Когда Михаил Бушнов шёл по Большой Садовой, прохожие часто останавливались, тянули руку: «Как ваше здоровье?» И в этом не было ничего удивительного. Актёр давно стал символом города, его неотъемлемой частью… 

Осенью на своём 90-летнем юбилее он сделал вдруг сенсационное заявление: «Я «голодный» артист, – сказал Бушнов изумлённому залу. – За шестьдесят лет работы совершенно не наигрался».

И, обманывая возраст и здоровье, продолжал играть по несколько спектаклей в месяц. В последний раз он вышел на сцену в мае. А после занавеса, как всегда, утопая в цветах и подарках, разбирал ошибки, строил планы. Никто и представить себе не мог, что для Михаила Ильича это последний вечер в театре. Инфаркт… 

«Здесь прошло моё детство»

Однажды Михаил Ульянов сказал ему:

– Миша, таких артистов во всем Союзе не сыщешь: хватит сидеть в Ростове – переезжай к нам в Москву.

Бушнов ответил отказом. Затем последовало предложение от директора Театра Вахтангова, «накрученного» Ульяновым:

– Мы наслышаны о ваших ролях, Михаил Ильич. Не хотели бы приехать? Если всё сложится, сделаем квартиру, будете на особом положении…

Подобных предложений было множество. Но ни разу за всю свою жизнь Бушнов не оставил Ростова.

– Да и как иначе? – удивлялся он. – Мало ли где хорошо. Здесь мои зрители. Здесь прошло моё детство. Отсюда я уходил на фронт – чтобы защищать свой город...

Он помнил, как в Ростов вступали немцы. Помнил город, лежащим в руинах. И навсегда глубокой раной засела в душе картина сгорающего дотла Театра имени Горького – того самого театра, которому артист отдаст потом много десятилетий своей жизни (без малого, треть городской истории)… На фронте, стоя по пояс в ледяном болоте, застудил ноги, и много лет спустя отзвуки того обморожения прострелами напоминали о себе во время спектаклей. Но Бушнов стойко держался, зная, что жертва не была напрасной.

«Салют от общества «Динамо»!»

О его ростовской юности можно писать романы. Народный артист СССР – выходец из самого настоящего народа.

– Я был обычным уличным пацаном – футбол, чилика, гайданы, – вспоминал Михаил Ильич. – С той поры подружился с Вовой Гречко, мы жили на одной улице (Владимир Гречко – герой-разведчик, участник Парада Победы. – Ред.). Я был бардом, так сказать, одной шайки. Пел им под гитару. Мой репертуар был – десятка два душещипательных песен... Конкурирующая шпана, из зависти, однажды заперла меня в подвале...

С тех пор шпану и карманников угадываю с первого взгляда. В троллейбусе сразу распознаю: глаза сосредоточенные, всё внимание на том, что у пассажира в руках. Были случаи, когда в самый ответственный момент я всё портил. Толкнёшь его вроде случайно: какая, мол, следующая остановка? Так я упражнялся в актёрском мастерстве.

Актёр он был прирождённый. Владимир Гречко рассказывал, как в 1930-е годы они, будучи с Михаилом подростками, пошли купаться на Левый берег. Скинули одежду, а когда вернулись на пляж, оказалось, что их рубашки и брюки кто-то стащил.

– Мы остались в одних трусах. И возвращаться в таком виде домой было невозможно: в те времена по всему Энгельса стояли постовые, а появление в центре города не то что в трусах, а в шортах, воспринималось как антиобщественный поступок. Но деваться было некуда. Миша с видом бывалого марафонца побежал по проезжей части домой. И для большей убедительности выкрикивал: «Салют от общества «Динамо»!» Никто его не остановил.

«Поклонницы не давали проходу»

И позже озорство, добрая доля «хулиганства» не раз сопровождали артиста.

После окончания Щукинского театрального училища (учился на курсе вместе с Роланом Быковым, жил в общежитии с Ульяновым, играл в дипломных спектаклях под руководством Этуша) он вернулся в Ростов, став артистом Театра комедии (ныне Молодежный театр). Работал там недолго, но успел завоевать первое признание.

– Поклонницы не давали проходу, – рассказывал Михаил Бушнов. – В спектаклях я пел, танцевал, играл на гитаре. И возле служебного входа меня стали встречать девушки с цветами. Но они были слишком назойливы, это утомляло. И тогда я стал уходить домой окольными путями. Однажды перелез через забор, спрыгнул и порвал штанину. В тот же момент услышал рядом голос: «Смотри, смотри, это знаменитый артист». Там была детская площадка, и мама привела своего малыша на меня полюбоваться. Тогда я понял, что моя популярность достигла высокого градуса. Через заборы больше не прыгал.

Но всё равно озорство и находчивость на долгие годы стали главными козырями Бушнова. Он спасал порой самые провальные сцены, выручал партнёров, забывших текст, а однажды и вовсе стал героем анекдота, который облетел весь Советский Союз.

– В Новочеркасске я играл Ленина, – рассказывал артист. –Гримировался в Ростове, а затем садился в машину и меня везли на спектакль. Однажды нас остановили у поста ГАИ. Постовой открывает дверь и тоном начальника спрашивает: «Куда едешь?» – «В Новочеркасск!» – бодро отвечает мой водитель. – «Кого везешь?» – «Ленина». Постовой несколько секунд изучает лицо водителя и постепенно закипает: «Ленина везешь? Я тебе такого Ленина покажу!» Но тут высовываюсь я и добродушно спрашиваю: «У нас на посту всё в порядке, товарищ?» Тот, не в силах что-либо ответить, поднимает дрожащую руку к козырьку. Замечаю, что язык у него комом, не движется, и он только может просипеть: «А-а-а…» Я говорю: «Ну если всё в порядке, закройте дверку». Мы отчаливаем, а бедный постовой так и остаётся стоять на дороге с рукой у козырька. 

Спас Кайдановского

Ролан Быков писал Бушнову в Ростов:

– Снимался в «Педпоэме» и всё вспоминал тебя – пришлось плясать. Как получилось – увидишь, проверишь свою школу.

Но это лишь капля в море. За целую жизнь у Михаила Ильича набралось множество подобных телеграмм и писем – от тех, с кем довелось дружить и работать. А однажды и вовсе он спас судьбу Александру Кайдановскому, ставшему впоследствии выдающимся актёром.

– Это было в 1965 году, – рассказывал Бушнов. – Я преподавал в Ростовском училище искусств, вёл свой актерский курс. И вдруг мне сообщают, что на параллельном курсе студент Саша Кайдановский подрался со своим педагогом Молчановым. Что они там не поделили, я не знаю, но скандал был громкий. У Саши сломана рука, у Молчанова ссадины. Но только вот Сашу выгоняют на улицу с резолюцией «профнепригоден», а Молчанов остаётся работать. То ли оттого что я и сам был человеком горячим, то ли оттого что всегда понимал природу талантливых людей, я решил дать Кайдановскому шанс. Пошёл в деканат, поручившись, что доучу его под свою ответственность. Но на меня посмотрели как на идиота: «Михаил Ильич, вы начинающий педагог и многого не понимаете. У Кайдановского дурная репутация, он оскорбил преподавателя и ему не место в профессии». Тогда я сказал, что если училище разбрасывается талантами, то и мне здесь не место – я ухожу. Тётки обречённо вздохнули и парня восстановили. А потом, когда год спустя он сыграл свой дипломный спектакль, они не могли сдержать слёз: «Михаил Ильич, как вы были правы, что настояли тогда…»

«Вы допустили неточность…»

Михаил Бушнов всегда умел «носить» свои регалии и звания: фронтовик, профессор, почетный гражданин Ростова, народный артист СССР, кавалер орденов, лауреат «Золотой маски»… На актёрских капустниках мало кто проходил мимо столь благодатной темы, как любовь Бушнова к наградам. Правда, все понимали, что для него это просто игра, придающая обаяния личности, равно как и привычка говорить о себе в третьем лице: «Когда Бушнов играл в «Короле Лире», он ночами штудировал книги о Шекспире», – такие фразы часто звучали в его устах. Но не было в них высокомерия и пошлости. Михаил Ильич, на самом деле, знал истинную цену всей это внешней мишуре и атрибутам народной любви. Равно как умел он выстраивать и отношения с властью, прикрываясь в щекотливых ситуациях маской своего фирменного юмора.

Однажды Театр имени Горького отправился на гастроли на Дальний Восток, в рамках которых была встреча в местном Облисполкоме. Встреча проходила по отработанному сценарию. Сначала выступал с отчетом первый секретарь Облисполкома, потом дарили сувениры, затем слово предоставлялось кому-то из коллектива. Первый секретарь рассказал о невиданных успехах советского востока в промышленности и рыболовстве, упомянул, что в следующей пятилетке у них будет выпущено две тысячи тонн пищевой рыбопродукции. Отметил и недостатки. Оказалось, что местная студия документальных фильмов находится не на должной высоте.

Пришла пора держать ответ театру. Худрук с загадочной улыбкой предоставил слово Бушнову. Коллектив театра замер в предвкушении номера. Предвкушение оправдалось. Михаил Ильич сердечно поблагодарил дальневосточную власть за замечательный прием. И вдруг зацепил местного вождя:

– Я позволю себе кое в чем поспорить с вами.

Официанты остолбенели, вождь растерянно улыбнулся.

– Вот вы сказали, что у вас есть отдельные недостатки и в пример привели местную киностудию. Не могу с этим согласиться.

И дальше, резко повысив тон, Михаил Бушнов изрек

– У вас на Дальнем востоке замечательная студия. Я был там вчера и лично убедился.

Официанты вздохнули с облегчением и вернулись к своему делу. Актер был в тот день в ударе и решил закончить номер эффектным сальто-мортале:

– И еще, позвольте заметить, вы допустили маленькую неточность.

Официанты вновь прекратили работать, местный вождь посерьезнел. Все ожидали развязки.

– Вы сказали, что в следующей пятилетке у вас будет выпущено две тысячи тонн рыбной продукции. Нас вчера возили в рыбный совхоз: они говорят, что, на самом деле, планируют выпустить две с половиной тысячи.

Воспрявшие облисполкомовцы быстро завершили прием… А историю о том, как Бушнов пощекотал нервы властям в труппе рассказывают по нынешний день.

Артист, одним словом.

_______________________

© Борзенко Виктор Валентинович