Уже неоднократно проговаривался, что безмерно устал от обилия современных стихотворцев, от сотен тысяч оттенков серого, унылого уровня их рифмованных опусов. Тем отраднее встретить неожиданно неординарные строчки и пойти за ними к узнаванию нового имени. Со строк «Я свободна, как лягушка в чёрном клюве журавля» началось моё знакомство с интересным автором Сагидаш Светлячок. Потом уже выяснилось, что её поддерживал и помогал с первыми публикациями поэт Михаил Анищенко. Что само по себе весьма значимая помощь. Хотя и чреватая осложнениями – и посейчас интонации Анищенко нет-нет и проскользнут в самобытных стихах Сагидаш. Думаю, она справится с этим. У неё достаточно своих точных, неповторимых образов. Ей удастся «без всяких небесных подпорок» залатать душевные и сердечные раны если не «соломенной иголкой», то «ковыльной нитью» непременно.
С радостью представляю читателям интересного и колоритного поэта.
Валерий Рыльцов
* * *
Напьюсь я всласть осенней сини,
Уйду в заречье через мост,
Где серебрит луна полыни,
Под многоточьем ясных звёзд.
И по песку, как по наитью,
Придёт покой и благодать,
Чтоб я могла ковыльной нитью
На сердце рану залатать.
* * *
Выпив ночь из синей чашки, жду, когда нальют рассвет.
Тень в смирительной рубашке мой обкрадывает след.
Обернувшись тёплым пледом, обойду притихший сад.
Пахнет горько бабье лето неизбежностью утрат.
Звёзды светят маяками. Может, в небо за буйки?
Где цветные сны руками ловят божьи рыбаки.
И по лунам, как по рунам выйти в космос напрямик.
По дороге самой трудной, где полёт – последний миг…
Только в доме спит ребёнок. Захожу, скрипят полы.
Не скрипите: сон так тонок! В степь пойду, сорву полынь,
И травою горькой, дикой окурю себя и дом:
Блажь полёта, уходи-ка! Полечу потом, потом...
* * *
Не знаем, что будет – огонь или лёд,
Где выпадет крылья сложить.
А если бы знали мы всё наперёд,
Была б интересною жизнь?
Не ясно, какая заглохнет из троп,
Все вьются и манят – пойдём!
Где дерево – лодка, где дерево – гроб
Не видно в лесу молодом.
* * *
В глазах раскосых – тьма степей…
И небо – под ногами.
Зачем, не знаю, хоть убей!
Я говорю стихами.
В степной глуши, средь ив, осин
Живу почти убого.
Зато всё близко – звёзды, синь,
Рукой подать до Бога.
Когда темно в краю ракит,
Стихами тихо плачу...
О, если б знать с какой строки
Свернуть на лист удачи!
* * *
Проходит мимо счастье и любовь,
Окликнешь – отзовётся только эхо.
Нет, не сержусь – лечусь от боли смехом
И принимаю с честью день любой.
Зачем грустить, когда идут часы,
Полны теплом небесные ладони,
Горит герань и хлебом пахнет в доме,
Горьки слова, но помыслы чисты.
Чего мне ждать, каких высот хотеть
И обходить какие грани надо?
Ведь дальше неба некуда лететь
И дальше бездны некуда мне падать.
* * *
Я оденусь в шёлк июля,
Не зови меня – ушла.
Пусть молва летит, как пуля,
Зависть жалит, как пчела.
Над ручьём и над канавой,
Где скопился сельский сор,
Напрямик шагну я с правой,
Всем врагам наперекор,
Улыбнусь песочным сотам
Муравьиного вождя
И зонта дырявым сводом
Не закроюсь от дождя.
Прощевай, моя избушка,
Прощевай, моя земля…
Я свободна, как лягушка
В чёрном клюве журавля.
* * *
Снеговая тьма легла –
Не видать ни зги.
Смотрят тени из угла,
Давит боль виски.
В гулкой дали бесов слёт,
Неба горек вкус.
Оттого ль на чёрный лёд
Я ступить боюсь?..
Оттого ль была вчера
С ветром заодно,
А сегодня вновь с утра
Дышит тишью дно.
Пусть просвета в жизни нет,
Но поёт сверчок.
Нарисую в окнах свет,
Заварю чаёк...
* * *
Степь, как тоска, бесконечна,
Полнится даль синевой.
Мне бы уйти в эту вечность,
Стать неприметной травой.
Небо седое остыло,
Стало холодным, как сталь.
Впору б собакой завыла,
Так вдруг настигнет печаль...
Как за окном завечерит,
Вдаль убегу, за дворы.
Светлым мелком снег очертит
Контур моей конуры.
* * *
Канул февраль без остатка
В непроходимостях троп.
Ветер ложится с устатку
На ноздреватый сугроб.
Тихо, не скрипнет телега,
Ночь опустилась на дно.
Белые бабочки снега
Бьются и бьются в окно…
* * *
Прости меня, Небо, за то,
Что часто ропщу я стихами.
Укрывшись от солнца зонтом,
Линую окошко штрихами.
В загаженном дне бытия
Порой не живу – прозябаю.
И лживых словес сладкий яд
За истину я принимаю.
За то, что обиды в горсти
Держу, и отбросить не смею -
Прости меня, Небо, прости
За то, что прощать не умею.
* * *
Аукай – не аукай – нет аула...
И нет меня, лишь ветер на коне!
Я в диких снах степного саксаула
На небо вышла по земной струне.
Не окликай…плыву в вечерней лодке,
Мой лик ордынский выпила луна.
Стихи мои узнаешь по походке,
И это значит, я была нужна.
* * *
Я помню: с мамой моем окна,
От чистоты визжит стекло.
И ваты хрусткие волокна
Меж рам кладём – беречь тепло.
И руки мамины, как птицы,
Летают с тряпкой по окну…
Ах, мне туда бы возвратиться
Сейчас, вот только дверь толкну…
От осознанья невозврата
В пространство детской скорлупы...
Я цепенею словно вата
На подоконнике судьбы.
* * *
Ты говоришь: мир нем и жизнь – пустяк,
И мы немы душой, как в море гальки,
Стучат часы – не так, не так, не так...
И снова век закручивает гайки;
Перегорела лампочка души,
И свет потух в единственном окошке?
А ты смотри на листья и дыши,
Отогревая медные ладошки.
Смотри, как снег съедает рыжину,
Как синевою город оторочен,
Вливает небо в вены тишину...
Ну, вот и ты спокойней стала. Впрочем,
Давай-ка мы начнём с тобой стрелять
По целям жизни средь земного тира.
Открой окно, закрой свою тетрадь,
Не плачь стихами, слушай голос мира.
* * *
Сегодня всё ему подчинено,
А он уехал, вертит ветви ветер…
Сложился мир, как перочинный нож,
Который день черно на белом свете.
А если рядом он со мною, здесь,
Я с ним летаю, таю, рвусь на части,
И тут же в масло – радость до небес!
Сбиваю слово сливочное – счастье.
Держусь его, готова всё отдать!
Плохой, хороший – это мне не важно.
Не потому что с ним легко летать,
А потому что падать с ним не страшно.
* * *
Да, я баба – в халате, в галошах,
Обитаю средь голой глуши.
Не люби меня слышишь, хороший,
Отпускаю – хоть пей, хоть греши.
Я похожа на ангела? Ново…
Это с виду, в душе я – не та.
Шар воздушный от шара земного
Отличает его пустота.
Не люби, не ходи понапрасну,
Я стихами и мраком дышу.
И не мерь мою шкуру - опасно.
Я сама эту жизнь доношу.
* * *
В квадрате ночи зреет пустота,
Свеча глотает горький чай печали.
Я для тебя, увы, совсем проста.
Нет ничего, лишь крылья за плечами…
Один мне путь - всей немотой стены
Молчать! пока не вызреет остуда…
Когда срастутся ветви тишины,
Никто, ничем не сможет их распутать.
* * *
Этот мир навсегда под небесной плитой,
Нам не выйти живыми отсюда...
А хотелось звенеть, как алтын золотой,
Не тускнея в тепле и остуде.
Но распутье дорог и распятье мечты
Всё слышнее, сплошнее под гору.
Как же хочется жить, пусть у самой черты,
Пусть без всяких небесных подпорок!
Пахнут в марте поля снеговым молоком,
И краюхой прокисшего хлеба.
Я в себе сохраню, даже взмыв высоко!
Связь ментальную с речкой и небом.
Буду рядом кружить, и однажды в рассвет
Мне удастся проклюнуться снова.
И на пёрышках дней и на веточках лет
Лягут строчки с нетлеющим словом.
* * *
Когда мой мир как лист бумаги скомкан,
И душу рвёт кинжальный ветер дней,
И скудость жжёт отточенным осколком
На алчущем паденья жертвы дне,
Так хочется повеситься, как месяц,
Задраить люк души, завыть, как бес,
Скатившись вниз по гулким рёбрам лестниц,
Упасть в ладони жаждущих небес,
Забыть все рамки, правила, законы,
Долги, пароли, мерки, этикет,
Сбежать из мира клеток и вагонов,
Машин, неона, пластика, ракет,
И кануть в непролазной, тихой чаще,
Где бродит по деревьям лунный кот,
И выгореть, как август уходящий,
И сдаться в плен всем армиям невзгод...
Когда ж душа надломлено умолкнет,
В бессилье крикну вновь себе: Дыши!..
И еду в глушь, соломенной иголкой
Сшивать дыру надорванной души.
* * *
Я по горло стою в небесах,
Ничего в этой жизни не надо.
Все заслуги мои – на весах,
Все дороги открыты для ада.
Чую сердцем – я жизнь допою,
Вскроет небо к забвению вены.
Сколько можно мне жить на краю,
Будто край – переход к переменам…
Боже правый, где правда, скажи
В этом стынью обугленном веке?..
Вышли солью из горла души
Слов моих пересохшие реки.
__________________
© Сагидаш Зулкарнаева
