«Самые благотворные усилия политических перемен
нередко сопровождаемы неудачами, когда образование
гражданское не предуготовило к ним разум».
М.Сперанский

«В безгражданском обществе нет субъектов
перехода к новому состоянию».
В. Дахин

Россия – это мчащийся по океану «Титаник»… Есть ли у нас еще время для стратегического маневра?

1. Образование в жизни общества.

В отсутствии природных катастроф и вражеских нашествий, системные сбои в жизни общества, в основном, порождают: честное, добропорядочное невежество и высокопрофессиональное, изощренное злоумышление. Средства противодействия: в первом случае - высококачественное образование, а во втором - эффективные системы уголовно-правовой и политической ответственности, создание которых также требует знаний. Качество знаний, их соответствие потребностям национального развития и составляет предмет обсуждения.

Известно: общество программирует свое будущее через систему образования. Если этот тезис корректен, то своим неблагополучием Россия обязана системе образования. Большинство едва ли с этим согласится. Прочно сформировалось мнение: в СССР был реализован выдающийся образовательный проект, который и сегодня обеспечивает приемлемое качество образования.

Замдиректора ИПМ РАН, д.ф-м.н Малинецкий полагает: советское образование было «проектом мирового класса» и стремилось «всех учить так, как в мире учат только элиту». А ректор РосНОУ, проф. Зернов убежден, что «наше образование концептуально по-прежнему одно из лучших в мире, и граждане России сохранили в значительной мере в образовании имперское мышление». Последнее лишь подчеркивает актуальность вопроса о качестве той обществоведческой подготовки, какую будущая элита получает в стенах высшей школы. Особенно, если учесть, что в ХХ в. обе версии российской государственности, во главе с имперски-мыслящими элитами - не выжили.

В то же время, достижения советской науки и техники дают основания для самых высоких оценок отечественной высшей школы. Достаточно указать на космические технологии, авиацию, атомную энергетику, оборонное машиностроение и т.п. Способность общества создавать и эксплуатировать сложные технические системы, свидетельствует о должном качестве российского естественно-научного и технико-технологического образования. На излете СССР высшее образование имели порядка 19 млн. человек, в т.ч. 10 млн. инженеров. Однако, защищенное мощным ракетно-ядерным потенциалом, в условиях мирного времени и в отсутствии критически значимых внешних угроз, советское государство распалось под тяжестью внутренних проблем. Его социально-властные отношения оказались не реформируемы.

В постсоветский период наличие многомиллионной массы носителей интеллекта также не предотвратило провал страны на траекторию деиндустриализации и глубокого неблагополучия. Стратегию инновационно-демократической модернизации правящий класс России успешно заместил интересами собственного обогащения. Сегодня очевидно: стремясь удержать власть и порождаемую ею собственность, «элиты» отчетливо и настойчиво возвращают общество к авторитарным методам правления. Однако в долгосрочной перспективе подобные методы не обеспечивают национальное развитие: судьба СССР наглядное тому подтверждение. Вероятное будущее России и сопряженные с этим риски вызывают глубокое беспокойство. Но даже многомиллионная интеллигенция России оказалась неспособна противодействовать антинациональному повороту в позднесоветскую колею.

Вышеизложенное свидетельствует о низком качестве стратегического национально-государственного управления. Коренная проблема – посредственная социо-гуманитарная подготовка выпускников высшей школы, неадекватная задачам национального развития и поддержания конкурентоспособности в развертывающихся процессах глобализации. Ректор Томского политехнического университета, президент Ассоциации инженерного образования России проф. Похолков формулирует принципиальный вопрос: «Кто… в нашей стране принимает политические и экономические решения? Выпускники отечественных вузов. Значит их этому не научили… Процесс обучения – это не только получение профессиональных знаний. Это еще и воспитание гражданской ответственности перед страной и обществом».

Действительно, крайне ограниченное время, отводимое на общественные науки и, нередко, абстрактно-теоретический метод преподавания, в отрыве от острейших общественно-политических проблем современной России, препятствуют воспитанию у студентов гражданственности, демократических убеждений и политико-правовой культуры, столь необходимых для становления социального правового государства. Корни проблемы уходят в отечественную историю.

2. Наследство Российской Империи

По части образования большевикам досталось крайне неблагополучное общество. «Всеподданнейший отчет Министра народного просвещения за 1913г.» фиксирует:
- Всеобщая перепись населения Империи 1897 г. обнаружила лишь 21% грамотных … Но в 24 губерниях из 50 Европейской России доля грамотных не достигала и 20%... что находит объяснение в положении школьного дела:
- Потребность в школах является одной из настоятельных. Однако многочисленность назревших потребностей… оставалась в течение ряда лет без удовлетворения
- Недостаток в учебных заведениях так велик… что надо предвидеть еще в течение многих лет усиленные жертвы казны на народное образование ранее, чем потребность в нем будет достаточно удовлетворена.
- В отсутствии закона о всеобщем обучении, с 1908 г. начинается широкий отпуск средств на народное образование… имеющее конечной целью обеспечить доступность для всего населения Империи начального обучения.
- Положение школьного дела и его результатов, дает однодневная школьная перепись 18 января 1911 г., согласно которой лишь около 43% всех детей посещало в 1911 г. начальную школу.

Реальная читательская масса, т.е. те, кто имел навык регулярного чтения и возможность читать, в конце ХIХ в. составляла 3-4 млн. чел. К началу ХХ в. лишь дворянство и духовенство (2 % населения России) достигли почти полной грамотности. Что касается крестьянства, то, по мнению Маслова, выходца из крестьян, сумевшего получить высшее экономическое образование, оно жило представлениями XV – XVI в.в.

Студентов в расчете на 10 тыс. чел. населения в России в 1890 г было в 4 – 10 раз меньше, чем в промышленно развитых странах. Отвергая утверждения экс-министра образования Д.Толстого, что у России «нет большой надобности в университетах», Менделеев указывал: ежегодно «и достойным нет входа в высшие учебные заведения из-за недостатка мест». К 1913 г. численность интеллектуального слоя России составляла не более 3 млн. человек. В том числе до 300 тыс. учителей и преподавателей, до 50 тыс. ИТР (из них около 10 тыс. инженеров), 80-90 тыс. медиков (в т.ч. до 25 тыс. врачей), около 20 тыс. ученых и преподавателей вузов, 60 тыс. кадровых офицеров и военных чиновников, 200 тыс. духовенства… Доля этого слоя в составе населения - примерно 2.2% населения. Если учесть, что дворяне среди населения составляли 1.5%, то следует согласиться: «важной особенностью интеллектуального слоя старой России был его «дворянский характер».

Попытка обобщить приведенные данные дает примерно следующую структуру образованности предреволюционной России: до 80 % населения – азбучно неграмотно; порядка 16-17 % - малограмотных, т.е., в основном, едва умеющих только читать; 3-4 % уверенно владеющих навыком чтения и умеющих писать, из числа которых 1.5 – 2 % имели высшее образование.

С полным основанием Ключевский (1911г.) писал: «Средства западно-европейской культуры, попадая в руки тонких слоев общества, обращались на их охрану… усиливая социальное неравенство, превращались в орудие разносторонней эксплуатации культурно безоружных народных масс, понижая уровень их общественного сознания и усиливая сословное озлобление, чем подготовляли их к бунту, а не к свободе. Главная доля вины – на бессмысленном управлении». Спустя всего 6 лет, история подтвердила предвидение ученого.

Крайне недостаточное развитие образования – следствие, как объективных обстоятельств русской истории, так и многовековой сознательной политики духовных и властных элит Российской империи. Преднамеренно ограничивая развитие народа, “верхи” сохраняли население в состоянии патриархального невежества, исходя из удобства управления им.
«Россия поплатилась за вековое пренебрежение к поднятию культурной планки общества», поскольку традиционно считалось, что «грамотность расшатывает устои государства». Но оказалось: сознание невежественных масс, столетиями манипулируемое властями “сверху”, столь же удобно для манипулирования “снизу”, революционными радикал-экстремистами. В октябре 1917 г. история вновь продемонстрировала: ее законы неотвратимы. За ошибки прадедов она сполна взыскала с правнуков.

Итог дореволюционному социокультурному развития России, подвел Нобелевский лауреат И.Павлов. В лекции «Об уме всеобщем и русском в частности» (Петроград, 1918 г.) он утверждал: «Отсутствием законности и просвещения… власть держала народные массы в диком состоянии». Чудовищная жестокость гражданской войны, эксцессы коллективизации, «гладомор», государственные репрессии 1930 – 1950-х годов - с лихвой подтвердили эту оценку.

3. Культурная революция – освоение инженерных знаний

Указанная структура образованности была одним из тягчайших препятствий на пути развития России. Посетивший страну в 1920 г. будущий нобелевский лауреат Б.Рассел отмечал: «Число людей, которые умеют хотя бы читать и писать, исключительно мало… Образование в России должно подчиниться потребностям промышленного развития». Это отчетливо понимали и большевики. Были предприняты беспрецедентные усилия по наращиванию культурно-технического уровня населения. Еще в 1919 г. правительство приняло декрет «О ликвидации неграмотности среди населения России», который обязывал всех граждан в возрасте от 8 до 50 лет, не умеющих читать и писать, обучаться грамоте. Уклоняющиеся от этой обязанности могли быть привлечены к уголовной ответственности. Была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации неграмотности. Декретом СНК в 1923 г. создано общество "Долой неграмотность". В 1925 г. законом было введено всеобщее начальное обучение. Проведенная в 1926 г. Всесоюзная перепись населения зафиксировала: численность населения старше 9 лет, умеющего читать и писать, достигла 51.1%. Всего за 1920—40 было обучено грамоте около 60 млн. чел. взрослого населения. В 1930 – 1950 гг. доля вложений в научно-образовательный комплекс в СССР была самой высокой в мире.

Но и накопленный столетиями массив невежества был огромен. Если по данным переписи 1937 г., среди молодежи 18-19 лет неграмотных было 8,5 %, то среди 30-летних - 25%. В 1939 г. образование не ниже 7 классов - имели лишь 8,2% рабочих и 1.8% колхозников. Даже среди секретарей райкомов и горкомов ВКП(б) 70 % имели только начальное образование.

В 1936 г. командующий Белорусским военным округом Иероним Уборевич отмечал: «Каждый призыв бойцов из деревни приносит к нам в казармы 35 малограмотных на сотню. Но эти «малограмотные», по сути дела совершенно безграмотные: еле пишут фамилию и в час прочтут две страницы. Эти люди не знают кто такой Сталин, кто такой Гитлер, где запад, где восток, что такое социализм». Существует точка зрения, согласно которой существенно более высокий уровень образования солдат вермахта, был одной из причин катастрофических поражений Красной Армии в начальный период Великой отечественной войны. «Многое станет ясным, если у нас опубликуют сверхсекретные данные об уровне образования рядовых, младшего, среднего и высшего комсостава к 1941 году и сравнят его с аналогичными показателями вермахта».

Тем не менее, за 1930 - 1960 гг. система образования подготовила несколько миллионов специалистов. За годы первой пятилетки высшее образование получили 170 тыс. инженеров (из них к 1940г. 152 тыс. занимали руководящие посты); и в годы второй пятилетки - 370 тыс. инженеров (266 тыс. на руководящей работе к 1940г.). Ставка делалась на авангардные для своего времени технологии: авиацию, энергетику, тракторо- и автомобилестроение и.т.п. Труд и талант российских инженеров и ученых превратили аграрную Россию в промышленно-развитое государство.

4. В плену социальных утопий

В отличие от естественно-научного и инженерно-технического, нет никаких оснований превозносить отечественные общественные науки и образование. Еще в 1891 г. Ключевский сетовал: «Русская мысль и русская действительность далеко разошлись друг с другом и идут каждая своей дорогой… Первая, не понимая потребностей второй, не в состоянии направлять ее, а вторая, предоставленная своим стихийным влечениям, может привести к роковым результатам… к неожиданным кризисам… и не предвидится средств восстановить дружное взаимодействие той и другой». Выдающийся ученый указал и причины: «Забота политики… XVIII – XIX века – поставить народное образование так, чтобы наука не шла дальше указанных ей пределов, не перерабатывалась в убеждения».

Пример указанных ограничений - политика Николая I. По распоряжению императора, желавшего уяснить причины восстания декабристов, Пушкин изложил свое мнение в записке «О народном воспитании». По прочтении, правитель глубокомысленно на ней начертал: «Нравственность, прилежное служение, усердие предпочесть должно просвещению… безнравственному и бесполезному». Университеты император считал рассадниками вольнодумства… Запретил прием в них лиц из низших слоев общества, выхолостил учебные программы, установил за университетами… полицейский надзор и запретил ученым свободный выезд за границу. В итоге в 1850 г. в пяти российских университетах обучалось всего 3.018 студентов.
В то же время, император поощрял военное образование: при нем были открыты 11 новых кадетских корпусов и три полувоенных института. Но, при Николае I была создана также отечественная система юридического образования. Выпускники российских университетов, закончив курс правоведения и достигнув к концу правления Николая высоких постов в Министерстве юстиции, уже при его наследнике, осуществили либеральную судебную реформу 1864 г. Однако, идеи реформы - превосходство закона над властью - пришли в противоречие с самодержавным характером верховной власти, и потому, к рубежу ХХ в. судебная реформа, в значительной мере, была свернута.

Охранительной политике Николая I следовали его чиновники. Министр народного просвещения, кн. Ширинский-Шихматов, в 1850 г. запретил преподавание философии в университетах, полагая, что «польза от нее - не доказана, а вред – возможен». «Более безопасными министр считал естественные науки». При утверждении программ курсов требовалось, чтобы в лекциях «не было ничего, не согласного с учением православной церкви». «Впредь, все науки должны быть основаны не на умствованиях, а на религиозных истинах, связанных с богословием».

Важность просвещения для исторического процесса подчеркивал в ХIХ в. профессор-историк Казанского университета Щапов. По его мнению “вся история России есть процесс искусственного торможения “умственного развития” общества на “научно-рациональной основе”. Показательно мнение Щапова и о том, что русскому народному мышлению свойственно реальное, а не гуманистическое направление. Позднее к аналогичным выводам придет Бердяев: «Вся русская история обнаруживает слабость самостоятельных умозрительных интересов», поскольку деспотическое государство держит в руках темный народ, не просвещая его.

Оценки русских ученых дополняют наблюдения иностранцев. Упомянутый Б.Рассел, указывая на твердость и практичность русских революционеров, опасался, что в Советской России широкое общегуманитарное развитие будет сочтено чрезмерной роскошью и отвергнуто.

Политика властей по ограничению общественных наук не прошла даром. Англичанин Т.Шанин, один из создателей и в прошлом ректор Московской высшей школы социальных и экономических наук, отмечает: «Одной из особенностей России, которая особенно видна мне как иностранцу, является та мера, в которой российская интеллигенция думала через литературу – больше через литературу, чем через социальные науки. В XIX веке очень многое из того, что в англосаксонских странах определялось через социальные науки: социологию, экономику и так далее, в России определялось через русскую литературу».

После высылки из Советской России выдающихся отечественных ученых-гуманитариев, не приходится удивляться, что молодая общественная наука России оказалась под сильнейшим давлением вне- и донаучной мечты об идеальном обществе.

Важнейшим качеством образованного слоя большевики считали политическую благонадежность и преданность советской власти. Известны циничные проектировки Н.Бухарина: «Нам необходимо, чтобы кадры интеллигенции были натренированы идеологически на определенный манер… Мы будем штамповать интеллигентов, будем вырабатывать их как на фабрике». Не обошлось и без масштабного участия в «воспитательном процессе» репрессивных органов. Тот же Бухарин, пребывая в полном восторге умилении, писал в 1929 г. «ГПУ совершило величайшее чудо всех времен – оно сумело изменить саму природу русского человека».

«Качество» подготовки выпускников советских ВУЗов в области общественных наук оценил И.Берлин. Сотрудник посольства Великобритании в Москве с 1945 по 1955 г.г., он писал: «В молодежи скорее поощряется интерес к научным и техническим знаниям, чем к гуманитарным, и чем ближе к политике, тем слабее образование. Хуже всего поставлено оно у экономистов, историков современности, философов и юристов». При очевидных научно-технических достижениях второй половины ХХ в., крушение СССР и реалии постсоветской России свидетельствуют о правоте сэра Берлина, указавшего на истоки неблагополучия современной России.

Вышеизложенное вынуждает согласиться: Россия в течение всего ХХ в. «не имела социального знания, осмыслившего отечественное развитие, хотя бы, до уровня глубокого освоения западного опыта и его предпосылок. В то время как на Западе выполнены многочисленные труды по проблемам модернизации, в России, и за годы постсоветских реформ, появилось очень немного работ на эту тему. К тому же, подлинно глубокие работы российских ученых, не стали значимым фактом общественной жизни».

Более того, анализируя природу системного кризиса России, известный социолог, академик Г.Осипов прямо указывает: «К сожалению, российская социальная наука… оказалась не на высоте… Социальная наука: фальсифицирует прошлое (главным образом, историю); мифологизирует настоящее (понуждает людей действовать во имя реализации несбыточных мифов, будь то сплошная коллективизация или сплошная приватизация, тотальное планирование или абсолютно свободный рынок); мистифицирует будущее (призывает жертвовать счастьем и нормальными условиями жизни ныне живущих во имя «построения» утопического счастливого будущего для отдаленных поколений).

5. О природе иррационального в массовом сознании России

В условиях диктатуры, скованные догмами «единственно-верного учения» и страхом репрессий, общественные науки были не в состоянии обеспечить адекватное наращивание знаний о российском социуме и преодолеть его традиционный социокультурный раскол. Вместо характерного для исторической России размежевания по линии: «4% образованных - 80% неграмотных и 16% малограмотных», в советскую эпоху раскол был воспроизведен по иным основаниям. В ходе постреволюционной трансформации архаичного массового сознания, возникли качественно различные и разнонаправленные потоки. Рационально-критический метод мышления, современные научно-технические знания совмещались с иррационально-догматическими представлениями о развитии общества.

Советское обществоведение десятилетиями обслуживало очередные утопии советской власти: ожидание мировой революции; строительство социализма в одной отдельно взятой стране; созидание материально-технической базы коммунизма, а затем -вновь социализма, но уже с человеческими лицом. История все эти прожекты отвергла. Но воспроизводство в течение 74 лет массовой социально-политической некомпетентности и догматического сознания не прошли даром, во многом обусловив крайне неубедительные итоги реформ конца ХХ в.

Как и почему российское общество одновременно демонстрирует столь различные, казалось бы, несовместимые, типы сознания? Один из возможных ответов состоит в том, что мир техники не оставляет пространства для мифов и иллюзий: заблуждения и ошибки выявляют первые же испытания технических систем. Изменения в теоретические концепции, расчеты и чертежи вынуждены вносить те же самые люди, что разрабатывали исходную конструкцию. Иное дело общественно-исторические прожекты: социальные утопии проектирует одно поколение, а искать причины их краха вынуждены следующие поколения, по прошествии многих десятков лет. Здесь-то и проявляется дефицит достоверного социально-исторического знания. Недаром советские вожди неоднократно переписывали новейшую отечественную историю и столь упорно подавляли социологию. В СССР история стала «непредсказуемой» отнюдь не случайно.

Профанация социо-гуманитарного образования продолжается и в постсоветский период. Академик Янин пишет: «Мы живем в эпоху тотального непрофессионализма, разъедающего все общество – от властных структур до низших ступеней образовательной системы. Средняя школа плодит дилетантов, полагающих, что их мизерного и ущербного знания вполне достаточно... Общество, воспитанное на скандалах, жаждет негатива и эпатажа». Если бы речь шла только о средней школе…Учителей воспитывают педагогические университеты.

Отечественная социо-гуманитарная интеллигенция проиграла и продолжает проигрывать бюрократии историческое состязание за умы сограждан. Социальная мифология советской эпохи замещается в массовом сознании не столько рациональным и представлениями, сколько новыми мифологемами: энергетическая сверхдержава; либеральная империя; суверенная демократия; Россия встает с колен… По сути, это формулы легитимации наличного политического режима - мифы о мудрой и дальновидной власти. С их помощью, интеллектуалы, обслуживая интересы правящих групп, программируют массовое сознание, предлагая ему осмысливать происходящее именно в этих понятиях. В обществе низкой политической культуры, интеллектуально-изощренные политтехнологии неизбежно вырождаются в манипулирование профанным сознанием. Подобные приемы – один из тех инструментов, с помощью которых обеспечиваются: заоблачные рейтинги высшего руководства, нужные итоги выборов и, тем самым - воспроизводство исторически бесперспективного режима.

Вышеизложенное дает основание предполагать: предварительное освоение рационального научного-технического знания, есть необходимый этап последующей рационализации знания социогуманитарного и, как следствие - национального мышления в целом. В любом случае модернизация социокультурного архетипа, рационализация общественного сознания, начатые в предшествующие десятилетия, должны быть продолжены. Отсюда - вопрос о социальной роли социогуманитарной интеллигенции и ее исторической ответственности.

6. Политическая апатия как отложенная социальная агрессия

Происходящее в России не дает повода для оптимизма. В послании президента РФ Медведева жесткой критике подвергнут госаппарат, который «сам себе суд, сам себе партия и сам себе, в конечном счете, народ». Бюрократия, контролируя избирательный, а потому и политический процессы, суды, СМИ, бизнес - определяет важнейшие параметры жизни общества, траекторию его движения. Фактически послание фиксирует восстановление тотального контроля над жизнью общества. Чем это закончилось для СССР - известно. Однако постсоветское общество противостоять антиисторическим стратегиям бюрократии оказалось не в состоянии. Причина – политическая беспомощность, низкий уровень обществоведческих знаний, а потому и массовой политико-правовой культуры.

Не так давно, довелось участвовать в конференции по гуманитаризации инженерного образования в одном из старейших и уважаемых технических ВУЗов Москвы. В ходе дискуссии студенты заявили: «Нас не учат анализировать актуальные проблемы современной России»; «Нас призывают проявлять гражданственность, но не объясняют, как это делать»; «Нас предостерегают: «Не суйтесь в политику – вас там не ждут». По окончании конференции, обсуждая в узком кругу ее итоги, преподаватели признавались: «у нас некому читать современность». К большому сожалению, это весьма типичная картина. Выпускники ВУЗов, наряду с высокопрофессиональными знаниями, в массе своей, уносят в жизнь сознание беспомощных подданных, потенциальных жертв политических манипуляций.

Насколько это опасно продемонстрировали массовые беспорядки в Кондопоге летом 2006 г. Выезжавшая на место событий комиссия депутатов ГД пришла к выводу: в городе, вследствие мздоимства чиновников административных и правоохранительных органов, возник «вакуум власти», что фактически означает ее распад. Взяв на содержание чиновников, в городке хозяйничал криминалитет. Поэтому обращения и просьбы населения, навести порядок, властями игнорировались. В течение нескольких лет в городе созревал острейший общественно-политический конфликт, взорвавшийся, после убийства двух местных жителей, погромами и поджогами.

Что характерно: порядка 1200 – 1500 жителей Кондопоги имеют дипломы о высшем образовании. Но и они оказались беспомощны перед произволом чиновников. Конфликтное взаимодействие властей и горожан развивалось точно по модели русского «бунташного» XVII века.

При этом, Кондопожский избирательный округ посылает по одному депутату: в Государственную думу РФ и в Законодательное собрание Республики Карелия. Однако, никому из жителей, включая закончивших ВУЗы, даже в голову не пришло поставить в известность своих депутатов, избранных с целью представительства и защиты интересов своих сограждан.

Еще один, и также чрезвычайно тревожный симптомом острого неблагополучия социо-гуманитарной подготовки молодежи, - взрыв на Черкизовском рынке Москвы. Осуществленный группой студентов 1-4 курсов московских ВУЗов 21 августа 2006 г., он унес жизни 13 человек, 47 получили ранения. Какие знания и убеждения эти молодые люди получили в средней школе на уроках истории, обществоведения, граждановедения…, а главное - в стенах высших учебных заведений, прослушав большую часть обществоведческих курсов? Совершенно очевидно: у студентов отсутствовало элементарное правосознание, не говоря уже о демократическом мировоззрении и гражданских убеждениях, какие обязана была сформировать система образования. Как с ними работали университетские преподаватели философии, социологии, политологии, права…? И не следует ли поставить под сомнение профпригодность этих преподавателей? Особенно если учесть, что идейное влияние на студентов-террористов оказывал отставной прапорщик спецслужб, а отнюдь не университетские профессора.

Рост радикальных настроений на фоне социальной апатии большинства молодежи и очевидной неэффективности государственных институтов – со всей остротой ставят проблему качества общественно-гуманитарной подготовки старшеклассников и студентов отечественных ВУЗов.

Общество далеко не в полной мере осознает: масштаб и остроту проблемы; последствия движения по инерционной траектории; свое вероятное будущее и сопряженные с ним риски. В ходе дискуссии о реформе высшей школы обсуждаются любые вопросы, кроме качества социо-гуманитарного образования. Более того, все чаще можно услышать, что в стране перепроизводство юристов, экономистов, социологов, политологов… поскольку значительная часть этих специалистов не востребована рынком. Отчасти это справедливо. Однако, сократив до оптимального прием по указанным специальностям, необходимо существенно поднять качество обществоведческой подготовки всех без исключения выпускников высшей школы, вне зависимости от профиля будущей специальности. Каждый россиянин по достижении 18 лет получает политические права, и от его политического выбора зависит будущее страны. История Германии ХХ в. - пример национальной трагедии, началом которой стал добровольный и безответственный политический выбор народа.

7. Возможна ли рационализация общественного сознания?

Известно: социальные практики не могут выйти за пределы сформировавшихся культурных программ. Аналогичным образом работают социокультурные факторы и в области политического поведения. Наличная политическая культура способна продуцировать только тех политических лидеров и только ту политическую «элиту», которых она продуцирует. И редко когда что-то большее (Петр I). В равной мере это относится и к вертикально ориентированным – традиционно на верховного правителя – структурам власти. И потому будущее России в решающей степени зависит от наращивания массовой социальной компетенции и политико-правовой культуры.

Особого внимания заслуживают несколько ключевых элементов:
- Необходимость личного участия граждан в политико-правовом процессе. В современном сложно-структурированом обществе право рождается в ходе и в результате политического процесса. И от того, в какой мере социальные группы научились продвигать и согласовать в законодательстве свои интересы, зависит сохранение макросоциального компромисса - предотвращение нарастания социальных противоречий до уровня общественно-политического кризиса и, тем более, революционной ситуации.

- Проблема ответственности общества за свое будущее, не освоенная сумеречным массовым сознанием России. Не имея возможности влиять на решения властей, более 80 % россиян отрицают свою ответственность за происходящее в стране. Однако истории нет дела до наших субъективных намерений. Социально-экономическое неблагополучие большинства, суть принудительная форма реализации исторической ответственности народа за свою судьбу.

- Национальная духовность. Как правило, смысл этого понятия в явном виде не раскрывается, оставаясь на уровне интуитивного постижения. Одно из возможных его рациональных наполнений – христианский гуманизм, идеалы и ценности гуманистического учения христианства. Тысячу лет Русская православная церковь стремилась воспитывать народ в духе этих идеалов. В XIX в. в процесс общественного освоения идей гуманизма включилась классическая русская литература, вдохновляемая теми же христианскими идеалами. Однако история нашего ХХ в. убедительно засвидетельствовала: осуществить идеалы гуманизма не удалось. Причина – в отсутствии социальных механизмов реализации этих идеалов. Что не позволило создать такие механизмы? На какой основе они могут быть созданы? А главное, кто субъект формирования в нашем обществе социальных механизмов реализации гуманистических идеалов?

- Политическая конкуренция, которая отнюдь не является синонимом многопартийности. Сформированная в России политическая система – суть ее имитация. Административный ресурс позволил бюрократии создать правящую партию, доминирующую на грани монополии. Все остальные партии, за счет ограничения доступа ко всем видам электоральных ресурсов, заведомо поставлены в неравноправные условия. Это превратило их в политических маргиналов, не имеющих реального влияния ни на законодательный процесс, ни на правоприменительную практику. Даже сложив вместе все свои голоса, оппозиционные «Единой России» депутатские фракции в ГД не способны даже запятую вставить в текст законопроекта без дозволения «единоросов». Дальнейшая монополизация политического процесса неизбежно приведет к окончательному вырождению качества стратегического государственного управления. Исторический прецедент - судьба СССР, который погубила политическая монополия КПСС.

Восстановление реальной политической конкуренции требует наличия второй политической партии, равноценной «Единой России» по объему располагаемых ресурсов. Это позволит запустить процессы отбора лучшего человеческого материала: наиболее ответственных политиков и депутатов; лучших политических программ; наиболее квалифицированных, профессионально подготовленных чиновников и, потому - будет способствовать отбору лучших управленческих решений, более эффективной их реализации. В среднесрочной перспективе политическая конкуренция приведет к повышению качества законодательства; позволит сформировать независимый суд, что усилит противодействие коррупции. Только на основе реальной политической конкуренции возможно устойчивое повышение качества государственного управления, а потому и повышение уровня жизни населения России.

Заключение
Совокупность обозначенных проблем дает основание констатировать: не смотря на некоторое продвижение в последние годы, качество массовой общественно-гуманитарной подготовки выпускников отечественной высшей школы, все еще не соответствует масштабам исторической задачи: формированию социального правового государства и осуществлению инновационно-демократической модернизации. Преподавательскому сообществу России – носителям национального интеллекта, - есть, над чем подумать.
Система образования обязана воспитывать Граждан, а не подданных.
_________________________
© Магарил Сергей Александрович


Отклик на статью:

Владимир Козырьков, сотрудник университета в Нижнем Новгороде

Миром правят социальные интересы, а не социальные знания.
Основной тезис комментария таков: качество социально-гуманитарного образования является лишь одним из элементов, далеко не решающим, в системе общественного сознания и самосознания.

1. Комментарий начну с анализа общего тезиса, который сам автор называет исходным: «Общество программирует свое будущее через систему образования»
И все же этот тезис считаю ошибочным, поэтому все, что говорится и утверждается ниже, если автор исходит из этой основной идеи, будет ошибочным. Социологии известны многие точки зрения по вопросу о решающих факторах общественного развития, но ни в одной из них пальма первенства не отдается образованию. Если это так, то автору следовало бы аргументировать, хотя бы в общих чертах, свою исходную идею. Без этого утверждение, что «своим неблагополучием Россия обязана системе образования», будет очень непонятным и социально опасным. Непонятным, так как основные средства сейчас направляются не в систему образования, а в банки, госкорпорации, военным и т. д. Опасным, поскольку вводит людей в крайнюю степень заблуждения по поводу общественных приоритетов.
Следовательно, можно было бы не комментировать. Однако я все же рискну «пройтись» по тексту, чтобы показать, что решение автором конкретных вопросов чаще всего тоже ошибочно, как ошибочна общая посылка.

2. Автор утверждает: «Однако, защищенное мощным ракетно-ядерным потенциалом, в условиях мирного времени и в отсутствии критически значимых внешних угроз, советское государство распалось под тяжестью внутренних проблем. Его социально-властные отношения оказались не реформируемы».
Общество и государство – разные вещи, но автор их с большой легкостью смешивает. Образование «работает» на общество и лишь в малой степени на государство. Скорее всего, можно часто даже обнаружить обратную зависимость: чем выше государственный статус, тем ниже уровень образования и культуры. Если бы было иначе, то система образования так не страдала бы, в том числе и от государства, и вузы не были бы посажены на голодный паек при всех красивых декларациях о приоритетности образования в стране. И когда автор утверждает, что распад СССР был вызван тем, что «социально-властные отношения оказались не реформируемы» и в этом виновно образование, формирующее имперское мышление, то это явный перебор в акцентах. Хотя, размышляя трезво, возможно по этой причине нынешнее образование и разрушается, что в нем существующая власть видит угрозу для себя как в огромном архипелаге, отколовшимся от материкового советского общества и дрейфующего по своим опасным траекториям, не поддающимся контролю. С этой точки зрения автор открывает нам истину, о которой не заявляет нам власть, делая все молча, «тихой сапой». Надо сказать спасибо автору статьи.

3. Дано следующее общее высказывание, которое является принципиальным для всего текста статьи: «В постсоветский период наличие многомиллионной массы носителей интеллекта также не предотвратило провал страны на траекторию деиндустриализации и глубокого неблагополучия».
Но кто сказал, что решение зависело от интеллигенции? Одно время было активное участие «завлабов» и доцентов с профессурой, но все они быстро ушли в тень и не оказали существенного влияния на тех, кто принимал решения. Как известно, больше слушали западных, американских экспертов и тех, кто придерживается идей из других стран. Логика была простая: раз эти страны процветают, то, следовательно, идеи этой страны, если мы их заимствуем, тоже будут основой нашего процветания. Но кто доказал, что процветание страны зависит от идеологии? Неужели непонятно, что в самой малой степени и СССР был разрушен не под влиянием новой идеологии, а под воздействием новых социальных групп, которые имели новые экономические и политические интересы. Более того, интеллигенция в 90-е годы была просто опущена (без кавычек) на социальное дно и, по сути дела, побиралась, чтобы выжить. Мало что изменилось и в настоящее время. Именно этим объясняется утверждение автора, что «даже многомиллионная интеллигенция России оказалась неспособна противодействовать антинациональному повороту в позднесоветскую колею». Да и государство мало озабочено тем, чтобы интеллигенция была более влиятельной в обществе. Скорее так: создана новая интеллигенция, которая отстаивает интересы новых социальных и политических элит, а не народа и даже не интересы интеллигенции в целом. Более того, мы замечаем, как происходит жесткая конкуренция между новой и старой интеллигенцией на выживание.

4. Как аргумент в ход пускается тяжелая артиллерия в виде высказывания одного из ректоров: «Похолков формулирует принципиальный вопрос: «Кто… в нашей стране принимает политические и экономические решения? Выпускники отечественных вузов. Значит, их этому не научили… Процесс обучения – это не только получение профессиональных знаний. Это еще и воспитание гражданской ответственности перед страной и обществом».
Очень наивное заявление ректора. Хорошо известно со времен А. Райкина, что молодому специалисту вначале «нужно забыть то, чему учили в институте». А затем понять, что нужно данной организации и начальству. И вуз вообще очень мало вообще воспитывает. Воспитывают СМИ, социокультурная среда, родители, близкий круг людей и др. обстоятельства и факторы. Ведь молодой специалист – это не дойная корова, которую можно кормить чем-то определенный срок, а потом требовать высоких удоев. Так что принимают решения не «выпускники вузов», а люди, личности, которые имеют свои интересы, свой характер и свою культуру. Этого не может дать ни один вуз, включая самые престижные университеты. Это всегда имеет индивидуальный характер, дано от бога и в процессе длительного воспитания.

5. Я бы поддержал вывод автора, но с замечанием. Вывод такой: «Действительно, крайне ограниченное время, отводимое на общественные науки и, нередко, абстрактно-теоретический метод преподавания, в отрыве от острейших общественно-политических проблем современной России, препятствуют воспитанию у студентов гражданственности, демократических убеждений и политико-правовой культуры, столь необходимых для становления социального правового государства.»
Автор совершенно прав: хорошо бы студентов воспитывать и давать им социальное знание несколько иначе и несколько другое. Увеличить объем часов, вместо их сокращения. Но в обществе все имеет свое соответствие. Если мы будем готовить социальных романтиков или наоборот, прагматиков, то жизнь сразу все расставит по своим местам. Если жизнь насквозь утилитарна и не требуются гуманитарные знания, то мы будем только плодить донкихотов, разных «чудиков», как говорил В. Шукшин. Сейчас, похоже, наступило такое время. Поэтому немало факультетов, например, вообще отказываются от социологии или ужимают ее объем до крайности; аттестация идет «под зачет»; волевым порядком навязывается тестирование, в котором не нужно думать; вымывается актуальная проблематика и т. д. Конечно, хотелось бы переломить эту тенденцию и все закрутить в противоположную сторону. Но вряд ли это получится: в современном обществе, и все будет идти так, как уже идет, так имеет жесткие объективные причины. Вузы будут выпускать бакалавров со стандартным набором общих предметов и совершенно социально апатичных. И дело тут не только в наборе программ и предметов, а в том, что студенты сейчас разобщены и поощряется только та социальная активность, которая угодна власти. Поэтому все социально-гуманитарные знания сейчас никак не связаны с социальной практикой, которая не может ограничиваться разрешенными властью формами. Молодежная субкультура развивается иначе, чем общая культура. К сожалению, наши чиновники забыли, что студенты – это молодые люди, которые готовятся не только к тому, чтобы стать специалистом, но и к тому, чтобы создать семью, иметь друзей, развлекаться и т. д. Понятно, что при нашей бедности организовать такую богатую студенческую жизнь государство сейчас не в состоянии. Но тогда не надо строить утопий и полагать, что все зависит от нашего доброго желания.

6. Привлекает внимание следующая фраза: «Сознание невежественных масс, столетиями манипулируемое властями “сверху”, столь же удобно для манипулирования “снизу”, революционными радикал-экстремистами. В октябре 1917 г. история вновь продемонстрировала: ее законы неотвратимы. За ошибки прадедов она сполна взыскала с правнуков.»
Ох, если бы было так. Но все же не совсем так. Манипулированию легко поддаются и высокообразованные граждане. Крестьян от сохи даже бывает труднее свернуть с пути истинного, чем рафинированного интеллигента, который склонен увлекаться разными идеями. Это тем более верно, что сейчас есть мощные СМИ, которые заглотят и переварят любого интеллектуала и выдадут тот продукт, который нужен власть имущим.

7. Автор приводит высказывания великого русского ученого И. Павлова. Автор пишет: «В лекции «Об уме всеобщем и русском в частности» (Петроград, 1918 г.) он утверждал: «Отсутствием законности и просвещения… власть держала народные массы в диком состоянии». Чудовищная жестокость гражданской войны, эксцессы коллективизации, «гладомор», государственные репрессии 1930 – 1950-х годов - с лихвой подтвердили эту оценку».
Не вижу тут прямой связи. У руля государства сидят люди в любом случае образованные, то есть люди нередко интеллигентные. Но это, правда, особая интеллигенция, о качествах которой говорить тут неуместно. Спрашивается: чего же они так зверствуют, если верить автору статьи, по отношению к своему народу, если поступки так зависят от уровня образования? В том-то и вся трагедия, что логика жизни, логика социальной борьба и, особенно, логика войны заставляют делать то, что никак не вяжется с образованностью и интеллигентностью. Тогда была логика мировой и гражданской войны, теперь логика страшной конкуренции по поводу собственности и других капиталов. Драка идет такая, что тут очень мало требуется образования и моральных принципов.

8. Следующий вывод наиболее интересен и показателен: «Существует точка зрения, согласно которой существенно более высокий уровень образования солдат вермахта, был одной из причин катастрофических поражений Красной Армии в начальный период Великой отечественной войны».
Допустим, что это так и не будем ждать раскрытия новых тайн победы вермахта в первый год войны. И тогда мы можем сказать, что почти вся Европа легла перед Гитлером по своему невежеству, а Франция так в этом даже преуспела: имея мощную армию, в чем-то даже превосходящую немецкую, она, по своему невежеству, не стала воевать и сдалась на милость вермахта. Видимо, повышения уровня образования своих граждан ждали Англия и США, не открывая второй фронт. И почему-то этот уровень повысился в 1943 году, вслед за успехами советских войск на всех своих фронтах. Да и мы-то почему, в условиях войны, вдруг повысились в образованности и научились побеждать?

9. Отметим и мудрость чиновников, которая дошла до нас от автора статьи. О философии: «Польза от нее - не доказана, а вред – возможен». О гуманитарных науках в целом: «Впредь, все науки должны быть основаны не на умствованиях, а на религиозных истинах, связанных с богословием».
Как хорошо и кратко раньше говорили наши чиновники. Да так, что их слова не устарели до сих пор. Похоже, что власть опять боится умствований и всю надежду возлагает на религиозные истины.
Прокомментируем следующую фразу: «Важнейшим качеством образованного слоя большевики считали политическую благонадежность и преданность советской власти». Этот вывод автор делает на основе высказываний Н. Бухарина.
Но вырванные из контекста фразы Н. Бухарина ничего не доказывают. Всему миру известно, что упомянутые с таким пренебрежением большевики требовали не только «политической благонадежности и преданности советской власти» (а какое государство этого не требует? Может быть, США или Британия?), но и культурного развития. Казалось бы, это настолько очевидные вещи, что странно сейчас даже доказывать это. В 1920-80 гг. был сделан гигантский взлет в развитии культуры, такой подъем, высоты которого, похоже, современные критики просто не видят в силу своей специфической точки зрения, в которой миллионы раз повторяются фразы о жестокостях и культурной ограниченности «твердокаменных» большевиков. И можно подобрать фразы других авторов, но разве не надо обращаться к фактам, которые прописаны в каждом учебнике?

10. Автор опирается на высказывание известного социолога, академика Г.Осипова, который прямо указывает: «К сожалению, российская социальная наука… оказалась не на высоте… »
Г. Осипов, конечно, крупный ученый, но и великие люди тоже могут ошибаться. В данном случае эта старая истина подтверждается на все сто. Можно задать простой вопрос: неужели автор статьи считает, что все политические решения у нас вырабатываются на теорий и выводов социальной науки? Мы видим сейчас как раз обратную картину: добытые социальные знания и рекомендации чиновниками не принимаются. Примеров такого пренебрежения можно приводить тысячами и автор сам это может сделать. Но причем тут тогда социальная наука? Более того: не получив социального заказа и отклика, социальная наука постепенно деградирует и перерождается в идеологию или в другие какие-то приложения к жизни: в имиджелогию, в PR, в социальную инженерию, в соционику, в социальный маркетинг и т. п. Хотя и в этом случае нельзя так сказать о всей науке и о всех ее представителях.

11. Автор ссылается на опыт истории: «История все эти прожекты отвергла. Но воспроизводство в течение 74 лет массовой социально-политической некомпетентности и догматического сознания не прошли даром, во многом обусловив крайне неубедительные итоги реформ конца ХХ в.»
Да не история эти прожекты отвергла, а социальные группы, которые нашли в жизни нечто более важное для себя, а потом стали вещать от имени истории, провозглашая себя ее истинными истолкователями и пророками. И очень странно это слышать, что ход истории зависит от типа сознания. А то, что причиной провала реформ конца ХХ века (почему только конца ХХ века, а сейчас что, успех?) является некомпетентность и догматизм советского общественного сознания и самосознания, которым призвана быть социология, это уже перебор. Так ведь и до более глубоких исторических факторов можно дойти, что нередко и делается. В конце концов, можно дойти до первоначального греха как причине всех причин.

12. Автор пишет: «Социальные утопии проектирует одно поколение, а искать причины их краха вынуждены следующие поколения, по прошествии многих десятков лет. Здесь-то и проявляется дефицит достоверного социально-исторического знания. Недаром советские вожди неоднократно переписывали новейшую отечественную историю и столь упорно подавляли социологию. В СССР история стала «непредсказуемой» отнюдь не случайно». Очень странная, но понятная в рамках выбранного угла зрения логика. Автор считает, что общество живет и развивается (не развивается) в зависимости от того, какие оно создает проекты. Скажите, пожалуйста: в соответствии с каким прожектами развиваются США, Англия, Франция и многие другие развитые страны? И в такой ли степени у них развиты социальные науки, что с наукой постоянно советуются лидеры этих государств? Да нет же, конечно! В мире нет ни одного государства, которое бы развивалось строго на научных основах. Да это и невозможно в принципе. Поэтому социальная наука на это и не претендует, чтобы составить сообщество, которое бы царствовало в обществе. Сама эта идея заставляет вспомнить О. Конта, который считал, что социологи позитивном обществе должны занять место священников. Жизнь показала, что он глубоко ошибался. Хотя, если брать нашу историю, то Конт оказался в определенной мере прав: социологи, чаще всего, оказались также неугодны, как в свое время были неугодны священники. Сейчас история повторяется, но в несколько иной форме.

13. Утверждение автора: «Учителей воспитывают педагогические университеты».
Учителей воспитывают не только университеты. Они лишь дают знания. Как извесмтно, сейчас даже школы перестали воспитывать, а учителя превратились в предметников. Тем более в условиях ЕГЭ, призывающих натаскивать школьников на отгадки тестов, а не воспитывать.

14. Слова автора статьи: «Отечественная социо-гуманитарная интеллигенция проиграла и продолжает проигрывать бюрократии историческое состязание за умы сограждан», «интеллектуалы, обслуживая интересы правящих групп, программируют массовое сознание, предлагая ему осмысливать происходящее именно в этих понятиях».

Если автор утверждает, что «интеллектуалы, обслуживая интересы правящих групп, программируют массовое сознание, предлагая ему осмысливать происходящее именно в этих понятиях», то тем самым он подчеркивает наличие раскола в рядах интеллигенции: на тех, кто относится к «интеллектуально-изощренным» политтехнологам и тех, кто является только носителем массового сознания. Следовательно, опять появляется образ интеллектуалов с функциями гуру. И все же это очередная утопия, пустила глубокие корни в современную социальную науку, но это не значит, что она не может быть подвергнута критике.
Во-первых, как известно, рейтинги обычно делаются и продаются, а не являются итогом объективного исследования общественного мнения.
Во-вторых, профанным сознанием невозможно манипулировать, так как оно выражает самые простые истины, которые вывернуть наизнанку очень трудно. Манипулируют обычно стереотипами, мифами, мнениями, ценностями, а не знанием о том, что человек должен постоянно питаться, иметь жилье, одежду и т. п., что является объектом отражения профанного сознания.
В-третьих. Роль политтехнологов несколько преувеличена, является результатом саморекламы. Наш народ обмануть очень трудно, и он всегда знает, где и на чьей стороне правда. Но миром правят интересы, а не истины.

15. Слова автора статьи: «Однако постсоветское общество противостоять антиисторическим стратегиям бюрократии оказалось не в состоянии. Причина – политическая беспомощность, низкий уровень обществоведческих знаний, а потому и массовой политико-правовой культуры».
Похоже на правду, но все же все не так. Постсоветское общество – это и есть господство бюрократии, поскольку разгосударствление и приватизация проводилась под контролем бюрократии и самые жирные куски национального достояния достались ей. Так что никто тут никому не противостоял, а шел всенародный процесс обнищания на одной стороне, а на другой – быстрое присвоения и обогащение небольшой кучки людей, которая сейчас господствует в обществе. На стороне этой кучки все силовые структуры, бюрократия и СМИ. Идет жесткая борьба за умы молодых людей и сейчас многие из них уже прониклись аллергией и пренебрежением к «проклятому советскому прошлому», видя в нем некий провал в истории. Так что тут не политическая беспомощность, а тщательно спланированный политический сценарий по формирования и поддержанию такой беспомощности. И «низкий уровень обществоведческих знаний» есть тоже не природное свойство россиян, а продукт нашего государственного (!) образования и воспитания. Что касается «массовой политико-правовой культуры», то тут вся заслуга принадлежит нашим (подконтрольным государству!) СМИ, которые сейчас опустились ниже плинтуса и выбросили всю политическую аналитику, а если что-то и говорится, то так беззубо и так пугливо, что плакать хочется. Господствует принцип: «В СМИ не должно быть никакой политики!». Но было бы большой ошибкой считать, что сейчас в СМИ нет никакой политики. Она есть и на достаточно высоком уровне, который позволяет нынешней власти выглядеть респектабельно и легитимно. А чего еще можно ждать от этого типа политико-правовой культуры, которая по своей природе к этому предназначен?

16. Автор утверждает, что «история нашего ХХ в. убедительно засвидетельствовала: осуществить идеалы гуманизма не удалось». Почему не удалось? Очень даже удалось. Разумеется, не абсолютно и не глобально. И все же идеи и практика гуманизма развиваются поступательно. Но их реализация не может проткать без противоречий, часто кричащих, когда в одном событии мы видим и высокое проявление высокого гуманизма и крайнюю жестокость. Я имею в виду Октябрьскую революцию 1917 года и Великую Отечественную Войну. Отделить одно от другого здесь невозможно, да и в будущем не надо ждать какого-то чистого, ангельского гуманизма. И не надо искать каких-то особых механизмов и субъектов реализации идей гуманизма. Гуманизм может быть только таким, каким является сам человек: сложным и противоречивым, высоко духовным и сугубо физиологичным, в определенном отношении высоко образованным, а в другом – невежественным. Поэтому даже великие люди говорят глупости. Правда, они от нас отличаются тем, что могут исправлять свои ошибки. Мы же, люди недалекие, настаиваем на своей точке зрения, считая это своим «убеждением», на которое мы имеем право.

17. Заключение.

Можно было бы сделать еще немало замечаний, но я не хочу злоупотреблять вниманием читателя, так как мой комментарий и так уже затянулся, и начинаются повторения. Поэтому сделаю заключение в соответствии со структурой заключения автора.
Гражданство – это принадлежность государству, и государство сейчас воспитывает своих граждан так, как это нужно данному конкретному государству во всей совокупности его органов и чиновников. Если автор под гражданством имеет в виду нечто иное, то он обязан был сказать об этом. Из текста этого не видно. Приводится только мнение студентов: «Нас призывают проявлять гражданственность, но не объясняют, как это делать». Я могу только повторить это точное замечание студентов. В противоположность совершенно расплывчатой формулировки исторической задачи России, которая, якобы, состоит в «формировании социального правового государства и осуществлении инновационно-демократической модернизации». Что это такое, я не знаю. Думаю, что этого никто не знает, включая автора статьи. Предлагаю выяснить общими усилиями: как только мы это сделаем, так повысим уровень социально-гуманитарного знания общества.
___________________________
http://www.4cs.ru/materials/wp-id_673