«Полиция-милиция, кастрация-аттестация… -  бубняще крутилось в голове, - началась очередная флеботомия, чтобы кровь пустить, организм омолодить-оздоровить.… Ну-ну, посмотрим, чем оно, такое мероприятие, закончится…»

     Выходя из машины, Денисов так хлопнул дверцей, что водитель плаксиво заканючил:

     - Ну что вы так, товарищ полковник. Жалко ведь. Такая совсем новенькая красавица…

     Денисов мельком оглянулся через плечо на серебристый «форд-фокус», лишь на днях поставленный на баланс управления в качестве подарка от спонсоров в деле борьбы с преступностью. «Дешёвка, - подумал он, - откупиться захотели по дешёвому. Подарили бы тогда для пущей пурги какие-нибудь яйца Фаберже, что ли».

       Настроение с утра было муторное, с ощущением притаившейся где-то рядом опасности. Опасности не конкретной, обобщённой, растворённой вокруг в воздухе. Денисов заставлял себя сосредоточиться, сконцентрироваться, сгруппироваться, как расшифрованный в банде агент под прикрытием, и теперь, чтобы не поставили на ножи, фигурально говоря, нужно изображать из себя «честную девушку». 

       Оперативный дежурный в будке за бронированным стеклом, привстал поспешно из-за стола, вытянулся, козырнул. Хотел было приступить к докладу по-официальному, но Денисов махнул рукой, мол, ладно: по лицу дежурного и так было видно, что на подведомственной территории юрисдикции ничего экстремального не случилось. 

       Подробную информацию по оперативной обстановке доложили уже в кабинете на пятиминутке. Денисов пристальней, чем обычно, и с большей задержкой взгляда на лицах подчинённых, своих заместителей, провёл короткое утреннее совещание. Особого оптимизма от радости в жизни на физиономиях заместителей не просматривалось. Просматривалось пассажирское ожидание своего опаздывающего поезда. Лишь круглое лицо начальника штаба с улыбкой от рождения, как дактилоскопический узор на пальце, отличалось от озабоченной угрюмости других присутствующих подчинённых.

      - Ну что вы все пришухарились, как покойники на том свете в ожидании расплаты за прожитую жизнь? – с усмешкой спросил Денисов. – Прикидываете прикуп? Как в покере?

      - Вот-вот, - чуть-чуть похихикал начальник отдела криминальной милиции. – Как говорится: знал бы прикуп – жил бы в Сочи… А ошибся – на Колыме.

       «У этого-то, - быстро подумал Денисов, - своё Сочи уже на кармане. И вот боится потерять заработанное за годы безупречной службы. И прикупы знает побольше других ещё со времён, когда региональное управление по борьбе с организованной преступностью возглавлял. Понабрал информации, за что потом и понизили в должности за чрезмерное любопытство. Готовится уже, видать,  для аттестационной комиссии козырями меняться. На пенсию в отставку ему нельзя катастрофически. Слишком много узелков завязано и не сможет пока отработать щедрые авансы. Серьёзные ребята не позволят…»

      - Вот, други-коллеги, называли нас раньше ментами,  а теперь как будут в народе обзывать? В свете предстоящих нововведений? Что такое народ придумает?

      - Наверное, логически рассуждая, полицаями, - сказал улыбчивый начальник штаба.

      - И кстати, форму нового образца сделали чёрного цвета, - заметил осторожным голосом майор-кадровик. – Очень похожа, я видел образцы, на гестаповскую. Зачем-то.

      - Это специально. Чтобы возбудить в народе некие эмоции. Генетическую память, так сказать, - хмыкающе заметил начальник криминальной милиции. – Чтобы боялись, значит, в смысле – уважали. А что, я – за. 

      Пообсуждав вопросы общей текучки, закончили пятиминутку, потянулись общей кучкой к выходу из кабинета. Первым шмыгнул в дверь кадровик. «Точно какую-то подлянку уже на кого-то за пазухой прячет», - мелькнуло у Денисова в мыслях.

      В кабинет заглянула секретарша.

     - Иван Денисович, чаю – кофе?

     - Не надо, - отрицательно мотнув головой, Денисов показал кивком на боковую дверь в кабинете. – Я сейчас сам… Полчаса пока никого не запускай.

      Секретарша мягко притворила дверь. «Та ещё штучка с ручкой, - подумал Денисов. – Давно понял, что и в надзирающей конторе зарплату по ведомости получает параллельно. Или пообещали за бескорыстный догляд за объектом благополучную карьеру в будущем, или должность районного судьи, или славу знаменитой адвокатессы. Всё во власти могучей конторы…»

      Чем-то секретарша неуловимо напоминала Денисову его Машеньку. Но только в том общем, что общее между оранжерейной розой и полевой ромашкой. «Наверное, схожей моделью причёски, а так совершенно, слава богу, разные типы характеров». Погруженный в свои мысли Денисов прошёл в смежное небольшое помещение, которое позволялось неофициальным разрешением начальникам районного звена для кратковременного отдыха, релаксации в течение напряжённого, ненормированного рабочего дня, длящегося порой по несколько суток. В помещении для релаксации имелись тахта, холодильник, электрический чайник и душевая кабинка.

       Включил чайник, достал из холодильника початую бутылку дагестанского коньяка, который достопочтенный казачий атаман Платов называл кизлярской водкой. Налил на четверть гранёного стакана, стоявшего тут же в холодильнике, выпил  и хрустнул зубами карамельку из вазочки на чайном столике. Потом присел на тахту, плеснул в бокал из закипевшего чайника, добавил настоявшейся за ночь вчерашней заварки. Пил без сахара похожий на чифирь напиток. С утра уже давно обходился без завтрака: совершенно не ощущал аппетита, и на последней диспансеризации предупредили врачи о начинающихся в брюхе гастритных признаках. И часто стало возникать чувство, как у бегуна, приближающегося к финишной ленточке уже на втором дыхании, но зачем-то нужно добежать до этой финишной ленточки, пусть даже и жертвуя здоровьем.

       И опять мысли повернулись к предстоящей аттестационной процедуре. Телефоны в кабинете молчали, видимо секретарша умело и тонко отводила входящие звонки, давая своему начальнику полчаса для «релаксации».

       «Ну, понаедут генералы из столицы, изображающие из себя мудрых, грозных, неподкупных. Начнут сверлить аттестуемых пронзительными взглядами, качать седыми головами, переглядываться между собой, хмыкать многозначительно, будто черпают информацию о грехах обсуждаемого прямиком из небесной канцелярии. И всё-то им известно, и всё-то им понятно… Чистят ряды. Честных не хватает профессионалов. Зашкалило, видимо, до критической отметки, в красной зоне тахометра работает механизм правоохранительный… Ещё чуток – и в разнос пойдёт тот механизм: разлетятся в разные стороны шестерёнки, гаечки, болтики. Понимают там, вверху – чистить надо ряды. Только где же они найдут на замену честных ментов – если такую модель уже давно с производства сняли. Только в телесериалах показывают, в жанре фэнтези, всяких там «героических», которые наполовину протезированные роботы…»

        Из кабинета донёсся длинный зуммер от телефона прямой линии с непосредственным начальником. Денисов ладонью вытер губы, одёрнул китель и быстрым шагом вернулся за рабочий стол. Непосредственный начальник сразу в лоб вопросом.

       - А тебе известно, чью квартирку обнесли на твоей земле?

        Вот, оказывается, пока релаксировал в своей подсобке забурлила криминальная жизнь на подведомственной территории: квартиру известного депутата обворовали путём грубого взлома. Да так лихо и шустро, что вневедомственная охрана, прибыв по тревоге с пульта, никого на месте преступления не застала.

        Положив трубку, Денисов в злобе гаркнул через дверь секретарше. Она вошла, и он спросил:  

       - Ты что ж меня так подставила? Почему не сообщила о происшествии сразу?

          Секретарша с обиженным видом повела плечиком, тряхнула короткой стрижкой, и сама с упрёком возразила:

        - Иван Денисович, вы же сами сказали, чтобы полчаса не беспокоили. А оперативная группа уже выехала на место. Всё крутится, всё вертится…

        Пробурчав «всё крутится, всё вертится», Денисов попросил смягчающимся голосом:

          - Принеси кофе. Две ложки и без сахара.

         - Да уж знаю, зачем всякий раз напоминать, - опять поведя плечиком, секретарша добавила: - В приёмной вас ждёт этот бизнесмен из автосервиса. Впускать?

         - Пусть заходит.

         В кабинет вошёл грузный, с жёстким бобриком седых волос опекаемый хозяин нескольких небольших предприятий на подведомственной территории. Оглянувшись на прикрытую дверь кабинета, шепнул:

        - День расплаты. Вот принёс…

        Денисов выдвинул верхний ящик стола. Бизнесмен двумя пальцами  вынул из внутреннего кармана небольшой конверт и плавным движением, точно в замедленной киносъёмке, опустил конверт в ящик стола.

        - Проблемы есть? – спросил Денисов, захлопнув ящик. – Ну вот, за это и платишь, чтобы проблем не было.

       Только вышел коммерсант, как в кабинет с чрезвычайно серьёзным видом вошёл майор-кадровик.

      - Товарищ полковник, утром на пятиминутке так и не определились, в каком составе будет заседать наша местная комиссия по аттестации младшего состава…

       Этот старший инспектор по кадрам с зализанным на бок рыжеватым чубчиком, с бегающими глазками, в сером мундире, напоминал крысу с майорскими погонами, и Денисов обращался к нему всегда ни по имени-отчеству, ни по фамилии, а просто – «майор».

      - А какие есть предложения и как там по инструкции? – спросил Денисов и принял полулежащую позу в крутящемся кресле.

      - Конечно, думаю, вы – председатель. А также начальник штаба и я.

      - И каким образом будем аттестовывать пригодных к дальнейшей службе? Как инквизиторский трибунал, посредством этого, как её… аутодафе, что ли? – похмыкал Денисов. – Одни, значит, возомнившие себя благочестивыми, будут прощупывать других на предмет достаточного уровня благочестия, выискивать грешников, оборотней в погонах… Короче говоря, всякими глупостями заниматься с серьёзным видом?

       - Ну почему же, товарищ полковник, глупостями? – с некоторым возмущением завозражал кадровик. – Проверим по объективным показателям. По служебной линии, поведение в быту, увлечённость общественной работой, отзывы соратников-сотрудников…

       - Соратники-сотрудники, - опять хмыкнул Денисов. – На сплетни, интриги служебные будем ориентироваться?.. Взяли бы уж и прогнали строем через полиграф какой-нибудь. Хоть какая-то техническая объективность… хотя сам я и не верю в эту технику. Но всё-таки, кое-какая объективность присутствует. Задавать всем один контрольный вопрос: совесть у тебя есть? И вся процедура.

       - А я так думаю, товарищ полковник, что никакая техника не заменит проницательности опытного человека в лице старшего начальника.

        Продолжая скептически ухмыляться, Денисов крутанулся в кресле.

      - Вон те инквизиторы, - он ткнул пальцем в потолок, - которые приедут наше благочестие проверять, сами побаиваются технической непредвзятости. А вдруг на вопрос о наличии совести этот детектор лжи совсем не ту диаграмму нарисует. А-а?..

       Кадровик с явным, но сглаженным неодобрением на лице, покрутил головой.

      - А ты сам, майор, конкретно, на земле когда-нибудь работал?

      - Да, работал, - уверенно кивнул кадровик. – Начинал сержантом в карманной группе при угрозыске. Два года почти там отслужил…

        Денисов прикинул, что при склонности этого майора к творческому подходу к цифрам, фактически на этой службе он пробыл не более полугода.

        - … А потом, когда получил высшее образование, в систему обэпа перешёл на офицерскую должность, - добавил кадровик гордо.

       - И какое образование получил, не постесняюсь спросить?

       - Педагогическое… А потом руководство вот, пригласило в кадровую службу.

        Звякнул звонок селектора, и секретарша сообщила:

        - Подъехала группа с квартирной кражи.        

       - Пусть заходят, - торопливо проговорил Денисов в микрофон, а затем в сторону кадровика: - Ну, давай иди, готовься к своим торжествам наступающим.

       В кабинет стеснительно вошли по одному трое из оперативной группы. Стали у дверей, будто в чём-то виноватые. Не предлагая присесть, денисов короткой фразой скомандовал:

        - Докладывайте.

        Первым начал доклад эксперт-криминалист, старший из всех по возрасту, около сороковника, в мундире с капитанскими погонами:

      - Взлом двери квартиры произведён по-грубому. Дилетанты работали. При помощи топора и монтировки отжали два замка. Минимум – два человека действовали. Внутри квартиры чисто, беспорядка нет, вещи не раскиданы. Пальчики со всех подходящих предметов отработал.

      Денисов перевёл взгляд на следователя, молодого, только недавно начавшего службу, в кургузом костюмчике с узким малиновым галстучком. Следователь мямлящим голосом уточнил картину:    

      - Со слов потерпевшего  пропала коллекция редкой ценности, нумизматической уникальности. Цену такую назвал, что сразу не верится. Надо будет проверять у специалистов.

      Следующим, сам поняв, что его очередь, заговорил оперативник – такой же молодой, как и следователь, не больше двадцати пяти лет от роду, в узких джинсиках, с порослью начинающейся тёмненькой бородки . Насчёт внешнего вида оперативных работников Денисов и сам считал, что от профессионального сыщика не должно за версту «вонять милиционером».

       - Имеется широкий круг подозреваемых, - уверенно начал опер. – Первоначальные действия – сбор информации из сети информаторов…

       - Ух ты, - коротко хохотнул Денисов. – И сколько же у тебя уже подозреваемых?  И какая же такая сеть информаторов?.. Обширная сеть? 

       - В настоящее время веду восемь дел по оэрдэшному направлению, - самоуверенно отчеканил молодой оперативник.

       - Это те, которые недавно похоронены на городском кладбище? Да?.. Эх, знакомы мне такие манёвры. Всё, что сейчас – уже давно и раньше было. Плохо, ребятки, дело. – Денисов печально вздохнул. – Чую я своей интуицией, что висяк большой повис над нашей отчётностью по нераскрытым делам. Мощная такая баранка вырисовывается и с самыми чреватыми чреватостями. Уже звонили важные люди с большими претензиями по этой квартирной кражонке. – Денисов опять тяжело вздохнул. -  Вот вам направление в работе – ройте по кругу знакомых, которые в эту семью были вхожи. Кто знал про коллекцию. Вот там и ройте… Всё вас, ребятки, учить надо. –  И Денисов с издёвкой хохотнул: - Широкий круг подозреваемых, ишь ты. 

        Троица оперативной группы понурой шеренгой вытянулась на выход из кабинета. Денисов, покуривая сигарету, подумал, что какие были совсем недавно в угрозыске специалисты, что их самих не отличишь от лихих налётчиков,  но криминальный элемент кололи в два притопа, в три прихлопа. На ходу подмётки рвали, как говорится. И почему-то за прошедшее время разбежались такие спецы в разные стороны, В совершенно разные стороны. Кто в разные службы безопасности, кто в консультанты к бывшей своей клиентуре. Как будто разочаровались в чём-то важном перед тем, как разбежаться в разные стороны, будто потеряли идейный интерес для игры по-честному в казаки и разбойники.

       Денисов только было собрался направиться в смежное с кабинетом помещение, как заглянула секретарша и спросила заботливо:

       - Иван Денисович, на обед пойдёте? Или вам сюда бульончику, как обычно?

       - А давай принеси бульончику из нашей дружественной чебуречной. Только проконтролируй, чтобы не из кубиков, а настоящего, натурального, с живым укропчиком. Этими треклятыми кубиками я ещё двадцать лет назад себе желудок испортил – а теперь аукается… - Денисов посмотрел на табло электронных настенных часов. - Как время-то летит. Уже обед… Вот так и жизнь пролетает. Не успеешь оглянуться.

        Секретарша выразила вздохом заботу, что в таком возрасте надо уже питаться полноценным продуктом и режим соблюдать.  От фразы «в таком возрасте» Денисову показалось, что на табло электронных часов высветилась цифра, обозначающая две пятёрки.

         В подсобке для релаксации он включил чайник, снял китель и кинул его на тахту, затем налил в стакан на треть кизлярской водки. «Интересно, подумалось ему, а старость наступает сразу, когда сам вдруг это заметишь или постепенно, незаметно, крадучись, когда другие тебе начинают об этом напоминать ?.. Неужели и Машенька замечает тот самый процесс дряхления?..» Вот же свела жизнь на очередном зигзаге случайностей с этой скрипачкой из симфонического оркестра областной филармонии, хрупкой и наивной, как Дюймовочка, живущей в квартирке-малометражке, напоминающей кукольный домик. Не в состоянии ли паники в преддверие своего тридцатилетия, от ужаса остаться старой девой, влюбилась она искренне, без оглядки,  в циничного пожилого мента. Искренне, был уверен Денисов, разбирающийся в людях, умеющих врать на высшем уровне виртуозности. А как она гладит его шрамы, спускаясь тонким музыкальным пальчиком от рваного шрама на шее. И глаза её при этом наполняются слезами, дрожат ресницами и что-то шепчут беззвучно пухлые губёшки. «Дурочка-дурёха моя романтическая, - сказал он ей как-то, когда музыкальный пальчик круговыми движениями гладил его шрам в области паха, - это от аппендицита, что ты там возомнила героического в своих фантазиях?..»         

        Такое совершенно светлое пятнышко в его жизни, как солнечный зайчик в этой вот комнатёнке для релаксации, не имеющей окон.

         Денисов, подобрав китель с тахты, обратил внимание, что два «ромбика-поплавка» на левой стороне кителя, разболтавшись от креплений, налезли друг на друга, точно два жучка под майским солнышком. Один значок-паучок синего цвета – университетский, другой – красного, знак окончания милицейской академии. Денисов подумал, что можно было и третий ромбик нацепить «для авторитетности» - об окончании такого знатного учебного заведения как вечерний университет марксизма-ленинизма, предназначенный не столько для образования, сколько для воспитания молодых членов партии, выделенных из общей массы, для карьерного продвижения в «духе идей». Учили серьёзные дяди в учебных аудиториях, как в сказке солдат старушку, что можно из топора сварить кашу.

         Идейных, живших в духе благородных идей, среди своих сослуживцев, настоящих «честных ментов» Денисов мог припомнить только Илюху, бывшего однокурсника, который со своей лошадиной работоспособностью не подкупался, не продавался, не пугался и пёр вперёд со своими «принципами» как неадекватный религиозный фанатик.

         В один период общественной атмосферы принципиальность Илюхи оценили – забрали в центральный следственный аппарат, и он при своём капитанском звании занимал генеральскую должность следователя по особо важным делам. Но изменилась общественная атмосфера, и со своей принципиальностью закончил Илюха свою карьеру, как и все принципиальные, трагически: нашли его в собственном подъезде с колотой раной под левой лопаткой. От сведущих людей Денисов потом слышал, что смертельная рана была нанесена поставленным ударом специалиста высокого класса, но в спине торчала кустарная финка с наборной рукояткой из плексигласа, какие дворовая шпана в кармане носят. Дело, в обычности по тем временам, осталось нераскрытым. Но ясно делалось с очевидностью, что не купился, не продался, не испугался Илюха.

          Постучав в дверь ритмичным стуком, секретарша внесла в подсобку фирменную баночку с бульоном и с гренкой, лежащей сверху.

         - Иван Денисович, в приёмной какой-то неприятный тип вас дожидается.

         - И что сказал? Зачем пришёл?

         - Сказал, что вы в курсе.

          Денисов, задумавшись, хмыкнул и стал припоминать свои планы на сегодня. В этот момент зазвонил в кармане кителя мобильный телефон. На панели отразился номер под записью «сю-сю» - звонил знакомый сотрудник из службы собственной безопасности, и сразу вспомнился недавний разговор с ним. Этот активист из службы, надзирающей за исполняющими, просил с интонациями таинственности помочь, по своим возможностям, одному человеку, присланному для организации филиала банка таким человеком, который недавно первому человеку в государстве яйца Фаберже подарил.

         Неприятно поморщившись, Денисов спросил в телефон:

         - Ты насчёт того человека… который с яйцами?

        - Он сейчас подойдёт к тебе. Он уже приехал… Ты уж постарайся, чем можешь помочь по своей территории. А с их стороны наш интерес учтён будет. Верить можно стопудово таким людям.

       - Конечно, конечно, - голосом, полным оптимизма, пообещал Денисов и сам сделал отбой звонка.

         «Зачем же так, открытым текстом? – и задумался, как перед следственной версией. – Или на вшивость вот так примитивно проверяет?.. С этих ребят станется, иногда совсем грубо работают, когда отчётность поджимает». Но проанализировав, как Штирлиц Мюллера, характер этого инспектора и сложившуюся совокупность обстоятельств,  всё-таки пришёл к выводу, что этот субъект собственную моржу собирается иметь от опекаемого банковского филиала. И всё это – в порядке сложившего порядка вещей, и он знает, что начальник территориального подразделения не всю свою моржу к себе в карман кладёт, а должен большую часть вверх по инстанциям передавать, для того и посажен на эту должность. И не секрет такой порядок вещей даже для рядового из патрульно-постовой службы на второй год своей службы.

         Денисов посмотрел на баночку с бульоном и не почувствовал никакого аппетита. Прикуривая на ходу сигарету, вернулся в кабинет. Пепельница на столе, уже очищенная от окурков, блестела влажной чистотой. Нажал кнопку селектора, сказал секретарше:

        - Кто там сидит, пусть заходит.        

         Вошёл  уверенным шагом молодой мужчина в белом плаще нараспашку. По физиономии вошедшего Денисов сразу определил, что это из тех хитрожопистых типов, которые себя считают знатоками человеческих душ и навскидку, в лёт, определяют цену, за которую данную душу можно купить. Тип в белом плаще шлёпнул на стол свой кейс, присел, громко двину стулом и, протянув Денисову визитку, сразу повёл разговор по конкретным вопросам, которые может решить начальник районного управления внутренних дел. Слушая посетителя, Денисов только хмыкал и вертел подбородком. Затем, не делая паузы в словах, посетитель обошёл стол, на ходу вынимая из внутреннего кармана конверт – и протянул конверт в сторону хозяина кабинета. Денисов громко хохотнул:

        - Эко, вы сразу быка за рога…  Лихо, - и выдвинул верхний ящик стола.

         Опустив в ящик конверт, тип в белом плаще быстрой скороговоркой сделал пояснение:

        - Это аванс и залог нашей дальнейшей, успешной совместной работы.

          В плавном движении, будто танцуя танго, посетитель подхватил со стола кейс и взмахнув, точно чёрт хвостом, фалдами белого плаща, покинул кабинет.

          Неприятное ощущение щипнуло Денисова за сердце, словно он сам себя в сей миг продал легко и быстро, не торгуясь, как беспородную собачку на птичьем рынке. И опять мелькнула мысль о предстоящих аттестационных процедурах. С чувством муторности на душе Денисов уставился долгим взглядом в панорамное окно кабинета, за которым сгущались октябрьские сумерки.

          В кабинет, точно ему скипидаром в одном месте намазали, ворвался начальник местного отделения ГАИ. Пожилой подполковник, поджарый, чернявый, с живым по-артистически лицом умел мимикой выражать все свои внутренние чувства. В данный момент его мимика выражала негодование. Оказывается, ему стало известно из бухгалтерии, что закончился лимит на бензин и ремонт служебного автотранспорта и теперь хоть из собственного кармана выкладывай деньги для обеспечения правопорядка на дорогах. Зная темперамент своего подчинённого, Денисов подождал, пока тот выплеснет свои эмоции окончательно, а затем пообещал решить проблему в положительном направлении. Подполковник, как актёр эпизода, произнёсший на сцене свою реплику, удалился с чувством исполненного долга и в полном удовлетворении.

        Зашла секретарша и спросила: «Почему свет не зажигаете?» -  и щёлкнула выключателем на стене. Денисов посмотрел на её фигуру и причёску, и мысленный образ Машеньки опять возник в голове.

        - Можешь заканчивать рабочий день, - вяло сказал он. – Можешь домой идти.

         Набрал домашний номер на телефоне, сказал жене с усталыми интонациями в голосе:

        - Сегодня придётся в кабинете ночевать. Сложная оперативная обстановка… Ну, а что тут поделаешь – такая служба. 

         Забрав из ящика стола два конверта, Денисов прошёл в смежную комнату, положил конверты в маленький сейф с хитрым устройством, подключённым к электророзетке.         Подошёл к холодильнику, остатками коньяка наполнил до половины в гранёный стакан. Выпил, хрустнул карамелькой. Из шкафа достал штатский костюм и в медленных движениях, подумывая, что весь день просидел за столом, а устал, будто армейскую полосу препятствия пробежал, принялся переодеваться. 

      Сам по себе, когда натягивал брюки, замурлыкался мотивчик про угрюмого, неулыбчивого моряка. Словами этой песенки Машенька всегда упрекала его, откинувшегося в истоме на подушку: «Капитан, я твой корабль. А твоя улыбка – это флаг корабля… Ну, улыбнись… Ну что ты, лежишь с таким видом, как будто только что какого-нибудь своего преступника застрелил…»

        На первом этаже дежурный за перегородкой при виде возникшего перед ним начальника суетливо вскочил и взял под козырёк два раза подряд.

      - Что ты козыряешь? – ворчливо сказал Денисов. - Я  же в штатском, без погон… Я – ушёл. Блюди тут обстановку. Особо не напрягай журнал учёта. Ну, сам знаешь. – И добавил, чуть подумав: - Если кто из домашних будет интересоваться, скажешь, выехал на территорию. Усёк?

        Дежурный покивал головой, и Денисову показалась, что у дежурного по лицу скользнула незаметно улыбка.  

         Моросил мелкий дождик. Денисов остановился на верхних ступеньках крыльца, подумав, не вернуться ли за зонтом. Следом выскочил водитель и торопливо побежал к служебной машине.

    - Не надо! – крикнул ему в спину Денисов. – Я сегодня пешочком пройдусь… - И опять показалось, что водитель, обернувшись, хитренько и незаметно усмехнулся.

        «Догадывается,  шельма, - с неприятным чувством  внутри сделал вывод Денисов. – Всё под колпаком».

        И он, подняв воротник старой, видавшей виды куртки, спустился со ступенек, припоминая, в каком направлении находится ближайшая трамвайная остановка.

__________________________

© Жироухов Евгений Владимирович