Я помню ощущение удивительного времени, когда всё стало быстро меняться около и внутри нас. И сколько тогда же страшного и отвратительного узнали мы и о себе, и о своей стране!

С той поры минуло четверть века.

- И что же?

- А ничего. Настоящее таково, что надо заново учиться не замечать его, не видеть, не слышать, проходить мимо.

Страну возвращают – или она сама возвращается? – в семидесятые, а то и в тридцатые годы прошлого века. Воспроизводится прежний политический режим под новыми, правда, вывесками. А госбезопасность ещё выше поднялась. Сохранив за собой тайный надзор за главными действующими лицами, она теперь и сама им стала – главным действующим лицом политической сцены, в глубине которой расположился лидер-жандарм. Вот они-то – полицейское государство и высший жандарм и будут всё контролировать, обо всех заботиться. Как заботиться – вопрос второй.

Так мы снова оказались там, где были, только и разницы, что ещё быстрее и сильнее растёт количество ненависти и ещё стремительнее догорают последние костерки любви. Правда, путь, которым мы идём, ещё никто и никак не назвал.

Впрочем, назвал, не назвал, тут требуется уточнение. Это нами, это у нас путь не назван. А со стороны-то давно всё названо, как есть, своими именами. В давней книге, например, нашего заклятого врага-соперника под названием «Великая шахматная доска». В ней были названы числом более десяти-пятнадцати и события, потрясшие нашу страну в злосчастном двадцатом веке.

Начиная от русско-японской войны девятьсот пятого года, окончившейся нашим унизительным поражением до кровопролитной и не менее унизительной войны в Чечне. Которую мы тоже с треском проиграли. И платим теперь тяжелую дань вчерашнему врагу, и сколько будем ещё платить – никто не скажет.

Попытаюсь дальше дорисовать портрет нашей с тобой страны.

Итак:

- пять миллионов – или больше – человек обслуживают планируемую или ведущуюся войну;

- миллион сидит по тюрьмам и зонам;

- столько же полностью деморализованных наркоманов, алкоголиков. Уже вроде бы и подсчитано – ещё три процента роста и страна – без будущего.

Дополняю портрет физиономией пенсионерской. Нас, таких, как мы, больше тридцати миллионов. И столько же – если не больше – женщин и детей, живущих в неполных семьях. Для полноты картины надо добавить к этому счёту больных, нетрудоспособных людей.

Думаю, что нас наберётся побольше, чем половина населения страны, пожалуй, за восемьдесят миллионов наберётся.

И всем нужны помощь, внимание, средства к существованию. Не государство, а страна иждивенцев, которая только и знает, что выживает.

А уж мы-то знаем, каково в России быть бедным и больным, как умеет страна быть не матерью, а злобной мачехой.

Поколение за поколением мы дичаем в её родительской нелюбви к нам, её чадам.

Постоянные пенсионерские моления о льготах я воспринимаю как униженные просьбы нищего добавить в чечевичную баланду щепотку перловой крупы.

Размер наших пенсий оскорбителен и унизителен. И вынуждены мы, бедолаги, жить в нищете, в состоянии непрерывного стресса из-за боязни быть выброшенными из седла. Ещё бы не бояться, если в бюджетное патерналистское стойло загнано более половины населения страны. В своё время, время возможных реформ, ни власти, ни народ не решились приватизировать науку, образование, здравоохранение, военную промышленность, не решились на сжатие бюджетной сферы.

Но зато джинн теневой приватизации из бутылки выпущен был. Он и запустил механизм коррупции настолько чудовищной, что и родину продать, заложить, перезаложить со всеми её потрохами стало не стыдно, не страшно, не зазорно. О, какими ловкими торговцами обернулись властители наши – вожди, министры, ректоры, главврачи, директора, какие бы то ни было и чем бы то ни было заведующие.

Если бы меня попросили двумя-тремя предложениями описать, что это такое – коррупция, я бы ответил, что это гниение власти, когда сама она становится мошенником, вором, убийцей. И ещё добавил бы кое-что из мировой статистики. А именно, что отечество наше стоит на девяностой коррупционной ступеньке из почти ста пятидесяти стран мира. А кто соседи-то наши?

А вот они – Танзания, Туркмения, и чуть пониже Гаити, Нигерия…

Коррупция – это корпоративное государство, когда богатство страны находится в единоличном распоряжении, а властные полномочия – абсолютные и, кажется, бессрочные.

Это страна, где чиновник – бесконтролен, народ – безропотен. Каждый из них существует в своих мирах, интересы которых никогда не пересекаются.

Иногда власть, войдя в раж, «свой своя не познаша», с упоением раздевает и богатых. Под радостное улюлюканье бедных, которые, увы, от этого разора делаются ещё беднее… Скоро станем гиперборейским национальным парком-анклавом для других, которые будут ездить к нам на охоту, рыбалку, за экзотикой и острыми впечатлениями.

Тот случай, когда куда ни кинь – всюду клин, потому как место объективных законов природы занял омерзительный порядок вещей, когда сама власть стала рыночной ценностью и предметом спекуляции.

Кто-то возразит - сгущаю, мол, краски. Ничуть. Сам был бы рад ошибиться. Да как ошибёшься, если большая часть моей страны не имеет будущего. Наш Север, Дальний Восток погибают окончательно. Ведь ничего не будет там, где люди потеряли смысл жизни, где живут они вне и мимо закона, приговорённые к убыли и вымиранию.

Да, мы вымираем, выдавливаемся из жизни – неглупые, образованные, дисциплинированные и более других совестливые.

А что же власть?

Прежняя власть убеждала всех и каждого, что наше величие обеспечивается огромным трудом, бесконечными жертвами и лишениями поколений. Это был как бы образ национальной идеи – жертвы и лишения на все времена. Для того, чтобы сохранять, охранять пространство. И, вот, наступило время исчерпанности идей, израсходованности людской энергии, время опустошенности и разочарования.

А власть не стыдится рассуждать, не боится говорить, что, де, есть у неё, у власти, тайный ключик к счастью и сытому благополучию. Вот, мол, ядерный могильник где-то на краю Ойкумены замастрячим, он и станет источником экономического развития Дальнего Востока и укрепления восточных рубежей отечества.

И дальше несут бред про списанные атомные подлодки числом не двести ли штук? Гниющие без утилизации, они, мол, придет их черёд, тоже помогут развитию.

С таким отношением к поколениям страна и сама обречена на самоистребление.

И всё, ведь, с негодяев, как с гуся вода. И не пугают их, негодяев, катастрофы на кораблях, реакторах, опасных производствах, где люди, случись чего, обречены или на самопожертвование, или на подсудное геройство.

Государственная политика в отношении природы, да хоть и культуры, преступна, она преступно уничтожает землю и культурного человека на ней, она уничтожает воды, воздух, она уничтожает жизнь. Метастазы этой политики проникли всюду, проявились везде.

- Ну, так уж и везде?

- Именно так, именно везде. Обращусь за доказательством к самому мирному, самому безобидному роду деятельности – к библиотеке. Может ли что-либо сравниться по безобидности и абсолютной полезности с библиотекой, где и мы с тобой так счастливо проходили свои университеты?

Несколько лет тому назад попались мне в руки «Летопись библиотечного и архивного дела России за 1995-2005 годы». Каждой своей страницей, каждой строкой и столбцом она кричит, что библиотеки наши погибают. Погибают институты нашей памяти. Об этом кричит злосчастная летопись!

- Ну, так уж и злосчастная… Ведь делалось же что-то?!

- Что-то делалось, да. Три с половиной тысячи малых городов и школ по проекту «Пушкинская библиотека» получили книги бесплатно. На сто миллионов американских, не наших, денег. Это странный филантроп учудил, вербовщик наших талантов и удильщик наших великих секретов, двойной агент и вообще темная личность, еврей венгерского происхождения, вконец обнаглевший Сорос. Правда, в пандан к нему что-то подобное делал и Солженицынский фонд. Тоже, между прочим, подозрительный.

Было также модернизировано тридцать восемь тысяч сельских библиотек. Это «Открытая Россия», ещё один странный филантроп по фамилии Ходорковский.

Да, модернизировала, но, видать, не всё модернизировала, потому что остаются у нас сельские библиотеки, куда десятками лет не поступают буквари, новые книжки, зато в духовном обороте продолжают оставаться такие шедевры, как «Рассказы о Дзержинском», «Рассказы о Ленине», «Мальчик из Уржума»…

Совсем в духе нашей шизоидной раздвоенности. Хотя многим и многим из тех, кому ещё дорог мальчик из Уржума, сравнивать то, что было в старое время и то, что стало сейчас, по-настоящему тяжело. Это были абсолютно разные социальные и общественные среды, это, просто, разные века.

Наш человек, в сущности, оставшийся советским, больше всего боится того, чего он боялся всегда, – свободы выбора. Потому, что сознание мутное, потому, что внутри себя был он и остался старым русским рабом.

Теперь наше поколение стремительно уходит со сцены жизни. И уже на последнем, фактически, вздохе мы ценой собственного неблагополучия как бы одушевляем национальный потенциал, или его остатки.

И вот ещё в чем хочу тебе признаться. Меня стало накрывать страшное подозрение, что череда наших августов уж не дьявольская ли это придумка наших верхов, готовящих очередное сезонное политическое блюдо для народа? Блюдо это всячески украшается и обертывается в блестящие фантики.

Напомню про фантик, который называется «экономика знаний».

Где-то она, может, и есть, эта игра, под названием «экономика знаний», только не у нас.

У нас так. Украл чиновник неважно какую, но для себя очень нужную, информацию. Умело ей распорядился, оторвал кусок пожирнее, вот и вся экономика знаний, которая к национальному доходу ни малейшего отношения не имеет, потому что делением и отрыванием кусков он не размножается.

Другая картинка. С нашим образованием новые наши поколения пока ещё могут устроиться на работу в американскую, индийскую ли Силиконовую долину.

- Хорошо?

- Очень хорошо! Только тем самым подтверждаем мы, что становимся не только сырьевым, а и мозговым придатком, источником образованных работников для чужеземья.

Про энергетическую сверхдержаву и говорить не приходится, она давно уже обслуживает развитие чужих экономик.

Сырьё продолжает губить страну. Иссякнет труба – и пропали мы ни за понюшку табаку. И ничего не поделаешь, такова цена экономики, энергоносителей и полуфабрикатов.

И напоследок ещё одна картинка – демографическая.

Идет у нас процесс быстрого людского сжатия и переструктурирования пространства.

И тут же – непримиримая война между бедными и богатыми. А примирить богатство одних и бедность других не получится. Никогда и никак.

Вот это – то противостояние и определит будущее страны, которое, впрочем, легко прочитывается сегодня, потому что сегодня оно и закладывается.

Будет ли у нас когда-либо построено общество, где на первый план выйдет человеческое достоинство? Вряд ли. При нынешнем-то нравственном разложении. В момент исторического перелома – случись такой – и напуганные власти, и взбудораженный народ окажутся, как всегда, неготовыми к новому повороту. Иногда кажется, что всё наши реформы для того только и затевались, чтобы сохранить действующую систему власти.

И сейчас, вот, как всегда, застряли на пол-дороге. Демократия рухнула, не начавшись, и мы опять проповедуем одно, делаем другое, а думаем о чем-то третьем. Злодеям оставляем памятники и названия улиц; как бы современная армия марширует под сенью отмененных знамён; жулик у нас – господин, судья – ваша честь, офицер – товарищ. Живем мы в эпоху повальных разочарований и рутинизации страны, превратившейся в свою подмену. Страна подмен – в смыслах, истине, чувствах, ценностях. И ясно понимается только глубокое и нескрываемое презрение властей к людям.

Это тоже хорошо незабытое старое, замеченное страдающим национальным умом бог знает как давно. Читай до- и постреволюционных авторов, хоть кого читай - Толстого, Бунина, Замятина, Булгакова... – много их было, в чьих мыслях и словах всё найдешь, что возмущает, обессиливает и убивает сейчас.

Пытливый ум найдет у названных авторов и рецепты спасения. По Толстому – почаще глядеть в небо, соединить в себе землю и небо.

Не поздно ли? Не опоздали ли? Если страна не идёт, а уже летит к катастрофе, к своему бесславному концу?

_____________________

© Ерохин Николай Ефимович

Предыдущие выпуски серии «Письма о жизни и времени»:

Письма о жизни и времени. Письмо пятое. Дожитие и старчество

(№10 [228] 08.06.2011) | Естествознание

Письма о жизни и времени. Письмо четвертое. Жизнь. Фрагменты

(№9 [227] 24.05.2011) | Общество

Письма о жизни и времени. Письмо третье. Личность. Муки рождения

(№8 [226] 01.05.2011) | Общество

Письма о жизни и времени. Письмо второе. Коннотация рефлексии

(№7 [225] 15.04.2011) | Общество

Письма о жизни и времени. Письмо первое. Поговорим о смысле бытия…