 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
Часть 1. ГОЛУБЫЕ ЗВЕЗДЫ Когда я поступил в ростовскую школу № 22, театр М.Горького всё ещё стоял в руинах — то ли немцы его в войну разбомбили, то ли русские, плохо целясь в гитлеровское гестапо, находящееся поблизости, – в здании СКЖД. Но фонтан Театральный, дипломная работа Вучетича, уже возвышался рядом во всём великолепии мускулистых атлантов. Свой купальный сезон здесь не худшая половина нашего класса начинала обычно в конце мая. Сбегая с уроков, мы погружались в его обжигающе-бодрящие воды с визгом и невыразимым простыми человеческими словами восторгом.
Женька Хохлов, рослый светловолосый красавец, и немного застенчивый Виталик Беломестный с прической а-ля Пушкин, пришли в нашу школу в 9-м классе. «Вражеские голоса» уже вовсю крутили рок-н-ролл и биг-бит, а на Энгельса (Б.Садовая) возле ЦУМа «немые», кроме открыток пикантного содержания, продавали по 30 коп/шт невесть откуда переснятые фото «Битлз». И эта бит-музыка – яркая, звонкая, забойная и необычайно ритмичная, самый до сих пор необъяснимый феномен ХХ века! Короче, всей нашей троице внезапно стало абсолютно ясно, что иного пути становления личности, завоевания авторитета (и, что особенно важно, непокоренных девичьих сердец), чем создание рок-группы, у нас нет. Название родилось как-то сразу – «The Blue Stars». И с местом для репетиций долго не мучились — подмостки актового зала родной школы с двумя офигенными «кинапами» в аппаратной, аж по 12 ватт каждый! Благо, отвечающая за них физичка была нашей классной. Начали с перепева битловских хитов на имитированном английском – языке «хэппи-дай», как мы его между собой называли, но остро хотелось петь на русском, благо в журнале «Юность» появились переводы Боба Дилана. Дальше – больше, уже песни собственного сочинения и пошло-поехало... Первую электрогитару мы с Беломестным выпилили сами из найденной в сарае деда доски-сороковки, потом я долго полировал-красил её белой нитрокраской с помощью пылесоса, в комплект которого тогда входил распылитель, насаживаемый на стеклянную банку с краской, струны и звукосниматели по 9 р. 50 коп. были куплены в ЦУМе, а вот гриф пришлось позаимствовать от гитары классической, приделав к нему вычурную головку с колками. Первая печаль пришла нежданно. На педсовете школы завуч МарьИванна в присутствии представителя гороно, грозно спросила: «Голубые Звёзды — это что? Кто?!». Робкое мычание: «Мы-ы, МарьИванна...». Её последующая фраза вдохновила: «Прежде всего вы – члены.... ВЛКСМ! О каких Звёздах речь?!». Мы переглянулись: «А без «звёзд» можно?» «Так это ж совсем другое дело!», – облегченно улыбнулась она и, как показалось, даже подмигнула нам. Так и стали мы с этого момента для школы рок-группой «Голубые (The Blue)». В хорошем смысле, ибо в те благословенные времена никто ещё не придавал невинному прилагательному нынешнего двойственного значения.
Ну и экипировка, понятно — клеша, пиджаки-битловки с вырезом под-горло без воротника, туфли-коры «носок—две спички» на заказ и волосы подлинней, чем у школьного актива. Решили форму сшить, заняли денег и нас с Беломестным — на толчок в Новочеркасск. Электричек не было, туда ходил истинно-паровоз с 5-ю вагонами, который в «толчковые» дни набивался по «самоенемогу», даже на подножках висели, безбилетники... Так вот, прихватив родительский чемодан (для покупок), держась за поручень и весело распевая, в клубах пара и чёрного угольного дыма, двигались к заветной цели, размахивая в такт свободными руками... Вдруг, бац!!! На повороте – столбик, ручка в руке, а... чемодан - кувырком, с откоса. Дела. Короче, тех денег на толчке – разве что на одну жилетку. Полдня ходили, тётка какая-то сжалилась, пересчитала деньги и вручила нам 10 метров голубой искусственной замши: «Мы ею сиденья на вертолётах оббиваем, пацаны! Чё-то не продам никак...». Вернулись, сели за машинки и сшили четыре чудесных, как тогда нам казалось, джинсовых костюма, для сцены, ну и на выход канэшн. Что такое «битники» (слово рокеры появилось позднее) в те чудные времена? Это эпопея, ритуал и почти триумф одновременно! После репетиции, живя в двух шагах от школы, с зачехленными гитарами мы неспешно шли маршрутом Театральный-Энгельса-Кировский-Пушкинская и назад домой. Здесь и встретили Славу Мурманского, штурмана дальнего плавания, приехавшего в мореходку на переподготовку. В чехле этого, не похожего на ростовских кентов, белозубого «чела»-северянина, покоилось по тем временам сокровище — настоящая(!) Yolana, бестселлер всей гитарной промышленности Чехословакии. «Чуваки, Братья! – со слезой воскликнул Славик, – я ищу вас уже долгие две недели! И вот вы! Нашлись!!» с тех пор Славик стал выступать с нами, виртуозом солируя в инструментальных композициях The Shadows. Тогда же, уже на Пушкинской познакомились, не побоюсь этого слова, с двумя самыми блистательными исполнителями The Beatles того времени – Катенёвым(McCartney) / Козловым (Lеnnon), которые после репетиции тоже выходили на эту «намоленную» улицу и, будучи окружёнными толпой почитателей, под всеобщее одобрение начинали петь, предварительно договорившись с публикой о гонораре — двух-трех бутылках портвейна. Бывало, что кто-то из присутствующих, задушенный «жабой», пытался одну — притырить для себя, но Женька Катенёв, не прекращая пения, в ритм и тон песни драматически восклицал: «Смотри, Козёл, смотри — уносит, гад, портвейн!». И всё становилось на места, и продолжалось во всеобщих радости и ликовании. И зарабатывание столь необходимых для развития нашего нелегкого дела денег, выступления на «шарах»: в школах, техникумах, ДК, на танцах в перерывах между отделениями основного состава. Так мы познакомились с Рафом Туишевым, музыкальным руководителем ансамбля танцплощадки «Мелодия» в парке Октябрьской Революции, который как-то откровенно сказал: «Ну, не понимаю я вашу музыку! Шум, гром, крики... Дёрганье. Терплю, можно сказать, из-за публики вашей и денежных сборов, которые она с собой приносит. Играйте уже...»
Надо сказать, группа «Голубые Звёзды» была, как тогда выражались, ну просто «кузницей кадров», всякого рода интересных личностей. Первый наш барабанщик Петя-Акробат, к.м.с. по гимнастике – мог, например, испив после концерта бутылочку портвейна, разогнавшись сделать тройной переворот с сальто и блаженно улыбаясь, спросить: «Чё-то не берёт пока, добавим?». В «Голубых» в разные времена «отметились» и симпатяга, душа компании Саша Сэм (Алафердов), и брат Юры Бовы (некоронованного «короля Брода», философа, блистательного портного и, наконец, непревзойденного «мачо», водившего за собой толпы прелестных воздыхательниц) – Бова Андрюша чудный поэт, композитор и исполнитель душевных украинских песен, которого бездушно срезали на экзаменах в РГМИ и он укатил на долгие 4 года домой в Украину, в свой Черкасский медицинский.... Ну и, конечно же, Вова Пирожок (Васильев), третий барабанщик «Голубых», раскрывший свои способности позднее в легендарной ростовской группе «Утренняя Роса».
Часть 2. УТРЕННЯЯ РОСА Ну вот она, голова кудрявая (не в смысле — я-в-неё-ем-голова, а в смысле — я-с-ей-лабаю!) Виталика Беломестного, которого будем провожать скоро в армию: «Санечка, там — это, родинка... Аккуратней стриги! Покороче, для военкомата...». Да, знаю, пацан твою родинку — уж сколько я тебе «битловок слабал», а ты — мне.... Только, вот глаз мне, что-ли - припорошило, слезится... Или почудилось? Мамку ты свою похоронил, дружбан, лет в 10, а Георг Лукич – пахан твой, конечно — мужик золотой! Но мама, всё равно — одна она. И другой не будет, какая не распрекрасная потом к вам ни пришла, но — мачеха. Белка, гитарист наш, «виртуозо-эксклюзио», дружбан исключительный.
Как уже сказано, «Химик» – площадка наша конца 60-х, Лукич Беломестный — худрук местного «бэнда», левую-то руку на войне потерял, но правая, как и голова его, очень музыкальная - с абсолютным слухом — работала, дай Бог каждому! До сих пор помню, как он партитуры писал. Одной рукой, прижимая нотный лист к столу куском серого мрамора. И на трубе лабал — ею же, да ещё и как! Оттуда, из тех времен, по ходу и начиналась славная история ростовского джаза. «Бэндов» этих тогда в городе было великое множество, практически, в каждом клубе - Х.(хромого) Блока, М.(малого)Блока, Олега Ефремова, Рафа Туишева и конечно, уже восходящего к своей будущей славе Кима Назаретова. А сколько энтузиазму?! То была не наша (битников) музыка, но благодаря Лукичу и его степенным дядькам-духовикам, уже снискавшая у нас великое уважение! Больше скажу, заболел как-то контрабасист ДК-шный, а «Луки-Бэнду» к празднику в клубе выступать надо — Виталик у отца, законно – на соло-гитаре, наш Петька-Акробат — за ударными, а мне было предложено на контрабасе: «Лукич, так это..., я не того..., не знаю ваших композиций и не играл на нём, никогда?!». «Ты, главное, в такт попадай и слушай, старайся... Это ж контрабас — дёргай себе за струны, а мы его ударными и «медью» забьём! И артистизму, главное побольше, публика — она отвязных любит...» - невозмутимо ответил Лукич. Ну я и «отвязался»: отплясывая чарльстон, пригнувшись к грифу, время от времени вращая контрабас вокруг собственной оси, как это делала «Дафна» в прикольной комедии «В джазе только девушки». Так вот лихо и отлабали, Ильич «проставился» всем, в подсобке, директор Химкомбината заходил, руки жал, нам пацанам тоже.
Виталик ушёл служить в армию, а я вскоре поступил в РИСХМ на сугубо мужской факультет «Горячая обработка металлов». «Голубые Звёзды» - осиротели... Женьку Хохлова и Вову Васильева-Пирожка (в дальнейшем заслуженных врачей России) на экзаменах в мединститут сначала почему-то срезали на физике (ну, не физики пацаны, в медики подались, сразу же было понятно!). И в скорби своей душевной пошли они в телогрейках казённых в виварий кормить собак подопытных кашей, которая от мединститутских больных остаётся. Пора печальная... Безвременье... Но жизнь удалая «битловская» в Ростове тем временем продолжалась и ширилась. Несмотря ни на что! В РИСХМе в те благословенные времена царила великая ростовская группа конца 60-х «Голубые Тени» (The Blue Shadows). Нет, ну вы чувствуете, как донимала уже тогда всех эта «голубая» тематика? (Шутка!). «Тени»: Юра Виноградов -Теня (гитара-соло, вокал), Саша Гордеев (гитара), Юра Бобырев (бас) и Саша-Пиротехник (звук) -–великолепно экипированные, дерзкие, с виду даже суровые (особенно клавишник и соло-вокал Ченя), твёрдо стоящие на ногах, играли на прекрасной по тем временам аппаратуре, с чудесным звуком и фирменным англоязычным репертуаром. Во Дворце Строителей — тоже крепкая, артистичная, истинно западная группа «Славяне», которую спонсировал завидный меценат и неформальный лидер ростовских битломанов – Вова Кент. Знакомства с Кентом искали все, сам Владимир Мельников, друг нашей юности, а ныне владелец-основатель «Глория-Джинс», в те времена хаживал с ним вместе с лавочек в парке Горького через дорогу в гастроном «Козлята» за портвейном... В «Славянах» нашли своё «место под солнцем» и романтично-изысканный Алик Ильин, и уже известный нам по предыдущему посту Саша Сэм, и французско-подданный, студент физфака РГУ, нигериец Бен Мухаммед Абдель-Крим, и впервые засветившийся в городе загадочный гитарист с пос. Чкаловского – Саша Путилин. Сын военного лётчика, по виду слегка застенчивый (причиной тому, возможно, было лёгкое заикание, которое, впрочем, ничуть не проявляло себя во время пения,) с загадочной улыбкой, Путилин в любой ситуации мог сразу, как говорится, взять «быка-за-рога»! Ну, в крови у него - золотого медалиста школы № 84 -–это было. Дубовые двери Дворца Культуры Строителей толпа фанатов-битломанов ломала один раз. И этот раз наступил тогда, когда в нём было ангажировано выступление «Славян». На великолепных по тем временам гэ-дэ-эровских «Музимах», которые Кент только-только привёз из белокаменной Москвы, они должны были играть концерт в большом зрительном зале в программе проводимого в ДКС вечера первокурсника РГУ. Сказать, что билеты, распределяемые профкомом и комитетом ВЛКСМ достались далеко не всем желающим, значит, не сказать ничего! Толпы вдохновленных студентов, да и просто «необилеченной» праздной молодёжи, всегда в избытке фланировавшей рядом по «Броду» (так назывался участок Б.Садовой от Ворошиловского до Будёновского), буквально оккупировали все подступы. Два-три молоденьких милиционера, зажатые битниками, хипарями, да и вовсе подозрительными лицами, сорванными голосами, пытаясь переорать толпу, предпринимали отчаянные попытки сдерживания. Комсомолки, стоявшие на входе билетёршами, дрогнули первыми, отступив внутрь. Отжатая двухстворчатая входная дверь с треском распахнулась и с возгласами ликования поток хлынул в здание, заполнив холл, лестницы, зал.
Народ ждал, смеялся, пел, приплясывал — концерт не начинался. Полчаса, час... «Требую, посторонним покинуть помещение!» – время от времени тонко выкрикивала начальственного вида тётенька. Куда там! По рукам пошли невесть откуда взявшиеся бутылки с выпивкой: гулять-так-гулять!! В этот момент погас свет. Везде. Во всём помещении... «У-у-у...» - загудело кругом. Концерт так и не состоялся... Мы с дружбанами, задолго до начала предусмотрительно «забившие» места в полуподвале, в местном буфете – выходили из опустевшего здания последними. Навеселе, но степенно... Буйных к тому времени уже увезли милицейские «синицы»... Кстати, часом раньше, где-то рядом, там в толпе, охваченная страхом и одним желанием — выбраться наружу, стояла приехавшая на учебу из Армавира первокурсница Вера — моя будущая жена, с которой мы познакомимся, поженимся и родим замечательных дочку и сына только через долгих семь лет (а может оно и к лучшему: узнай красавица Вера — отличница, комсомолка, комсорг школы – меня тогдашнего, ничего подобного могло бы и не случиться. Судьба-а, значит! Для кого-то и гулянка вещь захватывающая, но не для истинных битников. Светлая память о «почивших в бозе» славных «Голубых Звёздах», как пепел Клааса, стучала в моё сердце. Вы помните, знакомство уже свело нас с неповторимым исполнителем «Битлов» Женькой Катенёвым? Так вот: он с малоизвестным мне тогда Игорем Пиней (Гольденбергом), Вовой Щербаковым, Сашей Шизей (Смирновым), и Женей Сучковым репетировали в коллективе, переживающем пору творческого становления, который (видимо, по-аналогии с английским рок-поп-составом «Dave Dee, Dozy, Beaky, Mick & Tich») имел рабочее название «Пиня, Шизя, Суча, Щерба, та Катях»... Как можно догадаться из названия, эти смелые и, не в пример другим, находчивые пацаны, походу, искали форму и новые идеи для воплощения на «шершавых ростовских рок-подмостках». Так я и подумал. Сразу! Как-то они мне сра-а-а-зу-у все сильно понравились!! Репетировать вместе начали вскорости. Как студент РИСХМ'а, щедро «проставившись» спиртным, я договорился завклубом, что мы будем репетировать в цоколе вузовского актового зала. Там же, в крохотной кладовке, хранили наш музыкальный скарб: Пинин усилитель УМ-50, и два-три самодельных — виват мастеру, Валере Белозёрову (!) -–моноблока. УМ-50 — ясен-пень – голосовой, моноблоки — гитарные, барабаны — клубовские (ну, не было у нас таких несметных денег!). Игорёк — гитарист прекрасный, музыкант-от-Бога, тонкая творческая натура был подвержен, как он сам говорил, спонтанным «корчам», в период которых посылал «всех-нах», маскировался, на связь не выходил, передавая через знакомых, как мы его «все-зае!» Но что делать? Народ терпел... Уже репетировали в «Геологоразведке» (в доме на Будённовском-Садовой, над бывшим магазином «Солнце в бокале»). И, хоть мы вовсю старались, «корчи» только множились... Первым не выдержал Щербаков, наш соло-вокалист, очень музыкальный, обладатель изумительного по чистоте и тембру голоса, а-ля Barry Gibb и – в пример некоторым – боец, собранный, целеустремленный, член юношеской сборной России по теннису: «Саня, я сегодня пригласил человека. На репетицию. Кого — увидишь!». И мы - увидели...
Уже известного нам Бэна — смуглого, эфиопского типа красавца-квартеронца с тонко очерченными библейскими чертами лица, привёз Кент. На мотоцикле... Вова Пирожок — барабанщик, которого мы выставили на встречу гостя, видом своим вначале слегка напугал обоих... Увидев поджидавшего Пирожка, в тёртой кроличей шапке-ушанке с болтающимися завязками, чёрном пальто, из драповых недр которого торчала редкая (почему-то желтая?) щетина, стоптанных шахтинских «гомнодавах» и пузырящих брюках, до бедер сзади забрызганных «запёкшейся» грязью... – Кент – весь в клёпках, коже и джинсе, не глуша мотора, напрягся: «К хулиганам попали! Гитару отберут, да ещё, поди, от....ят!!». Но всё обошлось, миром-дружбой - в свете неповторимо лучезарной «пирожковой» улыбки. Мы начали. С Беном. Он расчехлил гитару: «Что играем, чуваки?» Начали перечислять и сразу остановились на Keep on Rolling... «Пацаны, держите меня, что это было?!» – глядя на Бена, завопил Пирожок сразу, как мы закончили. А было это, вот что — в Ростов пришла настоящая музыкальная рок-культура. А дальше?... Дальше - пошла настоящая работа: многочасовые репетиции, ежедневные задания каждому, ночные бдения дома, работа над инструментальными партиями и вокалом. «Коньком» группы стало сложное и гармоничное многоголосие (пели Бен, Щербак, Катенёв, я и немного Женя Хохлов с Пирожком) и выверенные гитарные партии. Никаких вольностей не допускалось! Репертуар включал западные рок-поп-хиты, которые с удовольствием слушались и танцевались, и собственные композиции на русском языке, примерно в равной пропорции. Песни на русском писались в большинстве своём мной и Женей Катенёвым, аранжировались всеми понемногу, но основном Беном. Им же были написаны тексты для двух моих песен на английском. Так прошли 2-3 месяца непрерывных репетиций, результатом которых стал обширный (несколько десятков композиций) песенный репертуар «Утренней Росы». Да-да, именно это название нашей группы было выбрано единогласно с подачи Вовы Щербакова. И опять судьба: на одну из репетиций совершенно случайно заглянули лидеры «Голубых теней» – Гордеев с Виноградовым. Их обучение в РИСМе подходило к концу, и распределенные на работу в разные города, они, как выяснилось, искали преемников. Игра «Росы» настолько поразила мэтров, что они предложили нам взять их аппаратуру (лучшую в городе!), прямо здесь и сейчас с оплатой в рассрочку. Ну, «пруха» же?! Наше первое выступление состоялось в клубе общежития иностранных студентов РГМИ. Открывали песней Jimi Hendrix'а «Hey Joe». Солировал Бен, а мы хором, да ещё под электроорган «Юность» (который нам достался от «Теней» вместе с их аппаратурой и звукорежиссером Сашей-Пиротехником впридачу!) «четырехголосили» все вместе бэк-вокал. Дебют получилось ошеломляющим, барабашщик «Сучи-Щербы...» Сашка Смирнов, прибежавший из буфета с недопитым стаканом в руках, помнится растерянно воскликнул: «Если б не услышал это собственными ушами, не поверил, что в Ростове такое возможно!»
Потом было много площадок, школы, вузы, танцевальные вечера, самым интересным периодом которых считаю наши выступления третьим отделением на танцах в «Лендворце» вместе в биг-бэндом Олега Ерёмина. Программы выступлений строились «нон-стоп», 10-12 вещей, но неизменно начинались либо заканчивались гимном «Утренней Росы», написанным совместно с Женей Катенёвым, в котором были такие полные силы и оптимизма слова: «Когда взойдёт Солнце вновь, Ночь обретёт свой Ночлег, Утро встретит День с Утренней Росой и в Светлый Мир шагнёт Человек!» Потом был незабываемый рок-фест «Вудсток-на-Дону», который «Утренняя Роса» организовала и провела на ЛевБерДоне с участием известных ростовских коллективов - «Малыш и братья» (с Сашей Путилиным и братьями Белоусовыми), «Корда» (с Игорем Скрягиным и Леней Липянским), «Неудачники» (с Игорем Пиней, Вовой Гражданкиным, Серёгой Лютым и солистом Мишкой Завалишиным) с незабываемой атмосферой всеобщего ликования и восторга, с красочным плакатом во всю стену, исполненным во дворе Дома Актёра нашими друзьями начинающими художниками Толиком Танелем, Геной Зисманом, Вовкой Кондратьевым и может ещё кем-то, чьи славные имена история умалчивает. Потом мы провожали Бена, закончившего обучение в РГУ, назад во Францию в атмосфере «любви, горестного братания и ностальгии. Потом Женя Хохлов, Вова Щербаков и присоединившиеся к ним Женя Брайловский и Саша Путилин продолжили славное дело «Утренней Росы» (и на её аппаратуре) в интересной рок-группе, название которой я, честно, не вспомню сейчас (может подскажет кто?), а потом, по прошествию примерно года, мы неожиданно вдруг вновь встретились с Путилом, прониклись общей идеей и создали «штучный» музыкальный продукт под названием «Огонь, Вода и... Медные Струны!», но об этом в следующем рассказе.
Часть 3. ОГОНЬ, ВОДА И... МЕДНЫЕ СТРУНЫ! Коктейль-бар, ресторан «Балканы». Коктейль «Рубин»: 50 г. - вишнёвый ликёр, 50 г. - водка, 100 г. - шампанское. И никакой крашеной газировки. СССР, брат, всё-натурель и всего-то «делов» на 1 руб. Стаканчик, и хорош! Шумно, тесно, уютно, весело и... одиноко. Музыка, слова так и лезли в голову, донимали, просились на бумагу. Особенно дома поздно вечером... Родители, не дождавшись, давно уж спят... И ночное пение, поскуливание, полуфальцетом, в тишине... Зачем всё, кому? Кто пережил конец своего любимого рок-детища, поймёт - о чем это я тут... Мне остро не хватало Бена. Пирожка отчислили с 1 курса РГМИ, и он служил в армии. Катенёв женился на очаровательной, нежной Вале, на спине под одеждой которой (учитывая природную безудержность её мужа) мне чудились крылья его ангела-хранителя. Джон (Женька Хохлов) с Вовой Щербаковым, Сергеем Хмелевским и Сашей Путилиным, играющим, помнится, на умопомрачительной, по тем временам, красной Jolana-Tornado( !) (такая в городе была только у него и Юрки Виноградова из «Теней») сплотились в коллектив под рабочим названием «Супергруппа». Так, скромно потупившись, представил мне её при встрече Щербак. Играли, исключительно, фирменный англоязычный репертуар, крепко, слаженно, практически профессионально. Ещё бы, лучшие музыканты! А Саша Пиротехник? Куда делся наш (и «Теней») Пиротехник?! Походу пучина бескрайних просторов любимой Родины его поглотила. С нашим электроорганом «Юность». Кстати!
Выездные гастроли The SuperGroup в курортном местечке с садо-мазохическим названием Якорная Щель состоялись летом 70-го. Пансионат, в котором группа играла танцы, стал черноморской «меккой» всего ростовского рок-бомонда. Мы с Сергеем Бадеевым, моим близоруким другом-однокурсником по кличке Слепой (чей печальный и трогательный образ был нами «вылеплен» минувшей зимой, когда, пропив первую стипендию, мы с гиканьем выкатились из кафе «Май», погрузившись прям-таки в сугроб, где и остались навеки его изумительные немецкие очки с очень редкими «астигматизмами») тоже приехали к пацанам в гости в эту самую, прости Господи, щель... Бильярд, на котором спали и гости, и хозяева, имел размеры небольшого футбольного поля. Как гостям, нам достались места сверху, на обтянутом зелёным сукном игровом столе, который поперёк мог вместить до восьми сражённых дневными игрищами и вечерними возлияниями странников. Нижний, подстольный, уровень сего сооружения предназначался для здесь же сложившихся гетеросексуальных пар, чьё происходившее под покровом ночи размещение представляло собой хаос, не поддающийся художественному описанию. После ужина благостные, затарившиеся портвейном «щеляне» с предвкушением неизбежного праздника собирались на танцплощадке, где лихая команда The SuperGroup «под разогрев» уже вовсю крутила на магнитофоне разжигающие страсть и воображение клёвые роковые «медляки». А магнитофон тот, надо сказать, был с секретом: наряду с записывающей, на нём последовательно в ряд стояло несколько воспроизводящих головок, что делало его также ревербератором звука с акустическим эффектом хорошего концертного зала. Полный, по тем временам, кайф! Фэрштейн, чуваки? Первым заподозрил недоброе некий капитан, по ходу – сапёр. В штатском, на отдыхе, будучи возмущён и, возможно, озабочен сексуально, он написал директору гневное послание, дескать, «...музыканты ненастоящие, дурят нас, шевелят пальцами и открывают рот, под магнитофон! А их за это ещё кормят, поят и лучших девок у нас они забирают!». Тут уже завопили пацаны: «Каких лучших?! Все «тёлки» наши, ростовские, с собой привезены! Такие вам тут и не снились!! Ща, уедем всё, нах...». Короче, Лёве Рафаэлову, музыкальному и вообще авторитету (нынче он федеральный судья), пришлось, выставив «ревер» на постаменте, наглядно продемонстрировать электорату потаённые чудеса этой диковинной техники аналоговой обработки звука.
Пусть и в печали, но сердце — не камень. Нижний ярус бильярдный, опять же, как «...проклятый магнит — по ночам манит...». Короче, глаз положен на деву статную, ясноокую, ростовчанку, визуально как-будто знакомую мне по Лендворцу. И вот оно, что музыка животворящая делает: знакомство быстрое и дружба крепкая, переходящая, почти в любовь, что будит творчество и греет кровь... Но вдруг... Бац! Искры из глаз!! И могучая рука местной диаспоры (в лице трёх угрюмого вида джигитов), непререкаемым языком принуждения показала, мол, наша земля, где «глаз свой положишь, то там и возьмёшь, если что». На следующий день другая диаспора — теперь уже ростовская, собравшись на вокзале, «гоняла» местных, ибо нет в жизни этой ничего душевней песни, чем песня гнева незаслуженно оскорбленных дружественных чувств ростовских пацанов! Разборки кончились достойно — извинением и межличностным братанием, почти... Абхазы пошли на мировую и собрались нас всех поить вином домашним! С тем и уехала наша братва, ближайшим поездом, дабы не нарываться на неминуемые и, скажу, строгие по тем временам разборки у ментов. Но то, как достойно и по-честному у нас, народов южных, тогда решались все подобные вопросы, это отдельная песня, пацаны! Путилин. Если б в наши дни издание «ЖЗЛ» продолжилось, то на моей полке, возможно, красовался бы томик, озаглавленный этой фамилией. Ну, типа, как «Изобретатель радио А.Попов». Сколько я знаю Путила, Малыша, Сашу Чкаловского, столько он поражает всех своей неимоверной концептуальной революционностью. Как губка воду, как гриб радиацию, как пьяница «горькую», так и он выхватывает из потока новостей и с неистовой интеллектуальной жадностью поглощает все инновационные решения, да и просто - стоящие интересные идеи! И это, поверьте, не взор любопытствующего пассивного наблюдателя, но крепкая сноровистая хватка, как выразились бы классики литературы XIX века, – «прожжённого игрока и дельца». Да, это такой особый Талант, друзья мои! И, если вы думаете, что Путил – «...а, это тот чел, что клёво на гитаре «вонзает»...», то вы находитесь, мягко говоря, в поверхностном неведении. Затрудняюсь сказать, сколько тысяч, десятков и сотен тысяч заработано и вложено им в развитие оригинальных отечественных медиа инноваций, успешно продвигаемых путилинской командой ныне по всему миру. Но утверждаю, что принимая всю полноту ответственности за подвластных, поверивших в него людей, для себя лично – Путилин, как персонаж голливудского «Грека Зорбы», готов довольствоваться самым малым, отдавая все силы и ресурсы главному в жизни — своему Делу! И это обстоятельство заставляет всех нас, как говорится, не копаясь в мелочах, уважительно снять шляпы с наших, уже подёрнутых «инеем седины» упрямых рокерских голов. Так вот, до определённого момента наши жизненные траектории шли параллельно, не пересекаясь. Память выхватывает лишь эпизоды... участие в «Вудсток-на-Дону», ДКС, физфак РГУ, мы в лаборантской, а с нами гранд-вокал университета его друг – Гена Збых (Власенко), пьём портвейн: краки, хохмы, и прочая, что называется туса и залепуха... Мой острый интерес к нему подогрело некое выступление, где Путил сольно, практически без аккомпанемента, импровизировал что-то из Jimmy Page/Led Zeppelin, виртуозно используя при этом свою последнюю разработку — самодельную педаль-«квакушку» Wah-Wah, только-только вводимую в музыкальный обиход на Западе великим музыкальным провидцем Jimi Hendrix'ом. С этого момента я понял: нам суждено сделать что-то вместе и не просто так по пустякам, а что-то очень хорошее, и мы это сделаем! Помню выстуженный громыхающий на ухабах проспекта Стачки троллейбус, в полупустом (разгар рабочего дня) салоне которого — во, Путил (!): «Ты куда, чувак? На занятия? С гитарой?! Поехали ко мне! Посмотришь, что...». Я напел ему дома две новые песни... Захватило, репетировали до вечера, решили продолжить дальше и процесс пошёл. В Доме Актёра, где репетировали «путилинцы», царили продиктованные уборщицами, гнетущие порядки, типа — натереть всё до блеска, да и закрыть, нах... Вахтёр долго пытал-рассматривал, сверля взглядом мизантропа мой трепетный юношеский облик, прежде, чем я очутился на 6-м этаже театра им. Горького, где на возвышении холла малого зрительного зала расположился весь состав: Саша Ракин (гитара, вокал), Серёжа Хмелевский (ударные, вокал), Алик Фоменко (бас) и Путилин (гитара , вокал): «Ну что стоишь, раз пришёл, иди...(указывая на микрофон)». Мы начали – аккомпанемент, слова, мелодия моей песни «Мир наполнен ярким светом». И посветлело вдруг, и засветились наши лица, и мир вокруг наполнился новым неизведанным, но таким понятным всем нам смыслом... Только Саша Ракин (ныне живущий в Мюнхене), молча зачехлил гитару, и ссутулившись, не прощаясь, пошёл к выходу. В этот день далёкого 1971-го года обрела своё начало дерзкая и сугубо креативная по тем временам ростовская группа «Огонь, Вода и... Медные Струны!». Позже на место Хмелевского, который сейчас работает и проживает в Швейцарии, пришёл уже известный нам Саша Смирнов (Шизя). Свою авторитетность он подкреплял особенно ещё и тем, что копил на барабаны «Premier» – вершину «барабанного зодчества» того времени! «1500 рублей — такие деньги! Если квартиру обворуют или отец, не дай бог, пропьёт чего?» – опасались мы. «Да ну-у-у, я всё Анюте – матери отдаю, а она в шифоньер прячет, под бельё. У Анюты – не забалуешь!» – с обаятельно-кривоватой своей улыбкой отвечал он.
Сказать, что мы отчаянно «балдели» от музыки, которую играли, – не сказать ничего. Секретарь ГК ВЛКСМ Владимир Канищев, которому властями было поручено организовать первый городской рок-фестиваль «Ритм-71» был более прямолинеен: «Я понимаю, что вы всё это поёте под «кайфом», но не так же откровенно, это же видят все!». Ну как объяснить, что состояние наше это — исключительно эмоциональный полёт охваченных восторгом творческих душ?! «И кстати, - не унимался он - что это за названия у вас: «Огонь, Вода...и, это.. или, вообще - «Неудачники»... «Дети подземелья»? И это в нашей стране, дарящей всем детям самое счастливое в мире детство?!». Видя некоторое замешательство в наших рядах: «А как? Как назвать-то...». Он раздражался: «Ну что, мало хороших звучных названий - «Нота» или «Аккорд», например?!». Надо же, это ж названия магнитофонной приставки и проигрывателя — переглядывались мы, но позиции свои держали твёрдо. Программа «Ритм-71» включала три дня конкурсных выступлений, в которых были задействованы все ведущие группы города, и концерт лауреатов во Дворце спорта. По этому случаю мы подготовили программу из четырёх песен собственного сочинения и одной инструментальной пьесы, где Путил играл соло. Особенно прикалывала народ наша рок-версия «Барыни», где он начинал, глядя исподлобья в сторону зала: «Не ходи вокруг меня! Не стучи калошами! Всё-одно — любить не буду — ты не сомневайся!!», на что я отвечал вторым куплетом: «Так в нашем саде, в самом заде, вся трава — помятая! Ведь то - не лошадь, не корова, а — любовь проклятая!!». Потом Путилин взрывался, приводящим публику в полный шок и трепет коронным блюзовым «запилом» своей гитары, затем — куплет-развязка и полный патетической иронии речитатив обоих: «...шла барыня из Ростова — посмотреть на Льва Толстого. А барыня из Орла? Хрен поймёшь?! Куда пошла?!!». Конечно, всё происходило замечательно и даже триумфально, в день состязаний безбилетные граждане карабкались по лепным карнизам и водосточным трубам ДК «Ростсельмаш», норовя проникнуть внутрь через форточки в туалетах. Главный фасад оцепила милиция и, чтобы избежать толчеи, в день нашего выступления мы с Путилиным встретились на сцене часов в 6 утра. «Про дураков» петь не будем! В президиуме, видал вчера, пол-горкома собралось, бошки нам поотвертят, это точно!», – задумчиво сказал Путилин. «Не будем, так не будем, я тоже ночь с этим промучился...», – согласился я. Но, не взирая на частичные изъятия, программа нашего выступления прошла «на-ура!», и ликующая публика долго не отпускала «Огонь и Воду...» со сцены, а за кулисами тёплый приём-объятия нам устроили уже наши друзья-музыканты. Мы стали «серебряными» лауреатами и унесли с собой громадного черного фарфорового Коня — приз зрительских симпатий. Путилин был удостоен также звания «лучший гитарист». «Золотым» лауреатом стал джаз-рок-ансамбль п/у Валерия Белозёрова, комсомольского вожака, отличника «боевой и политической подготовки», с правильным, истинно советским песенным репертуаром. А «лучшим барабанщиком», как сейчас помню, стал – открытие фестиваля – Серёга Лютый из группы «Неудачники», который триумфально исполнил партию ударных в композиции Omega «Девушка с Золотыми Волосами», исполненной на мои русские слова (это было обязательным условием конкурса) Мишкой Завалишиным: «Осенний день. Печальный взор. Твои слова. Прощальный вздор. Давно прошло... Но не пойму. Как ты ушла?! И почему-у?...»
Потом был концерт лауреатов «Ритм-71». Директор Дворца Спорта, наблюдая невиданный зрительский «лом» на входах и осаждавшие здание толпы желающих, задумчиво изрёк: «Надо же, за три дня продано шесть с половиной тысяч билетов! Да мы такого с заезжими-то «Звёздами» давненько не видели, а тут свои таланты, можно сказать, под ногами валяются...». Так завершился этот восхитительный и надолго запомнившийся всем нам рок-форум. Первый. Официальный. В истории нашего славного южного города Ростова-на-Дону. Тот, как потом выяснится, роковой звонок от Путилина раздался вечером, ближе к ночи: «Саня, я тут с конкурсами этими учёбу подзапустил, декан физфака Рабкин обещает допустить к сдаче «хвостов», если подготовим от факультета программу клёвую на фестиваль «Студенческая весна». Ну, как не подготовить, друг просит — дело святое! В программу поставили наши козыри: «Барыню», инструментальную пьесу и «Про Дураков». Однако с самого начала концерта в нём что-то неуловимо настораживало... Два отделения, по сценарию, шли как обзорная программа новостей с двумя дикторами-ведущими на бровке сцены, перемежающими эстрадные выступления «выпусками» типа новостей: «...а сейчас, «Вести с полей» - улыбалась «дикторша» – на южном побережье Крыма начали сажать! Фронт «посадочных работ» продвигается дальше, на Север. Скоро начнут сажать и у нас!». Как вам сюжетец? 71-го года...
Выступление «Огонь, Воды...» было последним, точнее самым последним — последне-е-е не бывает! Уж мы-то расстарались как! Лихо выдали программу, вовсю пели, лабали, приплясывали, а в конце - к словам завершающего куплета «Дураков»: «...мыслями умных владея умело, смелый дурак — победит хоть кого!» - добавили такой, как нам казалось убойный, рефрен – «...там за углом нас уже ждут, все пропустят, а нас — заберут!!» Зал ваще «закатился»... Без удержу! Всё, занавес!! Первое, что увидел мой друг, придя после выходных в стены альма-матер, это гомонящих студентов, сгрудившихся возле стенда с газетой «За советскую Науку», на развороте которой красовалась большая статья с двумя портретами: большой — солирующего на гитаре Путилина с подписью «Лебединая песня», и поменьше — мой с подписью, которая запомнилась на всю жизнь: «Нам не нужны «чужие таланты» (Агеев), которые приносят с собой лишь «нравственный мусор и шелуху»... После расширенного заседания парткома РГУ по итогам физфаковского конкурсного вечера приказом ректора по решению деканата наш замечательный и с кем не сравнимый Путил был отчислен из университета и отправился служить в Советскую Армию. Точнее, в конвойные войска. Но жизнь наша разудалая на этом отнюдь не сломалась. И я, а чуть позже и отслуживший срочную Александр Путилин закончили вузы и пошли работать. Я - к академику И.И.Воровичу в НИИ механики и прикладной математики РГУ, а Путил — в научно-исследовательский отдел крупного оборонного предприятия. И повеяли ветры перемен, и «перестройка» грянула вместе со всеми её «катаклизмами», и не потерялись мы, а, наоборот, нашли себя-любимых в новом ,безудержно интересном, но сложном времени — времени глобальных изменений в нашей, казалось бы уже полностью устоявшейся жизни. И музыка наша, возродившись на ином, качественно новом уровне, звучит и теперь в стенах удивительного и неповторимого, нами созданного Kvach-Club'а — клуба истинных любителей и поклонников рок-н-ролла — музыки, которая так добавляет нам сил, согревает душу, вселяет надежду и порождает любовь... _____________________ © Агеев Александр Иванович |
       
|
