К 100-летию выдающегося советского физика, лауреата Нобелевской премии

В тот день, когда мне исполнился ровно год, 42-летний сотрудник Физического Института Академии Наук СССР (ФИАН) Николай Басов стоял на Стокгольмской трибуне Нобелевского зала и увлеченно растолковывал собравшейся в нём элитной публике смысл квантовых эффектов, приводящих к появлению лазерного излучения в особых полупроводниковых материалах. Именно эти материалы через два десятка лет мне предстояло производить собственными руками в лаборатории одного из советских НИИ, защищать по ним диплом и много лет потом только и жить тем, что думать о том самом арсениде галлия, с которого и началась Нобелевская слава советской электроники и Нобелевская же лекция одного из ее создателей. Да, в том самом, уже далёком от нас 1964 году...

Перечитывая сегодня эту триумфальную лекцию Басова, я ловлю себя на мысли, что многим, если не большинству, сидящему в тот декабрьский день в Нобелевском зале было не так легко "въехать" в тему, предложенную советским лауреатом, ибо ставший сегодня и по-обывательски привычным и простым обычный лазер, шестьдесят лет назад представлялся прибором почти что фантастическим, замешанным на нетривиальных теоретических  предсказаниях таких титанов науки, как Планк, Эйнштейн, Дирак, но никем доселе нереализованный. Разве что вполне по-дилетански беллетристами, вроде автора нашумевшего когда-то "Гиперболоида инженера Гарина". Более того – снискавшего себе серьезных критиков, вроде таких светил, как, например, будущий Нобелевский лауреат Ландау .

Бытует легенда, что соавтор Николая Басова и солауреат Александр Прохоров любезно уступил своему более молодому коллеге право выступить в Стокгольме с ритуальной речью. Якобы, сославшись на некую свою "косноязычность". Думается, что проблема была несколько иная: контраст кажущейся простоты и убедительности полученного прибора с чрезмерной теоретической сложностью тех главных предпосылок, что породили в недрах квантовой механики лазерный прорыв. Донести даже до весьма искушённый публики главные тезисы этих квантово-механических соображений, как, например, об отрицательной температуре, ширине запрещенных зон, функциях Ферми, неких дырках, фононах, рекомбинациях, инверсиях, вырождениях и проч. было не так просто. 

Видимо, поэтому нелёгкая доля главного проповедника не очевидного, на самом деле,  лазерного учения выпала на долю человека, вполне способного эту просветительскую гору сдвинуть с места – Николая Басова. Впоследствии, кстати, не единожды подтвердившего свое просветительское призвание то на посту бессменного заведующего кафедрой квантовой электроники в родном МИФИ, то в редакторских креслах журналов "Наука", "Квантовая электроника", или "Природа", то в редколлегии любимого всеми школьниками страны журнала "Квант", то в ранге вдохновителя и организатора общества "Знание". Лазерный прорыв в стране был осуществлен по полной, можно сказать, программе. Чему ещё одно доказательство – вторая Нобелевская премия  из этой же серии – Жореса Алфёрова. Уже за разработку новых полупроводниковых гетероструктур на основе всё того же арсенида галлия, и всё для той же, в принципе, лазерной тематики и оптоэлектроники в целом.

Если говорить совсем просто, то лазер – это некий оптический усилитель. Накапливающий до поры до времени энергию в себе, а потом, по определенному, вполне может быть, безобидному, сигналу сбрасывающий эту энергию невероятно сжатой, острой и молниеносной порцией. Выстреливающий, можно сказать, оптическим кинжалом. Когерентным, как говорят физики, то есть максимально сжатым и абсолютно согласованным пучком электромагнитных волн. Отсюда – и его уникальные способности: проникать, воздействовать, лечить, светить,  разогревать, и проч. Среди последнего, увы, – и воевать. Как без этого? Без попытки реализовать жуткие фобии героя фантастической повести Алексея Толстого. И не только его, но и тех, кто царственно вдохновлялся такого рода страшными игрушками и державно повелевал их конструировать.

Короче, на пике лазерной революции ее основному вдохновителю и организатору – Николаю Басову – поручается создать что-нибудь этакое, прожигающее смертоносным лучом не только воздушные, но даже космические цели. Нечто вроде системы ПРО. Что, впрочем, быстро обнаружило ограничение лазерных технологий для столь сокрушительных применений. С одной стороны – в силу ограниченной мощности систем, с другой – по причине физических особенностей взаимодействия лазерного луча с летающими  объектами. На них, в частности, обращал внимание старший коллега и соавтор Басова Александр Прохоров, предупреждавший разработчиков противоракетных лазерных систем в возможности экранирование лазерного  излучения разогретыми поверхностями ракет.

Интересно, что сам Прохоров больше сконцентрировался на иных лазерных приложениях, в частности, тех, что могли бы быть ближе по духу именно его младшему  товарищу и соавтору Басову. Например, – медицинских.  Профессиональному (по первому диплому военврача) медику Николаю Басову логичней, наверное, было бы активно внедрять лазеры именно в медицину. Но всё сложилось иначе. И пути некогда близких соратников по Нобелевской тематике – Прохорова и Басова – впоследствии на долго разошлись. Фамилия Басова чаще встречалась в разработках мощных газовых и химических лазеров, или их же, но уже – для  термоядерного синтеза, или даже совсем особых – со взрывной накачкой. Даже одно время Басов продвигал идею совсем уж экзотическую - использования лазеров для отвода тепла с поверхности земли в целях предотвращения глобального потепления. Может быть, именно в этой области глобальную задачу с помощью лазеров и не удалось решить, но то, что явление лазеров в истории человечества приобрело глобальные масштабы, сомнений ни у кого сегодня  не вызывает.

Как известно, всякий научный феномен вызывает особый интерес не только к самому себе, но и к своему окружению. Как к одному из источников уникального явления. У Николая Басова таким источником была, скорей всего, семья: простая, скромная, провинциальная, но с очень высоким просветительским потенциалом, сформировавшимся за счёт не менее мощной страсти к самообразованию. Отец – выпускник петербургской инженерной школы, высококлассный гидротехник, профессор Воронежского лесного института, мама – золотая медалистка Усманьской гимназии. Тётка по отцу – замечательный  учитель физики и математики всё в той же Усмани. 

Именно ей будущий Нобелевский лауреат и был, скорее всего, обязан зароненной в душу страстью к новой физике. Та оказалась столь непобедимой, что заставила молоденького фронтового медработника мотаться под пулями по фронтам Великой отечественной с двумя книжками в вещмешке – лекциями Эйнштейна и монографией по квантовой механике.  И после пятилетнего фронтового перерыва в учебе штурмовать один из самых сложных вузов страны – МИФИ (тогда ещё не физический, а механический). Взять его приступом, зарекомендовать себя там одним из самых пытливых студентов, заинтересовать своими способностями научных светил не только МИФИ, но и ФИАНа, взяться там за одну из самых прорывных научных тем и добиться в ней максимального успеха. Что и говорить – пример довольно цельной научной личности. Причем настолько цельной, что даже в нежных письмах своей невесте Коля Басов не мог подобрать более важных для своей возлюбленной слов, кроме тех, что  в ту пору выискивал  в монографиях по квантовой механике…

__________________________

© Мельников Алексей Александрович