 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
9 июня исполняется 100 лет со дня рождения известного советского литературоведа Анатолия Андреевича Волкова (1909-1981), автора многочисленных книг – учебников и монографий о творчестве Есенина, Бунина, Куприна, литературном движении конца Х1Х – начала ХХ вв.
Справка из Большой Советской Энциклопедии: Волков Анатолий Андреевич [р. 27.5(9.6).1909, с. Петряево Московской губернии], советский литературовед, доктор филологических наук (1947). Член КПСС с 1930. Окончил Московский университет в 1931. Работы В. посвящены главным образом развитию русской литературы на рубеже 19‒20 вв. Соч.: М. Горький и литературное движение конца XIX и начала XX веков, М., 1954; Очерки русской литературы конца XIX и начала XX веков, 2 изд., М., 1955; А. М. Горький и литературное движение советской эпохи, М., 1958; А. И. Куприн, М., 1959; Проза Ивана Бунина, М., 1969; Путь художника. М. Горький до Октября, М., 1969; А. С. Серафимович. Очерк жизни и творчества, М., 1969: Русская литература XX века. Дооктябрьский период, 5 изд., М., 1970. Я встретился с сыном писателя - журналистом Владимиром Анатольевичем Волковым, чтобы узнать, как жил и работал этот человек, какие жизненные принципы проповедовал… Но Владимир Анатольевич задал нашей беседе несколько неожиданный поворот. - Если я начну до небес расхваливать своего отца, мол, какой он был неординарный и оригинальный, независимый - вы все равно в это до конца не поверите. Ведь он жил, формировался, работал в эпоху Сталина, Хрущева, Брежнева, когда появился целый пласт литераторов, писавших о роли вождей, о социалистическом реализме. Отец в эту обойму не входил, хотя сейчас, листая его книги, встречаю это словосочетание. Но пафосности ни в одной из его книг не встретишь, как и испепеляющей критики, людей, которые были не очень удобны властям. Та же Анна Ахматова, Цветаева, Мандельштам и многие другие. Но он прекрасно ориентировался в литературных течениях той эпохи и явно симпатизировал им. - Идя на встречу с вами, Владимир Анатольевич, я выписал в Исторической библиотеке названия книг вашего отца, которые показались мне претенциозными: «Ленин и Горький» «Горький и литературное движение советской эпохи». И уж совсем меня настроило на пессимистический лад книга с названием «Поэзия русского империализма». Представляю их воинствующую тональность… - А представлять не нужно. Поскольку Вы проявили к книгам отца интерес, я дам вам их почитать домой, зная, что теперь их найти не так просто. Кстати, в Интернете я нашел букиниста, которой за упомянутую Вами книгу «Горький и литературное движение советской эпохи», вышедшую в начале 70-х годов, запросил 4 тысячи рублей! А ведь ее тираж был не маленький – 20 тысяч экземпляров. Книга «Поэзия русского империализма» 1936 года выпуска вошла в один из лотов на книжном аукционе. Он, состоящий, кажется, из пяти книг, первоначально оценивался аж в 50 тысяч рублей! Вот и судите о читательском интересе к этому произведению. А насчет названия… Кому-то оно сегодня действительно покажется претенциозным, кому-то, возможно, режет слух, а кому-то ласкает. Ведь Россия – это действительно великая империя, которую мы хотим воссоздать, назло всем недругам. В книге мой отец, на богатейшем историческом материале, написал - без всякой ругани, а с глубоким знанием дела - о символизме, акмеизме. А ему было тогда 25 лет, он только что окончил МГУ. К слову, доктором филологических наук, профессором он стал очень рано, в 1948 году. И вскоре - самым молодым титулованным литературоведом. - Скажите, а был ли он отмечен литературными премиями? - В 1953 году он был выдвинут на Сталинскую премию за книгу «Очерки русской литературы конца Х1Х, начала ХХ века». Но в марте вождь внезапно умер, и премий в тот год не вручали. Ну, а дальше что помешало – не знаю. - Какую лично Вы книгу отца считаете лучшей? - «Художественные искания Есенина», изданную в 1976 году. Он, очень тонко ведя анализ рифм, ассоциаций, образов, рожденных у поэта, показал его истинное величие. В ней нет заезженных есениноведами описаний, куда Есенин поехал, с кем встретился, о ком вспоминал, проезжая в поезде по Туркестану. Ну, а книга отца о творчестве Куприна очень понравилась его дочери, приехавшей в СССР из-за рубежа. Во многих интервью, телепередачах она это отметила. И их встреча с отцом была очень теплой. Кстати, эта книга целиком выложена сейчас в Интернете. - И все-таки, Владимир Анатольевич, сталинское время ведь было очень трудное, иногда жестокое для литераторов, как Анатолию Андреевичу жилось в этот период? - Анатолий Андреевич был очень смелым человеком. Возглавляя журнал «Смена», он поместил критическую статью, иллюстрированную Кукрыниксами, посвященную помпезному стихотворению поэта Ивана Приблудного «Пятилетка», напечатанному в «Правде». В этой оде вождю народов Иван Приблудный посвятил такие строки: Автор голову склонил Над линейкой и бумагой; Ткнул пером во тьму чернил С древнерыцарской отвагой Думал десять с лишним лет: Где быть хлебу, где быть лесу, И придумал напоследок Замечательную пьесу… На это отец с юношеским максимализмом написал, буквально следующее: «А где же народ, его творческий подъем, который представляется Приблудным, как досужая выдумка какого-то чудака, ну, а суть пятилетки сводится к распределению хлеба и леса». На мой взгляд, очень смело было со стороны отца, пусть и иносказательно, назвать Сталина чудаком. Ведь стихи были завизированы в ЦК партии большевиков (!), а тут нашелся неожиданный молодой критик. Об одах, пропетых Леониду Брежневу, согласитесь, никто такого бы не написал. На дворе, к счастью в то время был 35-й, а не 37-й год… Удивительная страница в жизни моего отца. Он никогда не был за границей, хоть и работал в конце 40-х годов главным редактором ВОКСа (Всесоюзное общество культурных связей с заграницей). Может быть, находился под впечатлением ночного звонка в дверь, когда на его вопрос: «Кто это?», последовал ответ: «Орест». Нет, черного воронка у подъезда в ту ночь не было. Просто ночным поездом приехал друг из Армении. - Владимир Анатольевич, как сейчас принято говорить, кто все же вел по жизни вашего отца, именитые родители? - Его отец, стало быть, мой дед Андрей Степанович, был земским врачом в Калужской области. Перед самой войной репрессирован. Мать – Любовь Семеновна, уникальный по внутренней культуре человек, приехав в Москву, после развода с мужем работала учетчицей на складе Ситценабивной фабрики. Сохранилась ее трудовая книжка. Сюда же 15 летним подростком устроился работать и мой отец, проявил себя активным комсомольцем, писал задиристые статьи о недостатках. После чего без какой-либо «руки» и поступил в Московский университет. - А кто были его друзья в юности и зрелости? - В моем архиве хранится интересная фотография, датированная 28 ноября 1936 года на территории Дома–музея Чехова в Ялте. Отец в кругу тогда известных писателей: Александра Малышкина, автора романа «Люди из Захолустья», Михаила Розанова, автора популярного тогда произведения «Дневник Кости Рябцева», Николая Вирты, прославившегося своим романом «Одиночество», Ивана Жиги, автора очерковой книги «Думы рабочих, заботы, дела», других, ныне забытых писателей. Теплые отношения связывали отца с поэтом Иосифом Уткиным, с которым он работал в Гослитиздате, где им на двоих был выделен один стол, за которым они сидели поочередно в разные дни недели. Теплые отношения у него были с Сергеем Михалковым, Александром Твардовским, да, по сути, со всеми именитыми писателями послевоенной Москвы, республик СССР, где он часто бывал в то время. - А личная жизнь у него удалась? - У людей творческих профессий она редко бывает очень уж складной. С моей матерью - Ниной Васильевной, студенткой Самаркандского
В 1944 году наша семья, в которой появился я, приехала в его московскую комнату в коммуналке на улице Горького. В конце пятидесятых мои родители расстались, оставшись добрыми друзьями. - Ну, а как на его здоровье сказалось участие в этой странной войне между СССР и Финляндией? - Отец был очень крепким, спортивным человеком. Но, застудив почки где-то на подступах к Кимас-озеру, этой болезнью мучился всю жизнь. И при этом обладал уникальной работоспособностью. Писал в больницах, санаториях. И все-таки самые значимые в своей жизни книги он написал на даче в подмосковной Перловке (ныне микрорайон города Мытищи). Он катался на лыжах по Лосиному острову, сочиняя при этом массу эпиграмм, которые печатались в «Огоньке». Пробовал себя и как драматург, но в этой области корифеем не стал. - Ваш отец ушел из жизни не таким уж старым, чуть больше 70 лет, неужели ведомственная медицина не могла продлить ему жизнь? - В элитарных клиниках он не лечился, а свой смертный час встретил в многоместной палате Первой Московской городской больницы. Похоронили его на Кунцевском кладбище, где покоятся многие именитые люди страны. Беседу вел Игорь Попов ____________________________ На снимке: с отцом в санатории, Переделкино, 1980 год. |
       
|
