В Таллинне снесли памятник советскому солдату-победителю и братскую могилу советских солдат, ос-вободивших Таллинн от немецких захватчиков. Есть в этом что-то необычное? Если вспомнить нашу и не нашу ближайшую историю – совершенно обычное дело. Масса памятников советским победителям самых разных воинских званий от солдата до генералиссимуса уже снесли повсюду. А польское руководство даже заявило, что хоть большинство они уже снесли, но немного ещё осталось, и они их непременно снесут в ближайшее время. Даже небоскрёб в центре Варшавы – подарок СССР. Конечно, если подходить последовательно, то полякам надо и остальные подарки СССР вернуть – города Катовиц (Катовице), Гляйвиц (Гливицы), Бреслау (Вроцлав), целое воеводство – Силезию, треть Восточной Пруссии, со ставкой Гитлера «Вольфшанце», которую они с удовольствием показывают туристам. И ещё много всего. Всё это тоже подарки СССР, победителя. Но не сегодняшним руководителям Польши. У них теперь новые хозяева, пусть попробуют получить от них.

А необычное сейчас в том, что, наконец, нашлись недовольные, которые решились протестовать против такого «святого» дела, как уничтожение памятников советской власти. И много – полиции пришлось арестовать целую тысячу человек – и далеко не всех. Откуда взялось столько? Ведь мы за прошедшее время усвоили, что вся Прибалтика - это обиженные советской властью народы. Да целые народы, совершенно монолитно обиженные советской властью. И российские власти, когда с них требовали компенсации за эту обиду, убеждали всех, что они тоже обиженные советской властью. Совсем такие, как прибалты. Вот в таком обиженном мире мы теперь живём. Пока. Советская власть всех обидела и ушла. А то, что она построила и создала, всё растащили и приватизировали, кто успел. Зачем тогда памятник защищать? Запутанный вопрос.

Прибалтика: всё вышло из прошлого

В Прибалтике во всём замешаны немцы. Это очень старая и длинная история. Ещё в XII веке Римский папа выделил немецким монахам-рыцарям «участок» - Прибалтику и благословил их на «святое» дело – нести католическую веру огнём и мечом тамошним «варварским» племенам. Немцы приступили сразу. Первая экс-педиция высадилась в 1181 году и приступила к делу. К 1240 году уже было всё в порядке – немцы захватили даже Псков. Но русские княжества отбились - в 1242 году немцев в Ледовом побоище разгромил Александр Невский. Отбились и литовцы с белорусами и поляками, разгромив немцев в Грюнвальдской битве в 1410 го-ду. Остальных немцы победили – у них не нашлось Александра Невского, и постепенно превратили в своих крепостных. Надолго – практически на 700 лет. Но сегодня на них уже не принято обижаться. В одной совре-менной эстонской статье об этом даже гордо написано: «… это означало включение Эстонии в западноевро-пейский тип развития». Действительно надо гордиться: ведь твои хозяева – настоящие европейцы. Гордость холопов. А памятники людям, обидевшим их великолепных европейских господ холопы конечно должны уничтожать. Святое дело – постоять за своих господ.

Так появилась Ливония – уникальное государство, разделённое на классы по национальному признаку. Немцы – все поголовно патриции и начальники разных сортов, от великого магистра ордена и до бюргеров и приходских пасторов и писарей. «Не немцы» - их крепостные, просто движимое имущество. Немцы были строгие хозяева: крепостному, поднявшему руку на своего хозяина, её отрубали, поимка беглеца не имела срока давности, за повторный побег от своего помещика крестьянину полагалось отрубать ногу. Чтобы не бегал. Так просто и эффективно поддерживали настоящий немецкий порядок. Дело холопов было пахать немецкую землю. Города были чисто немецкие. Местным холопам их разрешалось посещать только днём. С заходом солнца они должны были их покидать и отправляться к себе – на господскую конюшню. Такова была настоящая «ев-ропейская» жизнь. Приходящие время от времени в Ливонию завоеватели – датчане, шведы, поляки, русские ничего существенно в этом не меняли. Что делать со своим холопом – всегда оставалось личным делом немецких баронов.

Этот прекрасный «европейский» дух жив и сегодня. Тогдашнее разделение на немцев и не немцев - это сегодняшнее разделение на граждан и неграждан в Латвии и Эстонии. Ничего нового не придумано. Немцы обладали всеми правами, которые были известны в средние века. Несомненно, это граждане. Представители коренных народов никакими правами не обладали, поскольку они были просто имуществом немцев, и полностью соответствовали негражданам. И это нормально. Теперешние граждане ведь терпели это 700 лет и заслужили, могут и неграждане потерпеть. Не европейцы же.

Одновременно тогда родилось жгучее стремление из ненемцев любыми средствами пролезть в немцев. Но дальше немецких холопов пролезть не удавалось – у немцев порядок строгий. Возможность появилась только в XIX веке, после отмены крепостного права. И некоторая, успешная часть ненемцев пробилась. Сейчас на старых кладбищах можно видеть старые богатые и красивые могилы с написанными на немецком языке ненемецкими фамилиями. Но и в XIX веке немцы полностью сохраняли свою власть в Прибалтике и всякое сво-бодомыслие твёрдо пресекали. Поэтому нарождающаяся местная интеллигенция свои первые шаги в создании национального самосознания совершала в России – в основном в Петербурге. Там издавались национальные газеты, там были изданы сборники дайн К. Барона – сегодняшняя гордость Латвии и много другого национального.

Так появились три группы населения, которые с начала XX века поочерёдно сменяла друг друга на вершине общественной лестницы – 1) немцы, 2) полностью ориентированные на немцев их холопы, 3) ориентированные на Россию их противники. Самую большую группу составляли - 3) ориентированные на Россию противники немцев, поскольку включали массу беднейшего населения – безземельное крестьянство и городской пролетариат, за 700 лет ничего не достигшего. Многие от этого немецкого засилья бежали в Россию – там до сих пор много латышских и эстонских поселений. Кто раньше отдыхал в Сухуми, наверняка там пили молоко из местного эстонского колхоза.

Первая проба сил – 1905 год

Первая российская революция открыла шлюз накопившейся за столетия ненависти, и нищее крестьянство, вынужденное за аренду помещичьей земли половину всего отдавать помещикам, принялось громить и жечь своих ненавистных хозяев. Этим занимались крестьяне всей России, но в Прибалтике эта война была наиболее ожесточённой и тотальной. Притом жгли без различия национальности - как немецкие баронские поместья, так и поместья «новых немцев», из местных. И интенсивность, и накал этого процесса в «спокойной» Прибалтике до сих пор удивляет исследователей. Сейчас новые «демократы» причитают: какие ценные дворцы сожгли эти дикие холопы.

Но до начала I мировой войны всем, на всех уровнях, продолжали заправлять немцы. С началом войны с Германией они лишились доверия – германский флот обстрелял Лиепаю уже на второй день войны. Лишились доверия во всей империи. Петербург тогда переименовали в Петроград, а немцев начали отовсюду вычищать. Но немцев во власти было много, и процесс шёл крайне медленно. Например, в Рижской городской думе немцы составляли 80% депутатов, и первый ненемец – латыш А. Красткалн был выбран городским головой только в 1916 году, когда немецкие войска стояли уже у порога Риги.

Октябрьская революция

Для революции в Прибалтике всё было готово, и Октябрьская революция пришла в Прибалтику молниеносно. Немцы были изолированы, а национальные военные части полностью поддерживали большевиков. В Эстонии советская власть установилась уже в октябре 1917 года, а в неоккупированной части Латвии – в начале ноября.

Но немцы наступали. Немецкие войска к этому времени уже заняли Ригу и продолжали наступать. В феврале 1918 года немцы заняли всю Прибалтику. Заняв Прибалтику, они сразу принялись восстанавливать свою благословенную Ливонию. В апреле 1918 года они собрали объединённый ландтаг захваченных земель – Эстляндии, Лифляндии, острова Эзель (теперь Сааремаа) и города Риги. Из 58 «депутатов» 34 – немецкие бароны и бюргеры, остальные – местная пронемецкая буржуазия. Новые «немцы». Ландтаг с восторгом единогласно (вот плоды немецкого воспитания – такого в то революционное время не встречалось нигде!) принял постановление о создании Прибалтийского герцогства и обращение к германскому императору с просьбой принять новое государство под свою «высокую» руку. И предложение прислать 3 миллиона колонистов для заселения «пустующих» земель и создания немецкой среды. Император милостиво согласился. Всё развивалось изумительно: опять немцы у власти, их преданные холуи при них кормятся. И Ливония опять тут. Порядок.

Счастье совершенно неожиданно разрушила революция. На этот раз – германская, она произошла 9 ноября 1918 года и победила Германскую империю, войска которой всё ещё находились недалеко от Парижа. Первая мировая война кончилась. Немецким войскам пришло время уходить. Из новой Ливонии ничего не вышло. Но немцы позаботились о своей вековой недвижимости: уходя, они оставили созданные во время оккупации «национальные» правительства присматривать за новыми независимыми республиками. А в Латвии многие немецкие солдаты остались служить в «национальной» армии, им за это латвийское правительство обещало по 20 гектаров земли и гражданство, если они повоюют хотя бы четыре недели с латышскими стрелками, которых было несколько полков и все они поголовно были красными. А «белых» латышских стрелков, которые поддержали новое «национальное» правительство, созданное под присмотром немцев, удалось набрать только роту. Народ был монолитно на другой стороне. Так создавалась «европейская» ориентация новых республик.

О латвийском правительстве американский представитель в Прибалтике В. Грин сообщал, что оно «крайне слабо и не представляет латышский народ. Оно было бы немедленно свергнуто, если бы состоялись народные выборы».

Независимые республики

И Эстония и Латвия в межвоенный период строго следовали пронемецкой и антироссийской политике. Здесь базировалась масса белогвардейских организаций, которые в меру своих сил воевали с Россией. В Латвии был убит Т. Нетте и ранен Махмасталь, советские дипломатические курьеры, – помните Маяковского: «Товарищу Нетте, пароходу и человеку»?

В 1934 году, вслед за захватом нацистами власти в Германии, местные вожди – Пятс в Эстонии и Ульма-нис в Латвии совершили перевороты и установили диктатуры по немецкому образцу. За одобрением своих дел они ездили в Германию к Гитлеру. А когда итальянские войска на глазах у всей Европы захватили Эфиопию и превратили её в итальянскую колонию, и Муссолини в знак этого преподнес своему королю титул «императора Абиссинии» то первыми это официально признали Эстония и Латвия. И Латвия, и Эстония с восторгом встретили вступление войск Гитлера в Рейнскую демилитаризованную зону и «не заметили» когда Гитлер захватил у соседней Литвы Клайпеду (Мемель), хотя это произошло в 30 километрах от границы Латвии.

В общем – семисотлетнее немецкое воспитание оказалось очень успешным, и даже в отсутствии хозяина его холопы вели себя как их учили. Гитлер мог гордиться. Холопы очень старались.

Но независимость неуклонно двигалась к концу. Близилось то, чему потом, через 50 лет, в 1991 году придумают название «оккупация» и будут утверждать, что народы Прибалтики совершенно монолитно ею были обижены и несли жуткие страдания. Но, чтобы оказаться монолитно обиженным и страдать, народ должен быть перед этим монолитно счастлив и восхищён своей жизнью.

Несомненно, новые «патриции», удачно занявшие освободившиеся место ушедших в прошлое и уехав-ших в Германию немецких господ, были в полном восхищении своей жизнью и бесконечно счастливы. А ос-тальные - огромное большинство, те, откуда вышла целая дивизия красных латышских стрелков, и которые жгли дворцы немецких господ в 1905 году? Как они себя чувствовали?

Вот данные того времени. Промышленное производство в Латвии составляло 42,6 доллара на душу населения в год, а в Эстонии – 17,7 доллара. Всего. Сельское хозяйство постепенно разорялось – в Латвии только с 1935 по 1939 год за долги было продано с молотка 26 тысяч крестьянских хозяйств. Что это означает? Это означает, что 120 тысяч человек остались без средств к существованию и превратились в батраков. Но долги росли и к 1940 году составили 350 миллионов латов – цифра, равная годовому объёму промышленного произ-водства или 40-летней выручке от экспорта масла всей страны. Опять многих надо было продавать. А 70 тысяч крестьянских хозяйств в Латвии были безлошадными. Можете себе представить их жизнь?

Неграмотность составляла 11% населения, а 30,1% детей не посещало даже начальную школу. А за 20 лет окончили университет и получили высшее образование в Латвии всего 6841 человек (0,35% жителей), это в среднем по 342 выпускника в год. Как у племени пигмеев в Африке. Нищета.

С началом мировой войны Прибалтика оказалась изолированной от европейских рынков, осталась без бензина и топлива – польского угля, начался кризис. Предприятия переходили на сокращенный рабочий день и закрывались. Безработица достигла 30%. Безработных отправляли на принудительные работы на лесоповал и сельскохозяйственные работы.

Всё это очень непохоже на успешную и монолитно счастливую страну, если только 342 человека в год в стране получают высшее образование и обеспечивают себе успешную жизнь и могут своими мозгами что-то развивать в стране. Счастья хватало только на чиновничество и крупных торговцев.

Кого обидел 1940 год?

17 июня 1940 года в Прибалтику вступили советские войска. Вступающие войска встречали рабочие де-монстрации, которые разгонялись конной полицией. В Риге при разгоне были убиты 2 демонстранта. Беспорядки длились три дня, после чего были сформированы новые правительства. В Эстонии новое правительство возглавил поэт Й. Варес, в Латвии известный микробиолог, профессор А. Кирхенштейн. Правительства были стопроцентно местные национальные. Коммунистов в них не было – они ещё продолжали сидеть в тюрьмах. Произошло то, о чём писал своему Госдепартаменту американский представитель В. Грин ещё в 1918 году. Новая власть сразу принялась переустраивать жизнь. Как мы видели выше – жизнь реально требовала этого.

Что она сделала? Она ликвидировала все долги крестьян. В Латвии было списаны все упомянутые выше 350 миллионов латов долгов крестьян, по которым только процентов надо было выплачивать 42 миллиона ежегодно (лат в то время был приравнен рублю). Крестьяне смогли теперь спокойно покупать нужное для работы и жизни, а не относить всё заработанное в банки – оплачивать проценты. 75 тысяч безземельных и малозе-мельных крестьян получили землю – 600 тысяч гектаров, оставшихся от крупных поместий уехавших в Герма-нию немцев. И ещё на обзаведение им было выделено 14 миллионов рублей. Создали первые Машино-тракторные станции (МТС), чтобы было чем пахать землю безлошадным хозяйствам. В Риге было национализировано 4400 многоквартирных домов, большинство из них были хозяевами заложены в государственном Земельном банке и не выкуплены, и 20 тысяч человек из подвалов и трущоб получили новые квартиры. Зарабо-тали стоявшие предприятия. Все безработные вернулсь на работу. А на 1941 год планировался рост производ-ства ещё на 37% (!) и инвестиции 210 миллионов латов, цифра по масштабам независимой Латвии фантастическая, и фантастическое количество работы – восторг для бывших безработных.

Все эти, несомненно, положительные изменения, прямо затронули 70% населения, которые существенно улучшили свою жизнь. Смешно утверждать, что они были этим обижены и, как теперь утверждают «новые» историки, страдали. Кто же был обижен?

Несомненно – высшее чиновничество, потерявшее свои теплые места, 4400 бывших хозяев многоквар-тирных домов, потерявших свои доходы. Но 200 тысяч жителей этих домов получили существенное снижение квартплаты, примерно в 10 раз, и не обижались. Руководство политической полиции, руководство военизированной организации айзсаргов – тоже были сильно обижены, их арестовали и поместили туда, где они держали политических заключённых, которых новая власть выпустила. Обижались 15 банкиров национализированных банков и хозяева национализированных предприятий. Очень обижались шведские хозяева спичечной промыш-ленности Латвии, которые получили её за бесценок на 30 лет в концессию и вдруг лишились такой халявы. Действительно были такие, кто мог обижаться на судьбу – ну, не повезло!

Если всех обиженных собрать, то набирается около 5% населения. Но это те 5%, которые привыкли го-ворить от имени нации, и твёрдо убеждённые, что если они обижены, то от этого страдает вся нация. Как они когда-то страдали за своих немецких хозяев, когда в 70-х годах XIX века российское правительство перевело делопроизводство в Прибалтике с немецкого языка на русский. Обратите внимание – именно с немецкого, а не с эстонского или латышского, которые до этого никогда и не допускались.

Эти обиженные не сидели сложа руки и наблюдая, как их бывшие холопы переселяются в их бывшие до-ма. Это очень обидно видеть. Они готовились. В конце 1940 года, когда в Германии уже шла подготовка к вторжению, германское посольство в Латвии, оно ещё продолжало сидеть в Риге, доносило на родину, что имеются широко разветвлённые структуры, обладающие оружием и готовые помочь германской армии в нуж-ный момент. Если об этих структурах знало германское посольство, то о них знали и латвийские, уже совет-ские, спецслужбы. За неделю до начала войны были произведены аресты, и большинство активистов этих «широко разветвлённых структур» было отправлено в отдалённые от театра военных действий районы. Чтобы не мешали воевать. Но некоторых, в частности евреев, это даже спасло от уничтожения. Но значительная часть «обиженных» представителей местной буржуазии, вместе с их оружием уцелели.

Вторая мировая война

Она в Прибалтике началась сразу, ночью 22 июня. Восточная Пруссия граничила с Литвой, а до Латвии было всего 30 километров. Уже 22 июня немцы двигались по Латвии. Хотя за неделю до войны, 14 июня были произведены аресты «обиженных» буржуазных активистов, готовившихся с оружием встретить немцев, значи-тельное количество их уцелели и начали свои диверсионные действия.

Они обстреливали с крыш и чердаков двигающиеся советские части, но главное направление их войны была война с собственным народом, поддержавшим советскую власть в 1940 – 41 годах. Они очень старались – возникли самодеятельные команды, которые разъезжали по стране на захваченных городских автобусах и хватали и стреляли всех, кто как-то оказался связанным с советской властью – коммунистов, комсомольцев, чле-ов советов, безземельных крестьян, получивших землю, квартирантов, получивших квартиры, просто евреев – множество категорий латвийцев подпадали под их принципы определения «виноватых». Методы «санитарной» обработки были простые и эффективные – расстрел. После «акции» они рисовали транспарант – «Юден фрей», устанавливали его у въезда в город, фотографировались у него и встречали «хозяев» - немцев. Это была тяжелая работа – в Даугавпилсе, например, евреи составляли 40% населения. Потом много таких фотографий было выставлено в первые годы независимости в «Музее оккупации». Ими гордились. Я их там видел, потом они куда-то пропали, это существенный пробел теперешней экспозиции. Но, пожалуйста, не думайте, что это был какой-то геноцид или холокост. «Это была самоотверженная и героическая борьба за нашу независимость», – вот точка зрения, которую твёрдо отстаивают уцелевшие «герои» или их потомки. Геноцид был потом, в 1945 году, когда этих «героев» ловили в лесах и отправляли в Сибирь, а холокоста вообще не было – это выдумка евреев. Нескольких уцелевших. Как жаль - упустили. Это наша твёрдая точка зрения, которую по-следователи этих героев твёрдо отстаивают везде, вплоть до Европейского парламента, не встречая должного отпора – нравится. Наверно – в свете известной формулы, сформулированной когда-то президентом Рузвель-том о Сомосе: «Может быть, это сукин сын, но это наш сукин сын». И прибалтийские эсесовцы – наши, европейские. Не смейте обижать.

Но дальше произошел облом. Оказалось – зря старались. Оказалось, что вернувшиеся хозяева – немцы не для того с оружием в руках отвоевывали свою вековую недвижимую собственность – немецкую Ливонию, чтобы отдать её своим же вековым холуям, место которых всегда было на конюшне. Они могли ещё служить в полиции, тюрьмах или легионе – выполнять самую грязную и опасную работу, но не более. А скоро и вообще бежать пришлось - истекло отпущенное историей время. Самым активным и заслуженным повезло – немцы дали им место на кораблях, на которых сами убегали. Они уплыли в Германию, а после войны, спасаясь от процессов по денацификации, массово проходивших там, рассеялись по свету. Вместе с немецкими эсесовцами. Остальным, попавшим в окружение в Курляндии, не так повезло - пришлось прятаться в лесах, а денацификацию проходить за Уралом. Даже тем, которым удалось из окружения через море убежать в Швецию, не повезло. Шведы их вернули в Советский союз, как советских граждан, скрывающихся от правосудия, и они отправи-лись на лесоповал. Теперь это называют геноцидом и сталинскими репрессиями таких милых «национальных» патриотов, которые сидели в лесах будто бы только для того, чтобы восхищаться подснежниками. А все евреи в Прибалтике просто вымерли сами от неизвестной болезни, потому, что плохо мыли руки перед едой.

Победа. Наша победа

В полночь с 8 на 9 мая 1945 года побеждённый гитлеровский Рейх подписал Акт о своей капитуляции. В Москве уже было 9 мая и утром Советское правительство объявило праздник – День Победы. Вечером состоялся Салют Победы. Салют состоялся и в Риге, и в Таллинне. Здесь война, которая окончилась, была совсем рядом – в Курземе.

Сейчас официальная государственная точка зрения и в Эстонии, и в Латвии говорит, что это была ника-кая не победа, а поражение национальных вооруженных сил – легионов СС, которые воевали с Красной Армией за независимость Латвии и Эстонии. И проиграли. И это чёрный день сегодняшней «новой» истории, после которого началась оккупация и фантастические национальные страдания. И российские «демократы» выражают своё «понимание» прибалтийцам - они тоже совершенно так же «страдали» от советской власти и желали бы, чтобы и их признали оккупированными. Что делать - если нет светлого в сегодняшней истории, то надо мазать чёрным прошлое. Ведь иначе остаётся единственное: «Новое поколение выбирает пепси!» Пустота.

Но вот впечатления современников из того 1945 года. Латышский классик поэт Александр Чак посвятил победительнице – Красной Армии стихи:

Тебя мы ждали так, как ждут рассвета,
Когда владычит всюду ночь и страх.
Так в жизни ждут лишь раз, так ждут ответа –
Остаться жить иль превратиться в прах…

Вот что стояло на кону, когда шли бои с латышскими и эстонскими легионерами СС. И им противостояли и наступали не какие-то монголо-татарские полки, а 8-й эстонский стрелковый корпус Красной Армии и 130-й латышский стрелковый корпус. И это были победители, и это им ставились памятники и в Таллинне и в Риге, и во многих других местах по всей Европе. И эти победители – тоже эстонцы и латыши. Которых те-перь сносят. Почему? Почему сегодняшние руководящие эстонцы сносят эстонского бронзового солдата, которого в 1947 году лепили с реального эстонца сами эстонцы - эстонский скульптор Энн Роос и архитектор Арнольд Алас?

1991 год. Другая победа

В 1991 году весь социалистический лагерь победила демократия. С кавычками или без? Мнения расхо-дятся. Уцелели только КНР, Куба и Вьетнам. Это была удивительная победа: победителями оказались те, кто в 1945 году ставил на Гитлера, активно помогал ему, чем мог, проиграл и убежал вместе с отступающими немцами. В Прибалтике возможностью убежать от наступающих Эстонского стрелкового корпуса и Латышского стрелкового корпуса Красной Армии могли воспользоваться только наиболее заслуженные немецкие приспешники, так как Прибалтика была отрезана от Германии и бежать можно было только на кораблях, количе-ство мест на них было ограничено и на всех не хватало. Но немецкие хозяева не бросили своих верных и старательных холопов – лучших взяли с собой.

Теперь они или их потомки вернулись. Вернулись победителями. Оба стрелковых корпуса – и эстонский, и латышский, а это под сто тысяч солдат, в 1945 году изгнавшие их, теперь оказались побеждёнными. Со всеми вытекающими последствиями. Побеждённым памятники не положены.

Победителей не судят. Судят проигравших сражение. Уже в 1990 году «герои» разгуливали по Риге в чёрной эсэсовской форме, поражая интуристов. Они были консультантами, советниками, депутатами, министрами. Сейчас они уже президенты всех трёх республик Прибалтики. Они сносят теперь уже старые памятники разным латышским и эстонским стрелкам. Из музея красных латышских стрелков они сделали Музей оккупа-ции – музей того времени, когда им ещё приходилось скрываться за океаном – в Австралии, Латинской Америке, США, Канаде и с гордостью показывают его всем.

В 1945 году их хозяева-немцы потерпели поражение, осознали его причины и изменились. Их холопы спрятались и уцелели. Теперь у них новые хозяева. Они усвоили новую риторику и служат им так же старательно, как сотни лет служили немцам. У них есть кого послать помогать новым хозяевам в Ирак и Афганистан, Боснию и Косово и ещё во многие места, где понадобится. О своих старых хозяевах они невысокого мнения – неудачники оказались и их подвели. "Группа бандитов нацистов - была изгнана другой шайкой - советскими войсками", - так в интервью, данном ВВС, сегодняшний президент Эстонии оценил исторические события, связанные с освобождением Эстонии от немецко-фашистских захватчиков в 1944 году.

«Мы наш, мы новый мир построим. Кто был ничем, тот станет всем». Так было сказано в гимне революции, от которой мы отказались. Последствия этого мы пожинаем. Другие претворяют в жизнь эту великую ре-волюционную формулу. Мы сами отказались, и нам нет причин обижаться на последствия. Они не могли быть иными. Просто надо делать выводы. Пора.

Процесс только начинается.

_________________________
© Буйвид Эрнест Густавович