Публицистический текст вряд ли сильно уступает историческим возрастом тексту художественному. Действительно, публицистика—давняя спутница художественной литературы, состоящая с последней в довольно близком родстве. О. В Соболевская определяет публицистику как «вид литературы, характеризующийся злободневным общественно-политическим содержанием и предназначенный для воздействия на сознание максимального круга читателей» (Соболевская О.В. Публицистика// Литературная энциклопедия терминов и понятий. С.837). В той же статье отмечается, что публицистика, «в отличие от художественной литературы, редко использует художественный вымысел, но не пренебрегает аналогиями, гипотезами, догадками, прогнозами как способами постижения реальности». (Там же). Т.е., как мы можем видеть, различия между текстом художественным и текстом публицистическим не так уж велики, хотя, безусловно, подобные различия существуют. И там, и там присутствует образность, и писатель и публицист широко используют тропы и иные средства художественной выразительности. Всё это приводит к тому, что часто один и тот же человек является и писателем—автором художественных произведений, и публицистом. Разумеется, здесь не может быть какой-то непреложной причинно-следственной связи: известны великие писатели, которые являлись и великими публицистами, известны и не менее великие писатели, которые никогда не создавали публицистических текстов. Часто можно видеть, что писатель приходит к созданию художественных текстов, уже являясь видным публицистом, как например, это было с Даниэлем Дефо. Однако случается и обратное—человек обращается к публицистике, уже состоявшись как писатель. Это, в частности, характерно и для Д.М.Балашова, рассмотрению некоторых особенностей творчества которого и посвящена эта статья. Как правило, даже в творчестве одного и того же писателя, публицистический текст четко отделен от текста художественного, и тот и другой реализуется в присущих им жанрах, в отдельных, несвязанных друг с другом произведениях. Однако иногда граница между текстом публицистическим, и текстом художественным становится взаимопроникаемой, расплывчатой, и даже может почти совершенно исчезнуть. Подобный феномен мы можем наблюдать и в некоторых произведениях известного автора исторических романов Д.М Балашова.

Д.М Балашов (при рождении носивший имя Эдвард михайлович Гипси) родился в 1927 году, и взял себе фамилию Балашов после окончания Великой отечественной войны. Окончив ленинградский теартральный институт имени А.Островского, Д.М Балашов окончил потом и Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР, в карельском филиале которого, он работал позднее. Балашов предпринял несколько экспедиций по русскому Северу, плодом которых стали такие научные сборники , как : «Народные баллады» (1963), «Русские свадебные песни» (1969), «Сказки Терского берега Белого моря» (1970) и др. К художественному творчеству Д.М.Балашов обратился уже в достаточно зрелом возрасте, опубликовав в 1967 году в журнале «Молодая гвардия» повесть «Господин Великий Новгород», (написана в 1964 году) в которой уже вполне определил область сових художественных интересов—русская история 13-15 вв. Главный труд писателя Д.М Балашова-цикл исторических романов «Государи Московские», включающий в себя книги: «Младший сын» (1975), «Великий стол» (1979), «Бремя власти» (1981), «Симеон Гордый» (1983), «Ветер времени» (1987), «Отречение» (1989), «Похвала Сергию» (1992), «Святая Русь» (1991—97), «Воля и власть» (2000),который охватывает историю московского государства с 1263 до 1425. К сожалению, трагическая гибель в 2000 году помещала Д.М Балашову закончить этот цикл. В этом цикле ЛД. М Балашов подробно, почти погодно, описывает жизнь средневековой Руси, обращая внимания на все стороны жизни страны и народа— историческую, историко-культурную, бытовую и проч. По полноте и глубине проработки материала исторические романы Д.М Балашова, пожалуй, не имеют себе равных.

К публицистической литературе Д.М Балашов обратился значительно позднее, уже состоявшись как ученый и писатель. Пожалуй, это обращение состоялось уже под конец так называемой «Перестройки», убежденным сторонником которой был писатель. Пожалуй, одно из первых собственно публицистических произведений Д.М Балашова—цикл очерков «В гостях и дома», созданный в 1990 году. Через 9 лет, совершив путешествие на паруснике «Седов», Д.М Балашов обобщит свои впечатления от этого путешествия в путевом очерке «на Седове вокруг Европы», который в издании произведений Д.М Балашова назван повестью, но по сути является типичным путевым очерком, соответствующим всем канонам этого жанра (что кстати, является косвенным подтверждением нашего предположения о том, Д.М Балашов не видел необходимости разделять художественный и публицистический текст даже формально-Д.Н). Поскольку данная статья посвящена вопросам смешения формальных признаков публицистических и художественных жанров в творчестве Д.М Балашова, мы не будем здесь подробно рассматривать идейно-тематическое содержание собственно публицистических его произведений, однако, следует заметить, что эта публицистика содержит основной комплекс идей эпохи перестройки в восприятии убежденного сторонника сохранения исторических традиций допетровской Руси, каким был Д.М. Балашов, включая популярные тогда темы в духе «Россия, которую мы потеряли», «так жить нельзя», «генерал Власов –спаситель России от сталинизма» и т.п. впрочем, для целей нашей работы нужно обратиться не столько к публицистике Д.М Балашова, сколько именно к его историческим романам, где публицистические вставки тоже присутствуют.

Цикл «Государи Московские» включает себя 11 книг (из них последний роман, «Юрий» не был закончен писателем), и создавался Д.М. Балашовым с 1975 по 2000 годы. В 1996 году за этот цикл Балашову присуждена литературная премия имени Льва Толстого. Хотя Балашов старается объективно рассматривать вопросы русской истории 13-15 столетий, как историк он несколько тенденциозен, так как его романы по сути призваны подтвердить фактическим материалом и проиллюстрировать пассионарную теорию этногенеза Л.Н Гумилева, убежденным сторонником которой был Д.Балашов. Подобное стремление вполне естественно для писателя, увлеченного той или иной научной концепцией. Точно так же цикл романов Эмиля Золя «Руггон-Маккары» был призван проиллюстрировать теорию И.Тэна о «трех факторах», влияющих на литературу и формирование человеческой личности.
Если говорить о наличии публицистических элементов в этих романах, то их количество явственным образом прибавляется от романа к роману, более того, если в романах этой серии, созданных до конца 1980-х годов, подобные элементы либо отсутствуют вовсе, либо выражены чрезвычайно слабо, то в последних романах серии публицистические фрагменты, посвященные актуальным проблемам современности, все более властно вторгаются в ткань исторического повествования, приобретая все больший объем, вырастая от нескольких предложений до целых глав. Особенно заметен этот процесс в двух последних романах серии: «Воля и власть» и «Юрий» (оба—2000г). Если в предыдущих романах серии публицистические элементы можно с большой долей справедливости трактовать как авторские отступления, вполне присущие роману, как жанру художественной литературы, то в романе «воля и власть» тенденция перехода от небольшого авторского отступления к полноценному публицистичному очерку прослеживается весьма четко.

Уже вначале 9 главы этого романа Д.М Балашов прерывает историческое повествование, и пускается в воспоминания о своем пребывании в городе Вятке (Кирове) летом 1952 или 53 года. Простое авторское отступление постепенно переходит в публицистическое выступление, когда Д.М Балашов начинает рассуждать о «провинциальном проклятии, как-то утвердившемся у нас в стране в последние послепетровские три столетия, и усугубленном в годы Советской власти, когда воистину вопль чеховских «Трёх сестер»: «В Москву, в Москву!» - стал всеобщим воплем страны…» (Балашов Д.М. Воля и Власть. С.75). Этот абзац, целиком занимающий около страницы, мало связан с предыдущим и последующим историческим повествованием, но явно посвящен взглядам писателя на насущные проблемы современности. Авторские отступления встречаются также в 11 и 14 главах этого романа, где Д.М Балашов рассуждает о великом архитектурном наследии допетровской Руси, к которому мы, современники, относимся с недостаточным вниманием и не желаем его сохранять. (Балашов Д.М. Воля Власть С.100-101;119-120).
Но особенно ярко публицистический текст вторгается в ткань художественного повествования в романе «Юрий». Из 120 страниц этого романа, которые успел написать Д.М Балашов до своей трагической гибели 17 июля 2000 года (писатель был убит в своем доме в деревне Козынево в Новгородской области, причем в причастности к убийству обвиняли его родного сына), вероятно, не менее 10 страниц, если не более, занимают публицистические отступления. Более того, вся десятая глава романа , целиком, является главой публицистической, по сути своей являясь статьей о проблемах выбора пути развития страны. То, что эта глава имеет весьма косвенное отношение к роману хорошо понимал и сам Д.М Балашов, который предварил свои размышления следующей преамбулой: «И вот тут я кладу перо романиста и рискую высказать несколько соображений как историк, тем паче что в наши дни (напоминаю—около 2000 года!) многими из тех, кто стараются во что бы то ни стало разрушить Россию, высказывается мысль о том, как жалко, мол, что Литва в свое время не завоевала Белоруссии, и вообще жаль, что история Восточной Европы не пошла по указанному ею «европейскому варианту» и проч. Что можно на это ответить?» (Балашов Д.М. Юрий. С.53). И далее, на протяжении 8 страниц Д.М Балашов рассуждает о катастрофичности для России так называемого «европейского варианта». ( По своим убеждениям Д.М Балашов был еврозийцем, как и вдохновивший его Л.Н Гумилев, и его оценка путей развития прошлого и будущего страны вполне соответствует евразийской доктрине—Д.Н).
Здесь мы наблюдаем, как в недрах исторического романа зарождается независимая, лишь косвенно связанная с повествованием публицистическая статья, посвященная проблемам политической ориентации современной России, и как писатель, осознавая, что она несколько нарушает жанровую структуру произведения, тем не менее, не отказывается от соблазна включить эту главу в текст романа, так как здесь он преследует не только художественные, но и политические цели, используя в данном случае текст романа как трибуну для изложения собственных политических воззрений, дабы воздействовать «на сознание максимального круга читателей», что, как мы выяснили в начале нашей статьи, является одним из основополагающих признаков публицистического текста. Как кандидат филологических наук Д.М Балашов несомненно знал о различиях между художественными и публицистическими жанрами, и, как мы видели выше, вполне мог излагать свои взгляды в рамках традиционных жанров публицистики, однако, в данном случае, он намерено включает публицистическую статью в художественный текст, нарушая тем самым его жанровое единство, но зато открывая ей путь к максимальному числу читателей, используя свою популярность, как писателя, для изложения своих общественно-политических взглядов, ибо исторические романы Д,М. Балашова были гораздо известнее его публицистики. Собственно говоря, Балашов не был изобретателем этого приема, его использовали многие другие писатели и до него, достаточно вспомнить Льва Толстого.

В чем же причина прозрачности границ между публицистическим и художественным текстом в поздних романах Д.М Балашова? Нам представляется, что здесь проявляется по-меньшей мере две тенденции. Первая, и, по-видимому, основная — это временной фактор. Д.М Балашов создает свои последние романы во второй половине 1990-х годов, в эпоху политического и культурного кризиса страны, а в подобные эпохи публицистика развивается особенно бурно, и к ней обращаются даже те авторы, которые до того не испытывали особой склонности к подобному виду писательской деятельности, и не выходили за рамки художественной литературы. Именно в подобные моменты, когда нет политической и культурной стабильности, общественно-политические рассуждения пронизывают все произведения, не взирая на их жанры. Вторая причина — это общей процесс размывания границ между жанрами в литературе второй половины 20 века, когда идеи постмодернизма, с его размыванием твердых, привычных литературных форм, начинают определять путь развития литературы и сказываются даже на творчестве писателей, идейно как нельзя более далеких от постмодернизма, убежденных традиционалистов, таких, как Д.М Балашов. Однако даже эти писатели не могут изменить общего вектора развития литературы, и их творчество, пусть и опосредованно, так же выражает главенствующие тенденции и процесс размывания жанровых границ заметен даже в произведениях, весьма далеких от постмодернистской поэтики, как например, в серии исторических романов Д.М Балашова.

Список использованной литературы:

1. Балашов Д.М. Младший сын. М., 1991
2. Балашов Д.М. Великий стол. М.,1991.
3. Балашов Д.М. Бремя власти.М.,1991
4. Балашов Д.М. Симеон Гордый. М., 1991
5. Балашов Д.М. Ветер Времени. М., 1993
6. Балашов Д.М. Отречение. М.,1993
7. Балашов Д.М. Святая Русь .Книга 1. Степной пролог. М., 2001
8. Балашов Д. М. Святая Русь. Книга 2. Вечер столетия. М.,2001
9. Балашов Д.М. святая Русь. Книга 3.Сергий Радонежский. М.,2001.
10. Балашов Д.М. Воля и Власть. М.,2003
11. Балашов Д.М. Юрий. М., 2003
12. Балашов Д.М. В гостях и дома.//Балашов Д.М. Юрий. Роман, повести, рассказы, очерки. М., 2003.
13. Большакова. Н. Встречи с Дмитрием Михайловичем Балашовым. Наука и бизнес на Мурмане. (Духовная практика; т.9), №2(47): Украсный мир Дмитрия Балашова. – 2005
14. Власова Л.И. Особенности логической структуры публицистического текста. Воронеж, 1983
15. Дмитрий Балашов. Писатель. Историк. Фольклорист: Материалы первых Балашовских чтений. 7-9 ноября 2001 года. Великий Новгород, 2002.
16. Коняев Н. Дмитрий Балашов. На плахе. М. 2008
17. Соболевская О.В публицистика//Энциклопедия литературных терминов и понятий. М.,2001. С.837-838
18. Черепахов МС. Проблемы теории публицистики. М.,1971.
______________________________
© Новожилов Дмитрий Михайлович