Право на профессию

Уверен, что настоящим профессионалом журналист становится не сразу. Позади – университет, выпуск учебных газет, хорошие практики в редакциях, «красный диплом», но всё только начинается... Годами ещё будешь поверять теорию практикой, совершать собственные «открытия», возможно, давно уже кем-то описанные, допускать ошибки, кем-то уже допускавшиеся... Это – жизнь. Нормальная жизнь профессионала. Именно самому надо в первый раз почувствовать толчок озарения в процессе мучительного поиска темы, самому однажды ощутить внутреннюю дрожь от того, что факты сложились, сюжет вырисовался, и рука торопит к бумаге - самому пережить сладостный миг удовольствия от увиденного «плода ночных бдений» в вёрстке полосы. Самому. И отнюдь не сразу придёт понимание: тебя ввели в круг избранных – тех, что «с лейкой и блокнотом», тех, что «белее белого, тоньше, чем газетный лист...».
Надо ли учиться «на журналиста»? Ведь профессия эта - свободная, о чём богато свидетельствует история: знаменитыми газетчиками и редакторами становились инженеры и медики, лирики и физики, люди с образованием и без оного. «Университетами» публициста и фельетониста Иегудиила Хламиды (впоследствии знаменитого писателя Максима Горького) стали волжские просторы, жизнь «в людях», уроки бурлаков... Есть пример и поближе: наш знаменитый земляк Василий Михайлович Песков, как говорится, тоже «академиев не кончал»...
Ведь говорят же: творчеству не научишь, талант – он или есть, или его нет. Да, журналистика – профессия творческая, но много в ней и от ремесла. До сих пор немало людей, считающих: лучшие журналисты получаются из филологов. Действительно, грамотный корреспондент или редактор, любящий и знающий литературу, нужен в газете, в журнале, на радио и телевидении. Но иногда для человека, изящно излагающего, словотворчество, художественное самовыражение становится самоцелью. Между тем Анатолий Аграновский как-то заметил: «Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а кто хорошо думает». Знаменитый известинец имел в виду прежде всего способность к скрупулёзному и оригинальному анализу как непременной составляющей мастерства публициста. И есть ещё много азов и истин, которые открывает методика журналистского творчества, есть ещё правовые и этические нормы профессии, методы и приёмы социологии, психологии, экономики журналистики и многое другое, чему сегодня обучают на факультетах журналистики.
Всё это можно освоить и самостоятельно, так сказать, методом проб и ошибок. Можно и нужно учиться всю жизнь, даже если ты с отличием окончил университет. Ведь она, жизнь, её обстоятельства всё время меняются, как стремительно меняется и сама журналистика. Только вот замечаю: неохотно учатся наши журналисты-практики, хотя среди многомиллионной армии (сегодня это так!) работников пера и микрофона подавляющая часть не имеет специального образования. Во многих редакциях не выписывают (проверено!) профессиональные издания «Журналист», «Журналистика и медиарынок», «Главный редактор». В умы юных корреспондентов настойчиво внедряется мысль: пять лет в вузе – даром потерянное время, разве что корочка (диплом) утешит самолюбие.
Кто внедряет? Владельцы, учредители СМИ – как правило, предприимчивые люди, рассматривающие прессу лишь в виде коммерческого или политического капитала. Ещё хуже – редакторы, бывшие троечники, до седин испытывающие комплекс неполноценности. Впору вводить процедуру сертифицирования нашей профессии. Правда, идея эта вызывает резкие возражения: «Недемократично! Посягательство на свободную профессия!». Но давайте разберёмся. Редакции производят некий продукт, за который потребитель платит деньги. Этот продукт должен соответствовать некоему гарантированному качеству, подтверждённому учредительными документами, свидетельством о регистрации. И вдруг читатель получает газету с обилием фактических и стилистических ошибок, с текстами и фотографиями, нарушающими профессиональные и этические стандарты... Скажут: ваше право обращаться в суд. Но зачем же допускать такую ситуацию? Почему обманутый читатель/потребитель должен тратить время, нервы, деньги, доказывая очевидное?
Сертификат подтверждает некую квалификацию, которая позволяет производить достойный качественный продукт. Тем более продукт, оказывающий мощное влияние на психику человека. Вы же не пойдёте лечиться к человеку, который, не имея соответствующей подготовки, просто решил заняться врачеванием (правда, в последнее время расплодилось немало знахарей, народных целителей...). Сегодня даже спортивную команду самой низшей лиги нельзя тренировать без определённого диплома, команду высшей лиги не возглавишь без диплома Высшей школы тренеров, сборную – без международного сертификата, а быть редактором общественно-политического СМИ – пожалуйста... В результате – снижение уровня журналистики, утрата доверия к СМИ (с 80 % в 1985 г. до 17 % в настоящее время!).
Возможно, сертификация не должна распространяться на корреспондентов (хотя и они в цивилизованных странах принимают этические Уставы, Хартии, входят в Ордеры), но уж на редакторов – точно. Возможно, сертификация должна производиться на добровольной основе. Например, сегодня любое СМИ может войти в Национальную тиражную службу, и знак НТС в выходных сведениях означает, что редакция сама согласилась на независимый аудит тиража, и, значит, не обманывает ни рекламодателей, ни партнёров, ни читателей.

В поезде «Воронеж – Адлер»

Два года подряд принимаю участие в международном фестивале журналистов «Вся Россия». До Сочи от Воронежа почти сутки езды на поезде, так что считайте: четыре полноценных «круглых стола»... Тема известная: где найти хороших журналистов? Поскольку в делегацию входили в основном журналисты-практики, ответ за всё российское журналистское образование приходилось держать мне. То есть виновники были найдены сразу. Это – кафедры, отделения, факультеты журналистики, выпускающие бог знает кого.
С одной стороны, полезно услышать претензии практиков, чтобы сколь возможно оперативно внести изменения в учебные планы, с другой стороны... Собственно, об этом, кажется, писано-переписано – и в наших профессиональных журналах, и в сборниках, посвящённых проблемам журналистского образования, но, видимо, не все точки над i расставлены...
Начну со справедливой претензии: на практику и на работу в редакции приходят слабо подготовленные студенты и выпускники.
Но такое было и прежде. Работая в семидесятых – девяностых годах ответственным секретарём и редактором многих газет разного типа и уровня, постоянно руководил студентами-практикантами. На некоторых из них тоже можно было сразу махнуть рукой («...И тему придумать не могут, и по телефону не знают как позвонить, и пишут ужасно, и ленивы...»), но приходилось заниматься ими, наставлять, переписывать... На том же фестивале встречался со своими студентами, которые сегодня возглавляют редакции журналов и газет, медиахолдинги, правления Союза журналистов; есть среди них и члены Союза писателей, и солидные функционеры от СМИ, и собкоры, спецкоры ведущих изданий, начинавшие порой с беспомощных заметок. Наверное, хорошие журналисты должны быть, по определению, достойными благодарными людьми, потому-то наиболее успешные профессионалы, как правило, тепло вспоминают своих первых учителей – вузовских и редакционных. Как и я: с огромной благодарностью вспоминаю лекции-беседы уфимца Валерия Георгиевича Сесюнина, долгие годы возглавлявшего затем факультет журналистики в УрГУ, первого декана воронежского журфака Горислава Валентиновича Колосова, моего первого редакционного наставника – обычного корреспондента отдела писем «вечёрки» Сашу Касымова...
То есть: СМИ и СМИ, студент и студент, преподаватель и преподаватель. В одном коллективе понимают, что все когда-то начинали с нуля, в другом требуют: «Дайте нам профи!»; один студент старается брать всё полезное у всех и всегда, другой учится ради «корочки»; один преподаватель стремится разглядеть в первокурснике искру божью, другой в аудитории отбывает номер.
Если говорить о редакциях, то здесь немало проблем. Раньше тот факт, что в России растёт количество СМИ, радовал: новые базы практик, места трудоустройства выпускников, сегодня же мы смотрим на этот процесс всё с большей осторожностью. Происходит размывание профессии, атомизируется аудитория. Развлекательные, деловые, информационно-рекламные издания в областных центрах растут как грибы, а общественно-политическая пресса влачит бедное существование, а «районки» не могут, как прежде, обеспечить студента-практиканта сносным жильём, о приёме на работу нет и речи. Квартиру молодому специалисту никто не даст... Ветераны уходить на жалкую пенсию не стремятся... Жизнь на селе, увы, безрадостна и бесперспективна (как невесело пошутил один редактор: «У нас в районе градообразующее предприятие – дом престарелых...»).
...В прошлом неплохой журналист, добровольно ушедший в «заказуху» и потому, видимо, ощущающий ущербность нынешнего положения, бьёт себя в грудь, доказывая, что он за две недели лучше обучит студента, чем журфак за пять лет. Можно, конечно, понять – выпил человек, распустил перья... Но подспудно, видимо, эта мысль живёт не только в нем. Руководитель медиахолдинга, выпускающий газеты, далёкие от стандартов качественной журналистики, вопрошает: почему не идут к нему молодые и талантливые, почему он не может вот уже столько лет найти толкового ответственного секретаря? Во-первых, молодые и талантливые вливаются в талантливые коллективы, создающие нечто оригинальное; во-вторых, ответственный секретарь – третье лицо в редакции – взращивается непосредственно на производстве. Если редакция не может выделить из своих рядов формального и неформального лидера – это вина этой редакции, не состоявшейся как производственно-творческий организм. И прежде всего – вина, выражаясь по-модному, топ-менеджера. Желаешь угодить госучредителю, который организует тебе подписку, желаешь зарабатывать деньги нерыночными и не всегда праведными способами (дотации, «джинса» и т.п.), не говори о профессионализме. В таких редакциях цинизм распространяется и на быт – не о миссии журналистики дискутируют в её стенах, не о служении обществу, а о «бабках». Не о высоком, а о низком – студенты откровенно говорят, что нет охоты идти туда, где мат и пьянство привычны и каждодневны...
Если говорить о студентах, то надо начинать со старшеклассников, приходящих к нам в качестве абитуриентов. А качество, увы, всё ниже и ниже... И это не вина, а беда школы, которой всё ещё не уделяют должного внимания. Надо, чтобы в неё шли лучшие выпускники-педагоги, чтобы в ней появились педагоги-мужчины, чтобы директора школ не ломали голову, где найти денег на ремонт и на развитие материально-технической базы (для справки: 27 тыс. из 59 тыс. российских школ непригодны для проведения занятий). Это означает, что необходимо установить учителям достойную заработную плату и сделать финансирование школ соответствующим требованиям времени. Это означает, что пора вернуть престиж профессии учителя (Учителя!). Ибо не будет нормальной школы – не будет нормального будущего у страны. В общем, речь – о подлинной реформе образования, а не о введении всего лишь одного из инструментов оценки знаний, каким является, например, единый государственный экзамен. Как выясняется, сомнительного и не продуманного инструмента: ведь сегодня многие считают, что «ЕГЭ делается не ВМЕСТЕ с реальной реформой образования, а ВМЕСТО неё».
Если говорить о преподавателях журналистики, то надо начать с того, что в стране сегодня более ста (!) вузов, где реализуют программу высшего профессионального образования «Журналистика». Каждый субъект федерации посчитал нужным готовить журналистов, как говорится, под боком. Примерно такой же логики придерживались многочисленные коммерческие вузы, всегда ориентирующиеся на модные востребованные специальности (а количество СМИ всё растёт и растёт!). Где найти столько квалифицированных преподавателей, если журфак начинать с нуля? Не каждый практикующий журналист может преподавать в вузе. Вспоминается история с известным режиссёром Григорием Козинцевым, который постоянно поругивал ВГИК, а потом согласился на предложение позаниматься со студентами самому. Начал бодро, а потому вдруг исчез. На вопрос встретившего его ректора «Куда же вы пропали?», смущённо развёл руками: «Я им рассказал всё, что знал...».
Да, есть особая методика преподавания, есть принцип постепенности обучения, есть непростые отношения обучающего и обучаемого... Видимо, неслучайно то же ВГИК, как и ГИТИС, знаменитая «Щука», не приветствовали раннюю профессионализацию своих питомцев, стремившихся уже на первых курсах сняться в фильмах – нарушается нормальный учебный процесс; потери неизбежны и там, и там. Бывают, конечно, исключения из правил, но чаще всего дело заканчивается исключением из числа студентов...
Передовые факультеты журналистики последовательно занимаются подбором квалифицированных педагогических кадров, десятилетиями формируют специальную библиотеку, создают современную материально-техническую база (компьютерные классы, Интернет, телестудия, радиостудия, фотографическая и типографическая лаборатории и др.). Учебные планы сегодня включают массу практических предметов, они сориентированы на подготовку практических работников СМИ. Студенты проходят круглогодичные практики, выпускают собственные газеты и журналы, телевизионные и радиопрограммы. Более того, многое из того, что они готовят, отличается в лучшую сторону от того, что порой предъявляют аудитории зарегистрированные СМИ. К сожалению, среди их учредителей, владельцев да и редакторов немало тех, кто не просто не понимает природы и назначения журналистики, но даже и не стремится понять. Потому что у них, повторюсь, другие цели: либо агрессивно пропагандистские, либо сугубо коммерческие (получить прибыль, и немедленно!).
А дальновидные редакторы осознали, что ремеслу можно обучить достаточно быстро, и потому при приёме на работу выпускника обращают особое внимание на его кругозор, мировоззрение. Задача высшей школы и состоит главным образом в том, чтобы подготовить культурного, широко образованного человека, способного легко адаптироваться в специализированной среде. Гражданственность, служение высшим ценностям и идеалам, на мой взгляд, – такие же важные, если не важнейшие составляющие нашей профессии, как и владение технологией журналистского мастерства. Практики должны понять: мы вместе занимаемся одним делом – подготовкой профессионалов. Вуз даёт базовые знания, первые навыки, а редакция развивает умения с учётом специфики своей деятельности (типа, направленности СМИ и др.). Если руководители заботятся о будущем, видят перспективу, то задумываются и о молодой смене, о «свежей крови».
Увы, первые два-три года вузы тратят на закрепление элементарной грамотности: ведь уровень филологической подготовки абитуриентов заметно снизился. Это – общая тенденция, связанная с тем, что дети стали меньше читать, что количество часов, выделяемых на литературу, уменьшается, что из школ уходят опытные педагоги и т.д. Между тем именно умение грамотно и образно писать, ассоциативно мыслить, оформлять логику рассуждений в письменную или устную речь – одна из базовых составляющих журналистского мастерства. Тем более, в профессиональной среде российских журналистов уже растет понимание: будущее именно за качественными медиа, объективно востребованными гражданским обществом, и, как показывает мировой опыт, не менее экономически выгодными, чем массовая, бульварная пресса.
Следует учесть и объективные трудности, связанные с изменением демографической ситуации. Очень скоро количество выпускников превысит количество бюджетных мест в вузах страны (еще неизвестно, решит ли проблему качественного набора Единый экзамен). На факультетах и отделениях журналистики 90 % обучающихся – девушки, что связано с их лучшей школьной подготовкой, более ранней социализацией (как известно, раньше на факультеты журналистики принимали людей с двухлетним стажем редакционной работы или отслуживших в армии).
И ещё: пока не изменится отношение государства к высшей школе, проблему квалифицированных кадров не решить. Студенты, аспиранты, преподаватели сегодня вынуждены подрабатывать на стороне (хорошо, если это работа – по профессии). Журналисты – особенно телевизионщики – неохотно идут на преподавательскую работу по причине мизерной оплаты, аспиранты меньше, чем прежде, защищают диссертации по тем же причинам. Единственное, что помогает удержать кадровую ситуацию, – сохранившийся в обществе престиж вузовского специалиста, энтузиазм одиночек и надежда на светлое будущее.
В общем, одинаково неприятны и снобы-теоретики и снобы-практики. Первые, занимаясь подготовкой практикующих журналистов, ограничиваются лишь научными изысканиями, потеряв всякую связь с редакциями. А сугубо лабораторно-кабинетное изучение СМИ, нежелание и отвычка писать «в номер» приводят к схоластике, когда создаваемые модели так и остаются моделями, не востребованными жизнью. Вторые, отрицая систематическое образование, по-своему дискредитируют профессию: они осознанно или неосознанно подменяют её цели и задачи, занимаясь открытой пропагандой, политизируя или коммерциализируя журналистику

«Третьему глазу» виднее?

На нашем факультете выходит учебная газета «Третий глаз», в одном из номеров которой ребята подняли проблему «студенческого балласта». Как же так, вопрошали они: казалось бы, журналист – штучная профессия, а у нас обучается столько явно не дотягивающих «контрактников»... Пришлось ответить им в преподавательской газете «Шпицрутен», выпускаемой уже многие годы по «горячим поводам». Мой ответ назывался: «Вот такая глянцевая жизнь...»:
«Вузовский преподаватель с 34-летним стажем написал письмо в газету «Известия»: «… Уже лет 15 наблюдаю странную, но, в общем, понятную для меня картину. С подавляющим большинством студентов о науке (её классиках, достижениях, трудно решаемых проблемах) говорить практически бессмысленно. Они этого не знают, не понимают, да это их и не интересует.
Но несколько раз в год студенты «оживают». Это происходит перед каким-либо событием: студенческой весной, первым или последним звонками и т.д., и т.п. Вдруг в коридорах и холлах гремит магнитофон, студентки в нарядах, в каких в приличном месте появляться бы не надо (видимо, в их понимании вуз к этой категории не относится), прыгают самозабвенно – репетируют. Пройдёт действо – и снова всё затихает. Наступает весна – время студенческих научных конференций. И что же? Появляются только докладчики, ну и разве что ещё несколько любопытных. Где интерес, где энтузиазм? А ведь был он когда-то…
Недавно посмотрел очень поучительный фильм Кончаловского – «Глянец». Всевозможные «звёзды» на льду – глянец. Сочи – ведь тот же глянец. А наука – не глянец. Она штука трудная, тихая, неброская и зачастую не очень благодарная. И с горечью приходит понимание, что по большому счёту наша вузовская периферийная наука ни государству, ни кому-то там ещё не очень нужна. Да, похоже, и столичная – тоже не очень нужна. Вот Сочи – пускание пыли в глаза – это да!»
Ещё несколько строк из письма ко мне коллеги: «Сильно расстраивают студенты – слушают, ходят, но не читают ничего, не готовятся. Сегодня экзамен сорвали полным незнанием, и это те, что считаются лучшими».
Похоже на нашу ситуацию? Стопроцентно!
С одной стороны, замечательно, что мы в своё время придумали «Посвящение», турнир по мини-футболу, что в университете настоящим событием становятся «Первокурсник», «Студенческая весна», фестиваль искусств и др. И журналистам, и рекламистам, и пиарменам – людям творческих профессий – всё это пригодится в будущем. Создавая Пресс-клуб, мы рассчитывали, что встреча с гостем (а в нашей актовой аудитории выступали А. Вайнер, Г. Гладков, В. Шендерович и многие другие знаменитости) – это не только общение с интересным человеком, но и возможность взять у него интервью для газеты, теле- или радиопередачи (журналисты); оперативно сообщить о встрече городу и миру (рекламисты); позаботиться о том, чтобы не было проблем ни с транспортом, ни с микрофоном, ни с информационным сопровождением (пиармены). То есть любое событие (можно также вспомнить День открытых дверей, Политический ринг, День факультета) – повод для решения в том числе учебных – читай: профессиональных – задач. В какой-то мере так и происходит.
Но узок круг! Узок круг студентов-участников…
Дисциплина «Выпуск газеты (теле- или радиопрограммы)» введена в учебный план, о чём студенты прошлых лет могли лишь мечтать. Сегодняшние – воспринимают выпуск собственного (!) СМИ, мягко говоря, равнодушно. Опять небольшая группка и пишет, и снимает, и верстает, равнодушное же большинство ориентируется на одну-две заметки для зачёта… Казалось бы, пиши, о чём болит душа, учись излагать свои мысли – учись профессии, ради которой и поступил в университет.
Но в ответ – тишина…
Может быть, правда, что журфак много «пиарится», а на поверку у нас лишь маленький процент тех, кто по-настоящему осваивает профессию.
Раньше не было условий, т.е. тех самых компьютерных классов, Интернета, радиостудии, телестудии, типографической лаборатории, но сколько кустарным способом изданных газет висело в коридорах!.. Сколько дискуссионного, проблемного, спорного содержали те ватманские листы!..
Сегодня – апатия…

Преподаватели сотрудничают со средствами массовой информации, издают книги, пишут стихи, рисуют, фотографируют, снимают кино, наконец, поют и пляшут на сцене, подавая пример.
Последователей – единицы…
Главное в университете всё же учёба и наука. И здесь – масса возможностей: разнообразные специальности и специализации, два факультетских научных журнала, две всероссийские конференции, диссертационный совет… Огонёк в глазах – у тех, кто сидит на первых рядах, дальше – гул голосов. Обсуждается, видимо, многое – от моды до ночных приключений, но не то, что звучит с кафедры. Конференции проходят в полупустых аудиториях – гости и редкие хозяева выступают с интересными докладами и сообщениями, а основная масса воронежского студенчества использует День науки для расслабухи.
Им неинтересно…
Неинтересно потому, что нет базы, почвы, на которой только и могут проклюнуться побеги учебного и научного интереса. В школе не читали и в университете читают разве что обязательное – программное… Студенты-журналисты в массе своей не знают ни качественных газет, ни серьёзных журналов – разве что глянец…
Вот такая глянцевая жизнь.
P.S. Перечитал «плач декана» и спросил сам себя: ну и что? Что произойдёт? Десяток-другой примкнёт к рядам активистов… Но остальные?.. Может, просто изменилось время. Произошёл резкий разворот от коллективизма к индивидуализму. Ведь и у нас на факультете есть студенты, которые организуют собственные агентства, работают на штатной или постоянной внештатной работе, достаточно быстро делают карьеру. Есть и другие – ещё неумелые, ни в чём себя не проявившие, но одним из первых задающие работодателю такой вопрос: «Сколько мне будут платить?»
И всё же подлинный профессионализм формируется постепенно. Сначала – базовые знания, поверка теории практикой на семинарских, лабораторных занятиях под руководством опытных преподавателей, а затем уже «привязка к местности» – на конкретном производстве (не забудем и про обязательные летние практики).
Второе: труд журналиста, рекламиста, пиармена имеет индивидуально-коллективный и производственно-творческий характер. Если тебя не волнуют общественно-политические проблемы, вряд ли ты станешь достойным гражданином, а значит, хорошим журналистом (эта профессия, по определению, социально-ориентированна). Если ты плохо дружишь со словом, шире – с культурой, если не умеешь работать в команде, вряд ли из тебя получится специалист экстра-класса в сфере рекламы или связей с общественностью.
Про настоящих профессионалов говорят: у него хорошая школа. Школа – в смысле крепкие знания, навыки и умения, которые особенно хорошо усваиваются в юном возрасте. Так стоит ли транжирить время понапрасну?..»

Прочитали студенты нашу газету и обиделись. И выпустили новый номер «Третьего глаза» с новыми достаточно резкими упрёками к старшему поколению. Пришлось продолжить дискуссию:
«Два факта из жизни: один из реальной, другой – из кинематографической.

Факт первый.
Очень люблю деревню, потому что с четырёх до тринадцати лет каждое лето проводил у бабушки с дедушкой в маленьком посёлке «Новая жизнь» на севере Куйбышевской – ныне Самарской – области. Потом в студенчестве раза три-четыре отбывал сентябри в колхозах и совхозах Башкирии «на картошке» (хотя работали и на току, и в ремонтных мастерских). Ещё раз пять-шесть выезжал на сельскохозяйственные работы во главе студенческих отрядов будучи уже молодым преподавателем. Учёба в аспирантуре также началась с «капусты» в Кантемировском районе Воронежской области. И в редакции областной «молодёжки» иногда случались командировки «на село». То есть жизнь деревенскую не то, чтобы знал, но всё-таки попробовал: и пас коровок, и на покосы выезжал, и в ночном дежурил. Но чем дальше – тем меньше мне нравилась деревня, не потому ли, что она всё больше отличалась от той благостно-патриархальной из моего беззаботного детства шестидесятых годов?.. Впрочем, не об этом сейчас речь.
Так вот… Очередная слякотная осень. Я бьюсь с местным начальством за то, чтобы у девчонок (а начинал я свою преподавательскую деятельность на филфаке) были сносные условия проживания, то есть хотя бы тепло и горячая вода. Возмущаюсь тем, что вывозят в поле, держат на ветру, а трактора с тележкой нет – работа стоит! И вообще, раз мы не нужны, зачем держите? Отпустите учиться!
Легко сказать – выполнить нельзя. Ведь если в хозяйстве будут проблемы с уборкой, первый секретарь райкома вызовет председателя (директора) на ковёр: «Ах, вы план не выполнили, а студентов отпустили!..» Ни-з-з-я!
Мой праведный гнев обрушивался на голову бригадира – кажется, единственного трезвого мужика, который не успевал отмахиваться. А как-то, посмотрев с гневом и презрением, прокричал: «Ну что ты выступаешь?! Чего тебе надо?! Какое ты к нам отношение имеешь? Вот уедешь в свой город и будешь по чистым тротуарам ходить!.. А мы тут…» Или что-то в этом роде высказал мне он, кажется, единственный трезвый мужик, которого уговорили взвалить на себя груз управления. А новые комбайны стоят – работать некому. А молодежи почти нет, та же, что есть, – спивается. А всё рушится. А вокруг непролазная грязь. А в школе некому преподавать. А хлеб в местный магазинчик завозят раз в неделю. А в пустом клубе мыши на костылях бродят по ночам…
Проняло меня. На всю жизнь запомнил эту тоску в его глазах. И даже ненависть. К чужаку. Который со стороны. Который поучает. Сегодня читаешь какого-нибудь журналиста и видишь: писал для того, чтобы написать. Выступить. Прокукарекать. А потом хоть не рассветай…

Факт второй.
Фильм Шукшина «Печки-лавочки» могу пересматривать десятки раз. Потому что он и о моих предках, о моей родне. Потому что сделан талантливо. Потому что правдив. Потому что… С премьеры запомнил один эпизод. Профессор-фольклорист предложил Ивану Расторгуеву выступить перед столичными учёными, дабы те услышали подлинную сибирскую речь. Тот согласился, но на трибуне стал паясничать. У Ивана была своя правда – мода пошла на иконы, на рушники, на прялки, вот и стали некоторые псевдофольклористы играть «в деревню», которую не знали, да и, в сущности, не любили. Попросил, конечно, Иван у седовласого доктора наук прощения, а тот ответил: «Да, преподнёс ты нам урок, но нет ли здесь эдакого деревенского высокомерия?..»
А ещё запомнился рассказ «Срезал», где местный «философ» «ставит на место» заезжего кандидата наук.
Почему-то всплыли эти факты, когда прочитал ответ редактора «Третьего глаза», а также «Слово после приговора» и «Отягощённые злом».
Итак, по порядку.
«Злит то, что во многом Вы правы. И про глянцевую жизнь, и про общую эрудицию, и про науку, и про инфантилизм… Но это не только наша вина…»
«Но Вы родились в СССР, и у Вас было другое образование. Нормальное. Вот у меня оно было ненормальное. Извиняюсь, но Вы видели, кто сегодня преподает в школах в большинстве своем? Это еще в Воронеже ситуация более или менее. А в областных городах, в деревнях? После школы уметь читать и писать это уже хорошо. Сомневаюсь, что на вас с пеной у рта орал учитель начальных классов, за то, что вы недостаточно организованно поздравили ее с днем учителя. Потом еще отсутствие английского языка, присутствие учителя истории, которая знала только (!) про некий Варшавский договор, и существование пьющего трудовика – дало о себе знать. В лучшем случае в незнании внешности Гагарина и Терешковой».
«Главная прелесть заключается в том, что практически каждый представитель моего поколения согласен с этими тезисами (причём согласен применительно к поколению в общем, но не к себе любимому конкретно). Поэтому вступать в полемику и спорить я не хочу и не буду – ибо бесполезно. Зато попытаюсь напомнить о том, что сначала идёт причина, а уже потом следствие. А у нас в стране предпочитают осуждать следствие, не вдаваясь в причины. Так проще…»

Помните короля из сказки Шварца «Обыкновенное чудо», в пороках которого были виноваты предки?.. Всё – они, такие-сякие, а сам-то король белый и пушистый… Можно сослаться и на татаро-монгольское иго, и на шведско-польскую интервенцию, и на «коричневую чуму»… А можно вспомнить и то, что Ломоносову бедное поморское детство не помешало выбиться в ряды лучших умов России. Что тому же писателю, режиссёру, актёру Шукшину, приехавшему из Сросток в кирзовых сапогах и проходивших в них почти все годы обучения во ВГИКе, сиротское отрочество не помешало в Москве обложиться книгами, вобравшими в себя «богатства, выработанные человечеством». Чтобы вскоре не просто догнать столичных мажоров по уровню образованности, но и стать властителем умов интеллигенции, да и не только интеллигенции шестидесятых-восьмидесятых годов прошлого века.
И на нынешних взрослых, бывало, кричали, и у них порой в классе были только мел и тряпка. И не было у нынешних взрослых никаких спортивных площадок – они их оборудовали сами: заливали катки, навешивали обод от колеса для игры в баскетбол, пилили ДСП для теннисного стола… Уж это их точно не ЗАСТАВЛЯЛИ делать. Может, в стройотряды кто-то и загонял поначалу, но очень скоро нынешние взрослые – тогдашние семнадцатилетние – поняли, как это здорово: научиться вести кирпичную кладку или заливать битумом крышу, самому заработать, проведя лето на воздухе в замечательной компании сокурсников. Общий настрой был иным. Хотелось, несмотря на объективные трудности, выбиться в люди, сделать что-то стоящее самим.

«Вот Вы говорите, мы ничем не интересуемся, не смотрим хороших фильмов, не читаем книг. А я почти уверена, что сейчас на нашем факультете интересуется всем этим столько же людей, сколько и на Вашем тогда. И даже больше. Потому что нас больше. В недалекие времена журналисты были «штучным товаром» по вашему же выражению. Сейчас нас табуны. Толпы. И больше половины их так никогда и не пойдут работать по специальности. Но дело не в этом. А в том, что не могут все люди планеты быть умными и начитанными. И не надо. Пусть высшее образование остается высшим, а не престижным ПТУ. У нас на факультете столько людей, которые приходят в универ исключительно покурить и посидеть в столовой! Многие впервые видят преподавателей только на зачетах. И это высшее образование? Так что, мы то, что вы требуете от нас на вступительных. И, по-моему, планка с каждым годом всё ниже».
«Всегда – старики брюзжали, молодые ворчали.
Да и в конце концов! Сегодня что? На факультет журналистики свободный вход? Конечно! Только при наличии наличных в виде 30000 рублей.
Вот хотя бы первокурсники. Их около 250 штук. Каждый год количество студентов увеличивается примерно на 50 человек. И всем понятно, что это не следствие чуда демографии и роста интеллектуальности молодежи. Это просто увеличение количества, забывая про качество.
Зато потом – можно вволю набрюзжаться!
Повод будет, повод есть.
Да, некоторым студентам полностью наплевать на факультет, искусство, знания. Но, а кто их набирал? Или у нас в приемной комиссии тоже сидят студенты? И они Там виноваты? Ну ладно, я все понимаю, что это все подлый ректорат заставил увеличить число мест, университету нужны деньги, зарплаты маленькие. И если вы так уверены, что одна пятая часть это Настоящие студенты – остальное балласт, скажите тогда, что делает этот балласт на факультете? Спонсирует? Или он просто хорошо маскируется? Возможно даже во время лекций. И если уж на то пошло (а оно пошло), то студенты-бюджетники не сильно-то от договорников отличаются. По умственным возможностям».

Считать сокурсников «балластом» или в «штуках», мне кажется, неприлично. Да, студентов стало много, и это – ХОРОШО! Как говорит всеми любимый профессор Кройчик: «Пусть они лучше мою лекцию прослушают, чем пить в подворотне!..» Так факультет выполняет социальную функцию – что в этом плохого? Я бы вообще отменил вступительные экзамены (кроме творческого конкурса) – пусть пробует каждый. Судьбы складываются по-разному: один сразу всё смекает, другому понадобятся годы… Немало сегодняшних знаменитостей либо начинали не с того вуза, либо были плохими студентами, но потом «выруливали», и не думаю, что первые вузовские годы им помешали обрести себя. Пусть в иной сфере. Но ведь они живут и работают в нашей стране, приносят пользу и себе, и обществу. А уж специалист в области массовой коммуникации нужен сегодня всем – и государственным, и политическим, и бизнес-структурам, а не только СМИ.
...Иронизировать над уровнем техники (годами собираемой и закупаемой самим факультетом – да, в том числе на деньги, которые принесли живые студенты-контрактники, а не «штуки», – чтобы в том числе высоколобые индивидуумы могли получить достойное образование), – по меньшей мере, стыдно.
«Обличили. Проучили. И рады».
Да не рады преподаватели! Они горюют. И обращаются они не к талантливому меньшинству, а к талантливому большинству. Которое порой тратит впустую «золотые студенческие годы».

* * *

Вот такая дискуссия получилась. Проблема обнажилась. Её видят и практики, и преподаватели, и студенты.
Конечно, стопроцентной гарантии, что специалист с дипломом журналиста будет работать по правилам и качественно, нет. Так ведь издержки были и есть всегда. Но если бы начальная, средняя и высшая школа финансировались, как положено, не было бы катастрофического падения уровня грамотности абитуриентов, не было бы необходимости принимать студентов в большом количестве на контрактной основе. И преподаватель журфака не выполнял бы двойную нагрузку ради более-менее достойной зарплаты, а повышал бы свой уровень, сидя в научных библиотеках, стажируясь в серьёзных редакциях. Вузы, занявшись коммерческим набором, по сути, спасли образование, от которого отвернулось государство. Хотя то, что сегодня Россия по количеству вузов – первая в мире, всех не радует, а беспокоит...

Но кто виноват?.. Вопрос риторический, а делать что-то надо.
Если коротко, то предложений два:
1) следует развивать отделения и факультеты журналистики, соответствующие лицензионным и аккредитационным требованиям, и закрывать те, которые им не соответствуют;
2) следует обратить особое внимание на качественные СМИ, остающиеся в сфере журналистики (например, давно уже пора различать социальную и каталогизированную прессу: первая нуждается в государственной поддержке, поскольку она производит «социальный товар»; вторым же, ориентированным не на читателя, а на рекламодателя, такая поддержка не нужна – они и так успешны в коммерческом отношении).
___________________________
© Тулупов Владимир Васильевич