 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
…И так хочется плакать… Вообще-то из туристической поездки в Фенноскандию я вернулась почти месяц назад. За это время можно было написать, наверное, книгу с картинками (таковыми могли бы послужить фотографии, которых я наснимала более двух тысяч!). Тем не менее, я неприлично долго не могла взяться за такое – само собой разумеющееся для журналиста-публициста! – дело, как написание путевых заметок. Да ещё на основе первой в моей жизни зарубежной поездки. Если не считать советскую Прибалтику и постсоветские Украину и Белоруссию. А вот с «настоящей» заграницей мне до сих пор не везло. Теперь повезло. И что же? Вместо того, чтобы строчить восхищённые отчеты и все социальные сети завешивать фотографиями из Финляндии и королевских замков Швеции, собираюсь с мыслями и силами, как будто собираюсь написать антикоррупционное расследование… Обдумав причины промедления, догадалась. У неглавного, скажем так, члена общества, родившегося в СССР и снабженного «по умолчанию» психологией «совка», поездка за рубеж ассоциируется с единственным откровением: как «у нас» все фу-у! – и как «у них» всё ого-го! После чего теряешь в глубинах собственной психологии без того ничтожные остатки «национального самосознания» или «государственного престижа». И не слишком-то хочется пороть трюизмы… А что сделаешь, если так и есть?.. Но – по порядку, взяв себя в руки и формулируя то, что хочется сказать, даже нелицеприятное.
…Сборы Для современного россиянина, не наделённого правом (или, того хлеще, обязанностью) ездить за границу постоянно, не имеющего такой возможности проводить уик-энды, туристический выезд – целая процедура, которая ощутимо бьёт по чувству собственного и национального достоинства. Я имею в виду оформление визы, требующее соблюдения «железобетонных» формальностей: подтвердить свой социальный статус, наличие работы, денежных накоплений или спонсора, оплачивающего твой круиз. Понятно и ёжику (самым тугодумным объяснят менеджеры турагенства), что зарубежные развитые государства боятся «наших» и хотят подстраховаться от шанса, что «наш» захочет сменить место жительства. Конечно, подстраховка происходит не только на российской стороне, в странах Скандинавии жёсткие иммиграционные законы, несанкционированных «гостей» выставляют вон без особого политеса. Как случилось, например, с россиянкой Ириной Антоновой, которой финские власти не разрешили доживать свой век в Финляндии у дочери, за что теперь будут отвечать в Европейском суде по правам человека (http://echo.msk.ru/news/802477-echo.html). Но при подготовке себе «цивилизованного отдыха» не раз и не пять ощутишь, что тебе банально не доверяют! А проверяют – твою работу, зарплату, счета… Но как им не проверять, когда Николай Карамзин, идеалист и монархист, старавшийся историю государства Российского елико возможно возвысить, брякнул русским эмигрантам во Франции (на вопрос, как дела в России): «Воруют!»? И покаянная самокритика сделалась крылатым выражением, пошла по Европе… Интересно, вздумай Карамзин соврать, а) поверили бы ему бывшие соотечественники и их потомки? б) сложилось бы к россиянину принципиально другое отношение? в) не было ли тогда уже других, более весомых доказательств для Европы, что с «нашими» надо держать ухо востро? Полагаю, были. Если старушка цивилизация относительно спокойно пережила явления советских туристов, лишавшихся дара речи от увиденных чудес, и их профсоюзных, партийных, дипломатических и прочих руководителей, то «новые русские» в малиново-золотом оперении заставили даже Шпенглера, предрекавшего закат Европы, перевернуться в гробу. Сейчас Европе только-только показывают иные поколения россиян – образованных, культурных, уверенных в себе… не устрашающих, иными словами… Интеллигентных – сказала бы, имея в виду похвалу, да почему-то многие соотечественники это слово принимают за оскорбление; видимо, хорошо потрудилась сами понимаете какая пропаганда над образом «русского интеллигента». Но Россия – страна крайностей. Как сказал М. Жванецкий? «Нет ничего хуже нашего хама, нет ничего лучше нашего интеллигента». Не скрыть от мирового сообщества новый всплеск преступности, порой декорированный в рамки (тесные) политических и идеологических кампаний… Не объяснить логику ставших внезапно повальными убийств прохожих – кикбоксерами (не только в Москве, но и в Саратове было такое жуткое дело)… Вы все еще хотите безвизового режима в Европу для «наших»?.. На мой счёт принимающая сторона могла быть спокойна – документы в порядке. Кто выезжает на отдых – они непременно в порядке. Но, конечно, задумываешься: за что «они» так хлопочут?.. Тут ещё следует пояснить, что я не понимаю валяние на пляже, и потому меня совершенно не прельщает Турция, Египет (даже со сказочными скидками за форс-мажорное обстоятельство в виде зимней революции) и прочие лазурные берега – мне хотелось познавательного и вместе с тем эстетического отдыха. Но и для вылета в жаркие «пляжные» страны требуется солидный статус, неоднократно говорили мне подруги, оформлявшие справки о должностях и доходах. Замечу в скобках, что к себе горячая принимающая сторона не применяет таких высоких требований – вон сколько шуму наделало нападение сантехника на российскую туристку, а главное – апатия правоохранительных органов Египта (http://hurgada.in/news/?ELEMENT_ID=3040 )!.. Хотелось верить, что вояж к северным соседям – совершенно другая история. Наивная, я собиралась за воплощённой историей средних веков, которой «болела» в детстве. Более опытные товарищи по путешествию собирались за содержимым финских и шведских магазинов – и, судя по количеству багажа на обратном пути, не прогадали. И никаких ни у кого историй на грани фола – если не считать какого-то эпизода в сауне шведского отеля, когда женщины оказались шокированы видом мужика в костюме Аполлона и побоялись зайти вместе с ним в парную… но это был смех, а не страх. А давайте, пригасив чувство неловкости за то, что мы, якобы, рылом не вышли для «просвещённой Европы», попробуем понять, за что же «они» хлопочут, проявляя строгость к русским туристам.
…Финляндия У нашей группы была великолепный гид – Елена Генриховна Фокина. Большое спасибо ей за то, что давала полноценные исторические очерки обо всех территориях, которые проезжал наш автобус – об Ингерманландии, о Финляндии, о Турку, о Стокгольме, о городах Лидчепинге и Вадстене, о королевских дворцах Грипсхольм и Дротннингхольм! Исключительно подробные рассказы. Исключительно приятный гид, настоящий профессионал! Дай Бог в следующей поездке, буде она состоится, опять напасть на такого же сопровождающего! Разумеется, все сведения, которыми наделила нас Елена Генриховна, повторять я не буду, информация, слава Богу, не закрытая, легко доступная… Правда, для тех, кто интересуется историей и политикой, эта информация имеет полярную окраску. Начиная с финской границы. С точки зрения «собирания земель» под началом великой державы нынешняя самостоятельность Финляндии – нож острый. А я скажу так: сколько Советский Союз ни пытался испортить Финляндии жизнь, ему это, к счастью, не удалось. За исключением сейчас российской территории 150 км в ширину, где стоит город Выборг – «откуп» маршала Маннергейма после поражения СССР в «зимней» войне 1939-1940 года, «странной» войне, начатой советским командованием. Как говорят, пожертвовав малым, Маннергейм спас большое – самостоятельность страны. Но более 400 тысяч финнов не смирилось с переходом части Финляндии в «государство рабочих и крестьян», собралось и ушло на север. Что творится в умах и сердцах тех, кто остался тогда жить в Выборге, либо их потомков… лучше не думать!.. Ведь Выборг откровенно разрушается. Его красивые исторические кварталы, сформированные с европейскими средневековыми требованиями к застройке, выглядят осыпающимися декорациями. Сквозь стрельчатые окна первых этажей можно увидеть небо. Булыжные мостовые явно не менялись и не укреплялись со времён Маннергейма; но там, где асфальт – еще хуже. Что, если всю эту русскую периферийную разруху наблюдают те, кто помнит город живым, деятельным и обихоженным не по-русски?.. Хотя, может быть, время всё залечило…
Финская граница была отодвинута от Питера на 150 км, и во время блокады Ленинграда при обстреле была наиболее опасна сторона, открытая немецкому наступлению – со стороны Финляндии артснаряды не летели, сказала Елена Генриховна, петербурженка. Далеко не все страны воевали с СССР, тем более начиная первыми, несмотря на политические уверения, что «кругом враги». Отношения же с царской Россией были у Финляндии (Великого княжества Финляндского) почтительными. В XVIII веке Финляндия из шведского наместничества сделалась российским, а в 1809 году сейм (высший государственный орган) признал её автономией в составе Российской империи, с наличием своей конституции и законов, но – с верховной властью российского императора. А в 1863 году был волей российского императора признан государственным языком Великого княжества Финляндского – финский. Оба российских императора, подарившие права и свободы Финляндии, Александр I и Александр II, увековечены в памятниках в столице Финляндии.
В Хельсинки спокойно соседствуют православные и лютеранские храмы. Вообще, анекдоты про «горячих финских парней», наверное, имеют житейское основание – в том смысле, что финны от природы спокойны и миролюбивы. И поразительно терпеливы! Семь веков (в середине II тысячелетия) терпели шведскую волю, позволяли шведам пользоваться своей территорией – впрочем, не слишком богатой, не обильной полезными ископаемыми; до сих пор основное богатство Финляндии – лес и его обитатели. От этих обитателей вдоль всех автодорог стоят проволочные сетки… Заботятся и о людях, и об оленях. В России я такое видела лишь… вдоль железных дорог в Ленинградской области. Вероятно, прямое заимствование у финнов. Пожалуй, явственнее всего напоминает о долгосрочном анклаве Финляндии и Швеции, в котором Финляндия занимала, скажем так, не лидирующее положение, термин «финский швед». Он касается всех уроженцев Финляндии, шведов по крови. По иронии судьбы, большая часть знаменитых людей Финляндии – композитор Йохан Сибелиус, политик Каарло Юхо Стольберг, автор первой финской конституции и первый президент, писательница Туве Янсон, «мама» мумии-троллей, и многие другие – «финские шведы». Такую же этнически-ментальную загадку представляли собою все четыре президента Финляндии, начиная с 1919 года. Только пятый, нынешний президент, Тарья Халонен – чистокровный финн. Так вот, численный перевес «финских шведов» в политике и культуре, говорят, предмет постоянного расстройства финнов… но оно не действенное. Вон, любимый финский герой ХХ века Карл Густав Эмиль Маннергейм – вообще этнический немец, служивший в русской имперской армии. Все знаменитые финские деятели, со шведскими корнями или без них, были изображены на купюрах финской марки, с которой страна простилась в 2002 г., при переходе на евро. Тогда по всей Финляндии были развешаны плакаты с крупными копиями марок, а деятели, изображенные на них, плакали. Так они сопротивлялись «глобализму»… Но, кажется, с переходом с марки на евро рядовые финны не пострадали материально. По словам нашего замечательного гида, в Финляндии средняя зарплата – порядка 2 тысяч евро. Про доход, допустим, от бизнеса, речи нет – там другие цифры. Сравнивая с нами… нет, лучше не сравнивать! В пути нам показали советско-финский фильм Л. Гайдая «За спичками», экранизацию одноимённой повести Майю Лассила – русскоязычную версию. На земле, о которой идёт речь в фильме, это кино смотришь другими глазами, и удивляет то, о чём раньше не задумывался: почему в совместной экранизации повести финского писателя на финскую тему ведущие роли играли российские актёры, а финским достались эпизоды и второстепенные персонажи?.. Если бы речь шла об экранизации «Конька-Горбунка» П. Ершова – тогда такой расклад был бы естественным. А тут… как-то странно… Естественно, турист видит страну из окна экскурсионного автобуса, а если и выходит из него, то в местах заведомо приглядных и показанных «лицом». Слушает рассказы гида. Да вспоминает из интернета, что современная Финляндия – парламентская республика на уровне прочих европейских стран. То бишь претендовать на полное знание жизни в государстве, где гостит, не может. Но есть нюансы, с которых обычно начинаются разочарованные вздохи туристов. Например, чистота улиц (не идеальна, безусловно; в Хельсинки грязнее, чем в Стокгольме, но чище, чем в Выборге, Питере, о Москве промолчим), ровность дорожного покрытия, аккуратность уличных кустарников, ухоженность исторических памятников, обилие уличных туалетов и практически стерильность внутри них… при том, что часто они открываются без символического взноса в 5-10 евроцентов. Да и та же самая проволочная сетка, разделяющая автомобилистов и животных… Скажем, у нас с подругой в Тверской области был случай – чуть не наехали в темноте на лося. Мёртвого. Не хотелось представлять в деталях, что досталось тем, кто наехал на него живого… В Финляндии столкновение с лосем если не исключено, то маловероятно. И, казалось бы, что сложного сетку поставить!.. Не столько зарплатам финским хочется завидовать, сколько организации их жизни и быта. Например, бесплатному высшему образованию. Как заметила Елена Генриховна, «платное образование – наше изобретение». Налаженному малому бизнесу, ведомому спокойно в рамках законодательства, без экзотики вроде рэкета, коррупции и взяток. А слово «откат» финские предприниматели, не исключено, понимают только в контексте волн Балтийского моря. Мы покупали рыбу почти на границе (оттуда – сюда, а не наоборот). Небольшой коптильный завод и при нём рыбный супермаркет отбою не знает от покупателей – туристов. Потому что красная рыба (в том числе осетрина) по нашим меркам стоит вовсе недорого. Почему она стоит недорого?.. Полагаю, потому, что… см. выше. Но я что-то зациклилась на том, что в России называется бытовухой, а в Европе – бытом. Финляндия – очень красивая страна; для тех, кто, как Константин Паустовский в Мещёре, умеет видеть в невзрачном – прекрасное. Её пейзаж – в основном лесной и скалистый; постоянно видишь воочию, что значит метафора «на камнях растут деревья». Сосны и ели вырастают на протяжении всей дороги до Хельсинки прямо из базальтового (а может, гранитного, я не геолог) плато. Огромные валуны, «наследство» ледника, прокатившегося здесь 13 тысяч лет назад, разбросаны тут и там. Вид такой, что хочется произвести «фотошоп» - убрать из пейзажа аккуратные домики, зеленеющие поля (и без того нечасто встречающиеся), машины, вышки связи, наш автобус – и насладиться «дикою красой», замерев перед абсолютной гармонией суровой природы.
Маленькие городки Финляндии очень уютные… но, наверное, жить в них скучновато. Но финны, скорее всего, так не считают. У них «хуторское» сознание, а не «общинное». Может быть, они сами не шибко стремятся в города, может быть, экономика не требует переезда в мегаполисы… только город типа Турку, с населением в 200 тысяч человек для Финляндии (с населением порядка 9 миллионов) – крупный. Тогда Хельсинки (свыше 4 миллионов) – город-гигант! Красивый и нарядный город, производящий безошибочное впечатление, что его жители довольны им, что у них взаимная любовь и взаимная гордость. Хельсинки, как и положено столице, - город, сочетающий застройку разных эпох и продолжающий расти – потому окраины его вполне современные, то есть не привлекающие особого внимания. Центр, конечно, куда более живописный, богатый памятниками старины. Интересно, что только в столице Финляндии есть такая «достопримечательность», как трамвай. Воздух в Финляндии везде кристально чистый. Ну, в поле – ладно, но как им в мегаполисе это удаётся?! Хельсинки – зеленый город, полный парков, скверов, бульваров; знаменитый памятник Сибелиусу (в виде органа) стоит посреди парка; дворы сплошь засажены деревьями, при этом вылизаны – ни одной бесхозной веточки не валяется! Но зелень – о чудо! – даже в сентябре была нежно-зеленой, свежей, а не пыльно-желтой и свернутой в трубочки, как на Бульварном кольце. Она побеждает углекислый газ, а не наоборот. Наверное, тому причиной слабое автомобильное движение (и наличие в автомобильном топливе катализаторов, «растворяющих» вредные примеси, которые у нас выпускаются в огромное небо). Автомобилей на улицах Хельсинки и Стокгольма на несколько порядков меньше, чем в Москве и Питере. При том, что они, бывает, едут поодиночке на целую улицу, этот единственный автомобиль обязательно притормозит и замрёт, если ты стоишь на краю тротуара. А не обрызгает тебя грязной водой из лужи (лужи в Финляндии есть, но не «миргородские»). И не подрежет пешехода. И не поторопит тебя гудком, звучащим, точно оскорбление. В лучшем случае – приглашающе помигает фарами… Жаль, что в Финляндии мы были проездом по пути в Швецию и из Швеции, и на все про все красоты обеих финских столиц были считанные часы. Я хотела бы вернуться и погулять по Хельсинки, никуда не спеша. Подышать национальной флегматичностью и, наконец, расслабиться! Правда, лучше это делать – расслабляться, оттаивать душой, приобщаться тишины и покоя, слушать ход времени и никуда не спешить, etc., в Турку. Эта первая столица Финляндии, возникшая стихийно (точнее, возникавшая в течение многих веков как торговая «точка» на перепутье нескольких важных путей, морских и сухопутных, с юга на север Европы), дышит средневековьем. Центральная, древняя часть турку, как я поняла, не так уж велика – легко обойти пешком за несколько часов. Самые прекрасные архаичные здания старого Турку – кафедральный собор, который окружают миниатюрные на его фоне дома горожан, аутентичные XVI – XVII векам, забавные и серьезные, как лилипуты перед Гулливером. Собор основан в 1229 году.
Основание его – крупные, кое-как обтёсанные (будто обгрызенные! Что породило местную легенду о великанах, начавших строить для себя церковь, а потом возжелавших ее же разрушить) серые камни; середина и верх – тёмно-красный кирпич. Внутри вечный полумрак, и, сколько ни запрокидывай голову, потолок теряется в густеющей темноте. Основание же собора – сплошное кладбище: почти все важные жители Турку нашли здесь последний покой, а также шведская королева Катарина. Ведь шведы, занявшие Финляндию в XIII столетии, возлагали на Турку большие надежды как на форпост; с фортификационной целью и был основан замок Або. Так иной раз называли при шведах и весь город Турку. Шведы очень долго воевали с Россией – началась эта вражда, ещё когда Россия называлась Русью, а основным их противником было Новгородское княжество (Новгородская феодальная республика, называл это государственное образование Борис Рыбаков). В 1318 году руссы даже сожгли Турку, борясь со шведской экспансией… м-да, сложная у нас взаимная история. Потом, когда Финляндия стала российской провинцией, в Турку недолгое время была резиденция генерал-губернатора – как в столице Великого княжества. Через три года столицу перенесли в молодой город Хельсинки. Вовремя – вскоре в Турку случился ещё один пожар, на сей раз страшенный; выгорело все, кроме каменного «сердца» города-крепости. Вокруг кафедрального собора лежит эдаким серым ожерельем прямоугольная, обкатанная до тусклого блеска временем брусчатка. В тени собора стоит памятник финскому богослову и просветителю Микаэлю Агриколе, переведшему латинское богослужение на родной язык и создавшему литературный финский. Похоронен Агрикола… в Выборге. Это ещё ничего – философ Иммануил Кант похоронен в городе Калининграде… А на скромного, опустившего долу очи богослова в сутане через площадь заносчиво смотрит надменный господин в лихо заломленной шляпе с пером. Это генерал-губернатор Пер Брахе (иногда пишут Браге), который в 1640 году основал Абоскую академию — первый в Финляндии государственный университет. Этот же деятель повелел составить первый план города, зафиксировав исторически сложившуюся структуру застройки — вблизи собора на левом берегу Ауры и вдоль дороги, пересекавшей реку через единственный мост. Памятник Брахе поставлен в 1888 году. На памятнике выбиты слова: «Я был доволен страной, и страна была довольна мною». Потому Брахе так и красуется…
Интересно, почему Турку не испытывает никаких дорожно-транспортных неудобств из-за того, что волевой губернатор некогда на веки вечные сохранил узко-уличную планировку старинного города? Может, потому, что большинство горожан ходит пешком либо ездит на велосипедах и не мается проблемой, куда приткнуть свои здоровенные лимузины?.. Прощание с Турку для нас состоялось перед замком Або. Ввиду позднего времени (по Хельсинки это было 19.00, по Москве – 20.00) замок для посещения был закрыт. Хотя вообще открыт. Как мрачный памятник эпохе придворных интриг и королевских братоубийственных войн между шведскими правителями. Здесь попеременно пребывали сыновья шведского короля Густава Васы Эрик и Йохан. Эрик Йохана заточил в замке Грипсхольм и создал ему там более комфортные условия заточения, нежели Йохан Эрику в замке Або (тот отбывал заключение вместе с женой, а этот – в полном одиночестве; я ещё, помнится, читала, что Эрик умер в заточении, а спустя века в его костях нашли гиперосадки мышьяка). В связи с тем, что короли все искали замку Або утилитарное применение, он и достраивался и реконструировался аж до середины прошлого века. Но, сказать по правде, замок Або на меня сильного впечатления не произвёл. Благодаря, видимо, тому, что собран, как паззл, из «кусков» разных эпох, и тому, что его первоочередной задачей была не красота или величие, а оборонная стойкость, это «просто» довольно длинное здание неправильным «покоем». Одна сторона замка повыше и постарше другой. Вторая с виду напоминает пакгуаз. Я вспомнила, как поразил моё юношеское воображение некогда Тракай, литовский замок на острове, и немного расстроилась: не такой!..
Впрочем, разочарование объясняется не только тем, что в детстве деревья были большими. На следующий же день шведская архитектура вызвала «пандат» челюсти и немой восторг. А пока мы только медленно, но верно двигались к парому серии «Викинг лайн», курсирующему через Балтику в Стокгольм. Напоследок полюбовались яхтами на причале порта Турку. Одна из яхт, красавица неописуемая, так и стоит на приколе – не для плавания, а для эстетики, для усиления впечатления от порта, вероятно. Да, это здорово. Паром – огромный плавучий город, где есть, кажется, все для удобной жизни, от ресторанов до казино (и магазины, само собой; в связи с тем, что в Швецию ввоз спиртного в багаже ограничен, а все уже закупились в дьюти-фри, гид настоятельно просила не покупать на пароме бутылок на сувениры). Порой забываешь, что это корабль – так плавно и бесшумно он движется. Только вот каюты нижних палуб довольно тесные, так, что четырём пассажирам вставать и совершать утренний туалет надо по очереди. Но это логично – «у них» всё просто: за что платишь, то и получаешь. Решили сэкономить на каюте? Получай «пенал». При всей своей убористости, он достаточно эргономичен; и койки подвесные – мягкие и удобные. А ужин на пароме – шведский стол – заслуживает отдельной похвалы! «Руссо туристо» колбасная нарезка с парома поддерживает весь следующий день, признаться…
…Швеция. Стокгольм.
Какие первые ассоциации у среднестатистического россиянина со Швецией? Малыш и Карлссон! Но Карлссон немыслим без высокой черепичной крыши, под которой громадный чердак, его законный домик. Вот эти крыши – первое, что видишь, любуясь панорамой Стокгольма со смотровой площадки. Островерхие здания, стоящие густо, плечом к плечу, так, что видится нечто воинственное – и их отражение в воде, которая в Стокгольме повсюду, и невозможно толком сказать, стоя на берегу водоёма, что это – залив моря или рукав озера Меларен. Стокгольм стоит на 14 крупных островах… визуально кажется, что их гораздо больше… Перспектива Стокгольма, каким я его видела, - суровая, но благородная… Архитектурные красоты шведской столицы (и других городов, что мы видели) – не слащавы и не вычурны, а сдержанно-достойны. Они удивительно гармонируют с бледным северным небом, с холодной даже на вид водой и холмистым ландшафтом.
От громады стокгольмской ратуши дух захватывает, хотя обычно я не страдаю гигантоманией. Но чем-то покоряет эта краснокирпичная, потемневшая с веками, ставшая цвета запёкшейся крови, величина. С одного крыла ратушу венчают шпили с золотыми стилизованными изображениями дневного и ночного светил. Башни Луны и Солнца – исторические элементы ратуши; возможно, память о праначале Швеции, о викингах с их языческим пантеоном и обожествлением сил природы. В викингах, хоть они и держали в страхе всю раннесредневековую Европу, то симпатично, что выбирали себе королей по достоинству, а умирали с мечом в руке (то есть в бою). Иными словами, заботились о своей репутации прижизненной и посмертной, и умели нести за себя ответственность… Башни ратуши – также смотровые площадки, откуда, пишут другие туристы, открывается божественный вид на четыре главных острова, где стоит Стокгольм. Нам не посчастливилось туда подняться. У стен ратуши могила одного известного нам викинга – Ярла (герцога) Биргера, того, которого убил молодой новгородский князь Александр в Невской битве, за что и получил своё прозвание.
Недалеко от ратуши – и другая достопримечательность Стокгольма (впрочем, развитая сеть этих достопримечательностей чудом кажется только нам – общественный туалет со всеми, так сказать, удобствами, которыми не все областные центры России балуют своих жителей; и кто мы после этого?..). Для мужчин вход бесплатный, для дам – пять крон. Причину такой дискриминации я поняла сразу. Но мне не было жаль пять крон… проблема состояла в том, что у меня мелочи шведской не было! Я попыталась скормить монетоприёмнику пять евроцентов… десять… Это больше, чем пять крон, и дверь не открылась. Зато… подъехал на автомобиле суровый викинг, отпер дверь и сделал приглашающий жест. Откуда он меня увидел?! Где у них встроенные камеры?! Я пыталась ему всучить десять центов – не взял. Как приятен был этот пустяк!.. И, чтобы закончить туалетную тему, вечно актуальную для моих больных почек, доложу читателям, у кого схожие проблемы, что в Швеции общественные туалеты есть везде – в столице и провинции, в парках и скверах, в музеях, магазинах и на улицах. Пять крон – цена только уличного туалета, остальные бесплатны - сумма плёвая. Они появляются после первой же покупки, истратить их с толком можно либо на это самое, либо на открытку с видами Швеции. Потом понимаешь, что купить открытку можно было и за крону… Но я несколько раз столкнулась с тем, что шведки, выходя из туалета на улице, гостеприимно придерживают дверь для очередника, приглашая разделить их пять крон. А также в шведской столице есть два туалета… XVI века. Бесплатные, конечно. Устройство их элементарно: железная будочка и дырка вниз. Такое же, как на автовокзале в райцентре Спас-Клепики Рязанской области. Но гораздо чище, чем в Спас-Клепиках. Моют, чистюли, уличные кабинки со щелочами!.. Сдаётся мне, с этого и начинается цивилизация…
После ратуши поехали изучать старый Стокгольм. Он весь обитаем. В домах XVI века живут люди. Это очень престижный район, жильё – в собственность ли, в аренду – стоит недёшево. Владельцы домов делают всё, чтобы сохранить их первозданный вид снаружи – как ни крути, национальная гордость, исторический облик столицы. Если снаружи дом безупречно архаичен, внутри делай что угодно – так обитатели этих домов и поступают. Но, идя по улице в центре Стокгольма, ощущаешь физически, как с каждым шагом проваливаешься в прошлое, и трудно вообразить, что за этими стенами скрываются плазменные телевизоры… Закон об охране памятников старины и бережном, сохраняющим внешний вид объекта, использовании, должен работать во всём мире. Но в России то и дело сталкиваешься с тем, что инвестору либо пользователю «не в жилу» возиться с древностью, поэтому вековые дома либо сносятся, либо горят… Куда делись многие старинные храмы Руси, вообще молчу! Их сейчас, правда, активно восстанавливают, да что толку – рукотворная красота уже утрачена, руки современных строителей не могут, хоть расшибись, возвести храм так же, как возвели его за год до татаро-монгольского нашествия пращуры – не знавшие грамоте и на глазок!.. Самая старая церковь Стокгольма – церковь святого Николая, а также на обиходном шведском — Стурчурка, Большая церковь, стоит наискосок от королевского дворца не менее 8 веков – потому что в конце XIII века уже упоминается в завещании, то есть действует! В ней короновали шведских королей до 1873 года. В ней провозглашал торжество Реформации шведский реформатор Олаус Петри (памятник ему поставили у восточной стены храма в XIX веке). В ней по сей день поражает копьём змия святой Георгий (чьи мощи хранятся в церкви как драгоценнейшая реликвия). Оригинал сложнейшей средневековой скульптуры изготовлен из кости лося и дерева и позолочен так искусно, что кажется золотым. Копия, полностью из металла, установлена неподалеку на перепутье нескольких улиц. Копия тоже впечатляет. Но более всего, скажу честно, впечатляет овеществлённая история – бережно хранимая и любовно демонстрируемая туристам. Это касается и города-музея Лидчепинга; и города-машины-времени Вадстены (которые мы посетили на следующий день); и всех королевских дворцов, городских и загородных; и крохотной фигурки мальчика - самой маленькой уличной статуи Стокгольма, если не мира (он сидит в уютном дворике по деревьями; его надо погладить по голове и продумать заветное желание, и мальчик поможет мечте сбыться); и самой узкой улицы Стокгольма - Гамла Стан - Мортен-Троцигс-грэнд (у неё два названия, одно – в честь когда-то поселившегося здесь немецкого купца); и группы музеев в районе Шеппсхольмен - под открытым небом и в специальных помещениях (дня не хватит все их обойти, мы и не обошли). Мы посетили самый популярный музей Швеции – корабля «Васа», 1628 года постройки; пробывший на воде не более часа и не исполнивший своего актуального предназначения, этот флагманский корабль более полувека исполняет историческую функцию. К нему не остывает интерес учёных самых разных специальностей. Рядом были Северный музей, торжественный, как дворец, музей этнографии Скансен, музей героев Астрид Линдгрен… Но в музеях всегда есть что-то нарочитое. Из одних музеев духа города не постигнешь. Мы же с мамой пошли в парк, прогулялись по дорожкам, посыпанным гравийной крошкой, посидели на скамейке, посмотрели, как истово шведы следят за своим здоровьем – со счёта сбились, сколько мимо нас пробежало спортсменов обоего пола. Шведы без комплексов бегают, да не трусцой от инфаркта, а вполне профессионально. Кстати, повседневная одежда шведов похожа на спортивную. В спортивных костюмах тренируются, в простой, удобной и, видно, дорогостоящей, занимаются делами. Путаницы стилей нет. Есть ощущение, что всей нации инсталлирован хороший, но сдержанный вкус. Однако, несмотря на всеобщую любовь к спорту, в общественных местах стоят урны-пепельницы, и мы видели людей с сигаретами в толпе – несмотря на то, что нас пугали, будто курить на Западе в общественных местах нельзя. Может, конечно, это были туристы… Сигареты и крепкое спиртное продают в специализированных магазинах, имеющих на эти товары лицензию; в супермаркетах курево продают автоматы, насколько я поняла, поштучно. Купить их таким интересным образом не удалось: мелочи необходимой не нашлось. Считается, что табачные изделия там дороги… не дороже денег, честно говоря! По меркам шведской зарплаты сущие гроши – ведь средний швед, опять же, не предприниматель, зарабатывает в месяц по 25-30 тысяч крон, что в переводе на евро – порядка 4 тысяч, а в переводе на рубли… не будем о грустном. Больше всех в Швеции «получает» - именно так, а не зарабатывает – королевская семья: страна платит им пособие в 20 млн. крон в год. За то, что они просто есть. Проживают в замке Дроттнингхольм, не стесняя парламентской монархии (шведский парламент называется риксдаг и мирно соседствует с королевским дворцом). Вообще, короли Швеции исторически привыкли жить, скажем, экономно – в стокгольмском дворце стенные украшения искусно нарисованы на стенах, так, чтобы казалось, что это мраморная резьба. Может быть, и 20 млн. крон в год на королевскую чету и троих детей – не так уж много. Но уж как сложилось! Главное, все довольны, и никто никому не завидует. В Швеции со времён короля Густава III, короля-эстета, жившего в конце XVIIIвека, принята полная финансовая прозрачность налогов и доходов, которая никого не смущает – все декларируют свои доходы и платят с них положенные отчисления. Для русского слуха, согласитесь, звучит дико. Но заманчиво!.. Любопытно, что король, предложивший эту честную систему, сам же за неё поплатился – был убит своими офицерами на балу, когда его траты на прекрасное (строил театры, собирал картины, коллекционировал античные скульптуры) переросли предел терпения подданных. Король был застрелен, убийца его – казнён, но приобретениями Густава III Швеция до сих пор хвалится туристам… Это, кстати, единственный шведский король, убитый своим народом. Погибших в династических интригах не считаем. Как и короля-солдата Карла XII, побеждённого русскими под Полтавой, погибшего спустя девять лет в норвежском походе – хотя есть версия, что шальная пуля, поразившая его, была на самом деле выпущена кем-то из подданных, уставших от бесконечных разорительных войн, что составляли единственную радость короля. Но это всего лишь версия… Памятник Карла XII в начале улицы Конунггарден (Королевский Огород) рукой показывает на восток, в Россию… После старого города нам показали смену караула у королевского дворца. Это прекрасное музыкальное шоу, на которое любопытные занимают «места» за час до начала действа. Части королевской охраны маневрируют в плотном кольце зевак. Но с ноги не сбиваются. Русских обычно шокирует и будирует, что среди охранников много женщин. Они так красиво играют марши на духовых инструментах и двигаются в такт, что можно подумать - их главная задача – не столько охранная, сколько декоративная. Но проверять не советую!.. Новые кварталы Стокгольма похожи на все современные районы всех городов мира. Но есть одно отличие, которое я не могла разгадать почти всю поездку. Вот стоит дом – высокий, этажей 16. У него все, как у нас – крыша плоская, окна квадратные… и все же что-то не так!.. Оказалось, у шведских домов почти нет балконов. Это я не сразу осознала. А бросается в глаза «культура» пользования окнами. Окна шведских квартир, без разницы, в высотках или в «землескребах» - лишены штор. Похоже, шторы у них исключены из дизайна квартир как класс. Единственным исключением бывают жалюзи. Но и они днем чаще всего подняты либо повернуты так, чтобы не мешать. И на подоконнике обязательно стоит лампа! Вечерами они светятся. Когда во всем квартале горят лампочки на окошках – зрелище феерическое. А рядом с лампой - какая-нибудь декоративная ерунда: куколка, цветочный горшок, аромалампа, даже открытка. И все! Чистое, открытое, украшенное окно порождает – возможно, нелепые, наивные – представления, что за ним и жизнь – чистая и красивая. У частных лавочек в старых домах окна выполняют роль витрин. Без лишних изысков там выставлены товары, которыми торгуют внутри. Многие лавочники свой товар выносят на улицу. Видимо, уличное воровство у них не развито… перед окнами-витринами, само собой, стоят, глазеют, прохожие. В магазинах более современной планировки есть «настоящие» витрины с продуманной экспозицией. И если глаза – это зеркало души, а окна – глаза дома, то невольно просится аналогия о ментальной пропасти между «ними» и «нами». Её лишь усугубляет постоянное интернациональное приветствие «Хэй!», которое слышишь, чуть переступив порог магазинчика, кафе, музея, подойдя к продавцу или кассиру. Поди, разбери, по долгу службы приветствуют тебя – или от души радуются. Невольно веришь во второе, памятуя, что бытие определяет сознание. У шведов вообще жизнь выглядит основанной на некоем «общественном договоре» взаимного уважения и доброжелательности. Об этих почти эфемерных для нас вещах дают представление так называемые стокгольмские пробки – аккуратные вереницы машин, спокойно, без истерик, движущиеся в нужном направлении в строгой очередности! В этих пробках нет заполошных гудков, рулад экспрессии водителей и попыток перехватить у соседа место повыгоднее. Таким образом, что характерно, пробки рассасываются куда быстрее, чем когда каждый хочет проскочить первым… На дорогах в обязательном порядке намечены полосы для велосипедистов. Гид не советовала нам «ловить ворон», стоя на этих дорожках – могут сбить и будут не виноваты, потому что для пешеходов есть своя зона – тротуары. Оказывается, соблюдать порядок движения очень просто – и очень эффективно! Понятно, что в Стокгольме не могло произойти ни трагедии по типу «столкновение на Ленинском проспекте», ни трагедии, как на Каширском шоссе, с вылетом на тротуар машины с пьяным водителем (в узком и опасном месте, где и трезвые водители порой не справляются с рулём!). По вечернему Стокгольму, по его новому району, мы с мамой ходили в супермаркет за продуктами с удивительным для самих чувством безопасности. Хотя страна чужая, а мы – гости непрошеные и «без языка». Чего еще нет во всей Швеции – так это бездомных собак и кошек! А вот породистых и ухоженных, с хозяевами, по столице гуляет множество. Три вывода: хозяева понимают, что они в ответе за тех, кого приручили; не являются проблемами приюты для животных; и площадки для выгула собак с «гигиенической» целью, так как под ногами чисто. Кроме, будем объективны, площади королевского дворца, которую объезжает конная стража. Следы протопавших лошадей не спутаешь ни с чем…
…Швеция. Провинция.
Лидчёпинг, куда от Стокгольма ехать автобусом часа два – третий по величине город Швеции, авиацентр. И он же – тщательно сохранённый город позапрошлого века. Две части города – разделённые рекой - отлично уживаются друг с другом. Город-музей полностью соответствует условиям двухсотлетней давности: там нет воды, газа, отопления (кроме печного), электричество подведено избирательно – в домах, реконструированных в первозданном виде, его нет, но в турцентре – есть. Работает телевизор, на котором показывают репортажи о жизни городка-музея. А по улицам ездит забавный, как игрушка, грузовичок с небольшим кузовом – почтовая машина. Ей управляет молодой парень. В отличие от «Почты России», где сотрудники – сплошь женщины (конечно, кому ещё в нашей стране таскать – а не возить - тяжести!), да к тому же предпенсионного возраста. «Заманить» в письмоносцы молодого русского человека нереально – даже армия не так страшит!..
Кроме турагентства, в музее есть лавки, почта, начальная школа, крестьянские дома с ухоженными садами, дома ремесленников – гончара, плотника… Все, кроме церкви. Но с такими вещами не шутят – в Лидчёпинге есть действующий кафедральный собор епархии Линчёпинга Шведской Лютеранской Церкви. Ему приблизительно 800 лет, он сильно реконструирован и теперь представляет собой готическую постройку, кажется, вторую по высоте в Швеции. А «декоративной» церкви в музее, видимо, решили не создавать. Может быть, это было бы исторически неверно – скорее всего, прихожане оттуда ходили в главный собор. Дело было в понедельник, всемирный выходной день музеев, и мы не увидели живых, одетых в национальные костюмы гончаров, плотников и прях. Зато увидели другое – отлично «законсервированную» старину, которой гордятся, которую берегут изо дня в день, а не от случая к случаю. Правда, ещё больше Лидчёпинга мне понравилась Вадстена – миниатюрный городок на берегу озера Веттерн. Разница тонкая: старый Лидчёпинг специально сохранён, как музей, а про Вадстену я такого не слышала – тем не менее, город производит впечатление целого музея под открытым небом. В Вадстене есть несколько экскурсионных объектов. Первый – одноимённый замок Вадстена Слот, построенный в эпоху Возрождения, королевская резиденция первых Васа. Замок красоты и величия неописуемого! Неподалёку от замка обычно разворачиваются туристические автобусы. И там на обозрение туристов представлен рельефный план городка. Чтобы не заблудились…
Второй - действующий монастырь, основанный в 1346 году святой Биргиттой, очень почитаемой в Швеции святой, единственной канонизированной шведкой. Аристократка, придворная дама, преданная жена, мать восьми детей, она после смерти мужа удалилась в монастырь, а спустя два года после пострига основала новый монастырь в Вадстене. На месте королевского дворца. Королевская чета прислушалась к «видениям», которыми прославилась Биргитта, уступила дворец монастырю. Церковь в монастыре была возведена по чертежам самой Биргитты, которые явились ей в момент откровения (стоит до сих пор!). «Революционным» для той эпохи было, что монастырь был «смешанным» - мужским и женским. Не надо скабрёзного «хи-хи»! – строже устава, чем в монашеском ордене биргиттинок, поискать!.. С королевского дворца, ставшего женским «корпусом», счистили все украшения, из бывших покоев вынесли все предметы роскоши, в храме не завели дорогостоящего инвентаря; монахи и монашки попадали в церковь по тайным ходам и встречались только на службе. Это аббатство дольше всех в Швеции было католическим, но все же уступило Реформации. А потом потеряло и культовое предназначение, сделавшись приютом для инвалидов войн (в XVII столетии, раньше, чем в нашей стране – постоянном спарринг-партнёре Швеции задумались о призрении немощных солдат). Теперь в бывших монастырских кельях музей (жутковатый, надо признать, в своей аутентичности), а в храме – приходская лютеранская церковь. Да ларец с мощами святой Биргитты. Также в ларце хранятся останки многих сподвижников святой, начиная с её дочери, продолжившей материнское дело. Неожиданно было увидеть в шведских приходских храмах «детский уголок» - маленькие столики, стульчики, даже игрушки. И, каюсь, с удивлением узрела во всех кирхах православные иконы. Оказывается, с 1930 г. шведские церковные иерархи держат курс на равное почитание всех мировых религий. Интересно, как бы это откомментировали наши верующие? В «музейной» части Вадстены находятся также кладбище инвалидов (включая участников Полтавского сражения), начальная школа в старинном здании, дом скорняка Якоба 1520 года постройки, бывшая психиатрическая лечебница, а ныне медицинский музей этого скорбного терапевтического направления. Старинная улица продолжается и приводит в центр городка. А там – будто с территории музея и не выходили!.. Городок почти «пряничный». Старина сохраняется не досками с надписями «охраняется государством!» - не загадочными структурами с труднораспознаваемыми функциями, а реальными людьми. Эти люди предпринимают реальные меры. И вот результат. В Вадстене можно кино снимать с историческим сюжетом, и диссонировать с фоном будут разве что велосипеды – любимый транспорт шведов, как и финнов (даже чиновники высокого ранга ездят на службу на велосипедах). Но ведь велики легко вывести из кадра! По пути до этих городков Елена Генриховна рассказывала о современном состоянии Швеции. Запомнилось, что школьное образование здесь имеет две ступени: начальную школу, где к учащимся относятся «толерантно», не напрягая уроками, стараясь, чтобы они знали три дисциплины: родной язык, математику и английский. Их готовят к тому, что они станут «гражданами мира». В хорошем смысле слова.
Мне в Швеции было ужасно стыдно за мой школьный советский английский. Доброжелательные лица шведских собеседников не менялись, когда я ломала язык и по три раза переспрашивала, привлекая на помощь артикуляцию и мимику, но самой-то было противно… Я училась в простой советской спецшколе с «углублённым изучением английского языка». Так называлась фикция, по которой мы получали пятёрки. Лишь немногие представители советской элиты могли по праву рождения претендовать на школы с подлинными иностранными языками – с прицелом на МГИМО. У них, наверное, английский с детства ставили так, чтобы был лёгок и бегл. А остальных детей, особенно живущих в провинции, готовили к тому, чтобы они провели всю жизнь за железным занавесом, веря официальной пропаганде об ужасах мира капитала. Не вина преподавателей – они сами языком владели кое-как, их тоже не хотели видеть «гражданами мира». Этим летом я уже получила щелчок по носу, когда полезла в разговор эмигрантов с какой-то конструкцией, что нам в классе преподносили за английскую идиому… а она была, оказывается, идиотской… Унижение в поездке было более протяжённым. Но я ещё хоть как-то вякаю на условном английском. Маму когда-то учили языку Бальзака, который она благополучно забыла. И в одном из магазинов её при покупке что-то спросили, она развела руками, а девушка-продавщица понимающе поинтересовалась: «Рашн?». Мама кивнула. Что скрывать - раз безъязыкий, значит, «рашн»… В возрасте, когда русские дети поступают в 9-й класс, шведские ребята тоже делают выбор: учиться в школе следующей ступени либо идти работать. Большинство выбирает дальнейшую учёбу, несмотря на то, что в этой школе уже будут требовать по всей строгости. А за школой второй ступени логично следует институт. Высшее образование и профессии, на которые оно даёт право, здесь в почёте. И оплачивается, как и должно быть, как и есть – везде, кроме 1/6 части суши – выше, чем неквалифицированные специальности. Но и те, кто стал рабочими, не бедствуют. Позволить себе они могут все «житейские удовольствия». Самое дорогое из них – жильё. На первом месте по престижу – коттедж, в городе или вне него, на втором – так называемый «рядный коттедж», на третьем – квартира в многоэтажном доме. Рядные «инкубаторские» коттеджи очень похожи на те, что наше правительство строит для погорельцев прошлого года – только качественнее. Но если не удаётся приобрести жильё в собственность, шведы не сильно расстраиваются, так как можно всю жизнь снимать квартиру или коттедж, не будучи при этом ущемлённым в правах либо удобствах… В общем, ясно, где царит настоящий социализм – только иначе называясь? Социализм как государственную идею-призрак не стоит путать с социализмом как общественным укладом, направленным на поддержание высокого уровня жизни граждан. Реальный социализм – только второй; первого, как мы убедились, не может быть, когда государство не считается с людьми. Для полноты иронии: муниципальные образования в Швеции называются… коммунами. Члены коммун – а это, по умолчанию, все жители района – активно участвуют в «местном самоуправлении», решая собственные коммунальные проблемы. Господи, это ведь так элементарно!.. Но – не для нашего «пирамидального» сознания, ждущего милостей от доброго царя… Кстати, несмотря на довольно строгие правила въезда в Швецию, тем паче – на постоянное жительство, на не пользующихся спросом должностях (в особенности – в сфере услуг, официантами, уборщиками, грузчиками) трудятся индусы, индонезийцы, филиппинцы. Рыба ищет, где глубже – а человек – где лучше. Наши же соотечественники порой, мечтая перебраться за бугор, видят себя там новоявленными мессиями (чаще всего - в культурном плане), и на то, чтобы мыть посуду и таскать тележки, не рассчитывают. Хотя всякий театр начинается с вешалки… Все время шведского вояжа мне вспоминалось стихотворение Николая Гумилёва «Швеция»:
«Страна живительной прохлады Лесов и гор гудящих, где Всклокоченные водопады Ревут, как будто быть беде.
Для нас священная навеки Страна, ты помнишь ли, скажи, Тот день, как из Варягов в Греки Пошли суровые мужи?
Ответь, ужели так и надо, Чтоб был, свидетель злых обид, У золотых ворот Царьграда Забыт Олегов медный щит?
Чтобы в томительные бреды Опять поникла, как вчера, Для славы, силы и победы Тобой подъятая сестра?
И неужель твой ветер свежий Вотще нам в уши сладко выл, К Руси славянской, печенежьей Вотще твой Рюрик приходил?»
Стихотворение написано летом 1917 года, за четыре года до расстрела Гумилёва. По нему виден, как бы это помягче, душевный раздрай, что переживал поэт и офицер, утративший жизненные ориентиры и иллюзии. По крайней мере, осознания величия России, которым дышат военные стихи Гумилёва, здесь уже нет ни грана. Основной русской трагедии ХХ века еще не произошло… но Россия уже свернула с пути конституционной монархии, а очень скоро не станет парламентской республики… а что станет, всем нам известно. Теперь вот выкарабкиваемся из ямы; а бывший министр финансов Алексей Кудрин получил разнос на высшем уровне за то, что предрек: для выхода из кризиса нужно ещё полвека! Такая перспектива, ясно, не может обрадовать никого. Но в большей степени – тех, кто «внизу». И хотя норманнская теория оскорбляет русское национальное сознание, так, что её начинают варьировать и искать подтверждения тому, что Рюрик, к примеру, был славянином по крови, а на новгородский престол был призван по праву рождения, как внук Гостомысла, - но для меня, например, несомненно, что России есть чему учиться у Швеции. Особенно – сейчас! Предание о призвании варягов сегодня обретает особый смысл. Может, пусть бы нынче они принесли нам социализм?.. Прекрасны королевские замки Швеции Грипсхольм и Дроттнингхольм, прекрасен парк вокруг Дроттнингхольма, скопированный с Версаля и потому похожий и на парк Петродворца (частью – «французский» геометрически выверенный, частью «английский», приближенный к природному). Прекрасны неправильной формы дворы Грипсхольма. Замок строился, разумеется, как крепость, однако всё больше использовался в качестве тюрьмы для особ королевского рода или как убежище королев. Только Густав III использовал Грипсхольм как резиденцию и культурный центр, облагородив внешний вид (сделав его дворцом, а не бастионом) и оборудовав в замке театр – в специальной круглой комнате на 100 зрителей. Теперь это своего рода портретная галерея шведских монархов и выдающихся шведов (Греты Гарбо, Альфреда Нобеля, квартета «Абба» и сотен других, не менее славных, но менее известных нам персоналий). Фотографировать внутри нельзя – картины и старинное убранство, особенно деревянные панели, сохранившиеся со средних веков, вспышки и излучения не любят. Но полукруглый каменный коридор я не смогла преодолеть соблазн сфотографировать!..
Памятники, объекты культурных паломничеств – это, безусловно, прекрасно! Однако бывает, что выйдешь из пышного дворца – а кругом «эти бедные селенья, эта скудная природа». В Швеции не окунаешься в «мерзость запустения», покидая дворец или музей. Прошлое и настоящее одинаково нужно этой стране, её правителям, её народу. И вот тут, как поётся в романсе Алексея Жемчужникова, «сердце рвётся с груди, и так хочется плакать…». Мы привыкли жить в обстановке, когда никто никому не нужен. Индивиды дают симметричный ответ на тотальное равнодушие к людям системы – каждому в отдельности ничего для общества тоже не нужно. Особенно в плане сохранения исторического наследия. Единицы, кому нужно, любовно называются «шукшинскими чудиками». Или «Захаром Калитой» - есть такой чудной персонаж у Александра Солженицына… За уклад государства, в котором свободные личности осознают свои права, обязанности и необходимости, и умеют жить по «общественному договору», наверное, «они» и хлопочут, устрожая правила миграции и предъявляя даже к туристам на неделю повышенные требования.
…Возвращение …Когда мы повернули домой, я увидела… Нет, сначала лирическое отступление! Задумалась о том, что люблю путешествовать, и даже поездки по России воспринимаю, как «перемену мест». Наверное, глаз, не привыкший к столь резким переменам, как при выезде за границу, тоньше улавливает нюансы. Так вот, в своих поездках по России часто вижу города, организованные лучше, чем Рязань, место моей «постоянной регистрации» (доживу, интересно, до поры, когда её в реальности, а не в перспективе отменят?!). Как правило, это крупные города, хотя и не всегда. В одном городе чище и больше благоустройства, в другом – активнее культурная жизнь, в третьем – больше сохранившихся памятников старины, в четвёртом, наоборот, бытовая сторона устроена комфортнее… Но встречаются и небольшие городки, райцентры, пребывающие в стагнации, сравнимой с анабиозом. Вообще-то это российская геополитическая проблема… Но преимущества всех российских городов, вместе взятых, как раз и организуют общий уровень жизни в европейских странах! А ведь нет за границей ничего сверхъестественного! Ничего такого, чего нельзя было бы воссоздать у нас! Надо сущую ерунду – желание жить по-человечески. И – чуток посложнее – понимание, что национальный престиж состоит не в том, что «мы делаем ракеты, перекрываем Енисей», не в балете и не в футболе – а в заботе об удобстве и комфорте граждан на всех этапах их существования!.. Почему этого понимания днём с огнём не сыщешь в странах, поражённых «государственной» идеологией, доктриной первенства государства, а не личности? Не будем обобщать – не сыщешь «в одной, отдельно взявшейся, стране…» (В. Вишневский). Мне кажется, те, кто живут в России, в своих прошлых жизнях совершили страшные прегрешения – и теперь для их искупления направлены сюда. И только от их «текущего» поведения зависит, задержатся ли их перевоплощения здесь, либо смогут переселиться в более комфортные зоны… Современное христианство отрицает существование реинкарнации, так как не находит подтверждения о нем в Святом Писании. Но Святое Писание сложилось где-то в середине I тысячелетия н.э., а существуют доказательства того, что в раннехристианских текстах было упоминание о реинкарнации. Более того - раньше христианство реинкарнацию души признавало или, по крайней мере, не отрицало наотрез!.. Родоначальники христианства, как Григорий Нисский (257- 332 гг.), Климент Александрийский (150- 220 гг. н. э.), святой Иероним (340 -420 гг.) – автор перевода Библии на латынь, или Арнобий (ок. 290 г.), или Юстиниан Мученик (100 -165 гг.), Ориген (185 — 254 гг.) говорили о существовании реинкарнации – и их учения сохранились в малочисленных, мистических христианских сектах (катары, павликаны, богомилы). Мало кто знает, что великий средневековый поэт и философ Джордано Бруно поплатился сожжением на костре не только за учение о многомерности вселенной, но и за… тезис о возможности реинкарнации! Хотя христианство признавало доктрину о переселении душ с самого своего возникновения, вплоть до Второго Константинопольского Собора, состоявшегося 5 мая в 553 г.н.э,. на котором председательствовал патриарх Константинопольский. На этом соборе святые отцы всерьёз (насколько можно всерьёз говорить об умозрительном) обсуждали, признавать или нет перед паствой доктрину о «сансаре» - и решили не популяризовать её. Скорее всего, из соображений не вполне религиозных – монотеистическая религия всегда, к сожалению, суть орудие «покорения» человека, приведения его к послушанию и материальному повиновению. И надежда на перерождение в «лучшей версии» исчезла из арсенала религии, называвшейся тогда «католической», то есть «всемирной, вселенской». Характерно, что английский писатель XVIII в. Генри Филдинг написал философско-сатирический роман «Путешествие в загробный мир», основанный на идее реинкарнации, остроумно совместив христианскую догму воздаяния за грехи с колесом сансары. Один из главных героев романа – небезызвестный Юлиан Отступник, до времени жизни Филдинга возвращающийся на Землю всё в новых обличьях, но никак не искупающий грех своего отступничества… А диакон Андрей Кураев посвятил этой проблеме книгу «Куда душа идёт», склоняясь, конечно же, к официальному толкованию единичности бытия – но и не забыв, что раннее христианство принимало реинкарнацию наряду с воздаянием за грехи (по той самой схеме, которую описал Филдинг!). Так что я, прости меня, Господи, свою теорию еретической не считаю!.. Особенно по следам путешествия. В ближайших к нам европейских странах живут, вероятно, наделённые телами души, которые подтвердили «там» свою благонадежность. Так вот, возвращаясь к увиденному… …В центре Хельсинки, на площади, где сходятся важнейшие нити жизнедеятельности города, куда выходят разом вокзал, драмтеатр и музей, где грустит уже столетие обросший благородной медной зеленью национальный поэт Алексис Киви, и откуда отправляется большинство автобусов, туристических и рейсовых, я обратила внимание на мальчика в красной куртке. Он увлечённо играл в мяч. Маленький, точно теннисный, мячик, как и положено мячу, увёртывался от хозяина, прыгая по лужам. Гоняясь за ним, мальчик выкрикнул некое слово на букву «с»… Мало ли, подумала я, какие финские слова так похожи на русские и означают примерно то же. Но тут мальчик уронил мяч в большую лужу и возмущённо заорал: «Б..!». Повеяло родиной во весь русский дух. То ли мальчик был русский (турист? эмигрант? жертва образовательного обмена?), то ли культурная экспансия России в Финляндию такая мощная… Ещё сильнее стало чувство родины на русско-финской границе. Со стороны Vaalimaa на таможне всё было по-фински. А вот со стороны Торфяновки в туалетах… уже не было туалетной бумаги, одноразовых сидений и полотенец. И правильно! Побаловались – и будет! Нам жить здесь. Нам надо быть крепкими и закалёнными.
___________________________________________ © Сафронова Елена Валентиновна - текст и фотографии
|
       
|
