 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
«Колоссально недооценённый поэт», – так отзывался о Батюшкове Иосиф Бродский. Варлам Шаламов говорил о его удивительной «допушкинской власти над словом, более свободной, чем у Пушкина, более необузданной». А Пушкин называл Батюшкова «чудотворцем». Самое крупное в России поэтическое явление 1990-х – екатеринбуржец Борис Рыжий – на Батюшкове «ставил слух». (Вспомним хрестоматийное «Тень друга»: «Я берег покидал туманный Альбиона…», – как дивно поёт знаменитая строка!..)
Некогда Устюжну окружали непролазные болота, и лишь зимой можно было беспрепятственно добраться до неё, да «некому и незачем сюда ездить», как писал о городе Куприн. Последнее кажется верным до сих пор – ибо местоположение Устюжны укромно: от Вологды на рейсовом автобусе езды пять с лишним часов, вполовину меньше от Череповца; более никакие значительные города с ней не соседствуют. Но тому, кто, будучи неравнодушен к явлениям эстетического порядка, попадает сюда, открываются настоящие сюрпризы: старинные церкви, на-рядные каменные особняки XVIII–XIX веков, бревенчатые дома с кружевной резьбой, длинный и широкий деревянный мост через речушку Ворожу, составляющий с высящейся на другом берегу церковью единый ансамбль, в котором есть что-то театральное... Река Молога, по берегам которой распластан низенький город, неширока, мелка, неживописна, но в этой скудости берегов и воды есть особенная северная прелесть, близкая, может, не каждому сердцу... А время Куприна прошло: не угрюмостью, не сонностью веет от Устюжны; напротив – радушием, уютом и неожиданной для глухого провинциального городка оживлённостью. Село Даниловское – в пятнадцати километрах, среди холмистых полей и скудных лесков; уже в XVIII веке оно принадлежало роду Батюшковых как поместье, а позже перешло в вотчину. Въезд в усадьбу намечает широкая сосновая аллея, превратившаяся нынче в автотрассу; за аллеей дорога поднимается на крутой пригорок и там, слева, сразу обращает на себя внимание густая липовая роща. Это батюшковский парк. Многое в жизни поэта неизвестно. Часть своих рукописей уничтожил он сам; скупы сведения о его раннем детстве. Даниловский период не исключение. Но даже немногое, что мы знаем, говорит о том, что время, проведённое под «дедовским кровом», не прошло для Батюшкова бесследно. С 1791-го по 1797 год, до отъезда на учёбу в Петербург, Батюшков прожил в Даниловском. Дед, сестра Варенька да дворовые – таково было его окружение. Лев Андреевич, вступивший к тому времени в седьмой десяток, хозяином был образцовым и, судя по сохранившимся письменным распоряжениям, властным; имение, стало быть, не бедствовало. В барском доме, стены которого украшали портреты предков и исторических личностей, внуку принадлежала горница, где висел образок Спасителя – подарок матери. Окно за зелёной занавеской выходило в парк; липовая листва прикрывала два пруда, хозяйские строения и домовую церковь Спаса Нерукотворного на горочке. К парку примыкал фруктовый сад. Сведений о гувернёре, приглашённом дли воспитания Константина, нет; надо полагатъ, воспитывал его дед, человек начитанный и грамотный. От деда имение перешло к Николаю Львовичу, отцу будущего поэта; тогда-то, по семейному преданию, дом и парк были переделаны пленными французами; они же насадили и сосновую аллею. Но лучшие времена Даниловского прошли. Долги, нажитые отцом, постепенно губили всё хозяйство усадьбы, всё родительское состояние. После смерти в 1814 году второй жены Николай Львович, оставшийся с двумя детьми, совсем угас духом; и год спустя имение отдали в опеку. В 1917 году, после смерти отца, Константин Николаевич приезжал сюда, чтобы, распла-тившись с самыми срочными долгами, спасти Даниловское от продажи. И всё же в 1819 году имение продали. Впоследствии его выкупил младший брат Помпей Николаевич. Затем оно перешло к его родственнику Фёдору Дмитриевичу Батюшкову, литератору и критику. Друг Фёдора Дмитриевича Александр Иванович Куприн с удовольствием гостил здесь в 1906-м, 1909-м и 1911 годах... Ныне в батюшковском доме музей. Здесь хранятся все известные изображения поэта, прижизненные издания произведений, часть книг из родовой библиотеки (остальная часть разошлась по фондам Салтыковки), предметы быта ХVIII–XIX веков. На втором этаже – экспозиция, посвящённая Куприну. ...Добрался-таки! – была моя первая мысль, счастливая и взволнованная, когда я вышел из автобуса на безлюдную дорогу близ спящего села. Что ожидал я от батюшковского парка: утонченной аристократичности, затейливости, доброй уютной простоты? Скорее, некоторой художественной небрежности, сдержанности, может быть – строгости; как-никак север... От барского деревянного дома в колоннах парк мягко кренился к окрестным полям и, хлынув на быстро скатывающиеся овраги, идти дальше не решался. Липы собирались друг к дружке; свободно разгули-вали по поляне; выстраивались в аллеи, растянутые полукругом, – можно было теперь поверить в «пленных французов», перекроивших парк по версальскому образцу... Кое-где расселились берёзы, откуда-то взялась высокая ель, набирали силу молодые липы, аккуратно подсаженные среди древних старожилов... Пруды давно повысохли, оставив взамен за-росли крапивы, фруктовый сад повымерз, исчезла в 30-е годы церковь: понадобился кирпич для постройки тракторного гаража, – а с нею и надгробные плиты Льва Андреевича, Николая Львовича, их жён... На её месте высокая горка с компанией нестарых берёз, съезжающая в заросли сирени и боярышника. А за нею – безоглядные просторы жёлтых полей, оживлённых светло-зеленым шёлком несмелых рощиц. И позади – глубоко вздыхающий от вольного полевого ветра крепкий высокий парк (много помнящий, много знающий, – чего нам уж никогда не узнать), с косой аллейкой лип, вразвалку бредущих к дому, красиво сквозящему в кругляшках листьев... Барский дом, долгие годы всё глубже оседавший в землю (первый этаж медленно кренился, тянул за собой второй), недавно отреставрировали – стоит как новенький. Однако экскурсии сюда нечасты, да и шофёры противятся ехать сюда: вологодские дороги... И всё же – есть Даниловское, есть мемориальный дом семьи Батюшковых, единственный в стране, а значит, есть у нас святыня, которую нужно беречь. И пусть не каждому удастся побывать здесь. Но уже оттого, что знаешь: есть на Русском Севере затерянная в полях и лесах Устюжна и где-то рядом родовое гнездо Батюшковых, – становится теплее на душе... _______________ © Сокольский Эмиль |
       
|
