- А в Германии в небе вместо звезд маленькие свастики? – спрашивал у родителей советский мальчик.

Предположение по-своему очень логичное. Ребенок был воспитан на том, что у нас нет и не может быть ничего общего с фашистами (употребляю это слово в общераспространенном смысле, как синоним нацизма, что, конечно, неправильно с исторической и политической точки зрения). В стране фашистов буквально всё – отвратительное, вражеское, чуждое. Очевидно, солнце и луна у них тоже не те, что всходят над Страной Советов.

При первом показе сериала «Семнадцать мгновений весны» в 1973 г.определенное непонимание и отторжение вызывали сцены, в которых высокие чины гестапо говорят о верности Родине, чести, порядочности. То есть пользуются «нашими» понятиями:

- Да как они смеют?!

«Существует только одна дорога к свободе. Ее вехи: послушание, усердие, честность, трезвость, чистоплотность, жертвенность, любовь к порядку, дисциплина и патриотизм». Вполне разумные, законные и даже умеренные требования. Усердие, трезвость, дисциплина, патриотизм – это прекрасно! И если не знать, что эта строчка из приказа Генриха Гиммлера, можно было бы хоть сегодня поместить в российских исправительно-трудовых учреждениях. 

Представление о том, что фашизм «где-то там и тогда, очень далеко от нас», может серьезно подвести: встретившись лицом к лицу с фашизмом – ну, если не с фашизмом как таковым, то с его элементами, чертами, штрихами,- можешь не узнать.

- Ни почва, ни честь, ни победа, ни справедливость,- ничто из перечисленного не нуждается в идеологии,- говорит Саша Тишин, очень хороший парень, главный герой романа Захара Прилепина «Санькя».

Как ни странно, набор этих понятий (почва, честь, победа, справедливость) характерен для риторики Третьего рейха, да и сама вышеприведенная фраза, пожалуй, могла бы прозвучать из уст Геббельса. 

Саша и его друзья - ребята очень русские, у них тонкие умные лица и нежная душа, они готовы к подвигам, к героической борьбе и самопожертвованию. Они умеют дружить, любить, стойко переносить страдания, испытания, поражения. Они ненавидят существующий режим, считают его оккупационным. Как и герои романа «Мать», они состоят в революционной большевистской партии. Уточняю: НАЦИОНАЛ-большевистской.

Что же это за партия – НБП?

В описываемый в «Саньке» период программа нацболов, разработанная Лимоновым и Дугиным, предусматривала в качестве глобальной цели создание Империи от Владивостока до Гибралтара на базе русской цивилизации. «Сущность национал-большевизма заключается в испепеляющей ненависти к античеловеческой системе либерализма, демократии, капитализма. На идеалах духовной мужественности, социальной и национальной справедливости будет построено традиционалистическое, иерархическое общество. Лозунг национал-большевиков: «Россия всё и превыше всего, остальное – ничто!».

Теперь попробуем мысленно заменить «русский» на «германский», «Империю» на «рейх», а «национал-социализм» на почти синонимическое «национал-большевизм».

Страшновато зазвучит, не правда ли? Особенно идея создать Рейх на основе германской цивилизации от Владивостока до Гибралтара – не спрашивая, желают ли многочисленные народы стать частями этой империи! А эта «испепеляющая ненависть» - всем ясно, какая судьба уготована политическим противникам?! 

Насколько менее опасно, более приемлемо всё это звучит в «русском» варианте!

Лимонов и Дугин соблазняли юных энтузиастов карьерой Георгия Жукова, Германа Геринга, Вячеслава Молотова, Йозефа Геббельса - именно так, через запятую!

Вот так же через запятую в символике и лексике нацболов , и сегодня соседствуют элементы сталинского с элементами гитлеровского.

И ничего, мирно уживаются.

…В 2004, разругавшись с Дугиным, Лимонов сочинил новую партийную программу. Главной целью Национал-большевистской партии было объявлено «превращение России в современное мощное государство, уважаемое другими странами и народами и любимое собственными гражданами». И речь уже пошла не только о защите интересов русскоязычного населения, но и о развитии гражданского общества, о независимых СМИ, что больше смахивает на речи ненавистных либералов и демократов. 

Зато Александр Дугин не переставал сочувственно отзываться о политике Третьего рейха (стремились к благой цели - ликвидации англо-саксонской империи, жаль, поссорились с Россией) и не менее уважительно цитировать нацистских теоретиков. Что не помешало ему стать в квази-демократической России доктором наук, звездой телевизионных ток-шоу, респектабельной персоной, вхожей к самым высокопоставленным особам.

А рядовые нацболы, славные ребята вроде Саши Тишина, по-прежнему не находят себе места в путинской России, не видят для себя перспективы. И готовы идти хоть за чертом, хоть за Муссолини, хоть за Троцким, хоть за Лимоновым, если те укажут ясную, понятную Святую и Великую Цель, Вдохновляющую Идею, ради которой можно и пытки претерпеть, и смерть принять. «Пока сердца для чести живы…» 

«Обогащайтесь!», «Делайте карьеру!», «Ловите кайф!» - это слишком мелко, пошло, это вдохновлять не может. «Самовыражайтесь!». «Ищите Царствие Небесное внутри себя» - слишком отвлеченно. То ли дело «Свергнуть могучей рукою!» 

Хорошие парни, светлые романтики, герои, мученики.

А разве в партии Гитлера не было самоотверженных романтиков? 

Подвиги юных нацболов, описанные Захаром Прилепиным, удивляют несоответствием величию цели. Подожгли кафе «Макдональдс» - такой вот подвиг, такое беззаветное служение Русской Идее!

В романе «Жизнь и судьба» есть такой эпизод. Эсэсовец Лисс решил поиграть, как кошка с мышкой, со старым большевиком Мостовским, оказавшимся в немецком концлагере. Нацист называет русских коммунистов учителями гитлеровцев и делает якобы доверительное признание:

- Наша победа – это ваша победа. А если победите вы, то мы и погибнем, и будем жить в вашей победе! Разве вы не узнаете себя, свою волю в нас?.. Проиграв войну, мы выиграем войну, мы будем развиваться в другой форме, но в том же существе.

Хорошо помню, какое тяжелое впечатление произвела на меня эта сцена. Наше поколение твердо знало: фашизм и коммунизм суть два смертных антагониста, они находятся на диаметрально противоположных концах оси Добро – Зло. Враждующие начала привычно составляли такие антиномии:

- истинный (не путать с абстрактным и буржуазным!) гуманизм – человеконенавистничество;

- диктатура пролетариата (в дальнейшем общенародное государство) – диктатура наиболее оголтелого отряда буржуазии;

 – миролюбие - агрессивность; 

- интернационализм, братская бескорыстная помощь другим народам – расизм, порабощение и физическое истребление других народов;

- нехотение ни пяди чужой земли - стремление к мировому господству;

- открытая и честная внешняя политика – коварство и вероломство как принцип дипломатии;

- устремленность в светлое будущее – обращенность в темное средневековое прошлое;

- унаследование всего лучшего, что накопило человечество в духовной сфере – унаследование худших предрассудков и реакционных идей; 

- радость, исторический оптимизм, политический и трудовой подъем – страх и отчаяние;

- развитие творческой инициативы трудящихся – дух рабского повиновения; 

- расцвет многонациональной культуры – полный упадок культуры, возврат к варварству;

- простой и мудрый вождь – бесноватый фюрер.

Понятно, что я был потрясен и возмущен, читая этот кусок из романа «Жизнь и судьба».

Но шло время, и сравнение, отождествление двух тоталитарных режимов из шокирующего превратилось в общее место.

Впрочем, для западной публицистики такое отождествление стало банальностью давным-давно! Только ленивый из числа либералов не упоминал о том, что противоположности сходятся и советский коммунизм с нацизмом суть системы именно ЗЕРКАЛЬНЫЕ, обладающие одним набором характерных черт: 

всевластие «партии нового типа», партии-государства, свирепое подавление инакомыслия и оппозиции, в т.ч. среди «своих»; террор со стороны тайной полиции, мощная карательная система; информационная закрытость, цензура, социальная демагогия как основа государственной пропаганды, приравнивание свободомыслия к преступлению;

всеобщее доносительство как гражданская доблесть, контроль над частной жизнью граждан; стремление «воспитать нового человека» - «винтика» системы, с бездумным послушанием начальству, аскетизмом и готовностью к самопожертвованию и т.п.

Наконец, только слепой не видел, что антагонистов объединяют общие враги:

- христианская мораль;

- плутократия (финансовая олигархия);

- насквозь прогнившая буржуазная демократия;

- космополитическая, не помнящая родства интеллигенция;

- англо-американский империализм;

- сионизм;

- антинародное, непонятное массам искусство. 

В СССР не было необходимости отрицать это сходство, ибо само по себе предположение о его возможности, всего лишь обсуждение проблемы, намек на ее существование были немыслимы как запредельное кощунство, оскорбление всего самого святого, да и просто дичайшая глупость. 

(Хотя после заключения Пакта Риббентроп – Молотов в речах советских руководителей прямо говорилось, что нацисты, в общем, неплохие ребята, с ними можно иметь дело, в отличие от англо-французских империалистов и поляков.)

Фашисты же сам тот факт, что кто-то уподобляет Третий рейх сталинской империи, отнюдь не скрывался. Геббельс в одной из речей 1935 года, полемизируя с английскими изданиями, доказывал, что в Германии проводится курс на улучшение жизни народа, тогда как «еврейская верхушка СССР обрекла русский народ на нищету и страдания»:

« Как обстоят дела в Советской России? С 1928-го по 1935-й год цены на хлеб выросли с 9 до 75 копеек за килограмм. Месячная зарплата советского рабочего упала на 78,5%, если мерить по количеству хлеба, которое рабочий в состоянии купить. Если русский рабочий хочет зарабатывать так, чтобы ему хватало на жизнь, он должен работать по стахановской системе, которая настолько подняла норму над средними показателями, что массе рабочих её никогда не достичь. В результате средний русский рабочий получает более низкую зарплату». 

Как справедливо заметил Дмитрий Хмельницкий, нацисты и коммунисты давали друг другу довольно точные моральные оценки, а врали, выдавая самих себя за единственных спасителей человечества от смертельной опасности… 

Известный сатирик Дон-Аминадо еще в тридцатые годы острил: «Большевизм и фашизм – это борьба двух концов, а не борьба двух начал». 

Не так давно большая ученая патриотка Наталья Нарочницкая заявила: «Даже в пиковые времена холодной войны никто не пытался отождествлять коммунизм и гитлеровский нацизм; они всегда во всем мире считались антиподами».

Надо же так сказануть: «никто не пытался», «всегда и во всем мире»! Ну, допустим, на Дона-Аминадо эрудиции большой ученой патриотки не хватило. С большими учеными это бывает. Но неужели женщина огромной внутренней культуры не читала роман «Жизнь и судьба»? Может, читала, но забыла? Это с большими учеными тоже случается.

А еще бывает, что они, большие историки-патриоты, врут как сивые мерины - не хуже презренных либерастов!

В Меморандуме Российской Академии наук о сущности и признаках фашизма одной из характерных черт названо оправдание войны как средства решения межгосударственных проблем.

В Советском Союзе война никогда не оправдывалась, совсем наоборот! Был принят закон об уголовном наказании за пропаганду войны, хотя кому из советских людей могло бы прийти в голову такое преступление?! Наша страна яростно боролась за мир и ни на кого не нападала. А только отражала агрессию Финляндии, или выступала против контрреволюционных мятежей в ГДР и Венгрии, или защищала завоевания социализма, или оказывала братскую интернациональную помощь афганцам.

Чувствуете принципиальную разницу?

Наряду с отрицанием демократии, признаком фашизма в Меморандуме Российской Академии наук названо установление культа вождя. По-моему, этот пункт излишен: если нет демократии и руководителя запрещено критиковать, тем более высмеивать, культ его личности рано или поздно установится сам собой. Даже если его специально не насаждать, как это было в первые годы революции с культом Ленина и Троцкого.

 Совпадение двух-трех характеристик данного общественного строя с признаками тоталитарного государства еще мало о чем говорит. «Обожествление Национального Лидера», «отрицание демократии», «жестокое подавление инакомыслия» может относиться к самым к самым разным политическим системам, от Древней Спарты до государства иезуитов в Парагвае, от франкистской Испании до коммунистического Китая. 

Великий человеколюбец Федор Михайлович Достоевский проповедовал превосходство Русской Нации и прославлял войну как средство решения международных проблем. Не записывать же его на этом основании в идейные предтечи нацизма?! 

О фашизме как таковом можно говорить, только если налицо весь комплекс признаков.

Ален Безансон, французский политолог, профессор Высшей школы общественных наук, так объясняет некоторую асимметрию в восприятии «двух равно преступных режимов». 

О преступлениях и жертвах коммунизма далеко не все известно. Если документация нацистской Германии доступна для научных исследований, не раз рассматривалась судебными органами различных стран, начиная с Нюрнбергского трибунала, то советские материалы исследованы далеко не так тщательно и всесторонне.

Обязанность напоминать о преступлениях нацизма взяли на себя евреи как народ. Народы, репрессированные коммунистическим режимом, в силу ряда причин не стали таким постоянным «раздражителем» совести человечества, хранителем вечной памяти.

Военно-политический союз СССР с западными демократиями в 1941-1945 гг. ослабил критический настрой общественности по отношению к коммунизму, героизм советского народа вызвал уважение не только к нему, но и к государству, которое он защищал.

СССР навязал миру свою систему классификации политических систем, отождествляя социализм, идеалы социальной справедливости, гуманного общественного устройства - с «реальным социализмом», т.е. советским строем.

На мой взгляд, существует еще одна причины.

К счастью для народов, режимы Гитлера, Муссолини и других диктаторов того же толка держались не больше 20 лет («А Франко в Испании?» - «Но его нельзя без оговорок отнести к фашистским. Так же, как и Насера, Каддафи, Асада-старшего. Вот Салазар в Португалии – это действительно исключение»). Советская же власть держалась больше 70 лет, у нее было время мутировать, видоизменяться, прихорашиваться и исправляться. Для большинства наших современников коммунизм ассоциируется с эпохой после Сталина, с брежневским периодом сытости и стабильности. Это коммунизм с лицом не зверским, а почти человеческим, коммунизм почти добродушный, почти вегетарианский. Коммунизм без массовых репрессий, без партийных чисток, с многочисленными дырками в железном занавесе, с безнаказанным слушаньем «Голоса Америки» и чтением без особого риска «Лолиты». 

Брежневский строй выглядел «золотой серединой» между тоталитарными репрессивными режимами и западной разнузданностью и развратной вседозволенностью.

Сошлюсь на Аркадия Белинкова: «Самым существенным в фашизме оказалось не то, что он уничтожает внутренних врагов, и не то, что он уничтожает внешних, не то, что он ведет захватнические войны и оплевывает демократию. Все это умели хорошо делать и обыкновенные старые деспотии. Самым существенным в фашизме оказалось то, что он уничтожает с в о и х, и эти свои чаще всего бывают или такими же мерзавцами, как те, которые их уничтожают, или искренне верящими в мерзавцев болванами, или далекими от политической жизни людьми. И это уничтожение своих самое характерное и существенное в фашизме не потому, что бесчеловечно, нелепо и вредно (как часто кажется людям, не знающим, что такое фашизм), но потому, что без этого фашизм существовать не может».

При Хрущеве и Брежневе государство не уничтожало «своих», следовательно, фашизмом этот строй никак нельзя назвать.

После Сталина коммунизм (по меньшей мере, советская его разновидность) перестал внушать ужас.

А нацизм – по-прежнему страшен и отвратителен.

Или уже нет?

Приведу несколько читательских откликов на статью, опубликованную мною в блоге (октябрь 2011 г.): 

«Гитлер был единственным шансом цивилизации избавиться от еврейского нацизма. Глобализм и олигархизм и есть продукты его деятельности».

«Если смотреть объективно для немцев Гитлер сделал много...»

«Гитлер придя к власти сделал Германию сильной, а народ единой Нацией, потому что Германия была его Родиной, а он немцем».
«Наши презики придя к власти сделали наши страньі слабьіми, и целенаправленно занимались их уничтожением... особенно уничтожали свой народ - Гитлер бы их не понял».

«Немцы гораздо более перспективный союзник для России, чем эти, вечно жидовствующие англосаксы, к которым ни на секунду нельзя повернуться не то что спиной, а даже боком. Да и гадостей от англосаксов за последние 300 лет для России было намного больше».

«Если бы не расовая доктрина и не просчеты во внешней политике, то это было бы уникальное государство». (Это условное предложение меня особенно растрогало: без расовой доктрины и агрессивной внешней политики нацистское государство не было бы нацистским! Как не вспомнить народную мудрость про условие структурного превращения бабушки в дедушку! - А.Х.)

«Мы должны извлечь опыт из социально-экономических достижений рейха».

«Если бы вместо Сталина у нас был Гитлер, Россия уже владела бы почти всем миром».

(Сохранены особенности авторского правописания).

Как видим, у какой-то части наших соотечественников нацизм, если и не вызывает сильной симпатии, то и отторжения не вызывает. 

Читаю в юмористическом журнале «Красная бурда»: «В жаркую погоду многие россияне мечтали о мрачных холодных подвалах Лубянки».

По-моему, это шутка неприятная, почти кощунственная. С другой стороны, можно радоваться, что Лубянка, символ ЧК-НКВД-КГБ-ФСБ, уже не кажется страшной, уже допускает ироническое к себе отношение.

Читаю фантастический роман одного своего знакомого. Сюжет такой: инопланетяне, высадившись на Землю в разгар. Второй мировой войны, решают голыми руками взять аборигенов, занятых взаимоуничтожением. Не тут-то было: перед лицом общей угрозы красноармейцы и эсэсовцы совместно отражают агрессию из космоса.

Сравним с известным высказыванием Черчилля: «Если бы Гитлер вторгся в преисподнюю, я бы нашел теплые слова о Сатане».

Значит, гитлеризм перестал восприниматься как Абсолютное, Высшее Зло, хуже которого ничего быть не может

Ленин в беседе с Уэллсом согласился с тем, что инопланетная опасность заставила бы все человечество, включая антагонистические классы, сплотиться и сообща противостоять (так, во всяком случае, гласит легенда). Но само предположение о возможности ситуации, в которой советские комсомольцы будут действовать заодно с гитлеровцами, - могло родиться в голове человека, рожденного не ранее чем через десять лет после окончания Великой Отечественной войны. 

Западная Германия каялась, признавала ответственность своего народа за преступления нацизма. Восточная Германия вела себя так, словно никакого отношения к ним не имела и, вступив на путь строительства социализма, народ тут же искупил все прошлые прегрешения и может снять с себя бремя вины. 

Более того, пламенные ГДР-овские коммунисты активно сотрудничали с бывшими нацистами. И не просто сотрудничали.

В составе Социалистической Единой партии Германии числилось около 100 тыс. бывших членов НСДАП, что составляло 8,6%, а в руководящем звене - 14 проц. Нацистское прошлое имели министр культуры ГДР Ганс Вентциен, руководитель пресс-службы Совета Министров ГДР Курт Бреха. Ректором Академии государства и права ГДР был бывший обершарфюрер СС Герберт Крегер. Бывший член НСДАП и негласный осведомитель гестапо Ханс Вальтер с 1956 по 1969 был главным редактором журнала "Германская внешняя политика" в ГДР.

Почему же интернационалисты прибегали к услугам бывших гитлеровцев? Потому что в стране остро не хватало специалистов (многие бежали на Запад) и потому что на лояльность и преданность людей, боявшихся позора разоблачения, можно было вполне рассчитывать.

Считалось, что социалистический строй в ГДР как бы снимает историческую ответственность с восточных немцев и обеспечивает полный иммунитет от возрождения нацистских настроений. А вот в капиталистической ФРГ якобы сильны идеи реваншизма. На деле оказалось, что именно на Востоке Германии гораздо более уверенно чувствуют себя неонацисты, гораздо больше голосов получают на выборах в местные органы власти. 

Итак, отождествление коммунизма и с фашизмом, отнюдь не так противоестественно, не так возмутительно, как уверяет госпожа Нарочницкая. «Национал» и «большевизм» могут и отталкиваться, и притягиваться.

А может ли уживаться с существительным «фашизм» прилагательное «русский»?

«Неотъемлемой частью фашизма является расизм, шовинизм, ксенофобия.

Расизм, шовинизм, ксенофобия органически чужды русскому народу. Недаром Бердяев называл Россию самой нешовинистической страной.

Следовательно, фашизм органически чужд русскому народу».

Мне представляется, что обе посылки этого силлогизма – ложны.

В латиноамериканских странах диктатуры, которые советская печать (и не без оснований) именовали фашистскими, не отличались ни расизмом, ни ксенофобией. Лично мне не встречались упоминания о том, что Перон, Стресснер или Пиночет преследовали кого-то не по политическим, а по национальным мотивам. 

Что касается органической чуждости ксенофобии… Охарактеризовать таким образом русский народ - значит признать его избранным, превосходящим все прочие народы по своим нравственным качествам.

Обратимся к русскому фольклору, в котором должно же как-то отразиться уникальная национальная и веротерпимость.

Действительно, народная мудрость содержит немало, так сказать, интернационалистских изречений:

«И в самоедах не без людей».

«И у цыгана душа не погана».

«Люблю молодца и в татарине». 

Но есть в сборнике Даля и не такие толерантные высказывания, например:

 «Бог создал Адама, а черт — молдавана». 

«Грек скажет правду однажды в год». 

«Первого черемиса леший родил». 

«Ешь, медведь, татарина — оба ненадобны». 

«У немца (француза) ножки тоненьки, душа коротенька».

«Цыган раз на веку правду скажет, да и то покается».

«Там, где жиды, всегда жди беды».

«Тогда рай настанет, когда жидов не станет».

«Не истребить жидву – не избыть лихву».

Надо признать, что если русским людям и чужды шовинизм и ксенофобия, то не очень органично, не слишком глубоко.

Кстати, о зловредных жидах.

Антисемитизм в Германии приобрел самые дикие и варварские формы, тогда как в России он имел предобродушный характер и во многом был обусловлена прегрешениями самих евреев. На такой точке зрения стоял Солженицын, а Игорь Шафаревич уверял, что неприязнь русских почвенников к евреям не имеет ничего общего с антисемитизмом немецких расистов. 

Можно напомнить, какой заветной мыслью поделился однажды знаменитый славянофил Иван Аксаков: «Мы думаем, что германский дух много размельчал от вторжения в него подобных (имеются в виду Генрих Гейне и Людвиг Берне. – А.Х.) еврейских ингредиентов». Разве не трогательна искренняя тревога, эта братская забота русского патриота о германской духовности?!

Мы уверены, что любой читатель с легкостью определит, какие из приведенных ниже высказываний принадлежат композитору и публицисту Рихарду Вагнеру, трубадуру крайнего германского шовинизма, а какие – русскому литератору А.А.Столыпину, брату премьер-министра:

«Евреи – это черви и крысы, глисты, трихины, которых надо уничтожать, как чуму, до последнего микроба. Потому что против них нет никакого средства, разве что ядовитые газы».

«Еврейская раса родилась как враг всего человеческого».

«Расовые особенности так сильно отграничили еврейский народ от всего человечества, что они сделали из них совершенно особые существа, которые не могут войти в наше понятие о человеческой натуре… Мы можем чувствовать к ним отвращение, неприязнь, как мы чувствуем к гиене, к шакалу или к пауку, но говорить о ненависти к ним означало бы их поднять к нашей ступени».

Не правда ли, нет ничего общего между отвратительными откровениями германского националиста и благородными воззрениями националиста русского!

 Для полноты картины приведу еще одну выразительную цитатку:

«Правительство обязано признать евреев народом, столь же опасным для жизни человечества, сколь опасны волки, скорпионы, гадюки, пауки ядовиты и прочая тварь, подлежащая истреблению за свое хищничество по отношению к людям и уничтожение которых поощряется законом. Их надо поставлять искусственно в такие условия, чтобы они постоянно вымирали. Вот в чем состоит обязанность правительства и лучших людей страны».

Нет, это не из «Майн кампф», а из «истинно патриотической» газеты «Русское знамя» (1913 г., №177).

Заслуженный ветеран тоскует о навсегда потерянной державе и с горечью сравнивает славное прошлое с жалким настоящим:  

Ах, как были открыты лица, // Как наполнены светом взгляды! // Как красива была столица! // Как величественны парады! // Проходя триумфальным маршем, // Безупречно красивым строем, // Молодежь присягала старшим, // Закаленным в боях героям. // Не деляги и прохиндеи // Попадали у нас в кумиры... // Ибо в людях жила – идея! // Жажда быть в авангарде мира! (…) // А какое кино снимали // Наши лучшие режиссеры! // А какие звенели песни! // Как от них расправлялись плечи! // Как под них мы шагали вместе // Ранним утром заре навстречу! // Эти песни – о главном в жизни: // О свободе, мечте, полете, // О любви к дорогой отчизне, // О труде, что всегда в почете, // И о девушках, что цветами // Расцветают под солнцем мая, // И о ждущей нас дома маме, // И о с детства знакомом крае, //
И о чести, и об отваге, // И о верном, надежном друге...

 Всё очень знакомо, не правда ли? Столько раз нечто очень похожее печаталось в «истинно русских, истинно патриотических» изданиях… 

Но концовка неожиданна:

И алели над нами флаги
С черной свастикой в белом круге.

Это своего рода поэтическая вариация Юрия Нестеренко на тему из знаменитого фильма «Кабаре»: крупным планом - славный юноша, который поет патриотическую песню. У юноши открытое чистое лицо, и мелодия прекрасная, освежающая, возвышающая душу. Потом камера отъезжает – и зритель испытывает шок: на юноше униформа гитлеровского штурмовика.

А вы думали, что все гитлеровцы были отталкивающими уродами? И на лбу у каждого было написано: «Садист, душегуб, людоед»?  

Есть мнение: какова нация, таков у нее национализм. У хорошей нации и национализм хорош, у плохой – гадок.

У немцев национализм грубый, наглый, агрессивный, тупой, зверски жестокий. Русский же национализм совсем другой: удивительно терпимый, сердечный, открытый, милосердный, добрый-добрый.

Немецкий национализм – это огнедышащий дракон, отвратительное чудовище, людоед-великан. Русский национализм – душевно щедр, незлобив, есть в нем что-то родное, задушевное.

Возьмем выдающегося национально ориентированного мыслителя Ивана Александровича Ильина, чьи пронзительные слова о России охотно повторяют и почвенник Валентин Распутин, и государственник Владимир Путин.

Как ни горько об этом говорить, выдающийся русский националист не разобрался в германском и итальянском шовинизме и отзывался о них весьма сочувственно: «Фашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства, без которого ни один народ не может ни утвердить своего существования, ни создать свою культуру».

Или вот, не угодно ли:

«"Новый дух" национал-социализма имеет, конечно, и положительные определения: патриотизм, вера в самобытность германского народа и силу германского гения, чувство чести, готовность к жертвенному служению (…), дисциплина, социальная справедливость и внеклассовое, братски-всенародное единение (…). Достаточно видеть эти верующие, именно верующие лица; достаточно увидеть эту дисциплину, чтобы понять значение происходящего и спросить себя: "да есть ли на свете народ, который не хотел бы создать у себя движение такого подъема и такого духа?..." Словом — дух, роднящий национал социализм с итальянским фашизмом. Однако не только с ним, а еще и с духом русского белого движения».

В самом деле, в среде белоэмигрантов, осевших в Харбине, была создана партия, так и называвшая себя «русской фашистской». Примечательно, с какой ловкостью руководитель этой партии К.В.Родзаевский в статье, посвященной сотой годовщине смерти Пушкина, приспосабливает для своих нужд самые святые для каждого русского человека понятия: 

«Для нас, фашистов, это не только имя. Это - знамя.

Ибо поэзия А.С.Пушкина -- это культурное знамя Российского Фашизма.

С гениальной прозорливостью поэт утверждает великую ценность Нации (…) 

Пушкин -- наш и только наш, Российских националистов (...) А вспомним "Клеветникам России", еще десяток патриотических стихотворений, "Бориса Годунова", "Евгения Онегина" с настоящей фашисткой, выше всего ставящей долг, - Татьяной Лариной(…).

Да будет память Пушкина нашим общеэмигрантским культурным знаменем. И да отточат стихи Пушкина лишний раз нашу священную непримиримость». 

(Газета "Наш путь", 11 февраля 1937 г.) 

Внутреннее родство между «истинно русским» черносотенством и нацизмом – очевидно. Бывший член Государственной Думы Н. Е.Марков-второй закончил карьеру консультантом гестапо. Г. В. Бостунич, разоблачитель всемирного жидомасонского заговора, дослужился до чина штандартенфюрера СС и звания почетного профессора СС.

Полководец и автор антисемитских исторических романов П.Н.Краснов, обвинявший А. А. Власова в недостаточно яростной борьбе с еврейством, после войны был повешен за сотрудничество с гитлеровцами.

Некоторые читатели упрекают меня в излишней привязанности к приему, уже набившему оскомину: приписать высказывание одному автору, чтобы затем с торжеством объявить: «А вы и поверили?! На самом-то деле это написал совсем другой человек!» 

Позвольте продолжить эти игры. Выше шла речь о том, что нацистские лидеры часто говорили совсем не страшные, а вполне даже правильные слова, и том, что германский государственник-националист бывает страшно похож на русского государственника-националиста. Нижеследующая цитата принадлежит Йозефу Геббельсу:

«Либеральное государство видело свою задачу главным образом в том, чтобы дать человеку необходимые знания и предоставить ему решать, как он собирается их применить. Национально же ориентированное государство (…) обязано взять на себя другую задачу: не обращая внимания на возражения и критику враждебной нам ничтожной клики интеллектуалов, поставить кино, радио, прессу на службу государству. С духовным либерализмом, который на самом деле означает духовную анархию, покончено раз и навсегда. Художника должно охватывать большое чувство от сознания того, что он шагает в ногу со временем и вносит свой скромный вклад в это движение. При таком подходе в кино возникнет и новая этика. Кино, развивающееся на этой основе, будет не разделять, а связывать народы, гордящиеся своими особенностями, которые обретают в нём своё лицо».

Думаете, я сейчас с торжествующим видом воскликну: «А вы и поверили? Это же никакой не Геббельс, а Никита Михалков!»? А вот и нет: это действительно доктор Геббельс, а Никита Михалков ничего похожего не говорил.

Или все-таки говорил?

Мы говорили, что русский философ Иван Ильин уважительно отзывался о фашистах итальянских и немецких. Но о фашистах русских он был весьма невысокого мнения: «Если им удастся водвориться в России (чего не дай Бог), то они скомпрометируют все государственные и здоровые идеи и провалятся с позором».

Как не согласиться с национально ориентированным мыслителем!

________________________

© Хавчин Александр Викторович