Погруженный в суету будней, окруженный плотным рядом политических катаклизмов, не дающих продыху ни на один день, вряд ли когда-нибудь добрался бы до того, чтобы вдуматься в такое таинственное и необычное явление, как современная диета.
Но тут случился документальный фильм: «Умереть, чтобы быть красивой».

Фильм как фильм. Разве что до онемения перепугали убийственные кадры молодых девушек, доведших себя до смерти разными диетами. А уж как разинул рот при виде скелетоподобных фигур выживших из ума фанатичек, чудом вырванных врачами из лап небытия и все еще жаждущих похудеть. Добили рекламные ролики тощих модельерш на сияющем подиуме, всю свою мотыльковую жизнь посвятивших диете.
Неужели такое возможно?
Фильм как фильм: убогий текст, прочитанный монотонным голосом, сопровождался впечатляющим видеорядом. Одна такая фотография стоила сотни статей – она была непереносима. Не ответить на брошенный вызов было нельзя, значит, следовало как-то хотя бы себе, пусть приблизительно, но объяснить: зачем они себя убивают?
Сначала разберемся: к чему вообще современному человеку сдалась диета?

Диета – знак протеста

Вот к примеру.
Чем меня больше всего поразила Америка?
Ну, конечно, невиданный Нью–Йорк. Белль когда-то назвал свой любимый Бонн – «город знакомых лиц», так вот Нью–Йорк – в противоположность, город незнакомой нам неземной архитектуры, устремленный в небеса. Опять же странно было, что чудом сохранились густые леса буквально на расстоянии часа езды от Города Большого Яблока. Неизгладимое впечатление произвели огромные игорные дворцы на побережье океана в Атлантик-Сити, построенные в псевдоклассическом стиле, просто–напросто фабрики по добыче денег, набитые обезумевшими от страсти игроками; материальное изобилие, так и прущее из каждой щелочки, - это понятно.

Но все-таки больше всего удивили люди – не просто толстые, но чудовищно толстые, которые встречаются на улицах так часто, как будто бы стали они в Америке нормальным явлением. Изобилие плоти как мужских, так и женских особей, наряду с внешним безобразием – отличительная черта многих американцев. Явление сие вполне объяснимо, если вы познакомитесь с американскими закусочными и ресторанами. Такую гигантскую порцию пиццы, какую нам принесли в маленьком ресторанчике, я не мог себе представить вообще. Она не вмещалась ни в какие рамки, пицца перелезала за края довольно внушительного стола, за которым мы сидели, она была обильно приправлена грибами, мясом, сыром и прочими неслабыми и калорийными добавками. Так вот такая суперпицца была изготовлена на пару посетителей. Мы вчетвером едва осилили половину, больше ни кусочка не влезло бы в раздувшийся до безобразия желудок.

Еще один запомнившийся случай в Канаде. Кстати, количество встреченных на улицах гигантов желудка все же поменьше, чем в Америке, но тоже впечатляюще.
Пришли однажды покушать в китайский ресторан, называвшийся почему-то «буфет». Стоимость: 50 канадских долларов с человека. Вроде бы немало, зато на эти доллары предлагался шведский стол. И какой стол!!!
Я просто не в состоянии описать все блюда, которые мы могли себе позволить, так как не знаю ни названия, ни ингредиентов, ни способа их приготовления. Но те столы, которые я видел, те бесконечные подносы, тарелочки, чашечки и блюдца, застилавшие белые скатерти с невиданной снедью, не забуду никогда. Лукуллов пир, сказки из тысячи и одной ночи, сказочные порции, которые готовили Гаргантюа и Пантагрюэлю, роскошные столы французских королей, разгульная и обильная жратва разгулявшихся русских купцов, - все это меркло в сравнении с китайским изобилием «буфета».

Вот что там предлагалось на первое для разминки: десятки видов супов и бульонов – овощные, мясные, рыбные и неизвестно еще какие уже могли насытить нормального гурмана. Потом шли длинные ряды салатов. Лишь малую часть из них (скажем, помидорно–огуречный) я мог еще хоть как-то идентифицировать, прочие же, как например, красиво уложенные на тарелочках зеленые листики, напоминали икебану. Обед плавно перетекал в рыбные разносолья, где японские суши чередовались с сотнями блюд жареных, вареных, пареных, тушеных, сырых рыбных деликатесов. Не забыть бы упомянуть и всевозможные гарниры, где первенство держали рисовые, не пользующиеся, впрочем, особым вниманием публики; ломящиеся под тяжестью столы хлебов, булочек, калачиков, маленьких блинчиков и больших лепешек. Наконец, подходили к мясным рядам. Осоловевшие от перегрузки начинали накладывать мясные блюда, коих число не поддавалось никакому учету: свиные, говяжьи, бараньи, куриные, утиные, индюшачьи – жирные и не очень, под соусом, в вине и в своем соку, венцом всех мясных изощрений считалось лакомство «утка по–пекински», которую раздавали тонкими ломтиками. Потом те, кто еще дышал, отправлялись за сладким столом: поверьте мне, пальчики можно было проглотить только от одного вида. А уж больным сахарным диабетом не рекомедовалось даже смотреть на пирожные и торты, потому сахар в крови зашкаливал за все нормы. Только от одного вида сладостных торжеств слюна становилась сладкой и тягучей: воздушные блинчики и бизе, ласковые печенья, сладчайшие суфле, мармелады и варенья, которым несть числа - мне не хватает ни слов, ни воображения, ни места просто упомянуть о каждом. Не забудьте и умопомрачительный набор разных видов мороженого, напитков и прочей благодати, от которой тогда мы отвернулись. Но здесь, я думаю, пора остановиться, так как разговор все же идет о диете, а не о волшебной скатерти–самобранке.

Вот отсюда, из глубины померкшего сознания человека, прошедшего испытание обжорством, пережившего китайский праздник застолья, проистекает сильнейший позыв на введение диеты. Поле, на котором произрастает ограничение в еде, - изобилие. Диета рождается тогда и только тогда, когда слишком широк и необъятен расстеленный стол, слишком много вкусных и привлекательных блюд, слишком жирна и калорийна пища, слишком длинен список предлагаемых блюд. В современном мире потребления, достатка, распоясавшейся рекламы и огромного выбора нормальный человек должен как-то оградить себя, сдержаться, отсеять, суметь выбрать оптимальный вариант. Вот и выходит на сцену наша героиня – диета. Явление вполне нормальное, даже законное - ограничить себя от всевозможных соблазнов, чтобы выжить на пире обжор и толстяков.

Диета – модный прикид

Одно из сомнительных утверждений современной рекламы состоит в том, будто бы диета, так же как и ее старшая сестра – мода, возникла и сформировалась в наше время.
Утверждение глупое, и очень далекое от реальности.
Откроем, к примеру, диссертацию русского демократа Чернышевского «Эстетические отношения искусства к действительности» и с удивлением узнаем (тогда еще знаменитый предтеча революции не задавался сакраментальным вопросом: «Что делать?»), что проблемой внешнего вида, то есть по существу диетой, человечество интересовалось давно и не просто интересовалось, но и исследовало сей феномен. Чернышевский основывается на работах немецких философов – эстетов, а те в свою очередь опираются на французских философов-энциклопедистов, которые упоминают великих мыслителей эпохи Возрождения. Ну а те, как известно, ни слова не сказали без ссылки на Древнюю Грецию и Рим. Таким образом, откуда взялась страсть к диете, судите сами.
Но есть и резкое отличие подходов.

Прежние старые взаимоотношения аристократов (именно они придерживались моды на хорошую фигуру) и диеты строились на мягких снисходительных рекомендациях:
- Вот посмотри, дорогая, - говорила добрая матушка своей дочке, - посмотри на сей портрет. Видишь, какова была твоя тетушка в молодости. Какая дивная фигурка, стройный стан, лелейная ручка – и что стало с ней сейчас. Не следит за собой, не держит себя в узде, распустилась, обабилась. Видишь, к чему приводит распущенность.
Так вот, современные отношения беспощадной Диеты и армии ее поклонниц строятся не на матушкиных рекомендациях, нравоучениях и тетушкиных примерах, а на строгих армейских приказах, неподчинение которым карается полным отлучением. В ее тоне преобладает холодное железо и безжалостная сталь:

- Есть только маленькими порциями, но часто.
- Обязательно выделить один день полного голодания в неделю.
- После приема пищи выпить стакан воды.
- Чем меньше сладостей, тем лучше.
- Откажитесь от хлеба и булочек.

Слабая женская головка, которую мать собственным наглядным примером начинает обрабатывать с детства, которая в девичьи годы подвергается жесткому и постоянному прессингу модных глянцевых журналов, которая в зрелые годы укрощает себя поиском идеальных форм, которая окружена со всех сторон рекламой тощих красавиц, - такая неокрепшая женская душенька падает, в конце концов, на колени перед новым Молохом и возносит молитвы: «Дай мне, госпожа Диета, идеальные формы 90–60–90, помоги удерживать их долгие - долгие годы, никогда не стареть, оставаться вечно молодой, и я буду страстно тебе поклоняться».

Послушайте, о чем так взахлеб изо в день говорят женщины: либо это новые диеты, либо новые рецепты вкусненьких блюд. Вот на грани таких острых противоречий и строится душевный покой: если и поем сегодня лишнего, то завтра ничего есть не буду – сброшу. Такое иезуитство, самообман, беспокойство и напряжение сопровождает каждый кусочек пирожного, каждая лишняя калория, - где уж тут наслаждение хорошим обедом. Отступницы же, набравшие вес, плюнувшие на себя, пожирающие все подряд, наслаждающиеся запахом и вкусом жирных мясных блюд, разрешающие себе чревоугодие, - такие отступницы чувствуют свою вину, постоянно грызут себя, видят на себе осуждающие взгляды истинных ревнителей Диеты.

Диета не просто сосуществует параллельно с жизнью. Нет, она властно вторглась в жизнь и стала диктовать нам свои неумолимые условия, подчинив своему ритму самое существование, проникнув в потаенные мысли, задав расписание дня.

Бедные жертвы диеты

Наше время, которое почему-то называют безумным, сумасшедшим, абсурдным, роковым, следовало бы, по-моему, назвать перевернутым или замещенным. Время, когда многие понятия, давно известные и описанные в литературе, вдруг меняются знаками, переворачиваются или замещаются эрзацами и в таком виде, то есть ставшие с ног на голову, провозглашаются нормальными.
Когда-то были такие логически ясные понятия: жертвы войны, жертвы насилия, террора, диктатуры, голода, наконец, жертвы аборта.
Сегодня родились и расплодились новые определения, трудно объяснимые, но повсеместно встречаемые: жертвы мира, жертвы политкорректности, жертвы моды, жертвы изобилия.

Добавились в последнее время и жертвы диеты.
Само по себе абсурдное словосочетание прочно вошло и поселилось в нашем лексиконе. Врачи вдруг забили тревогу. Мир разделился на две категории больных: страдающих от ожирения и очень больных, истощенных диетой; булемия и анорексия – две стороны одной житейской медали, две напасти нашего времени. Пораженных ею жертв насчитывается сегодня миллионы. Нормальные куда-то подевались, оставив на улицах карикатурные фигуры страдалиц.

Вокруг выгодного занятия буйно расцвела целая индустрия, а сама тощая и бледная Диета превратились в разбогатевшую пышную госпожу Диету. Вокруг нее сплотились пламенные, прилично зарабатывающие на ней адепты, вопящие во весь голос о ее пользе, рекламирующие худеющих, похудевших и просто тощих красоток, взывающие к молодым и соблазняющие пожилых. Диетологи и массажисты, врачи - косметологи и хирурги, журналы и фильмы, примеры и назидания. Рынок диеты, по самым скромным подсчетам, далеко обошел многие промышленные рынки.
Не это ли и есть вторая причина раздутой диетической истерии?

Вспоминается такой случай.
В Париже зашли мы передохнуть в маленький скверик. Время как раз было обеденное, и потянулись в тенистый скверик молоденькие француженки из окрестных офисов. Миф о красоте француженок, как мне кажется, сильно преувеличен, если судить по щебечущим вокруг нас секретаршам, но уж фигурки точно соответствовали предписанным стандартам. Обратил внимание на то, что они ели в обеденный перерыв: многие из худеньких пташек клевали мелко нарезанные листики в маленьких коробочках и похрустывали диетическими крекерами – некоторые жевали постные крошечные бутебродики, взятые из дома. Но поражала не скромность обеда, а полное отсутствие аппетита, как будто эти высохшие создания не то, чтобы вкушали долгожданные явства, а, наоборот, делали какую-то ненавистную им работу, глотали ненавистные калории, как горькое рвотное лекарство.

Вот тут перед нами в полный рост и встала долгожданная цель госпожи Диеты – убить в человеке наслаждение вкусным и сытным обедом, побороть естественные инстинкты, заставить не чувствовать аппетитные запахи, порвать естественную связь со свежим хлебом, сочным куском мяса, пышным пирогом с творогом, вареничками с вишнями и прочей неописуемой благодатью, название которой – животная радость от еды.

А уж подсев на наркотическую иглу Диеты, испробовав ее неаппетитные блюда, увидев воочию перспективы похудания и светлые идеалы совершенства, кружатся и кружатся девичьи головки. Как отмечают психологи, сконцентрировшись на проблемах веса, с головой уйдя в мир калорий, человек теряет правильную ориентацию и выйти из такого ступора почти невозможно. И нет уже жизненной силы, нет ни грамма жира в обезжиренных телах, нет желания, которое помогло бы теперь сбросить с худеньких плеч ее неумолимые лапы, вырваться из морока фантастических снов. И новые готовые жертвы всепроникающей Диеты вступают в ее холодный и голодный храм, возносят страстные молитвы с просьбой похудеть, похудеть до конца и принять их готовенькими прямо в райские объятья смерти. Там уж точно они никогда не поправятся.
________________________
© Бендерский Яков Михайлович