|
|
|
КАК МЫ ВЕРИМ Одно время у нас был сосед, каждый год в мае праздновавший свое спасение во время войны. Их было четверо в горящем подбитом бомбардировщике. В живых чудом остался он один. Бог спас. Молился, и он спас! С тех пор он верит в бога и отмечает день спасения вместо календарного дня рождения. Этот день у него День Бога. Я бы тоже мог вот так просто поверить в Бога. И все (абсолютно!), кто пережил вторую мировую, могли бы. Потому что когда смерть кажется неминуемой, не молиться невозможно. В войну дети поголовно и многие взрослые носили на шее мешочки с зашитыми в них написанными на тетрадных листках бумаги молитвами, будто бы предохраняющими от огня, воды, пули, бомбы, злого супостата. Назывались такие мешочки ладанками. И вот какая штука напрашивается. Когда видишь, что пришла твоя последняя минута и не молить о пощаде нельзя, почему бог не спас товарищей моего соседа, почему дал погибнуть еще двадцати миллионам, умолявшим о пощаде? Я сказал об этом соседу. "Ведь они молились! Те трое, вместе с которыми ты падал, тоже все молились, иначе быть не могло." Он и на секунду не озаботился: "Ну, значит, такая у них судьба". В год смерти Брежнева я увидел все главные достопримечательности Золотого Кольца России. Побывал и в Загорске, в главном православном центре страны. Неприятие было стопроцентным: все увиденное было здесь реанимировано только ради показухи, для туристов, особенно иностранных. Убожество наше было видно как тело сквозь дырявые одежды на каждом шагу. Особенно горько было смотреть на молящихся старушек в белых платочках. "Господи, прости меня грешную! Господи, прости и помилуй…" - слышалось со всех сторон, ничего кроме этого понять в церкви я не смог. И это меня чуть ли не взбесило. Бедные бабушки, да за что же вас прощать? Кто придумал, будто вы перед кем-то виноваты? Вас, объявив равными с мужчинами, заставили таскать железнодорожные рельсы и шпалы, рубить леса, дробить скалы, ежедневно, уже без всяких выходных после работы работать еще одну смену дома. А чего вам стоила война. В тылу, не говоря уж об оккупации, чтобы прокормить малых детей – на это требовались такие силы, что ни один герой мужского пола не выдержал бы. И за свои муки что вы поимели? Ничего! Солдаты получили много лет спустя кой-какие льготы, а вы, бывшие молодые матери, – ничего. Самой позорной из привилегий, которыми наделили ветеранов, было право не стоять в бесчисленных советских очередях за хлебом, молоком, к врачу – да где у нас не выстраивались очереди? Старушки покорно ждут, а рыцари избавлены благодарными правителями от мелочных переживаний, важно следуют вперед. Как же дешево их купили… Однако тоска по богу, думаю, есть в каждом человеке. Ладно, думалось, в бога, будучи в трезвом уме и доброй памяти, поверить трудно, но и совсем отвергнуть невозможно. Ведь если б он был, было бы замечательно. Жизнь отдельного человека коротка. Но если существует бессмертный сущий Бог, всё что мы любим, будет повторяться вечно. Знать, что зимы, вёсны, лето, осень, любовь, ненависть (да-да, плохое тоже!) будут, будут, будут… - это ли не утешение смертному? Но и такое бессмертие невозможно, поскольку всё находится в непрерывном движении, следовательно, непрерывно меняется. Всевидящего, Всезнающего, Всемогущего нет! Мы сами себе хозяева и, как говорил Бекон, важно не во что ты веришь, а что знаешь… и, добавлю от себя, умеешь. Творение идолов, творение бога есть творение страха, творение всевозможных несчастий человеческих, прежде всего войн. Когда началась перестройка, в СССР понаехало много разных религиозных делегаций. От одной мне досталась книжечка, которая пришлась, что называется, впору. Да, много веков разные мудрецы пытались доказать бытие божье, но дело это бесполезное, говорилось в книге. Слово Иисуса, Слово с большой буквы – вот что достойно веры, почитания, развития, распространения. Слово деятельное, проникнутое пониманием человеческих нужд и чаяний, по которому выросла самая развитая в мире европейская цивилизация – оно и только оно достойно веры. И это Слово - Иисус Христос, который есть Слово и только Слово, Слово на века. Снова я тогда, в марте 91-го, побывал в Загорске и целых пять дней ходил на монастырский двор, пытаясь хоть что-то понять в православии. И вновь почти полное неприятие. Да, церковное благолепие, невнятное бормотанье священника, вой дьякона, голоса хора и молящихся приподымают и уносят далеко-далеко назад, когда люди были малоискусными, малоискушенными. Но Слово – где же Слово? Слова я не услышал. Церкви ныне растут почти с такой же скоростью, как бензозаправочные станции. Отчего бы это? Выгодно вкладывать деньги. Почему выгодно? Потому что церкви даны льготы, приносящие выгоду. Кому же попадает выгода? Тем, кто у пирога и есть деньги. Выгода даже двойная – у кого есть деньги, еще больше их делается, а нищий народ может бесплатно молиться о продлении здоровья и хорошей жизни. Молитесь – и бог даст. И это опять враньё, сваливание беды на чужие плечи: бог тебе должен помочь. Метрах в ста пятидесяти от моего дома построился маленький пузатенький человек. То было время цыганского процветания. Если где-то строится огромный (по нашим меркам) дом из итальянского кирпича – это цыганский (с тех пор как объявили свободу торговли, они припухли – время красных директоров, страстных приватизаторов наступило). И про пузатенького думали, что цыган из спекулянтов черной икрой, или мебелью, или фальшивым медом или ещё чего. Оказалось, священник, отец Виктор. Да откуда ж у этого деньги взялись построить двухэтажную с подвалом домину, занявшую почти весь участок в четыре с лишним сотки? Ведь сама его церковь – она тоже неподалеку – раз в пять меньше. А вот взялись откуда-то… Таков один-единственный факт. Нынешняя церковь очень похожа на нынешнюю зюгановскую компартию. Близнецы, живущие на проценты с нажитого в прошлом капитала. И сами деятели церкви и компартии очень похожи: безликость во всём, дюжие, глаза ничего не выражают, речи – одни общие места, внимание слушателя мгновенно отключается, даже в переводе старый папа римский в десять раз живее нашего нынешнего патриарха. И понял я в конце концов о чем просили и продолжают просить бога старушки в платочках. Не о прощении грехов. Откуда у них могут быть грехи, они бы и рады были, да всю жизнь за работой в гору глянуть некогда было. Об избавлении от несчастий, всю жизнь валившихся на них и продолжающих валиться на детей и внуков просят они. Прожитое было в основном – наказание. За что? Неважно. Но прости, господи, и, наконец, помилуй! Такая вера. Крестят детей, венчаются, на тот свет уходят под маловразумительное мычанье. Это ведь еще и модно, очень поощряется властью, сами начальники крестятся, смиренные. Сам господин президент с супругой недавно, поставив на уши спецслужбы нескольких областей, отправился в путешествие по святым местам. Молитвы за крестами всех этих людей не чувствуется. Старушечьи просьбы об избавлении от нынешней жизни – ещё чего! – не подходят. Свою пока не придумали. А впрочем, почему нет? Если многим из них именно сейчас очень хорошо, то почему не молиться, чтобы так было всегда... Как же это старо. И – полнейшая слепота. Верхушка, элита благодаря только деньгам, не культуре, хочет слыть европейцами, народу же предлагается вера. Вер много. И здесь мина замедленного действия, уже вполне действующая. Например, казаки протестуют против строительства на Дону мечетей. То есть происходит то, чего так боятся вроде бы все: готовится дальнейший раскол империи. А выход есть. Просвещение. Слово Христа, каким бы замечательным оно ни было, – не последнее. После Христа была мыслители Возрождения, Просвещения. Разве не достойно проповеди слово, допустим, Бэкона, Спинозы, Гердера, Гельвеция, Швейцера? Выстраданное слово. Многие за своё Слово взошли на эшафот или были очень к нему близки. Не Церковь, в своё время прикрытая государственными людьми, ими же вдруг открытая и откровенно навязываемая народу, а Школа для всех должна быть священным местом. Всё написанное выше было опубликовано в Ростове, в первом или втором году 21-го века в «Литературной газете-ЮГ» под редакцией Натальи Старцевой. С тех пор прошло пятнадцать лет. И что же?
ПРАВОСЛАВИЕ НА МАРШЕ Когда я услышал про вояж патриарха Кирилла, в миру Гундяева, на Кубу, затем по южной Америке, подумал: ну мужичок достиг всего, теперь отрывается по полной. Тут же память выдала историю чеховской «Княжны». Подобная райской птичке, к двадцати девяти годам, владелица несметного состояния, успевшая промотать его половину, впадает в религиозность, ездит по монастырям, разным положительным богатым людям, подавая себя как чудо из чудес, которое надо встречать с великими почестями. За день-два в очередное место предстоящего посещения высылаются верховые гайдуки, чтоб, значит, там, куда она приедет, готовились к встрече: словом, богатого надо встречать богато. Вот и наш православный решил в своих одеждах побывать там, где таких ещё не видывали, урвать у доброй к нему судьбы, так сказать, ещё кусок почестей. Но когда узнал, что святейший из Америки направляется в Антарктиду к российским полярникам, изучающим шестой континент Земли, мне стало не по себе. Что это ему там со свитой из тридцати богоугодников надо? Что за причуда вмешиваться в жизнь людей, которым и без патриархов дел хватает? Три года тому назад учёный внук одной из порядочнейших женщин Ростова целый сезон отработал как раз в Антарктиде на нашей станции и рассказывал, что научных станций от разных государств на Антарктиде много, но самыми бедными, обделёнными вниманием, лишенными множества необходимого, были они, россияне так называемые. И так как в тех условиях помощь товарищу дело святое, то более обеспеченные, всё понимая, помогали русским товарищам выживать самым натуральным образом. Принялся я читать что можно о прихоти владыки. Всё объяснилось просто. Деньги! В этом, 16-м году, должен собраться великий собор всех христианских церквей, на котором будут решать святые отцы, что и как им делать, ввиду того, что в бога-то ныне люди из рук вон плохо верят. Будут подыматься вопросы материального существования жрецов. И обязательно решится вопрос об отделении украинской православной церкви от российской московской. То есть многомиллиардные доходы украинской церкви уйдут из Москвы в Киев. И захлопотали они во все стороны. Как же, как же! Не должно так быть. От века Москва было первопрестольной, третьим Римом. Вот и отправился патриарх (повторяя вояж 14 года нашего президента) очаровывать латинскую Южную Америку – ручкаться, обнимашки с президентами делать, подарками обмениваться. А Антарктида – это сам придумал, это опять-таки испытанное средство вроде доставания двух амфор со дна морского, или внедрения в птичью стаю, или две шайбы в ворота команды мировых хоккейных звёзд забить. Почему не воспользоваться чужим опытом? Тот священник, почти мой сосед, о котором писал в начале века, ещё более раздобрел. Надстроил над своим великолепным домом (по нашим, красногородским понятиям) ещё этаж, прикупил несколько соседских участков, снёс на них старые бедные домики, обнёс усадьбу высоченными заборами, непрерывно там что-то строилось, и что получилось, кто живёт или что-то производит, не узнать, видны только крыши не менее двухэтажных построек. А ещё в Ботаническом саду было большое многогранное хозяйство – оранжерея, в которой даже бананы выращивались, ухоженный центральный двор с кучей собак перед воротами, хозяйственный двор с тракторами, грузовиками, постройками, в которых какие-то опыты производились, опять-таки со сворой собак перед воротами. Над «ботаникой» был домик, где селекционерки колдовали над горшочками и баночками, что-то выращивая, а вокруг опытное поле с наблюдаемыми растениями. Всё это было собственностью Ростовского государственного университета – единственного университета в городе в то время. Над въездом в «ботанику» со стороны улицы Лесопарковой построили арку, установили шлагбаум под ней, построили небольшую вахту для охранников. Всё тогда почему-то работало. Но грянула перестройка и постепенно заглохла жизнь в центральном и хозяйственном дворах, вымерли собаки, снесли шлагбаум, полуразвалилась за ненадобностью вахта. На сам Ботанический сад стали наползать дачи. В начале века вдруг пониже бывшей арки и вахты, вырос скрываемый кустами боярышника почти сарай с надписью на калитке «Сауна». Я уж не каждый год ходил в «Ботанику» , но видел, что похожее на сарай вроде разрастается и слух у нас на горе, что там не одна сауна, но «играют». В подтверждение слухов однажды увидел новенький шлагбаум на месте старого и возрождённую нарядно вахту и сторожа, покорного бродягу безнадежного вида, видимо пока нет другого. А совсем недавно увидел чуть пониже шалмана выстроенные в ряд по спуску иномарки и около них пяток мужичков среднего возраста в дорогих черных халатах (сутанах?), все с большими крестами на золотых цепях на груди. Физиономии у всех круглые, если не бандитские, то очень уверенных в себе дельцов. И о чём-то конкретные ребята из иномарок конкретно договаривались. А ещё один конкретный сорокалетний пацан, с которым я в некотором родстве, работающий не в духовной части, а транспортной, но имеющий друзей среди священников, любящий порассуждать, рассказал в редкую встречу, что вот, к примеру, совсем недавно поступить в школу милиции молодым стоило пятьсот тысяч, но теперь есть кое-что подороже – поступить в семинарию, где учат божественному, стоит в два раза дороже, то есть миллион деревянных. А чтобы получить приход – это ещё дороже. Но здесь твёрдой цены нет. Здесь зависит от того, в каком месте твоя церковь. Такие дела: хочешь жить – умей вертеться. И удивительно действует у нас чисто физический закон, что если где-то убывает, то в другом месте прибывает. Какие там школы мудрости, где учат истории, этике? Церкви продолжают строиться, школы закрываются, опережая в цифрах строительство божьих домов. ____________________ © Афанасьев Олег Львович |
|