Д Е Й С Т В И Е П Е Р В О Е

Начало вечера. Посреди диких сопок светится огнями рабочий городок, почти целиком состоящий из пятиэтажных крупнопанельных домов. Дома, улицы, убранство квартир все-все очень типичное и однообразное. Действие происходит в одном из домов в центре города.

С ц е н а в о д н о й к в а р т и р е

Две комнаты вагончиком. Мебель - диван-кровать в каждой комнате, квадратные и прямоугольной формы полированные столы, шифоньеры, сервант и прочее почти новые, она, как и само жилище, можно сказать, тоже крупнопанельная. Мать и дочь в основном не разговаривают, а кричат.

М а т ь. Господи, никакой от тебя хоть маленькой передышки. То тебе хомячки, куклы, платье колоколом, ленты, бантики нужны. Теперь подавай павильон. Леночка, не надо спешить. У тебя неплохое местечко, каждый день свежая копейка, торгуй, присматривайся, и придет сам собой час, когда ты точно будешь знать, что делать. Время, понимаешь, плохое. Вернее, оно не такое уж и плохое, даже точно не плохое – мне ли не знать, каким бывает плохое время, о, плохое время - это спаси и сохрани нас от него боже! - но ненадежное, никто не знает, что случится завтра, кто придет у нас к власти. Нельзя в такое время всем рисковать.
Д о ч ь. Мама! Сейчас свобода торговли. Сейчас только и можно рисковать. А если что изменится, то и все... нельзя...Значит, именно этим временем и надо воспользоваться.
М а т ь. Нет, Лена, нет! Твой отец всю жизнь мне испортил, только и было мое счастье - передачи ему носить да свиданий добиваться. Но кое-что он умел, в лагерях своих устраивался неплохо. Так вот он говорил: кто ставит на кон последнюю пайку, тот пропащий человек. Последней пайкой рисковать нельзя. С твоим павильоном мы останемся в полном смысле без копейки.
Д о ч ь. Мама, но в худшем случае мы его продадим за те же деньги.
М а т ь. Э, милочка, здесь тебе меня не обвести. В том-то и дело, что павильон сам по себе - живые деньги. Тебе обязательно предложат что-нибудь под него. И как только тебе станет плохо, ты согласишься. А мне уже поздно рисковать. Не в том я возрасте. Нет, говорю я тебе.
Д о ч ь. Но мамочка! Вспомни, сколько времени я у тебя ничего не просила. Помнишь, ты сама старалась как-нибудь меня порадовать. То куклу купишь, то хомячков, то платье колоколом... Ты была очень доброй. Ну, мама...
М а т ь. Нет, нет и нет. Успокойся. Сейчас у нас есть все. А там посмотрим.
Д о ч ь. Какая же я несчастная! Стой целый день за копейки, на которые ничего не сделаешь. Другие наденут на себя пять тысяч баксов и ходят будто так и надо. За границу на Гавайи загорать летят. Тут же всю жизнь гнить обречена... Ничего, ничего не хочу...
М а т ь. Ох, Гавайи... Мне что-то плохо с сердцем сегодня. От твоих фантазий оно совсем какое-то большое стало.

С ц е н а в д р у г о й к в а р т и р е.

Однокомнатная квартира. Старая фанерная желтая мебель, которую делали с начала века и примерно до середины пятидесятых - диван с высокой спинкой и полочкой под верхом, на которой выстроился отряд слоников; буфет со всевозможной тщательно
хранимой посудой, раздвижной стол, на котором под толстым стеклом хранятся фотографии; несколько высоких тонких подставок на которых в горшках растут пышные растения. Дедушка и бабушка,
обоим под восемьдесят, пишут письмо в редакцию газеты.

Б а б у ш к а. Ну, Вова, вот чего у нас с тобой получилось. Слушай внимательно!
"Прошу слова!!! Я, Клава, и мой дед, Вова, думали и решили написать. Сейчас разные партии пошли - либералы, кадеты, демократы разные, а для простых людей ничего нет. И мы решили не новую партию организовать, а сказать о тех, кто был всегда. Наш зять называет нас "робинзонами". Мы долго не хотели этому верить. Какие ж мы "робинзоны"? Нас много, а настоящий в одиночку горе горевал. Но теперь, когда в жизни еще и перестройку увидеть пришлось, и в либерализацию по уши влезли, мы поняли, что так оно и есть. И когда бог нам через птичек своих
божьих в сад малину занес, он уже все наперед знал..."
В о в а. Еще перестройки не было, еще по Брежневу, Андропову да Черненко симфоний мы не слышали, а она уже у нас началась...
Б а б у ш к а. Не перебивай. Мы ведь договорились. Кому это надо, когда кто помер.Читаю дальше. "Да, мы всю жизнь выкручивались. Еще когда нефть не открыли и обыкновенный поселок был, все на нашей улице так жили. И которая улица над нами, и которая под нами - все выкручивались да приспосабливались. Тот рыбу ловит, другой охотится, третий парники построил и огурцы сажает, четвертый в город за
тряпками мотается. Наш сосед Сашка в сорок первом, чтоб в ополчение не идти, чем-то глаз уколол, на одну сторону ослеп, стал перчатки, шапки, чувяки шить. Мы сначала для него торговали, а потом Вова тоже научился чувяки делать. Жизнь - она диктует, ее понимать надо..."
В о в а. Вот правильно: понимать надо. А эти падлы никогда нас понимать не хотели. Помнишь, в субботу расторгуемся и идем в ресторан. Дорого нам обходилась только выпивка, закуску брали лишь бы занюхать, потому что дома свое лучше. А потом
официанткам власть дали, норму на водку ввели, и пока ты целый стол разных туфтовых салатов не закажешь, более сто граммов на человека она не принесет. А потом за эти салаты да водку сверх нормы она так насчитает, что хоть в милицию
беги - и рестораны сделались пустые. Сгубила жадность фраеров. И теперь то же самое. Цены свободные, так они рады стараться, последнюю копейку отнимают.
Б а б у ш к а. Да, Вова, все так. Слушай дальше. "О, мы очень рано жизнь поняли! Вова мой в гражданскую босяковал - воровал, по железным дорогам скитался, одно время посыльным в банде состоял. Это тысяча и одна ночь, когда он вспоминать
начинает. Я тоже такая. Мама наша шила. Помню в гражданскую как только люди начнут кричать, что власть меняется и, значит, скоро грабить придут, мама меня раздевает, обмотает материалом и между ног у себя держит. Придут к нам белые, красные или там зеленые, а ничего нет. Чтой-то у вас девочка сама толстенькая, а лицо худое? Уж какая есть, такая есть, отвечает мама..."
В о в а. А жиды, падлы, казаков-дураков, стравили. Помнишь, сколько их лежало у Черного ерика?
Б а б у ш к а. Казаки сами из-за земли взбесились и начали друг друга убивать. Да! Да! Не спорь со мной и слушай дальше. "Всю жизнь мы выживали. На производстве работали, а кроме того корову держали, свиней, курей, то шили, то овощи
выращивали. Когда в бетонку нас переселили - не хотели, ой, как не хотели! - шесть соток под сад взяли, деревья посадили, яблоками собирались торговать. И вдруг птички нам малину, которая два раза в год, летом и осенью, рождает, посеяли. И пошла, пошла она у нас крупная да сладкая. Не тронь, говорю деду, пусть растет. Вове моему уже восемьдесят пять, я на шесть лет моложе, однако
тоже все во мне болит, для производства мы оба давно непригодны. И ничего, живем, даже молодым помогаем. И таких, как мы, беспартийных "робинзонов", уважаемые корреспонденты из газеты "Демократ", всегда было и будет очень много. Не верим мы ни в какую перестройку, ни в какую демократию и если б не умели приспосабливаться и бог не помогал, то давно бы в земле лежали. Все. Просим прощения за беспокойство, но должны вы про нас знать". Все. Подписываюсь... Вот. Ты тоже давай подпишись.
В о в а. Да ну его. Не обязательно. Если что, так куда я денусь, все равно достанут...
Б а б у ш к а. Подписывайся. Садись на мое место и подписывайся.
В о в а. Га-ев... Ой, мать, не могу. Покажи, как буква "Г" пишется.
Б а б у ш к а. Да вот же. Ой! Тоже не могу: руку свело. Глянь, что делается - не рука, а кочерыжка. Ой, ой, скорей на кухню, в воде горячей попарить ее.
В о в а /оставшись один/.Эх, сколько веревочке не виться, конец все равно покажется. /Поет/

Отворите мне дверь, отворите!
Я устал и любить, и страдать...

С ц е н а в т р е т ь е й к в а р т и р е

Квартира - точное повторение первой, и мебель почти такая же, только более потрепанная. Вообще порядочное запустение. В маленькой кухне четверо интеллигентов, авторы того самого "Демократа".

Н и к о л а й В а с и л ь е в и ч. Совок! Главное для нас - раскачать совка, чтобы он хоть чуть-чуть начал мозгами шевелить. Несмотря на все публикации и
разоблачения не случилось того, что должно было случиться - прозрения.
Л е н я. Ну не скажите. Вчера уборщица в горсаду оперлась на метлу и будто о совсем обычном подруге: "А в "Юности" читала про пакт Молотова-Рибентропа?
Дают там здорово Сталину и всему их кодлу. Кодло они были бандитское и больше ничего".
В и к т о р. Мозги шевелятся, но не у всех. Нужна планомерная просветительская
работа. Семьдесят лет они засоряли людям головы всякой дрянью, столько же времени надо ее выводить из отравленных организмов.
П е т я. И тем не менее какая-то часть народа всегда будет глухой, слепой и глупой.
Л е н я. Ну это само собой. Но все выходит из народа - и гении, и дураки, и мразь вроде большевиков: одно вверх, другое вниз.
Н и к о л а й В а с и л ь е в и ч. Зад у нас всегда был самым тяжелым местом и перетягивал все остальное. Совок, хотим мы того или не хотим, очень силен.
В и к т о р. Интересно, как менялось название типа. Раб, холоп, масса, толпа, человеческий фактор, совок, а теперь уже электорат. Лучшее определение у Пушкина - чернь...
П е т я. У классика сказано: глуп тот, кто обвиняет в своих несчастьях других, но и казнить себя за свои недостатки занятие неумное... Вообще-то я точно знаю, что спасение утопающих дело рук самих утопающих.
Л е н я. Это ты к тому, что класс утопленников был и всегда будет?
В и к т о р. Неизбежно. Но жить, ни о чем не думая - это, скажу я вам, ребята, такой кайф. Несколько лет балдел я на проходной одной табачной фабрики. Свежая копейка каждый день. О, денег имел, сколько захочу. С утра опохмелишься, в обед врежешь уже как следует. Часов до трех дня нет более счастливого человека, чем ты. Потом становится тяжеловато, дышится с трудом, но значение это имеет только одно: пора еще добавить. Тянешь поддерживающую дозу, оставляешь необременительную свою работу и тащишься на улицу, где у тебя на каждом шагу друзья и... часов до двенадцати ночи шатаешься по забегаловкам, кабакам, квартирам.
Н и к о л а й В а с и л ь е в и ч. Эх, сделав человеку добро, добреешь к нему. Сделав зло - ненавидишь.
Л е н я /укоризненно/. Николай Васильевич!.. Ну а это к чему? Кого это вы успели возненавидеть? Вот уж на вас не подумаешь.
Н и к о л а й В а с и л ь е в и ч. Все было.
П е т я. Все. Плохое, какое только можно себе вообразить, у всех было! Насчет хорошего - большая напряженка. Мы целиком и полностью деморализованный народ. Сами наши инстинкты вывернуты наизнанку, они уже не подсказывают, что такое хорошо и что такое плохо. В загадочной русской душе давным-давно ничего загадочного
нет. Глупость и одичание - ничего более.

С ц е н а в ч е т в е р т о й к в а р т и р е

Однокомнатная квартирка. Очень чисто и уютно. Глава сидит перед телевизором, хозяйка то исчезает в кухню, то показывается вновь, сын сидит за столом.

С ы н. Папа, сколько было Пунических войн?
О т е ц. Ни одной не помню /смеется, довольный шуткой/
С ы н. Три. А один из притоков Амазонки - семь букв...
Мать. Через пять минут будет готово. Мойте руки. И есть только в кухне!
С ы н. Крепежный болт, замурованный в кладку?
О т е ц. Анкерный!
С ы н. Кирпичный столб, служащий опорой здания?
О т е ц /быстрее прежнего/. Пилон!
Мать. Слышали, что я сказала? Мойте руки и идите есть, пока свеженькое.
О т е ц. Пока пар не сошел...
С ы н. Мама! Папа не знает истории, биологии, географии, зато про стройку - все!
О т е ц. Еще бы. Она у меня в печенке сидит. Она-то все остальное и отшибла.
Мать. А как ты думал иметь семью?
О т е ц. А вот эта семья меня теперь в большой мир и возвращает. Так сколько этих войн было?..

С ц е н а в п я т о й к в а р т и р е.

Е л е н а. Живу одна да одна. Месячные уже год как прекратились. Скоро на пенсию, и что если заболею, то кто меня досмотрит? Ах, если бы можно было погрузиться в горячую ванну и растаять как кусок соли или сахара. Или раствориться в воздухе.
Исчезнуть без боли и сожаления. Умирать человек должен постепенно, и умереть тогда, когда сделается почти мертв. Но мне надоело, у меня нет сил... Все время чего-то жду, жду. Понимаю, что ждать давным-давно нечего, но разве натуру можно
изменить? Она должна получать положенное. И не получает. И ждет... И ждет...
/Горько плачет/. Плохо. Ой, почему мне сегодня так плохо?

С ц е н а в ш е с т о й к в а р т и р е

Однокомнатная квартира. Запущена до предела. Полы до того засалены, что лопатой или скребком надо чистить. За столом посреди комнаты трое запущенных мужчин неопределенного возраста. На столе бутылка водки, стаканы, кусок хлеба, луковица и нож.

К е р я. А я говорю, без причины ничего не бывает: если ты не виновен, то никто никогда тебя не тронет.
Р е п а. Да Петро вообще к той заварухе никакого отношения не имел. После второй смены они выпили с Ганусом по бутылке вина, сидели на лавочке на автобусной остановке, чтобы домой ехать. Вдруг заварушка. Петро одному говорит: "Отключи
горелку, а то весь паром выйдешь". Тот к нему и повернулся: "Отключить? Щас отключу". Бах ножом - и прямо в сердце. Где здесь вина?
К е р я. Не лезь не в свое дело.
Р е п а. Тот бес был вообще без памяти и всех подряд оскорблял. Там девчонки молоденькие стояли, он и на них орал.
К е р я. А все равно не лезь, не твое это дело.
Б а б о н. Да ладно вам. Причем тут виноват - не виноват. Конечно, если по правде, то не виноват. Виноват знаете кто?..
К е р я и Р е п а. Кто?
Б а б о н. Водка! И ничего здесь не поделаешь. А почему не поделаешь?.. Потому что всегда - в любом случае! - лучше перепить, чем недопить. Прав я? Бывает хорошо, когда не допьешь?.. Лучше вообще не пить, чем недопить. Все равно что влезть на бабу и не кончить. Так в природе устроено: начал дело - кончай смело.

Весело гогочут.

Р е п а. Не, а кроме шуток, человек все-таки царь зверей. Стою я раз на одном полустаночке, водку пью из баночки, передо мной кружок колбасы, отрезаю по кусочку ножичком, дело было на свежем воздухе, шкорки бросаю не глядя в траву через барьерчик. Вдруг посмотрел: обезьяна! Мать честная, откуда ты в тайге взялась? Ну скоро понял, что от поезда отстала. Иди, иди, говорю, сюда. Накормил
колбасой, пряник купил. Мужички нас окружили, пошли в поселок, в каком-то доме загуляли. А давайте, говорят, и макаке нальем. Дали ей красного сладкого вина. Что с ней сделалось! Как начала она по комнатам носиться. Со стола на окно, с окна на абажур, с абажура на сервант. Занавески, светильники, посуда - все летит на пол. Как-то и не до смеха стало. Окосела, сучка, и никто не знает,
что с ней делать. Ну, поймали в конце концов, а что дальше?.. /Пауза/. Придумали.
Влили ей насильно в глотку уже почти целый стакан водки. К утру загнулась наша обезьянка. Отвеселилась. Ну, думаю, если б мне быть обезьяной, то это уж сколько раз пришлось помереть?
К е р я. Фуй! Я так с котами сделал. Орут и орут под окном. Не так обидно было бы если б к моей кошке они ходили, а то к соседской. Выйду на крыльцо, пугану, а через пять минут концерт продолжается. Ну, мне посоветовали: налей в банку валерьянки, выставь на ночь, утром все они у тебя в огороде будут валяться. Так и сделал. С вечера они покричали, потом спал хорошо. Утром смотрю, там, там, там они валяются. Один как дохлый, другой шевелится... Собрал в мешок, завязал на узел, кинул в люльку мотоцикла, поехал на озеро и бросил их с обрыва ракам...

Во время разговоров каждый из собутыльников, соблюдая достоинство, наливает себе из бутылки и тянет, степенно закусывая хлебом. Однако напиток кончается. Бабон пробует себе налить, а из бутылки лишь капает. Это делает его несчастным.

Б а б о н. Сука она!
Р е п а. Кто?
Б а б о н. Кларка. Сдохла, а я тут мучаюсь. Это она специально. Ей операцию предлагали. Говорили, если не сделаешь, через два месяца к нам опять попадешь. Не согласилась. Сука, гадина... Сделала мне, так сделала.
Р е п а. Да все они, сучки, мстительные, подохнуть готовы, лишь бы нам нагадить! Впрочем, мы не лучше. /поет/

Будь проклята ты, Колыма,
Что названа чудной планетой,
Сойдешь поневоле туда,
Оттуда возврата уж нету

Керя и Бабон подхватывают. Все трое поют песню до конца, причем, к концу получается вдохновенно.

К е р я. Мы так мы! Выдали. А про нас уж и сказок никто не напишет, и песен
не споет...

Д Е Й С Т В И Е В Т О Р О Е

Поздний вечер. Сцена - светящийся поселок, в небе вместо луны большой телеэкран, окна в домах или темные или светятся голубым светом.

В телевизоре:
В е д у щ и й. Много говорят о недолговечности рок-певиц. Наташа, твое ощущение себя: ты пришла надолго? Вообще, как тебе видится твое будущее?
П е в и ц а. О будущем совсем не думаю.
В е д у щ и й. Ну а если приснится плохой сон. Если вдруг заболела и внезапно поднялась высокая температура. На какое-то время не может
не сделаться страшно за будущее. Волей-неволей хоть на минутку о нем задумаешься.
П е в и ц а /смеется победительно/. Ах, да! Бывает. Но все это быстро и бесследно проходит.
В е д у щ и й. Женщина сильная - женщина слабая. Мужчина сильный - мужчина слабый. Сам по себе такой расклад не вызывает у тебя возражений?
П е в и ц а. Все нормально. Так и есть.
В е д у щ и й. Ты, Наташа, женщина сильная или слабая?
П е в и ц а. К сожалению, сильная. В каждом из нас есть и женщина и мужчина. Во мне мужчина сильнее женщины. Я ничего не люблю переделывать, никогда ни в чем не раскаиваюсь. Что сделано, то сделано. И дальше вперед!
В е д у щ и й. О будущем не думаешь и тем не менее вперед и только вперед.
П е в и ц а. Я о будущем не вздыхаю. Не маюсь, как бывало моя мама. Ой, что же с нами будет? Ой, хоть бы не было еще хуже, чем теперь... А так у меня на будущее есть планы. Ради этих планов я и живу. Как раз поэтому я и считаю себя сильной: задумала - осуществила, еще задумала - еще осуществила...
Г о л о с н а д п о с е л к о м. Вот сучка. Сильная она. Да еще и к сожалению.
Мужик в ней сильнее бабы. Это ж надо такое придумать! Мужик он и есть мужик, а
баба - баба. Даже если баба будет в два раза больше, мужик ее все равно поколотит.
Это вот ей дым в глаза вдарил, бабки дурные сами в руки плывут - она и мелет...
В т о р о й г о л о с. В самом деле, какая-то пигалица, ничего абсолютно из себя не представляет. Ни голоса, ни красоты, что называется, ни кожи ни рожи, умишка совсем чуть-чуть, а пожалуйста, вся страна развесила уши и слушает:
никуда не денешься.
Е щ е г о л о с. А ты бы что-нибудь новое сказал?
В т о р о й г о л о с. Да нет, не сказал бы.
Г о л о с е щ е. То-то...
В т о р о й г о л о с /злобно, даже яростно/. Так ведь я и не лезу! Я вкалываю, после работы потихоньку спиваюсь, да и все.
Г о л о с е щ е. Оно правда.
П е р в ы й г о л о с. Нет, люди! Она все же трудится, чтоб обратить на себя внимание. А сколько там наверху прихлебателей, трутней самых настоящих... Вот кто враги так враги.
Ч е т в е р т ы й г о л о с. Да спасибо надо сказать, что нам, дуракам, хоть это показывают. Чего б мы делали без телевизора да электричества?
О ж и в л е н ы е г о л о с а.
- Детей бы делали.
- Шерсть пряли.
- В вечернюю школу ходили.
- В клуб, то есть в избу какую-нибудь большую ходили девок молодых при
лучине щупать.
П е р в ы й г о л о с. Прогресс! Против прогресса не попрешь. Никто теперь при свечах да керосиновых лампах сидеть не хочет.
В т о р о й г о л о с. А я пожалуй бы и согласился. Высиживаешь перед этим телевизором как нищий чего-нибудь интересного, а оно на деле каждый день одно и то же повторяется: стрельба, негры белые и черные в клипах скачут, скачут - только что не дрочат...То бы на рыбалку, на охоту выбирался, а так лень, ломота.
Т р е т и й г о л о с. Нет, другой раз и правда как нищий ждешь чего-нибудь интересного. Особенно эти клипы ненавижу. Чего только не вытворяют.
Ч е т в е р т ы й г о л о с. Кто за телек, а кто против?
Г о л о с а.
- За телек.
- За телек и чтоб побольше денег и открылся кинотеатр, и кроме того в
ресторан иногда ходить.
- Надо для стариков отдельный канал, и для молодежи отдельный.
- Надо летом, чтобы на природе больше бывать, вообще телевидение отключить.
П е р в ы й г о л о с. Вот правильное предложение. В Австралии эти самые аборигены на несколько месяцев уходят в леса и кормятся там разными кореньями, червячками, рыбками.
Г о л о с а.
- Ну приехали! Червячков нам только и не хватало. А кто нефть качать здесь будет?
Ж е н с к и й г о л о с. А что это здесь за разговоры про женщин. Конечно женщина сильнее мужчины! Даже и сравнения никакого быть не может.
В т о р о й ж е н с к и й г о л о с. Ни сравнений, ни сомнений никаких быть не может!
Т р е т и й ж е н с к и й г о л о с. Женщины честные. Они стараются, чтоб в семье мир был. А мужчина как только увидел, что женщина связана детьми и
хозяйством, так начинаются капризы, пьянство. Ему, видите ли, отдыха никакого. Женщине хочешь не хочешь приходится все брать на себя. Сплошь семьи только на женщинах и держатся...

В телевизоре:

В е д у щ и й. Талант - он в глубине человека? Внешне талантливые отличаются от обыкновенных?
П и с а т е л ь н и ц а. Талантливого вижу с первого взгляда. Бывает, правда, ясно, что очень умный и талантливый, но работает только на себя. Это талант со знаком минус.
В е д у щ и й. Талантливый человек и хороший парень - одно и то же?
П и с а т е л ь н и ц а. Нет. Шукшин, Тарковский - разве можно сказать, что они были хорошими парнями? Совсем другой мерой они себя мерили.
М я г к и й г о л о с и н т е л л и г е н т а. Все вроде правильно. Только насчет первого взгляда ложь. Не всегда, далеко не всегда видно - дурак перед
тобой или умный.

В телевизоре:

В е д у щ а я. А сейчас перед вами выступит замечательная наша певица, лауреат многих международных конкурсов, любимица народа Маша Распутина.
Д е т с к и й г о л о с. Мама, мама, Распутина сейчас будет.
М у ж с к о й г о л о с. Проститутка.
Ж е н с к и й г о л о с /восторженно/. Да она же голая. А фигурка, ножки...
Д е т с к и й г о л о с. А кто главней, фотомодель, певица или проститутка?
М у ж с к о й г о л о с. Ха-ха-ха... Да это одно и то же.
Ж е н с к и й г о л о с. Катюша, кто тебя такому учит? Певица - это одно, она людям радость приносит. Фотомодель - красоте учит. А то, что ты третьим назвала, нехорошо, девочки об этом думать не должны.
М у ж с к о й г о л о с. Теперь, Катюша, рыночные отношения. Есть спрос на радость - пожалуйста вам. На красоту - сколько угодно. Удовольствие - этого хоть до бесчувствия... Тетя Маша Распутина на всех направлениях успевает работать. Если по справедливости, так открутить бы ей башку и выбросить.
Г о л о с. Демократка.
Г о л о с. Всем бы этим демократам башку открутить и выбросить. Жили люди как люди. Нате - демократия.
Г о л о с. Ну коммунисты тоже суки, каких свет не видывал. Как вспомню все эти дурацкие партсобрания, субботники ленинские и всякие за того парня...

Огни в окнах поселка гаснут. Лишь в одном остается не свет даже, а слабое мерцание.

Г о л о с. Дочечка! Красавица моя ненаглядная. Лучше б меня бог взял. Не хочу я с тобой разлучаться. Какая мне жизнь без тебя?.. Как же я старалась, как
болела вместе с тобой, радовалась вместе с тобой. Ничего у меня кроме тебя не было и быть не могло. И как же это так, что я живая, а ты вот лежишь неподвижно?
Зачем это? За что?..

Слышен далекий грозный гул. Начинается светопреставление: огонь в небе, огонь на земле, страшный ветер, земля трясется, раздаются ужасные неземные вопли и стоны.


Д Е Й С Т В И Е Т Р Е Т Ь Е

Сцена - вся от пола до потолка из обломков рухнувшей пятиэтажки, среди которых, в ужасных нишах, живые и и мертвые. Сквозь дым и пыль ничего почти не видно.

Муж над раздавленной женой:
- Милая, дорогая, ты ведь знаешь, как я тебя любил.
Ну хочешь, скажи мне, что я мудак, скотина, что я злоумышленник, который сознательно не хочет тебя слушаться...

Ф и л о с о ф, в котором вдруг в полную силу заговорил интеллект.
- Предсказания Нострадамуса - ночной кошмар гадалки, тревога мировой души, может быть. Но верить им нельзя. Гибель человечества, не погибшего от своих, даже самых кошмарных внутренних распрей, может прийти со стороны - от эпидемии, из космоса.
П р о с т о й г о л о с. Уже пришло: Земля раскалывается.
Р а д и о г о л о с. Вчера, сообщают наши корреспонденты, в Грозном было относительно спокойно. Отмечено тридцать три нападения на посты наших войск, три человека ранены, двое убиты.
Р а д о с т н ы й г о л о с. Москва! Там все нормально. Это у нас обыкновенное землетрясение.
Ф и л о с о ф. Ага! Три ранены, двое убиты, а на Западном фронте без перемен.
И нас здесь неизвестно сколько убитых и недобитых, а тоже все нормально - обыкновенное землетрясение, что тут особенного, дело как бы привычное. Надо ж так свихнуться. Все нормально! Кто-то в зоне высокой сейсмической опасности
построил пятиэтажные карточные домики из бетона и поселил в них на верную смерть людишек - нормально. Кто-то затеял с диким народом войну - нормально.
Р а д и о г о л о с. ...Сегодня, в два часа пятнадцать минут ночи на Сахалине произошло землетрясение силою в шесть баллов. Эпицентр катастрофы пришелся на безлюдную местность северной части острова, однако пострадал рабочий поселок
нефтяников, есть жертвы среди населения. На помощь пострадавшим высланы спасатели и государственная комиссия во главе с министром по чрезвычайным ситуациям. Местные власти принимают все необходимые меры по спасению пострадавших.
Г о л о с а.
- Ура! - Мама, мама! Потерпи, пожалуйста. Нас освободят и тебя отвезут в реанимацию. Мамочка, терпи, сколько можешь.

По радио передают игривую песенку про любовь.
Г о л о с. Теперь главное не паниковать и терпеть. Помните, товарищи, если не
паниковать, без воды и еды можно продержаться долго. А пока попытаемся выбраться

Двое копают с энтузиазмом. В других нишах не верят в спасение, лишь горюют над своими ранеными и погибшими. Заключенный в одной из пустот находит и воду и еду, и сразу же начинает заделывать то место, в которое должны попасть энтузиасты. Вдруг ему приходит в голову, что это могут быть спасатели. Начинает раскапывать, потом снова закапывать.

П е р в ы й э н т у з и а с т. Слышишь? Да, да! Точно. К нам копают.
В т о р о й э н т у з и а с т. Ничего не слышу. Проклятое радио. Что это они там развеселились? Песенки какие-то дурацкие... Как бы его выключить? Ага, замолчало. Теперь слышу. Точно, слышу. Давай, давай навстречу. Перестаньте ныть, помогайте, кто может /руками и ногами разбирают перед собой завал/.
У м и р а ю щ а я Леночка, ну даже если ты выберешься, как будешь жить без нашей квартирки, без мебели, без вещей. Всю жизнь наживали, вся жизнь теперь насмарку...
Д о ч ь. Мама, да лишь бы нам отсюда выбраться. Только бы на свет, остальное вернется...
П е р в ы й э н т у з и а с т. Стоп! Давайте послушаем. Эй, да помогите же кто-нибудь, выключите эту проклятую музыку. Вроде бы ничего нет - перестали.
В т о р о й э н т у з и а с т. Да.
С п о к о й н ы й г о л о с. Сказали про помощь, и включили музыку. Жила бы
страна родная, а вы ждите.../пауза/ Ну почему мы? Миллионы, многие миллионы люди как люди, а мы здесь как звери. Почему на нас это свалилось?..
П е р в ы й э н т у з и а с т /истерически/. Мааал-чать!!!

Слышен далекий гул.

Н о в ы й г о л о с. Сейчас все замолчим.

Земля дрожит, грохот, обвал. Долгая тишина. Полная темень.

С л а б ы й г о л о с. А у меня жена всегда против, что бы я ни задумал. Какую-нибудь полочку для обуви делаю - она обязательно влезет, учить станет.
Иногда до того обидно...Интересно, встретимся мы на том свете?
Д р у г о й г о л о с /нормальный, даже будничный/. Землетрясения все очень разные. Шкала Рихтера фиксирует лишь силу удара. Но главное, сила ужаса. Все зависит от того, в какой местности тряханут эти шесть баллов. О, я много знаю о разных землетрясениях. Например, Лиссабонское в 1755-м году. Это случилось 1 ноября в день Всех Святых - великий католический праздник.
Звонили колокола, утро было совершенно майское - теплое, тихое, с безоблачным синим небом. И вдруг примерно в 9 часов 45 минут послышался подземный рев, земля заколебалась. Некоторое время, показавшееся очевидцам вечностью, она вела себя как чудовищное взбесившееся животное. Когда толчки кончились, вместо улиц многолюдного Лиссабона тянулись гряды каменных куч, из которых
торчали обломки стен и крыш. В пыльной, все более сгущавшейся мгле из стороны в сторону метались окровавленные люди.
П е р в ы й /слабый/ г о л о с. Ой, что такое? Дышать нечем. Это не пыль...
Это же дым!
В т о р о й /будничный/ г о л о с. Огонь появился часа через три после начала катастрофы одновременно в разных местах. И в мгновение ока город превратился в яростный факел, так как и ветер вдруг засвистел. Люди побежали к морю, раз земля стала против них. И вот что ожидало собравшихся на мраморной набережной. Море внезапно ушло, увлекая за собой суда и лодки, далеко оголив дно, покрытое водорослями и обломками. И вдруг с быстротой несущейся во весь опор лошади вернулось вновь, гигантская волна взметнулась и обрушилась на нижнюю часть города. Несколько раз уходило и возвращалось море и когда наконец вошло
в свои берега, не было ни набережной с толпой на ней, ни нижних городских улиц.
Т р е т и й г о л о с /с натугой, явно пересиливая боль/. А почему вы так хорошо знакомы с историей землетрясений? Похоже, вы бывалый человек.
В т о р о й г о л о с. О! И в автомобильной, и в железнодорожной катастрофе бывал, в горной страшной реке кувыркаться приходилось. А смерч в Новой Хобзе! В каком же году это было? В восемьдесят четвертом?.. Стоп! В восемьдесят
четвертом еще ни о каких катастрофах, бунтах в наших газетах не писали. Да, это было в начале перестройки, а катастрофа в Хобзе первая, о которой сообщили в газетах, по радио и телевидению. Смерч, образовавшийся в Черном море, выкрутился на сушу, прошел с полкилометра по руслу речки, обрушился и страшная лавина воды хлынула обратно в море и смела вместе с собой туристскую палаточную автостоянку. Некоторые машины унесло в море аж на два километра от берега. Ужас был страшный.

Появление кота.

Г о л о с. А что, собственно, теряется погибающими людьми? Я, например, все лучшее давно уже потерял. Силу и молодость, маму, дочке не нужен, с женой давно врозь. Если подумать, ничего хорошего меня не ждет, я даже не уверен, что чего-нибудь по-настоящему хочу...
Е щ е г о л о с /истерически/. А что приобретешь!? То-то...

Слышен грозный приближающийся гул. Грохот. Мрак.


Д Е Й С Т В И Е Ч Е Т В Е Р Т О Е

С ц е н а п е р в а я.

Тюремная камера размером пять на три метров. Нары шириной в два метра от стенки до стенки. В метровом проходе параша у входа да столик у окна. На голых, отполированных до блеска деревянных нарах лежат семь личностей. Полутьма.

У г о л о в н и к В а с я. ...Крепкая, сучка, не дай бог! До последнего момента тянула. Гуляли всю ночь. Уж светать начало, мы, наконец, легли. Ну как положено, закричала она, лопнула, я приехал быстренько. Лежим тихо, вдруг она говорит: " Мне кажется, что он у меня там остался. Принеси полный стакан водки". Вот крест святой! Чтоб мне зрение потерять и руки отсохли, тогда же подумал: "Э, да ты та еще штучка. Ты еще себя покажешь".

На нарах слушают затаив дыхание. У уголовника Саши от внимания потекло из носа. Еще у одного чешется то в одном, то в другом месте. Уголовник Витя хрюкает.

В и т я. И полный стакан ты ей принес?..
В а с я. Да.
В и т я. И она выпила?
В а с я. Выпила! И даже закусывать не стала, снова лежит и в потолок смотрит.
В и т я. Значит, алкоголичка попалась.
В а с я /с сожалением/. Если б... Ни до того, ни после никогда она в рот не брала. На свадьбе, когда кричали нам "горько", чуть-чуть шампанского касалась.
В и т я /хохочет/. Плохо ты ее отжарил, вот что я тебе скажу.

На нарах все, кроме рассказчика и еще одного зека, возмущенно приподымаются, кричат: "Заткнись! Чего влез?.. Пусть рассказывает. Рассказывай! Рассказывай! У этого замухрышки ничего
такого не было, он и лезет..."

В а с я. Ну, лежали мы лежали. А где ж, говорю, любовь? В чем дело? Молчит. Тогда я тоже стакан водки хлопнул. Как бы сровнялись. Ну, после этого все пошло как надо. То есть, конечно же, не как надо. Пошло не как с невестой, а будто я ее где-то подцепил, привел на хату и стараюсь воспользоваться на все сто. Ну, как во время холостой жизни с голодухи - чтоб руки-ноги от слабости задрожали и потом недели две об этом и думать не хотелось. С каким-то злом все это было. И так и дальше шло. Будто в чем-то виноват перед ней. Что ни сделаю, что не скажу - все не так. Тряпки она любила. Денег принесешь, добреет. Если пустой, рычит. И мы бы, хоть я ее и любил - очень уж красивая она, мы бы еще тогда с ней расстались. Но скоро я сел во второй раз. Полгода меня не было дома, она родила пацана, поэтому вернулся опять к ней же. Ну, опять была как бы первая ночь. В эту нашу вторую первую ночь она по-другому, но очень даже силу свою показала. Дала раз, другой. Блаженствую и засыпать начал. Вдруг она говорит: "Все это время, и даже еще вчера я была с Мариком". Я уже давно знал, что Марик - Марк - ее первая любовь, что из-за него, чтоб насолить ему, она вышла за меня. Но я все-таки не думал, что они оба такие наглые. Только я у нее и спросил: "А пацан чей?" - "Твой". - "Но через Марика пропущенный?" Ничего не ответила, да оно и так все ясно. И тут бы мне ее и убить. И был такой момент. Ну, все! Прощайте люди, прощай белый свет: убью, потом найду этого Марика и тоже грохну. Но как-то не смог даже пошевелиться. Это после лагеря показалось мне такой наглостью. Ну, разные бывают истории. Сам я дурак, вечно куда-нибудь влезу. Но чтоб такое, и именно со мной. Не ожидал. И больше всего захотелось мне узнать, что же будет дальше.
В и т я. Да, история. И ты ж такой видный парень. Хотел бы я посмотреть на этого Марика.

На нарах вскакивает до сих пор неподвижно, но напряженно лежавший арестант.

А р е с т а н т. Вы! Я из-за ваших дурацких историй заснуть не могу. Ну и что во всем этом такого? Жены любят тех, кто при них, вот и все. Не надо было за
решетку попадать. Заткнитесь, я спать хочу.

В камере возмущенный гвалт, преобладает классическое: "А ты кто такой?" Вдруг слышны металлические щелчки. В камере все
мгновенно замолкают. Открывается окошко в двери. Глаза надзирателя долго наблюдают неподвижные тела на нарах. Дверца закрывается. Все еще некоторое время не шевелятся.

В и т я. Умник, завтра с парашей пойдешь. И это еще не все, я обещаю.
В с е. Васек! Давай, продолжай. Что там дальше было? Так и стерпел?..
В а с я. Давайте спать. Он же теперь от нас далеко не уйдет. Вы чего, не знаете?
Р а з н ы е г о л о с а.
- А ты тихо.
- Это ж Глушко был. Он хитрый. Ему лишь бы отбыть свое и скорей домой на огород. А если заварушка, рапорт надо писать, то да се...
- Точно, Вася. Рассказывай. Чо спать. Так и жизнь можно проспать. Слышь, умник, не дай бог ты еще вякнешь!

В а с я. Нет, ребята. Дело в том, что история получилась длинная. Уже на следующий меня увидела начальница жены. В общем эта начальница купила меня у моей жены. Директорша универмага. Ох и пожил я! В ресторане через день да каждый день. Я именно про это и хотел рассказать. Но это длинная история, завтра на полночи хватит.
В с е. Рассказывай! А как с Мариком, с женой. Неужели не рассчитался?
В а с я. Рассчитался. Завтра узнаете. Все!

Долгая тишина.

В и т я /как бы про себя/. Так-то оно так. А вот сейчас говорят, что дети начинают воспитываться еще в животе у матери. Ставят для них пластинки с Бетховеном или Шопеном, и они слушают, чувствовать приучаются. А что же это за воспитание, когда каждый вечер вместо музыки Марик своим хером толкается и долбит... Что из него получится, а?

Длинная тонкая фигура взлетает над нарами и с громким криком опускается на одного из лежащих. Борьба. Громкая ругань. В камеру врываются надзиратели, растаскивают и уводят двоих
подравшихся. Оставшиеся лежат неподвижно так долго, что кажется, будто наконец уснули. Это не так.

А р е с т а н т К о л я н. Это ты виноват. Ну, выйдут они из карцера. Ни тот, ни другой прощать не любят. Готовь жопу.

На нарах шевелятся, подымают головы, ожидая ответа, но Умник молчит. И скоро слышится ровное дыхание уснувших. За окошком с намордником светлеет. С нар спускается Умник, идет к баку
с водой, пьет из кружки на железной цепочке. Садится на краю нар, шепотом напевает куплет: "Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат"... Еще один человек подымается с нар, сначала идет к параше, потом пьет воду. После этого садится рядом с Умником.

Ч е л о в е к. Май, соловьи... А ребята эти всамделишные, шуток не любят.
У м н и к. Да не боюсь я их. Через три дня будет год, как я умер. Слышал про землетрясение в Горске? Тогда для меня все и кончилось. Двое детей, жена, отец и мать еще не старые. Всех разом накрыло. Дочечку, одиннадцати лет умницу, спасатели помогли вытащить. Двое суток просидел я над ней, глаз не мог оторвать. Лобик, бровки, реснички, носик, ротик - выросла бы красивая. Потом сам не заметил, как задремал. Проснулся - нет моей Леночки. Украли.
Ч е л о в е к. Я не пойму. Она раненая у тебя была?
У м н и к. Погибшая.
Ч е л о в е к. Зачем же мертвую красть?
У м н и к. Чтоб компенсацию получить. Уцелевшим за каждого потерянного родственника полагалось пятьдесят миллионов.
Ч е л о в е к. Так тебя обокрали...
У м н и к. Ничего подобного у меня в голове не было. Я просто не мог расстаться с дочкой. Сидел возле нее, и все. Даже звери, когда теряют друга или подругу, не расстаются сразу, бывает, по несколько суток живой обнимает и греет мертвого. Это потом я все узнал. Как случилось у нас это, нагрянули в край бандиты. Кавказцы, азиаты, наши бродяги. Как на Клондайк, только не золото, а трупы добывать и сдавать за своих. И даже убивали живых. Мою дочь украли какие-то не совсем озверевшие. Чего стоило меня сонного оглушить и тоже сдать?
Ч е л о в е к. За что ж ты сел?
У м н и к. Мало ли за что беспризорному можно сесть. Не люблю я жизнь. Особенно, когда хлыщи рассказывают по ночам романчики...

С ц е н а в т о р а я.

Тесная комната в семейном общежитии. Ногу поставить некуда. Даже с потолка свисают какие-то тряпки./Если комнату очистить от всего, будет та же самая, которая в первой сцене, камера, лишь окно в два раза больше, начинаясь не в двух метрах от
пола, а как обычно/. За столом у окна сидит болезненного вида мужчина, напротив него в высоком детском стульчике младенец, которому год с половиной, на двуспальной кровати женщина с очень большим животом. Напротив живота, вверху, над старым ковриком, увеличенная фотография
четырех детей в возрасте от трех до четырнадцати. В комнату стучат и, не дожидаясь ответа, входит молодая женщина с белым батоном хлеба. Кладет его на стол перед мужчиной.

М о л о д а я ж е н щ и н а. Ну как вы себя чувствуете, Алена Ивановна?
Б е р е м е н н а я. Ох, спасибо, Катенька! Старший мой сегодня что-то кашляет.
К а т е н ь к а. Сын? Котик?
Б е р е м е н н а я. Хозяин. Курил бы, говорю, поменьше.
К а т е н ь к а. Виктор Владимирович, жену вы сейчас должны слушаться беспрекословно. Ее сейчас огорчать нельзя. Будьте умницей. Ну, я пошла. В случае чего, бейте в стену. /Уходит/.

Входит соседка пожилая с пакетом картошки и банкой огурцов. Молча кладет на стол, идет назад к двери и уже оттуда говорит: "Вечером зайду". После пожилой соседки входит старушка. Эта ничего не принесла, но начинает в комнате уборку.

Б е р е м е н н а я. Да зачем вы? Не надо. Какая разница.

Однако после долгой и тщательной уборки в комнате становится и светлей и просторно, и даже как-то менее безнадежно. После ухода старушки беременная и ее муж как бы побуждаемые чувством долга подымаются и тоже начинают что-то прибирать, переставлять. Потом муж уходит со словами: "Пошел. Авось что подвернется". Женщина берет своего тихого ребенка в руки, ложится с ним на кровать, смотрит на фотографию своих погибших четверых.

Ж е н щ и н а. Что я могу для вас? Только родить вот этого Митю. И еще и еще. Братиков и сестричек, чтобы когда мы с отцом умрем, они вас любили бы и помнили. Больше ничего я не могу. Если б не вы, мне незачем было бы жить. (Дальше, указывая пальцем то на одного, то на другого на фотографии, рассказывает полуторагодовалому ребенку, какими погибшие были умными и хорошими).
________________________
© Афанасьев Олег Львович