Ещё со студенческой скамьи запомнилось крылатое выражение о «концерте газеты». Подразумевалось то, что наш производственно-творческий и индивидуально-коллективный труд зависит от многих исполнителей, каждый из которых играет свою «партию». Что результат зависит и от того, насколько искусно организаторы прессы (издатель, учредитель, главный редактор, шеф-редактор, ответственный секретарь), сумев привлечь настоящих профессионалов и создав все условия для реализации их талантов, способностей, умений и навыков, «прочитают партитуру» – концепцию издания.

Иногда мысли, связанные с делом, которому служишь, обогащаются мнением профессионала из, казалось бы, совершенно иной области. Вот и Адольф Шапиро – талантливейший режиссёр и мудрец, – в одном из своих редких интервью размышляющий о настоящем и будущем современного театра, побудил автора к написанию этих заметок.

«Происходящее в большинстве театров к мечтаниям не располагает, скорее – к выдаче продукта. Балом правит пиар. Время не статей, а заголовков. Хочет театр держать зеркало или нет, он отражает происходящее вокруг» . Автор далёк от мысли сравнивать журналистику с искусством: в нашем деле многое – от ремесла, поточной работы по информированию населения, и всё же… Шапиро горько сетует, что молодые актёры не знают ни Товстоногова, ни Эфроса ( «будто с другой планеты» ). Так ведь и в среде многотысячной армии работников прессы вряд ли сегодня популярны имена Дороша, Овечкина, Радова, Аграновских, Тэсс, Стуруа, Овчинникова, Сахнина, Ваксберга, Чайковской, Яковлева и многих других, сделавших славу российской публицистике в послевоенные, доперестроечные и перестроечные времена. Изучение наследия которых позволило бы избежать необязательных ошибок, способствовало бы росту мастерства корреспондентов.

Был психологический театр и была вдумчивая (аналитическая, проблемная) публицистика. Сегодня: «…если воспользоваться глаголом Чехова, то артист должен выкорчёвывать в себе рабскую зависимость от публики. Иначе он волей-неволей переходит в сферу обслуживания» (уточним – зависимость от вкусов непритязательной публики). То же и в журналистике: ориентация на потребу, а не на объективные разноплановые, в том числе и высокие, духовные потребности приводит редакции к сугубо коммерческому или политическому информационному обслуживанию – к работе лишь на заказ. И зачастую – не на социальный заказ, а на заказ чиновников, коммерсантов, политиков и политиканов. «При коммунистах именно борьба с этим унизительным положением (обслуживанием – В.Т. ) сплачивала людей театра. Ныне они разъединены, как никогда раньше. Рационализм убивает ту энергию заблуждения, без которой ничего не создашь. Всё стоящее рождается вопреки. Надо выбирать: вопреки или на поводу» . Репертуарный театр – «не супермаркет с товарами на любой вкус. Сама идея такого театра вызвана существованием актёрской общины, увлечённой разработкой от спектакля к спектаклю определённой художественной идеи». Так редакционный коллектив качественного СМИ создаётся на основе общественно-значимой миссии, которая добровольно принимается каждым – начиная от формального и неформального лидера (редактора), заканчивая постоянным внештатным корреспондентом. И все они любят настоящую журналистику, себя как профессионалов в журналистике, а не рынок в себе.

«Цель коммерческого искусства – выгодно, с наибольшей изобретательностью продать знания и умения. А для художника оно – способ постижения мира и себя в нём». Цель коммерческой журналистики та же. Если говорить об американизме в журналистике или западном подходе к выпуску изданий, то надо признать: и такой путь существует. Другой вопрос – должен ли он и только он у нас доминировать?.. Ведь важно не ущемлять и свободу читателя, который ищет, например, в газете не столько информацию (она доходит до него быстрее по радио, телевидению, Интернету), сколько осмысление журналистом фактов, умение видеть за ними явления и доносить это – собственное, порой в муках найденное – знание до аудитории. Необходимо размежевание, и чем скорее, тем лучше («Пока же живём, как кентавры: голова – в одной эпохе, туловище – в другой, а думаем, что мы загадочны, словно сфинксы»).

С уходом из жизни Егора Яковлева, несколько лет редактировавшего качественную всероссийскую «Общую газету», завершился определённый этап российской журналистики. Сегодня серьёзных центральных периодических изданий – раз-два и обчёлся (можно привести в качестве примера разве что отдельные страницы и даже отдельные публикации «Новой газеты», «Известий», «Литературной газеты»). В России ещё немало умных, требовательных читателей, но они естественным образом убывают и будут убывать, если им не предлагать соответствующего качественного «информационного продукта». То есть такого читателя необходимо воспроизводить. И это – общественная задача, в решении которой должны участвовать и школа, и семья, и вуз, и театр, и кино, и изобразительное искусство, и литература, и журналистика. Ведь важно что и как читают. Должна возродиться мода на чтение, на библиотеки, в том числе и домашние (слава богу, что пока у нас не проходит мода на образование).

Но как в журналистике (применяю это понятие условно, поскольку некоторые считают всё, что похоже на газету или журнал и отпечатано в типографии, журналистикой) набирает силу воинствующий дилетантизм, так и в образовании всё чаще сталкиваешься с подобным явлением. Некоторым новоявленным руководителям всё равно чем управлять, что напоминает советскую практику, известную по директивам «бросить на сельское хозяйство», «бросить на культуру»…

Недавно участвовал в дискуссии, где мне оппонировал молодой человек, не имеющий учёной степени и серьёзной подготовки в методике преподавания, но возглавляющий одно из местных представительств провинциального вуза другой области. К специальности, преподаваемой в вузе, он имеет самое косвенное отношение, но считает возможным руководить подразделением вуза, поскольку выступает лишь в качестве менеджера. И искренне полагает, что можно одинаково хорошо разбираться в проблемах высшего образования, религии, казачества, краеведения, русской лапты и дизайна одежды одновременно… Главное, чтобы был пиар, самопиар – в первую очередь. Но, возвращаясь к размышлениям мудрого режиссера, приведу ещё одну цитату: «Отличие – в исходной позиции, в том, что является толчком к работе, что движет темпераментом художника. В первом случае делается упаковка для товара, который надо с толком продать. Во втором – исследование, как говорил поэт, – «езда в незнаемое». Но я убеждён: зритель ощущает каким-то шестым чувством состояние творца в момент создания произведения. Чувствует, где счастливо найденное, а где заготовленное».

Понимая условность любых сравнений, предложим читателю слово «зритель» заменить словами «читатель», «аудитория», «учащийся», чтобы понять: любая эффективная общественно-полезная деятельность начинается с обозначения целей и задач, среди которых сумма гонорара и страсть к самоутверждению стоят отнюдь не в первом ряду, а могут являться следствием постоянной, неутомимой, высоко профессиональной деятельности. Сначала – качественно выполняемая на протяжении многих лет работа, заслуженная репутация, а затем – при необходимости и желании – активные реклама и пиар.



В прошедшем мае исполнилось 70 лет Виталию Коротичу – человеку, который, по словам журналистов «Огонька», «перевернул представление о журналистике в СССР, сделав наш журнал символом перемен ХХ века». Редакция предоставила слово Владимиру Чернову (главному редактору «Огонька» в 1999-2003 гг.), который, рассказав о своём учителе и коллеге, по сути, заявил о ценностях нашей профессии.

«Огонёк» первым ступил на то беспредельное пространство неведомых фактов, которые обнаружила вокруг себя перестройка. И вся наша пресса постепенно начала перемещаться туда же, где гробы и палачи, и общими усилиями создала эту огромную перестроечную публицистику, терзающую людей и выбивающую почву из-под любых ног. В журналистику хлынули непрофессионалы, уж больно заманчивые открывались перспективы. И случилось то, что и должно было случиться: победила эстетика Голого Факта.

Но журналистика Коротича при всей информационной новизне никогда не была лишь информационной. Каждый факт журнал окутывал чувством, потому над фактами «Огонька» люди смеялись и плакали. А те издания, что ринулись вслед за «Огоньком» на новое информационное поле, были расчётливы и прозаичны, потому сразу же потеряли Эмоцию. Они об этом эффекте её и не догадывались. И то, что мы получили сегодня – та самая журналистика, которая никого не колышет».

Это – слова журналистика-практика и организатора многих успешных, как мы бы сегодня сказали, проектов (достаточно назвать хотя бы «Караван историй»). Когда примерно то же самое начинаешь говорить в редакциях, тебе отвечают: «Сейчас другое время, другая журналистика. Вы – теоретики – отстали от жизни. Время журналистики мнений прошло, наступает время журналистики факта». Может, оно и наступает, но за текстами, не окрашенными эмоцией, собственной оценкой событий, фактов, явлений, собственно журналистики-то порой и не просматривается…

«Уже западные социологи и маркетологи с ужасом обнаружили, что Факт давно не бог журналистики, что читательский интерес губит именно информация, поскольку на рынок её выбрасывается в десятки раз больше, чем способен усвоить человек. Её и информацией-то больше не назовёшь, поскольку на сотни изданий ежедневно приходится не больше десятка достойных фактов, которые эти сотни изданий и пережевывают, выдавая по поводу их противостоящие и перечеркивающие друг друга версии. На всякую теорию является антитеория, на предсказание – антипредсказание».

Да, в провинции особенно трудно с новостью, событием, достойным публикации. А средств массовой информации становится всё больше и больше. А на одних скандалах (даже дутых) не выедешь. Да и опасно нынче это, да и интерес к ним аудитории как-то постепенно упал… Вот когда выходит на первый план профессионализм. И – личность журналиста, личность редактора. Профессионализм, опирающийся на сверхзадачу: поспеть за временем, в меру своего таланта, отражая текущую действительность во всём её многообразии. Профессионализм, опирающийся на совестливость, заключающуюся прежде всего в верности избранному делу. То есть – в верности аудитории, которая от журналистики ждёт журналистики, а не информационных суррогатов.

«Исчезла ясность мира. Во всём мире журналистика за редким исключением больше не ориентирует читателя. Она его – дезинформирует. И те издания, которые полагают, что привлекут читателя, сосредоточившись на информации, – обречены. Им все меньше достаётся от пирога читательского внимания. Факту, изложенному страстно, достаётся, но журналистов, способных это сделать, почти не стало. Почти не осталось редакторов-профессионалов, в основном сейчас командуют прессой выходцы из пиар-агентств, они и пишут свои издания как рекламные буклеты. Журналистике остро не хватает поэтов. Ей нужен Коротич.
<…> А сегодня нужны хорошие менеджеры. Хорошие редакторы не нужны никому».

Последняя фраза – дань всё той же Эмоции, которая лишь делает проблему более выпуклой. Конечно же, Владимир Чернов понимает, что журналистике нужны как настоящие менеджеры, так и подлинные редакторы. А ещё редакторы – с навыками менеджеров и маркетологов. Профессионалы, понимающие, что наш «товар» – это Слово. Сначала – Слово, страстно, талантливо выраженное, а уж затем – способы его донесения до Читателя, Слушателя, Зрителя.

__________________________
© Тулупов Владимир Васильевич