«Писать для меня — болезнь, от которой я хочу отделаться,                                      и опьянение, в котором я хочу пребывать»                                            Эдвард Мунк   

   Он почему-то упорно возвращался к этой картине, и за 30 лет написал 12 вариантов. Сохраняя общую композицию, менял освещение, детали, количество девушек, но в 1927 году вновь возвратился к трём: в белом, красном и зелёном платьях. О времени, когда он впервые обратился к этой теме, пишут по-разному, указывая либо 1901, либо 1899 г. Лет 30 тому назад одно из таких полотен, датированное 1903 годом, одиноко и гордо, как драгоценность, украшало незаполненную более ничем стену Московского музея изобразительных искусств имени А.С.Пушкина.  Картина называлась «Вечер. Девушки на мосту». И это была моя первая встреча с оригиналом Мунка. Тогда я ещё не понимала её символический смысл. Но вскоре, после глубокого погружения в творчество художника, сами собой появились ёмкие строки:

Мунк для меня начинается «Вечером».

Силою северных  красок расцвеченный,

Где-то внутри возникает вдруг

Музыки Мунка минорный звук: 

Мунк заломленных рук,

Мунк испытанных мук, 

Мунк – замкнувшийся круг.

Мунк – отчаянья Крик,

Мунк – забвения миг,

Одиночества лик.

 Известно, что вторую половину жизни Мунк вёл совершенно уединённый образ жизни, не заботясь о пыли вокруг и ужасном беспорядке, сначала в Осгорстранне, в том доме, что изображён на картине, а потом в Эркюле. Он был погружён только в творчество и в основном писал пейзажи, но  какие! 

 К тому времени он уже пережил всё, о чём сказано в стихотворении, и написал знаменитую картину «Крик», где выразил всю силу отчаяния, владевшего им.  Но неслучайно в мыслях о Мунке, меня преследовала фраза:

«Мог бы Мунком быть Григ?»

«И причём тут Григ?» — спросите вы. Но все виды искусства связаны друг с другом, непосредственно или опосредованно. Музыка вслед за живописью проходит те же смысловые этапы. И Мунк, и Григ носили одно и то же имя Эдвард (а я верю в мистическую связь имени и судьбы), оба были норвежцами, безумно любили свою Норвегию, оба очень много страдали, и оба жили в одном веке. И оба выплескивали свои страдания в творчестве. Но у Грига это было неявно, а у Мунка более чем откровенно. 

 Страдания Грига начались с того, что после 10 лет он перестал расти, и остался гномом с перекошенными плечами и впалой грудью. Но это не помешало Ференцу Листу радостно назвать Грига гигантом после прослушивания его блистательного фортепианного концерта. В жизни Грига было очень много препятствий, тяжёлых болезней и горя, включая смерть его единственной дочери. Но, несмотря на всё это, Григ не стал «экспрессионистом», как Мунк.

 Григ родился в 1843 году, на 20 лет раньше Мунка, и это определило разницу их мироощущений, потому что те 20 лет одного и того же века стали пропастью, разделившей две эпохи. Душа Грига с раннего возраста питалась  романтизмом Шуберта, Шопена, Шумана, Брамса. Его музыка – это полёт, свежий ветер, брызги волн, бьющих о скалы, стремительный бег горных весенних ручьёв. Спустя 19 лет, в 1862 году родился композитор Клод Дебюсси, и это была уже совсем другая музыка.

Невозможно понять творчество художника, поэта, композитора, не вписав созданное им в контекст эпохи и его собственной жизни. Казалось бы, что такое двадцать лет по сравнению с веком, но именно эти 20 лет разделили их мироощущения, Грига и Мунка. 

 Мунк родился в 1863 году. Когда ему было 5 лет, от туберкулёза умерла мать, оставив пятерых очень маленьких детей. Мунк был вторым. Отец, военный врач, впал в депрессию и сверхрелигиозность. При каждом детском непослушании он постоянно грозил им муками ада, рассказывая о них с такой выразительностью, что Эдвард видел их во сне и вскакивал по ночам. Он стал рисовать, чтобы избавиться от навязчивых образов. Сам он об этом позже говорил так: «Писать для меня – болезнь, от которой я хочу отделаться  и опьянение, в котором я хочу пребывать». Спустя 10 лет после смерти матери умерла сестра София. Старше его всего на год,  она  разделяла с ним и игры, и невзгоды. Это был тяжелейший удар. Странности в поведении младшей сестры Лауры привели к диагнозу шизофрения. Большую часть жизни она провела  в психиатрической больнице. «Болезнь, сумасшествие и смерть были чёрными ангелами, слетевшимися к моей постели, чтобы сопровождать меня на протяжении всей жизни», — писал Мунк в дневнике. Добрым ангелом семьи после смерти матери стала её сестра Карен, взявшая на себя заботу о детях и хозяйстве. Всю его взрослую жизнь Мунк искал женщину, похожую на Карен, но так и не нашёл. Карен любила рисовать, и первая заметила художественные способности Эдварда.

  Семья жила бедно, но богато культурными традициями.  В роду Мунков были священники, поэты, учёные. Отец был известен не только как врач, но и как выдающийся проповедник, брат Эдварда стал известным историком. Родственник Якоб Мунк, талантливый художник-классицист учился у Жака Луи Давида. Замечательный художник-импрессионист Фриц Таулов был близким другом семьи. Поступив в 16 лет в технический колледж, Мунк проявил большие способности в математике, физике, химии. Кроме того он обладал богатым, красивым литературным языком и оставил 13 тысяч страниц текстов (стихи, проза, пьесы), которые наряду с его картинами входят в культурное наследие Норвегии.

 Однако через год учёбы в колледже Эдвард бросил его и, преодолев сопротивление отца, при поддержке Карен и Фрица Таулова, поступил в Королевский колледж рисования в Христиании (Осло).  Именно здесь он впервые окунается в мир артистической богемы, где попадает под влияние писателя-анархиста, нигилиста Ханса Егера, проповедовавшего свободную любовь и полное отсутствие морали. С другой стороны, именно Егер постоянно говорил, что Эдвард должен выражать на холсте свои чувства. Мунк в дальнейшем следовал этому всю его творческую жизнь. Его картины стали его биографией.

 Первое глубокое чувство посетило Мунка в 1885 году. Милли Таулов, невестка художника Фрица Таулова, была кокеткой и играла с Эдвардом, отказывая ему много раз, в последний – когда она развелась с мужем и стала свободной. Эдвард был неопытным в любовных делах и относился к Милли со всей серьёзностью, несмотря на то, что связь с замужней женщиной была бы для него, воспитанного в глубокой религиозности, величайшим грехом. Никто не знает, была ли между ними близость, пишут совершенно противоположные вещи. Но Мунк не написал ни одного её портрета, хотя некоторые исследователи видят её в картинах «Голос» и «Лунный свет». 

Несмотря ни на что, это было время его веры в чистую любовь и образ одинокой золотоволосой девушки в белом на морском берегу, как символ юношеской мечты, появляется тогда и позже во многих его картинах. Чтобы выразить весь спектр терзавших его глубоких переживаний, ему нужно сосредоточить внимание на главном. Именно потому он начинает оставлять детали не завершёнными. Мы видим это уже в ранней его картине «Больная девочка», посвящённой умиравшей сестре. В дальнейшем по той же причине на его полотнах появляются безликие символические фигуры. Мы не видим лиц девушек на мосту, потому что это неважно. Они – символы. Но чего?

Эту картину можно было бы назвать романтическим пейзажем, хотя Мунка никто не назвал бы романтиком ни прежде, ни теперь. Наступили новые времена. Романтизм как мироощущение был отблеском политических революций, сотрясавших Европу.  Именно они с их лозунгами свободы, равенства и братства питали романтиков. Но всё это постепенно уходит в прошлое. Идёт бурное развитие промышленности, городов, феодальная размеренность сменяется нарастанием скоростей во всём. Так же бурно развиваются наука и техника. Открытия распада радия, рентгеновских лучей, теории относительности и другие показывают, как неустойчив земной мир. Появляются электричество, телефон, автомобили, самолёты. Если у романтиков героическая личность возвышается над миром, то теперь человек оказывается ничтожным перед техникой, винтиком существования. Возникает философия нигилизма. Все старые ценности подвергаются жесточайшей критике. Отсутствие морали знаменует вседозволенность. В этой атмосфере неизбежно происходят радикальные перемены в искусстве – зеркале жизни. Но очевидно, что из всех искусств музыка позже всех становится на путь перемен. Однако вслед за импрессионизмом в живописи, отвергшем старое академическое искусство, в середине 19 века появляется экспрессионизм, а затем импрессионизм и экспрессионизм в музыке. Изломы жизни, распад личности, предчувствие грядущих катастроф  требовали новых способов для выражения. И это было главным. Но всё это произошло не у Грига, родившегося на 20 лет раньше Мунка.

А Мунк оказался захваченным водоворотом новой жизни уже в годы учёбы в Осло. Влияние на него Ханса Егера было достаточно сильным, несмотря на строжайшее воспитание в доме религиозного отца и живший в крови страх греха. Париж с его вольной жизнью продолжил это. В Париже он жил трижды, в первый раз получив за свои успехи грант на продолжение обучения в этой Мекке художников. Однако из дома пришло сообщение о смерти отца. Предавшись горю в тяжёлом запое, он не мог писать несколько месяцев и вернулся домой.  

Именно в парижский период окончательно оформляется особый мунковский «экспрессионистский» стиль — выразительные линии, упрощённые формы, символичные сюжеты. Всё это мы находим в картине «Девушки на мосту». Вернувшись из Парижа в Норвегию, он пишет полотна, в которых уже не чувствуется никаких импрессионистских влияний. Но в 1892 году был Берлин, куда он привез выставку 55 работ. Именно в Берлине Мунк окунулся в сатанинскую богему, став завсегдатаем артистического кабачка «Чёрный поросёнок». Именно здесь он приобрёл друзей-врагов в лице шведского писателя, публициста и художника Августа Стринберга и польского писателя, врача и психолога Станислава Пшибышевского. Именно здесь в его жизнь музой вошла совершенно порочная, роковая женщина, норвежская пианистка Дагни Юлль, ставшая женой Пшибышевского, но флиртовавшая со всеми мужчинами. Вообще-то они познакомились раньше, ещё в Норвегии, так как их отцы были врачами и знали друг друга, но, похоже, что Дагни тогда была другой.  

Мунк был очень красив. Его иногда называли первым красавцем Норвегии. И Дагни не могла его не заметить. Известно, что во время танцев, Дагни и Эдвард «влипли» телами друг в друга, что стало причиной вызова Мунка на дуэль Пшибышевским. Такую пару мы видим на картине Мунка «Поцелуй» и на одной из картин Мунка из цикла «Фриз жизни». Женщина в красном – это, несомненно, образ Дагни Юлль. Пара изображена между двумя фигурами: в белом и в чёрном, возможно, символизирующими жизнь и смерть. Некоторые искусствоведы пишут, что дальше поцелуев дело не дошло и что после того, как она позировала ему обнажённой, он сказал ей: «Ну, всё. Теперь можете одеваться». Никто не знает точно, так ли было на самом деле. Но в любом случае близость с Дагни коренным образом изменила его отношение к женщине. Теперь он отводит ей роль посредницы между мирами, в ней соединяются жизнь и смерть, хаос и космос. Женщина для Мунка — полуживотное существо, которая и препятствует творчеству, и вдохновляет на него. Несомненно, что именно Дагни описана в этом определении. Большинство искусствоведов считает, что её образ запечатлён Мунком в картинах «Вампир», «Мадонна», «Танец жизни», «Поцелуй» и других.  Красный цвет, как цвет крови кричит в этих полотнах. Несомненно, что вторая девушка, в красном платье на картине «Вечер. Девушки на мосту» символизирует Дагни. Сохранились картины Мунка с изображением Дагни, относящиеся к 1890 году, написанные в совсем в другом ключе: «Девушки за фортепиано» и «Богема Христиании». Однако  на второй из этих картин она появляется уже тогда в красном.  

 Следует сказать, что после поединка, в котором, как мы узнаем из рассказа Юрия Нагибина «Трое и одна и ещё один» Пшибышевский прострелил ему кисть правой руки, все разъехались: Мунк на родину, а Пшибышевский с Дагни – в Польшу. В июне 1901 года в Тифлисской газете появилась статья о скандальном убийстве в Гранд отеле города. Там оказалась Дагни с молодым любовником по имени Владислав Эмерих. Она не могла не флиртовать, а он ревновал и застрелил её выстрелом в сердце, после чего покончил с собой, предварительно написав Пшибышевскому, что «сделал это ради неё самой». Ей было 33 года. Резонанс был очень громким и в обществе, и в прессе. Единственным, кто встал на её защиту, был Эдвард Мунк, назвавший её тогда добрым и талантливым человеком, хорошим другом. 

Интересен эпизод из жизни Мунка и пропахшего винными и табачными парами берлинского кабачка. Дух глубокого разочарования жизнью, витавший в атмосфере эпохи, отрицания религии, морали, поиски путей в мистике, оккультизме владел его завсегдатаями. И вдруг однажды там зазвучал Шопен. 

По наступившей тишине оказалось, что в душах этих людей, брошенных жизнью в пучину нигилизма, как и самого Мунка, живёт тоска по ушедшему в прошлое романтизму. Вот как описывает сам Мунк эту историю: «Я до сих пор помню, как он сидит в крохотном берлинском кабачке, ссутулившийся с лихорадочно горящими глазами. Вдруг он вскакивает  в экстазе и уносится к пианино с такой скоростью, будто следует какому-то внутреннему зову, и в мёртвой тишине после первого аккорда бессмертная музыка Шопена наполняет тёмную комнату, вдруг превращая её в сверкающий праздничный зал, зал искусства». Пшибышевский признавался, что играл не очень чисто, «но немцы забывали о моей плохой технике. Внезапно они слышали громовые, героические процессии звуков, страдания обнажённой души, жестокие героические страдания, скрытые за изысканной улыбкой. Если оно и выдавало себя в крике, то это был такой крик, который, как в картине «Крик» Эдварда Мунка разрывал надвое небеса». Пшибышевский играл Скерцо №1, опус 20  и позже писал о своём восприятии так: «В нём звучит дикая страсть истерической души к саморазрушению. Этот насмехающийся аккорд посреди мрака осенней ночи лучше объясняет неясные стороны человеческих чувств, чем вся мудрость психологов». Этот эпизод очень убедительно показывает, насколько условны различия между различными «измами» в искусстве, которыми искусствоведы наделяют разные стилистические особенности, свойственные тому или иному времени.

Реализмом называют правдивое изображение действительности. Но абсолютно все художники всех времён  стремились выразить правду, однако видели они эту правду по- разному.  И это определялось условиями их жизни. Романтизм был выражением мечты Но разве не были мечтателями все художники, композиторы, поэты. Поэтому  то, что мы называем именем романтизм, осталось существовать рядом с новыми течениями, а может быть, и внутри них. Музыка романтиков, музыка Шопена, Грига и Чайковского продолжали и продолжают звучать. Убить мечту невозможно. Пейзажи, которые писал «экспрессионист» Мунк, перешагнув в 20 век, полны лирики, очень музыкальны и романтичны. 

В 90-е годы Мунк курсирует между Христианией, Берлином и Парижем, где знакомится с творчеством Гогена и Ван-Гога и пишет экспрессионистскую поэму «о любви, жизни и смерти»  «Фриз жизни», куда вошли несколько картин, в том числе «Крик» и «Танец жизни» с рыжеволосой женщиной в красном. 

Танец жизни.1900 г

 

В 1902 году «Фриз жизни» впервые был выставлен в таком виде, каким его задумал художник, в галерее Берлинского Сецессиона. Мунк писал о «симфоническом эффекте», который производила выставка. Пресса, наконец, начинает мало-помалу принимать его и его работы, берлинские критики хорошо отзываются о выставке. Его искусство сплошь состоит из символов и аллегорий, излюбленные темы — любовь и навязчивая мысль о смерти. Мунк  в отличие от многих современных ему художников,  не бежит от жизни, он обретает внутреннее освобождение, изображая свои собственные муки. 

 В этом аду его подстерегала ещё одна женщина с идеей-фикс – женить Мунка на себе. Почему я называю её желание идеей-фикс – да потому, что Мунк был глубоко убеждён и писал об этом, что не имеет права жениться из-за плохой наследственности: туберкулёз и психические заболевания. 

 В 1898 году он знакомится с Туллой Ларсен,  дочерью богатого виноторговца.  В начале их отношения были  очень тёплыми, но Тулла следовала за ним, куда бы он ни уезжал. Её преследования были настолько навязчивы, а бесконечные разрывы и соединения настолько измотали  Мунка,  что он стал избегать встреч с ней. Тогда она написала ему письмо о том, что  умирает. Когда он приехал и вошёл в комнату, он увидел стол посреди комнаты, на столе был  гроб, окружённый горящими свечами, в гробу лежала Тулла в белом. Как только он приблизился, она села и навела на него пистолет. Завязалась борьба, в которой  кто-то нажал на курок. Пуля пробила средний палец левой руки Мунка. Было много крови. Картина, в которой он, окровавленный, лежит на постели, и рядом стоит обнажённая Тулла, была написана под впечатлением происшедшего.  Эта история так сильно сказалась на психическом состоянии Мунка, что ему пришлось лечиться. Именно тогда, после лечения он замкнулся в своём доме, в Осгорстранне и начал писать «Девушек на мосту».

 Картина разделена горизонталью посредине на две части. Сверху справа идёт дорога. Возможно, это дорога жизни самого Мунка. Она ведёт к девушкам на мосту, но посредине  раздваивается. Одна из ветвей, идущая прямо, проходит мимо девушек: в белом, красном и зелёном. Они будто поджидают его. Но другая, посредине вдруг поворачивает по горизонтали и ведёт к белому дому за оградой, к тому самому, куда он и завернул в начале 20 века, и где обрёл спасение от женщин, замкнувшись в творчестве. Рядом с домом огромное дерево, похожее на иву и отражённое в воде. Полная луна, низко повисшая на вечернем небе, придаёт меланхолическое умиротворение всему пейзажу. Все его картины, как он сам писал, были освобождением от терзавших его мук. И эта тоже.

________________________

© Боровская Наталья Ивановна