В финале спектакля московского театра «Современник», поставленного по инсценировке романа современного английского писателя Марка Хэддона «Загадочное ночное убийство собаки» (Mark Haddon The Curious Incident of the Dog in the Night-Time), инсценировка Саймона Стивенса – главный герой трижды обращается в зрительный зал с одним и тем же вопросом. Он за секунду до него перечислил то, чего хочет достичь в ближайшее время, подросток-аутист Кристофер Бун в уникально аутентичном исполнении его роли Шамилем Хаматовым. И потому, на срыве и с надеждой услышать положительный ответ спрашивает, сможет ли он осуществить то, что запланировал.

      А намерения у него серьезные и, несмотря на особенности развития его, вполне реальные. Зал, как в «Борисе Годунова» Пушкина, – безмолвствует. И не совсем понятно: такое молчание в данном случае означает согласие, поддержку. Или, наоборот, понимая отечественные реалии, те сложности, с которыми встречаются в России так называемые корректно – особенные люди – долю пессимизма. Но вопрос прозвучал. И, как это ни парадоксально, сам спектакль, который в «Современнике» поставил Егор Перегудов, дает ответ на этот вопрос: у героя Марка Хэддона всё получится (заметим, как это случилось с Нэшем, тридцать лет болевшим шизофренией, а потом получившим Нобелевскую премию по математике, о чем рассказано в книге и в фильме «Игры разума».)

        Кристофер Бун, каким его показал Шамиль Хаматов, – человек странноватый, однако, невероятно позитивный, последовательный и талантливый. Он передвигается по сцене мелкими шажками, которые вряд ли случайно напоминают так называемую «лунную походку» Майкла Джексона (Кристофер Бун в спектакле говорит о том, что хотел бы быть космонавтом, прекрасно разбирается в космологии, его знания об устройстве Вселенной обширны и точны, ему постоянно дарят книги о космосе.) Левая ладонь его немного вывернута и всегда параллельна полу, пальцы же постоянно находятся в движении, будто бы подросток ими что-то перебирает или нажимает клавиши невидимой клавиатуры. 

       Говорит он хриплым, почти срывающимся голосом, не понимает метафор и образных выражений. При том, что сделанные обещания держит, ведет себя порой, как ребенок, зажимает уши и горько издает монотонный звук, когда удивлен, потрясен, не может справиться с чувствами и мыслями. Подросток у Шамиля Хаматова искренний и доброжелательный. Ему трудно, поскольку на пике переходного возраста он, как ему сказал отец (Сергей Гирин), потерял мать, а сам отец бывает с ним грубоватым и резким до рукоприкладства. 

      Сначала Кристофера понимают только два человека — Шивон, его учительница (Елена Плаксина) и Миссис Александра (Таисия Михолап). Пожалуй, в начале только они внимательны к тому, что говорит , пишет (а подросток ведет дневник, где описывает события и мечты), чувствует и делает он. Во втором действии спектакля «Загадочное ночное убийство собаки», когда Кристофер попадает в Лондон и чудом там разыскивает мать (Нелли Уварова), которая не умерла, а ушла к другому мужчине, возникают искренние отношения между ним и матерью. Она возвращается в городок, где жила до ухода из семьи, бросает работу в Лондоне, живет в съемном жилье, куда время от времени приходит и отец Кристофера, которого тот еще не может до конца простить из-за того, что это именно он, в обиде на мать подростка и соседку, которая не смогла стать ему ее заменой, убивает ее собаку.

     Если учительница и Миссис Александра сразу приняли Кристофера таким, каким он родился, с его оригинальным и принципиально иным, чем у других, ощущением обычного и будничного, то мать и отец подростка, пережив расставание с ним, а потом его возвращение в их жизнь, как в их город и привычный уклад отношений, начинают лучше и правильнее понимать именно особость его поведения и мировосприятия. Скорее всего, в том смысле, что аутизм их родного ребенка — не болезнь, а состояние. Возможно, в той или иной мере проявление его свойственно практически всем без исключения людям, только в разной степени. Другое дело, что у Кристофера Буна оно выразилось в любви к математике, способности быстрого счета в уме, понимании законов мироздания, практически, таланте к науке, к абстрактному мышлению.

        Главное достоинство этого спектакля «Современника» выражается как раз в том, что оно не о жалости к тому, чье восприятие реальности видится странным, даже в чем-то ненормальным в контексте банального житейского опыта. Ни режиссер, ни исполнители всех ролей в спектакле «Загадочное ночное убийство собаки» в той или иной мере, насколько им позволяет их человеческая данность, сочувствуют ему. Осознавая, что способности его уникальны и ему нужна поддержка. Потому так важен для него экзамен по математике, по программе обычного обучения, хотя Кристофер обучается в спецшколе, где рядом с ним подростки с большими психическими отклонениями, что не ломает его, не ожесточает, поскольку его духовный мир действительно обширен, а представление о бытии, в которых религиозное сосуществует на равных с наукой, равносильны гениальности. 

      Достоинство театра и в том, что тут не апеллируют к славе недавно ушедшего из жизни ученого Хокинга, чья судьба в чем-то соотносима с тем, что характерно для вымышленного литературного героя Кристофера Буна. Важно в первую очередь то, что театр говорит о подростке-аутисте как об обычном ребенке, немного наивном, чуть инфантильном, вероятно, но немногим по сути своей отличающимся от сверстников. Если не иметь в виду, с одной стороны, аутизм, а с другой — несомненное проявление невероятных способностей и душевной чистоты, верности слову и непререкаемой порядочности, что и становится в какие-то моменты причиной для дополнительных проблем его в отношении с другими людьми. (Так, Кристофер не может сказать, что случайно оттолкнул полицейского, который хотел его отвести в участок. Ему физически, до крика, больно, когда кто-то его касается. Он вынужден дать отцу слово и сдержать его, что не будет заниматься расследованием смерти собаки, которую любил как друга и даже чуть больше других, вплоть до ее хозяйки. Для него аутизм становится крайней, вынужденной возможностью спрятаться в мир своих мечтаний и фантазий, поскольку то, что его окружает — время от времени становится для него причиной непонимания, конфликта , беспокойства и потрясения. 

       Достаточно указать на финал первого действия спектакля, когда, вспоминая, как ему подарили в детстве игрушечную железную дорогу, Кристофер, вынимая одну за другой пластиковые бутылки из-под йогурта, составляет из них подобие поезда. Потом снова и снова, до тех пор, пока из таких импровизированных паровозов с вагонами не вычерчивается рядом с ним прямоугольник, ограниченное пространство. И в нем, разбрасывая листы в разные стороны, он, чуть ли не с рыданиями, читает письма матери, которые нашел случайно, потому что отец прятал их от него, считая, что лучше сыну думать о том, что матери нет в живых. Потрясенный и тем, что отец убил собаку, тем, что спрятал от него письма близкого и дорогого ему человека, Кристофер калачиком сворачивается на полу, как ребенок до рождения в животе матери, и сотрясается от дрожи и отчаяния, в состоянии, сопровождаемом тем самым зловещим звуком, похожим на нудную и зловещую в своей механичности сирену.)

       Только на первый взгляд может показаться, что два действия спектакля «Загадочное ночное убийство собаки» как будто две разные постановки – и по декорациям, и по составу участников. Также ошибочным будет суждение о том, что в каждом из них Кристофер Бун не меняется. Почти незаметно, очень трогательно и явно всё же  видно, что подросток, перенеся подряд несколько сильных и жестких потрясений, становится взрослее и мудрее в своем осмыслении происходящего (при том, что последнее — без оговорок, без скидок на его возраст и душевное состояние, связанное с аутизмом. В программку этого спектакля положили вкладку, где описан диагноз Кристофера Буна, те задачи математические, которые он решил всё-таки и с отличием на экзамене, что стало необходимым предисловием к традиционной информации о спектакле.)

        В первую очередь изменения между первым и вторым действием спектакля коснулись декораций (наверное, впервые на моей памяти тут в начале антракта попросили покинуть зал, чтобы кардинально поменять декорацию, что было важно для того, чтобы сохранить и атмосферу сценического действа, ее дух и пронзительную, взывающую к отклику интонацию.)

     Декорация первого действия — три черные стены, и дверь, находящаяся почти посередине той, что параллельна зрительному залу. Перед нами на самом деле черная комната, метафора того мира, в котором, по мнению врачей и посторонних людей, живет подросток-аутист. А белая дверь в стене — как выход в повседневные обстоятельства, как правило, чаще всего неприятные, даже зловещие для Кристофера. За дверью появляется то газон с трупом собаки, то стол в полицейском участке, то улица под дождем, когда на срочный вызов уезжает его отец. Оттуда выходят люди, которые относятся к подростку то равнодушно, то пренебрежительно, то нелицеприятно. Но за той же дверью оказывается в какие-то моменты письменный стол учительницы Шивон или витрина магазина, где покупки выбирает Миссис Александра, те, кто симпатизирует Кристоферу и говорят с ним на равных, давая ему возможность быть самим собой, несмотря на определенную ограниченность его поведения.

   Романная природа спектакля в инсценировке сохранена прежде всего в том, что учительница Шивон читает дневник подростка, общается с ним по поводу им написанного. А театральность передается точными приметами, связанными с бытом, который для Кристофера — норма. Справа, буквально около зрителей дополнительного ряда, есть коробка, на которой печатными буквами написано — МАМА, а слева — такая же картонная коробка с надписью — ПАПА. Шамиль Хаматов, рассказывая  от имени своего персонажа о его родителях, достает из них те или иные предметы, что становится для него моментом воспоминания о привычках и характерах каждого из близких ему людей.

         Совершенно очевидно, что ему важно, что есть отец и мать, люди разные, непростые по характерам, различно относящиеся к его странностям, но безмерно ему нужные и дорогие.

Несомненно, что мать и отец подростка как-то очень по-своему (возможно, и со спецификой английского менталитета неброско и неэмоционально) его любят, не особенно выражая даже в частном общении свои чувства. 

      Состояние Кристофера, как и, вероятно, неоправданность их ожиданий о будущности их сына, дают о себе знать. Чтобы ближе к концу спектакля, сквозь заведомую чопорность и кажущуюся холодность приятия сына стали проявляться в желании стать ему по-настоящему родным человеком. Что отнюдь не связано, как может показаться, с его успехом на экзамене по математике. Вероятно, и для них путешествие их сына в Лондон и все, что этому предшествовало, стало тем самым потрясением, которое как-то повернуло их сердца к нему, помогло увидеть его не как асоциального человека сейчас и впредь, а доказало, что их ребенок заслуживает не только внимания, но подлинной, безмерной и открытой любви.

       Если первое действие спектакля «Загадочное ночное убийство собаки» – это настоящее-настоящее Кристофера Буна с элементами прошлого (ретроспекция когда речь идет о матери подростка), то второе действие — это уже настоящее-настоящее с элементами будущего (с ретроспективой, тем, что может стать с Кристофером, если смогут осуществиться  его планы — в тексте пьесы — проекты).

        Перед началом второго действия все участники постановки стоят перед черной стеной с белой дверью, на которой мелом были написаны слова, которые Кристофер хотел запомнить, как акценты того, что слышал и о чем спрашивал. И вдруг стена буквально раздвигается на половинки, и перед зрителями оказывается пустая сцена, по периметру которой чуть ли не десяток белых дверей и полосы, как дорожные знаки перехода. (Сценография и костюмы Александры Дашевской). 

        Так было в «Современнике», например, в спектакле «Потанцуем...) по пьесе Людмилы Улицкой, когда части декорации комнаты в Нью-Йорке постепенно отъезжали за кулисы, освобождая пространство сцены, пока на нем не осталось три стула для героинь постановки. Они уходили в небытие, и там и тогда такое освобождение сцены от декораций было режиссерским ходом. Егор Перегудов во втором действии «Загадочного ночного убийства собаки» ставит Кристофера Буна перед необходимостью совершить практически подвиг: приехать в английскую столицу из его родного города, не затеряться в нем, проехать до нужной станции на метро и найти дом и квартиру в нем, где живет мать подростка и ее новый мужчина.

       (Здесь обратим внимание на интересную особенность спектакля: Янина Романова, Иван Забелин, Наталья Ушакова и Ольга Родина, Рашид Незаметдинов играют несколько персонажей по мере их появления перед Кристофером и зрителями. Может показаться, что тем самым режиссер дает понять, что их отношение к подростку-аутисту не слишком отличается разнообразием. Скорее только так, поскольку вряд ли можно считать тут и намек на то, что в его дорожном приключении — путешествии они все на одно лицо, ведь кроме уникальных способностей к математике он обладает и феноменальной памятью, запоминая день, час, минуту разговора или какого-то события, так что несомненно, что и лица для него не кажутся единой картинкой, стирая их индивидуальность, становясь безликой толпой.)

       Приезд в Лондон буквально на каждом шагу становится для Кристофера испытанием, ведь ему надо покупать билет, искать платформу, где стоит поезд, едущий в нужном направлении, спасаться от полицейского, входить в дом, где теперь живет его мать. Не говоря о нахождении в вагоне метро его, который не видел толпы, не знает давки пассажиров в час пик, да, прежде всего, болезненно реагирует на любые прикосновения к нему даже близких людей, не говоря уж о чужих.

  Первые впечатления подростка от Лонданы режиссером Егором Перегудовым, видеопроекциями Юлии Михеевой и работой творческих мастерских «Наивно? Очень», автором плакатов Романом Горшениным переданы в виде то компьютерной игры, то клипа, то телешоу. Каждый шаг Кристофера в Лондоне требует выбора из некоторых вариантов. И он мысленно обращается к учительнице Шивон, которая, как и прежде, поддерживает его в его положительных начинаниях, верит в то, что ему удастся найти правильное решение любой ситуации, что оказывается действенной, своевременной и полезной помощью.

      Пережив много нового, увидев большой город со всей его заданной суетой, Кристофер вроде бы должен обрести некоторое спокойствие и умиротворение в доме его матери. Но выясняется, что всё не так просто и ясно, не всё однозначно, как ему в его представлениях о цели пути казалось. (Его вывод о том, что, если отец убил собаку, то может в какой-то момент убить и его, в некотором смысле правильный, во всяком случае, логически оправданный. Как и мысль о том, что мать сможет его принять и стать ему всем, как это было в его памяти о детстве.)

       Однако Нелли Уварова в роли Джуди, матери Кристофера, показывает женщину, которая, несомненно, любит сына по-матерински, но немного со стороны, а потому мечется между ним и новым своим избранником, Роджером (Илья Древнов, в первом действии он играл небольшую роль Дежурного полицейского). Ей хочется найти компромисс между чувством к мужчине и любовью к сыну, но его не удается достичь. И потому, что Роджер не принимает пасынка, ревнует Джуди к нему, и потому, что Кристофер требует внимания (например, на стене своей комнаты в квартире матери он пишет опять мелом незаконченные слова, но уже не в одну линию, а в столбец, поскольку пространство теперь сузилось до размеров комнаты, где и двум взрослым тесновато). 

      Женщине приходится принять непростое решение. К счастью, в пользу сына, с которым она возвращается вместе туда, откуда некоторое время назад уехала, практически бежала, будучи уверена, что обретет личное счастье, и вина перед сыном забудется на расстоянии от него. Но не произошло ни того, ни другого. (Заметим к слову, что и мать, и отец Кристофера – неплохие по своей сути люди. Они — такие же, как другие. В их семье произошла беда, они приняли ее, кажется, спокойно, сжились с ней, принимая ее как данность. И, живя с болью, грустью, мечтая о переменах, думая, что они могут произойти вне их дома и без участия Кристофера. А выяснилось, что именно он дает им возможность стать самими собой, именно благодаря ему в них проявляются доброта, участие, душевность и, главное, уверенность в том, что они нужны Кристоферу, и, хочется надеяться, хотя тут финал спектакля открыт, – друг другу.)

       Роман Марка Хэддона «Загадочное ночное убийство собаки» вышел 15 лет назад, в 2003 году. Он получил премии и как явление литературы для детей, и как произведение литературы для взрослых, что оправдано как его содержанием, авторским посылом, так и интонацией повествования, что заметно по инсценировке романа, выполненной Саймоном Стивенсом.   Премьера спектакля по этому роману английского писателя прошла в столичном театре «Современник» три года назад, в марте 2015. Играется он на другой СЦЕНЕ театра, в зале примерно на 200 мест, которые на постановке с таким сложным содержанием никогда не пустуют, собирая как молодых зрителей, так и людей взрослых, переживающих вместе с героем Шамиля Хаматова перипетии его достаточно неординарной жизни. 

      Егор Перегудов придумал много интересных сценических моментов, которые раскрывают своеобразие образа Кристофера и тех людей, которые его окружают (чего стоит, например, шапка, которую надевает подросток, когда фантазирует себя в роли сыщика. Она напоминает и о полисмене, и о Шерлоке Холмсе одновременно. А таких сценических находок, оправданных и эффектных, в постановке этой много – чуть ли не весь спектакль является таким парадом не аттракционов, а динамичным повествованием о молодом человеке, взрослеющем на глазах зрителей драматично и уверенно в своих силах.)

    То, что «Современник» включил в свой репертуар спектакль такого содержания, как «Загадочное ночное убийство собаки» - закономерность, поскольку театр обращается к разной зрительской аудитории, в данном случае, имея в виду намерение сказать о нестандартном поведении тех, кто требует заботы и внимания, без слащавости и ложного пафоса. Что правильно, актуально и злободневно. (К слову стоит сказать, что режиссер Егор Перегудов, ставивший неоднократно запоминающиеся спектакли в «Современнике», недавно назначен главным режиссером РАМТа — Российского академического молодежного театра, где играет приглашенная на роль матери Кристофера  актриса Нелли Уварова и где тоже есть в репертуаре спектакли, в которых речь идет о людях с ограниченными возможностями, что свидетельствует лишь о том, что для искусства, театра, в частности, нет закрытых тем. Если они становятся точкой отсчета для вызывающих осознанный отклик произведений, в нашем случае, спектаклей, как это произошло у режиссера и артистов в «Современнике» с прочтением романа Марка Хэддона.)

          В качестве явно предварительного, к счастью, итога можно сказать следующее: более 60 лет существования в российской столице театра «Современник» убедили в одном: в его постановках достойно и творчески сочетаются начала брехтовской театральной эстетики и практики, система Станиславского, русский реализм воссоздания быта и идеала в его развитии в контексте общественных перемен, а также единство почерка, как мировосприятия при разнообразии режиссерских манер тех, кто ставит в «Современнике» спектакли и содержания пьес отечественной и зарубежной классике, идущих на обеих сценах «Современника». Так и спектакль «Загадочное ночное убийство собаки» в трактовке «Современника» объединяет в себе экзистенциальность авторского взгляда на мир и его интерпретацию в российском театре с отзывчивостью русской души в широком смысле слова, что в результате создало на сцене соответствующую атмосферу, находящую непосредственный и чуткий отклик в зрительном зале, что для «Современника» прежде и сейчас — норма и условие игры. Публицистичность постановок, в ефремовские времена и далее, после его перехода во МХАТ, тем не менее сохранилась в тех спектаклях, что сейчас идут в «Современнике», обретя свой язык, выразительную, ясную и поистине театрально-настоящую форму выражения. 

      P.S. Теперь Егор Перегудов стал главным режиссером РАМТА (Российского академического молодежного театра, Бывший Центральный детский театр), что открывает новые возможности перед ним и одним из лучших творческих коллективов Москвы.

____________________

© Абель Илья Викторович