Новая Европа уже в сердце старой
Вот теперь я понимаю, откуда взялось выражение "Старый свет". Брюссель, столица Бельгии, самое сердце Европы, где привелось побывать дважды — в декабре и в июне, выглядит точно старинная шкатулка. Вечером через незанавешенные окна в пряничных бюргерских домах в старых кварталах льется приглушенный золотистый свет, уютный и таинственный. Прохожему видно, как за стеклами течет неспешная и, судя по всему, не нервная жизнь клерков и обывателей. Этим волшебным светом мерцают витрины, елочки, кленовые листья, до Нового года не облетающие с деревьев на бульварах. Разноязыкая и разноцветная публика летом беспечно жует за столиками кафе, вынесенными чуть не середину узких мощеных улиц, зимой роится вокруг бесчисленных рождественских павильонов, где торгуют на потеху честному народу всякой всячиной — от пончиков с вареньем до спального белья. Туристы цокают языком, глазея на зеркальные витрины со знаменитыми брюссельскими кружевами и живыми фонтанами самого лучшего в мире шоколада, искушают бронзового Святого Антония, оглаживая его чресла, что по поверью дарует "щастье". Вечно писающий мальчик облечен в пеструю курточку — их у него сотни. Этот пижон меняет их каждую неделю.

Старый город — действительно с т а р ы й. Подлинный. Здесь не увидишь свежей штукатурки, сияющей белизны, оставшейся после маляров. Благородный, выветренный кирпич, разводы вековой сырости на стенах, темные рамы...Лавка старьевщика зазывает ностальгическим ароматом недавней, но уже исторической эпохи — дешевые брошки, значки, куклы, дамские редикюльчики 50–х –70–х годов в этом вездесущем золотистом мерцании кажутся иллюстрацией к сказке.

Сказочна и ажурная Ратуша — ее шпиль в темном небе меняет цвета, по нему скользят голубые спирали, снежинки, готические арки пламенеют то зловеще–бардовой, то мистически–фиолетовой подсветкой, которая меняет цвет под электронную музыку.

Убранство кафе и ресторанчиков воспроизводит дух натуральной жизни горожан. Потускневшие зеркала и деревянные панно в трещинах, много грубо оструганного дерева, ветхого текстиля, обычной масляной краски и предметов нехитрой утвари — колеса, сундуки, кувшины... Кухни обычно в зоне видимости посетителей, которые могут наблюдать, как повара рубят мясо, а на вертеле жарятся поросята. Русский ресторан, где нам привелось поужинать, оформлен в той же традиции — низкие потолки, черные от времени балки, оплывшие свечи в бутылках. Вход в заведение через крытый дворик — со старой скамейкой, рядом — вазон с засохшими геранями, брошенная метла и... пластмассовый мусорный бак. Такой вот дизайн. Похоже на павильон киностудии, где все приготовлено к съемкам, сейчас пожалуют и артисты. А что — прикольно.

Днем город выглядит более прозаически. Но в нем не заметно ни капли кокетства — он в отличие от моей родной Риги не прячет неумолимые признаки старости, не воюет с опавшей листвой в парках и окурками на асфальте. Его обитатели носят удобные башмаки, спортивные куртки, вязанные шарфы и шапочки. Здесь не увидишь холеных дам на шпильках, мужчин в кашемировых пальто, тщательно уложенных причесок. Примет респектабельности не наблюдается даже в сердце чиновничьей рати — здании Европарламента. Зеркальный монстр состоит из двух гигантских зданий, их соединяет стеклянная галерея только на уровне третьего этажа. Все это в скучном конструктивистском стиле, как и подавляющее большинство офисных зданий в округе. Отчего район звучит чужеродной доминантой, давяще нависает над древними ажурными камнями купеческой столицы.

Внутри Европарламент поразительно напоминает здание облисполкома, ну в лучшем случае, Дворец съездов в Москве — стеклянные стены, ковролин, немного картин на стенах. Никаких изысков, все очень лаконично. Единственным, но внушительным украшением штаб–квартиры ЕС является художественная конструкция из переплетенных металлических прутьев, взметнувшаяся на 15 метров в пролете между этажами. Что она симолизирует? Кто–то из наших пошутил: "Каждой стране — по шпицрутену! "
Еще одна скульптура, при входе в дворец евробюрократии: та поскромнее, опять же в духе советского монументализма — типа "Рабочий и крестьянка". Крестьянка практически в той же позе, но рабочий почему–то распластан у нее под ногами. Что ж, Европа — континент победившего феминизма. Столовая в Европарламенте тоже до боли знакомая — голые стены, пластиковые столы и подносы, самообслуживание. Просто какой–то совдеповский аскетизм. Еда тоже весьма пресная, целлулоидная.

Что еще бросается в глаза — железные ящики в парламентских коридорах. Чиновники живут на чемоданах. Раз в месяц они пакуют горы документов в эти железяки и вместе со всей челядью и своими секретарями улетают в Страсбург — на пленарные заседания. Здравого смысла в такой организации работы — ни капли. Но зато удовлетворены амбиции крупнейшего члена ЕС — Франции, которая в свое время выторговала дислокацию на своей земле престижного бюрократического учреждения.

В Брюсселе я поняла, что деление на старую и новую Европу условно.
На самом деле граница между ними прошла не через страны бывшего СЭВ, а внутри самой старой Европы. Новая Европа сама туда пришла — в виде миллионов иммигрантов. Толпы арабов, марокканцев, негров стояли вечером в пятницу к брюссельским банкоматам, чтобы снять и тут же начать тратить свое социальное пособие. Коренное население центра бельгийской столицы активно перебирается из неспокойных кварталов на окраины, бросая недвижимость. Парадокс: прямо рядом с Европарламентом стоит целый квартал опустевших старинных домов, в которых находят пристанище бродяжки. Снести нельзя — священная частная собственность. Вкладывать деньги в ремонт — нет резона. Новые обитали района из числа турков и арабов дорогие апартаменты не снимают. Приходится чесать затылок и мелким лавочникам, хозяевам кафетериев и кондитерских — их традиционные товары, кухня, напитки для новых брюссельцев не по карману. Приезжие обзаводятся собственными заведениями, с более умеренными ценами.

Вообще Брюссель далек от того идеала комфорта, который мы себе воображаем, когда говорим о европейских стандартах. Супермаркетов здесь мало, они дороги и закрываются в восемь вечера. Еда в них не особо хороша. И случались скандалы с просроченными и вообще протухшими продуктами. Банкоматы допотопные, и найти их непросто. На улицах грязновато. И хватает нищих — почему–то исключительно молодых мужчин. Очевидно, наркоманов.

Цены на треть, а то и вдвое дороже рижских. Так что надо и нам в Латвии готовиться таким вот реалиям.


Рига — Брюссель