Четверо детей было у Иоганна Себастиана Баха от первой жены, безвременно покинувшей мир, и 13 от второй. В живых осталось 10. "Бог дал, Бог и взял", - такой была жизнь. Все шестеро сыновей стали музыкантами. Лишь один, Карл Филипп Эммануил, самый пытливый, захотел быть ещё и юристом. И стал им, поступив в университет и получив соответствующее образование. Но вместе с окончанием университета к нему пришло ясное сознание того, что заниматься он должен только музыкой.

  Все сыновья Иоганна Себастиана Баха писали музыку, но ни один не смог превзойти его в искусстве композиции. Он остался навсегда в истории музыки непревзойдённой вершиной композиторского мастерства. Кто-то из музыкантов остроумно сказал, что Сальери убил Моцарта не ядом, а тем, что показал ему сочинения Иоганна Себастиана.

  При жизни Иоганн Себастиан был окружён уважением и почестями как великий музыкант, но после смерти имя его и его музыка были прочно забыты на целых 100 лет, пока Феликс Мендельсон не открыл его заново и не поставил на законное место на высочайшем пьедестале.

  Изменившимся вкусам  публики гораздо больше отвечала ласкающая слух музыка Карла Филиппа Эммануила. И он прекрасно исполнял её. «В патетических и медленных частях всякий раз, когда ему надо было придать выразительность долгому звуку, он умудрялся извлекать из своего инструмента буквально вопли скорби и жалобы, какие только возможно получить на клавикорде и, вероятно, только ему одному», - писал Ч. Берни. И если где-либо произносили имя Бах, то все сразу понимали, что речь идет о Филиппе Эммануиле или, по крайней мере, о другом его сыне Иоганне Кристиане.   Слава Филиппа Эммануила превзошла славу отца. Его называли "Великим Бахом" и сам Гайдн поклонялся ему.

Всем известно, что прусский король Фридрих II  был не просто просвещённым человеком, но и большим меломаном и обожал играть на флейте перед своими придворными. Музыка Филиппа Эммануила нравилась ему, и он пригласил его ко двору на должность придворного клавесиниста, аккомпаниатора короля.  Вот почему в списке произведений Карла Филиппа Эммануила Баха так много сочинений для флейты. 

  Однако подлинная слава пришла к Филиппу Эммануилу, когда, после смерти Телемана, он прошёл по конкурсу на его место городского музыкального директора в Гамбурге. Здесь он обрёл желанную свободу творчества и оставался в этой роли до конца его дней.

 Но Карл Филипп занял в истории музыки чрезвычайно почётное место, конечно,  не из-за своих должностей, и даже не из-за своих композиций, которые были хороши, но не выше творений его отца. Ему удалось превзойти Иоганна Себастиана и не потому, что, благодаря особому складу ума, он стал создателем той замечательной школы преподавания игры на фортепиано, которой пользуются во всём мире до сего дня.

Дело в том, что основной музыкальной формой в то время была фуга с её презентацией одной единственной мелодии. Многоголосие было построено на вариабельном повторении этой мелодии разными голосами. Она как бы перебегала из одного голоса в другой. Само слово фуга означает "бег".

Пытливый Карл Филипп Эммануил оказался смелым экспериментатором. Он предложил нечто совершенно новое. Это был проект (схема) чего-то, что он и сам толком ещё не осознавал.  Этот проект был основан на презентации двух мелодий, равных по важности. Именно по этой схеме композиторы, такие, как Гайдн, научились создавать свои симфонии. Таким образом. Карл Филипп Эммануил заложил достаточно прочный и определённый фундамент, чтобы поддержать возвышающуюся мысль Бетховена и дать простор его океану чувств и  могучему воображению.

Без Филиппа Эммануила Гайдн, на 18 лет его моложе, возможно, не сочинил бы того, что он создал. А без того и другого Бетховен был бы невозможен, ибо каждый из них в свою очередь проложил путь своему непосредственному преемнику и тем самым позволил ему начать с того места, где он остановился. Проект Эммануила Баха был тем, что стали называть симфонией - величайшей из музыкальных форм. 

Именно потому и Гайдн, и Бетховен, и  другие музыканты  считали Эммануила Баха своим учителем. Гайдн говорил: «Тем, чему я научился, я обязан Баху», имея ввиду Карла Филиппа Эммануила. 

 "Из фортепианных сочинений Эммануила Баха у меня имеется лишь несколько вещей, и некоторые из них несомненно должны служить каждому подлинному художнику не только в качестве предмета высокого наслаждения, но и как материал для изучения", - писал Бетховен Гергелю. 

А Моцарт называл его отцом: " Он - отец, а мы все - его дети».

_____________________

© Боровская Наталья Ивановна