«Оранжевая» революция, как и другие «цветные», случилась не потому, что ЦРУ разработало удачную методику и митингующим раздали кучу денег. И не потому, что власть перешла некие границы и возмутила народные массы, слишком нагло сфальсифицировала результаты выборов.
Революции произошли, как мне кажется, потому что у власти уже не было уверенности в своей правоте – той туповатой самоуверенности, с которой власть приказывает стрелять в толпу или хотя бы разогнать ее с помощью слезоточивого газа, резиновых дубинок и саперных лопаток.
Но и этого недостаточно для успеха таких вот бескровных переворотов.
Много было сказано о том, что в 1996 году «демократам ельцинского призыва» следовало по-честному признать победу коммунистов и уступить президентство Зюганову. Это тактическое поражение привело бы, мол, к огромному стратегическому выигрышу, народ убедился бы, что наши демократы верны высоким принципам демократии, даже когда это не выгодно и не приятно.
Да, есть много свидетельств того, что партия власти на президентских выборах «мухлевала» широкомасштабно и почти открыто. Что же помешало КПРФ вывести на улицу миллионы протестующих? Ведь она это умела и умеет делать! Что, не хватило коммунистам денег на выплаты митингующим или агитаторов под рукой не оказалось? Желания взять власть им не хватило!
Зюганов только делал вид, что хочет занять самое главное кресло. Я затрудняюсь сказать, в чем конкретно выражалась его неуверенность, боязнь взять на себя ответственность за страну. Держался он просто и бодро, брови супил сурово, в голосе звенел металл. Но – неуловимым образом чувствовалось: не знают коммунисты, что будут делать после победы, как выполнять обещания, поднять экономику и покончить с преступностью – НЕ-СТАЛИНСКИМИ методами. В глубине души они были не прочь переждать, отсидеться в оппозиции до лучших времен. Разумеется, не переставая остро и бескомпромиссно критиковать «банду Ельцина».
По моим наблюдениям, большинство из тех, кто голосовал за Зюганова, узнав, что победил Ельцин (то есть что выборы были сфальсифицированы), вздохнули с облегчением. Может быть, и сам Зюганов втайне этому обрадовался.
Кроме растерянности правителей, нужно еще, чтобы оппозиция по-настоящему рвалась к власти, была уверена в себе, полна энергии и амбиций.
Как Ленин и Троцкий в 1917 году. Как Ельцин в 1991 году.

Один мой приятель, владелец «жигуля», признался мне году в 1986, что не верит в успех перестройки. Раньше верил, а сейчас нет. Прозрение пришло после того, как Горбачев в одной из речей заявил, что ВАЗ должен стать законодателем мировой автомобильной моды.
- Чтобы сказать такую глупость, нужно совершенно оторваться от реальности, просто не представлять себе, насколько мы отстали от Запада!
- Мало ли какую глупость могли написать генсеку его помощники?! А он сам не может и не обязан разбираться во всех без исключения вопросах.
- Глупость мог написать любой, но если никого не нашлось, чтобы ее обнаружить, пресечь, вычеркнуть, значит, ближайшее окружение Горбачева состоит из безответственных людей, которые не боятся наказания за подобные перлы. Значит, и всем остальным его рассуждениям, указаниям, предсказаниям верить нельзя! Они тоже могут браться «с потолка»!
…Но тогда, в 1986 году, если бы даже общество было предупреждено о грядущих ужасах и катастрофах, очень и очень многие продолжали бы азартно, лихорадочно, трепетно, вдохновенно требовать перемен, ждать перемен, участвовать в переменах.
Уж больно надоел всем «период застоя»:
- Нехай будэ гирше, абы иньше!

Брежнев правил 18 лет. Это значит, выросли и завели собственных детей люди, которые уже плохо помнили, как было без дорогого Леонида Ильича, до него.
Сталин правил четверть века. Это значит, достигли вполне зрелого возраста и могли стать дедами люди, которые плохо помнили, как было до революции. Выросли два поколения, не знавших иной власти, чем Советская, и иного вождя.
Не тому надо удивляться, что россияне ностальгируют по советскому прошлому, а тому, как быстро россияне освоились в новых обстоятельствах.
Правда, удивление это с оттенком ужаса: как быстро бывший строитель коммунизма, с высокой моральной самооценкой, свыкся с развратом, насилием, произволом, тотальной коррупцией! Увы, для многих и многих «освоение в новых обстоятельствах» обернулось нравственным одичанием, как это обычно бывает во время политических переворотов, кризисов, катастроф. Что доказывает: пессимистический взгляд на природу человека (Достоевский) ближе к истине, чем ленинско-сталинские планы преобразования этой природы и перековки человеческого материала.
Что примечательно: при чудовищном имущественном расслоении нарастает классовая ненависть, но не классовая борьба. Социальная энергия российских масс выплескивается скорее не в политику формы, а в направлении криминала и поиска национальной идентичности.
По мере развития капитализма в России классовая борьба, рискну предположить, не будет обостряться. Капитализм, у которого центр тяжести внизу, держится сам собой, тогда как социализм подобен конусу, поставленному на острие: чтобы он не рухнул, нужны постоянные чрезвычайные усилия, небывалый трудовой и политический подъем, энтузиазм миллионов и т.п..

Академик Рыбаков обратил внимание на то, что в «Слове о полку Игореве» нигде не выражено сожаления по поводу распада Киевской Руси на удельные княжества. Да какая же горечь могла быть у русича XIII века? Радоваться надо тому, что глухие деревушки разрослись в большие красивые города, а там, где не было ничего, кроме лесной чащобы, появились села, нивы, сады…
Это воспринималось не как крушение державы, не как расчленение единого организма, а как развитие, рост, размножение, расцвет.
«Развал Советского Союза был величайшей трагедией, геополитической катастрофой». Но, с другой стороны, есть повод радоваться и гордиться. «Великий русский народ, взяв под свое крыло отсталые, полудикие народы, не знавшие собственной государственности (а иногда и собственной письменности), подобно мудрому учителю, привел их к такому состоянию, что они смогли вступить в самостоятельную политическую жизнь».
Сталин пророчески предусмотрел в Конституции СССР возможность выхода республик из Союза, и вот настала эта пора, братские народы выросли из детских штанишек и отправились в суверенное плавание!
Это, кажется, единственное утешение.

Царь Николай Павлович с горечью признавал, что не он правит Россией, а тысячи столоначальников. Очень точное наблюдение: кто собирает информацию, готовит решения и проводит их в жизнь (или саботирует), кто выручает или подставляет под удар свое руководство, тот в конечном счете и правит. А вот ответственность (перед историей, если не перед своим и другими народами) несет тот, кто назначил тех министров и губернаторов, которые назначили столоначальников. Тот, Кто стоит на самом верху, обязан был набрать таких помощников и организовать такую обстановку, чтобы никто не смог, не посмел дать Ему неверные сведения, плохо подготовить решение или другим способом подвести.
К вопросу о том, что простой и мудрый товарищ Сталин не имел никакого отношения к тому физическому и духовному геноциду славянских народов, который за его спиной творили Ягода-Егуда, Каганович, Стеклов-Нахамкес и Яковлев-Эпштейн: «Политический руководитель отвечает не только за то, как он руководит, но и за то, что делают руководимые им. Этого он иногда не знает, этого он часто не хочет, но ответственность ложится на него».
Это сказал Ленин (по-моему, лучше этого он не говорил ничего). По этой логике, кстати, вполне буржуазно-демократической, из-за грубого промаха или преступления подчиненного должен уйти в отставку – его начальник.
По логике же, привычной для нас, за свой промах или преступление начальник наказывает или убирает подчиненного.
По ихней логике, лидер отвечает за всё.
По нашей логике, богоданный отец народа отвечает за всё ХОРОШЕЕ, а за всё плохое отвечают министры и губернаторы.
Олигарх беззаконно отнял у бывшей жены детей. На решение суда, обязывавшее детей вернуть матери, он наплевал. Об этом не раз говорили ведущие газеты и телеканалы. Но все как-то не получалось выполнить решение суда, как-то не могли найти олигарха.
Хорошо, несчастная мать догадалась написать письмо Президенту и найти способ передать его прямо в руки адресату, тот отдал соответствующее распоряжение – и уже через 24 часа все трое детишек были возвращены матери.
«Почему для восстановления элементарной законности потребовалось вмешательство с самого верху? Президент как гарант соблюдения законов должен ответить за это безобразие, объяснить, почему бездействовали правоохранительные органы, и наказать виновных».
Так способен рассуждать только бесчеловечный Запад. Мы же от всего сердца будем благодарить Президента за доброту и сочувствие к людям и восхищаться бескомпромиссной решительностью, с которой он ринулся в борьбу за справедливость.
Поистине, ИМ трудно понять НАС, а НАМ трудно понять ИХ.

Колонизаторы грабили народы Азии и Африки.
Не все народы Азии и Африки находились под властью колонизаторов и подвергались грабежу со стороны последних.
Следовательно, народы, сохранившие независимость, должны жить гораздо лучше, чем те, которые грабились.
Наш вывод логически безупречен, но, увы, не соответствует действительности. Страны Азии и Африки, не знавшие иностранного ига, страдают от нищеты и кровавых междоусобиц точно так же, как и освободившиеся от колониального гнета.
Колонизаторы были страшными мерзавцами и оставили после себя тяжелейшее наследство. Они виноваты почти во всех бедах народов. Но, может быть, и сами бывшие колониальные народы, хоть немного, хоть совсем чуть-чуть, тоже виноваты?
И вот еще над чем предлагаю поразмышлять: предпочел бы современный американский афроамериканец, чтобы прадед его прапрадеда не был вывезен рабовладельцами продан на вирджинскую или алабамскую плантацию? Хотел бы потомок рабов, чтобы его предки счастливым образом избежали своей участи и остались в родной Африке, не подвергаясь расовой дискриминации?

«Не зря, должно быть, сын Востока, Он до конца являл черты Своей крутой, своей жестокой Неправоты – и правоты».
(Твардовский – о Сталине).
«Восток» - это в данном случае «ориент», понятие не географическое. Принято считать, что Восток – это ислам, буддизм и конфуцианство, в противоположность христианскому Западу. (Ливия – страна ориентальная, хотя и расположена гораздо западнее России).
Так почему же сын Грузии, с ее древними христианскими традициями, назван сыном Востока? И почему с грузинским происхождением Сталина должны быть связаны его крутость и жестокость? Думаю, многие подтвердят, что очень многие представители этого народа, при всем своем темпераменте (южном, а не восточном!), отличаются совсем не брутальными чертами – скорее, напротив, добротой и утонченной деликатностью.
«Сталин был жесток, как все восточные люди. Бисмарк был расчетлив, как истый немец, а Шиллер был, как истый немец, сентиментален. Наполеон был щедр и великодушен, как и подобает французу, но мелочно злопамятен, как и подобает корсиканцу. Александр Первый был меланхоличен, как всякий русский». Характер человека прямо выводится из принадлежности его к определенной расе и нации. Этот подход очень облегчает жизнь и экономит мыслительные ресурсы. Твардовский смотрел на мир иначе, но… поэзию нельзя судить так, как публицистику.
Из тех же расхожих выражений: «Восток – дело тонкое» и «восточное коварство». «Они», восточные люди, коварны, а «мы», надо полагать, простодушны. (Кстати, Наполеон называл Александра I «лукавым византийцем»).
Да, примеров вероломного поведения восточных людей можно привести немало. Начиная с того среднеазиатского властителя, который во времена Петра Великого обманом погубил несчастного поручика Бековича с его отрядом. И кончая Анваром Садатом, который просто и мило кинул СССР («после всего, что мы для этих арабов сделали!»), и Ясиром Арафатом, который после экстатических поцелуев с генсеками хладнокровно организовал похищение советских дипломатов в Ливане.
(Англичане тоже очень коварны, но их коварство как-то понятнее, предсказуемее, мы бы на их месте, возможно, поступали бы точно так же).
Какой из этого следует вывод? «Надо стараться поменьше дел иметь с Востоком, держаться от него подальше»?
Но это невозможно, в силу многих причин.
И вот снова ведутся игры – о, какие изощренные игры! какие тончайшие, какие обоюдоострые и захватывающие игры! – с этим коварным ориентальным миром, с наследниками Садата и Арафата.
Не такая уж она, Россия, простодушная, у нас в ответ на их коварство – свое византийство. Много раз они нас обманывали, проявляли свое вероломство, но мы непременно дождемся подходящего момента, чтобы уж так ловко и изощренно обмануть их!


«Строительство демократического правового государства», «гражданское общество и социально ориентированная рыночная экономика» - не те цели, ради которых народ согласится потуже затянуть пояс и потерпеть еще несколько лет…
Идея любви и терпимости, в отличие от идей национального сплочения и ненависти к чужим, вряд ли может стать вдохновляющей, пассионарной. Поэтому проповедники шовинизма и ксенофобии всегда имеют преимущество: для поддержания межнационального консенсуса нужны постоянные энергетические усилия, тогда как состояние энтропии «естественно» и наступает само собой.
Но: если бы цивилизация не была во многих отношениях сильнее, жизнеспособнее, устойчивее варварства, варварство так и господствовало бы до сих пор.

Либерализм западного образца пытается привлечь к себе умы с помощью логических аргументов, заботясь об их последовательности и непротиворечивости. В аудитории либералы видят скептически настроенных собеседников, которых можно обратить в свою веру путем спокойного диалога.
Общепризнано, что либерализм обычно проигрывает радикалам битву за влияние на массы. Может быть, потому, что переоценивает желание «человека с улицы» понять, его готовность к пониманию и умственные ресурсы.
Антилибералы же, справа и слева, обращаются к аудитории не как к сомневающимся и трезвомыслящим оппонентам, но как к верным соратникам, нуждающимся только в укреплении веры и взвинчивании настроения до полной готовности к активным действиям.
Жанр антилибералов – монолог: проповедь, обвинительная речь, напутствие перед дракой.
Допустим, либерализм слишком уважительно относится к аудитории. Но всегда ли ее здравый смысл заслуживает такого пренебрежения, которое демонстрируют публицисты ура-патриотического лагеря?
Вот какое геополитическое открытие сделал национально ориентированный мыслитель Олег Платонов: оказывается, никакой Америки как единого целого не существует. США являются не общественным организмом, «а искусственным конгломератом чуждых друг другу лиц, объединенных общей страстью к потреблению и наживе и инстинктивным страхом ответственности за общие преступления перед человечеством».
Кстати, лично мне представление об «искусственном конгломерате» кажется шагом вперед, чем видение США империей, монолитной в своей греховности и ненависти к Святой Руси.
По мнению быстрого разумом Платонова, американцев сплачивает страх ответственности перед человечеством. Тут тонкость психологического анализа может соперничать только с мощью интеллектуальных ресурсов автора и пронзительностью его публицистического дарования. Будь Платонов хоть чуточку глупей, он бы никогда не узнал об американцах того, что они сами за собой никогда не замечали.
Спросите рядового американца, ощущает ли он ответственность за преступления своей страны перед человечеством,- он не станет оправдываться потому, что просто не поймет, о чем идет речь. Точно так же, как сам Платонов, большой охотник поговорить об исторической вине других народов перед Россией, вовсе не испытывает страха ответственности за вины своей страны (чтобы далеко не углубляться в историю, за Берлин-53, Прагу-68, за сотни тысяч афганцев, убитых в восьмидесятые годы). Платонов даже не станет оправдывать царскую Россию и СССР – он, как я предполагаю, просто не поймет, о чем идет речь и какие вины перед другими народами, даже теоретически, могут быть у Руси - избранной непосредственно русским Богом, любимой и хранимой русским Христом и проникнутой русским Духом Святым.
(Непонимание вопроса – самая выигрышная тактика в межнациональном «выяснении отношений»:
- Помилуйте, какая там наша вина перед вами, не возьму в толк. Вы перепутали – ЭТО ПЕРЕД НАМИ ВСЕ ВИНОВАТЫ!
Интеллигенция и инородцы обычно бывают во всем виноваты самим фактом вступления в дискуссию. Они пытаются доказать, что ничего плохого не сделали. Но осадок остается, и чем более горячо и убедительно они открещиваются, тем больше слушатель убеждается в том, что дело нечисто.)
Народам вообще совершенно не свойственно осознавать свою вину перед кем бы то ни было. Разве что им очень громко и непререкаемо об этом скажут, то есть ткнут носом так, что головы не поднять. Вот что писал по этому поводу Александр Мелихов: «Всякий великий народ страдания видит только свои, а злодейства только чужие. Тем он и велик. И пребудет великим, покуда не допустит в свой мозг, в свою плоть и кровь, чужаков, способных "понимать" и тех, и других: все понять - всех предать».
Неспособность осознать связь между своими поступками и их печальными последствиями, неготовность принять возмездие, испытывать муки совести, хотя бы ради приличия покаяться в том, что совершил… В отдельном человеке это качество называется безответственностью и вызывает очень неприязненное отношение со стороны окружающих («эгоист, наглец, хвастун, задавака, не желающий считаться с интересами других»). Безответственность групповая и коллективная встречает гораздо более терпимый прием, для организации она вполне нормальна, а для целой нации – скорее преимущество, как справедливо замечает А.Мелихов.
Безответственность – не лицемерие, не короткая память, а очень избирательная. Незлопамятность, в смысле быстрое забвение зла, причиненного другим,- это дар Божий, так же, как дар исторической памяти. Воспринимать любую кару как незаслуженную, любую беду как несправедливую – это дар Божий, помогающий сберечь энергию народную от излишних сомнений, рефлексии, самоедства. Если бы этим качеством обладали, как считает Мелихов, только великие нации, – наций не великих вообще не существовало бы.

Президент США Монро обратился к европейским державам с требованием: не лезьте в дела Америк (Северной и Южной), а мы не будем лезть в европейские дела.
Американцы в XX веке стали все активнее вмешиваться в дела Европы и других континентов, при этом, надо отдать им должное, перестали поминать доктрину Монро (ну, кроме самых упертых политиков).
Российские власти объявляют исторический путь своей страны особым, уникальным, а свою демократию – суверенной.
- Поэтому не судите нас по своим меркам. И не учите нас жить! И вообще не суйтесь в наши дела!
В устах захудалого-захолустного государства такие заявления еще имели бы смысл. Но Россия не устает декларировать, что остается и впредь намерена быть государством великим, то есть влияющим на мировую политику. То есть вмешивающимся в чужие дела. То есть несущим ответственность за международное положение. То есть таким государством, которое находится на самом виду и в качестве ведущего игрока готово подвергать свою политику обсуждению и позволять «учить себя жить» всем желающим, считая это совершенно естественным.
«Мы будем лезть в чужие дела, а вы в наши не суйтесь»,- это, простите, хамство, а говоря дипломатическим языком,- двойные стандарты, которые так раздражают всех в поведении США.
Например, Госдепартамент представляет Конгрессу доклад о положении с правами человека в разных странах.
Кто их уполномочил, кто дал право судить весь мир?
Да, но кто мешает российскому МИДу регулярно составлять для Госдумы аналогичный доклад о положении с правами человека в мире? Беспощадно критиковать за произвол и попрание демократии те же США, Британию и их союзников, отмечать значительный прогресс в Белоруссии, Иране, Китае, Узбекистане. Одним словом, противопоставить их тенденциозным, необъективным, клеветническим оценкам – свои, единственно справедливые, взвешенные, а главное, очень авторитетные!

- Эти холеные западные господа обвиняют нас в том-то и том-то. Чья бы корова мычала! У самих этих господ творятся дела почище наших!
Да, у Запада двойная, фарисейская мораль, это все знают. Он сам практикует то, в чем обвиняет нас.
Но: оправдывать свои пороки чужими недостатками, сама потребность оправдываться, сравнивать себя с другими – что же тут от уникальности-неповторимости-особости исторического пути? Если же есть такая потребность, значит, страна вполне вписалась в мировой порядок (помаленьку глобализируется). Уникальность и т.д. – это когда ни на кого не равняются, идут себе своей особой дорогой и плевать хотят на критику со стороны, видя в ней только подтверждение все той же уникальности-особости-неповторимости. Например, Северная Корея, Иран, Бирма.
Пресловутый невежественный американский фермер, не интересующийся ничем за пределами своей страны и ничего не знающий о существовании таких стран, как Дания, Индонезия и Венгрия,- не он ли образцовый представитель уникальной и неповторимой, непостижимой, особым путем идущей цивилизации!?


Права человека», «либеральные доктрины», «гуманизм», «общечеловеческие ценности» - это полагается произносить с долей презрения. Предполагается, что презрение относится не столько к самим понятиям, сколько к лицемерным западным политикам и журналистам, присвоившим себе монополию определять, что такое эти права, свободы и ценности, и применяющим двойной стандарт: нам, дескать, можно, а русским, дескать, нельзя.
- «Права человека», «демократия», «гражданское общество», «толерантность»…Старая песенка, господа либералы, это мы уже давно проходили!
- Да ничего вы не проходили! Застряли, едва сдвинувшись с места…

Слушая иных российских политиков и телеобозревателей, можно подумать, будто понятия «гражданское общество», «демократические свободы», «человеческое достоинство» изобретены специально для того, чтобы колоть глаза России, а сама она – главный объект внимания западных правозащитных организаций. Но вот попался мне в руки доклад одной из них, и я обнаружил, что России там отведено сравнительно скромное место. На нее нападают ничуть не больше, чем на Индию, Китай, Индонезию, Пакистан, не говоря уже о некоторых людоедских режимах в Африке. Кстати, и Японии досталось (за иммиграционную политику и положение нацменьшинств). И – страшно сказать! - Соединенным Штатам попало: на базе в Гуантанамо практиковались пытки, в ряде штатов формально не отменена смертная казнь.
Итак, по части прав человека мы не впереди планеты всей, но и не худшие – так, серединка на половинку.
Что, может быть, самое обидное.
Уж если нарушать, так чтобы все остальные отдыхали!

Предшественник - здоровенный уральский мужик, медвежливо простоватый, но не лишенный медвежливой хитрецы, боец и самодур, способный бутылку-другую тяпнуть и небывалую чушь с перепою ляпнуть. Плоть от плоти народной.
Его Преемник – с хорошей дикцией и отработанными интеллигентными интонациями, с манерой держаться, выдающей скрытность и некоторое актерство, охотно использующий вульгарные выражения, но как бы не из глубин сердца, а подделываясь к народу и стремясь произвести на него хорошее впечатление (что сам народ обычно тонко чувствует и чего не любит).
И поди ж ты: Предшественник, после двух-трех лет политических триумфов, стал ненавидимым и отторгаемым до такой степени, что ему даже приписывалось еврейское происхождение. А Преемник любим и признан своим в доску.
Вот как зависит безошибочное нравственное мнение народное - от мировой конъюнктуры, от уровня цен на нефть!

Уинстон Черчилль, еще до Первой мировой войны, будучи депутатом от либеральной оппозиции, обвинял консервативное правительство в излишних тратах на какую-то военную операцию.
- Черчилль хочет строить империю по дешевке,- отвечал премьер-министр.- Но дешевых империй не бывает!
Примерно в те же годы американец Джек Лондон описывал жалкое существование обитателей лондонского дна и вопрошал, не стыдно ли самой богатой и могущественной империи за нищету своих граждан. На дредноуты, значит, средства находятся, а на помощь голодным – нет?!
Чтобы угнетать и грабить другие народы – при наличии других желающих поугнетать и пограбить те же народы - надо иметь сильную армию и-или сильный флот. На содержание которых приходится тратить значительную часть награбленного, а иногда и больше, чем можно награбить в колониях. (Так, Португалия, только уйдя из Анголы, почувствовала, какое это было тяжелое бремя, и стала развиваться нормально.) Тратить деньги на оружие, когда в стране многие голодают, возможно, только если власть не спрашивает у народа, хочет ли он есть досыта либо гордиться своей великой державой. Другой вариант: власть спрашивает у народа – у сытого народа, который не прочь погордиться славой своей империи. Другими словами, иметь пушки не вместо каши с маслом, а – как приложение к этой каше.
Бедность, демократия, империя - что-то одно здесь лишнее, вы не находите?
Советские газеты охотно перепечатывали из западных газет цифры, во что обходятся налогоплательщикам империалистические амбиции и агрессивные намерения блока НАТО, и диаграммы: что можно построить за те бюджетные средства, которые идут на закупку вооружений. Кажется, один истребитель – школа, два бомбардировщика – больница, крейсер - жилой район, атомная подводная лодка – целый городок…
Почему-то считалось, что советские люди не догадаются произвести соответствующие расчеты и поразмышлять о том, сколько разного полезного можно было бы построить на те деньги, что расходуются на вооружение нашей, самой сильной, но и самой миролюбивой на свете армии.
На съездах народных депутатов СССР в конце восьмидесятых годов предлагались социальные программы одна другой необходимей и масштабней. Откуда взять деньги? Сократить расходы на армию, космос, дипломатические представительства, помощь развивающимся странам…
- Не стыдно ли тратить миллиарды на производство орудий убийства, в то время как… (приводились душераздирающие факты).
Другими словами, черт с ней, с империей, если содержать ее так дорого.
Потом Россия выразила готовность отказаться от старшинства в братской семье народов – слишком обременительным показалось это звание.
Предполагалось, что в обмен на империю мы получим быстрый рост жизненного уровня.
И вот что из этого вышло: армия влачит жалкое существование, программа освоения космоса свернута, свободолюбивой Африке не помогаем, бывшим братским республикам и союзникам из соцлагеря нефть и газ продаем не за бесценок. Империи нет. А где же ожидаемое и обещанное благоденствие?! Отдали величие державности, роль авангарда человечества, первопроходца, право на буржуев глядеть свысока – а что получили взамен?
Двойная обида, двойное унижение: выманили у нас не только право первородства, но и чечевичную похлебку в придачу!
Кому-то кажется, что, если сумеем возвратить державное первородство, вкусная похлебка появится сама собой.

Римская империя держала огромную армию, чтобы завоевывать новые территории, а новые территории вынуждена была завоевывать, чтобы обеспечивать земельными наделами ветеранов.
Советская держава вынуждена была содержать огромную армию, чтобы защищать счастливую и свободную жизнь трудящихся от посягательств империализма. Империализм собирался посягнуть, так как смертельно боялся, что трудящиеся капстран, увидев нашу счастливую и свободную жизнь, захотят жить так же и устроят пролетарскую революцию. Но именно потому, что приходилось содержать огромную армию, советские трудящиеся жили не так счастливо и свободно, чтобы вызвать зависть трудящихся капстран.
Итак, безопасность и благосостояние подданных не имеет прямого отношения к целям империи, это либо косвенный результат, либо одно из средств, используемых для достижения имперских целей. Высшая же цель империи – сама империя. Как максимум – ее распространение на весь мир, как минимум - самосохранение.
Есть у Бертольта Брехта притча о садовнике, излишне ревностно выполнявшем указание – подстричь дерево в форме шара. Оценивая его труды, наблюдатель сказал: «Вижу шар, но где же дерево?»
Вот так же вожди народов создают великие империи. Шар-империя важнее материи- народа. Миллионы мелких людишек, с их низменными сиюминутными интересами, скорее мешают Имперской Идее.

Черчилль вывел историческую закономерность: «Пока нации сильны, они несправедливы. Когда нации становятся справедливыми, они уже не сильны».
Можно согласиться, но с некоторыми уточнениями и оговорками.
Сильные нации склонны принимать свою силу за высшую справедливость. Они охотно повторяют: «Не в силе Бог, а в правде», имея в виду, что их сила есть лучшее подтверждение их правоты.
Сильные нации, творя несправедливость по отношению к слабым, всегда желали, чтобы слабые относились к этому как к проявлению высшей справедливости. Они навязывали слабым свои представления о справедливости, то есть пытались сделать покоренных – покорными.
Так было испокон веков. Однако нынешние сильные державы предпочитают не воевать, а договориться друг с другом, да и со слабыми. Они подчеркивают свое стремление к справедливости, уважение к слабым и нежелание, без крайней необходимости, использовать свою силу. Кое-кто из слабых делает вывод: значит, сильные уже перестали быть сильными. Нам, слабым, надо попробовать сравняться с сильными и навязать им наши представления о справедливости - с помощью террора.

После разгрома нацистской Германии оказалось, что почти никто, даже из высшего руководства Третьего рейха, не готов нести ответственность за свои дела. Они, видите ли, ничего не знали! А если знали, то внутренне не соглашались, но что поделаешь – приказ есть приказ...
Мы вполне готовы мужественно разделить славу победных страниц отечественной истории. Но какое отношение мы имеем к страницам бесславным? К поражениям и политическим катастрофам?
- Мы тут ни при чем. Нас никто не спрашивал.
- Как же не спрашивали! А на митингах трудящихся: «Кто за то, чтобы гневно осудить… ? Кто против? Кто воздержался?»
- Ну, это ж была чистая формальность. За нас всё давно уже решили, от нас требовалось только подтвердить лояльность. И попробуй отказаться, уклониться, не участвовать… Надо было быть героем, чтобы сказать: «Нет». Но не всем же быть героями…
Да, протестовать, хотя бы скромно выражать несогласие – при диктатуре это опасно. Пусть не смертельно опасно. Пусть рискуешь не жизнью и здоровьем, а «всего лишь» карьерным ростом, должностью, кой-какими привилегиями – все равно трудно решиться, особенно семейному человеку. Не только себя ставишь под удар, но и своих близких…
Нет, далеко не каждый из тех, кто внутренне протестует, отважится выразить свое отношение публично. Значит, и с тех, кто протестовать не собирался, как бы снимается личная ответственность.
Легкость и ненаказуемость протеста при демократии налагает ответственность на тех, кто не протестовал.
Очень нравственно неудобный общественный строй, в случае неудач и поражений – эта ваша демократия!

Политкорректность Запада, вызывающая такое отторжение у россиян, есть всего-навсего попытка (обычно очень непоследовательная) выполнять христианские заповеди в общественной жизни. «Не поступай с другим так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой».
Но как загажено понятие «политкорректность!» Как безнадежно загажены многие другие чудные слова и идеи!
«Светлое будущее», «интернациональный долг», «моральный кодекс» - мы прекрасно помним, как заезжены были эти слова к середине 80-х годов.
В свое время Ленин говорил, что никто не скомпрометирует коммунизм, если этого не сделают сами коммунисты. И как в воду глядел, провидец!
Прекрасные понятия «толерантность», «политкорректность», «уважение законных интересов других» скомпрометировали (так называемые) либералы. Точно так же высокие слова «патриотизм», «Отчизна», «Россия-мать» никто не был способен скомпрометировать основательнее, чем патриоты - так называемые.
__________________________
© Хавчин Александр Викторович