1. Экономика

Все постсоветское пространство прошло через множество моделей идеологий, экономик, политик, религий. Каждая из них всякий раз объявлялась единственно правильной, а с ее противниками активно боролись. И с этой моделью единственно правильной идеологии, политики, религии, экономики мы не расстались. 

Мы слабо знаем реальность, особенно новую, а стоящие за ней теории на самом деле часто противоречат правде. Они просто не переосмысливаются, и за правду принимаются наиболее вероятные объяснения.

Известная цитата Ю. Андропова "Мы не знаем страны, в которой живем" принадлежит перу помощника М. Суслова, который написал для своего шефа статью.  Пока статья готовилась к печати, Суслов умер, и у работы появился новый автор - Андропов, чью мудрую мысль теперь цитируют потомки (есть и другая версия, что статью писали для Л. Брежнева [1]). Правда, это было характерным для всех партийных лидеров. Теперь мы вполне нормально реагируем на то, что президенты произносят тексты, написанные спичрайтерами.

Мир живет в рамках ошибочных теорий и неадекватной истории. Победы той или иной экономической концепции, например, не связаны с экономикой. Победа либеральной концепции пришла в результате интенсивных информационных кампаний. Это следствие нового развития информационного компонента цивилизации, когда можно продвигать нужные идеи, опираясь на вполне объективный инструментарий. Религия делала то же самое, но она делала это интуитивно, поэтому такое продвижение занимало у нее столетия. Мир получил не то, что хотел он, а то, что другие хотели, чтобы мир захотел получить. 

А. Кертис рассказывает, как это сделали всего лишь два человека - Энтони  Фишер и его друг Оливер Смедли. Причем им удалось продвинуть эту модель экономики в неблагоприятной для нее среде [2]: "Их игнорировали, поскольку практически все политики и журналисты от левых до правых верили в  кейнсианскую идею, что государство должно вмешиваться в управление экономикой. Все были убежлены, что оставленный сам себе свободный рынок придет к катастрофе, как это случилось в тридцатые. Фишер был консерватором, Смедли - либералом, но они оба верили, что их партии ведут Британию к пропасти, очарованные фальшивыми мечтами планировщиков".

Э. Фишер, создавший первый think-tank для поддержки идей свободного рынка (см. о нем [3]). Но поскольку таких "танков" было не один, а сто пятьдесят, то совершенно понятна их "объяснительтная" сила, которая обрушивалась на умы граждан Запада.

В другом своем выступлении Кертис объясняет базовую ошибочность этого подхода [4]: "Важным элементом является то, что эти системы не имели практически  ничего общего с исходной идеей "рынка ". Реально они представляют собой псевдо-научные элементы планирования,  созданные политиками и группой технократов, которые заимствовали гораздо больше идей холодной войны об обратной связи в кибернетике, чем из рискованных американских горок рынка.  Чтобы создать такие системы им пришлось существенно увеличить государство и расширить его власть, что полностью противоположно утопии свободного рынка. Когда исследовать корни неолиберальной идеи рынка можно увидеть еще более странные вещи. Идеи, выросшие в послевоенное время и захватившие воображение таких людей, как М. Тэтчер, реально являются очень странной мутацией капитализма. Если послушать интервью Фридриха Хайека, то он говорит скорее как системный инженер времен холодной войны, обсуждающий информационные сигналы и обратную связь, а не как Адам Смит с его теориями нравственного чувства".

В результате постепенно новое понимание, которое предложил Хайек, захватило весь мир, первыми эту модель приняли Рейган и Тэтчер, что по сути привело к уничтожению модели социального государства. 

Для Фишера такой путеводной звездой стал Хайек, под идеи которого Фишер и сделал первый think-tank. Кстати, Хайек и научил его, как вести эту борьбу, что в результате и привело самого Хайека к Нобелевской премии.

В фонде Тэтчер есть письмо Хайека Фишеру от первого января 1980 года [5]. Оно достаточно объемно и напечатано на машинке, что вполне естественно. В нем Хайек пишет о своей модели воздействия на общество: "Я говорил об этом тридцать лет назад, что мы можем победить социалистический тренд, только когла мы сможем переубедить интеллектуалов, создателей общественного мнения. Мне представляется, что это получило хорошее подтверждение".

В США также выделяют группу миллиардеров, начиная с братьев Кохов, которые тоже вкладывали деньги в идею ограниченного государства, снижения индивидуальных и корпоративных налогов, минимизации социальных услуг. В книге Мейер их называют "донорами" этой новой идеологии [6].

Дж. Бланделл, директор того первого Института экономических проблем, созданного Фишером, правда, говорит, что Хайек не мог вспомнить своей первой встречи с Фишером [7]. Он не опровергал ее, но говорил, что не помнит. Эта встреча произошла сразу после войны. Хайек провел ее в Кембридже, а потом перешел в Лондонскую школу экономики. Фишер в разных местах Англии тренировал пилотов в стрельбе, а потом оказался в Лондоне в той структуре, которая впоследствии превратилась в Министерство обороны. Таким образом они стали работать в десяти минутах друг от друга.

Бланделл в другом своем выступлении подчеркивает следующие идеи Хайека [8]: «Общество может быть изменено только с помощью изменений идей. Сначала вы должны достичь интеллектуалов, учителей и писателей, с помощью обоснованных аргументов. Их влияние на общество будет превалировать, а политики лишь последуют за ними». Это изложение разговора, состоявшегося в 1946 г., когда Фишер пришел спросить у Хайека о перспективах политической карьеры. Хайек отговорил его от этого, предложив взамен практически роль "пропагандиста" либеральной экономики.

Хайек интересным образом определял, кто же является интеллектуалом. Он увидел две важные характеристики:

•  способность говорить/писать по большому количеству вопросов,
•  возможность знакомиться с новыми идеями до того, как с ними познакомится широкая публика.

Джон Бланделл, который описывает смысл и способы работы Хайека и Фишера по продвижению идей либеральной экономики, акцентирует следующие ее основания:

•  прорыночные идеи оказались нерелевантыми и увлекающими людей, тем самым открылся путь к нерыночным идеям,
•  люди заняты сегодняшними событиями, теряя из виду долговременные последствия,
•  интеллектуал является «привратником» идей,
•  лучшие прорыночные люди становятся бизнесменами, лучшие антирыночные — интеллектуалами и учеными,
•  надо верить в силу идей.

Хайек выстроил алгоритм продвижения идеи, причем выстроенный на хорошем анализе неудач прошлых попыток.

Это по сути моделирование роли привратника (gatekeeper'а), которая заложена в западный подход к анализу новостей. Есть также работы, которые связывают Хайека с теорией сложных систем [9].

Кстати, Кертис очень давно обратил внимание на системы подсказок в Амазоне, Нетфликсе и других, которые также реализованы в микротаргетинге в избирательных технологиях [10]. При этом Кертис ссылается на мнение П. Маес, которая сказала [11]: "неибежным результатом становится сужение и упрощение вашего опыта, ведущее людей к замыканию в статической, навсегда суженной версии себя самого". 

Другой ее идеей является изменение взгляда на компьютер как на десктоп, устройство на столе [12]. Этот взгляд превалировал, когда компьютер использовался только для вычислений, однако сегодня он используется для всего, начиная с разговора с друзьями. Она занимается тем, что разрабатывает новые идеи для взаимодействия человека с компьютером, которые лучше интегрируют дигитальный мир и наш физический опыт. Метафора десктопа сужает понимание наших новых возможностей.

Наши представления о мире, слабо изменяемые по мере развития самого мира, мешают проявлениям креативности  и инновационным изменениям в обществе. Например, в целях расширения сознания для развития креативности многие известные фирмы в Силиконовой долине оплачивают для своих сотрудников разные варианты обучения медитациям [13].

При этом идеология тоже может быть экономикой, что мы можем увидеть по следующему наблюдению художника Э. Булатова [14]: "Я не думаю, что Америка или Европа менее идеологизированы, чем Советская система. Просто там другая идеология – рынка. И в каком-то смысле она опаснее для нашего сознания, потому что советская идеология была откровенно бесчеловечна и потому ее было легко отделить и увидеть, посмотреть на нее со стороны. А идеология рынка не бесчеловечна, наоборот – она все время предлагает массу нужных, полезных, хорошо сделанных вещей. Но дело в том, что в результате вам опять же, как и в советской, с самого детства незаметно, но упорно внушают, что в приобретение этих вещей и есть смысл вашей жизни".

Человек форматируется тем, во что он верит. У отформатированного человека уже нет возможности увидеть действительность, в которой он и живет, по-другому. В ней он видит только то, что уже записано в  его голове. Любое отклонение будет восприниматься им не как реальность, а как ошибка, отклонения от реальности.

В советское время был популярен анекдот, где председатель колхоза не хотел засыпать лужу перед правлениям из-за приезда иностранных журналистов. На призывы засыпать он отвечал фразой, ставшей классической: "Нехай клевещуть". 

Не следует думать, что неолиберализм критикуется только на постсоветском пространстве и "неправильными" экономистами. Газета Guardian в 2016 г. публикует статью экономиста, заглавие которой говорит само за себя - "Неолиберализм - идеология, лежащая в основе всех наших проблем [15]. Здесь, среди прочего, констатируется, что неолиберализм настолько распространился сегодня, что мы перестали воспринимать его как идеологию, словно это биологический закон вроде дарвиновской теории эволюции (см. также другие критические замечания [16]). 

Мир трансформируется тогда, когда сначала "ломается" наш мозг, открывая новые возможности для понимания и моделирования. Завтрашний мир всегда будет новым, если до этого изменится наш разум. 

Литература

1. Колесников А. В тени вождей. Интервью // rg.ru/2007/11/28/kolesnikov.html

2. Curtis A. In curse of Tina // www.bbc.co.uk/blogs/adamcurtis/entries/

fdb484c8-99a1-32a3-83be-20108374b985 

3. Antony Fisher // en.wikipedia.org/wiki/Antony_Fisher

4. Curtis A. The economists' new clothes

// www.bbc.co.uk/blogs/adamcurtis/entries/9bf2f6f3-4d3d...;

5. Haek L. to Fisher A, 1 January 1980 // fc95d419f4478b3b6e5f-3f71d0fe2b653c4f00f32175760e96e7.r87.cf1.rackcdn.com/

811DEA7AA41B43348847A8456C292E80.pdf

6. Mayer J. Dark money. The hidden history of the billionaires behind the rise of the radical right. - New York, 2016

7. Blundell J. Hayek, Fisher and The road to serfdom // Hayek F.A. The road to serfdom. - London, 2001  

8. Blundell J. Waging the war of ideas. London, 2003

9. Fisher G. The complexity of Hayek // www.synthesisips.net/blog/the-complexity-of-hayek/

10. Curtis A. Now then // www.bbc.co.uk/blogs/adamcurtis/entries/78691781-c9b7...

11. Pettie Maes. An interview // www.theeditorial.com/essay/2012/9/13/pattiemaes

12. Кертис А. Пессимизм не имеет права на существование. Интервью

//www.kommersant.ru/doc/3016891?utm_source=kommersant&utm_medium=culture&utm_campaign=four

13. Shachtman N. In Silicon valley, meditation is not fad. It could make your career

// www.wired.com/2013/06/meditation-mindfulness-silicon...

14. Булатов Э. Мы, конечно, не лучше других. Просто мы имеем право существовать наравных.Интервью//www.znak.com/2016-06-15/hudozhnik_erik_bulatov_o_falshi_ideologii_svobode_i_smysle_zhizni

15. Monbiot G. Neoliberalism - the ideology at the root of all our problems

// www.theguardian.com/books/2016/apr/15/neoliberalism-...;

16. Мински Х.Ф. Стабилизируя нестабильную экономику

// ecpolicy.ru/pdf/2016_2/minsky.pdf

 

2. Вожди. Политика. Демократия

Главным инструментарием по строительству иллюзий в нашем мире являются медиа для взрослых и школа для детей. Они своей ежедневной работой создают формы, сквозь которые мы смотрим на мир. 

Х.М. Энценсбергер вводит термин индустрия сознания, что позволяет взглянуть на роль медиа иначе [1]. Они, как, кстати, и школа, не столько описывают мир, как создают его в процессе такого описания. 

Особенно рьяно эта функция создания действительности реализуется в сфере истории. Исторические события неизвестны в настоящем, неизвестен реальный статус тех или иных фигур и событий, который может быть иным вчера и сегодня. 

Вот как об этом говорит С. Новопрудский для случая России [2]: "Россия обожает совершать время от времени шумное историческое харакири. Сейчас мы вновь оказались в парадоксальной ситуации: страна вроде бы живет исключительно в прошлом и прошлым, но у нее опять нет истории. После Октябрьского переворота 1917 года была фактически отменена история Российской Империи. После событий марта — декабря 1991 года признана недействительной история СССР. При этом каждый такой исторический разрыв является бомбой под национальную идентичность — существование страны как бы начинается с чистого листа. Конечно, государству с тысячелетней историей невозможно смириться с тем, что ему «опять 25». Но и сшить это разорванное в клочья историческое одеяло крайне сложно. Слишком велики дыры. Слишком сильно кровоточат старые раны. Слишком прочно сидит в головах идеологизированный конструкт бывшей «единственно правильной истории». Мы оказались зажаты между тремя историями — и попали в новое безвременье. Неслучайно у нас до сих пор нет даже академической истории Великой Отечественной войны, главного события, от которого ведут свой политический дискурс нынешние российские власти. Написать ее действительно очень трудно. Ибо тогда неизбежно придется писать историю всей Второй мировой, в которую Сталин и Гитлер поначалу вступали союзниками".

В принципе на всем постсоветском пространстве сошлись три периода истории, из которых теперь все выбирают то, что считают нужным для себя. Украина столкнулась с столкновением геров, правильных для одной половины и неправильных для другой. А. Островский вообще назвал свою книгу "Изобретение России", хотя говорит только о периоде от Горбачева до Путина [3].

Прошлая история оказалась многовариантной, из нее можно брать подтверждающие события под любой вариант.  Все  то, что подтверждает сегодняшнюю точку зрения, имеет шансы остаться в истории. Все то, что расходится с ней, подлежит забвению.

Мы трактуем официальные документы как правдивые, но на самом деле они также не отражают, а исправляют действительность. Вот свидетельства того, как Сталин правил сводки Совинформбюро [4]: "Иосиф Сталин пожелал, чтобы все сводки Совинформбюро обязательно доставлялись лично ему. Иногда вождь собственноручно переписывал сводки, изменяя существенные детали. «Как-то в тяжелые дни на фронте я встретил Жукова и Василевского в приемной Сталина, — вспоминал партийный деятель Владимир Кружков. — Они ожидали приема, а я сводку Совинформбюро, которую ему понесли на подпись. Поздоровались, отошли и ждут. Я сижу на стуле, они стоят и тихо перешептываются. Сводка задерживается. Поскребышев за своим столом отвечает на звонки. Натянут, как струна... Наконец, резкий звонок из кабинета. Через минуту Поскребышев появляется с бумагой. На ходу рассматривает ее и говорит Жукову и Василевскому:

— Товарищ Сталин разговаривает по ВЧ, придется подождать еще.

И передает сводку мне. Она вся исчеркана. Новые цифры, другие слова. Бумагу рассматривают Жуков и Василевский. Они знают, какая сводка уходила к Сталину, и внимательно смотрят на его правку. Ведь сведения давал Генштаб. Жуков напряженно морщит лоб и потом заливается краской, будто его уличили во лжи, лицо Василевского непроницаемо. Не проронив ни слова, оба молча отходят от меня»".

Даже та история, которая прошла перед нашими глазами, абсолютно неадекватна реальности. Два примера последнего времени. А. Куликов, который был министром МВД при Ельцине, считает, что результаты президентских выборов 1996 г. в России не соответствовали действительности [5]. Цифры голосовавших поменяли  местами, в результате чего Ельцину приписали голоса Зюганова, а тому - Ельцина, получив в результате: за Ельцина 53,82 процента голосов, Геннадий Зюганов — 40,31 процента.

"Амбарная книга" партии регионов продемонстрировала подкуп ценов ЦИК, что ставит под сомнение выигрыш В. Януковича на президентских выборах 2010 г. [6 - 7]. Здесь возможной выигравшей стороной вполне могла стать Ю. Тимошенко.

То есть самые существенные события последнего времени, проходившие на наших глазах, оказываются не той развилкой истории, чем та, которая была реализована. Сегодня мы можем только представлять себе Россию при Зюганове, а не Ельцине или Украину при Тимошенко, а не Януковиче. Это то, что называется альтернативной реальностью в  истории и фантастике. Например, США выпустили сериал по роману Ф. Дика, где жизнь в Америке протекает после победы во второй мировой войне Японии и Германии, которые разделили США на две зоны оккупации [8 - 10]. Есть статьи на тему таких нереализованных развилок в советской истории, например, о том, как СССР мог выиграть холодную войну [11]. 

Множество неясностей связано и с фигурой Ю. Андропова, которому пытаются приписать возможность останрвить  развал СССР путем  китайского варианта перестройки. Но Л. Млечин как автор книги об Андропове считает, что все это были пустые разговоры. Андропов был частью системы и отнюдь не ее мягким элементом. Млечин говорит в своем интервью  [12]: "Он был послом в Венгрии и видел ужас венгерского восстания 1956 года. Советская власть там рухнула лишь потому, что людям дали возможность говорить. И он точно знал, что есть связь между свободой слова и крушением режима. [...] Был прав, как оказалось. То, чего не смогли сделать с СССР шпионы, сделала свобода слова. В КГБ он первым делом создал, по сути дела, идеологическую полицию. Его предшественники, более жесткие люди, сократили это подразделение, считая маловажным, а Андропов сам курировал и превратил в ключевое".

Кстати, многие писали, как Андропов приходил к власти через череду смертей коллег. Возможно, что он уже не мог ждать, зная тяжелый характер своей болезни, и ему пришлось применить экстренные методы устранения конкурентов. Зять М. Суслова Л. Сумароков вспоминает о встрече 22 января Л. Брежнева на тему о реформе высшей партийной власти [13]: "Главный вопрос о реорганизации высшего руководства партии и обсуждение деталей и соответствующей процедуры на встрече с Брежневым отводился Суслову, который уже достаточно давно и планомерно готовил эту тему. Андропов очень боялся этой встречи. Фактически его карьера и планы на будущее были поставлены на карту, и Андропов это прекрасно понимал. Чисто внешне ранее ему всегда удавалось демонстрировать свою бесконечную лояльность, включая, порой, плохо прикрытую, а то и вовсе нескрываемую лесть Брежневу (о чем с известной долей беспощадной иронии пишет, например, Громыко). Однако, имея в виду перспективные амбиции руководителя КГБ, постоянно скрывать действительную позицию становилось всё труднее. Ведь потенциально на карту ставилась, если не карьера, то репутация самого Брежнева. Дело Галины, при определенной раскрутке, могло быть представлено, как намеренная акция против самой партии (ещё не ушла память о Берии). Именно потому Цвигун и получил пулю в голову из пистолета своего сотрудника. Кстати с подписями под некрологом о члене ЦК Цвигуне, опять вышла какая-то неразбериха. Впрочем, Чазов проштамповал свое заключение, и дело, заслоненное другими серьезными событиями, быстро затихло. А менее чем через три дня - последовала смертельная таблетка Суслову. Исполнителем был сравнительно недавно заступивший и не пользующийся ни авторитетом, ни расположением самого Суслова и членов его семьи, личного врача (формально сотрудника Чазова и одновременно аттестованного работника КГБ)" (см. также книгу его воспоминаний [14]).

Больше подробностей можно увидеть в книге В. Легостаева "Как Горбачев "прорвался во власть" [15]. В. Гришин говорит о времени Андропова, что КГБ тогда разрослось количественно, соответственно, менялась и его роль: "Органы госбезопасности фактически стали бесконтрольными" [16 - 17]. Можно увидеть возможные "развилки" при нормальном реагировании системы на вызовы и в работах В. Дашичева [18 - 20]. С другой стороны, если бы система могла нормально реагировать, то это была бы другая система. Следует вспомнить также и  работы Ю. Жуков о времени Сталина. Опираясь на архивы ФСБ, он утверждает, что заговор против Сталина был и Тухачевскому в нем отводилась роль военного диктатора [21]. То есть была еще одна "развилка".

Есть и такое мнение как бы со стороны "врагов" Андропова, когторое тоже имеет право на существование: "Горбачев же пытался сделать всё сразу – модернизировать экономику, ускорить экономический рост, провести демократизацию общества, активно сотрудничать с Западом. Контроль за ситуацией, который был у Андропова, был полностью утрачен. При этом его не остановила «элита», как это сделали с Хрущевым. Она просто сдала страну. Перед этим «зачистили» последний оплот СССР – армию. Для этого использовали провокацию с перелетом Руста. Созданная Андроповым сеть также приняла участие в развале СССР. Видимо, решив, что шансов сохранить страну нет. «Андроповцы» сосредоточили все усилия на сохранение системы, перекачку в неё наиболее важных ресурсов. В целом Андропов сыграл отрицательную роль в судьбе СССР. Желая «модернизировать СССР» в меру своего понимания ситуации, он провел такой отбор в КГБ и партийном руководстве, что у руля после его смерти оказались откровенные «западники», которые немедленно оказались «под колпаком» у Запада. Они не имели стратегического мышления, многие были коррумпированы, жили только личными и узкогрупповыми интересами. В результате Советский Союз был обречен" [22].

Несомненно, что это конспирологическая точка зрения. Но она всегда будет иметь право на существование, поскольку архивы отказываются открывать по сегодняшний день.

У А. Фурсова "Я глубоко убежден, что его «птенцы» не хотели разрушать страну. Они хотели изменить социально-экономический строй и работали на это. Но в 1989 году западная верхушка перехватила этот процесс, и разрушен был не только строй, но и государство. Чекисты проиграли. Я думаю, что они это поняли еще в 1989 году и начали создавать свою собственную экономическую систему внутри страны и за ее пределами. Начался вывоз золотого запаса. Тогда, как по мановению волшебной палочки, стали возникать структуры Ходорковского, Смоленского, Березовского. То есть, началась социальная эвакуация чекистов на случай демонтажа Советского Союза. Умным людям стало понятно, что процесс изменения системы проигран. И хоть сам Андропов к тому моменту уже несколько лет лежал в могиле, именно он был причастен к запуску этих социальных процессов" [23].

Это снова конспирология, но у Фурсова есть и такое более объективное понимание конспирологии [24]: "Конспирология как научная программа — это, помимо прочего, всегда раскрытие секретов власть имущих, того, как реально функционирует власть, как распределяются ресурсы и циркулирует информация"

То есть объем скрытой информации и действий все еще остается достаточно большим, поэтому при вроде бы переизбытке информации, на самом деле мы живем в обделенном важной информацией мире.

Причем некоторая информация может со временм выходить наружу, а некоторая всегда остается скрытой под грифом. Интересна в этом плане история книги о летчике А. Маресьеве. Печать очерка Б. Полевого в "Комсомольской правде" была остановлена резолюцией Сталина [25]: "Интересно, но давать сейчас несвоевременно. Пусть товарищ Полевой напишет об этом подробней". Немецкая пропаганда писала в этот момент, что Советский Союз разбит и бросает в бой последние резервы: стариков, детей, недолечившихся раненых. По этой причине рассказ о безногом летчике не смог появиться. Книга была написана через три года - в 1946.

Наша реальная жизнь также покоится на множестве иллюзий, на которых выстроены политика и экономика. Они призваны объяснять нам правильность того пути, по которому идут общество и государство.

Профессор Принстонского университета вместе с коллегой  выпустил книгу по поводу демократии [26] , где обратил внимание на ряд неадекватностей в нашем понимании выборов В книге он говорит о двух моделях демократии: популистской и избирательной. В первой модели акцентируется роль обычных граждан, во второй - акцентируются выборы как механизм отбора лидеров. 

Ахен подчеркивает в книге, что в США 46% граждан отвечает на вопрос социологов, что для них жить в демократии "абсолютно важно". В то же время только 7% согласны с тем, что имеют в стране "полностью демократическое" управление. Это речь о стране, которая принята за образец демократии. 

Ахен и Бартельс опровергают популярные представления о демократии, в рамках которых живем и мы. Например, представление о том, что политики слушают людей. На самом деле картинка несколько иная [27]: "Результат таков, что идеи не поднимаются от людей к партиям и кандидатам. Идеи плывут вниз к людям. У избирателей есть привязанности и идентичности, которые центральны для понимания того, что происходит во время выборов. Партии и группы интересов мобилизуют эти идентичности, рассказывая людям, как следует думать об их проблемах, в отличие от представления, что индивидуальные люди отбирают политиков на основе своих политических представлений". Последнее понимание авторы называют "народной теорией демократии". Сам же Ахен говорит: "Реально это не работает. У людей нет ни времени, ни интереса следить за проблемами, и они делают серьезные ошибки, нанося себе вред в этом процессе".

Все это по сути объясняет серьзную бессмысленность всех наших голосований с последующими причитаниями, что избрали не того или не тех.

В книге Ахен и Бартельс пишут, что президент Вильсон и министр финансов были на побережье в 1916 году в отпуске, когда там произошли атаки акул. Они считают, что это принесло падение голосов для Вильсона по следующим причинам (и это еще один пример из их книги [26]):

- было несколько смертей и эмоциональный стресс у населения,

- выборы были только через несколько месяцев после этих событий, которые оказались еще свежи в памяти,

- федеральные лица были с самого начала событий, что привлекло к акулам совсем другое внимание, поскольку все ждали, что они предпримут, хотя правительство не управляет акулами.

Речь в этом случае идет о ретроспективной теории голосования, когда избиратели реагируют на прошлое поведение кандидатов. Ахен и Бартельс считают, что следует уделять внимание социальным, профессиональным, расовым и религиозным идентичностям избирателей, а не тому, как они поддерживают конкретную политику.

В качестве примера Ахен говорит об идее Трампа построить стену на границе с  Мексикой: "Не верится, что большое число людей очень сильно возжелали построеить с тену на границе с Мексикой и нашли кандидата, который тоже верил в это. Мы считаем, что все наоборот. Многие из тех, кто верят  Трампу, построили бы стену, получив идею от него. Мы обращаем внимание на обстоятельства жизни этих людей, которым политическая система не уделяет внимания - экономической борьбе -  которая привела их к такому кандидату, как Трамп".

Ретроспективная теория говорит об экономическом голосовании - стала ли жизнь лучше или нет [28 - 29]. Ахен и Бартельс считают, что правительства многие вещи не могут контролировать, например, плохую погоду и урожай, наводнение и атаки акул.

На более глубинном уровне они назыывают ретроcпективный подход вообще "слепым": "Когда избирателем больно, они бьют по правительству, оправдывая себя правдоподобными культурными конструктами, имеющимися у них.Только когда таких конструктов нет, или амбициозный соперник на трон не может их предложить, люди переносят свое разочарование на других козлов отпущения или просто страдают. В большинстве случаев кандидаты расплачиваются на избирательных участках за плохие времена, даже в ситуациях, когда объективные наблюдатели не видят рациональных основ для предположения, что эти кандидаты как-то принимали участие в том, чтобы принести боль избирателям".

Однотипно с роль акульих атак авторы трактуют роль наводнений и засух.

В книге они также напишут: "Если наша интерпретация культурного элемента в стихийном бедствии правильна, можно найти существенное бедствие, за которое правительство бы несло ответственность и в то же время оно избегло электоральных обвинений, поскольку эта ответственность не была сконструирована политическими оппонентами". В качестве такого примера они приводят пандемию испанского гриппа в 1918 г. Тогда в США умерло полмиллиона людей. Но для наказания избиратели должны были представить себе, что правтельство могло действовать по-другому, чтобы предотвратить ситуацию. Идея политической ответственности на этих выборах не прозвучала.  

Ахен считает, что надо смотреть вне политических событий, чтобы понять, кто выступит в роли поддержки [27]: "Политические позиции - это то, что вы слышите. Но это не основное, важно то, как люди думают о себе самих. Обращайте внимание на то, как люди конструируют понимание своей жизни. Они выстраивают понимание того, кто они такие, в чем состоит их жизнь, почему они хорошие люди. Они привносят эти структуры в политику, а потом получают их назад сложными путями".

Его подход к демократии акцентирует неравенство в американской политике. Сам он считает современную систему такой, которая по-разному относится к людям в том, что она им предоставляет. Его мнение таково: "Мы должны помочь людям понять, как демократия может работать по-иному, увидеть места, где она в сильной степени порождает неравенство".   

С точки зрения своей теории Ахен и Бартельс рассмотрели в газете New York Times стратегию кандидата в президенты Сандерса [30]. Здесь они пишут: "Десятилетия социально-научных доказательств показывают, что поведение избирателей в первую очередь являются продуктом унаследованных политических привязанностей, социальной идентичности и символической преданности. Со временем вовлеченные граждане могут констуировать политические предпочтения и идеологии, которые рационализируют их выбор, но эти вопросы редко становятся фундаментальными. Это является ключевым в объяснении того, почему современная американская политика так поляризуется: электоральное наказание кандидатов, занимающих экстремальные позиции, достаточно сдержанно, так как избиратели политического центра не надежны в поддержке кандидатов, которые наиболее близки им по проблемам".

Этими словами они подчеркивают то, что основной является отнюдь не проблемная ориентация избирателей. Социальная идентичность и символическая привязанность демократических избирателей останавливается не на Сандерсе, а на Клинтон, поскольку она многие годы была ролевой моделью для многих женщин, союзником афро-американцев и других меньшинств. И эта историческая привязанность побеждает ее недостатки как кандидата.

В отношении демократии совершенно понятно, что она лучше тех вариантов, которые мы имеем на постсоветском пространстве (см., например, стандартный повтор позитивов демократии [31]). Но никто почему-то не ищет ничего нового, живя в рамках тех недостатков, которые отмечались выше.

Человечество достаточно консервативно. Получив какую-то иллюзорную программу, оно испытывает ее на людях несколько поколений, лишь затем переходит к следующей. Э. Паин видит сегодня подобный кризис в Европе, проявившийся в свзи с появлением мигрантов [32]: "Как только появляется кризис гражданской идентичности, на первый план выходят глубинные и архаичные формы консолидации и интеграции — примордиальные. Вспоминаются этатистские принципы государства — этнические, религиозные. Гражданская консолидация по сравнению с этими, более древними формами консолидации, новое явление в этом мире, хрупкое и незащищенное. Вместе с государственным эгоизмом на сцену выходит второе проявление кризиса: рост национализма, ксенофобии, политического радикализма и терроризма в Европе".

Как видим, кризисы "ломают" демократию, которая хорошо работает только в рамках стабильного мира. А поскольку мир на наших глазах теряет стабильность, переходя в свое новое структурирование, то следует искать и новые формы демократии. 

Литература

1. Энценсбергер Х. М. Строительный материал для теории медиа

// www.intelros.ru/pdf/logos/2015_02/104_9.pdf

2. Новопрудский С. Доска, Карл!

// www.gazeta.ru/comments/column/novoprudsky/8323457.sh...

3. Ostrovky A. The invention of Russia. The journey from Gorbachev's freedom to Putin's war. - London, 2015

4. Шутова Е. "От Советского информбюро..."

// www.gazeta.ru/science/2016/06/24_a_8313137.shtml

5. Куликов А. Президентом избрали Зюганова: глава МВД пр Ельцине раскрыл тайны девяностых // www.mk.ru/politics/2016/06/14/prezidentom-izbrali-zy...

6. "Амбарные" книги ПР доказывают, что Янукович "украл победу" у Тимошенко в 2010, - политологи // www.rbc.ua/rus/news/ambarnye-knigi-pr-dokazyvayut-nu...

7. Тимошенко: еще нужно доказать, что Янукович был президентом

// www.dsnews.ua/politics/timoshenko-eshche-nuzhno-doka...

8. Paskin W. The man in the high castle// www.slate.com/articles/arts/television/2015/11/_the_...

the_second_best_show_amazon_has_ever_made.html 

9. Lubin G. Here's what America would be like if the Nazis and Japanese had won WWII // www.businessinsider.com/the-man-in-the-high-castle-r...

10. D'Addario D. This show imagines what life would be like if the Nazis had won World War II // time.com/3684409/man-in-the-high-castle-amazon-pilot-nazis/

11. Nichols T. Five ways the Soviet Union could have won the cold war

// nationalinterest.org/feature/five-ways-the-soviet-union-could-have-won-the-cold-war-10888?page=show 

12. Млечин Л. Если бы Андропов был здоров, СССР был бы жив? Интервью

// kp.ua/life/68588-esly-by-andropov-byl-zdorov-sssr-byl-by-zhyv

13. Сумароков Л. Комментарии (тезисы) к избранным фрагментам материала генерала В. Грушко в публикации "Кто готовил и причины развала СССР"

// viperson.ru/articles/leonid-sumarokov-kommentariy-tezisy-k-izbrannym-fragmentam-materiala-generala-v-grushko-v-publikatsii-kto-gotovil-i-prichiny-razvala-sssr 

14. Сумароков Л. Другая эпоха (Феномен М.А. Суслова. Лиячность, идеология, власть). Вена, 2002 - 2005 // viperson.ru/articles/leonid-sumarokov-drugaya-epoha-fenomen-m-a-suslova-lichnost-ideologiya-vlast-moskva-sofiya-vena-2002-2005g-g-redaktsiya-3-ya-dopolnennaya

15. Легостаев В. Как Горбачев "прорвался во власть". - М., 2011

16. Гришин В. В политике ортодоксален, на практике прямолинеен, негибок. В.В. Гришин о Ю.В. Андропове // izyumov.ru/Dozye_21_5_2003/Grishin8.pdf

17. Гришин В. Был очень близок в Л.И. Брежневу. Вхож к нему в любое время // izyumov.ru/Dozye_21_5_2003/Grishin9.pdf

18. Дашичев В. Тайны холодной войны: аналитика для Громыко  // www.km.ru/science-tech/2016/06/19/istoriya-khkh-veka...

19. Дашичев В. Тайны холодной войны: проект "Звезда" раскрыл его участник // www.km.ru/science-tech/2016/05/30/istoriya-khkh-veka...

20. Тайны перестройки раскрывает Вячеслав Дашичев // www.km.ru/science-tech/2016/06/05/istoriya-khkh-veka...

21. Жуков Ю. Заговор против Сталина был. Тухачевскому в нем отводилась роль военного диктатора. Интервью // vm.ru/news/2014/02/17/istorik-yurij-zhukov-zagovor-protiv-stalina-bil-tuhachevskomu-v-nem-otvodilas-rol-voennogo-diktatora-235811.html

22. Самсонов А. Загадка Андропова // antisionizm.info/Zagadka-Andropova-949.html

23. Фурсов А. Посмертное наследие Андропова

// andreyfursov.ru/news/posmertnoe_nasledie_andropova/2014-02-10-305

24. Фурсов А. Криптология / криптополитэкономия капитализма как основа изучения западных элит // Изборский клуб. - 2016. - № 4

25. Тараненко И. 100 лет со дня рождения летчика-героя Алексея Маресьева: как появилась книга "Повесть о настоящем человеке"

// www.kp.ru/daily/26531/3548573/

26. Achen C.H., Bartels L.M. Democracy for realists: why elections do not produce responsive government. - Princeton, 2016

27. Achen challenges popular conceptions of American democracy // www.princeton.edu/research/news/faculty-profiles/a/?...

28. Achen C.H., Bartels L.M. Blind retrospection. Electoral responses to drought, flu, and shark attacks // www.ethz.ch/content/dam/ethz/special-interest/gess/c...

29. Achen C.H., Bartels L.M. Blind retrospection: why shark attacks are bad for democracy

// www.vanderbilt.edu/csdi/research/CSDI_WP_05-2013.pdf

30. Achen C.H., Bartels L.M. Do Sanders supporters favor his policies?

// www.nytimes.com/2016/05/23/opinion/campaign-stops/do...;action=click&contentCollection=campaign-stops&region=stream&module=stream_unit&version=latest&contentPlacement=

1&pgtype=sectionfront&_r=1

31. Lynn-Jones S.M. Why the United States should spread democracy

// belfercenter.ksg.harvard.edu/publication/2830/why_the_united_states_should_spread

_democracy.html?breadcrumb=%2Fexperts%2F1818%2Fthomas_m_nichols

32. Либерально-общинный строй // lenta.ru/articles/2016/06/15/national_pain/

 

3. Интернет 

Говоря о роли Интернета, следует различать декларируемое от реального. Возможно, что декларируемое было работающим в начале, но когда Интернет стал привычнее, когда были освоены социальные медиа, многие декларации потеряли свое былое очарование. Интернет был во многом поглощен человеческой природой. Как только он оказался обжит человеком, вскрылись многие вещи, о которых мало кто думал вначале.

Э. Кин ответил на важный вопрос заглавием своей книги [1]: "Интернет не является ответом". То есть Интернет не решил тех проблем, которые стояли и стоят перед человечеством. Хотя он заявлялся именно как такая принципиально прорывная технология. Еще более развернуто на эту тему прозвучал голос М. По [2 - 3]: "Интернет более не является чем-то новым. Коммерческому телевидение было где-то два десятилетия в 1970; оно было устоявшимся медиа. Никто тогда не провозглашал телевидение новое революционной технологией. Интернет не взрослеет, он взрослый. Телевизионное программирование и бизнес модели были вполне солидными в 1970; новая расстановка всегда является немного модифицированной старой расстановкой. Никто не рассужджал со всей серьезностью о радикально новом формате телевидения. В конечном счете, Интернет не "поменял всего". Телевидение, как ожидалось, тоже собиралось  "изменить все". Но этого не произошло. Скорее, оно поменяло то, что мы делали со своим временем. До телевидения в неделе было дополнительных двадцать часов. Телевидение забрало их".

Получается, что коммуникация не является центральным компонентом для решения проблемы. Правда, в случае протестных акций ему приписывают центральную роль в создании проблем. 

Но все же Интернет внес в нашу жизнь много нового, даже не решая старых проблем. И именно это новое закрывает нам глаза, не позволяя распознать опасности и открывая нам только позитивы.

Реально человечество получило большую связность, доступную миллионам. Не президенты и не разведки могут получать информацию о только что свершившемся событии. Ин тернет резко увеличил сообщение о событии.

Но это привело к серьезным последствиям в виде переизбытка информации для среднего потребителя. И только в последнее время когда возникли разнообразные алгоритмы для обработки big data, эта информация стала получать конкретное предназначение: и в президентских выборах, и в торговле, и в управлении покупателем (примеры Амазон и Нетфликс). 

Появились первые намерения воспользоваться этим новым инструментарием и для случая пропаганды. Госдепартамент создал специальное подразделение для борьбы в Интернете , который тоже берет на вооружение алгоритмы  big data, что можно увидеть по следующей информации [4]: "Подразумевается, что с Центром будут сотрудничать «Эпл», «Фейсбук», «Твиттер» и другие компании, которые помогут анализировать поведение и интересы того или иного пользователя социальных сетей, и тогда Центр (или его протеже) на основании этих данных будут обращаться к этому человеку адресно, лично, напрямую. Как «Фейсбук» или «Амазон» учитывают ваши запросы, посещаемые сайты, покупки и поведение в поисковиках, так и Центр собирается анализировать, насколько опасны интересы индивидуума, и принимать меры. Как это все будет происходить на самом деле, и что за меры, помимо сообщений в личку или комментариев, могут быть предприняты, пока совершенно неясно. Сам Лампкин говорит, что это пока еще неизведанная территория, и что правительство США еще не работало с такой хирургической доставкой адресных посланий".    

Нечто аналогичное по эволюции можно увидеть в отношении к языку у американских военных после Пирл-Харбора и особенно в холодную войну. Ж. Мартин-Нильсен вводит отдельный раздел "Язык как оружие" в свою работу, объясняя это следующим образом [5]: "Военные хорошо проинвестировали проекты, связанные с языком, от дешифровки до обработки информации. Ранние успехи простимулировали интерес и, как только началась холодная война, военные увидели в языке скрытое и стратегически важное оружие, такое, которое при правильном применении, может быть решающим в успехе Запада".

Вспоминается, как всегда было странно видеть работы Н. Хомского, у которых на первой же странице в примечании стояло, что они профинансированы ВВС США.

Мы всегда пытаемся в строиться в единое научное пространство, не разрешая никому отклонений от него. З. Зелински, ссылаясь на Эдуарду Глиссана, говорит о проблеме европейских интеллектуалов, что они во всем хотят опираться на пришедшее из средиземноморского центра  [6, р. 25]: "Со времен классической античности все желания и действия были направлены на этот центр, который также выступал в качестве стимула к захватам. Из большого средиземноморского пространства пришли все технические изобретения и все научные, философские, эстетические и политические модели, которые продолжают влиять на нашу культуру по сегодняшний день. Потребность в конструировании универсальной модели мира и соответствующих теорий, которые приводили к разрушительным результатам в нашей истории, может быть понята с учетом следующего: одно море посредине, один Бог, одна идеология, одна правда, которая должна быть связующей для всех. Старые империи, такие, как древняя Греция или Imperium Romanum, а также разные формы колониализма можно понять в свете этой центральной перспективы. Вся гамма социальных моделей, теорий, картин мира, которые стремятся к универсализации, выросли из этого понимания центра: современные государства-нации и демократия, капитализм и коммунизм, христианский мир, понимание мира как гармонического организма или как единого гигантского механизма".

Интересно, что эти слова странным образом хорошо объясняют и отношение России к Украине. Это как бы проекция прошлой системы на настоящее.

Главный миф  интернета - все получили голос. На самом деле пишущих осталось такое же меньшинство, как и было до интернета.  

Еще один миф - отсутствие контроля. Государства все равно всеми  силами  пытаются удерживать контроль. Это и создание команд троллей, и иски к провайдерам, и учет недовольных.

Сегодня государство обладает алгоритмами, позволяющими  распознавать на ранних этапах протестность и предсказывать ее развитие. Но важным результатом стало то, что Твиттер, как и другие социальные сети, не мобилизуют толпу. Это показали беспорядки в Великобритании, а также в других точках, включая анализ социальных сетей времен арабской весны. Наиболее полно работала группа исслелорвателей из Великобритании [7 - 13], что даже привело к  судебному запрету для Би-Би-Си показывать фильм об этих беспорядках [14].

Единственно, что многие эти вещи проходят  еще и по той причине, что, как оказалось, 6 из 10 постов в социальных сетях размещаются вообще без прочтения [15 - 16]. Этот вариант поверхностного прочтения можно обозначить как социальное эхо. Оно есть, но воздействие его минимизировано.

В недавнем интервью британского режиссера-документалиста А. Кертиса прошла еще одна интересная гипотеза, которая, правда, пока не доказана документально. Но как идея она достаточно интересна. Кертис считает, что социальные сети заинтересованы именно в отрицательном.

 Кертис написал [17]: "Социальные сети — часть системы, управляющей миром. Они питаются гневом и раздражением. Все просто: сердитые чаще кликают. И если они кликают, они вовлечены. А Facebook только этого и надо. Чтобы сделаться частью системы и обеспечивать ее бесперебойную работу, вам надо нервничать. И очень возможно, что гнев среднего класса вместо того, чтобы стать топливом перемен, просто поддерживает пузырь системы в стабильном состоянии. И на место прогрессивных идей, предполагающих определенный маршрут из точки «А» в точку «Б», пришла статичная система управления обществом. И этой системе не нужно, чтобы вы были довольны. Сердитесь. Корпорациям, владеющим этими ресурсами, только этого и надо. Интересно, кстати, является ли Дональд Трамп частью этой системы".

Тут неясно, как за этот счет может достигаться равновесие системы, если это чисто негативный поток. Пока можно предложить только одно объяснение. Это определенная система "выпускания пара", которая в СССР работала во времена Андропова, который "оберегал" от высылки/посадки определенных актеров, режиссеров, поэтов.

Интернет однотипно помогает человеку "прокричать", как ему кажется громко, хотя эффект этого "крика" нулевой.

Интернет создал новые возможности дял выражения своего несогласия, но это скорее возможности для организации, а не для отдельного человека. А по сути госдураство всегда боится именно организаций, а не индивидов, что явственно демонстрирует, например, борьба с диссидентством в СССР.

Б. Дженкинс подчеркивает такие новые возможности, которые дал Интернет для террористов [18]: "Как пропагандистская платформа Интернет предоставил возможность террористам для прямого общения с большими аудиториями без редакторов и эффективного государственного вмешательства. Он также позволил террористам более легко общаться друг с другом, создавая виртуальрные сообщества одинаково думающих фанатиков. Он также предоставляет информацию о целях, инструкции по изготовлению бомб и другие техники насилия. Социальные сети идут еще дальше и дают террористам возможность разговаривать напрямую в манере, воспринимаемой миллионами молодых людей. Так называемое Исламское Государство использует социальные медиа для своего рекламирования и привлечения рекрутируемых".

Однако не менее сильно развивается и контр-пропаганда, причем она часто покоится на тайных информационных операциях (см., например, о британском опыте [19 - 20]). Британцы создали соответствующее подразделение - Research, Information and Communications Unit (RICU), способное работать в тактике холодной войны против пропаганды Исламского Государства. Это правительственное подразделение, но кроме него создали коммуникационное агентство Breakthroughmedia [21]. 

Газета Guardian вспоминает такое же подразделение времен холодной войны - Information Research Department (IRD) как прообраз сегодняшней структуры [22]. Guardian цитирует цель агентства Breakthroughmedia, подчеркивая, что оно работает из анонимного офиса. Эта цель такова: "влиять на онлайновое общение, находясь внутри целевой аудитории, с помощи сети умеренных организаций, которые поддерживают те же цели". 

Следует также упомянуть феномен вирусного распространения информации. Мы стали говорить о нем как о новом, хотя практически тем же способом, но с другими скоростями и с другим охватом работали в советской среде анедкоты и слухи. 

Дж. Постилл пишет [23]: "Хотя наше понимание вирусных кампаний все еще недостаточно, их основные черты должны включать в себя: взрывной рост, пороги социальной драмы, участие в реальном времени, многочисленные онлайновые и живые пространства, интенсивное, но эфемерное отражение в новостях. Эти кампании поднимают интересные вопросы методологических вызовов изучения техно-политических контекстов, которые способствуют и тормозят распространение вирусов, а также степень, с которой вирусы могут усиливать или подрывать общественный дискурс. Еще одним вопросом для будущих исследований является понимание того, не являемся ли мы свидетелями приближения эры, в которой политическая реальность вирусно распространяемым дигитальным контентом - эры вирусной реальности".

Это снова-таки взгляд в будущее, а не в настоящее, как и другая терминологическая идея Дж. Постилла "технологи свободы" [24]: "Я использую термин технологи свободы, чтобы обозначить тех политических акторов, как индивидуальных, так и коллективных, которые объединяют технологическое  know-how  с политической проницательностью, чтобы продвигать большие дигитальрные и демократические свободы. Технологи свободы рассматривают будущее интернета и человеческую свободу как неразрывно связанные".

Одновременно социальные сети имеют под собой не только "технологов свободы", но и финансовые потоки. Фейсбук, к примеру, оценивается в 200 миллиардов (это всего лишь условная оценка, в основе которой леждит стоимость одного человека в 40 $, см. однако и более детальные вычисления [25]).

Следует также признать, что Интернет действительно все же сделал одну необратимую вещь - человечество получило глобальную связность. Когда-то две деревни могли отостоят друг от друга как два континента. Сегодня два континента стоят ближе друг к другу, чем две те деревни.

Но это асимметричный тип связности. Мы получаем бесконечное число сообщений на тему, например, свадьбы/развода звезд Голливуда, но ничего не сообщаем взамен. Точнее говоря, мы сообщаем, но нас никто не слышит. Мы слушатели, а не говорящие. Таково распределение коммуникативных ролей.

Когда была сила оружия, которая выравнила под себя мир. Там,где эта сила, натыкалась на другое оружие, там это воздействие прекращалось, если силы ощущали себя равными. 

Сегодня это сила информации, поскольку информация весьма дешева для производства и передачи. Глобализация первой задействовала асимметричную связность, коммуникация только последовала за ней.

Мы живем в информационном и виртуальном мире Голливуда, Гарварда и "Гарри  Поттера", потому что мы потеряли способность производить продукты этого уровня, перейдя на позиции потребителей. До этого мы однототипно потеряли способность производить компьютеры или смартфоны,  сегодня не можем произвести даже телевизор.

Интернет и социальные сети создали инструмент для управления квази-сознанием населения всей Земли. Телевидение, которое доминировало до этого, оказалось инструментом для управления сознанием группой стран одного региона. Радио - давало возможность управлять сознанием одной страны, чем воспользовались Сталин и Гитлер.

Если позитивные рассказа о себе государство порождает сверху, то негативные рассказы идут снизу. Часто государство ощущает их внезапно, как это было с украинской революцией или британским Brexit. 

При этом большие объемы информации отсеиваются, не беря участия в воздействии на человека, не из-за самой информации, а из-за того, где они были размещены. Исследования Ш. Айенгара показали, что люди отвергают не сами сообщения, а их источники. То же сообщение, но под шапкой FOXNews, а не BBC или CNN вполне принимается консервативной аудиторией [26]. Однотипно поступает либеральная аудитория.

Интернет есть и будет, однако его последствия оказались сильно преувеличенными. В. Чун видит внутреннюю противоречивость в самом Интернете, когда пишет [27]: "Кризис централен в создании Интернета как массового медиа, направленного на конец массовых медиа: персонализованный массовый инструмент". В своей книге она выстраивает формулу обновления, в которую вписан Интернет [28]: ПРИВЫЧКА + КРИЗИС = ОБНОВЛЕНИЕ. Она подчеркивает, что постоянное обновление становится зависимостью, а не обладанием. Поэтому заголовок ее книги и звучит "Обновиться, чтобы остаться тем же". И эта формулировка, вероятно, и отражает саму суть Интернета.

И последнее - какова реальность наблюдаемых или ненаблюдаемых последствий. Для более точного ответа на этот вопрос мы обратимся к помощи Оксфордского института интернета, созданного Оксфордским университетом в 2001 году для изучения социальных последствий Интернета (см. об этом институте [29]). Здесь изучают такие серьезные вопросы, как трансформация наших представлений об информации под влиянием Гугла [30 - 31] или психологические основы компютерных игр [32 - 33].

Институт также выпустил отчет на тему осязаемых последствий пользования Интернетом [34]. Здесь говорится, что до сего времени все исследования реальных последствий покоились на недостаточно объективной методологии. Авторы попытались сгруппировать последствия использования интернета по четырем направлениям: экономическому, культурному, социальному и индивидуально-личному. Но при этом сами авторы фиксируют, что достижения, достигнутые в онлайновой сфере, ничего не говорят о том, что их же нельзя было достичь в оффлайне. 

Сюда следует также добавить военные последствия. Кибервойны, например, требуют пересмотра понимания того, что такое война (см. [35]). Одной из идей стала возможность отвечать физически на кибератаку, если она принесла человеческие жертвы.

Интернет есть и будет. Причем в ряде случаев возникли гипотезы, что он ведет к определенному оглуплению населения, однако такая возможность есть и без интернета.  Интернет завтрашнего дня полностью наши представления о возможном и невозможном в нашей жизни и станет источником все новых и новых иллюзий.    

Литература 

1. Keen A. Internet is not the answer. - New York, 2015

2. Плеханов И. "Царь" пропаганды Майкл Лампкин, Amazon и новая борьба за умы // inosmi.ru/politic/20160420/236216583.html 

3. Poe M. T. A history of communications. Media and society from the evolution of speech to the Internet. - New York, 2011 

4. Poe M. The Internet changes nothing // historynewsnetwork.org/article/133910

5. Martin-Nielsen M. 'This war for men's minds': the birth of a human science in Cold War America // History of Human Science. - 2015. - Vol. 23. - N 5

6. Zielinski S. Deep time of the media. Toward archeology of hearing and seeing by technical means. - Cambridge - London, 2006

7. Vis F. Social media 'not to blame' for inciting rioters https://www2.le.ac.uk/offices/press/press-releases/2011/december/social-media-not-to-blame-for-inciting-rioters

8. Social media and riots - a double-edged sword https://www2.le.ac.uk/offices/press/media-centre/online-features/2011/social-media-and-riots-a-double-edged-sword

9. Inside the 'Reading the Riots' conference https://www2.le.ac.uk/news/blog/2011-archive/december/inside-the-reading-the-riots-conference 

10. Reading the Riots

// eprints.lse.ac.uk/46297/1/Reading%20the%20riots(published).pdf

11. Reading the Riots: Investigating England's summer of disorder – full report

// www.theguardian.com/uk/interactive/2011/dec/14/readi...

12. Investigating England’s summer of disorder: The Guardian’s ‘Reading the Riots’ project

// datadrivenjournalism.net/featured_projects/the_guardians_reading_the_riots_project

13. Brown S. a.o. Debates after the riots find local differences and a common theme

// www.theguardian.com/uk/2012/jul/03/riots-local-diffe...

14. Lewis P. Court order prevents BBC from broadcasting film about riots

// www.theguardian.com/uk/2012/jul/19/court-order-bans-...

15. Gabielkov M. a.o. Social Clicks: What and Who Gets Read on Twitter? //hal.inria.fr/hal-01281190/document

16. Dewey C. 6 in 10 of you will share this link without reading it, a new, depressing study says// www.washingtonpost.com/news/the-intersect/wp/2016/06...

17. Кертис А. Пессимизм не имеет права на существование. Интервью

// www.kommersant.ru/doc/3016891?utm_source=kommersant&...;utm_medium=culture&utm_campaign=four

18. Jenkins B.M. Cyberterrorism and the role of Silicon valley

// www.rand.org/blog/2016/06/cyberterrorism-and-the-rol...

19. Hayes B. Going global: the UK government’s ‘CVE’ agenda, counter-radicalisation and covert propaganda // www.tni.org/en/article/going-global-the-uk-governmen...

20. Spillett R. British anti-extremism agencies are working at an 'industrial scale and pace' and using Cold War tactics to combat ISIS propaganda

// www.dailymail.co.uk/news/article-3570777/British-ant...;

21. Breakthroughmedia // breakthroughmedia.org/#home

22. Cobain I. a.o. Inside Ricu, the shadowy propaganda inspired by the cold war // www.theguardian.com/politics/2016/may/02/inside-ricu...

23. Postill, J. Digital politics and political engagement. // Digital Anthropology. Ed. by H. Horst and D. Miller. - Oxford, 2012

24. Postill J. Freedom technologists and the future of global justice

// www.tni.org/en/publication/freedom-technologists-and...

25. Skeggs B. a.o. Capital experimentation with person/a formation: how Facebook's monetization refigures the relationship between property, personhood and protest

// Information, Communication and Society - 2016. - Vol. 19. - I. 3

26. Bernstein A. How social media  is shaping the democratic primary's bitter end

// www.wnyc.org/story/how-social-media-shaping-democrat...

27. Chun W.H.K. Crisis, crisis, crisis, or sovereignty and networks

// pages.uoregon.edu/koopman/courses_readings/phil123-net/intro/chun_crisis_crisis_crisis.pdf

28. Chun W.H.K. Updating to remain the same. Habitual new media. - Cambridge, 2016

29. Oxford Internet Institute. About us // www.oii.ox.ac.uk/about/

30. Dewey C. You probably haven’t even noticed Google’s sketchy quest to control the world’s knowledge  // www.washingtonpost.com/news/the-intersect/wp/2016/05...;

31. Ford H. a.o. Semantic cities: coded geopolitics and the rise of the semantic web

// papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2682459

32. Baraniuk C. The psychological tricks behind Pokemon Go's success

// www.bbc.com/future/story/20160711-the-psychological-...

33. Przybylski A. a.o. How we see electronic games

// www.academia.edu/25160772/How_we_see_electronic_game...;

34. Tangible outcomes of Internet use http://www.oii.ox.ac.uk/research/

35. NATO CCD COE Workshop on ‘Ethics and Policies for Cyber Warfare’ (Magdalen College, Oxford). Report

// ccdcoe.org/sites/default/files/multimedia/pdf/report_workshop_on_ethics

_publication.pdf

 

4. Тоталитарное счастье

Советский Союз был счастливым государством. СССР находился в движении, строил индустриальное государство, модернизировал свою экономику, что требовало поддержки со стороны науки и образования. Ему соответствовал высокий уровень литературы, культуры, искусства, конечно, в тех случаях, когда пропагандистский компонент в них не был основным. Конечно, художественные портреты Сталина или Брежнева, имея пропагандистскую составляющую в качестве базовой, уже не были вершинами искусства. Собственных кинофильмов было гораздо больше, чем их выпускают сегодня. Тиражи книг зашкаливали. Советский Союз был по-настоящему читающей страной, что отражало высокий уровень интеллектуализации советского человека.

Сегодня мы находимся на другом полюсе, когда все можно, но ничего нет. Образование, наука, медицина исчезают из интеерсов государства (см. статьи Г. Малинецкого на тему отставания России, критические замечания в которых легко переносятся на все постсоветское пространство [1 - 3]).

Советский Союз обладал очень сильной виртуальностью и слабой материальностью, где дефицит был константной характеристикой существования советского человека. Взлеты и подвиги в виртуальном мире не компенсировались в мире материальном.

СССР и проиграл из-за слабой материальности. Открытие границ (информационных и реальных) продемонстрировало реальность другого мира, который в подсказке нашей пропаганды все "загнивал" и "загнивал", нов се жил лучше и поэтому выглядел успешнее, чем мы сами.

Именно из недостаточности материального мира быта приходит "подножка" миру социализма. Вот, например, как видит данную ситуацию Г. Иванкина [4]: "Советская эстетика проиграла эту битву — проиграла не старорежимному барству, не фашистской железобетонности и не золотому Голливуду времён Дины Дурбин, а — журналу "Бурда Моден". Не смогли противопоставить бурде что-то своё: разумное-доброе-вечное и — красивое. По сути, Перестройка оказалась бунтом в пользу блескучих дискотечных штанов и завлекательных обёрток. В 1990-х мы наелись невкусных конфет и химического айс-крима, накупили малиновых пиджаков и фосфоресцирующих босоножек. Историк моды Александр Васильев в одной из своих книг называет сие "бешеные цвета российских ларьков". Кинуться на цветность, ибо до оскомины прискучил линялый кумач на серой стене. Не алый на белоснежном, как виделось из окопов Гражданской войны… Иосиф Бродский сказал: "Эстетика — мать этики". Кроме того, она — сестра победы и, как выясняется, даже не двоюродная"

При этом не следует так обижать Голливуд, поскольку на постсоветском пространстве именно американские фильмы лидируют, а они тоже имеют пропагандистскую составляющую в своей базе (см. интересное иследование о влиянии ЦРУ в Голливуде [5], автор выпускает в этом году целую книгу на эту тему).

Советский Союз был в числе выигравших в индустриальную эпоху, но постсоветское пространство прочно заняло свое место в числе проигравших в информационную эпоху. Именно в наше время возникла еще большая нужда в науке и образовании, причем для этого требуются их иное наполнение. Это связано с тем, что индустриальный век был на полюсе предсказуемости, а информационный - на противоположном полюсе неоднозначности (см. исследования на тему новых умений для нового века [6 - 7]). Помню также, как в одном из исследований американцы обсуждали, чему обучать своих генералов и адмиралов, каким предметам. Как оказалось, из-за быстрого устаревания знаний обучать можно только умению адаптации. 

Кстати, этот сдвиг отражает также и интерес современной промышленности к креативным людям с возникшей проблемой, как воспитывать креативность. Хакеры сегодня оказались таким востребованным типажом, что даже Пентагон приглашает их сделать попытку взломать свой сайт [8 - 9]. Для этого нужно зарегистрироваться, для тренировок им выделено специально созданное интернет-пространство Пентагона, а на поощрение тем, кто найдет уязвимость выделено 150 тысяч долларов.

И этот интерес к хакером (и не только Пентагона) снова оказывается поддержанным экраном, например, в 2015 г. вышел первый телесериал о хакерах "Мистер Робот" [10], первый сезон которого завершился всемирным хаосом, созданным ими.

 Создатель фильма Сэм Эсмейл говорит интересные вещи [11]: "Фейсбук, как мне кажется, невероятно опасен, поскольку это корпорация, которая практически присвоила ваши отношения. Способ, которым семьи говорят друг с другом или друзья разговаривают, полностью принадлежит этой корпорации и монетизирован ею. Они имеют потенциал делать множество плохих вещей, а люди просто отдали эту власть им. Это неимоверно печально". 

И еще важный момент, раскрывающий ход его мыслей: "Одной  з причин, подтолкнувшей меня на написание шоу, была Арабская весна. Я египтянин, поэтому я отправился в Египет сразу после того, как это случилось, и то, что я подумал, было настолько классно, когда эти молодые ребята, раздасадованные на свою страну, на общество, а самым главным инструментом стало то, что они молоды и сердиты. Они использовали социальные медиа и технологии, которые старшее контролирующее поколение не знало, как использовать, и они принесли реальные изменения, они использовали злость продуктивным способом и получили реальные положительные изменения. Лично мне кажется, что это вселило в хакерскую культуру ту необузданность, которых нет в других культурах. Это может быть негативным, несомненно, но в этом есть реальная положительность, которую я хочу осветить".

Интересно, что сайт фильма заполняют новостные сообщения не только о фильме, но и хакерские новости, то есть самая настоящая реальность вплетена художественные события [12]. Журнал Wired рассказал также о группе реальных хакеров, которые консультировали создателей фильма [13].

Все это мир, выстроенный другими, поэтому за вход в него постсоветскому пространству приходится платить, чего не было в советское время, когда СССР сам входил и сам строил индустриальный  мир. Правда, делал он это за счет серьезной эксплуатации собственных граждан. К тому же, для них был резко сокращен возможных вариантов, сведенный к ограниченному списку разрешенного поведения.

В кибернетике есть правило, что субъект управления должен обладать не меньшим разнообразием, чем объект упарвления. Сужая возможную вариативность поведения, государство резко облегчает себе работу. Условный пример: в СССР была одна партия, сейчас их сотни. Соотвественно, возросло разнобразие поведения на этом уровне, однако системы управления остались советские. Такое управление занто тем, что пытается часть этих партий делать фиктивными: у них есть гордое название, но нет права на поведение, которое не разрешено из центра. 

В. Игрунов привел пример двух типов технологий: технологии, которые можно повторить, и технологии, которые нельзя повторить [14]. Вторые - связаны с цивилизационным разрывом. Постсоветское пространство сегодня как раз подпадает под подобный цивилизационный разрыв, поскольку уже не в состоянии производить не только компьтеры, но и мобальные телефоны. Проигравшие платят за свой проигрыш выигравшим всю оставшуюся жизнь, оплачивая свою ошибку из прошлого.

Об СССР иногда говорят как о тексто-ориентированной цилизации (логоцентричная цивилизация в терминах Б. Гройса). Возможно, это можно объяснить тем, что создание СССР совпало с резким расширением грамотности населения, а печатное совпадает совсем другие результаты воздействия.

Затем пришло радио - тоже очень контролированное и цензурированное средство. Потом телевидение, которое, хотя и все равно управлялось центром, значит, цензурировалось, н оно принесло первый сбой. Нельзя было цензурировать с помощью замены, например, выступление генсека Брежнева. Его всеми силами старались сделать лучше, но не все было возможно. Брежнев нес своим выстпулением дополнительный месесдж "угасающего старика", который переносился и на все государство. Не может государство стремительно нестись вперед при такого уровня руководителе.

Текстовое государство в сильной степени базируется на витуальном мире. В советском виртуальном мире обитали герои подвига и герои труда. Мудрое Политбюро могло решить любой вопрос. Бдительное КГБ могло словить любого врага. Виртуальная системность этого мира не знала исключений.

Советский мир (миф) был создан при самом активном участии Сталина, который успевал читать/смотреть и редактировать многие книги и фильмы до их реального появления.

Д. Быков красиво назвал одну свою лекцию так - "СССР - страна, которую придумал Гайдар" [15]. Здесь он выделяет такие харатеристики того, что акцентировал Гайдар в своих книгах:

- большая и добрая страна, которая заботится о всех,

- Гайдар любит задумчивого, книжного ребенка, который не приспобен к жизни, зато готов к войне, где он готов погибнуть за правое дело,

- гайдаровский мир полон добра, причем абсолютно щедрого,

- мы живем в самой правильной стране, в стране антифашизма, где самый самый страшный враг - фашист.

Гайдар писал по сути очень личностные тексты, что кажется невозможным для пропаганды. Но это и была самая искренняя, но все равно пропаганда СССР.

Вернемся теперь к проблеме тоталитарного счастья, рассмотрев его в ряде конкретных правил. Советская модель мира несомненно ствила в свой центр счастливого человека. Но вот за счет чего он был счастливым?

Замена личного общественным

Личное в советской модели мира практически никогда не было главным. Вся культура удерживала внимание на коллективном труде и победах ради коллектива. Этого требовала модернизация, которую проходил СССР, используя в качестве инструментария мобилизационную экономику и мобилизационную политику.

Труд должен был стать главным счастьем каждого. При этом следует помнить, что старые специалисты от инженеров до профессоров были отброшены, что создавало дополнительные сложности для выполнения поставленных целей. Отсюда возникает частотность иностранных спецов в жизни и культуре того времени.

Личное отвлекало от общественных целей. Отсюда возникающая и поддерживаемая сознательно борьба с личным. Вспомним борьбу с так называемым  мещанством, где герань служила символом этого нездорового с точки зрения государства благополучия.

Личное выходило наружу только в случае его использования со стороны коллективных целей. О. Бергольц в момент написания истории завода была прикреплена к его партийной организации. Она была в любовных отношениях с Л. Авербахом, генсеком Российской ассоциации пролетарских писателей, который внезапно стал врагом народа. И вот эти отношения и заинтересоваличленов парткома завода Электросила им. Кирова [16].

Государства также заинтересованы в нарушении инивидуальных биологических законов в пользу социальных коллективных. В результате героями становятся тем, кто отдает свою биологическую жизнь за спасение жизни коллективной (З. Космодемьянская или Н. Гастелло), а также те, кто нарушает базовые семейные правила (Павлик Морозов, заявляющий на отца).

Семья даже может нести беду, как это происходит в фильме И. Пырьева "Партийный билет" (1936 г.). В нем девушка-ударница не знала, что выходит замуж за врага народа, диверсанта

Государство - это все. Вот какова главная аксиома тоталитарного существования. Всюду и везде приоритет государству, даже если это несет индидуальные бедствия и смерть. Даже лишения времен комсомольских строек все равно были прекрасными. К тому же, они избавляли от хлюпиков и маменькиных сынков, что часто изображалось на киноэкране.

Вождь

Любовь к вождю была естественной и сильной. Достаточно вспомнить плач по смерти вождя народов. Хотя сегодня появляются новые свидетельства Н. Добрюхи [17 - 19], что Сталина убили на самом деле в Кремле, народная любовь в первую очередь тех, кого не затронули репрессии, остается реальным фактом.

Одновременно западные исследователи пытаются анализировать слезы после смерти , насколько они естественны. Газета New York Times пишет, что это вообще свойственно корейской конфуцианской культуре, что можно увидеть и в Южной Корее. Однако в Северной Корее этореагирование превосходит нормы, что отразает культу вождя, зафискированного как отца каждого северокорейца. Б. Майерс, являющийся экспертом по северокорейской идеологии из одного из университетов Южной Кореи говорит следующее: "Они реально ощущают, что как бы голова нации отсечена. Естественно, что это аставляет людей ощущать определенный шок или травму,  независимо от того, чувствуют ли они реально сильне личные чувства"  [20].

Би-Би-Си также заинтересовалась реальностью слез, собрав наблюдения специалистов. К. Браун из Четем Хауса говорит: "Контроль информации столь велик, что они действительно ощущают реальный шок. Это искренняя истерия, но то ли это, что мы на Западе обозначаем печалью, неизвестно" [21].

Журнал New Yorker видит, что лица в толпе выглядят гораздо старше, чем они есть на самом деле, объясняя это эффектом старения из-за забот и страха [22].

Поведенческие указания порождались с помощью соответствующих картинок и фраз "друг детей", "лучший друг советских физкультурников". Это готовые "кванты" поведения, получающие массовое распространение.

При этом сам вождь не допускал никаких отклонений от своего "лубочного" образа, например, запрещая пьесу М. Булгакова о своей юности "Батум".

Враги

Враги были важным элементом советской модели мира. С одной стороны, они оправдывали существование мобилизационной модели государства, объясняющей постоянное состояние лишений и дефицита, сопутствовавшее этой модели, что можно считать стратегическим аргументом. С другой, создавали объяснение тактического порядка по поводу любого неудачного развития событий.

Марксизм характеризуют как систему, которая легко и понятно все объясняет. И это вместе с сверхнеизменной жизнью внутри страны создавало определенное комфортное существование, поскольку завтра не должно приносить ничего нового или неизвестного.  

А о врагах внутренних говорит Ги Сорман [23]: "Марксизм знает своих врагов: это капиталисты. Кто является капиталистом, а кто нет, не подлежит четкому определению. Капиталист - это тот, кого им назовет партия, например, тот, у кого была корова во времена Сталина или рисовое поле во времена Мао. Когда нет определения, все живут встрахе, что партия назовет их капиталистами. Все коммунистические партии при власти управляли с помощью общего страха всех и каждого, поскольку за мгновение все могут превратиться в классового врага".

Модель жизнь в окружении врагов типична для прошлых и нынешних тоталитарных режимов. И независимо от того, насколько эта модель соответствует реальности, она в любом случае облегчает государственное управление, "приглушая" диссидентские голоса.

Страх и репрессии

Страх и репресии являются главной негативной приметой тотаритарного государства. Действуя массово, как в довоенное время, или выборочно, как у послевоенных вождей, репрессии демонстрировали, что отклоняющихся от правильного поведения ждут неприятные последствия. Тем самым поведение унифицируется, управление ним облегчается для государства.

 Но одновременно следует признать, что у человека, живущего под реальным или виртуальным мечом, развивается феномен стокгольмского синдрома. Ему становится более комфортно и безопасно принять точку зрения государства, чем пытаться ей противостоять. Недаром сталинское время породило оправдывающую репрессии формулу "Органы не ошибаются".

Если человек и попадал под маховик респрессий, то его мыслью об этой ситуации было спасительное для первого лица объяснение - "Сталин ничего не знает".

Страх и репрессии контролировались, все время находясь в динамике. Сталин, например, решил после конца войны закрутить гайки, увидев опасность от пришедших с войны людей, которые а) потеряли страх, б) увидели иную жизнь на Западе. То же касается и генералов, находившихся на вершине успеха.  

Г. Померанц напишет: "Уже изучалось постановление о Зощенко и Ахматовой. Готовилась борьба с космополитизмом. Миллионным потоком шли в лагеря военнопленные. Во всем этом был один смысл, один государственный разум: людям, потерявшим страх на войне, надо было снова внушать страх. Пленные отвыкли от советских штампов, начали думать своей головой — они стали социально опасны. Ленинградцы почувствовали себя героями — они стали социально опасны"  [24].

И он же поднимет страх на определенный метауровень как базовый для управления миллионами: "Наш народ - алкоголик страха. После тех цистерн, которые мы вылакали при Сталине, достаточно загнать в психушку одного - и у миллиона душа уходит в пятки. Такую же роль играют слухи о погромах. После каждого бесчинства "Памяти" десятки тысяч интеллигентов срываются с места и бросаются в ОВИР. А не к избирательным участкам, где они могли бы помешать номенклатурным кандидатам"  [25]

Страх превращает человеческую жизнь в ничто. Уходят какие-то сложные варианты радости, поскольку идет борьба за простое выживание. Страх превращает самую плохую жизнь в счастье, поскольку ты остаешься в живых. И уже этого достаточно для счастья.

Гордость

Уничтожение личной жизни, перевод жизни человека в режим выживания невозможен без определенной компенсации. Эта компенсация была создана методами медиа: газеты и литература, радио и кино рассказывали о счастливой жизни советского человека. Происходила замена реального на виртуальное. 

Человек видел свою жизнь в литературе и кино. Он жил там, подобно тому, как улицы советских городов пустели в вечернее время, когда шел мексиканский сериал "Просто Мария". Шло погружение в виртуальную реальность.

Эта модель замены реального виртуальным сохраняется по сегодняшний день. Только сегодня она приняла даже большие масштабы из-за Интернета, видеоигр и масштабного распространения сериалов.

Если внимательно проследить за результатами социологических исследований, то можно увидеть, как по мере продвижения к реальности (здравоохранение, образование и т. п.), падает положительная оценка. Зато она максимальна в области, которая никак не зависит от нынешней власти, типа размеров страны или ее природных богатств.

Всё это отражает страх перед реальностью, когда то настоящее, чем живет человек, становится невидимым перед тем виртуальным, что акцентирует государственная машина пропаганды. Такое ощущение было в определенной степени и, например, в 1937 г., когда люди боялись и не хотели видеть реальность.

Были исследования, в рамках которых искался ответ на вопрос, почему советский человек так мало улыбался [27 - 29]. Сегодняшним ответом науки на это является констатация того, что люди не улыбаются в культурах, которые видят свое будущее непредсказуемым и неконтролируемым. Кстати, улыбка в таких странах также трактуется не так, как в других странах. Здесь она являеся проявлением глупости. 

Одновременно мы должны признать и определенную искуственность счастья № 2 - не тоталитарного, а капиталистического. Все же вариант советского счастья выстраивался вне материальных координат, это счастье было идеалистическим.

Капитализм выстроил хорошее счастье для своего большинства именно на материалистических координатах. Несомненно это позволяет сделать более широким объем счастливого населения, но определенная дефектность в этом также присутствует, поскольку это опора только на один аспект счастья, как, например, самой счастливой страной в мире сегодня является достаточно бедный Бутан, который, понятно, не имеет западного уровня жизни. 

Ги Дебор пишет о трансформации идеальных объектов в процессе капиталистического переосмысления [30]: "Всякий образец и идеал опошлен и перетащен в область потребления. Иисус Христос — не сын Бога, а герой рок-оперы. Во времена инквизиции теологические конструкты использовались порой не самым подобающим образом, но не теряли от этого своей сути. Ирония и отречение постигают этику и мораль. Онтологическая ценность знания, серая и скупая на эмоции, уступает ярким картинкам деконструкции и летит, кувыркаясь, по кроличьей норе"

Странным образом с ним пересекается мнение известного советского математика академика В. Арнольда, имевший в конце жизни наивысший уровень цитируемости среди российских математиков. Он утверждал следующее [31]: "Американские коллеги объяснили мне, что низкий уровень общей культуры и школьного образования в их стране — сознательное достижение ради экономических целей. Дело в том, что, начитавшись книг, образованный человек становится худшим покупателем: он меньше покупает и стиральных машин, и автомобилей, начинает предпочитать им Моцарта или Ван Гога, Шекспира или теоремы. От этого страдает экономика общества потребления и, прежде всего, доходы хозяев жизни — вот они и стремятся не допустить культурности и образованности (которые, вдобавок, мешают им манипулировать населением, как лишённым интеллекта стадом)".

Несправедливость сопровождает и западное общество. Причем накопление разного рода отклонений от идеала социального государства, от строительства которого отказались во времена Рейгана и Тэтчер, приводит ко все большей неудовлетворенности населения.

Это недовольство фиксируется не только социологами, но и массовым искусством. К примеру, первый сезон сериала "Мистер Роот" заканчивается всемирным финансовым крахом.  Один из критиков напишет об этом сериале [32]: "Сериал говорит о большом общественном источнике разочарования, а врезка кадров фиктивных речей президента Обамы делает восприятие волнующе современными. "Мистер Робот" является сериалом об общественном дискомфорте и панике. Этот сериал одновременно хвалит группу радикальных экстремистов за борьбу с коррупционной системой, одновременно демонстрируя ужасы, к которым они привели. Это сериал с конфликтным и неоднозначным месседжем [...]. Наша любовь к "Мистеру Роботу" демонстрирует одну истину, раскрывающую нынешний американский климат: мы несчастливы и хотим перемен. Радикальных".

Интересно, что практически та же тема финансового краха во всем мире представлена и в другом сериале - британской экранизации детективов одного шведского писателя, где главным героем является полицейский инспектор - Уоллендер [33]. То есть принципиальный крах всей сегодняшней системы постоянно присутствует в виртуальном мире, что говорит о полной неудовлетворенностью населения реалиями современной капиталистической жизни.

Новое поколение, приходящее сегодня в мир и к власти (для него используют термин millennials как родившихся с 1980 по 2000 гг.) обладает совсем иными представлениями о том, каким должен быть наш мир. Все это вызывает интерес и озабоченность не только у бизнеса, который хочет знать, что и как можно им продавать, но также и у политиков, которые должны знать, чего хотят эти молодые, и даже у разведсообщества [34 - 37].

В области политики эта молодежь не хочет большого правительства, то есть вмешательства правительства во все дела [38 - 40]. Однако анализ этого поколения, сделанный специально для разведсообщества, находит в этом свои интересы: "Несмотря на недоверие и неопределенность по отношению к разведывательному сообществу это поколение верит, что правительство обладает как ответственностью, так и способностью ответить на войну, терроризм, социальные беспорядки и политическую нестабильность. Кажется контринтуитивным, что это поколение не доверяет правительству и одновременно верит, что только правительство может ответить на эти угрозы. Эта дихотомия создает возможность для разведывательного сообщества продемонстрировать свою способность ответить на вызовы безопасности для страны. Кто еще, кроме разведывательного сообщества, способен идентифицировать и смягчить эти угрозы?" [34].

Тормозящим фактором для прихода перемен является существующая зацикленность на прошлом. Формы прошлого начинают довлеть над настоящим, не дают возможностей для его адекватного понимания. Начинаются искусственные переносы элементов прошлого в настоящее. 

В России это, например, привело к поднятию на пьедестал такой фигуры, как Сталин, о чем много писал Д. Дондурей [41 - 42]. С его точки зрения, это активно делает кино и телевидение, сознательно удерживая людей в прошлом варианте общества, где была серьезная зависимость человека от государства.

Г. Гусейнов увидел такое отставание в отсутствии осмысления прошлого, даже на уровне языковых высказываний [43] "Главная беда современного российского общества в том и состоит, что оно запаздывает с осмыслением недавнего прошлого. В годы оттепели (примерно 1956-1965) не удалось сделать предметом изучения – на уровне вузов и школ – язык сталинской эпохи, из-за чего сталинизмы остались жить в языке и перестали узнаваться. В годы перестройки (1985-1990) не удалось критически осмыслить и весь советский массив, и особенно последнее двадцатилетие – от Брежнева до Горбачева. И получилось, что эпохальный проект – "Мемориал" – произвел грандиозный продукт для познания советского прошлого, но людей, понимающих язык этого прошлого, слишком мало"

Другой вариант этого торможения осуществляется на Западе, где массовая культура как бы нормализует нацистское прошлое. Об этом, например, пишет Г. Розенфельд в своей книге HI HITLER! How the Nazi past is being normalized in contemporary culture [44]. Он выделяет три варианта инструментария, ведущих к нормализации: универсализация, релятивизация и эстетизация. Кстати, эти же инструменты сработали и в случае Сталина на российской почве.

В предисловии он пишет, что нормализация является новым понятием. На самом абстрактном уровне он видит ее как замену различия близостью. С точки зрения истории нормализация означает, что конкретное прошлое начинает рассматриваться как любое другое, когда отклоняющиеся его черты прячутся. Нормализация формирует групповую идентичность, позволяя нации ощущать себя такой, как другие.

Розенфельд говорит о естественной нормализации, когда физически уходит поколение людей, которые были свидетелями реальных событий. Все виды нормализации направлены на разрушение исключительности прошедших событий. Следующим фактором, приведшим к нормализации, для него являеся кризисное состояние, возникшее после 11 сентября. Возникла новая культура глобальной памяти. Тенденциозные сопоставления произошедшего с Гитлером и нацизмом уничтожили свой особый характер прошлого. Третьим фактором он считает информационую революцию и влияние Интернета, в результате чео прошлые маргинальные взгляды на исторический период получили широкое распространение. Интернет усилил тенденцию в эстетизации нацизма, позволив воспроизводить его в совершенно новых формах.

Как пишет в рецензии на книгу "Хай Гитлер" А. Шефнер: "Занимающиеся универсализацией нацистского прошлого не хотят признавать нарративы исторической уникальности холокоста, акцентируя параллели между прошлой и настоящей политической ситуации или лидеров, указывают на более общие базовые психологические, социальные и экономические тенденции, чтобы показать, чо ни одна культура не может полностью защищенной от скрытых фашистских тенденций. Те, кто проводят релятивизацию нацистских преступлений стирают радикальную разницу между между наршителями и жертвами, или не признают нарративы, удерживающие строгую границу между силами добра и силами зла на войне. Те, наконец, кто заняты эстетизацией нацистского прошлого используют "нестандартные", то есть не чисто реалистические, фактические и морализирующие) средства рассмотрения темы, в первую очередь, юмор" [45].

Розенфельд также пишет об "индустрии памяти" [46]. Здесь он говорит о "неосвоенном прошлом", к которому в Европе относит период второй мировой войны. Украина также имеет свое "неосвоенное прошлое". Когда его начинают искусственно вводить в настоящее, это становится причиной политических конфликтов.

Индустрия памяти разнится в каждой из стран.  В одном из своих интервью Розенфельд также говорит [47]: "Важным является принятие сравнительной перспективы в изучении памяти, поскольку способы, с которыми общества оперируют со своим прошлым, существенно меняются от страны к стране. Даже когда нет идеального стандарта определения того, как общество адекватно или успешно подходит к трудному историческому наследству, понятно, что некоторые страны сделали это лучше, чем другие, просто сопоставляя, как Германия решает проблему с холокостом и как Турция (не) решает с армянским геноцидом. Поскольку события второй мировой войны были международными по своей сути, принятие сравнительной перспективы в понимании того, как они помнятся, является чревычайно важным".

Еще одним нашим примером борьбы с реальностью, своеобразным инструментом создания нужной прошлой реальности были "встречи с ветеранами". И. Щербакова пишет в статье с характерным названием "Врет, как очевидец" следующие слова: Трудную правду о войне постоянно стремился вытеснить официальный спойлер – мифологизированная память «профессиональных» ветеранов, которая отсекала все, что не вписывалось в канон героического подвига советского народа в Великой Отечественной войне. При этом форма «встреч с ветеранами» необычайно активно эксплуатировалась советской пропагандой и способствовала девальвации самой идеи – передачи свидетелем подлинной живой памяти. Но то, что в те годы, когда были живы миллионы ее носителей, воспринималось многими как официальная подделка, пропагандистская ширма, муляж, сегодня выдается за самую истинную память фронтовиков, которую нелакированная правда о войне и, главное, о неимоверной цене победы якобы смертельно оскорбляет" [48]. 

Кстати, хотя Розенфельд об этом не говорит, но следует признать, что современные технологии очень облегчили процесс создания того, что можно обозначить как искусственная память. 

Если в эпоху после Гутенберга знание имело фиксированный формат, то сегодня мы получили бесконечный список форматов, каждый из которых несет истину в последней истанции.

К. Вайнер пишет об исчезающем статусе правды: "То, что сегодня рассматривается как факт, является лиш взглядом, который некто считает правдивым, а технология делает очень легкой для таких "фактов" циркуляцию со скоростью и охватом, которые нельзя было себе представить в эру Гутенберга (или даже десятилетие тому назад)" [49].

Можно даже сказать, что мы верим тому, чему хотим поверить. Этоу дается делать, потому что под любую истину нам теперь легко найти подтверждение. Интернет разрушил понятие истины, поскольку она теперь всегда легко может быть опровергнута.

Иную систему имел СССР, когда ограниченное количество месседжей транслировались бесконечное число раз. Т. Ремингтон подчеркивает, что в Советском Союзе три канала телевидения закрывали все информационное пространство, и никто не пытался выстроить такую же систему с локальным порождением информации и мнений [50]. И это понятно, поскольку тогда возникла бы множественность информации и мнений, которые невозможно было бы проконтролировать.

Сегодняшнее человечество проходит очередную полосу существенных изменений. При этом привычные нам понимания простых человеческих чувств, включая информацию и счастье, также меняются и трансформируются.

В Советском Союзе не было в чистом виде информационного пространства, оно было информационно-политическим. Не было и чистой культуры, это пространство тоже было культурно-политическим. Для литературы был придуман единственно верный метод социалистического реализма, отражающий азбуку поведения советского человека. Ведь стояла задача воспитать нового человека. И успехи на этом пути были достигнуты значительные. Например, все еще недооцененный Макаренко, который создавал из малолетних преступников полноценных граждан. Макаренко видел эту проблему как технологическую, когда писал, что если на заводе есть ОТК, то тем более он должен быть в случае работы по созданию нового человека. 

Важную роль в создании советского человека играли литературы и искусство (см., например, исследование Л. Кагановской [51]).  

Роль литературы и искусства для примера Советского Союза должна быть вообще резко расширена. По сути советский человек жил именно там, в том виртуально очерченном мире, а не в жестоком мире материальных реалий. В определенном смысле в этом было заинтересовано и государство, поскольку такой идеалистически настроенный человек готов был идти на выполнение любых красивых целей, он не был "утяжелен" бытом.

Нам встретилось интересное мнение М. Берга: "Особенностью существования советского социального пространства в 1930 - 1950-х годах явилась подмена механизмов функционирования экономического капитала механизмами порождения и функционирования символического капитала" [52]. Это интересное наблюдение, в том числе объясняющее, почему Советский Союз имел достаточно сильные литературу и кино.

Однотипно мы можем интерпретировать Розенфельда, что Гитлер, отвергаемый в политической системе, входит в массовое сознание через область массовой культуры. Можно сказать, что Гитлер остается "живым", но в другой ипостаси, в другом измерении.

Розенфельд пишет: "Адольф Гитлер сегодня нормализуется. В западном мире нацистский диктатор долго рассматривался как воплощение зла. Но в новом тысячелетии он стал быстро трансформироваться в более неоднозначную фигуру. Нигде эта трансформация не является более явной, чем в Интернете. Каждый, кто проиведет простой поиск изображений Гитлера, получил эклетический массив изображений: от архивных фотографий, отражающих роль диктатора в третьем рейхе, до электронно измененных картинок, пародирующих его для смеха. Разнообразие картинок удивляет, но еще более важно то, что линия, разделяющая их, начинает исчезать. Как, возможно, знают проницательные пользователи сети, определенные фотографии Гитлера сегодня делают двойную работу, обслуживая цели как документирования, так и иного использования" [53].

Мы часто критикуем сегодня "советское" с точки зрения западной модели, но "красный проект", как его часто именуют, был другой системой, в рамках которой действовали другие правила. Поэтому такая критика не учитывает реальные ощущения и мысли человека, находящегося внутри системы. Это был другой мир с другими правилами и законами жизни. Поэтому возникают разные понимания "счастья" внутри и вне системы. 

Литература

1. Малинецкий Г. Стратеги недоразвития // vpk-news.ru/articles/31394

2. Малинецкий Г. Стратегия разлома // www.izborsk-club.ru/content/articles/9615/

3. XXI век: войны и оружие // zavtra.ru/content/view/xxi-vek-vojnyi-i-oruzhie/

4. Иванкина Г. Красота спасет! // zavtra.ru/content/view/krasota-spasyot/

5. Schou N. How the CIA hoodwinked Hollywood

// www.theatlantic.com/entertainment/archive/2016/07/op...

6. McCauley D. Rediscovering the art of strategic thinking: developing the 21st century strategic leaders // Joint-Force-Quarterly. - 2016. - I. 81

7. Fraser S.F. a.o. Coping with complexity: educating for capability

// www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC1121342/

8. Statement by Pentagon Press Secretary Peter Cook on DoD’s “Hack the Pentagon” cybersecurity initiative // www.defense.gov/News/News-Releases/News-Release-View...

9. Krishnan R. Hack the Pentagon - US government challenges hackers to break its security // thehackernews.com/2016/03/hack-the-pentagon.html

10. Mr. Robot (TV series) // en.wikipedia.org/wiki/Mr._Robot_(TV_series)

11. Stanhope K. 'Mr. Robot' Creator on the Sony Hack, Antiheroes and the Dangers of Facebook // www.hollywoodreporter.com/live-feed/mr-robot-premier...

12. Mr. Robot // www.usanetwork.com/mrrobot

13. Wintermeier W. How the real hackers behind Mr. Robot get it so right

// www.wired.com/2016/07/real-hackers-behind-mr-robot-g...

14. Игрунов В. Проблемы антроподинамики // igrunov.ru/cat/vchk-cat-bibl/round_tab/vchk-cat-bibl-roundtab-antropod_1.html

15. Быков Д. СССР - страна, которую придумал Гайдар // gaidarfund.ru/articles/1154

16. Золотоносов М. Опубликован протокол допроса Ольги Бергольц рабочими завода о ее любовных связях // www.online812.ru/2012/07/06/011/

17. Добрюха Н. Как убивали Сталина // www.kp.ru/daily/24020/89255/

18. Добрюха Н. Как убивали Сталина (окончание) // www.kp.ru/daily/24021/89579/

19. Над Н. Как убивали Сталина. - М., 2007

20. Sang-Hun C. a.o. North Korea’s tears: a blend of cult, culture and coercion

// www.nytimes.com/2011/12/21/world/asia/north-korean-m...

21. Geoghegan T. How genuine are the tears in North Korea // www.bbc.com/news/magazine-16262027

22. Davidson A. The tears of north koreans // www.newyorker.com/news/amy-davidson/the-tears-of-nor...

23. Сорман Г. Незнищений марксизм // zbruc.eu/node/53526

24. Померанц Г. Из книги "Записки гадкого утенка" // www.igrunov.ru/cat/vchk-cat-names/pomerants/publ/vch...

25. Померанц Г. Корзина цветов нобелевскому лауреату // www.igrunov.ru/cat/vchk-cat-names/pomerants/publ/vch...

26. Национальная гордость // www.levada.ru/2016/06/30/natsionalnaya-gordost/

27. Krys K. a.o. Be careful where you smile: culture shapes judgments of intelligence and honesty of smiling individuals // Journal of Nonverbal Behavior. - 2016. - Vol. 40. - I. 2

28. Khazan O. Why some cultures frown on smiling

// www.theatlantic.com/science/archive/2016/05/culture-...

29. Соломонова И. Почему русские не улыбаются: научное объяснение

// slon.ru/posts/68737

30. Дебор Г. Статья первая. Часть первая // syg.ma/@sickrrett/gi-diebor-statia-piervaia-chast-piervaia?utm_campaign=newsletter&utm_medium=email&utm_source=sygma

31. Арнольд В.И. Новый обскурантизм и российское просвещение

// www.mccme.ru/edu/viarn/obscur.htm

32. Cobb K. What does our love of 'Mr. Robot' say about our society?

// decider.com/2016/07/20/why-do-we-love-mr-robot-so-much/

33. Wallander (UK TV series) // en.wikipedia.org/wiki/Wallander_(UK_TV_series)

34. Weinbaum G. a.o. The millennial generation. Implications for the intelligence and policy communities. - Santa Monica, 2016 / RAND

35. Who are millennials? // www.millennialmarketing.com/who-are-millennials/

36. Millennials // www.pewresearch.org/topics/millennials/

37. Bump P. Here Is when each generation begins and ends, according to facts

// www.theatlantic.com/national/archive/2014/03/here-is...

38. Diggles M. 7 things you nee to know about millennials and politics

// republic3-0.com/7-things-know-millennials-politics/

39. Trust in institution and political process // iop.harvard.edu/trust-institutions-and-political-process 

40. Next generation blueprint for 2016 // rooseveltinstitute.org/next-generation-blueprint-2016-report/

41. Дондурей Д. Миф о Сталине - технология воспроизводства

// kinoart.ru/archive/2010/04/n4-article3

42. Дондурей Д. Телевизор - главный инструмент управления страной. Интервью

// www.kinoart.ru/editor/daniil-dondurej-televizor-glav...

43. Гусейнов Г. Об отсутствии политического языка, русском мате и эволюции "великого и могучего". Интервью // www.yuga.ru/articles/society/7494.html

44. Rosenfeld G.D. HI HITLER! How the Nazi past is being normalized in contemporary culture. - Cambridge, 2015

45. Schaffner A. On normalizing Hitler

// www.academia.edu/15752017/On_Normalizing_Hitler

46. Rosenfeld G.D. A looming crash or a soft landing? forecasting the future of the memory “industry”

// gavrielrosenfeld.weebly.com/uploads/5/5/3/9/5539442/memory_industry_article.pdf

47. Gavriel Rosenfeld: Hi Hitler! // www.processhistory.org/gavriel-rosenfeld-hi-hitler/

48. Щербакова И. Врет, как очевидец // www.kinoart.ru/archive/2014/02/vret-kak-ochevidets

49. Viner K. How technology disrupted the truth

// www.theguardian.com/media/2016/jul/12/how-technology...

50. Remington T.F. The truth of authority. Ideology and communication in the Soviet Union. - Pittsburgh, 2009

51. Kaganovsky L. How the Soviet man was (un)made. Cultural fantasy and male subjectivity under Stalin. - Pittsburgh, 2008

52. Берг М. Литературократия. Пробелма присвоения и перераспределения власти в литературе. - М., 2000

53. Rosenfeld G.D. 'Hi Hitler!': the normalization of nazism

// intpolicydigest.org/2015/04/24/hi-hitler-the-normalization-of-nazism/

_________________________

© Почепцов Георгий Георгиевич