Российские и немецкие СМИ иногда освещают одно и то же событие так по-разному, словно речь идет почти о разных вещах.

Сербы выдали Гаагскому трибуналу генерала Ратко Младича. Немецкие газеты напоминают: по приказу (или с ведома) генерала были убиты несколько тысяч мирных жителей-мусульман. При этом говорится и о военных преступлениях другой стороны против сербов и том, что преступники-хорваты и албанцы тоже выданы трибуналу.
 

Российские СМИ как-то обходят вопрос о том, действительно ли отважный сербский военачальник совершил преступления, в которых его обвиняют. Зато с большим пафосом рассуждают о подлости правительства, предающего своих национальных героев. И издевательски предлагают судить американских президентов, совершивших куда больше кровавых злодеяний, чем несчастный Ратко.

     Экономический и политический кризис в Греции. Российская печать пишет о греках – веселых, сердечных, открытых, исполненных православной духовности (почти как русские!) греках, которым навязывают чуждый меркантильно-протестантский образ мыслей и поведения. О врагах, которые не могут простить грекам их общинность, открытость и похожесть на русских и хотят лишить их независимости. О греческом  правительстве, которое ведет широкомасштабное наступление на права и социальные завоевания трудящихся, и о трудящихся, которые самоотверженно эти права отстаивают. Сочувственно цитируется прогрессивный композитор Микис Теодоракис: «Мы становимся чужими в собственной стране. Такой распродажи государственной собственности не было даже во времена немецкой оккупации». 

Немецкая же печать делает акцент на том, что греки жили припеваючи за их, немцев, счет. Тратили больше, чем зарабатывали, а самое страшное – постоянно брехали собратьям по Европейскому Союзу, представляя фальшивые финансовые сведения. И продолжают брехать, осуществив вместо обещанной приватизации жалкую имитацию.

Пишут и о социальных завоеваниях греческих трудящихся, отмена которых привела или грозит привести к массовым бессрочным забастовкам. В одной государственной компании водителям доплачивали 25 евро в месяц «за прогрев моторов». В другой госкомпании служащие получали премии, если приходили на работу без опозданий, а в государственном фонде страхования врачам начислялись командировочные независимо от того, покидали ли на самом деле свое рабочее место. Судьи материально поощрялись за рассмотрение дел без проволочки, а машинисты локомотивов – за каждый километр пути и за соблюдение правил гигиены, т.е. за то, что несколько раз в день мыли руки. Шутки шутками, но благодаря таким доплатам машинисты получали в месяц около 7 тыс. евро – вдвое больше, чем их немецкие коллеги.

Понятно, за такие социальные завоевания стоит побороться!

Греческие демонстранты несут антинемецкие лозунги и заклеивают изображениями свастики стены германского посольства. Немцы воспринимают это как черную неблагодарность, ведь они, в ущерб собственным интересам, во имя европейской солидарности вытянули Грецию из финансовой ямы!

    В российских СМИ мне встретилось несколько упоминаний о том, что норвежский маньяк Брейвик сочувственно относится к Израилю, и ни одного о том, что Путина он назвал надежным, заслуживающим доверия человеком. В немецкой печати – с  точностью до наоборот.

Возможно, мне просто не везет – не те газеты читаю, не те телевизионные программы смотрю. 

    Горький описывает Нью-Йорк как город Желтого дьявола, О.Генри – как каменные джунгли. Но у американца, который в этом городе жил, видел и чувствовал его изнутри, мегаполис и его обитатели выглядят далеко не такими отталкивающими, как у русского писателя, который смотрит со стороны, как турист.

У О.Генри и в каменных джунглях живут обычные, в большинстве своем неплохие, люди: любят, страдают, веселятся…

У Горького в дьявольском городе обитают инфернальные существа.

Кто заслуживает большего доверия?

Меня озадачивают картины Западной Европы, которые рисуют некоторые пламенные российские публицисты.

«Его Препохабие капитализм лишает людей человеческого облика. Забыты и отброшены как ненужный хлам понятия и чести и совести, христианские заповеди и все понятия о нравственности и морали, всё подчинено чистогану, все рвут друг другу глотки. Нет преступления, перед которым остановился бы мещанин, лишь только мелькнет перед ним надежда получить хороший барыш. Высокое искусство давно уже подменено низкопробной масскультурой, отупляющей человека и превращающей его в послушное орудие в руках циничных манипуляторов…» и так далее.

     Должно быть, пламенные отечественные публицисты видели какой-то другой западный мир. Ибо у мюнхенцев, бок о бок с которыми я живу вот уже почти десять лет, с понятиями о чести и достоинстве всё в порядке. На первом месте ценности семьи и дружбы, а не карьера/деньги, не бешеная гонка за чистоганом. 

В одних немецких газетах смакуют кровавые преступления, в других - спорят о чем-нибудь высокоинтеллектуальном (а часто на разных страницах той же самой газеты). На немецком ТВ не только проповедуют разврат и потребительство, но и показывают шедевры мирового искусства, и разные там профессора и епископы рассуждают о духовности (!) и об опасности потребительского подхода.

У пламенных отечественных публицистов Западная Европа сибаритствует – я же вижу вокруг себя людей, которые усердно работают. 

Пламенные публицисты уверены, что Запад погряз в преступлениях, извращениях и наркомании – я вижу вокруг себя в громадном большинстве совершенно нормальных людей (преступность, извращения и наркомания, конечно, имеют место, но где-то там, далеко, со мной и моими знакомыми почти не соприкасаются).

Пламенные публицисты пишут про неслыханное нравственное одичание западного общества, крайний индивидуализм, неверие. Но только из числа моих немецких знакомых, коих не так уж много, трое выезжали в Африку и Океанию, чтобы лечить и просвещать тамошних жителей (добавлю, бескорыстно: как раньше говорилось, на общественных началах).

Кому же верить – собственным глазам или пламенным российским публицистам?

      В свое время советская критика посмеивалась над героем какого-то «рабочего романа», который, ложась с женой, увлеченно рассказывал ей о том, как товарищи по бригаде, встав на трудовую вахту и применяя рацпредложения, досрочно выполнили производственные задания. Права ли была критика, толкуя о картонности и схематизме этого художественного образа? По своему опыту могу сказать, что похожие люди встречались. Но далеко не на каждом шагу. Прямо скажем, они были не типичны

  Представим себе, что иностранец, прочитав «рабочий роман», решил бы, что там правдиво изображен обычный советский человек. Вот прекрасный повод обличить развитой социализм, который калечит сознание и уродует психику, лишая рабочий класс нормальных эмоций и превращая их в придаток станка или в говорящих попугаев.

     Есть у меня ощущение, что некоторые наши публицисты черпают сведения об ужасах западной жизни из обличительных книжек, написанных западными же писателями. Но кто сказал, что эти книжки правдивее старых советских «рабочих романов»?

Возможно, пламенные российские публицисты, видя вокруг себя сплошную коррупцию, разврат, бездуховность, господство Златого тельца, всерьез считают, будто на Западе всё то же самое, только в сто раз хуже, ибо там это уже давно укоренилось и вообще вся зараза идет в Россию оттуда.

     Хотя можно бы сообразить, что если болезнь давно известна, то и бороться с ней начали тоже давно, и в нормальном общественном организме на каждый яд вырабатываются свое противоядие. В нормальном обществе богатым, сытым, благополучным свойственно испытывать нечто похожее на чувство вины перед бедными, голодными, несчастными. Правда, это свойство формируется не за одно поколение…

    Недавно прочитал у Льва Рубинштейна остроумные рассуждения о том, что «новые русские» построили общество по образцу советских карикатур на проклятый гниющий Запад: богатые богатеют и бесятся с жиру, безнаказанно совершая преступления, простые люди бесправны, их жизнь ни в грош не ставится и проч. Я бы добавил: фильмы эпохи перестройки и перехода к рынку, с их бандитами-отморозками, продажными ментами-прокурорами-судьями, не столько отражали действительность, сколько творили, программировали ее.   

Впрочем, я, кажется, повторяю тезисы Оскара Уайльда…

   Ростов-на-Дону и Мюнхен – города-столицы, численность их населения примерно равна. Во многом схожи, надо полагать, и проблемы, которые стоят перед муниципалитетами. Газеты время от времени публикуют ответы обер-бургомистра Мюнхена и главы администрации Ростова на вопросы горожан.

О чем спрашивают обер-бургомистра? Почему так долго решается вопрос о строительстве подземного перехода, нельзя ли поставить светофор на углу такой-то штрассе и такой-то аллеи, правда ли, что в целях экономии в таком-то районе собираются закрыть публичную библиотеку, и почему отцы города никак не реагируют на то, что в таком-то парке гибнут от неизвестной болезни красавцы-каштаны.

А ростовского мэра больше спрашивают: «Почему не ремонтируется МОЯ квартира?», «Почему в МОЕМ доме нет горячей воды?», «Почему МОЕГО ребенка не принимают в детский сад?»

    Я не о том, что наш человек привык по каждому поводу жаловаться доброму барину на злых приказчиков. Я о том, что как-то странно проявляется иногда общинность и соборность русского человека - и крайний индивидуализм и животный эгоизм людей на Западе, у которых, как известно, на первом месте погоня за наживой, а общественные интересы – где-то там, на заднем плане.

    С 1914 г. в России, затем в СССР действовал «сухой закон». То есть понятно, что действовал он плохо, население пило самогон, а также нюхало кокаин. Тем не менее факт остается фактом: потребление алкоголя в общем и целом упало в разы. 

И.В. Сталин, комментируя отмену с начала 1924 г. «сухого закона», сказал: «Если ради победы пролетариата и крестьянства нам предстоит чуточку выпачкаться в грязи, мы пойдем на это». Вот такие они героические и самоотверженные, большевики! Они готовы были даже выпачкаться (чуточку) ради любимого пролетариата и милого крестьянства!

Производство спирта с 1919 до 1936 г.г. возросло в 250 раз. 

    Проклятый царизм и мерзкие инородцы спаивали народ, чтобы вернее его поработить, а вот коммунисты, беззаветные борцы за народное счастье, спаивали пролетариат и крестьянство ради их же победы, ради их же блага. Почувствуйте разницу!

 «Если для победы нам предстоит чуточку выпачкаться…» Ленин, куда более образованный марксист, вряд ли сказал бы нечто подобное, Ленин читал Гегеля и знал, что та цель, ради осуществления которой непременно надо пачкаться, сомнительна в смысле чистоты. Латиноамериканским революционерам, как известно, приходится распространять наркотики и тем самым тоже чуточку выпачкаться, но ради победы пролетариата и крестьянства они готовы даже на это.

   Какая связь между водкой и победой пролетариата? Считается, что акциз на алкогольную продукцию способствуют укреплению державы, составляя чуть ли не основу государственного бюджета. Хотя статистики, помнится, еще в тридцатые годы прошлого века доказали, что на каждый рубль прибыли от продажи спиртного приходится три-пять рублей потерь государству (лечение болезней, связанных с алкоголизмом, последствия аварий, недоданная продукция и т.п.)

     Горбачевская перестройка была серьезной, хоть и неудавшейся попыткой спасти русский и другие народы от алкогольного вырождения. (А «патриоты» обвиняют Горбачева в том, что он действовал по заданию ЦРУ!).  

          Активнейшим двигателем антиалкогольной кампании, инициатором самых крайних и дурацких мер был Егор Лигачев. Но народ всё простил или просто забыл. Антиалкогольные извращения никто в вину не ставил Лигачеву. Все тогдашние безумия общественное мнение связывает с именем Горбачева.

     Я не могу понять, почему столько сил тратится на десталинизацию и борьбу с десталиницацией, вместо того, чтобы всем дружно взяться за борьбу с алкоголизацией?

   Быть может, национально ориентированные политики и публицисты прекрасно понимаете, что антиалкогольная кампания – дело куда более трудное и менее выигрышное, чем антиамериканские, антипольские, антиэстонские и т.д. кампании? Кстати, в советские времена водке давали заманчивые названия: «Столичная»,  «Московская», «Стрелецкая»… Что-то державное, напоминающее о славном прошлом.

Сейчас эта тенденция усилилась, и все водки несут на себе отблеск славы и благородства, свидетельствуют о верности славным традициям: «Русская», «Благодать», «Господа офицеры», «Русь-Матушка» и чуть ли не «Народно-патриотическая»…

Зная политические симпатии наших пьющих сограждан, почему бы не заставить производителей давать национальному напитку западнические наименования типа «Либеральная», «Прогрессивная», «Модернизация»?! Глядишь, и снизилось бы потребление…

- Подельник Ходорковского болен СПИДом, а его, видите ли, не отпускали на свободу. Магнитскому в тюрьме не оказали медицинской помощи. Какой истошный вой поднимали по этому поводу господа либералы! А где они были, позвольте спросить, когда смертельно больной Милошевич томился к гаагской тюрьме?!

- У Милошевича имелись авторитетные защитники, ходатаи и плакальщики – законные российские власти. Зачем же было вмешиваться еще и либералам?

Президент Академии военных наук генерал армии Махмуд Гареев в интервью «Комсомольской правде» (июль 2011 г.) опровергает мнение, будто СССР в сентябре 1939 г. нанес удар в спину Польше. Доводы он приводит просто восхитительные:

«… забывается, что сама Польша вместе с Гитлером напала на Чехословакию».

Да почему же «забывается»? Но если вчерашней агрессор сегодня сам подвергся агрессии, она, агрессия, от этого не становится праведным делом. В 1938 г. Польша поучаствовала в разделе Чехословакии, но Гареев «забывает», что раньше Чехословакия под шумок отхватила спорную территорию. Так что же получается, Чехословакия пострадала за дело, по справедливости? А Советский Союз в 1939 г. напал на Финляндию, значит, Гитлер был вправе в 1941 г. напасть на СССР? 

«Земли Западной Белоруссии, Украины в 20-м году были незаконно силой захвачены Польшей, пользуясь слабостью Советского Союза в то время».

Прежде чем Польша захватила украинские и белорусские земли, Советская Россия (Советского Союза в 1920 году еще не существовало, до чего же он забывчив, генерал-академик!) пыталась захватить – «незаконно силой» польские земли. У кого панская Польша захватила Галицию? Ни Московскому государству, ни Российской империи она не принадлежала. Границы между двумя странами были установлены Рижским мирным договором, стало быть, законны. Если считать незаконными все договоры, заключенные «пользуясь слабостью» одной стороны, и если считать оправданным нарушение таких договоров, много ли в истории останется «справедливых и законных» пактов, конвенций, соглашений? По той же терминологии, мирный договор СССР с той же Финляндией 1945 года был «навязан, пользуясь слабостью Финляндии в то время».

Я не собираюсь здесь обсуждать, хорошо или плохо поступил Сталин с бывшими польскими землями и какие у него были на то военно-политические причины. Я хочу сказать всего лишь, что почтеннейший президент Академии военных наук Махмуд Гареев использует очень странную аргументацию.

Сам генерал армии – без сомнения, человек огромного и проницательного ума, широчайшей эрудиции и безграничного кругозора. Но почему же он считает круглыми дураками журналиста и всех читателей популярной газеты? Это, в конце концов, обидно, когда тебя держат за лоха…

     Николай Стариков, представленный как «писатель, историк, экономист», в середине апреля нынешнего года предсказывал в той же «Комсомольской правде», что в июне США «обязательно попытаются взорвать Турцию. Там в это время выборы». Прошел июнь  – США Турцию взорвать не пытались. Вот вам и «обязательно»! Писатель, историк, экономист Николай Стариков ничтоже сумняшеся продолжает пророчествовать в «КП». Ну, почему, прочему, почему нынешние писатели, историки и экономисты, а также публикующие их издания держат читателей за беспамятных кретинов? Неужели у них есть для этого основания?

     Молодежная демонстрация в Париже. Несут портреты Маркса, Ленина, Че Гевары, Розы Люксембург... А это чей портрет - человек с бородкой и в пенсне?

Ну да, Лев Давыдович Троцкий! Оказывается, есть во Франции партия, объявившая его, Троцкого, своим идейным отцом и учителем. Эта партия выдвигала своего кандидата в президенты, и тот (Алекс Кривин, если память мне не изменяет) набирал свои десятки тысяч голосов. Существует организация, именующая себя Четвертым (т.е. троцкистским) интернационалом, с секциями в Италии, Швеции, Португалии, Бразилии, Шри-Ланке и еще несколько конкурирующих международных объединений троцкистских групп. Сейчас один троцкист из Дании даже заседает в Европарламенте.

Уж как усердно боролся с троцкизмом Иосиф Виссарионович, и словом боролся, и ледорубом, и провокациями, и концлагерями, бил-бил, а до конца не добил. Пусть все эти партии, группы, кружки сравнительно немногочисленны и не имеют серьезного политического влияния, а все же троцкизм существует, и существует как явление международное.

Покажите мне, пожалуйста, молодежную демонстрацию хоть во Франции, хоть в Бразилии, хоть в Шри-Ланке, участники которой несли бы портреты великого товарища Сталина. Назовите мне, пожалуйста, партии, кружки, группы, пусть немногочисленные, учеников и верных продолжателей дела Сталина в Европе, Америке, Африке. Марксистско-ленинские есть, маоистские есть, геваристские есть – сталинистских нету. 

Вождь народов оставил после себя огромную и могущественную державу, перед которой трепетал мир. Троцкий оставил после себя огромную кучу книг, статей и памфлетов и жалкую кучку приверженцев. Но какую ценность имеет сегодня идейное наследство от великого вождя народов и корифея всех наук? И кто же победил в историческом споре, Сталин или Троцкий?

- Вы же обе-чи-чи-щали, но обманули! Это не-чи-чи-честно! – ужасается обезьянка Чичи.

- А вот такой я: обманываю и нарушаю обещания, мне верить ни в чем нельзя, - хладнокровно отвечает Бармалей.

Обезьянку Чичи подвело прекрасное человеческое качество – эмпатия, способность мысленно поставить себя на место другого и проникнуться его чувствами. Сама Чичи, если бы пообещала, никогда не обманула бы, и от Бармалея она ждет такого же поведения.

Бармалей знает, что все лгут и нарушают обещания, почему же он должен поступать иначе? Бармалей принимает как должное, и когда он сам обманывает, и когда его пытаются обмануть, а если ему верят – это неожиданная удача.

Насколько я могу судить, Чемберлен и Даладье не были безвольными трусами (в моральном, не в политическом смысле слова). На Мюнхенский сговор они пошли, руководствуясь, казалось бы, здравой государственной логикой: компромисс всегда лучше войны, и что страшного, в конце концов, если территория, населенная в основном немцами, отойдет Германии? Если несколько миллионов немцев хотят присоединиться к своему Отечеству, почему бы не пойти им навстречу?

Возможно, английского и французского премьеров подвело прекрасное человеческое качество – эмпатия: они поставили себя на место Гитлера и решили, что на его месте они были бы вполне удовлетворены. Во всяком случае, не отважились бы развязать мировую войну. 

Мюнхенское соглашение у нас любят сравнивать с пактом Молотова - Риббентропа, но в одном случае добропорядочные, хотя близорукие джентльмены (вариант: тупоголовые эгоистичные буржуа) пошли на унизительные уступки бандитам, чтобы избежать драки с ними, а в другом случае два бандита договорились о разделе будущей добычи.

- Не надо демонизировать Гитлера! – говорили и думали правители демократических стран. – Нацисты такие же люди, как мы, значит, с ними можно найти общий язык.

«Компромисс лучше войны, переговоры и взаимные уступки лучше открытого противостояния» - это верно только по отношению к приличным людям и цивилизованным государствам, которые могут адекватно понять логику и образ мыслей друг друга. Порядочный политик (если только это сочетание не оксюморон), как правило, обречен на поражение в конфликте с непорядочным, потому что ставит себя на место партнера и не предполагает встретить в нем ТАКУЮ наглость, ТАКОЕ бесстыдство, ТАКОЕ пренебрежение понятиями о чести и честности, ТАКОЕ презрение к другой стороне.

«Политика потакания агрессору только разжигает его аппетит»,- говорил советский наркоминдел Литвинов. А что такое «потакание агрессору»? Это любая уступка, любое проявление слабости, любой шаг навстречу. 

Тезис Литвинова получил неожиданное развитие у Нобелевского лауреата Роберта Джона Аумана, специалиста по теории игр: «Отступив, мы показали противнику, что используемые им методы эффективны. Когда агрессор видит, что его методы работают, он продолжает их применять, выдвигая все новые и новые требования. Если агрессор встречает решительное сопротивление, он пересматривает свой подход. Пацифизм ведет к войне, так как страна, где он становится идеологией, начинает играть по правилам агрессора». 

Но мысленно поставим себя на место семьи, от которой требуют выкуп за похищенного ребенка. Прислушаетесь ли вы к совету не платить негодяям ни копейки,

чтобы не поощрять их, не разжигать их аппетит, не подталкивать к новым похищениям? 

Эмпатия коварна и может сыграть злую шутку. Дело не только в том, что, пытаясь поставить себя на место другого, вы можете сокровища своего сердца и ума отдать за медную полушку чужой глупости и подлости. Действуя согласно золотому правилу нравственности – (не) делай другому то, чего (не) хочешь себе, - вы рискуете нарваться на крупные неприятности. Для вас, например, самое большое удовольствие - почитать рассказы Чехова, а у вашего партнера, как, в одном рассказе Аркадия Аверченко, далеко не такие буколические представления о наслаждениях жизни.

По воспоминаниям маршалов, Сталин не любил, когда военачальники начинали думать «за противника». Может, оно и правильно – нехорошо советскому полководцу ставить себя на место Манштейна и Гудериана: они могут оказаться либо умнее, либо глупее, либо у них мозги устроены совсем по-другому. Думанье «за противника» создает приятную иллюзию, будто ты на самом деле проник в его замыслы. А эти замыслы не всегда предсказуемы.

    «У нас с Западом граница, как в 1600 г., т.е. после царствования Ивана Грозного», - пишет Никита Михалков. Западные границы России в 1600 году примерно соответствуют нынешним границам с Украиной и Белоруссией. Значит, Михалков считает, что Запад начинается почти сразу за Смоленской и Курской областями. То есть никакого восточнославянского православного братства Никита Сергеевич не признает, Украина и Беларусь рассматриваются как отрезанный ломоть, как часть Запада - нечто чужое, если не враждебное.

Трудно и скучно жить на свете с такими представлениями.

     «Каждая кухарка должна уметь управлять государством». 

Как некоторые другие приписываемые вождю изречения, это тоже было основательно переврано. Вот что на самом деле писал В.И. Ленин в статье «Удержат ли большевики государственную власть?»:

«Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас вступить в управление государством».

А далее содержится требование «покончить с предрассудком, будто управлять государством, нести будничную повседневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники». Из этого требования вытекает следующее: «… немедленно начать обучение делу государственного управления, привлечь к этому обучению всех трудящихся, всю бедноту».

Что управлять государством могут только богатые или только родовитые, это, разумеется, предрассудок. Но кто, хотелось бы знать, утверждал такую глупость? Если бы нашелся кто-то, ему легко было ткнуть в нос примерами Гая Мария, Ришелье, Наполеона, Сперанского, кои происходили вовсе не из богатых и/или знатных семейств, но показали себя весьма эффективными государственными управленцами.

    Даже реакционнейший министр просвещения России, предписывая закрыть доступ в гимназии «кухаркиным детям», делал исключение для особо одаренных. (Это было, разумеется, сплошным лицемерием: для того, чтобы все-таки давать образование юным талантам из бедных семей, надо наладить выявление и отбор этих талантов.)

 «Управлять государством должны не богатые, а образованные, а если образованные в большинстве случаев происходят из обеспеченных семейств, это вытекает из устройства современного общества»,- вот что на самом деле говорили представители класса буржуазии. Когда образование перестало быть привилегией богатых, перестало быть их привилегией и государственное управление. За последние лет семьдесят большинство американских и западноевропейских лидеров (о странах социалистических уже не говорим) происходят из бедных или среднего достатка семей.

Далее, кто должен был учить делу государственного управления? Те, кто имел опыт такой деятельности, т.е. представители бывшего господствующего класса, царские чиновники? Отпадает! Большевики? Но они сами не имели опыта управления, да и никто не имел опыта управления СОЦИАЛИСТИЧЕСКИМ государством (в лучшем случае, отдельными производственными кооперативами и коммунами). 

     Далее, разве есть такой учебный предмет – «госуправление»? Чему учат в Высшей школе администрации, Академии государственного управления и тому подобных заведениях? Обычным наукам: истории, политологии, социологии, экономике, юриспруденции и т.п. Предполагается, что в этих учебных заведениях не только снабжают суммой знаний, но и повышают общую культуру, развивают способность мыслить самостоятельно.

   Далее, почему обучение бедноты делу управления надо было начинать сразу с государства, а не с более простых единиц – цехов, отделений, мастерских? Неужели управлять сложной системой легче, чем простой? Естественнее было бы для начала обучить кухарку умению управлять столовой, потом несколькими столовыми, потом городской сетью столовых, потом – общественным питанием как отраслью народного хозяйства и лишь потом – государством.

   Ленин, как и все социалисты, был уверен, что сами рабочие и крестьяне лучше всяких капиталистов и помещиков будут вести хозяйственные дела, если только не мешать их трудовому энтузиазму и дать простор их творческой инициативе. Но, как показала практика, трудовой коллектив обычно оказывается неважным управленцем. Он не хочет рисковать, а ведь всё новое связано с риском. Он не склонен инвестировать в долгосрочные проекты: «Кто там знает, что будет с нами через пять или десять лет?» Он не будет применять более производительные станки и технологии, если это приведет к увольнению товарищей по работе.

    Если рабочие еще не научились вести дела на своем участке, управлять фабриками, банками, железными дорогами, больницами, школами и т.п., то как, на каком материале обучить их управлению целым государством? Остается предположить, что Ленин говорил об управлении государством не в смысле действительного управления, а в том смысле, что каждая кухарка должна быть обучена настолько, чтобы понимать и одобрять политику партии.

    А что нужно для управления государством? Общая культура, эрудиция?

Премьер-министр Канады признался, что не читает ни художественных, ни научно-популярных книг. И ничего. Культурный уровень нескольких американских президентов служил мишенью для сатириков. И ничего.

   Особый интеллект, неутомимость, энергия? Но Рональд Рейган не читал бумаг длиннее одной странички – быстро утомлялся. Брежнев с затруднением понимал письменный текст – любил воспринимать на слух. И ничего.

   Воля, смелость? Но решения готовят эксперты, специалисты, советники. Для того чтобы выбрать из предлагаемых вариантов лучший, нужна не столько решительность, сколько интуиция. И, естественно, умение разбираться в людях, чтобы взять подходящих советников и экспертов.

  Как участвуют в управлении государством граждане демократических стран? Они голосуют за ту или иную партию, а для правильного выбора нужны не столько особые знания, не столько умение разбираться в политических и экономических программах (все они прекрасны!), сколько умение разбираться в людях и довериться именно тем, кто доверия заслуживает. 

Альбер Камю с горечью размышлял о том, что левая интеллигенция Запада поддерживает СССР, надеясь изменить к лучшему его политику. «А СССР ведет свою наглую политику, будучи уверенным в поддержке левой интеллигенции в любом случае».

Наверное, это было справедливым, только когда любая критика Советского Союза объявлялась «водой на мельницу фашизма, империализма и мировой реакции».

С середины 1950-х годов (а Камю умер в 1960-м) западная интеллигенция перестала опасаться таких обвинений, Хрущев и Брежнев, в отличие от Сталина, уже не могли рассчитывать на безоговорочную поддержку даже европейских коммунистов. Приходилось оглядываться на то, «что скажут наши друзья». Сравним, как расправлялся режим с предполагаемыми врагами в тридцатые годы прошлого века и с явными врагами (Солженицын, Войнович, генерал Григоренко) - в семидесятые.

    В газетах часто приводится афоризм, приписываемый то Бисмарку, то Черчиллю, то де Голлю: «Кто в юности не был левым, у того нет сердца...»

Но вот в одной немецкой газете я нашел авторитетное разъяснение: изречение принадлежит перу немецкого же писателя Теодора Фонтане (1819 - 1898) и имеет продолжение: «Французские политики, начинайте слева!»

Почему призыв обращен именно к французским политикам? Видимо, Фонтане считал, что романские народы, будучи более сердечными, более пылкими, чем рассудительные германцы, и к социалистическим идеям более восприимчивы.

(Возможно, у северных народов не так развито воображение, на Севере у бедных не такая сильная эмпатия, они не ставят себя на место богатых и несправедливость существующего неравенства ощущают не так остро, как южане. Возможно, вследствие того же недостатка воображения богачи северных стран менее изобретательны в демонстрации роскоши и поэтому менее раздражают бедных).

    Было время, во Франции и Италии «левый интеллектуал» звучало почти как плеоназм типа «мокрая вода» или «горячий огонь» (каким же, мол, еще быть интеллектуалу, если не левым?) Но, просматривая свои выписки, я обнаружил, что самые точные и убийственные слова о коммунизме были сказаны именно французскими мыслителями. Вот, например: Роже Кайюа: «Марксизм из научного открытия превратился в догму, в ортодоксию, враждебную, следовательно, научному прогрессу. Его теоретическая уязвимость велика, а его престиж есть рента с ситуации».

Жюль Моннеро: «Коммунизм стал орудием секулярной религии, орудием государства, все более превращающегося в мировую империю, Коммунизм – ислам ХХ века».

Раймон Арон: «Сила коммунизма объясняется не высотой интеллектуальных достоинств, но его способностью становиться мифом, активной верой, взрывчатой смесью прометеевского мифа, христианства и рационализма».

Ален Безансон: «После распада тоталитаризма труднее всего возродить нравственные принципы и интеллектуальные способности. Германия была в более выгодном отношении, чем постсоветская Россия: у Гитлера не хватило времени на то, чтобы уничтожить гражданское общество».

   Сравним с антикоммунистическим признанием польского еврея, выдающегося советского разведчика Леопольда Треппера: «Разве этого мы хотели? Разве стоило бороться ради идеи, которая была настолько извращена? (…) Мы жили мыслями о будущем, и так же, как мечта о рае для верующего, так и наша мечта о будущем оправдывала то неопределенное настоящее, в котором мы жили… Мы хотели изменить человека и потерпели неудачу. Этот век породил два чудовища — фашизм и сталинизм, и наш идеал потонул в этом апокалипсисе».

    Леопольд Треппер – один из руководителей легендарной Красной капеллы, после войны из нацистской тюрьмы прямиком угодил в тюрьму сталинскую (такая же участь, без сомнения, постигла бы еще более легендарных Зорге и Этьена-Маневича, если бы им посчастливилось дожить до Победы). Несмотря ни на что, свою горькую тираду бывший разведчик заключает гордыми словами: «Я не жалею о выборе, сделанном мною в двадцатилетнем возрасте, не жалею о путях, по которым шел».

    Вот чего не хватает обличителям коммунизма, какой бы основательной ни была их критика: понимания того, что идеал социальной справедливости всегда будет привлекательным для пылкой и честной молодежи.

«Кто в юности не был левым…»

_____________________________

© Хавчин Александр Викторович