На свете всегда существует романтика для тех, кто её достоин, высказался однажды Андре Моруа. Мне в связи с этим в первую очередь вспоминается Михаил Михайлович Пришвин, мудрый, наблюдательный, проницательный человек… Под непосредственным впечатлением от пришвинской прозы кажется, что он, наверное, как никто из русских писателей, чувствовал душу природы. Молодая Новелла Матвеева написала прекрасные строки в стихотворении «Памяти Пришвина»:
Растает ли снег?
Развернётся ли ландыш весною?
О чём соловьи на заре запоют без него?
Ходил он один, а умел рассыпаться
Толпою;
На все наши дебри хватало его одного!(вообще, раннюю Матвееву читать очень приятно, – именно о чтении я говорю, а не о восприятии песен; поскольку стихи той поры лишены длиннот: «А почему бы, собственно, и нам / Язык не укорачивать сонетом?» – её же золотые слова!)

Пришвин – явление особенное… Читая его заметки, афоризмы, размышления о жизни, ловишь себя на том, что они стоят книг многих мыслителей. И лишний раз убеждаешься, что открытия ожидают нас на каждом шагу; а мы настолько привыкли к окружающему нас миру, что зачастую не обращаем внимания на прекрасные мелочи, – да и на крупное; не хватает нам той «внутренней тишины», которая позволяет «замечать и ценить движение жизни»; об этом в своё время превосходно сказал Набоков: для тех, кто умеет смотреть, жизнь «предстает такой же полной открытий и наслаждений, какой она являлась поэтам прошлого». Пришвин вторит ему: «Нет, не дни в нашем распоряжении, а только мгновения. Но даже и мгновения даются немногим»… Романтика Пришвина – не восторженность неопытного юноши, которому суждено по мере взросления становиться всё серьезней; его романтика – это крепнущая год от года любовь к жизни, умение ценить в ней великое и малое, любовь «героическая и жертвенная» – прошедшая через неизбежные житейские неурядицы и драмы…
«Может, мне когда-нибудь встретится друг и я выскажусь ему до конца», – писал Пришвин в дневнике за 1932 год. Писателю было тогда шестьдесят лет. Друга такого он нашёл – это случилось в 1940 году…

А сначала – была Варвара Петровна Измалкова, студентка, с которой он встретился в Лейпциге, где оканчивал агрономическое отделение философского факультета университета, его первая любовь, от которой он не мог оправиться в течение почти сорока лет… Девушка быстро поняла, что поэтически настроенный юноша не для неё, отказала ему; следствием для Михаила Михайловича были утрата веры в себя, мучительное чувство неприкаянности, страх перед одиночеством – и жизнь с простой, малограмотной женщиной – Ефросиньей Павловной. Но – «Ефросинья Павловна не может добиться от меня той любви, которой ей хочется, – признавался самому себе Пришвин в дневнике 1918 года. – Только в её... страдании пробуждается во мне к ней нежность и в эти минуты мне кажется, что я люблю её и всегда любил». А первая, истинная любовь – часто снится ему… «В том-то и дело, что я свою тоску по настоящей любви не мог заменить… браком по расчёту на счастье; я взял себе Ефросинью Павловну как бы в издевательство «над счастьем».

Итак, в 1940 году Государственный Литературный институт предложил писателю сдать свои бумаги в архив и в помощь прислал помощницу-секретаря Валерию Дмитриевну Лебедеву, женщину с нелёгкой судьбой, чем-то схожей с судьбой Михаила Михайловича. Ей в ту пору было сорок. Ему – шестьдесят семь.
«Да, это была не юношеская встреча. И это была в те дни, вероятно, ещё не любовь – мы лишь осторожно и требовательно к ней приближались: мы не должны были ошибаться», – так вспоминала Валерия Дмитриевна.

Они не ошиблись. Вот выдержка из записей Пришвина: «То, во что мы верим в детстве и ранней юности, в какое-то настоящее, в глубине нашей души навсегда остается здесь, на земле. Так я ждал свою настоящую невесту и постепенно терял надежду в том, что Настоящая может встретиться в жизни, а не существует только в поэзии, как Прекрасная Дама. Я ещё никак не могу окончательно увериться в том, что это пришла Настоящая».
Об их удивительной любви я снова вспомнил, когда открыл книгу «Мы с тобой: Дневник любви»; её авторы – М.М. и В.Д. Пришвины (вышла она в Москве в 1996 году тиражом две тысячи экземпляров). Как пишет Валерия Дмитриевна в одном из примечаний, «это реальный дневник М.М. Пришвина за 1940 год. Его переписывали мы оба совместно в первые военные годы… Во время работы иногда я делала тут же на машинке свои приписки. Они рождались сразу, под разговор, как реплики к переписываемому тексту». Это дневник, полный размышлений о людях, о природе, о творчестве, дневник, полный тонких наблюдений – сказанных и обдуманно, и как бы мимоходом… Наконец, дневник о самом главном в человеческой жизни – о любви.
Валерия Дмитриевна не спешила его издавать. Будучи пропагандистом и исследователем творчества Пришвина (а дом Пришвина, что в деревеньке Дунино под Звенигородом, после смерти писателя в 1954 году стал благодаря Валерии Дмитриевне музеем), она выпустила несколько книг о нём; что касается этой… Видно, думала: время такой книги ещё не пришло, об очень уж сокровенных вещах она рассказывает…

Дело Валерии Дмитриевны завершила Лилия Александровна Рязанова – человек, преданный памяти Пришвина, хранитель пришвинского дома в Дунине. В душевно-трудный момент своей жизни Лилия Александровна приехала в домик-музей писателя, к Валерии Дмитриевне, почувствовав, что только в ней сможет найти родного человека. И с тех пор она – бессменная хранительница музея-усадьбы; Валерия Дмитриевна знала – в надёжных руках оставляет свой – её с Пришвиным – дом… И с уходом в 1979 году Валерии Дмитриевны в книгах и журнальных публикациях пришвинского материала мы можем прочесть пометку: «подготовка текста и комментарии Л.А. Рязановой». Такая пометку найдём и в «Дневнике любви».
Задуматься в книге есть над чем… Что стоят, например, такие слова:
«Любовь похожа на море, сверкающее цветами небесными. Счастлив тот, кто приходит на берег и, очарованный, согласует душу свою с величием всего моря. Тогда границы души бедного человека расширяются до бесконечности, и бедный человек понимает тогда, что и смерти нет… Не видно «того» берега в море, и вовсе нет берегов у любви.
Но другой приходит к морю не с душой, а с кувшином и, зачерпнув, приносит из всего моря только кувшин, и вода в кувшине бывает солёная и негодная.
– Любовь – это обман, – говорит такой человек и больше не возвращается к морю»…
_______________
© Сокольский Эмиль