Какова сегодня ситуация в сфере образования и права? Насколько темы, которые поднимает современная юридическая наука, соотносятся с актуальными проблемами страны? Об этом с профессором В. Малковым беседует журналист София Малявина.

– Юристом я вообще-то стал случайно, – рассказывает Виктор Павлович. – Поступал на отделение марксизма-ленинизма (после того, как выиграл конкурс выпускных сочинений на одноименную тему) в Казанский государственный университет. На экзаменах по немецкому языку мне поставили тройку, недобрал два балла. А после неудачного экзамена случайно встретил земляка, который учился в Казани. Он мне говорит: «Пройди еще двести метров, там, на углу, Казанский юридический институт – тебя они с обеими руками возьмут, потому что у них язык не сдается». Я спрашиваю: «А на кого там учат?» – «На прокуроров, на судей». Я так поморщился… Ни разу не был ни в суде, ни в прокуратуре… Так я стал студентом первого курса юридического института, затем перешел в университет.

Свою профессиональную деятельность я начал в Самаре в 1956 году, после окончания с отличием Казанского университета. Поскольку казанская юридическая школа считалась очень сильной, мне сразу доверили должность оперуполномоченного уголовного розыска, а затем и старшего следователя. Опять же по воле случая я был назначен и.о. начальника следственного отдела. В то время я был комсомольцем, а должность начальника следственного отдела могли занимать только члены КПСС. Пришлось срочно писать заявление. Год я был кандидатом в члены партии и, соответственно, год исполняющим обязанности начальника следственного отдела. Затем стал начальником Сталинского отдела внутренних дел (сейчас это отдел Октябрьского района Самары).

В то время была широко распространена практика укрывательства преступлений от учета. Преступления просто не фиксировали, а это отражалось на хорошем проценте раскрываемости. Я отказался вести такой «учет», и в первый же месяц моей «честной» работы преступность в нашем районе выросла в полтора раза, а раскрываемость была ниже всех в городе. Естественно, я стал терять профессионально-социальные позиции. И в это время из Казани приходит письмо о том, что в университете открылась вакансия ассистента кафедры права. Это было в октябре 1962 года. Через 12 лет я стал доктором наук.

– Вы сделали очень решительный шаг: оставили практику ради науки…

– Наукой я начал заниматься еще в годы обучения в институте: работал в студенческом научном кружке, был председателем студенческого научного общества. Потом стал специалистом в области уголовного права и уголовного процесса. В Казанском госуниверситете 11 лет проработал деканом и 25 лет заведующим кафедрой уголовного права. Когда мне исполнилось 65 лет, встал вопрос об уходе на пенсию. Ведь у нас есть Федеральный закон о том, что лица, достигшие 65-ти, не могут занимать должность заведующего кафедрой, – однако в этом законе есть еще правило: в случае успешной работы ученый совет может продлить полномочия до 70 лет. Тем не менее, ученый совет решил, что если мне продлят полномочия, то это будет прецедент, и другие профессора тоже станут претендовать на это. В тот же день я уволился и подал заявление в Конституционный суд, который поддержал меня и принял решение об отмене навсегда всех возрастных ограничений.

– Да, в этой ситуации вы решили проблему многих... Скажите, Виктор Павлович, а какие темы сегодня поднимает юридическая наука и насколько они соотносятся с актуальными проблемами страны?

– Когда я стал готовить кандидатов, самые большие трудности испытывал в подборе тем. Ведь это зависит от объема знаний, которые у тебя накопились, и научной интуиции. Некоторые темы я вынашивал годами. В целом моя проблематика – это борьба с преступностью, тема, по которой меня знают в стране и за рубежом (у меня есть ученики и во Вьетнаме, Афганистане, Польше и Китае). Тема, которой я занимаюсь в данный момент – множественность преступлений и их процессуальные и уголовно-правовые последствия. Есть люди, которые совершают не одно преступление в своей жизни. Например, рекордсмен по преступлениям – бразилец, совершивший 1001 кражу элитных автомобилей.

Я уже десятый год член комиссии по помилованию при президенте республики Татарстан. В комиссии мы рассматриваем неординарные ситуации. Это дает мне богатейшую пищу для размышлений и теоретических обобщений.

Очень интересна проблема коррупции (беловоротничковой преступности). Она у нас приобрела невероятные размеры. Сейчас практика уголовного наказания ориентирована на отправление «нарушителей» в места лишения свободы. Но не лучше ли, например, в качестве наказания запрещать занимать определенные должности. Для них это страшнее всего. Однако это эффективное наказание мы сейчас используем очень мало. Я думаю, именно закон сейчас способствует развитию коррупции или широкой практике так называемого подмазывания и всякого рода подношений. Оказывается, Гражданский кодекс разрешает должностным лицам получать подарки в размере до 5 минимальных оплат труда – а это сейчас 3000 рублей.

– Вы подготовили немало кандидатов и докторов наук. Я знаю, что вами выработана определенная технология написания исследовательских работ. Чтобы вы могли посоветовать аспирантам?

– Сама технология работы над диссертацией довольно проста. И если вы не против, я мог бы дать конкретные практические советы. Нужно завести бумажные папочки (по одной к каждой главе диссертации). Когда читаете газету или книгу, переписывайте все, что имеет прямое или косвенное отношение к вашему вопросу, и комментируйте. Эти выдержки складывайте в соответствующую папочку – и на время забудьте. Идет процесс накопления. Проходит время, вы открываете папочку и видите, что страниц 15 уже есть. А далее уже начинается целенаправленное собирание материала к определенной главе. Потом вы раскладываете на полу все, что уже накопилось, прочитываете и начинаете писать, подвергая критике собранный материал, приводите свою точку зрения и аргументы. И первый вариант вашей главы уже готов. Бросаете ее как минимум на неделю, чтобы потом еще раз поправить. Как я уже сказал, технология написание простая – трудно собирать материал.

– Можно сказать, что у вас уже сложилась собственная научная школа. Сейчас российская наука и система образования в целом подвергаются серьезным изменениям, как вы к этому относитесь?

– Я скажу следующее. Наиболее правильный подход в такое время – разумный консерватизм. В частности, это относится и к вхождению России в Болонский процесс. Все, что мы создали к настоящему времени, что дало такой авторитет российскому высшему образованию, необходимо сохранить. И очень нежелательно, чтобы мы наше образование понизили до уровня некоторых европейских стран. Я побывал за рубежом: знаю, что творится в системе образования там и в России. Могу сказать точно: наши профессора на восемь голов превосходят западных. Теоретический уровень образования в России выше в несколько раз. За рубежом – лучше практическая подготовка и материально-техническое обеспечение учебного процесса. Говорят, если мы не будем переходить на европейскую систему, то тем самым мы ограничим возможности наших выпускников адаптироваться на рабочих местах за рубежом. В этом отношении я опять же консервативен: прежде всего, мы должны готовить кадры для нашей страны.

Я еще раз повторю, что во всех деяниях, и особенно в образовании, нам нужно придерживаться разумного консерватизма.

– А реализуется ли правило разумного консерватизма в российском законодательстве? Например, Президент создал комиссию по сопровождению государственных нововведений законопроектами. Находят ли сейчас отражение государственные изменения в законе?

– Честно говоря, президентская инициатива сейчас не реализуется. И меня очень беспокоит тот факт, что все это создано только для того, чтобы установить новые критерии, фиксирующие очень хорошую работу новой администрации. На самом деле ничего не произойдет, потому что к этому нет объективных предпосылок. Маркс в свое время говорил, что основная причина преступности – бедность и безработица. У нас недавно опубликовали статистические данные, которые наглядно показывают, что доля россиян, не вовлеченных в социально полезный труд, постоянно увеличивается. То есть увеличивается безработица, а это означает, что никаких предпосылок к улучшению социальной ситуации нет.

– С чем связаны постоянные изменения в российском законодательстве в последнее время?

– Прежде всего с тем, что первые лица, принимающие решения, очень малограмотны юридически. Потому что эти люди руководствуются «кухонным» правосознанием. И лишь тот, кто в свое время прошел юридическую подготовку, прекрасно понимает, что только правовыми средствами противодействовать преступности невозможно.

– Вы упомянули термин «правосознание». Что такое правосознание, что оно в себя включает?

– Теоретики права говорят, что правосознание включает в себя правовую идеологию и знание закона. А в целом правосознание – это, во-первых, оценка человеком тех законов, которые у нас есть, знание их; во-вторых, убеждение следовать этим законам; в-третьих, потребность постоянно пополнять свои знания в этой сфере. Все это в совокупности и формирует правосознание. У нас же пока внедряется не столько правовое сознание, сколько так называемый правовой нигилизм. Почему? Да потому что этот правовой нигилизм демонстрируют в первую очередь те, кто должен воспитывать в нас уважение к праву. Мы не победим правовой нигилизм до тех пор, пока высшие руководители страны и правительство в целом, главы администрации городов и районов будут нарушать законы и давать распоряжения и указания, противоречащие действующему законодательству. Важную роль в выращивании правосознания играет образование. И не зря во многих вузах и даже в средних профессиональных учреждениях введено преподавание основ права. Ведь правосознанием должен обладать каждый гражданин страны.

_____________________
© Малков Виктор Павлович,
Малявина София