Под занавес года Библиотека искусств (РГБИ) совместно с Национальной библиотекой (РНБ) и Санкт-Петербургской театральной библиотекой (СПбГТБ) выпустила второй том масштабного библиографического указателя «Репертуар русской драмы» (всего запланировано 5 томов). Цель этого издания – представить весь корпус отечественной драматургии с 1734 по 1920 год.

  Составителей интересуют не только драматурги, издательства и количество опубликованных пьес, но также годы издания (и переиздания) произведений, включая столь редкий способ печати, как публикации в периодике и литографирование. 

   У литографированных пьес была короткая жизнь. Отпечатанные ограниченным тиражом (не больше 150 экземпляров), они часто использовались лишь при постановке спектаклей, а затем выбрасывались. Но всё же один экземпляр, как правило, попадал в библиотеку Императорского Малого театра (на её основе в советские годы и создавалась РГБИ: здесь сегодня уникальная коллекция: многие растиражированные пьесы писались от руки). 

 Листаешь увесистый указатель и среди сотен незнакомых имен (без преувеличения – Атлантида русской драматургии!) вдруг замечаешь хрестоматийную классику – произведения Горького или, скажем, Гоголя, которые еще до революции переиздавались множество раз. Из года в год, например, воспроизводятся для Императорской сцены «Женитьба», «Ревизор», «Игроки» и «Тяжба». 

   Интересно, что «Ревизор» всегда печатался в известном по сей день варианте, хотя в середине XIX века у зрителей Малого театра этот текст вызывал немало нареканий. Дело в том, что на главной сцене Москвы на протяжении нескольких лет комедию играли в первоначальной сценической версии – с множеством «приукрашиваний» и «отсебятин». Возникала путаница, что считать первоисточником. Однако это не помешало Щепкину остаться в истории: выдающийся актер играл Городничего умным мошенником, одаренным государственной мудростью, но которого легко дурачит вертопрах и глупец, благодаря чему образ получал большую силу сатирического обобщения, «трагический смысл».

  Есть старый театральный анекдот. В финальной сцене «Грозы» Островского Кабанов, склонившись над трупом Катерины, говорит свою печальную фразу: «Хорошо тебе, Катя!» И тихо добавляет: «А мне еще водевиль играть!» Водевиль, шутка, фарс или музыкальный дивертисмент, сыгранный после драмы, был неотъемлемой частью русского дореволюционного театра. Публика не расходилась: требовалось что-нибудь легкое «для послевкусия». С годами эти пьесы-однодневки составили колоссальный пласт отечественной драматургии и тоже представляют собой интересный материал для исследователей – являются своего рода маяком и полной, скажем так, противоположностью устоявшейся классике. 

  «Начиная с первой четверти XIX века в русском репертуаре намечается конфликт между литературной и ходовой пьесой, – пишет об этом в предисловии доктор искусствоведения Александр Чепуров. – В нашем театре фактически складываются два репертуара. Первый формируется новаторскими произведениями великих русских писателей – А.С. Грибоедова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева. Это – «золотой фонд» русской драмы или, как говорят, классика. Однако многие из этих произведений с трудом пробивают себе путь на сцену, долгие годы ждут своего сценического претворения или трактуются в соответствии со стереотипами расхожих зрительских представлений и ожиданий. Другой репертуар – ходовой, то есть как раз на этих стереотипах и расхожих клише основанный, но зато заполняющий собой почти безраздельно всё пространство сцены». 

  Многие произведения давно (и справедливо) забыты, но всё же собранные воедино отражают целый пласт в культуре своей эпохи. Так, например, по «Репертуару русской драмы» легко проследить, какие произведения пишутся для увеселения. Названия говорящие: «Игра случая, или Где не чается, там и случается» (водевиль А.Н. Баженова), «Матримониомания, или Помешательство на замужестве» (комедия А. Анненской), «Если женщина захочет!» (комедия П.Н. Баташева), «Горе от денег» (комедия С.Н. Вечеслова), «Бабушкины грешки» (комедия Ш. Гоноре), «Тесть в беде, а зять в накладе» (комедия М.Н. Владыкина) и многие другие. (Все названные произведения шли в Малом театре во второй половине XIX века.)

  А еще был репертуар крепостных, народных, дачных театров, театров всевозможных благотворительных обществ, кружков и союзов. Авторы указателя за несколько десятилетий своей работы постарались собрать и систематизировать всё это наследие в одно издании. Подобные попытки прежде еще не предпринимались, не считая «Указателя заглавий произведений художественной литературы, 1801-1975» (М., 1985-1995). Однако внушительный объем русских дореволюционных пьес, опубликованных на страницах сборников и периодических изданий, остался за его пределами. 

   Тысячи названий пьес и сведения об их авторах, собранные в одном указателе, по сути своей напоминают сколок огромного литературного айсберга и дают пищу для многочисленных исследований истории литературы и русского театра. Так, например, одна из интереснейших тем, которую можно проследить по указателю, – соотношение «старых» и «новых» пьес в репертуаре отечественной сцены. 

   «Иные из драматических произведений Гоголя или Островского, не сходя со сцены десятилетиями, постепенно превращались из современных в классические, – поясняет Александр Чепуров. – Проблема востребованности «классики» в театральном репертуаре периодически становилась особенно острой. Достаточно вспомнить, какие споры уже в ХХ веке, в первые послереволюционные годы, были связаны с той ролью, которую классическое наследие должно было играть в современном репертуаре. Ведь были времена, когда под влиянием революционной идеологии классика с огромным трудом отстаивала право на свое сценическое существование. Но бывали и такие периоды, когда интерпретации классических произведений восполняли собой отсутствие достойных современных пьес, когда «уход в классику» становился для деятелей театра своеобразной «отдушиной».

   И это, конечно, лишь одна из немногих тем, материал для которых можно найти в пятитомном труде. 

_______________________

© Борзенко Виктор Витальевич