Не овладев в достаточной степени навыками контроля за собственным душевным состоянием, управленец тем самым обрекает себя на поражение. Иначе что он сможет противопоставить разрушительному влиянию стресса, обусловленному напряженным и неровным характером управленческой работы. Этой теме была посвящена моя статья «Личный менеджмент как игра воображения», размещенная на сайте Park.ru.

Однако за рамками обсуждения остался ряд психологических проблем, относящихся к области глубинного самоанализа. Этим термином обозначается ситуация столкновения человека с вопросами, которые принято называть экзистенциальными. В их числе – отношение к смерти, осознание комплекса вины, переработка чувства одиночества и заброшенности в мир. Эта разновидность глубинной психологии называется экзистенциальным психоанализом. Основы этого направления были заложены в работах Ж.П.Сартра, Л.Бинсвангера, И.Ялома. Именно об этом и пойдет речь в настоящей публикации.

Отношение к смерти

Думаю, никто не станет спорить с тем, что наиболее сильным переживанием для большинства людей является страх смерти (танатофобия). В повседневной жизни такое чувство заблокировано, вытеснено, всячески утаивается при помощи механизмов психологической защиты. Его активизация, как правило, происходит в ситуациях, несущих угрозу жизни (начало серьезной болезни, тяжелая травма) и социальному положению человека (проблемы с карьерой, развод, судебное преследование), а также тогда, когда он всерьез задумывается о смысле своей деятельности (профессиональный или творческий кризис).
Именно поэтому экзистенциальные вопросы в их индивидуальном преломлении требуют осознанного и взвешенного отношения. Такие размышления являются, с одной стороны, «вакцинацией» от возникновения глубокого невроза, связанного с изменением жизненной ситуации, с другой – позволяют правильно рассчитать свои жизненные силы и определить главные цели своей жизни.
Без подобного погружения в собственные переживания, позволяющего не только выделить из множества жизненных задач самое главное, но и определить время, отпущенное природой на достижение этой цели, невозможно правильное планирование жизни. А ведь именно такое мысленное проектирование своего будущего – важнейшее условие формирования социальной успешности, к чему в конечном итоге стремится каждый управленец. И помочь в этом человеку должно то ощущение внутренней согласованности, целенаправленности своих действий, уверенности в собственных силах, которое появляется у него в результате такой внутренней работы. В некоторых случаях такие состояния оформляется в виде личного мифа, требующего незамедлительного воплощения в жизнь.

Однажды меня пригласили консультировать женщину среднего возраста, которая незадолго до этого была госпитализирована в терапевтическое отделение, расположенное при обычной городской больнице. Она работала руководителем небольшого подразделения в бюджетной организации. По словам родственников, пациентка перестала интересоваться работой и семьей. Все ее мысли были сосредоточены на собственном здоровье. Причем, как отмечали медики, особых отклонений в диагностических исследований у нее не было зарегистрировано.
Узнав интересующие меня сведения, я неожиданно прервал наш разговор довольно-таки безапелляционным заявлением о том, что все люди так или иначе погибнут в силу естественных причин. Поэтому, заявил я собеседнице, оставшиеся дни нужно посвятить чему-то самому главному в жизни. Впервые за время беседы консультируемая подняла взгляд, рассмеялась и вопросительно повторила мою фразу о смертности человеческих существ. На следующий день она выписалась из больницы и приступила к исполнению своих профессиональных обязанностей. Еще через полгода она пришла ко мне и сообщила о том, что приступила к написанию диссертации.

Как мы видим, при правильном отношении тревога, связанная с конечностью человеческого существования, приобретает мобилизующий характер.

Комплекс виновности

В психоанализе, работающем с экзистенциальными проблемами, под комплексом вины понимается ответственность за реализацию собственных задатков и успешное использование возможностей, дарованных судьбой. Замечено, что это чувство в той или иной форме присутствует в подсознании любого человека. Принято считать, что ощущение своей виновности является обратной стороной страха смерти.
Рациональное рассмотрение таких переживаний помогает человеку ответить на вопросы «Что я должен сделать для реализации своего жизненного проекта? С чем связана моя ответственность?» Вполне очевидно, что следующим шагом, вполне закономерно завершающим такой внешне статичный период, наполненный напряженными размышлениями о бренности всего живого в контексте отдельной человеческой личности (простите за высокопарность слога), должна стать инициатива по реализации своих планов и замыслов. Проработка такого рода скрытых мыслей значительно уменьшает заложенный в них потенциал иррациональности.

Замечу, что многими управленцами такие занятия воспринимаются весьма неоднозначно. Хотя бы потому, что каждый из них в силу своей профессии уже является экзистенциалистом. Ведь быть готовым в любой момент потерять свое достаточно высокое социальное положение (а вероятность этого всегда достаточно высока) означает видеть положение вещей в их истинном свете. И уж тем более останутся они равнодушными к теме ответственности, которая неотступно сопровождает их в течение всей профессиональной деятельности. Вероятнее всего таким рационалистам подобные советы покажутся слишком надуманными.

Тем не менее, топ-менеджерам приходится иногда испытывать подобное чувство. Ко мне обратился руководитель небольшого предприятия. Он рассказал о том, что после смерти брата у него появилось чувство собственной вины перед ним. И хотя им было многое сделано для выздоровления близкого человека (были организованы частные консультации авторитетных врачей, сделаны все необходимые диагностические исследования, проведено лечение в лучших больничных отделениях города), это ощущение не оставляло его.

Консультативная беседа с этим клиентом была построена на объяснении, согласно которому чувство виновности (скрытое или явное) всегда появляется у тех, кто в момент гибели родственников остается жить. В этом ракурсе известное выражение: «Живые всегда в долгу у мертвых» - приобретает совсем иной смысл. Мы достаточно долго разговаривали на тему психологического значения для нас смерти близких людей. Во время следующей встречи мой собеседник сообщил мне о том, что интенсивность такого переживания несколько уменьшилась. По крайней мере, он смог увидеть его ценность, и это обстоятельство во многом способствовало примирению со своим состоянием.

Одиночество и заброшенность

Глубинно-психологическое значение одиночества несколько отличается от его повседневной трактовки. В экзистенциализме это понятие означает невозможность пережить в полной мере все богатство внутреннего мира, присущего другому человеку. В середине прошлого века для описания такой ситуации широко использовался термин «отчуждение», который к тому же имел политический смысловой оттенок. В современных руководствах также достаточно часто упоминается некая «экзистенциальная изоляция».
Это измерение душевной деятельности вплотную связано с проблемой человеческой свободы, и его рассмотрение скорее носит чисто теоретический характер. Однако в ходе психоаналитических консультаций мне приходилось неоднократно встречаться с людьми, в том числе с менеджерами различных уровней, которые включали такие переживания в число наиболее тревожащих их повседневных затруднений. И если обсуждение вины и ответственности обычно вызывало у представителей управленческих структур явное отторжение, то обращение к теме одиночества, напротив, способствовало росту их доверия к консультанту. Мои наблюдения убеждают в том, что в результате проработки таких внутренних содержаний человек неизбежно приходит к осознанию ценности эмоционально открытых и равноправных межличностных отношений.

Приведу пример. Мужчина, служащий в администрации муниципального образования, чувствовал себя одиноким и изолированным от своих коллег. Это переживание в свою очередь усиливало в нем ощущение незащищенности от возможных передряг, связанных с предстоящей реформой управленческих структур. Разговор с ним в основном касался неустойчивости пребывания на любой административной должности. Едва ли возможно изменить эту ситуацию в целом, сказал я. Психологическое же решение этой сугубо личностной проблемы, по моему мнению, состояло в развитии интересов, не относящихся к сфере служебной деятельности. Такой шаг позволит иметь в жизни дополнительную точку опоры. Позже этот человек сообщил мне о том, что его привлекла цифровая фотография. Совершенно неожиданно для себя он обнаружил то, что обращение к такому «созерцательному» занятию привели к росту доверия к другим людям.

Есть еще одна психологическая проблема, связанная с фундаментальными ограничениями человеческого существования. Это – заброшенность человека в мир. Суть этого аспекта такова: в какой-то момент своей жизни человек начинает осознавать то, что он появился в мире в определенном месте и времени против своей воли. Фокусирование внимания на такой «константе» бытия, как правило, переносится личностью менее трагично и более фаталистично, чем в случае с предыдущими темами. Вместе с тем конструктивный диалог с психотерапевтом, затрагивающий такие ассоциации, помогает управленцу стать более реалистичным по отношению к возможностям, предоставляемым ему внешней средой.

Ко мне не единожды обращались клиенты, которые заявляли о том, что они родились не в том месте и не в тот час. Зачастую такое недовольство своим положением и своими данными становилось для этих людей серьезным препятствием для дальнейшего профессионального роста, поскольку служило источником нарастающего раздражения, которое приводило к конфликтам с окружающими. Экзистенциальная проработка такого «озарения» довольно быстро расставляла все по своим местам.

***
Конечно же, все перечисленные выше темы следует рассматривать в качестве метафор возбужденного новоевропейского сознания. Однако именно они определяют психическое самочувствие рядового представителя нашей культуры. Их знание – главное условие сохранения душевного здоровья. В том числе тех, кто непосредственно участвует в корпоративных управленческих процессах.
_________________
© Выгонский Сергей Иванович


БОЯТСЯ ЛИ СМЕРТИ ПОЛЬЗОВАТЕЛИ ИНТЕРНЕТА?
Послесловие к статье С.Выгонского «Экзистенциализм для менеджера»

Relga.ru обратилась с просьбой прокомментировать выбор темы и ее актуальность к Сергею Выгонскому, предложившему для публикации материал, в котором обсуждается место в жизни управленца страха смерти и связанных с ним переживаний (чувства вины, отчуждения, заброшенности). Напомним о том, что автор известен прежде всего своими публикациями о влиянии на человеческую психику компьютерных и телекоммуникационных технологий. Поэтому обращение к теме экзистенциальных психологических состояний, хотя и повторное, показалось нам несколько необычным. Сетевой психоаналитик согласился ответить на наши вопросы специально для читателей журнала.

Relga.ru: Почему вы обратились к теме страха смерти?

С.В.: На мой взгляд (и не только мой), это - самое сильное переживание из числа тех, с чем человеку вообще приходиться иметь дело. Поэтому такое чувство играет исключительно важную роль в жизни человека. По крайней мере, чем бы мне не приходилось заниматься – организационной, исследовательской или консультативной деятельностью – я всегда учитывал скрытое наличие подобного переживания у людей, с которыми в тот момент общался.

Relga.ru: Как соотносятся между собой такие, казалось бы, далекие друг от друга концепты, как страх смерти и архетипические переживания, связанные с коллективным бессознательным? В ваших публикациях используется как одно, так и другое понятие.

С.В.: В одной из своих ранних работ, названной "Практика экзистенциальной психотерапии" (1993), я попытался соединить теорию архетипов К.Юнга с воззрениями Ж.П.Сартра. Насколько получилось – пусть решают читатели. Почему я пошел на это? Дело в том, что два этих переживания нередко становятся своеобразными полюсами человеческой психики. Архетипы всегда выражают массовые умонастроения, а страх смерти - индивидуален. Именно он вырывает человека из цепких объятий коллективного бессознательного и заставляет его развиваться духовно, превращает его в индивидуальность. Зачастую это - весьма трудный и болезненный процесс. Оговорюсь: речь в этом случае идет только о людях с «сердцевиной». Другие просто могут сломаться на этом пути.

Relga.ru: Но существуют же общественные формы страха смерти?

С.В.: Согласен. Чаще всего это массовые страхи, имеющие в своей основе апокалиптические настроения. Не всегда они имеют религиозное содержание. В наше время они появляются в различных современных обличьях. Чаще всего они пробуждаются в нас перед сменой эпох. Известная компьютерная "Ошибка-2000", объявившая себя перед Миллениумом, - хороший тому пример. В одной из публикаций я попытался классифицировать современные маски этого древнего переживания. В один ряд были зачислены такие общественные состояния, как страх перед всеобщим военным конфликтом, тревога из-за глобального изменения климата, и даже опасение столкнуться с кометой (об этом в свое время много писали). Между прочим, аналогичные массовые страхи стали, по-видимому, одной из причин создания всемирной телекоммуникационной сети в 80-е годы прошлого столетия.

Именно тогда мировая интеллектуальная элита много дискутировала о перспективах истощения ресурсов планеты, перенаселении, возможном голоде, энергетическом кризисе и технологическом загрязнении природы. Этому был посвящен ряд докладов Римского клуба.

Relga.ru: А проявляются ли такие умонастроения в киберпространстве? Ведь эта среда формирует особый психологический тип личности, о чем, кстати, писали вы сами.

С.В.: Конечно же, да. Вспомните нашумевшую тему "Гибель Интернета". Например, от засилья спама. Или же в результате атаки вируса следующего поколения. Подобные рассуждения можно встретить во множестве на любом форуме. Кроме того, об этом любят поговорить и эксперты. Впрочем, чего уж там скрывать, я и сам грешен в этом отношении.

Relga.ru: А что на самом деле грозит Интернету? Какова ваша версия прогноза?

С.В.: На самом деле человечеству угрожают довольно серьезные последствия от чрезмерной виртуализации психики. Об этом я писал в статье «Виртуальная реальность как массовая галлюцинация». В результате в один прекрасный день человек как биологический вид совсем потеряет способность различать явь и фантазии, порожденные новейшими технологиями. А это уже начало маразма цивилизации, простите за клиническую терминологию. Вместе с цивилизационной деградацией погибнет и всемирная телекоммуникационная сеть.

Самое интересное состоит в том, что утратив чувство восприятия реальности происходящего с ним, человек перестанет испытывать страх смерти. Боится умереть лишь тот, кому доподлинно известно (через чувства) о том, что он существует на самом деле.

Relga.ru: Спасибо за интервью!