(по следам «Сетевой словесности»)

Огромную роль в институализации нового коммуникативного пространства, которым стала сеть «Интернет», играет осмысление гуманитариями, учеными и сетевым сообществом протекающих в ней процессов. Это касается и понятийного аппарата, и терминологии, как традиционно используемой, так и вновь возникающей в Сети. Одним из ключевых понятий в литературном сегменте Интернета явился термин «сетевая литература», вызвавший, ввиду своей значимости, как и следовало ожидать, длительную, продолжающуюся несколько лет, дискуссию – как в печатной периодике, так и, в особенности, в Интернете. Предметом дискуссии, естественно, стало и содержание, и функции, и форма обитания сетевой литературы в Сети.

Синонимом основного понятия «сетевая литература» является его сокращенный вариант – «сетература» (в некоторых источниках параллельно встречается термин «гиперлитература» и с определенным смысловым оттенком – «кибература»). Следует различать широкое и узкое понимание данного определения. Сетевая литература в широком смысле этого слова – это весь объем литературных текстов, расположенных в Сети, вне зависимости от формы их представления (текст, гипертекст, гипермедиа) и способа написания (индивидуальное авторство, коллективное авторство, создание текста с помощью компьютерных программ). Сетература в узком смысле этого слова – «произведения, которые не могут быть перенесены на бумагу, либо сильно обесцениваются при таком переносе» [1]. Очень часто в таких произведениях письменный текст сочетается с визуальными и звуковыми образами. Практически все исследователи выделяют ряд свойств, которые характеризуют сетературу как отдельный жанр: обязательное использование гипертекста, возможность авторского участия в создании произведения определенного круга лиц либо всех желающих, возможность автоматической обработки текста и использования компьютеров при составлении текста.

Еще одним, не менее значимым параметром является определение места функционирования сетературы, ареала ее распространения и институализации. Наиболее распространенное наименование литературной части русскоязычного сектора Интернет – Рулинет (русский литературный Интернет), или РуЛиНет, как вариант написания. Данный неологизм также, как и его вариант Хулинет (художественный литературный Интернет), введен О’Санчесом в мае 1999 года в одной из гостевых книг конкурса «Тенета».

В феврале 2004 года по нашему запросу поисковая система Яndex обнаружила среди ресурсов русского Интернета 9868 html-страниц и 497 сайтов, содержащих материалы, посвященные проблемам сетературы. Среди них как дилетантские размышления на данную тему, так и достаточно содержательные научные статьи о функционировании литературы в глобальной сети. Следует отметить, что обнаруженные материалы не являются ворохом разрозненных мыслей, гипотез и доказательств, а лежат в русле единого дискурса, названного авторами проекта «Сетевая словесность» [http://www.litera.ru/slova/index.html] «дискуссией о сетературе» [2].

Особенность дискуссии заключается в том, что, в отличие от традиционных научных или искусствоведческих полемик, здесь сложно вычленить авторитетные точки зрения, доминирующие позиции и школы. Неперсонифицированность коммуникативной среды изначально ставит участников спора в равные позиции. Здесь теряют значение ученая степень, социальное положение, предыдущие заслуги. Кроме того, сами участники зачастую отрекаются от собственного имени и вступают в теоретические баталии под вымышленным «ником», то есть, псевдонимом. Так, редактор журнала «Сетевая словесность» Александр Рамаданов именует себя Алексрома, известный сетевой деятель Роман Лейбов зачастую выступает под инициалами Р_Л или R_L, автор и организатор таких проектов, как «Сад расходящихся хокку», «Буриме» и др., Дмитрий Манин – под литерой «М».

Наиболее жаркие споры приходятся на период 1997–1998 годов. Стимулом к их началу послужил литературный Интернет-конкурс «Арт-Тенета–97». Гостевая книга конкурса [http://www.net.cl.spb.ru/cetera/teneta/guest-archiv20.htm], а затем страницы проекта «Сетевая словесность» стали базой дискуссии и подтолкнули многих участников к написанию отдельных статей, отражающих их взгляды на обсуждаемые вопросы. Таким образом, гостевая книга конкурса «Арт-Тенета–97» стала первой попыткой теоретического осмысления проникновения литературного процесса в глобальную Сеть и феноменов, порожденных этим проникновением.

Несмотря на то, что гостевая книга, или guestbook, не является общепризнанной формой научного сообщения, реплики, оставленные в этих книгах, заслуживают особого внимания, так как идеи, высказанные в них, в той или иной интерпретации легли в основу многочисленных статей и исследований последующих лет, стали квинтэссенцией, присутствующей в разбавленной или более теоретизированной форме в офф-лайновых и он-лайновых публикациях.

Мы не ставим перед собой задачи детально проанализировать позицию каждого участника дискуссии, тем более что на протяжении двух лет дискуссии мнения некоторых из них претерпевали существенные изменения. Более значимым при анализе гостевой книги Интернет-конкурса «Арт-Тенета–97» и страниц проекта «Сетевая словесность», на наш взгляд, является вычленение мнений наиболее активных участников дискуссии, в особенности тех, чья позиция является последовательной и аргументированной.

В первые же дни дискуссии один из редакторов и вэб-мастер журнала «Сетевая словесность» Георгий Жердев разделил обсуждаемый вопрос на две составляющие: проблема формы и проблема содержания. Таким образом, еще в 1997 году были обозначены два тесно сопряженных друг с другом дискурса. Первый из них затрагивает особенности литературного процесса в Сети. А второй – вопросы самоопределения сетевой литературы, признания за ней статуса нового вида искусства.

Сам Георгий Жердев в качестве основных предпосылок, определяющих форму произведений сетевой литературы, выделил:
– ослабление контроля за литературным процессом;
– лабильность (редактируемость) содержания;
– распределенность произведения в реальном времени и пространстве;
– полиавторность.

Размышляя над особенностями формы, участник дискуссии пришел к выводу, что сетература со временем, «вероятно, выйдет из литературы и станет самостоятельным видом искусства». По его мнению, сетература – синтетический вид искусства, интегрирующий приемы выразительности словесности, музыки и живописи с возможностями новой гипертекстовой и мультимедийной среды. Характерными чертами произведений данного вида искусства будут: во-первых, изначальное их создание для Сети, а во-вторых, их динамичность-модерируемость. То есть, произведение должно возникать и формироваться в Сети на глазах у читателя. Соответственно процесс создания таких произведений видится Георгию Жердеву аналогичным джазовой импровизации в реальном времени, когда джазмен «играет не партитуру, а свое настроение». Какое содержание могут иметь эти произведения, Г. Жердев не говорит, однако указывает на то, что оно будет продиктовано тем образом мышления, который определится спецификой сетевой коммуникации.

В одной из последних своих реплик редактор сетевого журнала ранжирует свойства сетературного произведения: «Я бы на первое место поставил динамичность сетеро-литературы. Это то, что однозначно отличает сетевое произведение от любых других его компьютерных разновидностей, поскольку реализуется только в условиях Сети. На втором месте – полиавторность, как очень типичное (но уже не обязательное) свойство. А гипертексты и прочее (мультимедийность, машинная обработка текста и пр.) – от третьего места и далее».

Один из организаторов конкурса «Тенета» Алексей Андреев, также принимавший участие в дискуссии, рассматривает сетературу в большей мере с точки зрения технологий работы с текстом, заложенных в самой Сети: «мультиавторность», гипертекстовость, мультимедийность, автоматическая обработка текста. По глубокому убеждению А. Андреева, «Интернет не имеет к кристаллизации поэтического вкуса никакого отношения», то есть является исключительно средой для интерактивных литературных игр. Сеть представляет интерес для литератора именно с позиций возможностей творить «искусство для искусства безо всякой судьбоносности». В статье «CETERAтура как ее NET», написанной в то время, когда проходила дискуссия, Алексей Андреев более четко сформулировал свое понимание сетевой литературы. Подробнее об этой статье мы поговорим ниже.

Участник дискуссии, обозначивший себя инициалами М.Б., не соглашается с позицией Алексея Андреева относительно мультимедийных свойств Сети как характерной особенности сетевой литературы. Произведения, использующие мультимедийные технологии, Н.М. причисляет к совершенно новому жанру искусства. «Но с тем же успехом, – размышляет он далее, – меломаны могут считать его музыкальным жанром с вкраплением слова и ИЗО, художники – живописным с вкраплением все того же слова и звука». Единственной заслуживающей внимания особенностью сетевой литературы из всех, выделенных Г. Жердевым и А. Андреевым, М.Б. признает «мультиавторность». Связано это с тем, что, на его взгляд, одна она связана «не с самим продуктом творчества – литературным текстом, а с технологией соавторства», в то время как все другие являются «вовсе техническими подробностями, которыми совершенно не интересуется читатель». Новаторские формы сетевого литературного творчества М.Б. предлагает искать, «опираясь на вещи, которых нигде кроме Сети не найдешь». С этой позиции особое внимание в репликах М.Б. уделяется произведениям, создаваемым с использованием поисковых машин, материалов телеконференций и т.д. Однако исследователь называет такие произведения «пока еще гипотетическими» и не сводит сетературу исключительно к ним. Для него сетература – «часть общего литературного процесса, а не какое-то обособленное явление». В этой связи М.Б. поднимает вопрос о роли сетевой литературы в литературном процессе вообще, о ее предназначении и функциях. Сам участник дискуссии в своих репликах называет три таких функции: плацдарм для новых писателей; альтернатива официальной литературе; литературная и окололитературная «тусовка».

Автор проекта «Виртуальные суси» [http://wwwsv1.u-aizu.ac.jp/~vadim/sushi/] Дмитрий Коваленин выступает с оппозиционных Г. Жердеву, А. Андрееву и М.Б. позиций. По его мнению, Интернет ничего не изменил в технологии создания литературных произведений. Сеть оказала воздействие на «издательский дизайн», но не на сами слова, являющиеся основой художественного произведения. «Нет понятия сетевой литературы. Есть Литература – или нет Литературы. Вот и все», – делает вывод Д. Коваленин. Затем он вступает в полемику с Г. Жердевым относительно возможности развития сетевой литературы как нового вида искусства на базе интерактивных игровых сред. Исследователь призывает не путать игру и искусство. Произведение искусства, по его мнению, только тогда становится таковым, «когда оно чем-то заканчивается и фиксируется в пространстве и времени». Литература, по его мнению, формируется, в первую очередь, из личности Творца, креативного процесса в его голове. Ни гипертекст, ни возможность коллективного авторства, рассматриваемые большинством участников дискуссий как предположительные характеристики сетературы, считает Дмитрий Коваленин, никакого влияния на креативный процесс и саму личность Творца не оказывают. И буримэ, и рэнга были известны еще в средние века. Но результаты частных игр нас мало интересуют. Другое дело, когда приходит «Архитектор, собирает все аккуратненько, ненужное выкидывает, кроит, как ему вздумается, и делает коллаж – Антологию». Другими словами, свою художественную ценность произведение приобретет лишь тогда, когда оно будет пропущено сквозь личность Творца, когда он поставит каждый кирпичик в нем на свое место, сообразует каждое слово с идейным содержанием всего текста.

В ходе дискуссии Дмитрий Коваленин приходит к выводу, что если некоторые литературные произведения в Сети и обладают определенной художественной ценностью, то их художественность ничем не отличается от художественности произведений вне Сети. Следовательно, Интернет для литературы является лишь средством представления художественных произведений, а также организатором массового общения.

Солидарность с мнением Дмитрия Коваленина высказывает и Максим Кононенко. «Мне кажется, что сейчас в принципе сетевая литература ничем от обычной не отличается, – пишет он. – Литературный процесс в Сети развивается сейчас достаточно естественным путем, как в конце XVIII века». Солидарность позиций двух сетевых деятелей заключается еще и в том, что М. Кононенко также, как и Д. Коваленин, считает, что Интернет позволяет лишь оформить привычную литературу иначе: изменяет ее визуальное оформление, «настраивает окружающую обстановку для читателя».

Еще один редактор журнала «Сетевая словесность» Михаил Визель поднимает вопрос о сетературе в совершенно иной плоскости. Он считает, что разговор о сетературе как об отдельном виде искусства вообще неуместен, так как сама Сеть выступает как новый вид искусства наравне с живописью, литературой, театром, радио, кино. Следовательно, оригинальные произведения, возникающие в Интернете, необходимо не соотносить с литературой, а рассматривать как произведения нового сетевого искусства без отрыва от самой среды, в которой это произведение родилось и живет.

Участник дискуссии, выступающий под псевдонимом Баос, считает, что более корректно говорить не «о перспективах создания посредством Интернет новой литературы», а «о перипетиях интеграции литературного творчества в Сеть, с учетом ее гиперкоммуникационной специфики». Исходя из понимания особой роли литературы в российской истории и представления о процессе творчества как некоего духовного усилия Творца, Баос приходит к заключению, что российский литературный Интернет должен выполнять две задачи: собирать «результаты усилия Духа» и «создавать среду для его мотивирования, воспроизводства».

Таким образом, перспективы развития литературного Интернета представляются Баосу на первом этапе связанными с созданием литературно-художественных объединений сайтов, страничек, людей на основе единой идейной позиции, общих этических и эстетических представлений. Это бы позволило закрепить «исходные установки для внутренней дисциплины авторов», обеспечить «высокую творческую мотивацию», осуществить первичный отсев идейных антиподов. Вторым этапом развития литературного Интернета, по мнению Баоса, могла бы стать организация сложившимися в Сети писательскими группами деятельности «многоуровневых толстых сетевых журналов и конкурсов».

Другой участник, выбравший себе псевдоним Fenya Palmont, высказывает сомнения относительно того, что литература вообще «будет жива в условиях нового метадискурса», характеризующегося нарастающим расщеплением коллективной реальности. Катализатором этого процесса является сама Сеть, и в этих условиях литератору каждый раз необходимо находить все новые средства эффективного воздействия на сознание людей. И как считает Fenya Palmont, «не факт, что эти средства можно будет вербализовать», а потому это будет уже не литература. Новая литература, по его ожиданиям, будет синтезирована на основании осознания нового сетевого бытия. То есть станет продуктом творческой деятельности нового сознания, преломленного особенностями сетевых коммуникаций. Фактически в произведениях такой новой литературы будет представлен взгляд на окружающую действительность сквозь линзу сетевого пространства.

Не менее интересный взгляд на сетевую литературу представлен в репликах Ernie & Lucia. Сетература, по их мнению, является «формой словесного освоения Интернета через Искусство». В рамках данной трактовки к сетературе невозможно отнести литературу, просто «перемещенную на Интернет». Такая литература при своем перемещении все равно так и останется привычной литературой, лишь записанной на другой носитель. Сетературное произведение – это меньше готовый продукт, больше – динамичный процесс, участие в котором может принять едва ли не каждый желающий. Такой «продукто-процесс», в концепции Ernie & Lucia, втягивает в себя пользователей, помогая им интериоризировать сетевое пространство.

Особенно интересными представляются реплики филолога из Тартуского университета (Эстония), создателя одного из первых русских литературных проектов «РОМАН» Романа Лейбова. Он придерживается мнения, что с возникновением Интернета в литературе ничего принципиально не изменится. Здесь Р. Лейбов проводит параллель с изобретением книгопечатного станка. Книгопечатание значительно динамизировало литературный процесс, сделало книгу доступнее для читателя, но «индивидуальное творчество и его механизмы – кажется, не изменились». Таким образом, своим авторитетным мнением Р. Лейбов поддерживает позиции Дмитрия Коваленина, Баоса, Максима Кононенко. Однако, изучая литературный процесс в Сети на более высоком, по сравнению с другими участниками дискуссии, профессиональном уровне, он делает и более значительные выводы и заключения: «Сеть вносит существенные коррекции в прагматику литературы, способ ее взаимодействия с аудиторией, изменяет сами понятия авторства и аудитории, но не задевает сущности явления». Сеть, по мнению Р. Лейбова, предоставляет современной литературе новые возможности для динамизации включенных в нее процессов; новую среду обитания; новые технологии для трансформации жанров.

В частности, он отмечает резкое изменение функции автора. Зачастую автор не просто отделен от читателя псевдонимом, а полностью превращается в виртуальную фигуру. И хотя виртуальное авторство – явление для литературы далеко не новое, но именно в сетевой среде оно получило такое массовое распространение. Не менее значительной характеристикой процесса интеграции литературы и Сети стали существенные изменения в жанровой системе. В частности, начинают развиваться жанры, «в бумажной литературе представленные слабо». Например, особенно высокого уровня развития достигла полемика. Р. Лейбов связывает это с отсутствием цензуры, а особенностью полемики в Сети считает постепенное ее превращение в «чисто эстетическое явление».

Следует отметить, что отличительной особенностью точки зрения Р. Лейбова является четкое разделение им понятий литературы в Сети и собственно сетературы. Он не приписывает сетературе каких либо особенных функций и значительных масштабов, а считает, что «настоящая сетература – это игры и креативные среды». Сетература, таким образом, представляется ему некоей полиавторной стихией, из которой со временем вполне может родиться что-то новое. Своей задачей Р. Лейбов считает уменьшение энтропии в российском Интернете. Только целенаправленная работа многих сетевых деятелей по структуризации литературного Интернета, в частности, и Сети вообще, по его мнению, способна качественно преобразовать Интернет. «Мы его делаем, а не он существует для нас», – заключает Р. Лейбов.

Таким образом, в ходе более чем двухлетней дискуссии о сетературе, проходящей в гостевой книге Интернет-конкурса «Арт-Тенета–97» и на страницах проекта «Сетевая словесность», все ее участники с более или менее четко выраженной позицией относительно данного вопроса примкнули к одной из трех нижеприведенных точек зрения.

Первая отводит сетературе роль отдельного и самостоятельного вида искусства, основанного на интеграции литературы, изобразительного искусства и музыки с возможностями новой интерактивной мультимедийной среды Интернета. Ярких примеров произведений данного вида искусства никто из участников не приводит. Большинство называют такие произведения «пока еще гипотетическими» и лишь перечисляют те отличительные особенности, по которым такие произведения можно будет узнать. С большой степенью уверенности к таковым относят:
– создание произведения непосредственно в Интернете и его пребывание исключительно в данной среде;
– полиавторность данного произведения, возможно даже включение в процесс его создания самого читателя;
– использование в произведении технологий, предоставляемых Сетью (таких, как гипертекст и мультимедиа).

С меньшей степенью убедительности и лишь некоторые из сетевых деятелей причисляют к особенностям сетературных произведений их динамичность, заключающуюся в постоянном изменении, и использование машинной обработки текста. Гипотетичность таких произведений участники дискуссии единодушно определяют как следствие того, что сознание читателя и писателя еще не до конца изменилось под влиянием нового коммуникативного пространства. Лишь когда произойдут все реформации человеческого сознания, появится возможность создавать настоящие сетературные произведения и, соответственно, возможность адекватно их воспринимать.

Вторая точка зрения не возводит сетературу в ранг нового вида искусства, а идентифицирует ее как одно из направлений литературного творчества. Сеть, по мнению относящихся к данной группе участников дискуссии, дает для литератора возможность использовать в творческом процессе те приемы, которые были доступны и, прежде всего, в бумажной литературе, однако ставшие в Сети более доступными и общеупотребимыми: гипертекст, мультиавторность, введение новых субъектов творческого процесса (например, компьютерной программы). Принципиальное отличие данного мнения от мнения представителей первой точки зрения заключается в том, что здесь сетевая литература рассматривается в аспекте творческого процесса. Представители второй точки зрения считают, что никакие особенности внешнего вида и форм хранения не имеют существенного значения до тех пор, пока они не становятся особенностью процесса создания сетературного произведения. Без такого творческого приложения любая, самая нехарактерная для обычной литературы черта превращается в обыкновенный оформительский прием, «издательский дизайн», свойственный сетевому пространству. С этих позиций несомненный интерес представляют не только возможности, предоставленные для творчества литератору Сетью, но и те функции, которые Сеть может выполнять в его жизни и творческой деятельности. Наиболее очевидной и значимой функцией из всех названных за время дискуссии является, на наш взгляд, обеспечение непрерывной и динамичной коммуникации в литературной среде. То есть, Интернет в какой-то мере выступает в качестве «литературной тусовки», «литературного салона».

Наиболее ярким представителем третьей точки зрения является Роман Лейбов. Для него и других участников, проявивших свою причастность к данной позиции, сетература – лишь литературная игра, развившаяся в глобальную креативную среду. До сих пор из данной среды не возникло ничего такого, что могло бы претендовать на место в ряду искусств или литературных направлений. Порой просто игра начинает преобразовываться в литературный эксперимент, в попытку нащупать новые способы воздействия на читателя. Но, несмотря на то, насколько дерзок эксперимент, насколько новы образы и способы выражения мысли, – все это так и остается лишь черновиком, тренировкой техники и мастерства. С другой стороны, и Р. Лейбов, и его единомышленники признают неоспоримое и огромное влияние Сети на литературный процесс и то, что значимая часть литературного процесса в настоящий момент уже перекочевала в сетевое пространство. Наиболее важными последствиями интеграции литературы и Интернета признаются: 1) изменение функции автора и читателя; 2) трансформация системы жанров; 3) приобретение литературой большей интерактивности. Без сомнения, что каждое из указанных последствий заслуживает отдельного разговора. Но участники дискуссии не стали углубляться в размышления на данную тему и лишь ограничились их перечислением.

Отметим, что данное деление не охватывает всего многообразия представленных в гостевой книге конкурса мнений, а лишь выражает доминирующие направления размышлений всех участников дискуссии. Все три группы достаточно размыты по своему персональному составу. Данное обстоятельство детерминировано самой спецификой коммуникации в гостевой книге. В научной статье автор, предполагая, что читатель вдумчиво будет следить за ходом его мысли, может позволить себе обстоятельно излагать собственную точку зрения на тот или иной вопрос, подкреплять выдвигаемые тезисы доказательными фактами или аргументами. В гостевой книге на первое место по значению выдвигается не личное мнение каждого участника дискуссии, а сам процесс обсуждения. В ходе этого процесса, обнаруживая в словах оппонентов здравые замечания и предложения, участники дискуссии могут корректировать свои точки зрения, а порой и кардинально менять их.

Еще только начиная дискуссию о сетературе в guestbook Арт-Тенеты–97, ее организаторы, Георгий Жердев в частности, поставили задачу не продемонстрировать всю палитру мнений, а обсудить «проблемы обитания литературы в Интернете». Таким образом, в ней мы видим документально зафиксированный процесс становления точек зрения ее участников. Как мы уже говорили ранее, мысли и идеи, прозвучавшие в ходе дискуссии, получили более детальную проработку во многих статьях, опубликованных как в сети «Интернет», так и в печатной периодике. Их авторами стали не только участники полемики в гостевой книге Интернет-конкурса, но и многие другие исследователи.

Наиболее значима по содержащимся в ней выводам, а вследствие этого и наиболее цитируема в Сети, уже упомянутая выше статья Алексея Андреева «CETERAтура как ее NET: от эстетики Хэйана до клеточного автомата – и обратно». Статья была опубликована в 1998 году и стала одним из первых исследований, посвященных литературе в Сети. В своей работе А. Андреев разделяет сетевую и обычную литературу. К произведениям сетевой литературы он относит «произведения, которые не могут быть перенесены на бумагу, либо сильно обесцениваются при таком переносе» [1]. Рассматривая особенности функционирования текста в гипертекстовой среде, практику организации коллективной работы авторов по созданию произведения в Сети, возможности машинной обработки и синтеза текста, А. Андреев приходит к выводу, что в Сети литература превращается из набора статических произведений в динамический вид искусства, рождающийся в специально созданной, хорошо технически оснащенной креативной среде. В качестве условных примеров подобных явлений он называет сетевые литературные игры. На его взгляд, они являются основными составляющими литературного процесса в Сети. Сетевая креативная среда, считает он, «позволяет каждому побыть публикуемым поэтом – при этом даже не важно, создал ли автор “Онегина” или нет». По существу А. Андреев говорит о переосмыслении самой роли читателя: вместо пассивного читателя прошлого появляется активный «читатель-игрок». Основная функция структурных элементов системы литературного Интернета, по мнению автора, заключается в создании определенных условий для творчества.

Исследователь не переоценивает современное состояние сетературы. «Очевидно, – пишет он, – что само по себе хорошее техническое оснащение еще не создает “литературное произведение”… И конечно, никакие технические ограничения не ограничат бездарность». Настоящие сетературные произведения, «вроде фантастической “Игры в Бисер” Гессе», по мнению А. Андреева, еще только предстоит создать. В работе высказано предположение, что в будущем значительно возрастет доля участия компьютеров в создании креативных сред и написании произведений. Обработка текста машиной «не ограничится сервисными программами размещения и навигации», что приведет к возникновению особого жанра «человеко-машинной литературы».

Ответом на статью Алексея Андреева «CETERAтура как ее NET» стала статья Алексрома «Сетера и Литера» (1998 г.) [3]. Поводом для дискуссии послужило само определение сетературы. В отличие от А. Андреева Алексрома считает, что «сетературой можно считать любую литературу, которая родилась в Сети (то есть, впервые в Сети появилась)», и соответственно вести разговор о сетевой литературе следует не «как о гипертекстовой игрушке, а… как о средстве самовыражения». Уникальность Сети как среды самореализации автор статьи видит в отсутствии проблемы издания произведения, редактирования и цензуры, а также в транспарентности автора произведения и, как следствие этого, возможности создания виртуальных личностей и мистификаций. В этих характерных чертах, по сути дела, сформулированы особенности реализации функции представления наиболее полного массива каких-либо текстов и оперативной публикации материалов. Институализация литературного процесса в Сети остается за пределами внимания Алексрома. В следующей своей статье «Первый и последний рейс “сетературы”» [4], впервые опубликованной 19 августа 2000 года в «Русском журнале», исследователь дает характеристику структуры литературного Интернета: «Полицентризм Сети ни в коей мере не способствует установлению вертикальной иерархии». И выдвигает тезис о том, что «любой сервер может рассматриваться как точка, к которой сходятся электронные нити от всех подключенных к нему на данный момент посетителей». То есть, каждый ресурс является самоценным, имеет свою собственную иерархию и духовную направленность и с другими связан лишь условно. По мнению Алексрома, литературный Интернет развивается очень динамично. И сегодня он считает более актуальным разговор не о сетературе, а о пришедшей ей на смену кибературе, которая на одной технологической платформе объединила возможности слова, звука и визуальных образов.

Одной из весьма значительных и активно обсуждаемых в Сети стала статья Сергея Корнева «Сетевая литература и завершение постмодерна: Интернет как место обитания литературы», вышедшая в 1998 году в «Новом литературном обозрении» [5]. В работе предпринята попытка системного осмысления процессов, происходящих в Сети: проблема реального и виртуального автора, авторское право, рождение активного читателя и т. д. С. Корнев выделяет два фактора влияния глобальной сети на литературу: «конец монополии печатного станка» и исчезновение принципиальной значимости пространства и времени. Основываясь на данных факторах, исследователь делает вывод о том, что «Интернет для литературы – это всего лишь новая среда обитания. Литература, попавшая в Интернет, не образует какой-то целостности жанра или культурного ареала». Трансформации, на его взгляд, «подвергается вся литература целиком». Поставив знак тождества между сетевой и несетевой литературой, и наделив Интернет особенностями литературной среды, автор статьи заключает, что «Сеть – это не только пространство, куда постепенно перемещается литературная жизнь, но еще и пространство, где эта литературная жизнь способна обрести настоящее единство». В настоящий момент, как справедливо считает С. Корнев, культурная и в том числе литературная жизнь сосредоточена исключительно в столицах. До провинции, как знак существования этой жизни, доходит лишь часть мизерных тиражей толстых журналов. Интернет же способен переломить данную ситуацию, сделав культурные и литературные процессы открытыми и доступными не только для столичных жителей, но и для провинциалов. Индикатором данного процесса С. Корнев называет следующее явление: «Интернет как культурная среда, с его безграничными возможностями для открытого обмена мнениями, все больше и больше будет составлять конкуренцию толстым журналам в их современной форме, а точнее – будет постепенно “перетаскивать” их в Сеть за собой». Необходимо отметить, что в понятие «конкуренция» автор статьи вкладывает свой, весьма определенный смысл: «Если конкуренция и существует, ее оказывает не литературный сектор Интернета, а та его область, где господствуют компьютерные игры, видео, музыка, которые отучают человека от чтения книг». Именно поэтому вряд ли целесообразно говорить о «конце печатной книги». Интернет положил конец лишь печатному станку, как единственному средству тиражирования текстов, а следовательно, и как «одному из важнейших инструментов управления социальной машиной». Сеть позволяет создать «малую» литературу, предназначенную для узких целевых групп, «обращенную к конкретному, избранному кругу читателей», разбросанному по всей планете и сложившемуся не «по случайным – географическим, экономическим, социальным, а по имманентным культуре принципам».

В десятом номере «Иностранной литературы» за 1999 год в разделе «Литературный гид» был опубликован ряд материалов, посвященных проблемам взаимодействия литературы и новых ее носителей – Интернета и компьютера. Среди них отдельно следует выделить статью Дмитрия Кузьмина «Краткий катехизис русского литературного Интернета» [6]. Характерно, что автор ни разу не употребляет термин «сетевая литература». Литература для Д. Кузьмина неразделима на сетевую и внесетевую. Есть единый литературный процесс, представленный в том числе и в Интернете. Обобщая материал статьи, можно вычленить следующие функциональные типы литературных ресурсов:

1) сайты, представляющие литературу в Интернете (самодеятельную, фантастику, русскую классику, зарубежную классику, переводы);
2) ресурсы, посредством которых осуществляется оценка литературных произведений и своеобразное «рекрутирование новых молодых талантов» (в качестве примера автор называет конкурс «Тенета»);
3) «институты экспертной оценки и рекомендации, осуществляющие профессиональную инициацию и социализацию автора» (то есть институты, регламентирующие литературный процесс).

Последний тип ресурсов, по мнению Д. Кузьмина, имеет огромное значение для литературного Рунета, так как «литературное пространство, лишенное какой-либо структуры (в том числе и иерархической – то есть, элементарно говоря, отбора по качеству), – это утопия, и утопия вредная». Исследователь считает, что постепенно в Рунете сформируется система, аналогичная самиздату 80-х в Ленинграде, что позволит ему выйти на новый уровень развития. При этом разговоры о конкуренции между Рулинетом и «бумажными» изданиями кажутся автору абсолютно беспочвенными. «Что ни говори, а книга, которую можно взять в руки, – совсем не то же самое, что буквы на экране или даже распечатка принтера». Сеть будет способствовать децентрализации литературы, сделает равнодоступными произведения для читателей всего мира, вне зависимости от их удаленности от столиц. Кроме того, с возникновением системы Print-On-Demand, описанной Александром Житинским [7], Сеть становится «посредником между издателем и читателем», позволяющим последнему, познакомившись с любым произведением, тут же заказать его в виде книги, а первому – гибко управлять тиражами и выпускать ровно столько книг, на сколько существует спрос.

В 1999 году в одном из номеров «Вопросов литературы» появилась статья В. Сердюченко «Новейший проект российской словесности: Литература в Интернете» [8]. Фактически данная публикация, более соотносимая по жанру с эссе, является ярчайшим примером отношения определенного круга офф-лайновых литераторов к сетевому сообществу. Вот несколько тезисов из данной работы:
– «все авторы Интернета пишут плохо»;
– «традиционный читатель и читатель Интернета – разные читатели»;
– Интернет выдвигает специфические требования к произведениям, «девять десятых традиционной классики не имели бы в Сети ни малейшего шанса». «Русская литература прекратит течение свое не потому, что она художественно беспомощна, но потому, что не готова к техническому взрыву XXI века».

Автор статьи признает, что литература постепенно перетекает в Сеть и там трансформируется, даже более того – создается новая. Его отношение к Рулинету – снисходительно-ироничное и базируется исключительно на субъективных впечатлениях и переживаниях.

Одной из этапных статей стала статья Дмитрия Горчева «Сетература» [9], впервые опубликованная в журнале «Терабайт», а затем размещенная на сайте «Сетевой словесности» [http://www.litera.ru/slova/gochev/seteratura.html]. Исследователь признает: «Литература в сети есть. А уж как ее назвать: сетевая или не сетевая – дело двадцатое». Характеризуя сетевого читателя, Д. Горчев выделяет следующие читательские группы, соотносимые с функциями отдельных сетевых ресурсов:
– «стройная колонна… строем отправляется в библиотеку Мошкова читать любовные исторические и фантастические романы»;
– другая «группа уходит беспрерывно хохотать над байками, приколами, “новыми русскими”, кавээнами, фоменками и прочими маразмами»;
– «толкинисты-фэнтэзийщики… разбегаются воевать орков и гоблинов на пересеченных местностях не очень разнообразных средиземий от отечественного производителя, типа Перумова и Макса Фрая».

Весьма обстоятельно Д. Горчев говорит о воспитательной функции литературных ресурсов. Как он считает, читателя «надо воспитывать, просветлять и поднимать до высот, бить по рукам и тыкать носом, за что он впоследствии скажет огромное спасибо и начнет читать действительно хорошие книги». Автор, правда, не называет, кто именно в Сети мог бы взяться за выполнение данной задачи.

Существенный вклад в дискуссию о сетевой литературе внес Вадим Смоленский в докладе «Русская сетевая литература», прочитанном на симпозиуме «Русская культура на пороге нового века» (Университет Хоккайдо, Центр Славянских Исследований) в июле 2000 года. «Сетевая литература, – по словам В. Смоленского, – имеет больше отношения к процессу творчества, к формированию “активного читателя”, нежели к литературным произведениям как таковым» [10]. На основании данного тезиса в докладе проведено четкое различение «традиционно понимаемой литературы», бытующей в Сети, и собственно сетевой литературы, представленной, как считает автор, исключительно игровыми проектами. Учитывая, что сетературных произведений, в узком смысле этого слова, в Рунете ничтожно мало, докладчик считает целесообразным «говорить не о “сетевой литературе”, а о “сетевом литературном процессе”, своеобразие которого уже стало для всех очевидным». Значимость и новизна взгляда В. Смоленского заключаются в том, что им впервые был начат серьезный разговор о проблемах «структурирования литературного пространства». Под структурированием понималось «жанровое размежевание, подборки, рейтинги, критические обзоры, институты экспертной оценки – все то, что позволяло бы читателю сориентироваться, а автору найти своего читателя». Данную функцию, по мнению В. Смоленского, отчасти взяли на себя те толстые журналы, которые дальновидно сделали основную ставку на Сеть, а отчасти – сетевые литературные конкурсы. Отдельным пунктом выступления докладчика стала характеристика Сети как литературного салона. В. Смоленский даже выделил отдельную функцию Интернета – «глобальный круглосуточный литературный салон». Технической базой, реализующей данную задачу, стали гестбуки. В качестве перспективных тенденций Рулинета он отмечает активное проникновение в Сеть профессиональных литераторов и активное развитие самостоятельно зародившейся в Сети литературной жизни. Исследователь предполагает, что в скором будущем окончательно оформится «единая бумажно-сетевая литературная среда».

12 октября 2000 года в газете «НГ- EX LIBRIS» впервые была опубликована статья Марины Константиновой «В сетях Рулинета» с подзаголовком: «Полностью заменить собой литературу Интернет не может, а вот изменять уже начал» [11]. В своем определении сетевой литературы автор близка к С. Корневу: «Рассматривая русскую литературу в Сети как некоторую часть единого литературного поля, помещенную в новый носитель, мы убедимся в том, что, оказывая сегодня уже вполне ощутимое влияние на все поле литературы, интернет-практики демонстрируют одновременно и наиболее традиционные черты литературного поля». В качестве одной из характерных черт литературного Интернета М. Константинова отмечает наличие «двойной иерархизации», когда внешняя иерархия выстроена в соответствии с ориентацией на реальный, экономический капитал, а внутренняя – «выстраивается в соответствии с социальным и культурным качеством затронутой аудитории (то есть, ориентирована на символический капитал)». По сути дела рассуждения исследователя в данной работе носят общетеоретический характер и являются попыткой понять на условно-обобщенном уровне смысл протекающих в Сети процессов. М. Константинова предполагает, что в будущем Интернет создаст «свой, особый вид продукции, неравный в целом уже существующим (литературе, живописи, музыке)». В данный же момент Интернет лишь занимает определенное место в поле русской литературы, постепенно трансформируя и изменяя его.

Большой резонанс вызвал опубликованный в мае 2001 года на страницах «Сетевой словесности» авторизованный перевод с немецкого статьи Энрике Шмидт «Литературный русскоязычный Интернет: между графоманией и профессионализмом» [12]. Э. Шмидт не выделяет отдельного литературного сегмента русскоязычного Интернета. Вслед за С. Кузнецовым [13] она признает литературоцентричность характерной чертой всего русскоязычного Интернета в целом. В Сети, как и в реальной жизни, можно встретить массу и графоманских, и полупрофессиональных, и высокохудожественных произведений. В отдельную категорию исследовательница относит творчество авторов, «которые действуют преимущественно или только в Интернете, символический и технический потенциал которого сознательно используется ими в их творчестве», т.е. сетературу в узком смысле этого слова. Э. Шмидт отмечает, что «на практике Интернет все более развивается, независимо от всех обсуждений, в качестве децентрализованного органа публикации и сбыта, который может заполнить бреши в инфраструктуре русского книжного рынка, возникшие вследствие кризиса издательского дела и литературной критики». Эта сложная задача объясняет труднообозримость литературного пространства Рунета, что, в свою очередь, приводит к необходимости «создания новых узловых пунктов в сети, которые могут информировать читателей и которые могут “обслуживать” авторов». Таким образом, в соответствии с концепцией Э. Шмидт, основными функциями литературного Интернета являются оперативная публикация произведений и ориентация читателя в выборе произведений и ресурсов. К таким «узловым пунктам» исследовательница относит: рейтинги (счетчики), литературные соревнования и конкурсы, литературные журналы (в том числе и графоманские), салоны и клубы, организованные в форме гестбуков и чатов. Автор статьи допускает, что стабилизация развития Интернет-пространства будет в какой-то мере способствовать новому взлету «бумажной» литературы, и уверена, что «конец бумажной эры все-таки не наступит».

Значимое место в ряду публикаций о сетевой литературе занимает опубликованная в июне 2001 года статья Геннадия Рябова «Сете- или -тура? Псевдонаучное псевдоисследование» [14]. В ироничной форме Г. Рябов пытается осмыслить и обобщить опыт предыдущих исследователей, синтезировать обобщенное понимание наиболее спорных вопросов функционирования литературы в Сети. Сетература, на его взгляд – «основанный на использовании письменности вид творчества, конечный продукт которого (произведение) может размещаться на разнесенных в пространстве узлах компьютерной сети, видоизменяться (редактироваться) во времени и быть доступным многим потребителям из разных мест одновременно». Основными признаками сетературного произведения Г. Рябов признает следующие: 1) принадлежность к «творчеству»; 2) использование литер в качестве главного инструмента; 3) применение перекрестных гиперссылок; 4) динамичность (возможность изменения во времени); 5) мультимедийность; 6) количество авторов; 7) транспарентность авторов; 8) активная роль читателя. При этом он отмечает, что «ни один из признаков не является достаточным, чтобы произведение, им обладающее, было отнесено к сетературе». Для этого необходимо, чтобы текст обладал пусть и неполным, но определенным набором данных характеристик. Несмотря на объемность исследования, дальше характеристики самого явления «сетературы» Г. Рябов не идет. По большому счету, данную работу можно соотнести с популярными в Сети манифестами.

Одна из наиболее серьезных попыток научной систематизации литературного Интернета была предпринята Екатериной Рогачевской в статье «Рулинет: литература в сетях» [15]. Е. Рогачевская избегает прямого определения сетевой литературы, точно так же, как и частого употребления данного термина в тексте статьи. Из контекста всей работы мы можем синтезировать авторский тезис: сетература – это литературное произведение, созданное в Сети и имеющее отличительные черты, свойственные этой коммуникативной среде. Систематизируя «ресурсы русскоязычного сегмента Интернета», исследователь «для удобства» предлагает разделить их следующим образом:
1) виртуальные библиотеки – берут на себя функцию «реальных» библиотек по решению проблемы доступа к текстам;
2) издательства и книготорговля – выполняют рекламные и маркетинговые функции;
3) электронные издания и электронные версии бумажных изданий – первые, по мнению автора, имеют цель модерировать дискуссии, вторые же – создаются в рекламно-коммерческих целях;
4) «литературная тусовка» (в данную группу Е. Рогачевская относит литературные общества, конкурсы, персональные страницы, корпоративные сайты литераторов и т.д.) – как и электронные издания, они предназначены для инициации, организации и участия в дискуссиях, спорах и т.д.

Подводя итог анализу дискуссии о сетевой литературе, невозможно не отметить особенности формы протекания данного спора. Несмотря на всю масштабность сети «Интернет» и глобальность протекающих в ней коммуникативных процессов, дискуссия о сетературе наглядно демонстрирует, что научные споры здесь носят более сосредоточенный характер. Они сосредоточены как по времени прохождения, так и в идейно-тематическом плане. Итак, за два года дискуссии в гостевой книге конкурса «Арт-Тенета–97» и на страницах проекта «Сетевая словесность» пунктирно были обозначены все проблемные области спора, определены ключевые позиции всех его участников. В последующие годы (с 1999 по 2000 гг.) участники дискуссии лишь приводили в порядок высказанные мысли, излагая уже прозвучавшие идеи и суждения в форме научных публикаций.

Особого внимания заслуживают сами субъекты научного сетевого сообщения, ставшие своеобразными коммуникативными площадками для ведения дискуссии. Во внесетевом пространстве такую функцию отчасти призваны выполнять научные журналы и конференции различных уровней. Однако в силу объективных обстоятельств исполнение ими данной функции стало весьма затруднительным. Сетевые же ресурсы, служащие задачам научного сообщения, в меньшей степени зависимы от финансовых, политических и социальных факторов. Самоорганизующиеся структуры типа гостевой книги Интернет-конкурса «Арт-Тенета–97» оказываются более гибкими и более приспособленными для выполнения таких задач в современных российских условиях. В процессе институализации сетевой литературы практически не редактируемая, открытая для случайных людей гостевая книга сыграла гораздо большую роль, нежели единичные, зачастую отстающие от реалий сегодняшнего дня, размышления признанных критиков и литературоведов на страницах толстых журналов.

Однако было бы неверным считать, что дискуссия о сетературе – явление исключительно сетевое. Позиции отдельных участников дискуссии часто публиковались на страницах печатных изданий, а уже затем переносились в Сеть. В свою очередь, некоторые печатные издания освещали различные точки зрения, перепечатывая сетевые публикации.

Таким образом, проведенный анализ процесса, названного «дискуссией о сетературе», наглядно демонстрирует, каким образом происходит осмысление формирующихся явлений в Сети. Экстраполируя его результаты на другие сетевые процессы, мы можем заключить, что в настоящий момент Интернет является не только пространством, где происходят новые процессы, но и местом, где в более динамичной, интерактивной и эффективной, с точки зрения коммуникации, форме происходит осмысление явлений сетевой действительности.


Литература и примечания:

1. Андреев А. CETERAтура как ее NET: От эстетики Хэйана до клеточного автомата – и обратно // Сетевая словесность. – 1998; http://www.litera.ru/slova/andreev/setnet/
2. В марте 1997 г. «Сетевая словесность» возникла как раздел «Журнала.Ру», с февраля 1999 г. данный проект стал частью проекта “Литература” и существует при поддержке «Русского журнала». Редакция «Сетевой словесности» сама себя идентифицирует именно как проект, в составе которого «сетевой литературный журнал, электронная библиотека и лаборатория сетературных исследований». «Столь многосоставное определение, – объясняет редакция, – отражает специфику информационной среды, в которой этот проект возник и развивается. Интернет размывает границы между традиционными институциями и различными формами текстуальной активности; рождаются гибридные, зыбкие, ранее не бывшие формы, точное имя которым еще лишь предстоит отыскать». Отсюда несколько имен редакторов, встречающихся в настоящей статье.
3. Алексрома. Сетера и Литера // Сетевая словесность. – 1998; http://www.litera.ru/slova/teoriya/cet-lit.htm
4. Алексрома. Первый и последний рейс «сетературы» // Сетевая словесность. – 2000; http://www.litera.ru/slova/alexroma/reis.html
5. Корнев С. «Сетевая литература» и завершение посмодерна: Интернет как место обитания литературы // Новое литературное обозрение. – 1998. – № 32. – С. 29–47.
6. Кузьмин Д. Краткий катехизис русского литературного Интернета // Иностранная литература. – 1999. – № 10. – С. 184–187.
7. Житинский А. Самиздат XXI века // Русский журнал; http://www.russ.ru/netcult/99-07-08/zhitinsk.htm
8. Сердюченко В. Новейший проект российской словесности: Литература в Интернете // Вопросы литературы. – 1999. – № 5.
9. Горчев Д. Сетература // Терабайт. – СПб., 2000. – № 2.
10. Смоленский В. Русская сетевая литература. Доклад на симпозиуме «Русская культура на пороге нового века»; http://www.susi.ru/sapporo2000.html
11. Константинова М. В сетях Рулинета // Сетевая словесность; http://www.litera.ru/slova/teoriya/konstantinova.htm...
12. Шмидт Э. Литературный русскоязычный Интернет: между графоманией и профессионализмом // Сетевая словесность; http://www.litera.ru/slova/schmidt/liternet.html
13. Кузнецов С. Рождение игры, смерть Автора и виртуальное письмо // Иностранная литература. – 1999. – № 10.– С. 178–183.
14. Рябов Г. Сете- или -тура? Псевдонаучное псевдоисследование // Сетевая словесность; http://www.litera.ru/slova/ryabov/setetura.html
15. Рогачевская Е. Рулинет: литература в сетях // Солнечное сплетение. – 2001. – № 18–19.
__________________________
© Долгополов Александр Юрьевич