Историю принято делить на периоды, ознаменованные теми или иными событиями. Собственно, как и человеческую жизнь – длинную или короткую, удачную или не очень, безоблачную или нестерпимо трудную… Но бывает и так, что жизнь отдельного человека и история переплетены настолько тесно, что уже невозможно провести какие-либо границы, а остается лишь удивляться хитросплетениям судьбы и той роли, которую она ему предназначила.

Россия XX века… Сегодня это уже история. Но не для тех, кто жил в той, другой России и принял вместе с ней все испытания. Для кого прошлое страны не абстракция и не отрывки из учебника, а самая настоящая жизнь.

1917 год. Революция, начало гражданской войны. Краснодарский край, Отрадненский район. Станица Попутная с попеременным успехом захватывается то красными, то белогвардейцами. И люди, живущие в ней, становятся невольными участниками борьбы, развернувшейся по всей стране за каждый метр земли, за каждую деревню, село, станицу, город.

Николай Серебряков – пулеметчик, командующий красногвардейским взводом, во время очередной попытки отбить станицу у белых забирает беременную жену вместе с собой в лес, где расположился отряд. Ребенок должен был родиться со дня на день, и трудно себе представить, что бы произошло, попади жена красного командира в руки к белогвардейцам.

Василий Николаевич Серебряков появился на свет в сторожке лесника. Ну как здесь не вспомнить о руке судьбы? 1917 – год рождения новой, советской России со всеми ее режимами, вождями, событиями мирового масштаба. И время появления на свет человека поистине необычной судьбы, чья жизнь будет очень тесно переплетена с судьбой родной страны.

Но вот станица вновь отбита, и мать вместе с Василием возвращается домой. А война идет дальше, и вместе с ней продолжает двигаться и Красная армия. Николай Серебряков прошел всю гражданскую, а погиб в 1922 году, когда его отряд был переброшен для борьбы с басмачами в Среднюю Азию.

У Василия осталась только мама. А позже появился отчим, сводные брат, сестра и родной братишка – четвертый ребенок в семье. Трудное детство – это, пожалуй, самое мягкое определение для того времени. Послевоенная разруха, бесконечные постановления и декреты новой власти, голод, особо свирепствовавший в 1933 году. Новая беда, постигшая семью – арест отчима, обвиненного в кулачестве. Постарались завистники и недоброжелатели, что по тем временам было делом обычным, – несколько доносов, и ты в тюрьме. Жену как вдову красногвардейского командира вместе с детьми не тронули. Но второго мужа она не дождалась: умер в тюрьме.

Поднимать одной четырех детей – дело нелегкое. Приходилось работать в колхозе и день и ночь, не жалея сил. А дети росли, становились самостоятельней – научились сами готовить еду, вели хозяйство. Василий вместе с друзьями, а всего человек тринадцать, помогали в колхозе – собирали зерно, работали прицепщиками. В ребячьей компании, да и не только, его считали «главным». Если председателю нужна была их помощь, он непременно обращался к Василию, а тот, в свою очередь, передавал ребятам, и они принимали решение.

Но случались и «шалости». Однажды из города приехала группа шоферов, чтобы помочь колхозникам убрать и вывезти зерно. По окончании работы председатель, как водится, устроил вечер в их честь, куда пригласили всех, кроме той группы, которой «руководил» Серебряков. Эх, как же стало обидно ребятам! А чем мы хуже этих городских? Решили «отомстить». Пробравшись на кухню, они вытащили прекрасных, уже готовых жареных гусей и насыпали вместо птицы сырой картошки – пусть теперь попируют! Что из этого вышло, ребята уже не увидели – пришлось «делать ноги».

После школы мама настояла на том, чтобы Василий продолжил учиться. Она не хотела для детей повторения своей судьбы – провести всю жизнь в колхозе, работая круглые сутки, не зная другой, наверное, лучшей жизни. А посему в 1933 году она увозит старшего сына в Армавир, где тот поступает в медицинское училище без экзаменов. Год он закончил с отличием и потому смог перевестись на фельдшерско-акушерское отделение. Василий благодарен матери за то, что она буквально «заставила» его учиться, получить профессию, которую полюбил и с которой будет связана почти вся его жизнь.

При распределении Василий попросился работать в Чечено-Ингушскую АССР, где жил дядя, да и хотелось получить отсрочку от армии, чтобы встать на ноги и помочь маме. Его просьбу удовлетворили. Василий Николаевич получил место фельдшера на врачебном участке. А поскольку врача на участке не было, помимо фельдшерских ему пришлось исполнять обязанности и заведующего, и врача, и акушерки. Нелегко было – практики почти никакой, из помощников – одна санитарка, да и чеченцы – народ особый. Например, приводят девушку в сопровождении родителей – дотронуться до нее нельзя. А как лечить? На расстоянии. Перевязки делала санитарка. Порой доходило до абсурда…

Со временем у Серебрякова появилась возможность забрать к себе маму, чтобы она наконец-то смогла отдохнуть от изнурительной работы и пожить с сыном. Вместе с ней привез и младшего брата. Но вскоре отсрочка закончилась, и с третьим призывом Василий Николаевич ушел в армию. Случилось это незадолго до начала Великой Отечественной войны. Серебряков попал в отдельный батальон связи 942-й внутренней части, в 1941 году они дислоцировались в Гродно. Батальон строил укрепрайон на границе, прокладывал кабель связи. Василий Николаевич служил фельдшером: следил за кухней, снимал пробы с пищи, приготовленной для солдат, случилось побыть и за повара.

Война неумолимо приближалась, гитлеровцы уже заняли Польшу и тоже стали укрепляться на границе. О начале войны не нужно было сообщать официально – те, кто был на границе, все поняли сами: самолеты над головой, выстрелы. Наступление немцев было стремительным, они быстро двигались к Минску. Отступать приходилось буквально по занятым немцами территориям, пробираясь по лесу, тропам, болотам. Оказывать медицинскую помощь нужно было на месте. Раненых перевязывали, а тех, кто не мог дальше идти сам, медики должны были устроить в селениях, мимо которых шли.

Ну кто мог подумать, что один из таких домов окажется занятым фашистами – так Василий Николаевич вместе с санитаром Александром Долговым и ранеными попали в плен. Ну как забыть обнесенный колючей проволокой лагерь на окраине Минска, куда сгоняли пленных? Раненым, запертым в сарай, не давали даже воды. Да что там – трупы не убирали. Малейшего движения достаточно, чтобы конвоиры открыли огонь по пленным. Но даже в такой ситуации Василий Николаевич исполнял свой врачебный долг, мало того – помогал выздоровевшим выбраться на волю.

В марте 1942 года Серебряков вместе с другими пленными попадает в Германию, в город Мозбург, лагерь VII «А». Огромный, десятитысячный, многонациональный лагерь стал его вынужденным пристанищем до 1944 года. Стоит ли говорить о том, в каких нечеловеческих условиях содержались пленные, что им приходилось выносить день за днем, час за часом, минуту за минутой. А моральное давление? Вербовщики из «Русской освободительная армия» призывали перейти на сторону немцев, уверяя, что на родине все пленные, даже если выживут и вернутся домой, будут повешены или расстреляны как предатели. Василий Николаевич никогда в это не верил. Наоборот, как и многие, ждал победы, стараясь не впасть в отчаяние, продолжая оказывать помощь больным и раненым в лагерном лазарете, принимая активное участие в антифашистской работе. Там, в лагере, Серебряков тесно сошелся с руководителями БСВ – «Боевого союза военнопленных» – А.М. Масленниковым, П.И. Вихоревым, Н.Д. Суановым. Помогал подпольщикам готовить и совершать побеги.

В апреле 1944-го подготовили очередной побег – через систему канализации. Операция была достаточно тщательно продумана. Подготовили четырех человек, инструменты и продукты. Два километра под землей, холодная вода по колено, отравляющий запах нечистот – через такое сумели пройти не все. А те, кто сумел, встретили новое препятствие – заржавевшие люки, которые невозможно было вскрыть уставшим, изможденным голодом и холодом людям. Один из бежавших был убит немецким патрулем, остальные пойманы – в вагоне поезда и в лесу. Но неудача не сломила волю пленных, попытки побегов продолжались.

Подпольщики распространяли по лагерю листовки с антифашистскими призывами и стихами, написанными военнопленными. На дне коробок и кофейников переписывали и передавали друг другу сводки Информбюро, прежде всего о положении на фронтах. Устраивали забастовки. Однажды группа русских пленных артиллеристов отказалась от еды и выхода из бараков, протестуя против их использования на немецких зенитных установках. Немцы запугивали – устраивали «открытые» расстрелы, угрожали отправкой в другие, более страшные концлагеря. Но сопротивление не было сломлено – пленные продолжали искать новые пути борьбы.

Василий Николаевич вспоминает, как однажды в лагере ему вместе с друзьями удалось встретить Новый год и украсить елку – красной звездой, танками, самолетами, кавалеристами, сделанными из глины, жести и картона. И повсюду – красные знамена. Попробовали бы немцы еще раз посмеяться над тем, что русские не отмечают этот праздник! Елку удалось даже сфотографировать (подкупили немецкого санитара) – правда, без звезды. А польский врач, пришедший в барак к русским, сказал тогда Василию Николаевичу: «С сегодняшнего дня мне как никогда стало ясно, почему русские одерживают победу над немцами. Даже в нечеловеческих условиях вы умудряетесь сохранять удивительную организованность, стойкость и взаимовыручку. Я уверен, что никому и никогда не удастся победить Советский Союз».

В 1944 году вместе с группой из двенадцати человек Серебряков был арестован гестапо и отправлен в концлагерь «Дахау». Их поместили в барак штрафников-смертников. Но нашему герою удалось попасть в лазарет, имитировав брюшной тиф. И получить информацию, как действовать дальше, чтобы дожить до освобождения. Случилось это 29 апреля 1945 года. Освободили американцы. Труднее всего, вспоминает Василий Николаевич, было остановить пленных, которые бросились взламывать немецкие склады с продуктами, пытаясь утолить голод, расправлялись с немцами.

После освобождения Василия Николаевича вызвали в штаб, где он встретился с руководителями БСВ. Кроме «истощенных тел и полосатых мантий» у них ничего не было, но в качестве благодарности они вручили ему письмо с личными подписями, которое он бережно хранит.

Василий Николаевич пробыл в плену всю войну, 4 года. И даже сейчас, более 60 лет спустя, может в подробностях вспомнить каждый день, проведенный в лагере. В 1947-м он начал писать свои «Воспоминания». Прочитав рукопись, понимаешь, что война была не только по ту сторону колючей проволоки – велась еще одна, внутренняя война – за жизнь, за правду, за свое доброе имя и человеческое лицо. Кто сказал, что в плену легче, чем на фронте? То, что пережили узники лагерей, не может присниться даже в самом страшном сне. Только цифры чего стоят: за годы войны в немецких концлагерях побывало 18 миллионов человек, 11 миллионов из них уничтожены. В том же «Дахау» днем и ночью работали газовые камеры на 350 смертников… Об этом не прочтешь ни в учебниках истории, ни в архивах, и память таких людей, как Серебряков – единственный источник всей правды о жизни пленных. Он до сих пор хранит альбом с фотографиями из лагеря, на которые невозможно смотреть без содрогания, документы, стихи, написанные в неволе талантливыми поэтами.

Службу свою Василий Николаевич продолжил в военной части Центрального авторемонтного завода Министерства обороны в Москве. Уже не медиком – секретарем-нормировщиком. Демобилизовался в 1946 году. После войны не раз встречался с друзьями, которые были с ним в лагере, вспоминая пережитое в Германии.

Пришло время возвращаться домой, в Чечню. Мама к тому времени уже умерла. Серебряков устроился на работу в санитарную службу Грозного, со временем стал секретарем Обкома профсоюза медицинских работников. И здесь продолжил борьбу за правду и справедливость: защищал незаконно уволенных врачей и медсестер, разоблачал взяточников среди высоких медицинских чиновников. Нередко ему угрожали, но попробуй запугать и сломать человека, прошедшего все круги ада.

С будущей женой Василий Николаевич познакомился в 1947 году. Тогда же и сыграли свадьбу. Анна Николаевна стала для Василия Николаевича не просто женой, матерью его детей и любимой женщиной, но и другом, и, как это ни громко звучит, соратником. Золотую свадьбу Серебряковы справили в Жигулевске, где оказались в 1992 году, что называется, волею судеб – пришлось покинуть Чечню, когда там начались известные события. Василий Николаевич с грустью вспоминает то время: им многое пришлось оставить, да и выехать из Чечни оказалось не так просто – новый режим давал о себе знать.

«Я прожил прекрасную жизнь и ни о чем не жалею», – сказал мне Василий Николаевич. И это правда. Они воспитали двух прекрасных сыновей, у Серебряковых пятеро внуков, которыми он гордится. И внуки гордятся дедом. Пережив немало грозных событий ушедшего века, осилив войну, фашистский плен, несмотря на суровую жизнь он сумел сохранить жизнелюбие. Но главное, сумел сохранить в себе основу – Человека. Человека Жизни. Заглавные буквы здесь не случайны.

_____________________
© Панихина Наталья