«Удивительна судьба русской интеллигенции: оторванная от родины, рассеянная по всему миру, она самим своим существованием сохраняет из поколения в поколение связь с самым для нас сокровенным – русской культурой, языком, традициями.»

«Моя судьба оказалась типичной для целого поколения московских музыкантов»                                                                                                                                                 Д.А.Паперно. Записки московского пианиста 

    - Знаете ли Вы, что Дмитрий Александрович Паперно живёт  здесь, в Чикаго, ­­– спросила я известного пианиста Николая Луганского после его концерта. Оказалось, что не знает, и книгу Паперно «Записки московского пианиста» не читал.

    - Между тем Владимир Ашкенази говорит, «что прочитал её на одном дыхании» . Эта книга – живая хроника  жизни целого поколения. Рассказывает ли Дмитрий Александрович о своих учителяхи коллегах  Гольденвейзере, Игумнове, Шостаковиче, Гилельсе, Софроницком, близких друзьях Славе Ростороповиче, Беллочке Давидович, Тане Николаевой или предлагает послушать анекдоты и забавные истории  из музыкальной жизни тех лет, ему никогда не изменяет чувство меры и прекрасная русская речь.

    - Не хотите ли что-нибудь сказать о Паперно?

    - Да, конечно. Его пластинка с исполнением Метнера была одной из первых, которые я слышал в своём детстве. С тех пор я люблю Метнера и Паперно. И книгу теперь прочитаю обязательно.

    Зная, что 18 февраля 2014 года Дмитрию Александровичу исполняется 85 лет, я решила позвонить ему, чтобы поздравить и попросить о встрече. Он поблагодарил за поздравление, был тронут словами Луганского, но от встречи отказался.

   - Нет, нет. От меня ничего не осталося. Я в депрессии, и не хочу никого видеть.  Однако Дмитрий Александрович разрешил мне звонить ему. Несколько телефонных разговоров и чтение книги  дали импульс к многочисленным  размышлениям… 

    Конечно, наша жизнь располагает к депрессии, но я была удивлена таким признанием  от  человека, который состоялся как пианист с мировым именем. Лауреат престижнейших международных конкурсов, педагог и писатель, он пишет, что испытывал то «... счастливое чувство,... когда исполнитель может передавать свои мысли и эмоции каждому в зале».  Депрессия? – Почему?

   Да, он состоялся благодаря собственным способностям и труду,  он не сошёл с дистанции, как целый ряд талантов, которым Паперно отдаёт дань восхищения, сожаления и вины, столь свойственной подлинному русскому интеллигенту. Поднимающий упавшего всегда возвышает самого себя вопреки тому, что в нынешнем жестоком мире успех является мерой человека.  Дмитрий Александрович из тех немногих, кто ничего не декларируя, понимает, насколько мы все мы связаны друг с другом, насколько успех одного может быть функцией неудач другого и как много случайностей, порой, определяют успех.

   Рождение и развитие музыкального таланта не всегда объяснимо. Профессиональных музыкантов  в семье Паперно не было, однако  все любили петь. Пели за окном крестьянские девушки, приезжавшие в Киев на заработки прислугой. Их пение с его «выразительным мелодическим богатством и удивительным, пришедшим из глубокой старины многоголосием» было для Дмитрия Паперно, как и для многих других русских музыкантов,  очень сильным первым музыкальным впечатлением.

    Мама брала уроки музыки и музицировала. Но она умерла, оставив годовалого сына. Отец был занят новой семьёй. Димой занимались старики. Его тяга к роялю была замечена, но учительница музыки смогла довести ребёнка почти до ненависти к инструменту. И это могло быть концом. «Бесчисленное количество одарённых детей, - замечает Д.А. Паперно, - было и, к сожалению, будет загублено в самом начале. Недостаточная одарённость самих учителей, отсутствие профессионаьной методики, психологическая несовместимость с учеником, завышенные начальные требования или, наоборот, излишнее потакание маленькому хитрецу – причин для этого хватает».

   И как важно, чтобы рядом с талантом вовремя оказался человек, способный распознать его, увидеть драгоценный росток и помочь ему расцвести.  Таким человеком в жизни Димы Паперно оказалась Ида, бездетная сестра отца, посвятившая мальчику всю свою жизнь. Именно она с помощью друзей потратила два года, чтобы незаметно для ребёнка вернуть его интерес к инструменту. Именно она показала Диму профессору Киевской консерватории К.Н. Михайлову, который настоял на поступлении мальчика в музыкальную школу, несмотря на недостаточный возраст. Именно Ида привела его в сентябре 1936 года в недавно открытую (о, везение!) Детскую музыкальную школу при Киевской консерватории. Повезло ему и с замечательным педагогом: профессор А.А.Янкелевич взял его в свой класс. Именно Ида в августе 1937 года привела Диму в московскую квартиру знаменитого профессора А.Б.Гольденвейзера – поиграть ему перед экзаменом в Центральную детскую музыкальную школу при Московской консерватории. Опять-таки везением было то, что Ида имела в Москве комнату в коммунальной квартире. Таким образом Дмитрий Паперно стал учеником профессора Московской консерватории и преподавателя ЦМШ при МК А.Б. Гольденвейзера. И это было больше, чем везением.

Высоким чувством благодарности ко многим людям пронизана книга Д.А.Паперно и особенно – к учителям. Но память о А.Б. Гольденвейзере возвышается над всеми. «Танеев установил в консерватории преемственность традиций своих великих учителей (П.И. Чайковского и Н.Г.Рубинштейна – Н.Б.), высочайший профессионализм и дух высокого уважения». А.Б. Гольденвейзер прививал этот дух в ЦДМШ (он был её основателем и первым художественным руководителем) и продолжал линию Танеева в Московской консерватории. Ученики  школы посещали  уроки лучших консерваторских профессоров, пользовались консерваторской библиотекой. Имена великих музыкантов, лучших выпускников консерватории, золотом выбитые на мраморной доске у входа, пробуждали чувство причастности к ним и гордости.

   Зрелость человека начинается с осознания им своей связи с другими. Мир крепок традицией. Именно верность традициям не позволяет распасться связи времён. Кто-то может возразить, сказав, что всё новое возникает, ломая традиционное. Да, это так. Но подобно тому, как  при нормальном процессе развития ребёнок начинает есть «взрослую» (новаторство) пищу после того, как определённое время принимает материнское молоко (традиция), в нормальном процессе образования ломка традиций допустима после того, как эти традиции будут впитаны. Кроме того, новое должно рано или поздно  вписаться в сложившуюся систему. Этого требует закон преемственности культуры. Наталья Нарочницкая замечает, что постмодернизм с его ломкой традиций это игра. Человек, который играет всю жизнь, ни к чему не приходит. Культура зиждется на ценностях поколений.

   Как Педагог с большой буквы, А.Б.Гольденвейзер воспитывал учеников прежде всего своим собственным примером.  Он обладал широчайшей эрудицией и прекрасной русской речью. Слушать его было интересно, о чём бы он ни говорил. Он прививал своим ученикам не только преданность музыке,  но и любовь к русской и мировой литературе и культуре вообще.  И неудивительно, что друзьями его были П.И.Чайковский,  Римский-Корсаков, Танеев. Рахманинов, Скрябин, Метнер - и не только:  Шаляпин, Горький и многие другие выдающиеся деятели культуры дарили ему фотографии с надписями, выражающими уважение, преклонение и любовь. В течение 15 лет продолжалось общение А.Б.Гольденвейзера с Л.Н.Толстым. Он был одним из трёх людей, подписавших тайное завещание писателя, находился рядом ним, умирающим, и первый сообщил сочувственно ожидающим за дверью о кончине великого человека.

   А.Б.Гольденвейзер был блистательным пианистом «с мудрой простотой фразировки» и «... научил нас верить, что скрупулёзное следование авторскому тексту... не может подавить творческую индивидуальность ученика». Дмитрий Башкиров, Татьяна Николаева, Роза Тамаркина и многие другие его ученики, ставшие всемирно известными пианистами, доказали это. Ему иногда ставили в вину слишком большую любовь к ученикам. Но не есть ли это высшая похвала учителю? Обладая огромной силой духа, он научил прежде всего себя, а затем своих учеников «делать усилия» на пути к «высокому чувству преодоления», которое даёт потом «что-то похожее на счастье», когда часто трудная неудобная пьеса становится послушной под пальцами, становится «моей музыкой». Ничего не декларируя, он воспитывал доброту, молчаливую жертвенность, чувство ответственности. Это была русская музыкальная школа, сильная своим крепким нравственным началом, высоким уровнем культуры.

    Музыкант должен быть личностью, потому что музыка – это общение, а исполнительская интерпретация – это доверительный разговор исполнителя со слушателями, и тем интерснее этот разговор, чем богаче духовный мир исполнителя. По этому поводу Д.А.Паперно цитирует А.Н.Скрябина: «Музыка жива мыслью» и Г.Г.Нейгауза: «На рояле играют сначала головой и ушами и только потом – руками».

    «Благодаря таким людям, как наш учитель, которые, несмотря ни на что, самой своей жизнью не дали распасться связи времён, говоря словами Гамлета, мы сейчас с гордостью можем говорить о нашей причастности к этому прошлому». «Его непререкаемый авторитет, знания, душевная теплота, скрытая внешней суховатостью, его воля и целеустремлённость оказывали на нас огромное влияние, чисто человеческое и профессиональное». И в то же время у него была черта, «свойственная только большим музыкантам,.. – удивительно непосредственное восприятие», и в классе он «часто заражал нас своим спонтанным выражением восхищения и удивления перед вечной красотой музыки» . В 1958 году, когда он слушал В.Клиберна, на его глазах были слёзы счастья. Но «страстность его натуры была подчинена постоянному самоконтролю и организованности». «До конца жизни, – пишет Д.А.Паперно, ­ нам будет являться мысль: “Что бы сказал, как бы поступил в этом случае наш учитель. Вечная и благодарная ему память от имени сотен его учеников, кому он когда-либо помог словом и делом”.

        Александр Борисович Гольденвейзер умер 20 ноября 1961 года.

   Вспоминая школьные годы, Д.А.Паперно пишет о «безусловной эмоциональной и учебной перегрузке», которая однако не мешала ученикам ДМШ при МК оставаться детьми,  «пожалуй, лишь более «трудными», чем обычные школьники. «Мы дружили, ссорились,... гоняли в футбол, девочки прыгали через скакалку,... иногда грубили,... время от времени лентяйничали, но уже тогда мы начинали понимать,что «музыка... не прощает ни малейшего пренебрежения к себе». Впрочем, следует заметить, что пренебрежения к себе, не прощает любое серьёзное занятие. Ромен Роллан в своих «Воспоминаниях» рассказывает с благодарностью о колоссальных умственных и эмоциональных нагрузках во время учёбы, потому что это - единственный путь для того чтобы состояться как личность. Кстати, в дореволюционных русских гимназиях, где изучали греческий и латынь. никто не считал это перегрузками. На этом фоне каким надуманным кажется постоянно поднимаемый вопрос о перегрузках детей в современной школе, предельно упрощённые программы которой превратились в дайджесты, в то время, как дети тратят драгоценное время на пустое времяпрепровождение за компьютерными играми.  Но чтобы воспитывая, изменять детей в лучшую сторону, надо любить их и быть личностью. Именно такими были все учителя Детской музыкальной школы при Московской консерватории, благодарную дань памяти которым отдаёт Д.А.Паперно в своей книге.  И как итог их работы – известные всему миру блистательые имена выпускников этой школы и Московской консерватории.

   Во время войны ЦДМШ при МК эвакуировалась в Пензу. Школьники, учителя и родители жили, учились и работали в одном помещении. «Всё же человеку Запада трудно понять, как трагедия миллионов, принесшая лишения и потери буквально каждой семье, могла сплотить народ на эти четыре незабываемые года, как никогда больше в его истории. Фашизм, проявивший себя беспощадным зверем, оказался смертельным врагом не только режима, но  каждого отдельного человека, для которого ненависть к захватчику как будто вобрала в себя ужас и страдания конца 30-х годов. Это объединило людей и дало им силы, пережив неслыханные испытания, выстоять и в конце концов победить... продолжающиеся ,хоть и гораздо более редкие аресты, не могли уже отразиться на этом взрыве всеобщего патриотизма», который вызывал тогда восхищение у американских военачальников. (См. Американский документальный фильм 1943 года “The battle of Russia”, http://www.youtube.com/watch?v=SCAXqmumKlU)

   Несмотря ни на что, дети занимались «с небывалой до этого интенсивностью и упорством», ...«фанатично», по вечерам при свете керосиновой «коптилки», зимой  - в холоде. Делать своё дело «ответственно и добросовестно» было средством «бороться и выжить». Узнавание новой и новой музыки из репертуара других учеников и коллективного прослушивания пластинок было незабываемым наслаждением.

    Д.А.Паперно пишет, что в школе не было национализма, в частности, антисемитизма, с которым он иногда сталкивался в других местах. «Помню единственнй забавный случай, когда за наполовину евреем Игорем Безродным, который ляпнул кому-то в горячке спора «жид», погнались мальчишки во главе с русским Женей Малининым».

     Книга Д.А.Паперно даёт представление об авторе как о человеке, стоящем на том высоком уровне духовной культуры, где национализму просто нет места, где, говоря словами библии, «нет ни грека, ни иудея». Для автора главное – только качества личности. Безотносительно к национальноти он говорит с восторгом преклонения о Давиде Ойстрахе, Владимире Софроницком, Святославе Рихтере, Генрихе Нейгаузе как о представителях русской национальной (по традициям) школы, с которыми он общался или дружил.

    На фоне насаждаемой ныне русофобии отрадно  читать слова Паперно, еврея по крови, например, о профессоре МК  И.И.Любимове: «Он очень укрепил тогда мою веру в совесть подлинно русских людей, заложенную во мне с детства моей матерью». Или о композиторе Н.Я Мясковском: «Его лицо, светившееся умом и человечностью, принадлежало к тому же типу прекрасных русских лиц, что и у М.М.Чигорина, Н.Н.Миклухо-Маклая, В.Г.Черткова, а также многих рядовых людей следующего поколения, которые из-за одной своей духовности не вписывались в рамки режима».  Он пишет о своём друге Льве Тарасевиче и его семье: «Благородство, свойственное многим русским людям, которое эта семья проявляла в самые мрачные годы, не забудется». Или о детях русского поэта и философа Вяч. Иванова, которые приняли деятельное участие в судьбе Паперно, оказавшегося в Риме на пути  в США: «Их гостеприимство, доброта, постоянное желание помочь во всём оказались неоценимы...».

     В то же время Паперно сталкивался с тоже не имеющими национальности  хамством, фальшью и лицемерием. «Если для И.С. Тургенева русский язык был единственной опорой и поддержкой во дни тягостных раздумий, то у нас есть ещё самое прекрасное из искусств – музыка». «Людям, живущим в разделённом мире, полном цинизма и жестокости, нервного напряжения и спешки, необходимо хоть иногда укрыться, уйти в другую сферу. Музыка говорит с нами на равных, доверительно, не стараясь ни в чём убедить. Причастность к чему-то вечному,подлинному, сильному...» Но ведь хамство и этнический национализм, как попытка поставить одну нацию над другой, имеют  по сути одну и ту же природу – бескультурье, хотя шовинистами бывают очень образованные люди, убеждённые в своей культурности, но до высокой духовности им далеко. Именно падение во всём мире уровня общей культуры, торжество так называемой поп-культуры, торжество подделок в духовном мире, когда неразвитое сознание неспособно отличить подлинные духовные ценности от «блеска бутылочных осколков» рождаёт почву, на которой легко произрастают сейчас «драконовы зубы». Национализм, так же, как и религиозность, в конечном счёте,  - вопрос воспитания.  Когда нет духовной общности, люди одной крови, даже в одной семье, могут стать врагами. Именно подлинная культура в единстве этического и эстетического может стать объединяющим людей началом. Чтобы не рвалась связь времён, следует развивать духовное до уровня, когда оно становится выше национального.

    Чтение книги Паперно, дающее импульс к размышлениям об очень важных для нас вещах, заставило меня вспомнить статью академика Ю.А. Жданова «Человекообразование». В отличие от своего отца – гонителя культуры, Юрий  Андреевич, будучи ректором Ростовского государственного университета и председателем Северо-Кавказского научного центра, сделал очень много для развития науки и культуры народов Северного Кавказа и для эстетического образования студентов РГУ. Кстати, он любил произведения, запрещённые его отцом. Несмотря на то, что он был воспитан как советский вельможа, Юрий Андреевич был очень скромным человеком и умер в рядовой больнице, не имея достаточно денег для элитного лечения.

    «Придя в мир, маленькое живое существо рода Homo sapiens ещё не явлется человеком. Оно должно им стать, но того может и не случиться за отведённый ему срок»… «Человекоообразование есть приобщение индивида к родовой сущности человека, приобщение индивида к культуре», - пишет Ю.А.Жданов. И это – бесконечный процесс. Он вспоминает слова одного остроумного публициста о том, что «развитие человека идёт от эпохи мудрости (Сократ, Аристотель. Платон) к эпохе знания (Просвещение), а от него – к информации», то есть к набору сведений. И добавляет: «Не настало ли время начать движение в обратном направлении? От сведений к знанию, от знания к мудрости, в которой и истина, и благо, и красота», потому что «ныне движение идёт через варварство к дикости и озверению. Постобезьяны торжествуют». Красота не спасает мир потому, что в мире для неё слишком мало места.  «Бог умер», – писал Ницше, но Макс Вебер возражал ему, говоря, «дело не в том, что Бог умер, а в том, что мы не способны увидеть Бога».

   Тот уровень духовного развития человеа, на котором национализм просто не существует, был обозначен в России 19 века словами “интеллигент” и “интеллигентность” и имел уникальный смысл по сравнению со значением этих слов у других народов, где словом “интеллигент” определяется лишь человек, занятый умственным трудом.  И только в России 19 века сформировалось понятие интеллигента и интеллигентности, атрибутивно включающее в себя моральную (нравственную) составляющую. И эта составляющая носила преобладающий характер настолько, что можно было простого рабочего или деревенскую бабушку назвать интеллигентными, а хаму-профессору отказать в таком звании. Дмитрий Александрович Паперно предстаёт перед нами как интеллигент в высшем русском значении этого слова.  Он был учеником великого А.Б.Гольденвейзера.

     Чтобы не рвалась связь времён, человек должен быть предан своему делу, – считает Паперно: «Только в постоянной связи с делом своей жизни...[человек] остаётся достойной уважения личностью». Духовность общечеловеческих чувств, делающих нас достойными звания Человека, в конечном счёте тоже не имеет национальности. Но это возможно потому, что существуют некоторые непреходящие нравственные ценности, выстраданные человечеством во имя сохранения рода Homo sapiens: доброта, честность, жертвенность, благородство и другие из евангельских заповедей. И классическая музыка хранит и через века несёт эти ценности. Именно потому духовно развитый японец или чукча способен понять, о чём говорит музыка русского Чайковского или немца Бетховена, или еврея Бруха. Классическая музыка интернациональна и способна объединять людей. Лучше всего, как мне кажется, сказал об этом Герман Гессе в своём романе «Игра в бисер»: «"Мы  считаем  классическую  музыку   экстрактом  и  воплощением   нашей культуры, потому что она –самый ясный, самый характерный, самый выразительный её жест. В этой музыке мы владеем  наследием  античности и христианства, духом весёлого и храброго благочестия, непревзойдённой рыцарской нравственностью. Ведь в конце концов, нравственность – это всякий классический жест культуры, это сжатый в жест образец человеческого поведения. В 16  - 18 веках  было создано много всяческой музыки, стили и выразительные средства были самые разные, но дух, вернее, нравственность везде одна и та же. Манера держать себя, выражением которой является классическая музыка, всегда одна и та же, она всегда основана на одном и том же характере понимания жизни и стремится к одному и тому же характеру превосходства над случайностью. Жест классической музыки означает знание трагичности человечества, согласие с человеческой долей, храбрость, веселье! Грация ли генделевского или купереновского менуэта, возвышенная ли до ласкового жеста чувственность, как у многих итальянцев или у Моцарта, или тихая, спокойная готовность умереть, как у Баха, - всегда в этом есть какое-то «наперекор»,  какое-то презрение к смерти какая-то рыцарственность, какой-то отзвук сверхчеловеческого смеха, бессмертной весёлости. Пусть же звучит он ... во всей нашей жизни, во всём, что мы делаем и испытываем».

    Музыка звучала в течение всей жизни Д.А.Паперно. Ещё юношей, став лауреатом престижнейших мировых конкурсов пианистов,  в 1972  году он уже «считался ведущим пианистом Москонцерта, выступал в крупных городах страны, концертировал за границей, успешно преподавал в Гнесинском институте, куда был приглашён самой Еленой Ивановной Гнесиной, фирма «Мелодия» многократно выпускала пластинки с записями музыки в его исполнении. И тем не менее, в 1976 году Дмитрий Александрович вместе с семьёй – красивой, умной женой и дочерью – покидает Россию навсегда. В своей книге он рассказывает  о пути, на котором было принято это мучительное решение.

    Очень многих людей из поколения Паперно всё более охватывало разочарование в жизни, пессимизм и пассивное отношение к окружающей дейсвительности. Но в то же самое время Дмитрий Александрович старается быть объективным. «Наш народ нельзя мерить одним аршином, используя лишь белую или чёрную краски». С одной стороны, страна пережила «террор 30-х годов», договор о дружбе с Гитлером, войну, крушение послевоенных надежд, разгул реакции в литературе, музыке, науке, хамство и лицемерие системы. Но, с другой стороны, люди жили романтикой революции и гражданской войны, челюскинской эпопеи, образами героев-лётчиков Чкалова, Громова и других, испытывали небывалый подъём патриотизма в Отечественную войну.  К тому же успех и растущий авторитет русской исполнительской школы с её выдающимися представителями были источником патриотической гордости. «Связь поколений русских и советских музыкантов была несомненной... и, будучи студентами консерватории, мы готовились стать в будущем очередной сменой людям, с которыми нас так счастливо свела судьба». Поэтому «понадобилось много времени, чтобы идущие сверху догматизм, некомпетентность  и равнодушие... сделали свою разрушительную работу в наших умах и сердцах».

   К концу 70-х годов стал нарастать процесс падения общекультурного уровня, и «постепенная, но неуклонная деградация концертной деятельности по стране становилась всё более ясной». За годы войны поредели ряды интеллигенции, основных слушателей классических концертов. Директорами филармоний становились «выдвиженцы», не имеющие к музыке никакого отношения. Филармонии всё более превращались  в коммерческие учреждения с большим удельным весом дешёвой эстрады и полупустыми залами симфонических концертов. А затем – потеря педагогической работы в Гнесинке, всеобщее безразличие, неудовлетворённость, смерть в 1974 году Льва Оборина и Давида Ойстраха, эмиграция друга детства Мстислава Ростроповича – всё это  в совокупности  становилось импульсом для мыслей об отъезде. Мать благословила их словами: «Я не хочу, чтобы ты постоянно жил с мыслью, что твоей стране не надо то, что ты можешь дать».

    И вот долгожданная Америка, где, как оказлось, его никто не ждал, хотя его имя было известно в музыкальных кругах США. «Первые недели пребывания в Чикаго никогда не сотрутся из нашей памяти. Скажу лишь, что длительное чувство отчуждения,  безнадёжности, испытанной тогда, оставило свой след навсегда». В 1977 году Дмитрий Александрович среди 180 кандидатов принял участие в конкурсе на место профессора Университета де Поля в Чикаго и победил. Проблема денежных трудостей была решена, но не было моральной удовлеворённости из-за низкой профессиональной подготовки студентов консерватории. Их уровень соответствовал среднему уровню студентов музыкального училища. Это определялось системой образования, в которой практически не было отбора – лишь бы платили за учёбу. «Теперь я преподаю там уже несколько лет и до сих пор не могу внутренне не поразиться совершенно непрофессиональному подходу молодых людей к делу, казалось бы, своей жизни. Незнание музыки, элементарных азов фортепианной техники, гармонии, полифонии,... попытки расчищать годами накопленный дилетантизм – практически безнадёжны: некомпетентность прошлого учителя и недостаточная одарённость ученика, который шёл за ним по неверному пути». Но были всё же и успехи. Студентка Дмитрия Александровича Элизабет Паркер стала  победителем нескольких престижных национальных конкурсов.  Воспитанник великих русских музыкантов, Паперно создал для американских студентов методику преподавания и обучения музыке в традициях русской школы. Увы, после его ухода на пенсию она была удалена из курсов преподавания.

   Новая родина принесла немало разочарований – очевидно, в целом «человеческие достоинства и недостатки везде одни и те же. И в Советском Союзе, на долю которого выпала жестокая судьба, и в процветающей Америке есть люди высокого благородства и цельности и в то же время первейшие мерзавцы и беспринципные карьеристы... Будем же лучше помнить, что Америка, несмотря на все потрясения последних десятилетий, остаётся великой страной, оказывающей гостеприимство всем, кто в нём нуждается». – пишет Паперно.

   Но вернёмся к России с её великой музыкальной культурой. Изменилась ли сейчас ситуация с падением общекультурного уровня? На первый взгляд, нет. Но связь времён всё же не рвётся, несмотря на то, что многие лучшие представители нашей культуры работают за рубежом, утверждая русскую музыкальную школу в других странах. Не рвётся она, благодаря личностям.  Пример тому – Николай Луганский, который  «вышел» из Паперно и продолжает эту линию как профессор Московской консерватории. Сам Паперно ещё до пенсии много раз приезжал в Россию и давал мастер классы для студентов. Живя в Ростове-на-Дону и, имея тесные контакты со студентами и преподавателями Ростовской консерватории, я могу утверждать, что она чрезвычайно  богата выдающимися личностями педагогов, которые из года в год выпускают талантливых исполнителей высочайшего профессионального уровня, приносящих славу консерватории, России, русской исполнительской школе. Их много, преподавателей и студентов, которые передают эстафету музыкальной культуры следующим поколениям: Денежкин, Осипенко, Мещерякова, Петрова, Цукер… – перечислить всех просто невозможно.

     Интересное замечание сделал на днях дирижёр Федосеев в телепередаче «В главной роли». Он очень много концертирует с оркестром по разным городам и весям нашей огромной страны. И он утверждает, что вся духовность сейчас  переходит в провинциальные города. Там растёт новое поколение музыкантов и слушателей. Был какой-то провал в 90-е годы. Сейчас же приятно осознавать, что за нами стоит новое поколение, которое даст новых Чайковских и Прокофьевых… Есть скромные люди, особенно в России, талантливые, которые не осознают своего таланта. Им надо помочь. В этом тоже моя работа, – так сказал великий дирижёр Федосеев.

      Нет, не рвётся связь времён, несмотря ни на что!

__________________________

© Боровская Наталья Ивановна