«Агура и Прометей» -  замечательная легенда  Кавказского Черноморья.   В литературных источниках,  как художественного, так и исследовательского характера, посвященных  мифологическому образу Прометея, подарившего человечеству огонь, которого оно не знало,  и подвергнутого по воле Зевса  жестоким страданиям  за сочувствие  людям, ничего не говорится о том, что кто-нибудь когда-нибудь из людей (до полубожественного героя Геракла) пытался спасти его или стремился хотя бы облегчить его муки.

         Мне пришлось впервые встретиться с указанием на проявление человеческой благодарности по отношению к Прометею в убыхской легенде об Агуре, девушке с нежным и отчаянным сердцем. Горцы звали героя своим, горским именем, которое не дошло до нас. Но известно, что это был Прометей… 

        Сказание о подобном Прометею  богоборце и защитнике людей живёт и в  различных областях Грузии, в её горных и низменных уголках.  Его звали Амирани. Он тоже за это  был  наказан древними богами и  прикован к скале. По одному из вариантов мифа ему удаётся освободиться и бежать. Скала рушится. Но образ спасительницы героя  и в грузинском мифе отсутствует

        Древний миф, таким образом,  оказался весьма распространённым на Кавказе.  Он, надо думать, не заимствован у древних греков,  а возникал у народов  из их стремления иметь человеколюбивого и  отважного  героя.  И, главное, борющегося с богами  за  благополучие людей. А образ Агуры в легенде Черноморья, стремящейся спасти Прометея, уникален.

        Убыхский народ исчез как этнос, но мы сейчас лелеем то, что осталось от него на Черноморском побережье Кавказа – несколько устных романтических легенд (своей письменности народ не имел) да еще языческие названия гор и рек.

ПРОЛОГ

 Мир прост, многообразен и велик.

Всё у природы мудро и правдиво.

А в самый необыкновенный миг

в ее крутом кипении возник

Кавказа облик горделивый.

И так светлы вершины в тьме ночей.

Безмолвно время пролетает мимо.

И дремлет у Эльбруса на плече

душа земли, моей земли любимой.

А здесь, у моря, спины диких гор,

как барсов спины темно-золотисты.

Вот на дыбы встает морской простор,

вздымает волны-лапы и со свистом

мотает вспененной лохматой головой,

потом шипит и воет, норовистый,

и мечет галечник, блестящий как монисто,

и хлещет в дуб береговой.

Заветный край. Земля и море. Сплав единый.

И здесь

               над всем

                                 как бы летит стрелой

причерноморских скал утес Орлиный

вперед и ввысь, века -  над суетой.

Как раны старые, следы цепей на нем,

где мох ползет по выступам суровым.

И маки горные сигналят нам огнем.

Когда-то Зевсом на утесе том

был на мученья Прометей прикован…

АГУРА*  И  ПРОМЕТЕЙ

В одном ауле 

много лет назад

у горцев

под шум морской

изменчивой волны,

что где-то там

                          внизу

то вдруг крадется,

то вновь бросается,

гремя, на валуны,

Агура выросла, как дочь Земли и Солнца.

Как персика расцветшего сиянье

все озаряет поутру весной,

она (о том живет преданье),

смиряла  неожиданной красой 

 нрав горский, дух, готовый к вечной брани. 

Скалистые ползли к селенью тропы.

Прошли здесь предки, недругов тесня.

Потом лишь редко раздавались

                                                       топот

и ржанье чуткого коня,

в родной аул сквозь ночь летящего галопом.

Белесой дымкой в мгле ночной припудрен

аул встречал свет утренней звезды,

и трелей сочетанием премудрым

людей будили черные дрозды.

Ходила пó воду всегда Агура ранним утром.

Нарушив как-то строгие запреты

своих  родных, старейшин рода всех,

она ушла в мерцании рассвета

по змеевидной узкой полосе,

средь молчаливых скал пролегшей незаметно.

Исчез аул, повисший над тесниной.

Родник за поворотом прожурчал.

Весенний ветер потихоньку в спину

толкал, скользя по девичьим плечам,

по стану, волосам, искрящимся и длинным.

Страсть любопытства, риска и свободы!

Быть может, притаились зверь иль враг!

Быть может, нет за скалами прохода!

Тропа всё круче. Но – за шагом – шаг…

 И  полдень  лил свой жгучий пламень с небосвода.

Пылали жаром каменные стены,

а пихта лишь пыталась бросить тень :

прохлады дать хотя б на вдох мгновенный…

И вот тогда к Агуре долетел

 как будто стон… Откуда? Стой!

Удивлена? Дрожат колена?

Но ты дошла, Агура! Дальше – смело

в сказание ожившее войди!

К ногам твоим течет по камням белым

кровь Прометея из разорванной груди.

Я знаю – ты застыла, онемела.

Но впереди еще всё, впереди!

Бывает так во время зимней стужи:

немеют кожа, губы и язык.

Но сердце бьется…

И прорвался крик:

- Где же вы все, герои, братья?! 

Освобожденья дерзок миг,

но неужели род мой так недужен?!

Так страшно к мукам прометеевым привык?!

А мне покой теперь противен и не нужен!

О Прометей, порывом, болью сердца

я искуплю всю робость их ума,

и жажду выспаться, поесть и обогреться,

втащив огонь в добротные дома…

Прости их. Им ведь не дано бессмертья,

а смертных

                     слабостей одолевает тьма…

За все твои обиды умереть я

готова без раздумия сама.                                               

 Я напою тебя водой из родника.

Промою нежно раны, точно брату.

Я дочь людей.

Я шла к тебе века.

И я за них права и виновата.

И вот теперь я здесь. Случайно или нет.

Но значит ход таков планет.

Ты потерпи и обожди:

родник остался позади!

Жара… Как силы тают быстро…

Она спешит и всё твердит: - Спасу…

В руках старинный глиняный сосуд.

Вот он, ручей родимой влаги чистой!

Упало солнце за излом вершин.

Косматый мрак на землю вполз понуро,

когда, подняв спасительный кувшин,

к губам титана поднесла его Агура.

Орел-палач в расщелине дремал, 

чтоб в Прометея впиться на рассвете.

 Был месяц розовый той ночью бледен, мал,

и в первый раз за множество столетий

там тихий голос Прометея утешал

за всех живущих на планете.

А утром с первым солнечным лучом

кровавый хищник бросился к Агуре.

Хлестали крылья пострашнее бури.

Борьба неравная… Крылатым палачом

была Агура сброшена в ущелье.

И цепи Прометея вслед звенели:

ведь он не мог прикрыть ее плечом…

Как птица синяя из сказочных высот,

она мелькнула в скалах при паденье.

Затем орла еще один бросок.

Одежд Агуры синее круженье!

Кто верит в чудо – правильно живет!

  Потоки горных быстрых вод, 

кипя, ворвались, забурлили,

легко Агуру подхватили…

Но где ж она?!  Вот, вот –

стремнина синяя ревёт!

Когда же голову пучина подняла

и водопадом изогнула тело,

увидел Прометей: Агура то была,

и голубое платье – в пене белой!

Остыли в брызгах грудь и голова

ее, и боль развеяла прохлада.

Как будто бы жива Агура. И мертва:

холодная стремнина водопада…

И проклял небо ясноглазый Прометей.

Верховному он Богу гневно бросил: - Слушай,

я нынче вижу – ты слабей

земли беспомощных детей.

Корысть и зависть всех иссушат!

И всех богов твоих задушит

страх перед волею людей

да чад и  дым от жертвенных огней.

Тебе ль понять мои тревоги?!

Я убежден – не зря дороги

я людям жизнью высветил своей.

Я вижу ясно будущего бег,

приглядываясь зоркими глазами.

Пусть я умру совсем,  как человек,

да, как Агура, сгину меж камнями,

но не покину я земли уже вовек!

Скрестились страсти над Кавказом.

Небесный гром хребты потряс.

И смерч, и тьма, и хаос – сразу

объяли солнечный Кавказ.

Заскрежетали зубья-горы,

и море к небу поднялось.

Лишенный тверди и опоры

качнулся в воздухе утес.

И Прометей, сорвавшись с кручи,

гремя цепями по скале,

под вихрь и вой стихий могучих

исчез в распахнутой земле…

Сошлись края над бездной мрачной.

Распалась мгла. Летят века.

Агура мечется и плачет

меж белых скал, меж древних скал…

Стою над шумным водопадом

и будто слышу чей-то стон.

Под звуков странные рулады,

сквозь скал дремучие громады

я ощущаю гул времен.

И то, как в вещий день весенний

мой мир родился из грозы,

из прометеевых мучений, 

огня и девичьей слезы.

Как буду я в кровинке внука

лететь в галактиках иных,

к Земле протягивая руки

с обетованной вышины.

……………………………………… 

*Агура – река с водопадом в окрестностях Сочи .   

__________________________

   © Кресикова Иза Адамовна