположения, что мир содержит конечное число объектов (людей, слонов, столов, стульев, камней и так далее), а также предполагает, что каждый из этих объектов существует с определенной вероятностью: хотя данный объект существует в настоящий момент, он мог не существовать ранее, что тоже выглядит вполне логично. Каждый из этих объектов хотя и существует, но мог бы не существовать, если бы Вселенная развивалась как-то иначе. В конечном итоге аргумент отрицания принимает допущение независимости: несуществование одного объекта не делает необходимым существование чего-то еще. Собрав все три предположения вместе (вероятность, конечность и независимость), легко прийти к выводу, что могло бы получиться так, что не существовало бы вообще ничего. Вы просто вычитаете каждый вероятностный объект из мира, один за другим, пока не останется только полная пустота, чистое Ничто. Такое «вычитание» предполагается скорее метафорическим, чем буквальным – на каждом этапе данный аргумент устанавливает соотношение между возможными мирами: если возможен мир с энным числом объектов, то возможен и мир с количеством объектов, меньшем на единицу. На предпоследнем этапе вычитания мир может состоять из одного электрона. И если возможен такой печальный крохотный мир, то возможен и мир, в котором нет даже этой частицы – мир пустоты. Если посылки аргумента вычитания верны, то и вывод о возможности абсолютной пустоты тоже должен быть верным. Но в самом ли деле верны посылки аргумента вычитания? Другими словами, является ли он не просто верным, но логически обоснованным? Если доводы конечности и вероятности вопросов не вызывают, то третий довод, о независимости объектов, сомнителен. В самом ли деле мы можем быть уверены, что несуществование одного объекта не приводит к существованию какого-нибудь другого объекта? В конце концов, вероятностные объекты не так уж независимы. Каждый объект, каким бы шатким ни было его существование, кажется опутан сетью взаимозависимостей с другими объектами, как реальными, так и возможными. Вспомним квантовую запутанность. Например, электроны после взаимодействия могут быть разделены на большое расстояние в пространстве, но их спины находятся все еще вместе. Частицы действительно взаимодействуют мгновенно, ограничения по скорости света им не помеха. Между частицами происходит мгновенная связь не из-за того, что информация передается очень быстро, а потому что на более глубоком уровне они просто не разделены, а все еще находятся вместе. Природа мира не терпит умозрительности! Тогда как насчет прямого перехода от мира Нечто к пустоте? К сожалению, это тоже физически невозможно, потому что, например, уничтожение пары электрон – позитрон нарушает другой фундаментальный закон физики – закон сохранения энергии. Вместо уничтоженной пары по законам физики неизбежно должно будет появиться что-то еще – фотон или другая пара частица – античастица. Похоже, здесь мы сталкиваемся с той же проблемой, с которой столкнулся Бергсон. Во всех трех случаях абсолютная пустота мыслится как предел, к которому надо приближаться из мира сущего. Бергсон попытался приблизиться к нему через мысленное уничтожение содержимого Вселенной – и остался со своим собственным сознанием (но, очевидно, что с носом!). Аргумент отрицания идет по другому пути, пытаясь достичь пустоты через серию логических ходов. Однако интуитивно допустимое представление если существует некое число объектов, то их могло бы быть меньше нарушает фундаментальные законы физики – законы сохранения. И даже если бы эти законы можно было как-то временно обойти, то совершенно неясно, можно ли уменьшить число сущностей в мире постепенным удалением их по одной. Возможно, что отсутствие одного объекта (в воображении или в реальности) всегда приводит к присутствию какого-то другого. Как мы видим, не так-то просто перейти от Нечто к Ничто. Приближение всегда немного не достигает предела, всегда оставляя что-то из сущего, каким бы крохотным оно ни было. Впрочем, что же здесь удивительного? Чтобы успешно перейти от Нечто к Ничто, нужно разгадать загадку бытия в обратную сторону: любой логический переход из одного в другое должен быть двунаправленным. Если нам кажется, что легче вообразить переход от Нечто к Ничто, чем наоборот, то это потому, что начальная и конечная точки заранее известны. Переход от Ничто к Нечто выглядит более таинственным, потому что никогда не знаешь, что получится в результате – что остается верным на космическом уровне. Большой взрыв – физический переход от Ничто к Нечто – происходит не только невообразимо быстро, но и без каких-либо присущих ему внутренних законов. Как говорит современная физика, в принципе невозможно предсказать, что может получиться из голой сингулярности. Здесь теория Эйнштейна прерывается и не может предсказать начало Вселенной — только как она развивалась позже. В этой точке действуют законы квантовой механики: частицы движутся всеми возможными путями, и Вселенная может иметь бесконечное множество предысторий. Общая теория относительности объединяется с квантовой теорией: искривление времени-пространства настолько велико, что все четыре измерения ведут себя одинаково. Иными словами, времени как особого параметра нет. А если времени нет, то нет и возможности говорить о начале Вселенной во времени, что устраняет проблему творения из ничего. Не вызывает потребности в гипотезе Ничто и тот факт, что в результате появляется человек. Этот «аргумент к человеку» вновь весьма популярен в современной картине мира: если Вселенная может иметь бесконечное множество предысторий, но развивалась именно так, что в результате появились мы, не предполагает ли это цели, направленности, высшего Замысла? Сильный антропный принцип настаивает на неизбежном развитии Вселенной до появлению человека. Слабый останавливается на том, что вполне может существовать бесконечное множество предысторий наше Вселенной (а также других вселенных), но мы живем в той, которая допускает наше существование. Получается, что абсолютное ничто непротиворечиво только логически. Или же Ничто является реальной логической возможностью? Вполне может случиться, что даже если мы не в состоянии вообразить такую возможность, это еще не означает, что она парадоксальна. Абсолютная пустота может выглядеть нелепицей, но не является абсурдом. С точки зрения логики, может существовать вариант мир, где вообще ничего нет. Назовем эту возможную реальность Нулевым миром, имея в виду, что «миром» она является только по наименованию. В отличие от других возможных миров, у него нет ни пространства-времени, ни сосуда, ни сцены или арены в каком-либо виде. Когда мы говорим об этом «мире», то говорим не о каком-то объекте, а об одном из возможных вариантов разворачивания реальности – изящно описываемом формулой. Логическая непротиворечивость – это огромное достоинство, но Нулевой мир обладает и другими достоинствами. Лейбниц был первым, кто указал, что Ничто есть самая простая из всех возможных реальностей. Кроме того, Нулевой мир также наименее случаен. Поскольку в нем нет никаких объектов, то полное их число равно круглому нулю. В любом другом мире число объектов отличается от нуля: мир может содержать конечное число сущностей или бесконечное число сущностей, и любое конечное число будет выглядеть произвольным. Например, наша собственная Вселенная, видимо, состоит из конечного числа элементарных частиц (это число оценивается как 10 с восьмьюдесятью нулями). И сверх того, могут быть нефизические сущности, например, души или ангелы. Если бы мир содержал меньшее число объектов, например 25, то это было бы точно такой же случайностью. Даже бесконечный мир был бы случайностью, потому что у бесконечности не один размер, а много – на самом деле, бесконечно много. Математики обозначают различные размеры бесконечности буквой «алеф»: «алеф-0», «алеф-1», «алеф-2» и так далее. Если наш собственный мир окажется бесконечным, то почему он должен быть, например, «алеф-2», а не «алеф-25»? Только Нулевой мир избегает такого рода произвольности. Более того, Ничто – наиболее симметричная из всех реальностей. Многие вещи, подобно лицам, снежинкам и песчинкам, лишь приблизительно симметричны. Симметрия квадрата обнаруживается во множестве движений: при отражении в зеркале, перпендикулярном его плоскости и проходящем через диагональ или середины противолежащих сторон, при повороте на 90 градусов вокруг оси, проходящей через его центр, он снова займет исходное положение. Сфера еще более симметрична: любой поворот относительно оси, проходящей через центр, совместит ее с собой. Бесконечное пространство еще более симметрично: его можно вращать, отражать в зеркале или перемещать в любом направлении, ничуть его не изменяя. Наша Вселенная не очень-то симметрична в малых масштабах – посмотрите хотя бы на беспорядок на вашей кухне. В космических же масштабах она более симметрична и выглядит практически одинаково, куда ни посмотри. Однако никакая Вселенная, включая нашу, не может соперничать в симметрии с Ничто. Полное отсутствие индивидуальности в Нулевом мире делает его предельно инвариантным для любой трансформации. Нет ничего, что можно сдвинуть, отразить или повернуть. Вот уж действительно до жути правильная симметрия! Какого же рода достоинством является симметрия? Например, эстетическим, ведь еще со времен древних греков, придававших большое значение равновесию и упорядоченности, симметрия признается частью объективной красоты. Это не означает, что Нулевой мир самый красивый из всех возможных или самый совершенный. Если Бытие подобно яркому дневному свету, то Ничто похоже на беззвездное ночное небо или глубокий сон без сновидений, вызывающие нечто вроде приятного ужаса в том, кто осмелился размышлять о нем. У Ничто есть и последнее достоинство, связанное с энтропией. Энтропия является одним из фундаментальных научных понятий и объясняет, почему некоторые изменения необратимы, почему время имеет направление, «стрела» которого указывает из прошлого в будущее. Понятие энтропии возникло в 19 веке в результате построения теории паровой машины и первоначально определялось через поток тепла. Однако вскоре энтропию переосмыслили в более абстрактной форме, как меру беспорядка в системе. Все обладает энтропией. В нашей Вселенной, которая считается замкнутой системой, энтропия всегда возрастает, порядок переходит в беспорядок – в чем и состоит второй закон термодинамики. А как же Ничто? Может ли оно иметь энтропию? Это нетрудно вычислить. Если в системе (в любой системе, от чашки капучино до некоего мира) может существовать N различных состояний, то его максимальная энтропия равна десятичному логарифму от N. В Нулевом мире может быть только одно состояние, потому что он идеально прост. Тогда его максимальная энтропия равна log(1)=0 – что также равно его минимальной энтропии. Таким образом Ничто является не только самой простой, наименее непредсказуемой (наиболее предсказуемой) и самой симметричной из всех возможных реальностей, но еще и обладает самым лучшим разбросом энтропии: его максимальная энтропия равна его минимальной энтропии, которая равна нулю. Но если Ничто такое великое, то почему же оно не возобладало над Бытием? Если подумать, то у Нулевого мира есть множество безусловных достоинств, однако они лишь делают тайну бытия еще более загадочной. Но все получилось так, как получилось – Нечто существует, и с этим невозможно спорить (верящие в торжество иллюзии буддисты все равно спорят). А теперь попробуем закрыть глаза и заткнуть уши. Теперь вообразим себя в полной пустоте. Попытаемся усилием воли уничтожить все вокруг. Можно начать с того, что все люди, деревья, трава, птицы, животные, земля и небо исчезли. Исчезло не только небо, но и все, что в нем есть. Представьте себе, как потухают огни во всем космосе: исчезло солнце, погасли звезды, галактики исчезают – одна за другой, миллиарды за миллиардами. Перед вашим мысленным взором вся Вселенная погружается в безмолвие, холод и темноту – и нечему быть безмолвным, холодным и темным. Вот теперь вы сумели вообразить полную пустоту. Где-то в глубине души я знаю, что ощущение, будто реальность мира зависит от моего существования, есть лишь иллюзия, и тем не менее мне трудно от нее избавиться. Возможно, мне удастся вырваться из ее пут, если я буду постоянно напоминать себе, что мир жил себе и не тужил многие миллионы лет до того момента, когда я вдруг очнулся, появившись в «жизни, похожей на сон», и будет жить после того неминуемого мгновения, когда я снова окунусь в эту тьму. Ссылки:
Литература:
_________________________ © Винничук Александр Александрович |
       
|
