Данная статья является продолжением исследования, предпринятого уже больше четверти века назад в связи со столетием выхода в свет работы В.И. Ленина «Развитие капитализма в России», начатого еще в 1998 г., а затем, спустя годы, продолженного и опубликованного в печатном виде в сборнике статей факультета журналистики Екатеринбургского университета, вышедшем в 2013 г.: Акопов А.И. Анализ социально-экономических проблем в российских журналах в конце XIX века // Вопросы истории и теории журналистики. К юбилею профессора М.М. Ковалевой: межвуз. сб./ сост. Л.Д. Иванова. - Екатеринбург, 2013. - 233 с. - C.29-40. После этого вышел электронный вариант статьи под названием «Проблемы развития капитализма в России в российских журналах конца XIX века» в нашем журнале: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/w...;level1=main&level2=articles Напомню, что автором двигало стремление разобраться в обсуждении социально-политических проблем русского капитализма в период его перехода в зрелую стадию  мирового развития. 

    Однако для полноты анализа хотелось проследить за ходом подобного обсуждения через сто лет, на фоне попыток реставрации капитализма в России уже в конце 20 века.

    Площадка для анализа была выбрана та же – ведущие, наиболее авторитетные журналы страны различных типов – социально-политические, философские, экономические, литературно-художественные и публицистические. Это абсолютно естественно и обоснованно: больше нигде анализ социальных проблем не отражается так объективно и в сочетании глубины и профессионализма с текущими событиями, как в периодических изданиях, а точнее, в журналах соответствующих профилей. 

  Хочу отметить, что период, с которого начинается данная статья, названный перестройкой и вошедший в историю, во время его начала ничего исторически значимого в общественном сознании не сулил. Постановление Пленума  ЦК КПСС от апреля 1985 года «О гласности и перестройке» и последовавшее вскоре его массовое обсуждение воспринималось и населением страны, и элитой  как очередное партийное начетничество, которое будет заболтано, как всегда, и потонет в потоке обычного партийного словоблудия, а народу останется привычно с безразличием поддакивать власти. О последствиях, которые стали стремительно развиваться, не подозревало не только общество, но и сам автор идеи, тогда еще всесильный генсек М.С.Горбачев. 

   О реальной возможности перехода к капитализму и, в качестве первой его стадии, – рыночной экономике – тогда никто не помышлял. А генсек продолжал уверенно заклинать: «Больше социализма!»…

  Однако судьба распорядилась по-другому: события в обществе стали развиваться стремительно, увеличиваясь как снежный ком и удивляя своей непредсказуемостью. Выпустивший из бутылки общественного сознания джина смирения и апатии М.С. Горбачев уже не мог, при всем своем желании, вернуть его обратно. Поведение прежде агрессивных и решительных в малейших проявлениях неповиновения, а теперь терпимых и даже сочувствующим массам органов госбезопасности придавало людям смелости, вызывая у опытных людей впечатление какой-то новой парадигмы общественного развития. Рукописи самиздата, включая особенно «Архипелаг ГУЛАГ», известный до этого отрывочно из забиваемых в эфире «вражеских радиоголосов» и в плохих копиях, за распространение и просто хранение которых грозили аресты и лишение свободы, вдруг, сразу - стали свободно продаваться с рук на улицах и в подземных переходах Москвы. На Пушкинской площади появился стенд свободной информации, у которого с 6 утра толпились жаждущие читатели. Газета «Московские ведомости», скучный официоз на иностранных языках, еженедельник, предназначенный для иностранцев, с легкой руки смелого редактора Егора Яковлева стала рупором – ни много, ни мало - свободной критики общественного строя… На главной улице столицы население в километровых цепочках продавало старые и новые личные вещи, что само по себе в то время формально всё ещё считалось преступлением, как первое проявление свободного рынка. 

  Удивление от бездействия спецслужб в связи с такими вольностями объяснялось тем, что движение мгновенно стало массовым и неуправляемым, к чему они, спецслужбы, были не готовы. По прошествии времени, правда, возникло подозрение в том, что, возможно, их скрытые лидеры тайно желали перемен, сулящих им в перспективе большие возможности…  

  Энергия разрушения, как и можно было ожидать, вызвав инфляцию, переходящую в гиперинфляцию, и падение всех экономических показателей, грозила развалить всю экономику страны, создав тревожное ожидание непредсказуемых последствий, что незамедлительно привело к стремительному падению уровня жизни людей. Когда-то, весной 1919-го, после всех успешных достижений в разрушении прежней общественной системы, «вождь мирового пролетариата» В.И.Ленин, отчаянно воскликнул: «от раздавленного капитализма сыт не будешь!»… Вождь предлагал «строить коммунизм из кирпичей, которые подобраны капиталистами», утверждая, что «других кирпичей нам не дано!» («Успехи и трудности советской власти», 1919). Во второй половине 80-х можно было вполне обоснованно повторить это восклицание уже по отношению к социализму. Но что тогда взамен? Возвращение к капитализму? И что это за кирпичи, из которых тогда надо было строить социализм, а теперь возвращаться к капитализму? Прямо такие вопросы не ставились: ведь уже три поколения выросли вначале в ненависти, затем в полном отчуждении и неприятии этого понятия, в незнании его существа, кроме как в описании штатных пропагандистов далекой от народа власти. И готовящаяся перемена общественного строя  реально сводилась только к одному – к переходу к рыночной экономике с ожиданием долгожданного улучшения уровня жизни, всегда низкого, а в данный исторический период скатившегося до катастрофического.

   И в этой ситуации стало очевидным и крайне необходимым обсуждение путей перехода экономики в новую форму развития с коренной реорганизацией, как представлялось советским консерваторам, либо с полной переменой парадигмы, включающей введение частной собственности, в чем были убеждены либералы. 

   Пламенно говорить с трибуны Съезда народных депутатов стало нетрудно, предлагать разные варианты действия власти тоже несложно и уже не опасно. А как на деле построить систему жизнеспособной экономики в стране, где 70 лет функционировало  директивное распределение ресурсов и назначение цен, а деньги перестали быть реальным, физически осязаемым средством платежа, превратившись в абстрактные символы на бумаге, которыми, к тому же, нельзя было распоряжаться. (Любой, советский руководитель предприятия, даже самого небольшого,  поймет, о чем я говорю, капиталист – никогда. Но для освещения нашей темы это и неважно).

 Профессиональное, глубокое обсуждение проблем экономического развития следовало ожидать в журнальных публикациях, как это было за сто лет до этого (1898-1900), в чем мы убедились в первой части нашего исследования. Экономисты, философы, историки, публицисты, государственные и общественные деятели высказывали тогда свои идеи и мнения по этим проблемам.

  Изучение журнальных публикаций в период от 1986-го по 1993-й годы, когда все основные концептуальные теоретические подходы были рассмотрены, нам представляется логичным рассмотреть по типам изданий.

   Начать естественно и логично нужно с философских и социально-политических журналов, где следовало ожидать обсуждение концепций общественного развития. Но меня ждало разочарование: журналы, которым в соответствии с их направлением, предназначалась главная роль в определении или хотя бы в поиске концепции развития, молчали, либо ничего не публикуя по магистральным темам развития страны, либо обратившись к теме слишком поздно, когда путь уже был выбран. Так, центральный академический журнал «Вестник Российской Академии наук» до 1993 года ограничивается лишь парой статей из истории, а в 1993-м публикует несколько статей, критически описывающих уже состоявшийся опыт, например: «Негосударственный сектор экономики» Т.Е. Кузнецовой (№1), «Современная аграрная реформа: по пути Столыпина?» Ю.Н. Егорова (№5). Известный советский экономист, в будущем один из оппонентов Е. Гайдара, академик Н.Я. Петраков выступает с работой «Экономический крах реального социализма» (№4). 

    Главный философский журнал «Вопросы философии» лишь в 12-м номере 1991 года публикует статью профессора МГУ А.Ф.Зотова «Феномен философии: о чем говорит плюрализм философских учений», где автор пытается разобраться в «сущности философии и философской мысли». На мой взгляд, с большим опозданием. Автор заявляет: «…теперь перед философами-профессионалами марксистской ориентации встала непривычная для них задача, прямо противоположная той, которую они решали всю сознательную жизнь: попытаться «развести» марксистскую философию и коммунистическо-политическую практику, показать, что партийно-политические вожди вовсе не применяли марксизм и, тем более, не развивали его творчески, а совсем напротив – искажали его основы и догматизировали его утверждения, не говоря уж о том, что извращали его сущность…». И автор утверждает: «крах прежней политики и экономики вовсе не крах марксистской философии и вообще не имеет к ней прямого отношения». (ВФ, 1991, №12, с.14)

    Журнал публикует работу академика Ойзермана, советника при дирекции Института философии АНСССР о плюрализме философских учений, упоминающего об исторических судьбах учений Гегеля, Энгельса, Ленина; статьи Г.С. Померанца «Опыт философии солидарности», И.Пригожина «Философия нестабильности»; статьи из истории общественной мысли России Бердяева, Флоренского, Милюкова и др. В 1992 г. этот исторический ряд продолжают работы П.Б. Струве, С.Н. Булгакова, Вл. Соловьева, К этому появляются новые работы: «тоталитаризм как феномен ХХ века» К.С.Гаджиева (ВФ, 1992, №2);  «Философия и религия» В.В. Бибихина (№7); «Логика и философия в ХХ веке» Г.Х. Вригга (№8); «Русская идея (символика и смысл) Л.В. Карасева (№8); «К логике социальных наук» Т. Адарио (№10); «Каков он, путь к цивилизации» К.М. Кантора ((№11). Слишком широкая постановка проблем, бесспорно, расширяла кругозор читателей, однако не добавляла знаний для осмысления текущего, переломного момента истории. 

     В этом смысле 1993-й год стал переломным. Статьи «Россия как больное общество» А.С. Ахнезера (ВФ, 1993, №1); «Западничество как проблема» В.К. Кантора (№4); «Во мгле противоречий» Ю.А. Жданова (№7); «Первичные детерминанты нравственного опыта» Р.Г. Апресяна (№8) - во многом критически осмысливали современную действительность, выдавая актуальные оценки на формирование новых общественных отношений. Высказанная в статье К.С. Гаджиева «Размышления о свободе» мысль: «Свобода – непреходящая ценность и основополагающая сущность характеристики человека» (№2, с.33) воспринималась как важная общественная установка. Редакция впервые провела круглый стол на актуальную тему: «Российская модернизация: проблемы и перспективы».

   Другой философский журнал – «Философские науки», будучи вузовским изданием,  еще более осторожен, не может позволить себе углубление в проблемы социально-экономических преобразований и публикует работы общего характера: «Марксизм и немарксистская философия ХХ века» академика Т.И. Ойзермана (1991, №7, с.3-14). И хотя именитый автор пытается убедить в актуальности своей работы: «Такое исследование необходимо в период перестройки, оно позволяет осмыслить отношение марксизма к немарксистской философии, правильное понимание которой несомненно способствует осознанию непреходящего значения освобожденного от пут диалектического материализма», – это уже не действует на читателя, это никто не воспринимает в период бурных событий и в ожидании ещё более радикальных перемен. Такое же читательское восприятие ожидали и другие немногие работы, например: «Является ли наша наука производительной силой общества» З.Н. Осадченко (1991, №11, с. 37-50). Дав печальную картину отставания советской науки от мирового уровня по цитируемости, нобелевским премиям и другим показателям, критикуя «крохоборство общества» в финансировании науки, призывая «не посадить на голодный паёк мозг нации», автор не ощущает исторические и политико-экономические реалии в стране. Что уж говорить о статье «Философствование как способ мышления: ещё раз о философских истоках марксизма» Е.Д.Бляхера и Д.М.Волынской, публикуемой журналом во втором номере уже 1992 года, уже в новой стране. 

   Я не отвергаю тему марксизма для журналов того периода, напротив, было бы интересно посмотреть, какие позиции, идеи, принципы можно было использовать из прошлых теорий, что подтвердилось в практике реформ, что возможно было использовать. Однако никакого переноса в практику и пользы теории для преобразования общества подобные исследования не содержали.   

  В 1991 году начал выходить новый научный и общественно-политический журнал «Политические исследования» с укороченным заголовком на обложке – «Полис». Издатель журнала – Институт проблем рабочего движения и сравнительной политологии АН СССР. В отличие от многих изданий «Полис» с первого номера стал публиковать статьи, посвященные реформам в экономике и политике, однако в критическом аспекте и скепсисом в оценках ситуации. Уже в первом номере в статье «Что может и чего не может реформа?» А.С. Ахиезер, старший научный сотрудник Института проблем  международного рабочего движения АНСССР отмечает: да, «человечество не изобрело альтернативу рынку», но «стремление форсированного, даже радикального перехода к господству рыночных отношений…  делает реформу сложной… Пока в России все попытки реформ заканчивались контрреформами… Реформаторам необходимы знания, адекватные уровню сложности проблем…»  и так на 18 журнальных страницах – нудные менторские рассуждения ни о чем. Статья заканчивается словами:  «Реформаторы должны осознать ограниченность возможностей экономической науки, явную недостаточность ее сегодняшнего потенциала…» (ПИ, 1991, №1, с. 58-66) Любопытен поучительный тон кандидата наук по отношению к реформаторам, решения которых уже прошли экспертизы крупнейших экономистов мира и когда механизм реформ уже был запущен. 

    Весь 1991 год журнал весьма мало уделял внимание реформам, а отдельные публикации на эти темы отличались постановкой проблем, уже не соответствующей происходящему в экономике, поднимали частные вопросы, неактуальные для коренной перестройки общества. В идеологическом аспекте продолжались попытки сохранить значение марксизма. Так, в статье аспиранта кафедры политической экономии экономического факультета МГУ В.Л.Иноземцева «Экономическая общественная формация: границы понятия и значения теории» автор (в настоящее время крупный ученый-социолог и экономист, академик РАН) убеждает, что имеются достаточные основания «для того, 

чтобы теория экономической общественной формации в том виде, в каком она была создана основоположниками марксизма, оставалась краеугольным камнем совершенствующейся обществоведческой теории» (ПИ, 1991, №4, с.46). Канадский философ профессор Д.Макмертри в статье «Кризис марксизма: возможно ли его марксистское объяснение?» настаивает на том, что разговоры о «смерти марксизма» не имеют под собой почвы вследствие ошибочных и упрощенных представлений, что следует различать «историко-материалистический метод социально-исторического анализа Маркса» и «коммунистический проект»… «Ни один из принципов, с помощью которых Маркс характеризовал будущее капиталистическое общество, - утверждает автор – не может быть приложен к партийно-коммунистическим режимам Восточной Европы и бывшего СССР», а поэтому «не может быть и речи о том, чтобы крах данных режимов отождествлять с крахом «марксизма», даже если под последним понимать только революционно-монархистский коммунистический проект» (ПИ, 1992, №4, с.42) 

 Однако попытки анализа известных экономических теорий с учетом конкретных обстоятельств российских реформ всё же в журнале появились, правда, уже в новой России и в небольшом числе публикаций. Собственно, в рассматриваемый период можно отметить лишь две такие статьи.

 Статья научных сотрудников Центра социоестественных исследований Российского открытого университета В.И. Умова и В.В. Лапкина «Кондратьевские циклы и Россия: прогноз реформ» была посвящена анализу теории больших циклов мировой конъюнктуры крупного российского экономиста Н.Д. Кондратьева, работы которого были переведены на десятки языков мира и переизданы в десятках стран, но оставались неизвестными и недоступными в СССР. И, хотя к этому времени труды репрессированного, а спустя годы  реабилитированного экономиста и материалы о нем были опубликованы, широкому читателю они известны не были, и основная часть статьи была посвящена толкованию основных положений теории. Что касается её применения к современному состоянию экономических реформ, то редакция и авторы проявили осторожность, сопроводив статью на каждой журнальной странице пометой «версия». Со стороны авторов это означало два варианта развития событий – с принятием кондратьевских циклов в первоначальном виде и с изменением амплитуды «волн». Поскольку прогностический элемент был заложен в самой теории волновых процессов, то, изложив ее основные положения, авторы в результате исследования принимают более оптимистический вариант развития событий и заключают:  «В отношении российских реформ: если верна наша (вторая) точка зрения, то ключевые политические и экономические преобразования должны произойти не позднее окончания следующего, 1993 г. В политическом плане это, по-видимому, принятие новой Конституции, утверждение работающей многоуровневой властной структуры, в том числе местного управления, осуществление реального разделения властей и судебной реформы. В экономическом — прежде всего аграрная реформа, способная обеспечить подлинное развитие фермерских и кооперативных хозяйств, определенная финансовая стабилизация, возникновение на базе дифференциации ныне сверхмощного военно-промышленного комплекса сектора экономики, способного усваивать извне достижения происходящей промышленно-технологической революции. Это также и начало массовой (скажем так - неноменклатурной) приватизации, пусть даже бюрократическими методами, т.е. с ущемлением интересов граждан, что породит впоследствии массу препятствий для полноценного формирования гражданского общества, развитого рынка и его субъекта - среднего класса собственников. Но именно в том, какой характер примет и какими методами будет осуществляться процесс приватизации, скрыто ключевое противоречие нынешних реформ, грозящее в будущем острой социальной и политической конфронтацией». (ПИ, 1992, №4, с.63)

      Последняя, достойная упоминания статья в «Полисе» - «Рынок и государство (некоторые аспекты теории либертаризма)» директора Центра социальной экспертизы Иннофонда Российской Федерации В.М. Иванова (ПИ, 1993, №3, с.27-35). Суть приводимого в статье анализа, его концепция и предмет обсуждения абсолютно точно выражена в предисловии к статье, которое нельзя не привести полностью: «Ход нынешних российских реформ, дискуссии вокруг социально-экономических и политических программ модернизации со всей очевидностью показывают, что наши восприятия современного рынка, его связей с государством и обществом чреваты пугающей односторонностью. Открывая для себя Хайека, Фридмена и других теоретиков "свободного рыночного хозяйства", как часто мы не принимаем во внимание ни конкретно-исторических условий реализации известных программ неоконсерватизма, ни цикличности в развитии отношений государство — рынок, ни многого другого. Хочется вспомнить в этой связи слова известного русского поэта и эссеиста прошлого века Аполлона Григорьева: "Странная вот еще эта черта, между прочим, как мне кажется, общая в нашем развитии, — это то, что мы все маленькие Петры Великие наполовину и обломовцы на другую. В известную эпоху мы готовы с озлоблением уничтожить следы всякого прошедшего, увлеченные чем-нибудь первым встречным, что нам понравилось, и потом чуть что не плакать о том, что мы пренебрегли и что мы разрушили" (Григорьев Л.А. Воспоминания. М., 1988, с. 13). Удастся ли, наконец, преодолеть традиционную склонность российской интеллигенции к абсолютизации новомодных теорий?» (с.27). Дав анализ либертаристских теорий, автор предостерегает от радикального внедрения рыночных подходов в государственное строительство, указывая на опыт исторических противоречий между свободным рынком и справедливостью. «Для либертаристов рынок, - пишет автор – это разветвленная, гибкая и устойчивая система горизонтальных связей, основанных на общепринятых правилах игры, допускающих минимальный люфт. 

  Огромный опыт рыночных отношений, аккумулированный западной цивилизацией, позволил заложить твердый фундамент правового государства… Основная же роль в их наладке принадлежит общепринятым и устоявшимся представлениям о морали и справедливости, о добре и зле». И заключает: «А это, в свою очередь, позволяет сделать вывод о неуниверсальности многих либертаристских предложений. Механический перенос их, без учета национальных традиций, культуры, характера и уровня развития правового сознания, специфики морали и т.д., не может привести ни к чему иному, как к хаосу, разгулу преступности и примитивному "капиталистическому" одичанию… В качестве вывода можно сказать, что рыночные формы хозяйствования, рецепты которых предлагают экономисты и политологи либертаристского толка, — это сильнодействующие (хотя отнюдь не всегда быстродействующие) лекарства. Применять их поэтому необходимо осторожно, тщательно дозируя, учитывая особенности каждого конкретного организма. "Передозировка" может вызвать значительные побочные и трудно прогнозируемые политические и социальные последствия и эффекты, которые в итоге могут свести на нет логику исходных посылок рыночных реформ — стремления к повышению уровня жизни людей, хозяйственной эффективности, к интеграции в мировую экономику» (с.36).   

    Казалось бы, ближе всего к анализу общественного развития по своему направлению стоит журнал «Социологические исследования». Однако публикации в нем отставали от социально-исторических преобразований в стране. Уже после нескольких лет перестроечного периода и накануне ликвидации СССР публикуется статья Ю.Д. Гранина «Уточнен ли прогноз» (СИ, 1991, №6, с. 28-38), полная предостережений к реформированию общества: «Социальное проектирование – всегда рискованное предприятие… Общество вступило в полосу естественно-исторического развития, все последствия которого предсказать невозможно… Главное, с чем должны считаться создатели социального проекта, его соответствие гуманитарным ценностям и принципу «не навреди». Наверное, именно это способно уберечь нас от просчетов и ошибок, которые мы платим за них. Слепая вера в теорию, которая изменит мир – призрак из прошлого. А в карете прошлого далеко не уедешь…» (с.37-38) Любопытна приведенная выше концовка статьи: автор ратует за прошлые формы и ценности, обвиняет реформаторов в стремлении «изменить мир», не предлагая ничего взамен, и при этом заключает, что «в карете прошлого далеко не уедешь»… И это на пятый год перестройки, когда планы реформ уже опубликованы.

    Работа зав. отделом ИНИОН АНСССР А.И. Фурсова «Возникновение капитализма и европейское общество сквозь призму конъюнктурного подхода» (СИ, 1991, №11, с.37-47), продолжение его статьи, опубликованной в №10 за 1990 г., вполне интересна рассмотрением «социогенетических интерпретаций», но в историческом плане. Что не скажешь об опубликованной ранее статье известного социолога академика Т.И. Заславской «Социализм, перестройка и общественное мнение» (СИ, 1991, №8, с.3-21). Подробный анализ общественных настроений в обществе сопровождается данными социологических опросов. Приведя печальные, хотя и предсказуемые цифры, например, об уровне жизни (лишь 7% опрошенных отмечают улучшение жизни за годы перестройки, 57 – ухудшение и 22 не заметили изменений), Т.И. Заславская рассматривает возможные траектории социального развития, отношение общества к власти, к социальным реформам, к ожидаемой реконструкции общественной формации. По поводу реформ, которые она поддерживает, она отмечает сильное сопротивление партийно-государственной номенклатуры и социальный пессимизм на первых этапах преобразований. Очень глубокий социологический анализ, лишенный всяких предвзятостей и ограничений. К сожалению, подобного анализа в публикациях журнала не появилось ни в 1992-м, ни в 1993-м годах, в период становления новой российской государственности. 

  Журнал публикует массу статей и заметок на темы демократизации общества, общественных отношений, демографических проблемах, миграции, экологии, социальной психологии, семейных, гендерных и многих других проблем, но анализа экономических и политических реформ в нем нет.

   И только один журнал этого типа – «Коммунист» - оказался на переднем крае преобразований в стране. Ну, ясно: партийный журнал, самый близкий к генсеку, всегда отражал его мнение, пропагандировал политику компартии. В 1986-м был полон активных обсуждений программ ускорения и интенсификации производства. Вводятся разделы: «Стратегия ускорения – теория и практика», «Мыслить и работать по-новому», «Всё для человека – всё во имя человека». Статьи полны оптимизма, уверенности в перспективе: «Наш съезд показал, что на нынешнем, переломном этапе общественного развития ленинская партия находится на высоте исторических задач», «Самое важное теперь – превратить энергию замыслов в энергию конкретных действий», «Беседа М.С. Горбачева с деятелями мировой культуры: «Время требует нового мышления». Ну, всё как всегда: правильные слова, оформляющие правильные партийные решения, но обреченные на расхождение с жизненными реалиями.

  Но 1987-й год – переломный. Смена главных редакторов – много лет работавшего Ричарда Косолапова и затем, уже через год, вновь назначенного  И.Т. Фролова и очевидные изменения в стиле и характере публикаций указывают, по всей видимости, на личное участие в программировании издания самого генсека. В журнале появилась острая критика, не взирая на уровень адресатов. «Если планы нереальны, - пишет Отто Лацис, - то само планирование становится источником анархии… По сути дела перестройки не произошло… Так и живет самообман» (№3, с.57). После прихода в середине года нового редактора Н.Б. Биккенина критическая составляющая в журнальных публикациях резко возросла. И хотя К.Маркс остается неприкосновенным для критики (К. Хагер «Капитал» и современность», Е.Примаков «Капитализм во взаимосвязанном мире» - 1987, №13), становится очевидным, что возможности для обмена смелыми идеями открыты. Через год, на встрече с редакцией журнала «Коммунист» в рамках придуманных В.Л. Богдановым «Дней журналов на ВДНХ» главный редактор Н.Б. Биккенин легко назовет М.С. Горбачева своим другом, давшим ему как бы карт-бланш на преобразования в работе редакции. Участвуя на этой встрече, я увидел и услышал много очень заинтересованных людей среди, по всей видимости, партийных работников различных уровней, но также журналистов и вузовских преподавателей, в основной массе удивленных таким поворотом в политике журнала, что неминуемо, как все понимали, должно было повлечь за собой такие же изменения в политике партии. А в роли объекта обсуждения выступила редакция в лице ее главных «перестроечных» авторов – Отто Лациса, Егора Гайдара и Виктора Ярошенко. К моменту встречи уже были опубликованы ряд их статей: «Курсом оздоровления. Экономическое обозрение»  Е. Гайдара, «Против монополии на истину» В. Ярошенко (1988, №2), «Дорогой реформ» О. Лациса (1988, №5), но самой значительной стала работа Е.Гайдара и В.Ярошенко «Нулевой цикл. К анализу механизма ведомственной экспансии» (1988, №8). В ней была поднята важнейшая проблема необоснованного перераспределения ресурсов страны между ведомствами, а также о механизме принятия решений по государственным проблемам. «Социальные институты, реально распоряжающиеся ресурсами, вполне удовлетворены ситуацией, при которой ответственность за всё перед народом и историей несет партия, а они формально лишь выполняют принятые решения… Именно чрезмерное участие в каждодневной хозяйственной жизни сделало партию безоружной перед носителями ведомственного зкспансионизма... Рожденная сталинским авторитаризмом претензия на тотальный контроль обернулась утратой реального контроля над разработкой стратегии развития страны» (с.79). Авторы заканчивают работу сомнением в исключительности партийных решений по экономике: «Демократия – это и такая постановка дела, когда народ решает, как и на что ему тратить свои средства, силы и время. Народ, его депутаты, ответственные перед ним и его представителем» (с. 86).

   Однако знаковой, много в дальнейшем обсуждаемой и перепубликуемой работой стало экономическое обозрение Е.Гайдара «Хозяйственная реформа. Первый год» (1989, №2, с. 22-33). Автор подводит итоги экономической реформы за год. К этому времени вступили в силу законы «О государственном предприятии» и «О кооперации в СССР». На условиях самофинансирования выпущено свыше 60% промышленной и сельскохозяйственной продукции на сумму больше 4 миллиардов рублей. Число занятых в этом секторе, работающих на новых условиях превысило 1 миллиона человек. «Стержень начатой перестройки системы хозяйствования – активное использование механизмов рыночного регулирования», - пишет автор и призывает к активному продолжению этой деятельности, к поиску новых импульсов для ее совершенствования. 

   В 1990-м году журнал опубликовал еще одно обозрение Е.Гайдара - «Трудный выбор» уже по итогам 1989 года (1990, №2). Несмотря на прирост национального дохода в объеме 3-4-х процентов, Гайдар фактически уже жалуется на недостаточную поддержку его реформ: «Характерной чертой минувшего года стало противоречивое сочетание недостаточно последовательных антиинфляционных мероприятий с вынужденными шагами, подрывающими действенность введенных экономических регуляторов» (с. 23) и вновь настойчиво подчеркивает то, о чем неоднократно говорил на многих правительственных совещаниях и в публичных выступлениях на Съезде народных депутатов - «Только сочетание углубления реформы с действенной стабилизационной программой, позволяющей привести совокупный спрос в соответствие с предложением, может заложить основу устойчивого развития народного хозяйства». И заключает: «Несмотря на допущенные серьезные просчеты, у нас еще есть возможность выработать  этот курс, выправить положение. Но надежду на успех дает лишь сильная антиинфляционная политика. Попытки отложить, насколько возможно, принципиальные политические решения ведут к тому, что принимать их все равно придется, но в еще более сложной ситуации» (с. 34)

  В 1991-м «Коммунист» публикует очередное экономическое обозрение Е. Гайдара «В начале новой фазы» (№2, с. 8-19). И снова, наряду с анализом экономического роста и достижений, – сетование на сопротивление реформам, приводящее к ошибочным решениям. В это время давление на него и правительство оказывали многие ведущие ученые-экономисты советской школы, имевшие авторитет в обществе, поддерживаемый компартией. «В начале 1990 года этот клубок экономико-политических противоречий в полной мере обозначился. Инвестиционный бум и не всегда профессионально продуманные хозяйственные реформы создали мощный заряд подавленной инфляции» (с. 11). «Специфика отечественной партии «порядка» в том, что ее лидеры, не получившие образования в Уэст-Понте, неважно осведомлены о стандартной макроэкономике. Их представления о разумной экономической политике могут быть весьма экзотическими…» (с. 19). Важной была статья Е. Ясина «Разгосударствление и приватизация» (№5, с. 99-111), где автор поднимает актуальную проблему коренного преобразования отношений собственности. Затем, в 11-м номере, О.Лацис в передовой статье «Дороги, которые мы выбираем» популярно объясняет читателям о значении и трудностях перехода к свободному рынку на примере других стран – Польши, Китая, Вьетнама, который предлагает использовать, не изобретая «своего» пути. Однако в 13-м номере редакция неожиданно для читателей объявляет, что этот выпуск журнала последний, коллектив редакции «Коммуниста» учреждает новый журнал «Свободная мысль».     

  Журнал «Свободная мысль»  продолжил выпуск с №14 и дальше, с той же периодичностью, до 18 номеров в течение года, в следующем также выходил 1 раз в 20 дней и выпустил 18 номеров за год. Однако периодичность была едва ли не единственным сходством журнала с «Коммунистом», по существу это был новый общественно-политический журнал социалистической ориентации, сохранивший при этом частично элитный авторский актив и квалифицированных редакционных работников. Сохраняя центристские традиции по отношению к политике правительства, редакция открыла дорогу для критики как политических, так и экономических реформ. Уже в 14-м номере журнала за 1991 год главный научный сотрудник Института философии АНСССР В.М.Межуев выступает со статьей: «Есть ли будущее для социализма?» 

   «Попытка представить социалистическую идею в качестве врага демократии и свободы, - пишет автор, - исходя лишь из политической практики большевизма, некорректна прежде всего с исторической точки зрения» (1991, №14, с.7). И дальше долго убеждает в том, что «оппозиция социализма и демократии… ложна и надуманна» и поэтому «нет никаких оснований исключать социалистическое движение из общедемократического, а его теорию – из развития общественно-демократической мысли» (Там же, с. 8). Автор вспоминает и Маркса, как обоснование научной основы капитализма: «именно науке современный капитализм обязан своим технико-экономическим прогрессом» (там же, с. 14). Но подчеркивая научное обоснование под ретроспективное развитие социализма, автор заканчивает статью не научным выводом, а пространной цитатой из Д.Мережковского, суть которой сводится к тому, что «победить русский ложный социализм нельзя иначе, как утвердив социализм всемирный, подлинный» (по всей видимости, западного образца? – А.А. - Там же, с.18.). 

   Подобных критических статей помещалось в журнале немало (например, статья главного научного сотрудника Центрального экономико-математического института РАН Ю.В.Сухотина «Реформа в России: наука против популизма» (1993, №5. - С. 3-13). Автор считает реформы проваленными на основании «популистского отношения к экономической науке». На  деле популистскими выглядят попытки автора отвергнуть все действия реформаторов, «защищая» население от «злодеев», допустивших  инфляцию, повышение цен, снижение уровня жизни, «рынок без границ», «погоню за наживой» и пр. 

  Статья зав. лабораторией Института философии РАН А.В. Рубцова с характерным названием «Между капитальным социализмом и социальным капитализмом» (1992, №8. – С.34-43), как и большинство публикаций в журнале, полна предостережений и завершается так: «Обвал в рынок – еще не выбор своего пути. Это лишь создание условий для выбора. И чем более жестким, решительным этот переход будет сейчас, в решающей, кульминационной точке реформы, тем больше шансов, что в дальнейшем появится возможность обеспечить действительно революционное реформирование системы…» (С.43).

   Однако воспринимались читателями и становились предметом дискуссий работы с критикой экономических реформ. В этом смысле два крупных обширных обзора, посвященных анализу состояния российской экономики за 1992-й год и правительственным реформам, ныне крупного финансиста, а тогда еще молодого кандидата наук М.М.Задорного были призваны составить альтернативу проводимой экономической политике. Редакция, по всей видимости, хотела построить критику рыночников уже не на основе набивших оскомину советских коммунистических академиков, продолжавших попытку остановить или замедлить реформы, оставаясь фактически на позиции антирыночных подходов, а с помощью молодых ученых, часто без званий и заслуг, но искренних приверженцев рыночной экономики. Один такой обзор М.М.Задорного  под названием «Состояние экономики и ближайшие перспективы» (1992, №6, с. 56-64) обрисовал картину расстройства финансов: бюджетный дефицит, падение производства, рост цен за год в 3,4 раза, розничных – в 2,5, отсутствие контроля над ними. Автор в обзоре анализирует планы нового правительства, потребительский рынок, доходы и потребление населения, финансовую и кредитно-денежную политику. Однако в целом, оставаясь сторонником реформ, отмечая основные постулаты экономической политики – свободные цены, монетаризм, движение к открытой экономике и в принципе соглашаясь с ними, автор критикует действия правительства, предлагая при этом альтернативы текущего, но не стратегического плана. 

   Следующий обзор был опубликован уже январском номере 1993 года, где М.М.Задорнов делает уже анализ года в целом: «1992: Реформы и экономика России» (1993, №1, с. 39-47). Понятно, что первый год функционирования нового государства – России, испытывающего тяжелейший переход к новой социально-политической системе, был самым тяжелым, учитывая неблагоприятную экономическую конъюнктуру и яростное сопротивление значительной части политических сил. «1992 год прошел в России под знаком радикализации экономических преобразований. - начинает автор, - Первоначальный замысел правительства, практический план и их воздействие составляет предмет нашего анализа.» Приводится ряд убийственных показателей, которые не могли не вызвать отчаяние. Темпы инфляции: в январе-феврале до 500%, в мае до 945, в июле – до 1500, по 92-му году в сравнении с 1991-м – 2800%! Объем производства снизился до 86%, при этом число приватизированных предприятий составила лишь 6%, в розничной торговле бытовом обслуживании – 2,7%. Число безработных на конец года составило 105 млн чел, сумма неплатежей – 1 трлн руб. «Возникает вопрос: почему политика либерализации и финансовой стабилизации имеет столь плачевные результаты. Сегодня наиболее распространены два взаимно исключающих ответа на этот принципиальный вопрос. Первый: молодые министры поддались давлению «консервативных сил», «военно-промышленного лобби»… и пошли на уступки. Держались бы до конца первоначальной линии – победили бы, стабилизация была уже близка… Другая крайность – полное отрицание самих методов жесткой финансовой политики как заведомо неприемлемых для российской экономики, поиск злого умысла у людей со Старой площади и Директората МВФ,,,» (с.43) Это абсолютно точная констатация восприятия реформ, однако автор не предлагает другие пути. Говоря: «Хотелось бы сразу поставить под сомнение повторяемый многими тезис о безальтернативности экономической политики, которое начало проводить правительство. Альтернативы были. К примеру – «отпуск» инфляции…» (Там же), - автор противоречит сам себе, называя вышеприведенные показатели инфляции как неприемлемые. Но не только в этом. Говоря о «плачевных» результатах экономических реформ, М.М.Задорнов приводит данные официальной статистики, зная (это нельзя было не знать), что они не соответствует действительности вследствие тотальных нарушений закона: ошемляющая цифра безработных восполнялось тем, что основная часть работающих не регистрировалась предпринимателями, которые часто, в свою очередь, не регистрировали свои предприятия. Малый процент приватизированных  предприятий на деле таковым не был, поскольку формально государственная собственность была на поверку частной и неконтролируемой вследствие коррупции правоохранителей и чиновников из властных структур. Зарплата восполнялась «черным налом», а неплатежи – взаимной расплатой в виде натурального обмена продукцией. Правительство об этом знало, но уже не могло ситуацию изменить, решив, что в определенной перспективе это единственный выход – до того, когда возможно будет установить реальный контроль за этими процессами. Так что критика молодого экономиста была не слишком справедливой, учитывая и политические процессы, и состояние рынка углеводородов, однако уровень анализа экономической конъюнктуры был высок и, безусловно, полезен. Особенно в сравнении с публикациями в других журналах. 

     В этом же номере статья доктора философских наук Ю.А. Красина «Кризис марксизма и место марксистской традиции в истории общественной мысли» (СМ, 1993, №1. - С.20-30). Автор критикует «ревностных адептов марксизма», стремящихся «очистить его от чуждых наслоений» и тогда якобы «можно двигаться дальше», в то время как «кризис марксистской концепции сводится к ее примитивизации». Соглашаясь, что «догматический марксизм вчерашнего дня действительно умер, освобождая социалистическую мысль от оков устаревших и упрощенных представлений», автор настаивает на том, что «марксизм продолжает жить в современном обществознании как глубоко укоренившаяся традиция, без которой невозможно и возрождение социализма» (С.27). Таким образом, публикующийся анализ проводимых экономических реформ не смущает редакцию и не отвергает продолжающиеся идеи возрождения социализма на основе сохранения марксизма, при всем пересмотре его теоретических положений в новых исторических условиях. Главные посылы дискуссий сводятся к двум позициям: а) марксизм в ряде положений был не понят либо неверно интерпретирован и б) можно ли его использовать в процессе реформ. Академик РАН философ Т.Ойзерман уже в 7-й книжке журнала, вышедшей в мае 1993 года, продолжает рассуждения на эту тему в статье «Принципиальные основы самокритики марксизма» (СМ, 1993. – С.105-119). Разобрав «Очевидные противоречия марксистской теории», автор переходит к «Поискам истины за пределами марксизма», где находит в заблуждениях основоположников марксизма не только социально-экономические обстоятельства, но и «социально-психологическую основу» заблуждений революционеров, стремящихся осуществить «радикальное переустройство общества… на протяжении своей жизни» (то есть, быстро - А.А. – С.119).    

  Широкий круг проблем, касающихся социально-политических преобразований в обществе, на следующем этапе должен был вылиться в анализ действий правительства, в котором на первый план выходила рыночная экономика. Поэтому возник вопрос об освещении конкретной экономики, что естественно было ожидать в специальных экономических журналах. Тут следует отметить самые большие трудности, связанные с тем, что прежняя административно-командная, распределительная экономика так отличалась от рыночной, что советские экономисты, несмотря на любые научные степени и звания, а также их труды – диссертации, монографии, статьи в экономических журналах, как и сами журналы оказались не у дел. Перепрофилироваться, а тем более, принять идеологически рыночную экономику для тех, кто всю жизнь занимался распределительной, было не так просто. Для этого надо было изучать многие труды иностранных ученых, в большинстве своем не переведенные на русский язык с разных языков, большей частью с английского, что было для одних не по силам, для других требовало много времени. Владели проблемами рыночной экономики молодые талантливые экономисты с широкой эрудицией, знанием иностранных языков и уже некоторым научным опытом. Эта группа образовалась вокруг Е.Т. Гайдара, с участием некоторых иностранных экспертов и консультантов, в том числе получивших образование и работавших в крупнейших научно-образовательных и бизнес-центрах за рубежом. Понятно, что в этих условиях советские экономические журналы должны были либо прекратить существование, либо в корне перестроиться. Позволить себе неспешно рассуждать о марксизме и справедливости экономические журналы, в отличие от социально-политических, в силу своей специфики не могли. 

  Единственный журнал, ставший анализировать экономические проблемы на уровне требований времени, орган Института экономики АН СССР «Вопросы экономики». Анализ, правда, начался уже после того, как программы реформирования экономики были приняты и утверждены. Так, в 12-м номере 1990-го (!) года, наконец, читаем рассуждения о реформах: «Собственность, рынок и деньги: пути реформ» П. Бернгольц; «Реставрация капитализма или обновление социализма» А.Ципко («…надо быть готовыми к решению социальных проблем, которые никто раньше не решал» - с.36); «Реформа и рынок» зав. сектором Ин-та экономики АН СССР А.Городецкого («Первый узел проблем связан с целевыми установками 27 съезда КПСС, 19-й партконференции, серии важнейших пленумов ЦККПСС по проблемам экономики и затрагивают идейно-теоретические  мировоззренческие стороны товарного производства и рынка при социализме») (с.37); «Социализм как рыночная экономика: логика реформирования» (с.50-62) и т.д. Впечатление от этих текстов – для тех, кто жил в это время, очевидное - авторы просто не выглядывали из окон своих квартир… 

   В 1991-м журнал уже публикует много статей по рыночной экономике, тематика которых разнообразна - о видах собственности, о приватизации, о теневой экономике, о реформе банковской системы и др., но избегает анализа экономической стратегии. Лишь в 10-м номере появляется статья Л.Абалкина «Современный кризис и перспективы развития советской экономики», написанная с консервативных позиций. Между тем автор был и директором Института экономики РАН, и редактором журнала, так что ожидать либеральных сдвигов в экономической политике издания не приходилось. Но в 1992-м году главным редактором журнала становится Г.Х. Попов, назначенный в то время мэром Москвы и уже известный политический деятель. В первом же номере публикуется главного научного сотрудника США и Канады, экономиста, профессора Николая Шмелева «Ближайшие приоритеты» (ВЭ, 1992, №1, с.3-9), ценность которой была в ясности позиций и доступном изложении проблем новой экономической политики. «Кризис, охватывающий ныне советскую экономику, застал врасплох, по существу, всех, в т.ч. нашу экономическую науку», - отмечает автор. Главная мысль, в то время весьма актуальная, которую автор доносит до читателя: «При нормальном здоровом рынке роль государства сводится к тому, чтобы устранить все препятствия на пути передвижения капиталов, товаров, идей, людей. До тех пор, пока этого нет, ни человек, ни предприятие, ни общество не могут получить ни реального суверенитета, ни демократии, хотя формально они и могут быть провозглашены. Вот почему не о национальных суверенитетах надо сейчас думать, а о единственно важном в современном цивилизационном мире суверенитете – суверенитете человека, а значит и его продолжении в экономической сфере – суверенитете предприятия…» (с.9). Во втором номере опубликовано 7 статей об инфляции и путях ее преодоления, о приватизации, но в плане государственной политики теоретическая статья чл.-корр. РАН В.Медведева «Экономическая теория перед лицом коренного обновления» вновь предлагает вернуться к пересмотру марксизма, в частности некоторых подходов к «Капиталу» К.Маркса. Серия публикаций – статей, рецензий и документов была посвящена Н.Д. Кондратьеву, в связи со 100-летием со дня его рождения. Опубликован ряд статей иностранных и российских экономистов, освещающих опыт как ведущих каптиталистических стран, так и переходящих от социализма к рыночной экономике, например, Польши (№3). В сдвоенном №4-6 – серия статей, посвященных критике советской экономики, как главной причине кризиса и развала СССР.

    В 1993 г. академик Абалкин вновь становится главным редактором журнала и в двух первых номерах публикует программную статью «Экономическая теория на пути к новой парадигме», где принимает рыночную экономику в принципе, но вновь призывает к эволюционному переходу к ней. Автор считает задачи реформирования экономики общемировыми, нуждающимися «в смелом теоретическом прорыве, охватывающем все сферы гуманитарного знания, в том числе экономическую теорию», подчеркивает, что «Качественный прорыв в осмыслении окружающего мира связан с разработкой новой парадигмы – системы идей и представлений, способной разрешить возникшие в науке противоречия, дать объяснения накопившемуся эмпирическому материалу и открыть путь к дальнейшему углублению знания», но завершая статью предупреждает: «Путь к новой парадигме тернист и длителен, требует огромных усилий и мучительных поисков» (ВЭ, 1993, №3, с.4-14). Позиция, безусловно, удобная. И вполне безопасная. Более радикальная критика правительства Гайдара прозвучала в статье вышеупомянутого членкора РАН В.Медведева «Некоторые размышления о новой парадигме экономической теории» (Там же, с. 22-29). «Одна из главных причин ошибок и неудач экономической политики в истекшем году, - пишет автор, - …состоит в отсутствии адекватного, достаточно широкого теоретического и методологического подхода к обоснованию реформ. Могут сказать – разве не опиралось правительство Гайдара на концепцию монетаризма, Да, но это-то как раз и явилось источником многих наших бед…» (с.28). И заключает предложением «организовать серию дискуссий…». Еще более резкая критика реформ содержится в том же номере в статье профессора МГУ А. Бузгалина «Отечественная теория: от кризиса к новой парадигме» (с.42-52). Но все эти критические высказывания были малообоснованны и недоказательны, переходили в общие рассуждения, поскольку не исходили из курса рыночной экономики, уже принятого правительством.

   Именно на таком основании – анализе реальных экономических реформ в реальной общественно-политической обстановке в стране – был построен второй номер журнала «Вопросы экономики» за 1993 год. Наконец, журнал внес полезный и ощутимый вклад в экономическое развитие России, перейдя от демагогии и ностальгии по прошлому к изучению важнейших процессов. То есть, занялся тем, чем и должен был заниматься в соответствии со своим назначением. Журнал открывается статьей Егора Гайдара, в то время директора Института экономических проблем переходного периода АНХ и РАН. Объяснив задачи и сущность основных проблем, Е.Т.Гайдар с позиции правительства отвечает на повсеместную критику: «…мы не ставили своей задачей добиться немедленного устойчивого макроэкономического равновесия, остановить полностью рост цен (в условиях накопленных крупных структурных и целевых диспропорций эта задача была бы явно нереальной), а хотели избежать катастрофических диспропорций в денежной сфере и в первую очередь гиперинфляционных процессов. Эту задачу в общем и целом решить удалось». И дальше говорит о долгосрочной проблеме: «как перейти от роста, базирующегося на крупных налоговых изъятиях и государственном финансировании к росту, базирующемуся на крупных частных сбережениях населения, их перераспределении на высокоэффективные долгосрочные проекты, как задействовать инвестиции…  Здесь стержень экономической стратегии переходного периода». (ВЭ, 1993, №2, с.15-16). Зам. директора Института международных политических исследований Р.Евстигнеев в статье Российские реформы на фоне мирового опыта» (Там же, с.28-34) продолжает разъяснение действий правительства, стараясь убедить читателей в том, что курс стратегически верный, а трудности ожидаемые и преодолимые: «…соразмерные, осторожные колебания – и в период постепенного перехода, а особенно в период «шоковой терапии» являются оптимальным способом движения к рынку… не следует рассматривать каждое движение маятника как происки враждебной стороны. Для этого надо исследовать причины и разработать алгоритмы движения маятника, целенаправленно применяя полученные знания при проведении экономической политики».

   Статья профессора А.Лифшица «Рыночная экономика: путь России» (Там же, с. 43-48) весьма показательна с точки зрения популяризации как рыночной экономики, так и действий правительства. Она открывается стилистически неожиданным пассажем: «Рыночный ликбез, устроенный россиянам правительством Гайдара, надо полагать, завершен. Не приходится сомневаться в его необходимости, хотя, пожалуй, учить можно было и поискуснее, а экзамены не заставлять сдавать экстерном. Наступает пора освоения куда более сложных предметов, обучения высшим формам организации современного рыночного хозяйства…». То есть Лифшиц не сомневается в правильности курса на рыночную экономику в принципе, критикуя недостаточное умение реформаторов объяснить свои действия населению. Это верно: Гайдар и его команда выглядели белыми воронами не только перед публикой, но и в тогдашнем парламенте, обсуждения в котором всякий раз выглядели как неравная битва реформаторов с консерваторами (поскольку последних было намного больше), но одновременно как диалог слепого с глухим. Об этом непонимании реформаторов со стороны парламентариев очень точно и с долей сарказма высказался в то время научный обозреватель «Литературной газеты» Олег Мороз. Смысл  описанного им конфликта был в том, что советские чиновники и партийные пропагандисты, десятилетиями впитавшие в себя безнадежно устаревшие стереотипы и установки, с узким кругозором и слабой эрудицией, всегда безоглядно верные власти, искренне не могли понять молодых образованных реформаторов, свободно владеющих иностранными языками и глубокими знаниями зарубежного опыта, особенно в вопросах рыночной экономики. А уж часто употребляемое Гайдаром слово «отнюдь» прочно отторгло всю его команду, как чужих людей, с чуждыми идеями. (Очень жалею, что не нашел первоисточника, чтобы привести цитату дословно). Хотя это тема отдельная, здесь в оправдание Гайдара вставлю от себя два момента: 1) Гайдар, как человек ответственный, хотел быть в социально-экономических комментариях точным, а это было на уровне бытового сознания невозможно и 2) просто не было времени, надо было действовать очень быстро и решительно при постоянном сопротивлении номенклатуры. Лифшиц же, по всей видимости, хороший ученый, оказался и отличным популяризатором, его понимали и ему верили непрофессионалы. В связи с этим постоянно приглашался на телевидение и даже вел где-то рубрику: «Спросите у Лифшица», привожу по памяти. (Это было очень важно, хотя убедительная форма подачи информации могла скрывать и элементы неправоты автора). 

  Лифшиц критикует правительство за быстрые темпы в осуществлении реформ: «…главным просчетом правительства Гайдара считается вырулирование на первую полосу, тогда как российской экономике лучше всего было бы двигаться по второй». Подчеркивая, что выбор не чисто рыночной, а смешанной модели, то есть, более социально ориентированной, был предпочтительным, он делает важное замечание: «Что же касается правительства Гайдара, то обвинять его в догматическом поклонении принципам экономического либерализма необоснованно, оно во многом действовало по ситуации». Автор поддерживает шаги правительства в борьбе с инфляцией и монетаристской политике. Но при этом подробно анализирует допущенные, по его мнению, ошибки. В статье уделяется внимание редко затрагиваемой теме национальных традиций и ментальности, предлагается «лечить отечественную экономики от наследственных недугов», при том, что «даже если удастся выздороветь, мы никогда не будем иметь японское строение производства, немецкую структуру экспорта и американский конкурентный режим», поскольку «снять болезненные наслоения – можно и должно, изменить организм – нельзя. Грядущим реформаторам еще долго будет чем заниматься» (с.45). Автор не видит трагедии в ошибках, которые неминуемы, вследствие изменчивости условий и особенности страны, и успокаивает читателя: «В конце концов, нами история не заканчивается. Придут новые поколения, возможно, со своими оценками национальных традиций и приоритетов. Коли посчитают нужным, поправят то, что мы натворили» (с.46). Заканчивается статья исключительно важным политически выводом: «Все споры об экономике, так или иначе, сводились к борьбе за политическое лидерство и к попыткам возродить «социалистическую доктрину». «Не исключено, - заключает автор, - что те, кто ее исповедует, доберутся до штурвала государственного корабля. Хотелось бы только, чтобы это случилось не скоро. В стране еще полно дел для правых, консервативных правительств. Только им по силам достроить здание рыночной экономики. А уж потом, когда оно будет готово наполнено имуществом, наступит пора каких-то внутренних перепланировок. Левым нечего делать на вершине власти, пока не накоплено то, что они будут делить – по справедливости или по какому-то другому принципу» (с.48). (Тут вынужден оговориться начет «правых» и «левых». Эти понятия в вышеприведенной цитате Лифшиц использует традиционно, то есть, когда «левыми» уже около ста лет называли коммунистов, революционеров, а сторонников капитализма консерваторами, правыми, поскольку те не хотели изменения существующей столетиями общественно-политической системы. Но в то время понятия поменялись, и реформаторами стали те, которые раньше назывались консерваторами. Это чтобы современный читатель не удивлялся по поводу разного употребления терминов в публикациях той поры. В настоящей статье я употребляю слово «реформаторы» по отношению к сторонникам рыночной экономики, не расширяя её до понятия капитализма).

   Директор Центра экономических исследований Лондонской школы экономики Ричард Лейард посвятил свою статью, пожалуй, самой актуальной проблеме, которая определена уже в ее названии: «Можно ли смягчить болезненность реформ» (ВЭ, 1993, №2, с. 49-55). Статья отличается (в отличие текстов большинства наших специалистов) четкостью и насыщенностью изложения материала при отсутствии эмоциональных отклонений от темы. Автор анализирует специфику перехода от социалистической экономики в Польше, Чехословакии, Венгрии и тоталитарной в Испании – к рыночной модели. Автор, проведя сравнительную характеристику показателей, предлагает для России принять испанскую модель, а не польскую ввиду допущенных, по его мнению, ошибок и слишком большой болезненности «шоковой терапии» в Польше. Он подчеркивает особое значение в борьбе с инфляцией осуществление приватизации: «Для этого следует быстро провести приватизацию. Наихудшим вариантом реакции на сокращение занятости было бы затягивание приватизации. Последняя вызовет рост производительности труда, повышение жизненного уровня и в конечном счете обеспечит рост числа рабочих мест». (с.50) В статье рассмотрены разные составляющие борьбы с безработицей, «судьба «заводских городов», возникших на базе оборонных предприятий, спроса на продукцию которых больше не существует». Автор предлагает «семь основных правил, позволяющих снизить болезненность преобразований». (с.52) Среди многих предложений, прозвучавших в статье, на первый взгляд, непривычным воспринимается подробно описанный совет по изготовлению брошюр. Речь идет о публикации подробной проверенной информации для содействия бизнесу – с описанием детального описания продукта, технологии производства, истории предприятия и т.п. Автор этому уделяет целую страницу текста. Мне представляется, нашим предпринимателям, делающим из своего бизнеса вечные секреты, было бы полезно почитать об этом… В заключение исключительно деловой и полезной статьи автор предлагает создать: «Российский бизнес-центр на Западе», «»Совет содействия российско-западному бизнесу», сообщества «Западных деловых советников на российских предприятиях», «Агентов по содействию» и др. 

   Статья директора Института европейских, российских и евроазиатских исследований при Университете Джорджа Вашингтона США Джеймса Миллара «Экономика стран СНГ: реформация, революция или реставрация?» (ВЭ, 1993, №2, с.56-63) также имела целью дать российским экономистам и следящим за экономикой активным гражданам широкий взгляд западного профессионала, явно глубоко осведомленного в происходящих в России и на пространстве бывшего СССР событиях. Сноска к заголовку статьи гласит, что она написана в июле 1992 года. «В середине 1992 г. Россия, как и другие независимые государства, возникшие на месте бывшего Советского Союза, - начинает автор, - переживает критический момент. Происходит смена идеологии – отречение от коммунистических идей и принципов социалистической командной системы в пользу демократии и рыночной экономики, причем темпы продвижения к демократическому устройству во вновь образованных государствах значительно превышают скорость создания рыночных отношений в экономической сфере». И продолжает: «Большинство российских экономистов отказались от марксизма, но теперь политикам из СНГ предстоит сделать выбор между обескураживающим множеством западных теорий о том, каким образом лучше осуществлять переход к рыночной экономике. Экономисты и политики из независимых республик бывшего Советского Союза обнаруживают, что нет единой «буржуазной экономической науки», есть только буржуазные экономисты и школы буржуазной экономической науки. Отсутствует какая-либо теория или догма, в которую можно было поверить с тем же ощущением надежности, что дают естественные науки или раньше давал марксизм». Исключительно точное замечание: постоянно в выступлениях политиков и общественных деятелей, а иногда и экономистов советской школы подспудно чувствовалось это упрощение, прочно укрепившееся в сознании от многих лет моноидеологии в политике и экономике. Автор дает советы по поводу использования связей с западными специалистами, упоминая уже известных к тому времени экспертов из МВФ и Всемирного банка и гарвардского профессора Джеффри Сакса. Миллар поддерживает эти связи, но советует нашим изучить «их теоретический багаж», отказавшись от марксизма как устаревшей теории 19 века. В статье особо подробно анализируется идея «шоковой терапии», которую автор называет «западной экономической доктриной», которая дала определенные положительные сдвиги в начале 1992 г., но через полгода уже не дает результатов. Дается таблица критериев эффективности «шоковой терапии» за первое полугодие 1992 г. по 12 странам бывшего СССР, включая Россию, - в сравнении с теоретической моделью. Приводятся рассуждения о возможности «долговременного успеха реформ». Главная особенность и актуальность статьи, однако, не в конкретно экономическом анализе, а в обсуждении политических ситуаций, связанных с отношениями между бывшими республиками СССР, созданием национально-территориальных образований, положением национальных меньшинств и других политических проблем, влияющих на проведение экономических реформ.

  Заканчивается дискуссия критической статьей академика Николая Петракова «Кризис экономической реформы в России» (с.64-68). Статья делится на три части: «Экономическая ситуация накануне реформ», «Общий замысел и схема реформы» и «Некоторые итоги года «бури и натиска». Автор приводит множество цифр, свидетельствующих о росте цен, инфляции, падении жизненного уровня населения. Все критические обвинения правительству верны и опираются на официальные цифры статистики. Однако, как и в вышеприведенной выше статье М.М. Задорного в журнале «Свободная мысль», и статистика, и выводы экспертов наталкиваются на значительные расхождения с реалиями российской жизни. Завершается статья критикой попытки использовать польскую модель на российской почве. Автор отмечает три главные различия между Польшей и Россией перед реформами, главный смысл которых в том, что «Польша всегда имела мощный частный сектор, охватывающий практически все сельское хозяйство, а также мелкий бизнес и сферу услуг». 

   Журнал «Финансы», уже с 1992 г., избегая теоретической полемики, публиковал материалы по конкретным финансовым вопросам, когда экономическая модель была принята.  

  Литературно-художественные и публицистические журналы, в отличие от специальных научно-профессиональных, рассматривали общественные проблемы с позиций аналитической публицистики. Не будучи отягощенными ответственностью в точном формулировании общественных задач и конкретных действий государственной власти, они смотрели на происходящие события шире, исходя из интересов людей. Поэтому и политика, и экономика, и история, и современное состояние общества, как и жизнь отдельного человека, – всё это, наряду с художественной литературой, было темой выступлений в этих журналах. И разговор в них велся не с точки зрения теории, а на уровне человеческих судеб. Менялось общество, и все накапливающиеся десятилетиями факты, мнения, воспоминания, события заполняли страницы журналов, достигшие невиданных показателей тиражей по подписке и в продаже в розницу. Сказывалось и то, что эти журналы публиковали ранее запрещенные произведения, которые были частично известны читателям лишь отрывочно, из забиваемых западных радиостанций и самиздата, и в течение многих лет ожидаемы и желанны. 

  Мы рассмотрим лишь часть публикаций в журналах этого типа, посвященных расставанию с социализмом и долгому, трудному восприятию капиталистических принципов в общественных отношениях и в экономике.

   Естественно, что на переднем крае коренных преобразований в стране был флагман отечественной художественной литературы – журнал «Новый мир». Уже с 1986 г. в журнале ощущается явный поворот к заинтересованному анализу экономики и социальных проблем в значительно более острой, смелой форме, чем это было раньше, что, естественно, усилилось под влиянием объявленного курса на перестройку. Среди ряда проблемных статей и очерков особенный эффект произвел очерк Юрия Черниченко «Комбайн просит и колотит» (НМ, 1986, №12), содержащий продолжение очень глубокого всестороннего анализа состояния промышленности сельскохозяйственного машиностроения, начатого до этого еще очерком «Комбайн косит и колотит» в этом же журнале в 1983 году. Кроме очень глубокого проникновения в профессиональную информацию, в технико-экономические показатели, статистику едва ли не самой актуальной отрасли народного хозяйства, прежде скрытые от граждан страны, журналисту удалось вскрыть такие методы и формы сокрытия ведомственных секретов, такую лживую оболочку экономической пропаганды, которая не была известна раньше. И сделать это эмоционально, мастерски, талантливо. Если влияние первой публикации было сведено властями к нулю (даже был факт выдворения автора с ростовского аэропорта назад в Москву, лично слышал его рассказ об этом), то вторая точно совпала с идеологией и задачами перестройки. И Ю.Д.Черниченко в течение нескольких лет ждала активная общественная деятельность в демократизирующемся советском парламенте…

    В 1987-м «Новый мир» публикует статью экономиста профессора Николая Шмелева «Авансы и долги» (НМ, 1987, №6, с. 142-158) , содержащую анализ состояния российской экономики в целом, её ошибки и пути выхода из кризиса. Хочу подчеркнуть для оценки данной работы важное обстоятельство. Дело в том, что серьезный конъюнктурный анализ всей экономики в течение десятилетий не мог быть объектом публикации в СМИ обычного автора – специалиста, общественного деятеля, журналиста. Это позволялось только крупным государственным или партийным деятелям, официальным представителям власти. Причем редко и в провластных изданиях. К тому же это было прописано в печально известном «Перечне…» цензуры, в двух томах перечисляющем, что публиковать нельзя. Могу подтвердить это из личного опыта: будучи директором Издательства Ростовского университета, я имел долгие споры с местным органами цензуры с целью спасти для публикации рукопись монографии осетинского профессора об экономике Северного Кавказа. При том, что это был предмет многих лет исследований, вошедший в докторскую диссертацию автора, пришлось очень много статистических данных, в основном, технико-экономических показателей по региону, удалять, сокращать, переформулировать, чтобы прошедшая все издательские этапы книга вышла в свет. Так что и вышеупомянутая статья Ю.Черниченко, хотя и по отношению к одной отрасли, и особенно эта статья Н.Шмелева, уже рассматривались как прорыв, отражающий реализацию перестроечного лозунга о гласности. (И ещё: не надо сравнивать «Новый мир» с «Коммунистом», последнему позволялось по статусу.) 

   «Состояние нашей экономики, - начинает автор, - не удовлетворяет никого, Два ее центральных встроенных дефекта, так сказать, дефекта – монополия производителя в условиях всеобщего дефицита и незаинтересованность предприятий в научно-техническом прогрессе – ясны, наверное, всем… Но как избавиться от этих дефектов, что делать?» И далее предлагаются пути преодоления кризиса в экономике, которые на то время и в тех условиях, в рамках, естественно, той же модели, представлялись автору наиболее прогрессивными. Он излагает свои конкретные предложения по совершенствованию введенных незадолго до этого принципов хозрасчета, качества продукции, госприёмки. «Основные возможности ускорения экономического и научно-технического прогресса нашей страны» автор видит  в приоритетном развитии «новых и сверхновых отраслей – аэрокосмической промышленности, ядерной энергетики, электроники и производства ЭВМ, автоматики, гибких производственных систем, микропроцессоров… и многого другого», но при условии использования всех возможностей модернизации, правильном планировании, организации и управления. 

     Как видно, о рыночной экономике пока нет и упоминания, однако значение статьи было прежде всего в вынесении путей развития экономики, а значит и общества, на всеобщее обсуждение. Поскольку журнал читали и руководители, и широкие круги интеллигенции в условиях постоянно пропагандируемой М.С.Горбачёвым гласности, автора стали приглашать на телевидение, которое практиковало тогда серии интервью и круглые столы…

   1988 год журнал в первых двух номерах публикует крупную статью писателя Андрея Нуйкина «Идеалы и интересы» с резкой критикой партийной номенклатуры, которую автор определил как класс, тормозящий развитие общества. Статья в дальнейшем стала активно обсуждаться и была издана отдельной книгой. В 4-м номере Николай Шмелев продолжил свои рассуждения по поводу проблем экономики в статье «Новые тревоги». В 5-м публицист Василий Селюнин свою статью «Истоки» посвятил истории формирования и принципам советской экономики. Вспомнив и Томаса Мора, и К.Маркса, и Ф.Энгельса, автор переходит к советским принципам «экономического принуждения», начиная с создания ЧК, о чем Ленин высказался так: «Без такого учреждения власть трудящихся существовать не может». Карательные меры, подчеркивает автор, не помогли: «Хозяйственные итоги «военного коммунизма» не оставляли сомнений в том, что «буржуазная аксиома» о неэффективности принудительного труда всё-таки верна. В 1920 г. по сравнению с 1917-м добыча угля снизилась в три с лишним раза, выплавка стали – в 16 раз, производство хлопчатобумажных тканей в 12 раз, выработка сахара в 10 раз… В том же 1920 г. рабочие Москвы, занятые самым тяжелый физическим трудом, получали в день 225 гр. Хлеба, 7 гр. мяса или рыбы, 10 гр. сахара… Недород 1921 г. поставил страну на край бездны…» (НМ, 1988, №5, с. 163). Статья заканчивается призывом к гражданам не впадать в сентиментальные воспоминания о прошлом, тоске по хозяину и порядку, не доверяться консерватизму бюрократии. «Потерять время – это потерять всё…История не простит нам, если мы опять упустим свой шанс. Пропасть можно преодолеть одним прыжком, а два уже не получится…» (Там же, с.189).

  Экономист и социолог Геннадий Лисичкин в статье «Мифы и реальность» с подзаголовком «Нужен ли Маркс перестройке?» (НМ, 1988, №5. – С.160-187) вновь задается вопросом отношения к марксизму: «может ли Маркс, марксизм нести ответственность за деятельность Сталина?», «Правомерно ли вообще Сталина называть марксистом?», «Строим ли тот социализм, о котором писали Маркс, Энгельс, Ленин, или что-то другое?». Отвечая на вопрос, «в чем Сталин извратил Маркса», автор пишет: «На мой взгляд, в толковании проблем собственности, роли насилия в социалистическом строительстве, в толковании значения закона стоимости в жизни того общества, в котором мы живем» (с.166). И заключает: «Только теперь мы всерьез заговорили об изменении нашего видения социализма, о возвращении к тому пути, указанному Марксом, Энгельсом, Лениным, с которого мы давно сбились. И именно поэтому нам нужна перестройка…» (с.187).    

  Естественно, что основным содержанием в журнале оставалась художественная литература, включая много неопубликованных ранее произведениях разных лет, в основном, из-за цензурных ограничений. Так, в 1989 г. были опубликованы в переводе с английского антиутопия Джорджа Оруэлла «1984» (НМ, 1989, №№2-4), «Жатва скорби. Советская коллективизация и террор голодом» (№10), оказавшие сильное впечатление на читателей в русле общей антикоммунистической пропаганды и безусловно повлиявшие на публицистику. Что касается предмета нашего исследования – анализа перехода общества от социалистической модели к рыночной экономики, то пока еще журнал оставался на позициях совершенствования социализма: «Экономическая структура социализма: что впереди? Опыт прогноза» С.Меньшикова (№3) и «Черные дыры экономики» В.Селюнина (№10) продолжали традицию смелой перестроечной критики советской экономики с различными предложениями как её улучшить. В то же время резкая критика советской политической системы, и в особенности её сталинских принципов, продолжалась. Владимир Шубкин в статье «Трудное прощание» (1989, №4, с.165-184) приводит два эпиграфа: 1) «Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым». Карл Маркс и 2) «Не в первый раз мечтая о свободе, / Мы строим новую тюрьму». Максимилиан Волошин. Говоря о начале советской истории, автор пишет: «Власть нашла опору, всеоблемлющий принцип разрушения старого – насилие. Оно же стало инструментом в руках строителей нового мира» (с.165). Показав, как в течение десятилетий «Повивальная бабка» истории из временной, эпизодической фигуры стала главным действующим лицом, постоянной спутницей нашей жизни…», автор подчеркивает: это жестокость, порождающая жестокость, опасность которой «в этом спрессованном, передающимся из поколения в поколение насилии. Оно может иметь разные идеологические облики, но все они страшны своей самоубийственной жестокостью к людям и природе, В этом самое ужасное наследие сталинщины... Чем скорее мы избавимся от него, тем больше оснований причислять себя к цивилизованному миру» (с.184). Впечатление от статьи у современников оставалось как к истории, его предупреждение о том, что в процессе демократизации общества возможна опасность возврата к диктатуре и насилию в общественном сознании тогда не укладывалась…

   В 1990 г. Виктор Ярошенко в статье «Партии интересов» (НМ, 1990, №2, с.113-141) продолжил тему ведомственной экспансии, начатой им в 1988 г. в «Коммунисте» («Против монополии на истину» и в совместной с Гайдаром статье  «Нулевой цикл…» - см. выше). Исключительное значение этой проблемы для структуры экономики вызвало такое глубокое объёмное исследование, каким стала эта работа. «Среди многих заблуждений, с которыми мы давно свыклись, есть заблуждение о наличии у нас одной партии», – так начинается статья. Автор напоминает известную пьесу А.Гельмана «Премия» (очень в то время популярную и затем поставленную в виде фильма), где герой произносит эффектную для того времени и воспринимающуюся как смелую, фразу: «Мы члены Коммунистической партии Советского Союза, а не члены партии треста номер 101…», затем понятие «внутренней партии» у Оруэлла (имелась в виду номенклатура), выступление на заседании Верховного Совета СССР популярного депутата, в будущем мэра Санкт-Петербурга, А.Собчака, который сообщил, что 19 из 38 человек членов Комитета по вопросам обороны и государственной безопасности являются представителями Военно-промышленного комплекса, в то время как сам ВПК должен быть под контролем общества… «Люди строили систему, а система управления строила социальные связи, которые так переплелись с экономическими, что одно от другого стало неотделимо», - пишет Ярошенко, а нам нужна коренная, структурная перестройка. И продолжает: «Перемолотое в шаровых мельницах тоталитаризма, общество не скоро образует живую структуру почвы, на которой прорастут ростки гражданственности…;  «высокоорганизованное общество возникает не сразу, К нему ведет долгий и мучительный путь, требующий деликатности и терпения, к которым мы не приучены»; «простое общество, простой человек, простая экономика, простые технологии... Всё просто. Жить сложно» (с.119). Заканчивается статья выводом: «Монополизм – это власть, она, как и энергия, не исчезает и не появляется, а переходит из одной формы в другую, Главная стратегическая цель  освобождение общества корыстного частного интереса» (с.141). 

 Главный редактор журнала РАН «Водные ресурсы», впоследствии министр окружающей среды и природных ресурсов профессор Виктор Данилов-Данильян в статье «Новые опасности экономического романтизма», напоминая исторические факты, предостерегает от увлечения зарубежным опытом: «Опыт за границей наше хозяйство не воспринимает: цены растут, дефицит усиливается, вложения в производство не дают результатов». Поэтому: «нам надо многому учиться, …многое заимствовать, но только после тщательной примерки, глубокого анализа – именно этого не хочет признавать экономический романтизм» (НМ, 1990, №5, с.199).   

    В 1991 г. «Новый мир» опубликовал большой (51 журнальная страница!) материал Виктора Ярошенко «Энергия распада. Очерки политических обстоятельств 1989-1990 годов». Это исключительно актуальные записи опытного журналиста, публициста, написанные с декабря 1988 по декабрь 1990 гг. о событиях политической жизни еще СССР, накануне его ликвидации, с различных встреч, совещаний, на основании личных наблюдений, общения со многими людьми – политиками, экономистами, государственными и общественными деятелями. Ценность этих записок – в близости к Е.Гайдару и его окружению по их совместной работе в редакции журнала «Коммунист» в 1987-1988 гг., знакомстве со многими ответственными людьми, в знании всей обстановки событий и фактов, в профессиональном анализе автором окружающей его действительности. «Где-то с прошлой весны, может быть, с принятием Верховным Советом декларации о суверенитете, а может и значительно раньше, покатилось по стране зловещее слово «распад»… Страна вдруг затрещала, как льдина, поползли по ней разломы, и люди побежали от краев к центру, а трещит и там… Зыбко, неуверенно, страшно людям. Смутное время. Одни депутаты смелы: не визжат, не дрожат, стоят в очереди к микрофону, всё делят статус, суверенитет свой поднимают…», – так начинается материал. Затем перечисление многих экономических реформ: «Пять лет решали экономическую реформу. Сначала робко – к хозрасчету: первая, вторая, третья модель, Потом как-то модели забылись, стали говорить о региональном хозрасчете, потом о самостоятельности предприятий, кооперации. Пятилетка прошла в этих разговорах… Решили переходить к рынку. Как? Какому? Опять дискуссия… Два года наблюдал я наш политический процесс, строительство и демонтаж, делая заметки, – теперь пришла пора как-то осмыслить увиденное, понять сюжет» (с.137). Дальше текст разделен по главам: «Дума», «Последекабрьская система. 1.12.88-15.3.90», «Демократия и империя», «Мартовская система. 15.3-24.9.90», «Демократия и горбомания», «Демократия и конверсия», «Новые партии интересов», «Деривация КПСС», «Имущество КПСС», «Партия котов», «Сентябрьская система. 24.9-18.11.90». Автор в своеобразной форме, благодаря возможности популярно и эмоционально излагать важные события и факты, охватил весь калейдоскоп происходящего в уникальный период российской истории. Без сомнения, уникальный исторический материал. В концовке этой большой работы чувствуется усталость от сложностей периода, малоизвестных основной части населения: «Общество отвернется от политики, разочаровавшись в ней. Не верю в большие перспективы новых партий… Политика останется тем, кто очень хотел этим заниматься. А человеку пора вернуться домой, на землю, откуда он ушел воевать ещё в 1914-м. Столько дела…» (с.187) Но затем следовал постскриптум, также характеризующий ситуацию: «Четыре месяца назад написал я последние абзацы прочитанной вами статьи. Увы – ритм нашего журнала не совпадает с ритмом страны. Четыре месяца назад. В прошлом году. В прошлом десятилетии. За это время – тихое отстранение Рыжкова, возвышение нового премьера. Кровавая попытка путча в Вильнюсе, кровь и смерть в Риге, война в Грузии… Замена купюр, как замена зубов, – страшная и болезненная операция… Но ведь нет конца!» Автор ищет оптимистический вариант: «И всё-таки я верю, выздоровление впереди. Мы капризны и не уверены в себе. Но ведь сегодня мы переживаем лишь одно из мгновений нашей истории… Не надо апокалиптического тона… Чем меньше ожесточения, тем больше надежды… Бог даст, образуется…» Поскриптум к тексту датируется: 1.4.91. То есть, по всей видимости, поставлен уже в верстке мартовской книжки журнала.

   Возможно, под впечатлением успеха этой публикации В. Ярошенко продолжил свои воспоминания в 1992 году. Пять минувших лет, о которых говорилось в них, тогда, в условиях динамических социальных процессов, воспринимались как целая эпоха. В 1993 году «Новый мир» продолжил «Помесячные записки историографа правительства реформ», как назвал сам автор этот необычный жанр политического, но в то же время личного дневника, которые были опубликованы под заголовком «Попытка Гайдара» (НМ, 1993, №3, с.107-141). Воспоминания начались с 1987 года о работе в редакции «Коммуниста»: Отто Лацис, круглый стол в Сумах, где была внедрена новая система хозрасчета, дискуссии, публикация статьи Гайдара в газете «Правда» под «трусливой рубрикой» «Дискуссионная трибуна». Затем подробно о путче 19-22 августа 1991 г. Создание «рабочей группы» на даче в Архангельском. Указ Б.Н. Ельцина о формировании «правительства реформ»: назначение Гайдара министром экономики и финансов и вице-премьером, А.Шохина – министром труда и вице-премьером, В. Лопухина – министром топлива и энергетики, Петра Авена – председателем Комитета внешних экономических связей, А.Козырева – министром иностранных дел. (Председателем Совета министров РСФСР, как тогда называлось правительство, был И.С. Силаев. СССР еще формально существовал). Автор подробно описывает малоизвестные и вовсе неизвестные отношения и ситуации, которые влияли на принятие решений. 

   Вот описание переходного этапа. «Горбачев продолжал по инерции ново-огаревский процесс, но всё яснее становилось, что союзного договора в горбачевской транскрипции не будет. Российскому президенту и возникающей российской государственности Горбачев уже не смог противопоставить ничего. Даже на аппаратном уровне начались драматические столкновения… По Союзу прокатилась волна референдумов, президентских выборов, инаугураций. Странные фантомные реальности, ничего не меняющие на карте пространств, ни на грош не увеличивающие богатство, но, как выяснилось впоследствии, перераспределяющие собственность государства и необратимо меняющие судьбы народов. И вот Беловежская пуща…» – «Ну, а дальше? – продолжает В. Ярошенко. – Насколько страна примет всё это, окажется способной к переменам, к падению уровня жизни, росту цен, безработице, дезинтеграции всего и вся. Кто знал это заранее? Всю осень газеты печатали панические заголовки о предстоящем голоде и лютой зиме…(с.110)  

  Приношу извинения перед читателями за длинные цитаты, на мой взгляд, это необходимо для понимания сложной ситуации в обществе того времени, особенно, на фоне немыслимого искажения, которое допущено и уже утвердилось в последние годы с подачи невежественных журналистов, слабо эрудированных специалистов и лживых политиков… Последняя, очень важная цитата из той же публикации «Нового мира»: «За девять труднейших месяцев ни один из министров команды Гайдара не устроил истерику и никого не обвинили в казнокрадстве. Может быть, передадут из города в город страшную весть – они вообще не берут… И Явлинский, и Петраков, и Емельянов в самое трудное время бросили свои «пять копеек» против правительства, а иные и побольше не пожалели. Понятно почему. Одних не позвали. Другого позвали, но недостаточно настойчиво. Третьего позвали, а духу не хватило. Четвертому не приглянулась предложенная роль, - дело житейское. Пятый решил: подожду, не время, пропущу кон – и теперь рвется за стол, а все места заняты. Самая страшная мысль у элитной оппозиции – а вдруг у них получится? Этим я не верю. А верю тем мальчикам, которые взяли на себя ответственность поздней осеню 1991 года. В пору самых длинных сумерек и самого короткого дня…» (Там же, с.116). Абсолютно согласен с этой оценкой событий.   

  Журнал «Знамя» вслед за «Новым миром» претендовал на роль лидера среди литературных журналов, доказывая в последующие годы свое значение и роль в развитии отечественной литературы и публицистики в новый исторический период. Если говорить о публицистике, об анализе проблем переходного периода, то без сомнения, журнал – и по объему публикаций, и по их значимости «Новому миру» не уступал. При этом нередко авторы в обоих журналах выступали одни и те же. 

 В 1986 году, в первый год перестройки, когда еще проблемы коренных преобразований общества не ставились, во всяком случае в смысле перемены общественного строя, журнал публиковал статьи, содержащие поиск общественных ориентиров. Из заметных работ этого года в журнале стоит отметить статью экономиста, в то время зав. отделом Института экономики мировой системы социализма АН СССР Отто Лациса «Знать свой маневр» (1986, №2. – С.162-184). Написанная с партийных позиций, под рубрикой «Навстречу партийному съезду» статья представляла широкий обзор возможностей советского хозяйственного механизма на основе богатого опыта и довоенного строительства, и периода ВОВ, и новых достижений всех уровней, что важно – через личности руководителей – от наркомов и генералов до хозяйственников на предприятиях и бригадиров. Огромное количество известных имён (включая лауреата Нобелевской премии Л.В. Канторовича) и примеров успешных достижений разных лет должно было произвести большое впечатление на читателей и вселить в них уверенность, в случае мобилизации усилий общества и каждого человека, в успешной реализации проекта «Основных направлений экономического и социального развития СССР на 1986-1990 годы и на период до 2000 года».  Подводя итоги статьи, автор пишет: «Задачи хозяйственного механизма сегодня – другими средствами и в других условиях открыть простор проявлению человеческого фактора. Чтобы не только каждый генерал нашей экономики, но и каждый её солдат знал свой маневр» (С.184).

  Известный журналист, в то время заведующий отделом публицистики и ответственный секретарь «Нового мира» Анатолий Стреляный публикует в 6-м номере статью «Приход и расход» («Знамя»,1986, №6. – С.175-203) с подзаголовком: «Социализм мысли против «социализма чувства». (Замечу вскользь для современного читателя, что сотруднику редакции, особенно ответственному, в то время считалось неэтичным публиковаться в своем издании). Автор также ссылается на партийные решения, конкретно – на Политический доклад XXVII съезду КПСС, исходя из чего дает анализ экономической ситуации, опираясь на опыт нэпа и проходившие в то время дискуссии, рассматривает неосуществленные альтернативы экономической политике разных этапов развития страны. Значение статьи Стреляного, как и вышеприведенной работы Лациса, и подобных им в том, что, оставаясь в рамках той же социалистической, точнее, советской идеологии, их авторы, вне зависимости от знания ими западных экономических теорий, финансовых механизмов и многого другого, даже независимо от их взглядов, впервые за многие годы и десятилетия, используя установку на гласность, доводили до читателей забытые, неизвестные, а часто запрещенные в прошлые годы идеи, что давало пищу для коллективного разума. А.Стреляный приводит анализ сельскохозяйственной политики, начиная с «купцовских» идей Ленина и первых решений после 1953 года, направленных на помощь бесправному крестьянину (списание долгов колхозов и совхозов, многократное увеличение закупочных цен, повышение оплаты труда), реформы 1965 года, опыта 70-х и 80-х годов. В статье открыто ставятся проблемы товарного производства и «рыночного выбора». Работая многие годы журналистом в Казахстане и в «Комсомольской правде, автор много ездил по сельским районам и в данной статье использует свои знания сельской глубинки и сельскохозяйственного опыта на местах. Он убеждает в необходимости глубокого анализа, а не чувств, эмоций. На основе открытого обсуждения: «это то, о чём иначе говорят: «Не будем разводить демократию». Не разводить демократию можно, но тогда нечего рассчитывать и на достаточный рост производства, на тот же технический прогресс» (с.199). Автор предостерегает в предстоящих реформах как от утопических размышлений, так и от «кавалерийских наскоков»: «Утопии старые, классические, отражали тогдашние понятия о лучшей жизни – понятия очень высокие, самые высокие, связанные с именами крупных и честных мыслителей, одухотворенных любовью к людям и надеждами на неизбежное и бесповоротное идей добра. Утопии наших «кавалеристов», твердящих зады, повторяющих давно пройденное социалистической мыслью, не подозревающих, что на этих задах уже не так, как было, что-то выброшено, что-то переделано, переставлено, достроено, отражают слабые, может быть, самые слабые понятия о лучшей жизни, к тому же такие, которые не раз проверялись на практике, неизменно их посрамлявшей» (С.200). Фамилий «кавалеристов», на которых был направлен его гнев, автор не упоминает… 

    Экономист Геннадий Лисичкин, зав. сектором Института социалистической системы АН СССР в статье «Стыковка интересов: общественно-производственный человек» анализирует экономический опыт Чехословакии (1986, №8. – С.183-197). До этого по заданию журнала он уже ездил в Венгрию, Болгарию и ГДР. Отчеты об этих поездках были опубликованы соответственно в 1982 (№9), 1984 (№11) и 1985 (№9) годах. Автор описывает «созидательное действие человеческого фактора» и приводит примеры многочисленных экспериментов по использованию различных форм хозрасчета в агропромышленном комплексе Чехословакии. 

  В связи с постоянными спорами по поводу путей и форм экономического развития журнал постоянно публиковал результаты обсуждения и анализа экономических экспериментов, проводимых как соцстранах Восточной Европы, так и в СССР. Такие материалы в литературных журналах публиковались уже несколько лет, однако именно в начале перестройки им, по всей видимости, была дана «отмашка сверху». И каждый подобный очерк начинался с резкого осуждения неприятия отраслевым руководством инициатив снизу. С этого начиналась и статья известного публициста и писателя Александра Левикова «Поворот» («Знамя», 1987, №2. – С.159-183). Автор описывает широко освещаемый эксперимент Сумского машиностроительного объединения, завершившийся 31 декабря 1986 года. Стоит для современного читателя привести цитату целиком, описывающую отношение к экспериментам в экономике накануне перестройки: «Сколько экспериментов, красиво начавшихся, бесславно увядали на наших глазах. Некоторые еще помнятся, а иные растворились бесследно. Знаменитый Шаров, директор химкомбината под Тулой, прославившийся Щекинским экспериментом, в итоге получил инфаркт и вышел на пенсию. А Худенко? Лидер изумившего в свое время ученых и журналистов эксперимента в Акчи? Там хозрасчет самоуправляемых звеньев – еще в середине 70-х – был доведен до логического конца… Где он, Худенко? В Казахстане его обвинили в финансовых нарушениях (хотя и предусмотренных программой опыта!), пошел под суд и умер в тюремной больнице». Поэтому «поддержавшие сумчан статьи в прессе ровным счетом еще ничего не значили» (С.159). Далее автор не только описывает ход и результаты эксперимента, но опирается на письма читателей (которые в то время вообще приходили в редакции СМИ в больших количествах) и мнения экспертов. Например, известного и в то время весьма популярного экономиста академика А.Г. Аганбекяна, подчеркнувшего, что «совершенствование» опыта недостаточно, требуется радикальный, революционный путь: «Система должна быть преобразована…: изменены планирование, организационные структуры, цены, финансы и кредит, материальное снабжение и доходы. Один из крупных качественных сдвигов сейчас – поворот к демократическим началам управления» (С.182). «Поворот сделан, - заканчивает автор статью, - но практическая перестройка совершается шаг за шагом. И надо смотреть правде в глаза, мы отнюдь не в конце пути, а в самом его начале. Однако не зря говорят: начало – половина дела» (С.183).

  А.Стреляный в 6-м номере «Знамени» за 1987 г. приводит подробный обзор читательских писем по поводу его статьи «Приход и расход», опубликованной годом раньше, под заголовком «Ремесло проверяется торжищем» («Знамя», 1987, №6. – С.142-160), разбирая как многочисленные мнения, так и содержательные (а главное – заинтересованные) публицистические заметки на тему задетого им в первой публикации образа «социализм мысли и социализм чувства». Уровень общественного участия в этом обсуждении, и аналитический, и эмоциональный, по всей видимости, навсегда исчезнувший…

  Г. Лисичкин в статье «обращение к реальности» продолжил анализ экономических экспериментов в соцстранах, на сей раз в Польше («Знамя»,1987, №12. - C.173-184). По его мнению, общее положение в этой стране - уровень доходов населения, рост потребления, экспорт продукции – не вызывало беспокойства, поэтому свалившийся экономический кризис оказался совершенно неожиданным и для руководства, и для населения. Но в результате анализа экономист приходит к оптимистическому выводу: «Нынешняя, более трезвая аграрная политика дает первые положительные результаты… Сельское хозяйство ПНР, как и все другие отрасли ее экономики, ищет наиболее эффективные пути обновления, и поиски эти представляют несомненный интерес для всех стран, строящих социализм» (С.184).

  1988-й год в журнале «Знамя» можно охарактеризовать как период усиления перестроечной пропаганды, стремление сделать ее более эффективной, убедить читателей в необходимости поверить в реальность перемен к лучшему в общественном развитии. Для этого важно было пробудить у читателей желание познать азы экономических понятий, которыми население многие годы не интересовалось, оставляя это прерогативой государства. Отто Лацис в статье «Цена равновесия» (№2, с.177-198) призывает отойти от стереотипов мышления, догм, сложившихся в сознании граждан. Популярно рассказывая о механизме ценообразования в капстранах и в СССР, автор пытается объяснить многие противоречия в формировании цен, природе дефицита, дотациях и привилегиях – на фоне неизменных представлениях людей о справедливости как естественном признаке социалистического общества.

    Журнал вводит рубрику «Навстречу 19 партконференции», где помещал материалы по экономике, вводя их таким образом в сферу важных политических задач, которые могла решить единственная в то время политическая сила – КПСС. Поскольку компартия взяла на себя ответственность за всю государственную политику, было логичным подготовить и предоставить руководству как можно больше открытых профессиональных обсуждений текущей экономической политики с целью выработки правильных решений. Статья В.Попова и Н.Шмелева «Анатомия дефицита» (№5, с.158-183), а позднее подборка из четырех статей под общим заголовком «Условия нашего роста» (№7, с.155-184) были призваны представить набор многочисленных взглядов на различные элементы экономической реформы. В статье В.Селюнина «Глубокая реформа или реванш бюрократии?» критикуется тотальное планирование сверху, ограничивающее, а иногда и уничтожающее инициативу. Автор предлагает «планирование производства снизу, по заказам потребителей, как оно происходит в добротно работающих экономиках мира», самофинансирование, установление оптовых цен не сверху, а по согласованию между производителем и потребителем и др. предложения, сводящиеся к самостоятельности предприятий. «А какие реформы нам нужны, - заканчивает автор статью, - это мы знаем. Надо решаться на перемены – время, отпущенное нам историей, истекает,  счетчик включен» (С.167). Остальные авторы попавших в подборку статей выступили с обсуждением поставленных в статье Селюнина проблем. 

   Известный экономист, в то время профессор МГУ, впоследствии крупный политик, председатель московского облисполкома и мэр Москвы Гавриил Попов в статье «Цели и механизмы» подтверждает актуальность высказанной Селюниным идее «обсудить сами целевые установки» для создания эффективных экономических рычагов, критикует методы командной экономики. О.Лацис («Угроза перестройке») и Н.Шмелев («Экономика и здравый смысл») также поддерживают Селюнина, обращая внимание на те или иные аспекты реформы. Заканчивается подборка эмоциональным призывом Н.Шмелева: «Продолжать насиловать жизнь или помогать жизни, помогать тем здоровым, естественным силам, которые заключены в ней? Мы еще в полный голос не ответили на этот вопрос. А отвечать надо, ибо на карту поставлена судьба страны, судьба народа, А значит, каждого из нас» (С.184).     

  Политические проблемы общественных преобразований, естественно, оставались на повестке дня, поскольку во многом от них зависели экономические реформы, их реализация, принятие обществом. О. Лацис в огромной по объему работе «Перелом» (№6, с.124-178) вновь возвращается к теме обличения преступлений сталинизма, хотя она, ввиду сотен публикаций исследований, материалов, взглядов, воспоминаний, уже тогда казалась устаревшей ввиду очевидности идейно-нравственных установок. Лацис приводит критические выступления Д. Волкогонова, И. Клямкина других, находя в них недостаточную полноту в изложении критики сталинской политики и в особенности, действий, касающихся экономики в 20-е-30-е годы. Отмечая невежество людей, психологические моменты ностальгии по собственной молодости («Сталин – наша слава боевая, Сталин – нашей юности полет», но, в том-то и дело, замечает автор, - «это наш полет, наша юность и наша слава. Наша, а не его…») – тем не менее, заканчивает статью так: «Разумеется, есть слабые души, есть политически отсталые люди (не говоря уж о политических спекулянтах). Они обращаются к прошлому, тащат из гроба на пьедестал всё того же Вождя и Учителя. Безнадежность этого подтверждает сам факт, что они не находят ничего лучшего, как оживлять труп – останки былого культа» (С.178). 

   1989-й год можно считать пиком выступлений журнала на темы экономики. В первом же номере года важная статья Николая Шмелева «Либо сила, либо рубль» (Зн., 1989, №1. – С.128-147). Важная тем, что доступно объясняет читателям (в основном, образованной интеллигенции) о необходимости выбора между командной и рыночной экономикой, между способами регуляции, рычагами управления. Отвергая распространенные и навязываемые партийными пропагандистами взгляды о том, что программа и стратегический план развития общества уже приняты и как бы всё ясно, автор убеждает: «При любых политических переменах наше общество останется больным, если нам не удастся перестроить фундамент, на котором базируется наша экономическая и социальная жизнь… И прежде всего не решен основной, фундаментальный вопрос нашей экономики. На чём мы собираемся строить наш экономический прогресс, наше экономическое будущее: на силе власти или на том, от чего мы всячески открещивались в течение десятилетий, а именно – на рубле, на твёрдом, полновесном рубле, который был, есть и будет живительная кровь всякой нормальной , здоровой экономики, будь то сегодняшний день или сто лет, или тысячу лет назад» (С.127) В связи с бесконечными спорами консерваторов с реформаторами, с постоянным давлением провластных политологов, облеченных чинами и званиями, крайне важно было сделать прорыв в популяризации необходимости кардинальной перестройки экономики, убедить в этом население страны. И Н.Шмелев делает это эмоционально, страстно, обращаясь к читателям напрямую, призывая вникнуть, понять главные постулаты экономической грамотности в противовес сложившимся десятилетиями стереотипам, которые казались вечными, неизменными, непреодолимыми. «Положа руку на сердце, как много людей во всех нынешних поколениях нашего народа понимают, что законы природы и законы экономики – это одно и то же?... Так, может быть, хотя бы сегодня, когда страна подошла в экономике к самому краю катастрофы, мы наконец поймем, что наша задача сейчас не придумывать что-то небывалое, вымученное, искусственное и потому обреченное на гибель уже при рождении своём, а овладеть тем, что сама жизнь придумала за нас за тысячи лет развития человечества… Либо сила, либо рубль – иного выбора в экономике не было и нет от века, от Адама и до наших дней… Нет ничего другого, дорогие соотечественники. Нет, если мы хотим жить, как люди живут…» (С.129) Автор убеждает, что укрепление денежной системы и создание «единого интегрированного рынка» не противоречит социализму. Дальше идет детальный анализ различных форм хозрасчета, кооперации, самостоятельности предприятий («так не душите их, дайте им развернуться!»), анализ ценообразования и возможности его реформирования и др. Автор также ставит вопрос о введении частной собственности на недвижимость и на землю, как необходимое условие перестройки, предлагает начать мероприятия по конвертируемости рубля, считая это важным, но сложным процессом, который закончится в середине 90-х годов, и его не следует ускорять. Заканчивая статью, автор вновь говорит «об общем климате, в котором проходит перестройка, о том, что у нее сейчас два самых главных врага: во-первых, наша повальная экономическая безграмотность и, во-вторых, слепое, глубоко укоренившееся во многих, если ли не в большинстве из нас, чувство зависти. И тот, и другой порок не поддается быстрому лечению. Но нельзя всё изменить, не меняя ничего…» (С.147).

  В этом же и в следующем номерах «Знамени» помещены две большие статьи Юрия Черниченко под общим заголовком «Кто виноват, или Что делать?». Статья первая – «Торгсин» («Знамя»,1989, №1. – С.148-157). На всякий случай напомню: торгсинами в 30-е годы назывались магазины, в которых продавали различные товары, большей частью иностранные, за валюту или драгметаллы. Это сокращенный вариант выражения «торговля с иностранцами» и было придумано как способ отнять у населения оставшиеся деньги, когда все другие средства экспроприации были исчерпаны (более подробно см. ниже статью «Кнут и пряник» в «Дружбе народов»). В данной статье термин использован не в связи с магазином, а в прямом значении: речь идет об экспорте и импорте сырья, продовольствия и промышленных товаров. Автор удивлен политикой современного правительства в этой сфере, ему непонятно, почему имея и отличное сырьё, и главное – производя хорошую, конкурентноспособную продукцию, страна не получает существенные доходы в этой сфере. Для понимания этой ситуации в современной экономике он обращается к истории. «Год 1931-й – вывезено 5,2 миллиона тонн, в год 1932-й экспорт 1,8 миллиона тонн, лишено прожиточного минимума миллионов десять душ. Но – отобрали, вывезли, и последовал каннибальский, кошмарный год 1933-й. Год сорок шестой, на юге Украины натуральный голод, в Молдавии вымирают села…- вывоз зерна за рубеж составил 1700 тысяч тонн…экспорт 1952 года – 4500 тысяч тонн зерна, по преимуществу пшеницы… Высший объем продаж – в 1974 году: семь миллионов тонн на экспорт. И ровно столько же в том году импортируется…» (С.149). Автор отмечает, что постоянно растущий экспорт товаров, в первую очередь, в то время – зерна, стал не способом поправить баланс торговли, а средством заменить этим серьезные экономические реформы. Ю.Д. Черниченко говорит и о слишком низких ценах, по которым уходит качественная продукция. Приводит слова наркома Красина, сказанные в 1924 г.: «В отношениях с Советской Россией так называемые цивилизованные правительства возвращаются к приемам дикарей, выкладывая против связок пушнины и съестных припасов табак, спирт и бусы». И негодует: «Но нынче-то в торгпредствах – уже лица второго и третьего поколения, у внуков МГИМО за плечами, какой же Сатана правит бал в хлебном отеческом импорте?» (С.153). Здесь стоит упомянуть, что прославленный публицист, видимо, просто в силу устойчивых советских представлений не предполагал, что дело было вовсе не в профессиональном уровне чиновников, а в жестких условиях международного рынка, куда попасть было невозможно при самом высоком качестве продукции: действовали иные правила игры, которые еще предстояло постигнуть. Заканчивается статья призывом к установлению в стране власти закона: «Право было изъято из гражданского оборота, его превратили в постыдное прикрытие произвола. Так что возврат к началам, в сущности, во многом будет означать новое строительство. Или такие коренные реформы, которые обратят, наконец, закон лицом к гражданину, а право превратят в неразменную ценность общества…» (С.157)  

   Вторая статья Ю.Черниченко называлась «Уроки Кузьмичева» («Знамя», 1989, №2. – С.158-173) и была посвящена положительному современному опыту. Герой статьи – директор государственного племенного завода «Зыбино» в 30 км от Тулы Александр Юрьевич Кузьмичев. Манера публициста основывать все свои журналистские построения на конкретных личностях, прямом общении с ними обогащала его произведения, делала их живыми и открытыми рассказами о жизни. Это относилось к любым людям, включая второразрядных чиновников из ведомств всех уровней. Такое «оживление» персонажей при звучном языке беллетриста размывало границы между литературой и жизнью. Вот и Кузьмичев предстал перед читателями как живой человек с характером и глубоким знанием своего дела. «За 35 лет журналистской работы, - пишет автор, -  я не встречал практика-агрария, чей потолок нельзя было почувствовать и измерить». Но главное, конечно, было не знаниях, а в опыте работы. Почему Черниченко обратился не к фермеру и не к частному хозяйству, а к директору госпредприятия, видимо, объясняется его тяготению к социалистическим идеалам и, соответственно, общественной собственности, чем отличалось в тот период значительное большинство авторов, как, впрочем, и редакции журналов. Сам герой о себе высказывается так: «Нет, я не фермер и не арендатор. И не зарабатываю на шабашках, если разговор начистоту. В общественном производстве роль фермера и миссия директора сильно разнятся. Я, может быть, менеджер, я должен быть по преимуществу торгашом» (С.167). В статье подробно описан опыт деятельности передового сельхозпредприятия с установкой на производство не столько количества, сколько конкурентноспособности производимой продукции. 

   Василий Селюнин, опубликовав в 10-м номере «Нового мира» статью «Черные дыры экономики», в «Знамени» также выступил со статьей со статьёй «Плановая анархия или баланс интересов» (1989, №11. – С.203-220) на тему одной из главных, принципиальных и постоянно обсуждаемых проблем – доли государства в управлении экономикой и собственности предприятий, материалов и ресурсов. Автор на историческом и современном материале в форме хорошего литературно-художественного и публицистического повествования приводит читателя к пониманию процесса перехода к рынку, который он в принципе принимает без колебаний. Он напоминает: «В итоге Второй мировой войны некоторые страны оказались разделенными: две Германии, две Кореи, три Китая (КНР, Тайвань и Гонконг), неизменно хозяйство ведется эффективнее в тех частях единых стран, которые выбрали рыночную модель, свободное предпринимательство». И, критикуя советских политологов, заключает рассуждения: «невозможно понять, почему производственные отношения прогрессивны по теории в одних странах, а производительные силы успешнее развиваются совсем в других», заканчивая пока еще крамольным для того времени  упоминанием об успешности капитализма: «Чем больше развит капитализм, тем выше уровень жизни, при господстве же самого передового способа производства действует скорее обратная зависимость». Поэтому, по мнению автора, «перестройку в экономике можно считать первыми, робкими еще шагами к товарному, рыночному производству» (С.211).  Статья завершается уверенностью в том, что она «вызовет гнев у ортодоксов. Но, может быть, приспела пора обсудить варианты развития отечественной экономики без оглядки на «измы» - хотя бы в научном плане» (С.220). 

    Публикация вышеупомянутого Александра Левикова «Куда идём?..» («Знамя», 1990, №4. – С.144-167) с подзаголовком «Письма о политической экономии» представляла собой обзор читательских писем, в котором автор, отталкиваясь от идей и предложений читателей, основную часть текста посвятил историко-теоретическому анализу различных проблем экономического развития. Главная мысль статьи: Я убежден, что надо идти на радикальную реформу государственной собственности, предусматривающую её денационализацию, по крайней мере, наполовину, лучше – на две трети. Смешанная экономика – то, что нам нужно, на мой взгляд, может сделать рыночную систему реальной». Автор за рынок, но «регулируемый государством, осуществляющим активную правовую, финансовую, налоговую и социальную политику» (С.163). И ратует за два вида собственности – и частную, и коллективную, отдавая предпочтение последней. Заканчивается статья надеждой на создание новой концепции социализма: «Так или иначе, но лед тронулся, работа над концепцией началась, продолжается, и активный поиск путей преобразования общества – хочется в это верить – выведет на более глубокий уровень понимания того, за что мы боролись все эти семьдесят роковых лет и куда идем (С.167).

    В.Селюнин вновь выступил со статьей «Рынок: химеры и  реальность» («Знамя», 1990, №6. – С.194-205) с резкой критикой ученых и политологов, постоянно пытающихся рыночные отношения превратить в формальное прикрытие прежних форм хозяйствования. Осуждая статьи в ряде журналов («Экономические науки», «Наш современник», «Молодая гвардия»), выступления на конференциях, «нападки на кооператоров», «экспрессивные призывы к восстановлению централистского управления хозяйством», автор отмечает общие приемы противников рыночных реформ: «крайняя агрессивность, нетерпимость к инакомыслию, предельная простота и решительность в подходе к проблемам жизни». Критика коснулась даже ранее недосягаемого лидера страны: «Сам М.С. Горбачев при каждом очередном конфликте старательно дистанцируется как от консервативных сил, так и от радикальных. Позиция удобная и в общем практичная. Во всяком случае, она позволяла мастеру компромисса М.С.Горбачеву владеть событиями, упреждать открытые схватки противоборствующих сил с непредсказуемыми последствиями» (С.195).

   С 1991 года, при том же главном редакторе Григории Бакланове и почти том же составе редколлегии (позднее названной Общественным советом), куда, кстати, входило много авторитетнейших людей того времени – С.С.Аверинцев, Ф.Л.Искандер, Б.Ш.Окуджава, М.А.Ульянов, Ю.Д.Черниченко и др. – экономическая публицистика прекратилась. За три года – с 1991 по 1993 гг. – вышли три материала на экономические темы:  заметка Г.А. Явлинского «Последние рубежи» (Зн,, 1991, №3. – С.212-215), где автор говорит о том, что нужна концепция политического процесса, которую необходимо представить на обсуждение и включить в неё трансформацию экономики; объявление на правах рекламы о создании «Партии экономической свободы» К. Борового с основными положениями программы (1992, №12, 2-я и 3-я стр. обложки) и беседа Г.А.Явлинского с писательницей Л.Сараскиной «Кто там, на политическом горизонте» (1993, №3. – С.161-169), не содержащие признаков анализа экономических реформ или постановки экономических проблем.   

  Журнал «Октябрь» в перестроечные годы также отличался хорошей публицистикой, которая направлена была главным образом на осмысление политической ситуации в стране. В том числе с  позиций теории. В 1989 году журнал публикует в двух номерах – 11-м и 12-м - огромную по объему работу Юрия Буртина «Ахиллесова пята исторической теории Маркса». По всему такая работа должна была появиться в каком-нибудь философском или политическом журнале, но в литературно-публицистическом она приобретала образец истинной политической публицистики, требующей как глубоких знаний истории, философии, социологии, так и художественных ценностей. Именно такой и оказалась эта публикация. Объем и глубина анализа поражают, впрочем, приписка о дате создания в конце – «1974-1989» объясняет: это результат многолетних исследований автором сущности и форм социализма, заключительная статья из серии других на эту тему. Автор убеждает глубже проникнуть в теорию Маркса и её дальнейшую судьбу с тем, чтобы осмыслить пока начавшийся, хотя и с разными ограничениями (пока), переход к капитализму. Говоря о восприятии марксизма, автор предостерегает от представления о его однородности, напоминает, что к началу ХХ века уже свершились «два глубочайших раскола и в результате три основных течения», различающихся «по степени революционности»: 1) «бернштейнианство» («марксизм минус революция»); 2) «каутскиантство» («революционность, уравновешенная парламентаризмом»); 3) «ленинизм», как радикальная революционность. «Разумеется, социальная действительность никогда не бывает одноцветной, никогда не укладывается ни в какие схемы. Противоречивость – её всегдашнее состояние. Но всё же при этом в ней обычно  можно выделить какую-то доминанту, какую-то достаточно явную для всех равнодействующую противоборствующих общественных сил. Такова и была действительность XIX века, отраженная и теоретически осмысленная в «Капитале» (1989, №12. - С.40-41).

  Но в СССР утвердился ленинизм, исключающий, в трактовке Сталина, которого Ю.Буртин тоже цитирует, любые проявления «демократического социализма». Ленинизм в соцстранах, «возведенный в ранг официальной идеологии, не подлежащей не то, что критике – самым лойяльным и осторожным сомнениям, он пережил худшее, что ему могло угрожать…». В порядке дискуссии «с трижды проклятым «демократическим социализмом» в Венгрии в 1956-м и в Чехословакии в 1968 году пришлось пускать в ход наши танки, в Польше в 1980 году вводить военное положение, а в Китае в 1989 году расстреливать студентов. И который, тем не менее, с силой травы лезет и лезет из всех пор «социалистической» системы. Что делать! Гони природу в дверь – она войдет в окно. Объективный ход вещей сильнее любых благих намерений, любых обетов, запретов и заклинаний». Однако вышесказанное вовсе не означает отказа от марксизма, как это выражалось практически во всех критических публикациях, напротив: «В этом смысле ХХ век лишь подтвердил правоту Маркса, просто «от Нью-Йорка до Токио, от Стокгольма до Мадрида и от Будапешта до Москвы мы все теперь, с теми или иными оттенками… бернштейнианцы» (Там же, с. 44-45).  Отмечая, что «марксизм – продукт своего времени, и с этим ничего нельзя поделать», автор в заключение статьи призывает читателей «думать и решать самим»: «Хватит строить наше настоящее и будущее на формулах столетней давности, хватит прятаться за спину классиков марксизма, равно, как и перекладывать на них всю ответственность за нашу судьбу». 

   Отмечу важный момент для большего понимания вывода статьи: перестройка в разгаре, дискуссии на темы политики и экономики ведутся под знаком гласности, первые пробы послаблений в командной экономике – новые модели хозрасчета и т.п. происходят, но КПСС у власти, СССР, несмотря на кризис, пока незыблем. Поэтому была ощутимая опасность заболтать процесс, превратив его в очередную партийную демагогию. «Конечно удобно и покойно, - завершает автор, - с новыми словами на устах, но вполне по-старому, как и десять, и двадцать, и пятьдесят лет назад, сидеть за красными столами на фоне высокой мраморной фигуры с протянутой рукой, словно бы у неё под защитой. Однако если и дальше намерены мы находиться в таком положении, то как бы не превратилась она в ту статую Командора, вместе с которой мы все, и теперь окончательно, провалимся в тартарары» (там же, с.48)  

  В 1990-м журнал публикует ряд статей, посвященных политической критике: «Технология черного рынка, или Крестьянское искусство голодать» Л.Тимофеев (№7), «Бывшие люди партии» А.Стреляного (№8) и др., написанных с блеском и страстью, но посвященных прошлому. Журнал не участвовал в анализе текущих реформ вплоть до ликвидации СССР и создания нового государства – Российской Федерации. В 1992 г. публикации на экономические темы в журнале появились, но посвящались не стратегии развития, а обсуждению текущего опыта: «Биржа как колыбель предпринимательства» В. Симакова (№3), «Конверсия и экономика. Возможен ли брак по любви?» С. Винокура (№4), «Приватизация и мы» Л. Пияшевой (№6), «О собственности работников без гнева и пристрастия» Э.Рудыка (№9). 

    В 1993 г. «Октябрь» в двух номерах поместил фрагменты книги «Нижегородский пролог», написанной коллективом Центра экономических и политических исследований в 1992 г. и опубликованной при участии и под руководством Г.А. Явлинского, который в предисловии к публикации отметил, что здесь представлены «наши представления о некоторых возможных путях позитивного развития событий как в экономике, так и в политической сфере», «принципиальные проблемы будущего России, касающиеся её исторического выбора». Первая часть была посвящена анализу федерализма и его критике – особенностям российских территорий, необходимости «сделать процесс новой интеграции управляемым, основанным на согласовании интересов субъектов», проблемам федеральной власти и новых субъектов», содержался призыв выработать концепцию нового федерального договора (Октябрь, 1993, №2. – С3-24). Во второй части – «Экономический курс» - отмечено, что процесс, описанный в первой части, «будет в решающей степени зависеть от изменений в экономике» и даны характеристики направлений экономических реформ: «Цены», «Кризис неплатежей», «Бюджеты республиканские и местные», «Экспорт», «Сельское хозяйство». Однако анализ в журнальном варианте выглядел в слишком общем виде, как и рекомендации авторов. В заключительном фрагменте «Выбор стратегии» предложено «отказаться от ориентации на краткосрочный успех в экономической политике», а советы по деятельности федерального центра и местных органов заняли менее половины страницы (№3, с.145-168). 

  Затем журнал прекратил публикацию статей на экономические темы. Исключение составила статья «Аграрные реформы и крестьянство» доктора философских наук, директора Центра гуманитарных исследований С.А. Никольского. Автор говорит о разрушении деревни, начиная с 20-х годов, когда был избран неверный путь перехода от аграрного социализма к индустриальному обществу, критикует указы Президента 1991-1992 гг. – «О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР» и «О порядке реорганизации колхозов и совхозов». После этого резко критикует и предпринятые реформаторами меры к переходу на фермерский путь развития, который приведет к развалу колхозов и совхозов, заверяя читателей в его пагубности для России ввиду неучета последствий этого шага для народа, который считает предпочтительным «коллективное бытиё» (Окт., 1993, №8. – С.144-156). Удивительно было читать эти строки ученого после многократно описанного опыта зарубежных стран на фоне фантастическо низкой производительности труда в сельском хозяйстве СССР и первых достижений прогрессивных, но преследуемых работников в СССР и в новой России... 

  Статья О. Некрасовой «Свет и тени переходного периода. Очерки социологии бизнеса» (1993, №10) написана в виде учебного пособия для населения о сути бизнеса, новых и непривычных еще понятий – рынок, доходы, бизнесмены и др., так что «очерки социологии» в заголовке выглядят как преувеличение содержания текста. 

  Журнал «Дружба народов», предназначался для публикации произведений литературы народов СССР, публицистикой обычно не выделялся, но  под руководством поэта Сергея Баруздина уже с 1988 года начал активную публикацию статей, посвященных анализу социально-политических и экономических проблем страны. В статье «Люди и вещи» (ДН, 1988, №1. – С.207-239) Геннадий Лисичкин задается вопросом: «Как добиться, чтобы благосостояние росло быстро» (в 1987 г., когда статья писалась, экономический спад еще не был так заметен – А.А.), рассуждает о недостаточных темпах роста, причинах социальной несправедливости и о других вопросах, касающихся жизни людей. Соответственно периоду публикации не обошлось без Маркса. «Как случилось, - пишет автор, - что достижение научной мысли, каковым было марксово открытие понятия товарного фетишизма, оказалось вдруг забытым в наши дни, и опять в объяснении общественных явлений мы, как в домарксов период, будем винить «вещизм», а не отсталость производственных отношений». И вывод: «копировать модель потребления, сложившуюся на Западе, мы не должны. Но нельзя делать вывод о запрете вводить джинсы, мебель, автомобили…» Автор за отказ от общественного осуждения людей, стремящихся к приобретению вещей, в том числе зарубежных. Понятно, что в настоящее время это выглядит наивно, но отражает социальный стереотип, который  в то время еще следовало преодолеть.  

  Знаковая, масштабная, стратегическая по актуальности и глубине анализа работа публициста Алексея Черниченко «Кнут и пряник» была опубликована в 1989 г. и посвящена денежному обращению в экономике (ДН, 1989, №5. – С.200-235). Актуальность статьи была в том, что в это время и в ближайшие два года Гайдара и команду реформаторов многие критики клеймили именно из-за монетарной политики. Автор же доказывает необходимость освобождения финансов как ключевую задачу при проведении коренной реформы экономики. Эмоциональное начало статьи сразу определяет её тему и позицию: «Кажется, всё меньше и меньше сфер, в которых не разоблачались бы злодеяния сталинизма. Тем более необъяснимым представляется автору этих строк то, что в поле зрения исследователей до сих пор не попал самый первый и самый  многочисленный сталинский зэк. Этот заключенный до сего дня не только не реабилитирован, но даже не освобожден, хотя жизненных сил в нём всё меньше. Число ему легион. Имя ему – советский рубль. Арест состоялся в 1926 году. Именно тогда был запрещен вывоз советских денег за границу. Через два года последовал запрет на ввоз. Так Сталин покончил с конвертируемостью советской валюты, еще недавно, в период нэпа, высоко котировавшейся на международном рынке. Так отрезал свой народ от хозяйственной жизни человечества. Так опустил железный занавес и на полную громкость включил пропаганду своих пятилеток, чтобы не слышно было вопля насилуемой  и пытаемой экономики (С.200). Автор четко определяет задачу статьи: «…необходимо помнить, как были уничтожены товарно-денежные отношения, чтобы проследить важные из этих шагов, лучше понять, что делать сегодня».

   После такого посыла автор переходит к опыту кооператива, созданного в 1986 году в деревне Талице, вблизи от Троице-Сергиевой лавры. События, происходящие в кооперативе, которые автор наблюдает и описывает, он накладывает на печальную историю финансов советского периода, чтобы наглядно показать истоки и причины каждой проблемы. Перебрасывая мостик ко времени, когда пишется статья: «неконвертируемость валюты - это невключение её в Единую энергосистему человечества, Сегодня в нашей сети – более низкое напряжение. Подключаться необходимо…» - и дальше приводит цитату: «Жизнь человека – это азбука науки – зависит от кровообращения. Жизнь народа зависит от денежного обращения. Поэтому вопрос о финансах является главным и основным, Это вопрос жизни и смерти как для коллектива, так и для отдельного индивидуума», после которой удивляет источником – «Так было сказано 1 мая 1871 года на заседании Парижской коммуны в проекте декрета об организации её финансов» (С.202). 

  Далее в статье приводится ряд решений советского правительства – декреты о национализации банков, об аннулировании государственных займов, об упразднении в январе 1920 года государственного банка. Последствия разрушения финансовой системы – конфискация товаров вместо закупок, продотряды, галопирующая инфляция, военный коммунизм. Рыночные цены на сельхозпродукцию в 1919 году превышали «твердые», установленные государством, в 7 раз, через год – в 54 раза. Крестьянские восстания прошли в Украине, на Дону, в Сибири. Реакция власти при Ленине была в отказе от военного коммунизма и переходе к нэпу. «Восстановиться удалось удивительно быстро. – пишет автор, - брошенная в волны экономики промышленность самостоятельно поплыла: в 1922-23 годах она впервые после революции стала не просто безубыточной, но и дала прибыль в 250 миллионов рублей золотом» (С.207) Автор подробно описывает систему финансовой работы при нэпе. 

   Но… «нэповская модель не могла устроить Сталина как главу государства. Она была слишком демократичной…, и была обречена на уничтожение. Взамен неё нужно было создать механизм… при котором смог бы остаться у власти управленец, благодаря «услугам» которого в 1929 году – впервые в условиях мирного времени – были введены карточки: кроваво до головокружения проведена «коллективизация»; разразился унесший миллионы жизней голод 33-го; стали возможными поражения в начале войны, расправы над интеллигенцией – и сопровождавшая всё это параноидально раскручиваемая мясорубка репрессий. С чего нужно было начать, создавая такой механизм и уничтожая нэп? Сталин начал безошибочно: с ареста рубля» (С.212). Дальше в главе «Арест рубля. Финансовая монополия – начало разрушения экономики» А.Черниченко приводит подробный перечень действий тоталитарного режима по разрушению финансов, в котором он видит маниакальное стремление Сталина полностью лишить население экономической независимости и довести свою власть до невиданного в истории абсолютизма. В 1926 году был запрещен вывоз денег за границу, в 1928 – и ввоз. В 1929-м введена карточная система. «Деньги оставались. Но исчезала их суть, уничтожалось истинное содержание. Оставалась форма, макет, чучело – так же, как потом от демократии, конституции, социализма. Запрещается публикация всяких статистических данных и даже разговоры с обсуждением действий власти, включая непосильную для крестьян продразверстку и раскулачивание, которые Сталин назвал «контрреволюционной болтовней, против которой необходима решительная борьба» (С.213). 

   Начатая в 1930-м году кредитная реформа обернулась введением в стране финансовой разверстки, которая стала вслед за диктатурой Наркомпрода в результате продразверстки – диктатурой Госбанка. Это означало «полную денежную экспроприацию всех предприятий – как хозрасчетных, так и бюджетных. Назвав это мобилизацией ресурсов, хозяин государства вводил для еще вчерашних коллективных хозяев высшую степень отчуждения от их труда, превращал в совершенно неимущих, безденежных, полностью зависящих от него работников» (С.216).  Постановлением СНК от 2 января 1930 года «О кассовых планах государственных предприятий, смешанных акционерных обществ, кооперативных организаций и учреждений», где предписывалось всем сдавать в Госбанк не только ежедневную выручку, но и кассовые планы вперед на квартал, предусматривая поступление денег, которые потом следовало сдать. Автор вновь завершает описание действий властей точным художественным образом: «Этим беспрецедентным в мировой экономической истории документом был завершен сталинский арест рубля. Если прекращение конвертируемости, запрет на ввоз в 1926-1928 годах были подпиской о невыезде, то теперь произошло заключение рубля в Госбанк, а кассовый план был расписанием для тюремных прогулок и выходов в зону для принудработ» (С.217) 

 В следующей главе – «Финансово-экономический крах и начало политических репрессий» – автор пишет о том, что никакие меры не могли спасти систему сталинской экономики: «Кнут был единственным стимулом, двигавшим ее и не дававшим ей развалиться. Стагнация, застой, низкий уровень благосостояния были органически присущи этой системе, и лишь машина политических репрессий оказалась способна затянуть её агонию и распад на многие десятилетия». В 1933 году, когда миллионы людей умирали от голода, Сталин экспортировал хлеба на 389 миллионов рублей. Нефтепродуктов в тот же год продали за границу на 700 миллионов рублей, даже продажа пушнины – и та дала больше, чем экспорт хлеба. Хлеб в тот страшный для нас год был баснословно дешев. Зачем было его экспортировать, Дело в том, что рост нефтедобычи и даже добычи пушнины требовал капиталовложений и экономических усилий. А зерно у умиравших с голода колхозников отнималось практически бесплатно…»  (С.219). 

 Описав меры изъятия денег из обращения, достигшие апогея в 30-е годы – коллективизацию, увеличение производства водки, налоги и займы и «создание ГУЛАГа для использования бесплатного рабского труда миллионов заключенных», автор вновь прибегает к образу: «С не подчинявшимися его планам Сталин, как мы знаем, поступал двояко: сажал либо расстреливал. Расстрелять зарплату, исчислявшуюся хоть и обесценившимися, но миллиардами рублей, было затруднительно даже для корифея всех времен и народов. Поэтому зарплату посадили… в клетку, в которой она сидит до сих пор… Её решетчатая тень до сих пор забивает все зеленые ростки на ниве нашей экономики. Имя этой клетки – фонд зарплаты.» (С.222-223). Здесь автор переходит к современному периоду, когда писалась данная статья, и ставит вопрос освобождения денег  главным в начавшейся экономической реформе: «Кто и по какому праву заранее – на квартал, на год, на пятилетку – планирует до рубля и копейки всё, что должно попасть к нам в карман и из этого кармана должно быть вынуто?»

    Заканчивая экскурс в сталинскую эпоху, автор подчеркивает, на мой взгляд, очень важную проблему, до настоящего времени не изжитую обществом: нежелание вникнуть, изучить, понять происходившие в истории процессы. «Когда задумаешься об этом и поймешь, что наше сегодняшнее незнание – это кровавая победа Сталина над Историей и Справедливостью, хочется орать сухие цифры с десятыми и сотыми долями процентов во весь голос. Этого нельзя не знать, этим нельзя не интересоваться. Неинтересующийся оставляет Сталина-победителя жить в истории. Главное, чего сталинизм добивался от человека, это готовности к отречению… Спасение от манкуртизма в знании» С.221).     

    В главе «Кнут и Пряник: разница идеологий» автор объясняет переход финансовой системы в другую форму: «В смутные времена Кнут силу утратил… Но его агонии хватило на то, чтобы не дать силы и Прянику. Не стало силы – не стало движения. Так родился застой». Но «предпринятая в смутные времена междуцарствия попытка сохранить Кнут, сделав его бескровным, и скрестить его с Пряником объективно привела к еще большему подрыву денежного обращения» (С.232) Речь идет об увеличении денежной массы в 70-е-80-е годы, резко (в полтора и больше раза) превышающем объем товаров. В результате постоянно происходила скрытая инфляция, которая происходит и в данное время, когда публикуется статья и ведутся первые, половинчатые реформы в виде кооперативного движения и новых форм хозрасчета, не решающего проблем по стране, но показывающего примеры ценного опыта. Автор упоминает Ивана Снимщикова и Ивана Худенко, добившихся «удивительных хозяйственных результатов» и осужденных как уголовников. Первый был реабилитирован в прошлом году, на третий год перестройки, а второй умер в заключении, так и нереабилитированным до настоящего времени.

   В итоге огромной исследовательской работы автору хочется оставить читателям надежду. Обращаясь к ним, как гражданам, он, заключая статью, горячо призывает: «Мы должны разглядеть и, как Бастилию, разрушить тюрьму, выстроенную Сталиным для рубля. Освободить его для работы. Заставить себя отказаться от люмпенско-клеточно-пайковой психологии и создавать не Общество нищих потребителей, которое нам уже создали. Надо попробовать наконец основать Общество производителей. Не может быть, чтобы у великой страны не получилось» (С.235). 

    В 1990 году была помещена большая статья Г.Макарова «Пропажа века или спор об аренде» (№2, с.190-218).  

    В последующие годы журнал печатал публицистику, однако темы касались в основном критике советского режима сталинского и постсталинского периодов: «Воспоминания о деле врачей», «Хрущев и манеж», «Сталин. Тень не уходит», «Империя кремля». Об экономических проблемах общества и о текущих реформах выступлений уже не было.  

Заключение 

    На этом обзор журнальных публикаций в России 1986-1993 годов  можно закончить с надеждой, что в него вошли все значительные работы того времени, представленные в периодической печати по проблемам перехода к рыночной экономике. Весь комплекс проблем переходного периода освещался  не только в журналах, но также в газетах, на научно-практических конференциях, круглых столах и многочисленных интервью на телевизионных каналах. Затем появились и научные монографии. Журналы нами выбраны не случайно: нет сомнения в том, что самое главное осмысление происходящих событий, их глубокий анализ, разбор теории и практики – происходили именно на журнальных полосах авторами высокой квалификации, с чувством гражданственности и патриотизма. Авторами двигало искреннее стремление помочь своему народу и своей стране, а насколько они были правы или ошибались – это показало и еще покажет время, рассудила и еще рассудит история. Ведь «большое видится на расстоянии». А перемена общественного строя в огромной стране мира – что может быть больше и значительнее?

  Еще в защиту выбора журналов говорит тот важный факт, что на осмысление важнейших, кардинальных событий в тот период не оставалось времени. Для этого понадобились периодические издания: книги выходили медленно, а газеты – слишком быстро и в малом объеме. Кроме того, было понятно: когда пройдет время, авторы книг уже невольно будут подстраиваться под изменяющуюся конъюнктуру и социально-политического, и научно-профессионального свойства. Поэтому и выбраны были журналы. Тот, кто захочет получить объективную информацию о важных событиях прошлого, должен читать журналы. 

  Теперь вернемся к теме исследования. Напомню, что первая часть работы посвящалась периоду развивающегося и укрепляющегося русского капитализма – конец 80-х - 90-е годы XIX века, вторая освещает конец 80-х - 90-е годы ХХ века, названные нами, конечно, условно, – «вторым пришествием капитализма в Россию». На самом деле термины «социализм» и «капитализм» в нашей работе, бесспорно, условны, поскольку с позиций серьезной философии могут быть оспорены. Но зато это сразу определяет сущность событий и  нисколько не мешает обзору публикаций, отражающих движение общественной мысли. 

    Хотелось бы отметить некоторые выводы по всей работе, возникшие в процессе исследования.

1. Обзор публикаций 1898-1900 годов в русских журналах – «Труды Вольного экономического общества», «Научное обозрение», «Русское богатство», «Народное хозяйство», «Русское экономическое обозрение», «Вестник финансов, промышленности и торговли», предпринятый в первой части нашего исследования,  – показал весьма глубокое обсуждение проблем состояния экономики главным образом с позиций философии, основную часть обсуждения занимали статьи, анализирующие марксизм как теорию, с фундаментальных позиций которой авторы принимали полностью, критиковали какие-то её части либо отвергали полностью. Исходя только из теорий социально-экономического развития авторы переходили на конкретный анализ производственных отношений. Наиболее значительные публикации того периода были работы М.И. Туган-Барановского, П.Б. Струве, В.П. Воронцова, М.М. Федорова, П.П. Маслова и др. В этом ряду также стоит и работа В. Ильина (В.И.Ленина) «Развитие капитализма в России», вышедшая в 1899 г. отдельной брошюрой и резко раскритикованная в журнале «Научное обозрение», поместившем также не менее резкий ответ автора на рецензию в 1900 г. При любом отношении к этой работе очевидно, что значение её после победы Октябрьской революции и весь период советской власти было завышено на фоне других, более глубоких аналитических исследований. 
2. Влияние журнальных публикаций на ход экономического развития России в конце XIX века трудно оценить, и оно прямо не связано с принятием решений правительства в области экономики. Во всяком случае, это влияние требует отдельного изучения. Но общий тон выступлений теперь, через век с четвертью, представляется, если вести речь об экономике, излишне критическим: с точки зрения основных экономических показателей и состояния финансов страна в тот период находилась в состоянии стабильности и роста. (Сам читал отчет по исполнению госбюджета за 1898 год с профицитом в размере примерно 100 процентов, то есть еще на год!) 
3. Рассматриваемые во второй части настоящего исследования публикации 1986-1993 гг. из ведущих журналов различных типов лишь в первые годы периода посвящались пересмотру экономических теорий, вновь обращаясь к марксистко-ленинским позициям. Сущность теоретических выступлений сводилась к следующему: 1) Марксизм незыблем, марксистские теории верны, их ни в коем случае нельзя отвергать, а следует применить к новым реалиям; 2) Реформаторы, вследствие своей неграмотности и слабой эрудиции, просто не поняли Маркса и марксистов, на деле в последних говорилось о другом. То, что называли марксизмом, – вовсе не марксизм; 3) Практика коммунистических режимов от СССР до стран восточной Европы, объявивших себя социалистическими, ничего общего не имеет с марксизмом, который трансформировался в различные ревизионистские формы общественного устройства; 4) Марксизм, конечно, устарел, это очевидно – другое время, другие условия, нужны новые положения, новые теоретические разработки, но это не значит, что можно поменять его незыблемую политическую основу – общественную собственность на средства производства и недвижимость, и власть трудящихся… И так далее, с разными вариантами.
4. Важнейшее явление того периода, названное «перестройкой», было программой Коммунистической партии Советского Союза и внедрялось в общественное сознание сверху. Поэтому самым радикальным сторонником перемены социально-экономической и политической парадигмы развития был главный, директивный орган КПСС – журнал «Коммунист». А молодые реформаторы – команда Е.Т. Гайдара, занимавшиеся переходом страны к рыночной экономике, работала под руководством генсека М.С.Горбачева. Противоречие заключалось в том, что дальнейшее развитие этого курса неминуемо должно было привести к отказу от самой главной основы марксизма, которая была выражена Марксом и Энгельсом в «Манифесте коммунистической партии» еще в 1848 году: «...коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности». Этим всё сказано, но как же тогда свободный рынок, свободное предпринимательство, частная собственность? Значит, отказ от марксизма? С другой стороны, «китайские товарищи» отказались от главного постулата марксизма, но не от марксизма в целом – и ничего, видимо, думал Горбачев, также называют себя коммунистами и даже диктатора Мао оставили на знамени, и решения по созданию рынка и развитию товарно-денежных отношений принимают в ЦК КПК. Китайский опыт прибавил уверенности генсеку в возможности сочетать строительство социализма и рыночные реформы. Он поехал в Пекин, где в его честь и в поддержку горбачевской перестройки вышли, по всей видимости, неожиданно для него и китайского руководства, тысячные демонстрации, жестоко подавленные властями КНР. Так политика вошла в противоречие с экономикой. Трудно точно представить, о чем думал посетивший Китай Горбачев, но впечатление поездка, конечно, на него произвела. В процессе реформ Гайдар будет объяснять коммунистам о неприемлемости китайского опыта тактично и просто: «Россия не Китай»...  
5. В отношении к марксизму и многим социалистическим теориям молодые реформаторы предпочли не углубляться, они опирались не на абстрактные философские построения, а на опыт капиталистических стран, но в большей степени на опыт стран, переходящих к рынку от той или иной социалистической модели. Эта группа молодых экономистов изучила множество работ, в том числе не опубликованных в России и не переведенных на русский язык, побывала в разных странах, свободно владея иностранными языками, общалась с зарубежными специалистами – с экономистами в первую очередь, но также с социологами и политологами. Руководство страны – и М.С. Горбачев, и пришедший на смену к нему Б.Н. Ельцин поддерживали работу группы, в том числе приглашая иностранных экспертов. Но у руководителей и не было выбора: спасти страну от полного развала могла только новая финансово-экономическая политика, решительные и быстрые реформы.
6. Авторы реформ при общественном обсуждении и особенно в парламенте постоянно оказывались в меньшинстве из-за трех причин: 1) непонимания основной частью общества сути экономических преобразований; 2) объективного ухудшения жизни людей, что невозможно было преодолеть в короткое время и 3) чудовищного сопротивления партийно-хозяйственной номенклатуры, советских чиновников всех уровней и ученых-обществоведов, идеологически верных старым догмам. Очень точное определение этой массы людей, противящихся реформам, одного из лидеров перестройки, ректора Московского историко-архитектурного института Юрия Афанасьева, сказанное им на Первом съезде народных депутатов СССР в мае 1989 года, - «агрессивно-послушное большинство» - стала крылатой на многие годы. 
7. Критика противников Гайдара и его команды, если исключить шумные популистские  напоминания о падении экономических показателей, инфляции и пр. сводилась главным образом к одной проблеме – степени участия государства в построении рынка и управляемость последнего. Критики уже не могли поддерживать прежнюю модель экономики и постоянно указывали на необходимость сделать переход мягче, не допускать «шоковую терапию»,  гиперинфляцию и угрозу голода. В 1989-1990 годах противники реформ уже не отметали их в принципе, говоря: «Мы за рынок, но не такой». (Выражение Черномырдина накануне избрания на пост премьера: «Я за рынок, но не базар», на что Гайдар скромно, но со скрытой иронией заметил: «Ну, понятно, Виктор Степанович хочет построить рынок без базара...»). Попытки реформаторов объяснить обществу свои действия, успеха и понимания не имели, хотя образованная часть общества осознавала: 1) шоковой терапии и гиперинфляции в понимании международного опыта нет; 2) до голода, при резком ухудшении жизненного уровня, в стране дело не дошло; 3) реформы можно делать медленнее, но тогда страдания людей будут отложены на долгие годы, а проходить всё равно эти этапы придется; 4) приватизация необходима, несмотря на все её недостатки, она содействовала созданию класса собственников и производителей, без чего промышленность не могла существовать в условиях рынка. 
8. Крайне важные механизмы социальной рекламы и пиара не были запущены, даже популяризация знаний в рыночной экономике среди населения не была организована на государственном уровне. Это заметно было и в журнальных публикациях. Однако объективные трудности в этой сфере заключались в том, что рыночная экономика, в отличие от административно-распределительной, оказалась трудным объектом для популяризации. Кроме того, в тех условиях этим заниматься было некогда и некому.
9. Научная и художественная публицистика, аналитическая журналистика, без сомнения, сыграли важную роль в становлении новой России.
10. Данная работа в определенной степени всё-таки в настоящий момент должна восприниматься как историческая, поскольку нынче изменилось представление о журналистике и журналах. Журналистика не играет той общественной роли и не влияет на формирование общественного мнения и принятие решений со стороны власти. Журналы перестали быть отражением общественного развития страны. А главное – уже нет смелых и умных публицистов, способных щедро тратить свой талант, время, огромные усилия ума и нервов – на бескорыстное служение обществу, без всякой оглядки на чьи-то политические, корпоративные, коммерческие и прочие частные интересы. Поэтому статей, очерков и обзоров, подобно нами приведенных, в наше время уже не будет…  

                   Однако автор надеется, что работа всё же окажется полезной для какой-то части читателей, интересующихся историей своей страны и историей отечественной журналистики…

________________________

© Акопов Александр Иванович