В конце января в Клубе региональной журналистики в Москве президент Института энергетической политики Владимир Милов сравнил Россию с Ираном, назвал газовую отрасль энергетическим «колхозом» и рассказал, почему в стране, которая является крупнейшей в мире по запасам и добыче газа, наблюдается дефицит поставок газа на внутренний рынок.

Владимир Милов

В России, по словам Милова, второй год подряд в энергетике наблюдается контрастная ситуация по сравнению с тем, что происходит в экономике в целом. С одной стороны, ВВП растет хорошими темпами, реальные доходы растут, капитализация фондового рынка растет. С другой стороны, сначала 2005 года в энергетике нарастают тревожные тенденции, которые не позволяют рассчитывать на этот сектор как на источник дальнейшего роста и развития. Прежде всего, это газовый сектор и электроэнергетика, которые последние 15 лет функционировали при старой структуре. Той, которая сложилась еще в советское время – под государственным контролем и в условиях государственного регулирования цен. В газовой сфере сама идея реформ была отвергнута. Они были отменены, и было принято решение сохранить централизованную структуру, которая сформировалась еще в советское время и которая существует сейчас в виде «Газпрома».

Когда проблемы с дефицитом газа стали очевидны не только для экспертов, но и для общества?

2006 год был первым годом, когда серьезные проблемы, связанные с дефицитом электроэнергии и газа в России на внутреннем рынке, стали очевидными. Это ощущалось в период холодных температур января-февраля 2006 года. Был период, когда в течение полутора месяцев, с небольшими перерывами, во всей России и Европе были очень низкие температуры. Это, естественно, привело к серьезному дополнительному пиковому спросу на электроэнергию и газ. С пиковым спросом наша электроэнергетика и газовая отрасль оказались неспособными справиться. Анализ результатов прошлогоднего зимнего максимума приводит к печальным выводам. Суммарное ограничение российских потребителей по электрической мощности в самые холодные периоды составило по России более 1250 мегаватт. Это примерно совокупное присоединенная мощность двух таких городов, как Челябинск.

Можно ли сравнить проблемы в газовом секторе с другими секторами топливно-энергетического комплекса?

В 1995 году российская угольная отрасль производила меньше угля, чем потреблялось в России. Мы были импортерами угля. Прежде всего из Китая. Объем дотаций из федерального бюджета на подержание работоспособности предприятий угольной отрасли составлял 1,5 млрд. долл. в год. Прошло 10 лет. Мы видим, что угольная отрасль, в которой были проведены реформы, предприятия приватизированы, убыточные - закрыты, объем государственных дотаций сократился до нуля. Сегодня выделяется только около 200 млн. долл., но не на дотации предприятиям, а на продолжение закрытия убыточных, неработающих шахт, на решение социальных проблем, переселение горняков и так далее. Вся отрасль находится в частных руках. Из ситуации, когда мы были вынуждены ввозить больше угля в 1995 году, вышли в 2006 году на третье место в мире среди экспортеров угля. Мы вывезли 88 млн. т. Немного больше вывозят только Австралия и Индонезия.

В нефтяном секторе частные компании, приватизированные в середине 1990-х годов, основной объем дополнительных доходов от резкого роста мировых цен со второй половины 1998 года реинвестировали в развитие производства. Совокупные инвестиции с 1999 по 2005 год составили примерно 40 млрд. долл. в развитие только добычи и переработки нефти. Это означает, что дополнительно свалившаяся сверхприбыль от мировых цен более чем на 80% была реинвестирована в развитие производства. Мы наблюдали резкий всплеск производственной эффективности в нефтяном секторе.

В сферах, где работали частные инвесторы, в том числе иностранцы, действительно продолжался рост. С другой стороны, в сферах, где сохраняется государственный контроль, было либо падение добычи, либо стагнация и отсутствие инвестиций, как в централизованных сферах энергетики, то есть электроэнергетике и газовой отрасли.

В чем вы видите причины кризиса в газовой отрасли?

Газовый сектор традиционно находился в лучшем стартовом положении, например, чем уголь или нефтянка. Там не было такого страшного производственного спада в 1990-е годы. Там был износ фондов поменьше. Незадолго до распада Советского Союза были введены в строй очень крупные газовые месторождения, которые сейчас дают основной объем добычи. Проблема состоит в том, что мы пошли по неправильному, трагическому пути формирования структуры нашего газового сектора и газового рынка. Мы приняли в 1992 году указ президента о единстве имущества и единой системе газоснабжения и отдали все фонды газовой отрасли «Газпрому» вместо того, чтобы сформировать целую сеть конкурентоспособных современных компаний.

В итоге мы сохранили в этой сфере некоторый энергетический «колхоз», который довел за эти 15 лет ситуацию в газовой сфере до печального состояния. Мы находимся в ситуации быстро падающей добычи на основных крупнейших газовых месторождениях, которые сегодня дают почти 2/3 объемов добычи газа в стране. Прежде всего, такие крупные месторождения, как Уренгойское и Ямбургское. Особенно серьезное положение с падением добычи на Уренгойском месторождении - оно выражается двузначными цифрами.

Когда главой «Газпрома» был господин Вяхирев, мы его критиковали. Я тогда работал в правительственных структурах, был одним из серьезных критиков «Газпрома». Мы критиковали «Газпром» за падающую добычу. Общий объем добычи газа компанией «Газпром» за эти 4 года не вырос. Он остался примерно таким же. Это говорит о том, что мы всего за 4 года, с декабря 2001 по декабрь 2005, потеряли примерно 100 млрд. кубометров газодобычи в год на старых месторождениях. Она продолжит падать и в ближайшее время.

Поэтому, когда сейчас возникают споры о том, будет у нас нарастать дефицит газа или нет, мой вопрос к представителям «Газпрома» звучит просто: «Какие сегодня в запасе есть другие источники, чтобы компенсировать дальнейшее падение добычи, если мы продолжим терять примерно по 100 млрд. кубометров газа в год каждые 4 года?»

Для того чтобы понять масштаб проблемы: «Газпром» добыл в прошлом году 550 млрд. кубометров, 100 млрд. - это примерно 1/5 объема его добычи. Это означает, что если мы продолжим 1/5 добычи «Газпрома» терять каждые 4 года, то в ближайшее десятилетие можем оказаться в печальной ситуации.

В стране, которая является крупнейшей в мире по запасам газа и по его добыче, наблюдается дефицит поставок газа на внутренний рынок. Странно, не находите?

Это печальная ситуация, которая напоминает интересную страну, которая не пускает к себе в нефтегазовый сектор иностранных инвесторов, отдает приоритет не очень эффективным национальным газовым компаниям. Не хочет проводить рыночные реформы, пытается все контролировать, цены регулировать и так далее. Эта страна обладает вторыми по величине запасами газа в мире после России - 15% мировых запасов газа. При этом (это очень важно) является импортером газа. Эта страна называется Иран.

Иран больше импортирует газа, чем экспортирует. Он больше покупает из Туркмении, чем вывозит в Турцию. В основном, Иран производит газ для собственного потребления довольно неэффективного. Все мировые эксперты по нефтегазовым рынкам просто смеются над этой страной: имея такие запасы газа, эта страна ввозит его больше, чем экспортирует.

В Иране есть другая интересная ситуация. Эта страна - один из крупнейших производителей сырой нефти в мире. Но при этом она очень серьезно зависит от импорта моторных топлив, прежде всего бензина. Она ввозит их из-за границы, из того же Кувейта или Саудовской Аравии, просто потому, что в стране недостаточно развита нефтепереработка и мощности, которые производили бы высококачественное моторное топливо.

Мы очень сильно сваливаемся в последнее время в эту модель. Совершенно очевидно, что разговоры о дефиците газа неуместно вести в будущем времени. Он уже здесь, он наступил. Его даже официально признали чиновники.

Что чиновники решили делать по поводу дефицита газа?

Они провели два совещания у президента в октябре-ноябре и одно заседание правительства, и решили просто поднять цены на газ. Они думают, что таким способом создадут стимул.

Как вы прокомментируете идею создания «газового альянса» России с Ираном, своеобразного «газового ОПЕКа»?

Я абсолютно уверен, что люди, которые это делают, они делают это не для того, чтобы создать механизм влияния на газовый рынок, потому что они не смогут это сделать. Они это делают как пугалку для Запада. Технически это не получится, как с нефтью. Нефть - это глобальный товар, его можно перевезти из любой точки мира в любую другую. Газ - нет. Газ очень «сжат» логистическими рамками инфраструктуры. Есть газопровод из точки А в точку Б - и все, никуда вы дальше не денетесь.

По сути, единого европейского рынка газа нет. Рынок нефти есть, он весь мировой, а рынка газа нет, потому что он очень сегментирован. Есть алжирский сегмент внизу, где свои отношения, свои цены, своя конъюнктура. Есть норвежско - голландско - британский сегмент в Северо-Западной Европе. Есть российский сегмент - в Восточной, Центральной и Южной Европе. Все это очень разомкнуто между собой, и никакой единой политики ценообразования здесь быть не может.

Кроме этого, в нефти есть такой фактор, как фактор свободной добывающей мощности. Это когда вы держите скважину в готовом состоянии, а если надо, то вы останавливаете, а если надо, то опять вводите в действие. Это то, чем ОПЕК регулирует рынок. В газе вы скважину открыли и все - вы не можете с этим давлением ничего сделать.

То есть нет в газе механизмов, которые позволили бы обеспечить достаточную гибкость, чтобы на что-то там влиять. Влиять на умы политиков на Западе, которые боятся? Да, думаю, для этого все и создано. К сожалению, такие наши международные фильмы-ужасы ничего хорошего, кроме проблем, не принесут. Я хотел бы, чтобы политическая напряженность ушла, и мы начали бы нормально работать со всеми партнерами без политического эго, ни к чему не ведущего.

Где искать решение проблемы стагнации газового сектора?

Почему я всегда был жестким сторонником того, что в газовом секторе нужно проводить рыночные реформы, связанные с реструктуризацией «Газпрома», с его разделением и превращением в несколько независимых, не связанных друг с другом компаний? Я приводил в доказательство правильности этого тезиса то, что в монопольной среде никакие дополнительные деньги, собранные с потребителей, не будут потрачены эффективно - они будут проедены.

Пример. Возьмем финансовую отчетность «Газпрома» по международным стандартам за последний полный год - за 2005 год, сравним с отчетом 2000-го года, то есть за пятилетний срок пребывания господина Миллера в офисе на должности. Мы увидим, что за счет резкого роста экспортных цен на газ и за счет серьезного роста внутренних цен на газ в России, начиная с 1999-го года, в 2005 году «Газпром» получил примерно 30 млрд. долл. дополнительной выручки за отпущенный газ по сравнению с объемом выручки 2000-го года. То есть по году компания заработала примерно на 30 млрд. долл. больше, чем в 2000-м году. Как эти деньги были потрачены? 20 млрд. пошли на оплату выросших издержек. То есть рост издержек «Газпрома», затрат в 2005 по сравнению с 2000-м составил 20 млрд.

Это очень резкий контраст с нефтяным сектором, потому что в нефти сверхприбыли от резкого роста экспортных цен все-таки были реинвестированы в развитие производства. В газе - нет. В газе инвестиции в развитие собственного основного бизнеса «Газпрома» - газодобычу в период с 2000 по 2006 годы составили менее 15 млрд. долл. Сравните с 40 млрд. долл. в нефтянке. Кто больше работает на развитие, на обеспечение прироста производства? Наша централизованная структура, которая нескромно называет себя «Национальным достоянием» или частные нефтяные компании, которые мы ругаем за то, что они нечестно получили свои активы в собственность, но которые, тем не менее, приносят ощутимый результат нам?

Что касается газа, то ясно, что у централизованной газовой монополии совершенно другие приоритеты. Во-первых, это оплата повышенных издержек. Во-вторых, у нее появилась неприятная дорогая привычка в последнее время покупать акции компаний в сферах, не связанных с газом.

Как вы относитесь к покупке «Газпромом» непрофильных активов?

Что только «Газпром» ни покупал: и «Объединенные машиностроительные заводы», и «Атомстройэкспорт» и так далее. Все это имеет опосредованное отношение к газу. Только за три года, с 2003 по 2005, на такого рода вложения было потрачено больше денег, чем сделано производственных инвестиций в развитие добычи газа с 2000 года. Эта цифра выглядит как 18 млрд. долл. в покупку «Сибнефти» и так далее против 15 млрд. - на развитие собственно газодобывающего бизнеса. Понятно, что в таких условиях газа добыча газа не растет.

Почему добыча газа не растет?

Это очевидный вопрос. Традиционно наша газовая отрасль была построена так, что ставка делалась на получение основных объемов добычи со сверхкрупных газовых месторождений. Сверхкрупные, которые работают сейчас, прежде всего Уренгой и Ямбург, понятно, что они когда-то истощатся. Вот они и начали истощаться в полном соответствии с геологией. Но был способ решения этой проблемы, который был ясен в 1990-е годы. В 1993 году создавалась компания «Газпром» и ей были выданы без конкурса лицензии на разработку крупнейших новых газовых месторождений, которые могут давать газ, и решить проблему с дефицитом его поставок. Это месторождения, которые расположены на Ямальском полуострове, прежде всего Бованенковское. Согласно лицензиям, выданным «Газпрому» в 1993 году, он должен был обеспечить ввод этих месторождений во второй половине 1990-х годов. Он не то чтобы что-то делал, но не успел, а вообще не вкладывал деньги в разработку этих месторождений. Это было показано в отчете Счетной палаты по итогам проверки деятельности этой компании за 2004 год. Этот отчет даже не стали публиковать, настолько не политкорректным он был в отношении к нашему «Национальному достоянию». «Газпром» ничего не вкладывал в развитие Ямальских месторождений, а занимался развитием новых экспортных трубопроводов, таких как «Голубой поток» в Турцию. Мы говорили про него, что если построить эту трубу, то она будет пустая. Они говорили: «Нет, вы ничего не понимаете, вы не профессионалы». Эта труба была запущена в действие в конце 2001 года и сегодня загружена меньше, чем на 30%. А дополнительного спроса на российский газ в Турции нет. Построили трубу общей стоимостью более 3 млрд. долл., из них более 1 млрд. долл. - из источников финансирования строительства газопровода «Голубой поток» в Турцию составили беспрецедентные льготы по налогам, которые «Газпром» получил решением государства. Причем, я бы сказал, в не самые легкие для нашей страны периоды - в 1998-1999 годах.

Проблемы есть и с введением в действие Ямальских месторождений, которые являются сложнейшими месторождениями в мире с технологической точки зрения... Когда мы увидим ямальский газ?

Мне в свое время дали почитать секретную записку компании «Стройтрансгаз», ведущего подрядчика «Газпрома» по трубопроводному строительству. Там анализируются условия проведения возможного трубопровода по территории Ямала. Дело в том, что это болотистая местность со сложностями в структуре ее строения. Там есть потрясающая фраза в качестве вывода: «В настоящее время полностью отсутствуют инженерно-технические решения, которые позволили бы обеспечить надежность функционирования газопроводов, доставляющих газ с месторождения полуострова Ямал в единую систему газоснабжения».

То есть мы ведем речь об одном из самых сложных регионов добычи газа в мире. Кроме этого, надо помнить, что это не так просто: сегодня деньги нашел, а завтра месторождение разработал. Нужно, как минимум, очень много времени. Вы видите, как с Сахалином все сложно происходит: 10-12 лет началась работа с проектами, и только сегодня они выходят на промышленную добычу. Еще не на максимальный объем, а только на промышленную добычу. Это Сахалин. А Ямал гораздо сложнее по многим параметрам.

Все это приводит нас в ситуацию, когда ясно, что даже если сейчас все бросить и сделать приоритетом развития Ямальские газовые месторождения, начать туда серьезные инвестиции (чего не делается). Если вы посмотрите на утвержденную структуру инвестиционной программы «Газпрома» на этот год, вы увидите, что нет этих инвестиций в Ямал, иностранцев тоже туда не пускают. Выдавили оттуда в прошлом году последнего частного инвестора - компанию «Нефтегаз». «Газпром» ее тоже купил. Получается ситуация, когда ясно, что в течение ближайших 5 - 7 лет, как минимум, мы совершенно точно не получим ямальского газа в нашей газопроводной системе. Я думаю, что в лучшем случае мы увидим ямальский газ к 2020 году.

Если говорить о фондовом рынке, как в ситуации дефицита газодобычи можно объяснить многократный рост акций «Газпрома» в 2006 году?

Я могу назвать три фундаментальные причины, по которым акции растут, и будут расти. Первое. Это общий избыток «горячих денег». Это лишняя ликвидность. В мире вообще избыток ликвидности, много лишних денег, которые надо во что-то вкладывать, из-за этого так растут цены на сырьевые товары, и не только на нефть. Из-за этого растут акции на развивающихся рынках. Это неприятная ситуация, потому что в мире есть серьезная тенденция роста стоимости многих компаний, в первую очередь, на развивающихся рынках - в Китае, Индии, Бразилии и так далее, без учета некоторых фундаментальных рисков, которые там существуют. То есть пузырики такие надуваются. Фундаментальная ситуация не улучшается, а денег много и все равно их куда-то вкладывают.

Почему избыток «горячих денег» на российском фондовом рынке? Это понятно. Потому что у нас, благодаря макроэкономической политике Кудрина, единственного человека в правительстве, которому при разных негативных моментах могу отдать должное как профессионалу, который хорошо делает свое дело. У нас прекрасная макроэкономическая ситуация и у нас высокий инвестиционный рейтинг, поэтому к нам идут «горячие портфельные деньги» из-за рубежа. Когда они сюда приходят, они смотрят: во что здесь можно вложить? А во что можно, кроме «Сбербанка», «Газпрома» и некоторых других голубых фишек? Это первый фактор.

Фактор второй - европейские цены на газ. Самым распространенным мнением среди аналитиков является то, что 270 долл. за тысячу кубометров на германской границе - это сумасшедшие цены. Таких цен никогда не было. В 1990-е годы средняя цена на германской границе была 85 долл. Понятно, что эти цены формируют высокие доходы «Газпрома» и его создают возможности реализовать новые проекты, расплачиваться по долгам и так далее. Инвесторы на это смотрят и вкладывают деньги.

Третий фактор. Политкорректное выражение «низкий профиль по политическим рискам», то есть можно быть уверенным на 100%, что Миллера не посадят в тюрьму за неуплату налогов, и компанию не отберут, потому что она находится понятно у кого. Никакого разгрома, никакого риска политического вмешательства в деятельность «Газпрома» нет. Наоборот, государство помогает, подыгрывает, подсуживает «Газпрому» в экономических отношениях, как, например, в деле с «Сахалином-2». Это означает, что имеет смысл вкладывать в акции, потому что очевидно, что при помощи государства они будут только расти.

И вот этот разрыв между фундаментальными проблемами в «Газпроме» и высокой капитализацией становится угрожающим. Это очевидный пузырь. Есть много других пузырей, которые формируются в нашей экономике, где слишком много денег, которые при этом не развиваются. Ну, не может квартира в московской пятиэтажке хрущевского периода стоить 5 тыс. долл. за квадратный метр. Это явная переоценка. Точно так же с «Газпромом».

Какие перспективы для экономики страны?

В итоге, мы с вами будем оплачивать по ценам свыше 100 долл. за 1 тыс. кубометров, начиная со второй половины 2009 года. По крайней мере, так было решено на заседании правительства 30 ноября 2006 года. Может, это и не очень плохо. Я считаю, что высокие цены на энергоресурсы не так плохо. Но плохо то, что у нас нет экономической системы, которая бы гарантировала нам, что деньги будут потрачены эффективно, что они не будут потрачены на покупку самых разных компаний в самых разных сферах. Захотят купить пакет акций в европейском производителе «Airbus» - у кого деньги? У «Газпрома». Откуда? От нас с вами.

Это означает, что нас ждет непростое десятилетие. Придется привыкнуть к тому, что газа просто не будет. Добыча газа на истощающихся месторождениях будет быстро падать, а заменить ее будет нечем, потому что заполярное месторождение ввели, оно вышло на полную проектную мощность. Вот такое получается наследие Вяхирева-Миллера. Это результат принципиального решения, которое принял в 2003 году президент Путин, когда запретил реструктуризировать газовый сектор. Таким образом, он взял на себя всю полноту ответственности за то, что в этом секторе происходит.

Сейчас можно сколько угодно собирать совещания в Кремле, обсуждая, что делать и как обеспечить экономику газом. Есть интересная деталь. На сайте президента России вы можете найти информацию о совещаниях по этим вопросам, которое состоялось 19 октября 2006 года. Там есть список участников совещания. На совещании не присутствовал никто от «Газпрома». Там есть Чубайс, Кириенко, Греф, Кудрин, Христенко, даже Ярошевский, глава Сибирской угольной энергетической компании, но от «Газпрома» не было никого вообще. На мой взгляд, это является свидетельством того, кто на самом деле в России является руководителем этой компании и представляет ее интересы.

В прошлом году, после отключения газа Украине, в холода, которые были по всей Европе, «Газпром» не смог удовлетворить ни одну дополнительную заявку на поставки газа по своим контрактам. Он поставил только в рамках минимальных контрактных объемов. По факту он обязательств не нарушил, но и дополнительные заявки удовлетворить не смог. Европейская газовая общественность на эту тему сильно всколыхнулась. Тема, что в России нет газа, получила серьезное международное освещение. Но наши руководители очень быстро нашли виновного: они начали указывать пальцем на экспертов, которые позволяют себе говорить об этих проблемах, в том числе на Западе. Я слышал фразу: «Ненужным образом нагнетая обстановку вокруг этого вопроса».

Я должен сказать, что господин Чубайс, руководитель главного потребителя газа в России - «РАО ЕЭС», прошлым летом на одной из конференций признал, что впервые в истории возникла ситуация, когда электростанциям ограничивали подачу газа летом, в июне месяце. Это о чем-то говорит.
_________________________
© Гарматин Алексей Алексеевич