 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
Популизм как приход новых нарративов 2.08.2019 Каждое изменение вызывается новыми нарративами, они удерживают в массовом сознании новую реальность еще до того, как она будет сформирована. Мир требует не просто изменений, а понимания этих изменений. Популизм явился реакцией на изменение экономической, политической и военной обстановки в мире. Сегодня глобализация приостановила свое развитие [1]. Это создает переход от одного к нескольким центрам силы, и экономической, и военной. США привыкли жить в доминировании своих вооруженных сил, теперь они должны переучиваться воевать в новых условиях, когда противники станут равны [2]. Соответственно, должна меняться и политика, поскольку экономика уже не дает того уровня благополучия, когда люди были удовлетворены. Подрастающее поколение не может достичь уровня своих родителей, растет число недовольных. Приход популизма — это одновременно способ защитить свой экономический пирог от дальнейшего уменьшения (рабочие места, цены, антииммиграционные настроения). Кстати, военные аналитики США давно писали о наступлении нового мирового порядка, требуя от США самим задать правила этого нового порядка, как Лига наций пришла после первой мировой войны, ООН — после второй. А вот крушение СССР не отразилось в создании новых институтов [3]. Каждое изменение вызывается новыми нарративами, они удерживают в массовом сознании новую реальность еще до того, как она будет сформирована. Мир требует не просто изменений, а понимания этих изменений. По этой причине даже новости сегодня потеряли свою прошлую направленность на отражение факта, став более субъективным отражением интерпретаций факта. С. Бэннон, побывав ближайшим советником Д. Трампа, принялся выстраивать сеть европейских популистов, чтобы разрушить европейский истеблишмент. И это произошло, и происходит. Число популистов, пришедших к власти в Европе, резко возросло. Взгляды Бэннона принципиально анти-левые: он против университетов, профсоюзов, Барака Обамы, всего того, где в Америке куются демократы. Он верит, что уничтожить левых может только популистское восстание, которое разрушит истеблишмент [4]. В этом плане он не видит того, что на это способна республиканская партия. Бэннон — сторонник и даже участник экстравагантных идей. В 90-е он занимался проектом Биосфера—2 в Аризоне, где было выстроено автономное пространство, чтобы проверить выживаемость живого вне Земли. Отсюда название: Биосфера 1 — это Земля, Биосфера 2 — экспериментальная площадка. В Биосфере—2 было 3800 типов растений и животных, несколько экосистем, включая океан, лес и пустыню [5]. Экспериментом требовалось доказать, что человек может выжить в других мирах, выращивая свои растения. Первая миссия продержалась там два года. Бэннон назвал их героями. Один из сооснователей этого проекта сказал так: «Западная цивилизация не умирает, она мертва. Мы проверяем на ее руинах то, что будет полезным для построения новой цивилизации для ее замены»[6]. Бэннон активен, он миллионер, поэтому его действия порождают множество последствий. От него к Трампу пришло ужесточение режима иммиграции, включая разделение семей, так называемый “Muslim ban”, являющийся запретом на въезд из ряда мусульманских стран, разрушение либерального миропорядка. Есть также и аспект, который ученые и журналисты назвали амплификацией (усилением). Имеется в виду, что даже простой рассказ журналистов об ультра-правых порождает интерес публики к ним. Это разъясняет работа Филлипса «Кислород амплификации», где он утверждает следующее: «Освещение этих месседжей помогает сделать сами месседжи и их коммуникаторов более заметными, чем это было бы в противном случае, даже когда журналист занимает четко критическую позицию. Та же ситуация возникает в отношении новостей, которые не имеют или кажется, что они не имеют явно выраженного политического смысла, …множество вводящих в заблуждение нарративов, циркулирующих в соцмедиа» [7]. И еще: «Усиление опасной, искажающей и обманной информации приводит к следующему: увеличивает схожесть, поднимая ставки, домогательств, увеличивает вероятность, что подобная тактика дезинформации и домогательств будет использована в будущем, делает подобные рассказы, сообщества и плохих людей больше — более заметными, более влиятельными — чем они были бы в противном случае». Медиа однотипно служат усилителем кризиса с мигрантами. Так что наши представления о медиа как о потерявшими свое влияние, вероятно, устарели. Медиа действительно не могут разовым выступлением поднять население на штурм, но своими диффузными интерпретациями происходящего могут выстраивать любую картинку действительности, особенно когда они опираются на эмоции, особенно на главную из них — страх. Д. Триллинг, например, пишет о кризисе мигрантов и медиа: «Результатом часто становится фрейминг этих вновь пришедших людей как других; людей откуда-то «оттуда», которые имеют мало общего с Европой, а являются чужаками, даже антагонистами к ее традициям и культуре. […] Симпатизирующее отражение фокусируется на изображениях и рассказах, соответствующих стереотипам невиновности и уязвимости: детях, женщинах, семьях, простодушных, больных, стариков» [8]. И дальше: «Фрагментированное и противоречивой медиа освещение кризиса оставляет пространство для вопросов, на которые надо отвечать, и для мифов, которые циркулируют: кто эти люди и что они хотят от нас? Почему они не остались в первой безопасной стране, которой достигли? Почему мужчины не остаются и не борются? Как мы можем найти место для всех? Приносят ли они свои проблемы нам? Угрожают ли они нашей культуре и ценностям? Проблемы становятся еще хуже из-за тех медиа, которые порождают враждебность и непонимание». Бэннон был главным идеологом у Трампа, описывая себя как «экономический националист», «ленинец», «разрушитель административного государства». Он стоит на позициях анти-иммиграции и анти-ислама. Он поддерживает правые партии в Европе, встречается с европейскими политиками, которых обозначают как «нелиберальный интернационал». По сути Бэннон в одиночку меняет повестку дня, меняет политический язык, на котором говорят политики, трансформирует их нарративы. Сначала за ним шел шлейф стратегического советника Трампа, теперь он получил право на самостоятельную игру. А. Морозов пишет о силе политического языка: «С точки зрения ряда социальных теорий политический язык – это в первую очередь язык, благодаря которому и внутри которого формируется политический субъект, то есть некая сила, ведущая к социальным изменениям. Само это конструирование вообще в значительной мере происходит в языке. Потому что вне языка вы не можете сообщить о каких-либо намерениях в области социальных изменений» [9]. Меняя язык, изменяя нарративы, мы попадаем в иную политическую реальность.Ведь недаром каждую революцию описывают с акцентом на ораторах и агитаторах. Именно они создают новую реальность. Сначала в виртуальном и информационном пространствах, чтобы потом переделать под них физическую реальность. Многое возникло после 2005 года, в частности, началось новое осмысление культовых фигур истории. Телепередача «Имя Россия», взятая с британского телевидения, была первым таким сигналом: «давайте посмотрим, кто у нас признанный герой для всей нации». И там появился Сталин как результат всех «телодвижений» власти, из-за чего потом в ходе голосования произошла смена правил. Новый нарратив потребовал своего героя — Сталина. Но его пришлось поменять, ужесточив правила голосования и обнулив предварительные результаты [10]. Мир осмысляет себя, пытаясь понять новую реальность, в которую его ввели. Американские военные предлагают бороться с неопределенностью будущего за счет увеличения числа анализируемых сценариев, что является отражением увеличения числа нарративов [11]. Мы в принципе живем в мире конкурирующих нарративов. Во время перестройки и с помощью ЦК КПСС западный нарратив победил советский. И это принципиально изменило ход истории. Советские герои были изгнаны, поскольку исчез советский нарратив. А на их место пришли герои телесериалов, которые и являются героями молодого поколения. Литература:
https://hvylya.net/analytics/society/populizm-kak-prihod-novyh-narrativov.html * Популизм: Как новые медиа создали нового человека 07.08.2019 Новые медиа, потеряв контроль над достоверностью, но все равно изображая, что они говорят правду и только правду, открывают новые возможности для выдачи информации. Фейки стали первым примером такого рода, когда под видом информации стали продвигать дезинформацию. При этом исследователи просят акцентировать в фейке сознательное, а не случайное искажение информации. Так что и фейки могут быть «хорошими» в плане естественности. «Нехорошие» фейки огорошили мир в случае американских президентских выборов и Брекзита. В обоих случаях вину за все нарушения положили на фирму Cambridge Analytica. В документальном фильме о работе этой фирмы, который назвали «Большой хак», интересно цитируется С. Бэннон. Он считает, что для того чтобы изменить мир, его сначала надо разбить на составляющие, и уже потом из них можно сложить новую структуру. Этим скорее объясняется работа российских интернет-троллей в этот же период, которые по сути и создавали точки разделения американского общества, увеличивая внутреннюю конфликтность и войну между политическими группами. Дело доходило даже до выхода протестных митингов на улицу. В этот же период фиксируется усиление поляризации общества. Скорее всего, это совпадение двух процессов. Дело в том, что выборы или обсуждение референдума активизируют обсуждение дискуссионных проблем. При этом психологи фиксируют, что в результате дискуссий люди расходятся еще сильнее убежденными именно в своем мнении. То есть чем больше дискуссий, тем большей становится поляризация. Популизм активирован с помощью соцмедиа, поскольку политика также опустилась ниже. Пользователю кажется, что вот, наконец, он получил в руки инструмент управления миром. Но на самом деле соцмедиа просто дали новый инструментарий для управления избирателями, населением, что и привело к расцвету популизма. Язык соцмедиа и язык политики совпали, срезонировали, но косвенно привели к власти слабо готовых решать проблемы политиков. На базе соцмедиа выросло поколение блогеров, которые хотят заменить собой традиционную журналистику. Но это невозможно, поскольку один человек не может иметь тот же охват тем, что и журналистский коллектив. Но не по фактам, а по уровню эмоциональности он вполне сможет конкурировать. Если вспомнить самых известных советских журналистов, то у них тоже была публицистика с человеческим лицом с соответствующим уровнем эмоциональности. Это привлекало читателей к «Известиям», «Комсомольской правде», «Литературной газете», «Неделе», но не к газете «Правда», где и события были официальны, и язык официальный, то есть с минимумом эмоций. Сегодня во многих странах избиратели устали от умных слов и знакомых чуть ли не с детства правителей. Избиратели сами стали на голову выше, когда стали писать и постить в Фейсбуке гневные спичи против истеблишмента, который ощущал себя несменяемым. Видимо, не зря совпали во времени приход соцмедиа в нашу жизнь и приход популистов в выигрышную политику: настало их время, и они стали выигрывать выборы, причем во многих случаях неожиданно и сокрушительно.. А Солнцева о популизме говорит так: «сегодня очевидно, что популизм работает. И обещания отстоять национальные, местные, собственные интересы не только в Британии обеспечивают даже не победу, а огромный масштаб доверия, поддержку большинства, распоряжаться которыми такой политик может уже совершенно бесконтрольно. […] Сначала люди сознают, что от их выбора ничего не зависит, а потом они голосуют — как в телевизионном шоу — за слишком ярких персонажей, за клоунов, за эксцентриков, за стендап-комиков. За тех, кто забавен, кто их развлекает» [1]. Никто не видит, что популизм – это не только политика, это и серьезная смена информационных и виртуальных потоков. Человек живет в информационной и виртуальной реальности не меньше, чем в реальности физической. И самое ужасное в том, что он еще и выбирает, как реальность ему комфортнее. По этой причине и происходит смещение в информационную или виртуальную реальность и растущее их значение в современной жизни. Например, президентские выборы оперируют больше в информационной и виртуальной реальностях, чем в реальности физической. В. Голышев говорит о «Чернобыле» производства НТВ, созданном в пику американскому: «Чтобы понять, что собой представляет российский «Чернобыль», вполне достаточно трех минут трейлера. Всё это, в разных вариациях, вы уже много раз видели на российских телеканалах. У сценариста в портфолио «Я – Вольф Мессинг», у режиссера – «Жуков», «Истребители», «Власик. Тень Сталина». Это конвейерное производство. Что тут непонятного? У российских телевизионщиков есть свой сленг. Например, о своей целевой аудитории они говорят: «Мы снимаем для тёти Клавы». Это очень удобно – держать зрителей за нетребовательных дураков: чем ниже планка, тем выше выработка» [2]. Точно так начинают выглядеть и новости, и документальные фильмы. Они не столько объясняют как упрощают ситуацию, сводя ее к старым штампам. Вот иронический пересказ реакции РЕН-ТВ на протестный митинг: «Сами кандидаты в Мосгордуму на акцию не пришли — они пересидели опасность в отделениях полиции, так как всех их задержали заранее. Вместо себя они отправили на баррикады тех, кто им поверил. На улицах были специальные заводилы, именно они вели людей туда, где начались стычки с ОМОНом. Если кто-то не хотел драться с силовиками, их подталкивали. Обычные москвичи оказались заблокированы за кордонами, митингующим было плевать на их права. Акция нарушила работу ресторанов и кафе, они понесли убытки. Половина митинговавших — приезжие, которые не имеют никакого отношения к выборам в Мосгордуму. Координировали активистов через мессенджеры, как это уже бывало во время революций в других странах. Звездой протеста стала несовершеннолетняя Ольга Мисик, она уже не первый раз активно изображает жертву. Для ярких фотографий одна из пострадавших расковыряла палец и измазала себя кровью. Акцию организовали кандидаты, которые просто не смогли собрать подписи в свою поддержку. Что неудивительно, ведь их никто в Москве не знает, а сами они не чисты на руку. Тот же Илья Яшин когда-то уже пытался откупиться от гаишника. А еще он получает деньги из американских фондов, сотрудничающих со спецслужбами США. Дмитрия Гудкова тоже видели с главой института Кеннана — подразделением американской разведки. Деньги приходят в том числе от Михаила Ходорковского. Организаторы звали на акцию представителей разных сообществ. Например, собачникам предлагали бесплатный корм для питомцев. А вот человек, которому дали портвейн. Алексей Навальный говорит: «Мы хотим как в Париже». Но он забывает, как ведет себя французский спецназ с «желтыми жилетами»: дубинки, резиновые пули, водометы, светошумовые гранаты. Зато наши полицейские заносят нарушителей в автозаки на руках» [3]. То есть этот тип «журналистики» строится полностью на пропагандистских штампах, причем старых образцов, идущих еще со сталинских времен, поскольку ничего нового никто придумать не может или не хочет. Получается, что подобно тому, как старый друг лучше новых двух, то и старый штамп лучше новых двух. Это связано с тем, что вводить новый штамп сложнее, чем активировать старый. Со старым штампом также сложнее бороться, поскольку он уже укоренился в массовом сознании. Сегодня происходит незаметное для населения, но фиксируемое социологами изменение источников информации. Число любителей телевизора начинает падать, а соцсети не являются такими управляемыми со стороны государства, поэтому меняется и тип получаемой информации. Получается, что средство информации формирует новый тип человека. Как книга в свое время создала тип современного человека, то теперь этим же занят интернет, создавая уже иной типаж, который и потянул за собой популизм. Д. Волков из Левада-центра фиксирует уход с арены телевизора как основного источника информации: «Телевидение по-прежнему остается основным источником информации для большинства россиян, но его аудитория постепенно снижается. Если десять лет назад информацию по телевизору получало 94% россиян, то сегодня таких 72%. Реже всего получают новости по телевизору самые молодые: 42% (среди россиян до 25 лет) против 93% среди самых пожилых (65 лет и старше). У молодежи роль главного источника информации сегодня играет не телевидение, а социальные сети. Доверие к телевидению как источнику новостей в последние несколько лет колеблется вокруг 55% населения. Однако десять лет назад эта цифра была на треть выше — почти 80% населения. Доверие к телевидению сохраняют прежде всего люди старше 35 лет. Кроме того, в прошлом году заметно снизилось доверие россиян к тому, как телевидение освещает отдельные темы, прежде всего экономические. Сегодня более половины населения считает, что освещение телеканалами положения дел в экономике «не соответствует действительности»» [4]. Это все приводит к росту недовольства властями, поскольку появился другой тип гражданина. Однако Г. Павловский подчеркивает другие корни легитимности Путина: «Сама легитимность Путина не внутренняя, не электоральная. Она у него, как у Наполеона, связана с его победами, реальными или нет. Это легитимность победителя. И когда в глазах населения эти победы кончились, перестает существовать легитимность. Теперь ему за рейтинг надо приплачивать. Важно понимать, транзит какой власти, собственно, идет. Нет такой вещи, как «власть Путина», понимаете? Есть сложно устроенная кремлевская власть, внутри которой у Путина своя роль» [5]. Не зная, как устроена власть наверху, мы точно так плохо знаем нужды и мотивации своего населения, просто считая его хорошо знакомым нам. Социолог О. Онух пишет: «Политики забыли, что большинство украинцев, живущих на востоке, юге и центре, за последние пять лет обеднели, им стало очень тяжело. Речь не о конфликте, хотя они действительно ближе к нему географически, главное — им стало сложнее жить. А на западе очень много людей уехало. В Польшу или еще куда. Они зарабатывают и высылают больше денег. На Западе Украины люди немного лучше экономически прожили эти последние пять лет. Таким образом восток и юг не голосуют за армию, язык и веру. В Киеве думают, потому что они не украиноязычные, они не патриоты. Нет, они обеднели. Они просто не увидели в политиках людей, которые бы о них думали» [6]. Косвенным признаком незнания людей в том числе и журналистами является пример дигитального директора кампании Зеленского М. Федорова, который говорит: «Мы разработали электронную книгу, назвали ее «Зе Book». В этой книге были все ответы на вопросы, которые задают обычные люди. Что меня поразило — ни один журналист не зарегистрировался в качестве волонтера и не получил доступ к этой книге — это фактически расшифрованная программа, по поиску можно найти ответ на любой вопрос: тарифы, налоги, бизнес. Люди разного возраста оставляли заявки, а на все 100% вопросов отвечали волонтеры, без какого-либо контакта с нами» [7]. Новая пропаганда через соцсети принесла победу еще и потому, поскольку привлекла голоса большого массива избирателей нового поколения. Зеленского, например, активно поддержала молодежь. Их затронула кампанию и визуально, и ментально. Не только выборы хотят приблизить к себе население с помощью соцсетей. Даже Пентагон поощряет своих высших офицеров побольше общаться с прессой [8]. Причем делать это разрешают делать с помощью формальных и неформальных каналов. И это отражает не зависимость от прессы, а представляет собой возрастание зависимости от населения. Популизм приходит и из-за телевидения, которое тоже прошло соответствующая трансформацию, стремясь приблизиться к своим зрителям. Человека так много всего отвлекает, что он уже становится неспособным думать. В норме сегодняшний телевизор наполнен развлекательностью разного уровня. Однако последние исследования показали, что смотрение развлекательных программ делает зрителя …глупее [9]. Наверное, как это ни прискорбно, это также нужный инструментарий в систематике государственного управления, к тому же, объясняющий любовь государства к телевидению. Это также является одним из корней, откуда растет популизм. Но в любом случае стране, наоборот, нужны люди с мозгами. Есть интересное сопоставление количества людей, необходимого для полетов в космос, и … избрания президента России: «Для прорыва в космос СССР было достаточно иметь 3-4 млн высококвалифицированных специалистов во главе с выдающимися учеными и конструкторами. В то же время избрание президентом России принципиального политика, человека последовательно-демократических убеждений, которого народ хорошо знает и может быть в нем уверен, требует не менее 40 млн голосов единомышленников — носителей демократических ценностей и политической культуры демократии. Разница, как видим, на порядок. Есть ли в сегодняшней России столько убежденных сторонников демократии?» [10]. Пятьдесят процентов людей получают сегодня свои новости из соцсетей. И это тот информационный «мускул», который теперь участвует в управлении миром. Но одновременно добавим, что за Брекзит проголосовали те, кто получает наименьшую зарплату, 70% людей из тех, которые не имеют образования, избиратели, которые живут в местах проживания людей с низкой квалификацией. Не забудем и о том, что в этой кампании за выход из ЕС присутствовала и рука Cambridge Analytica [11]. Рост популизма перестал быть незаметным, поскольку с начала двухтысячных число лидеров-популистов более чем удвоилось [12]. Странным и, возможно, небезопасным стала и смена нарративов. Все же старые нарративы базировались, как нам представляется, на разумном гранд-нарративе, что новое, прогресс лучше старого. И это служило развитию человечества, заставляя его двигаться вперед. У популизма другой нарратив, что политика — это война между обычными людьми и коррумпированными элитами, что вчера было более правильным, чем сегодня. И это несомненно опасная тенденция. Популизм не случаен. Он отражение тех существенных процессов трансформации и мира, и мозгов граждан, которые мы все наблюдаем, включая наши собственные мозги. Повсеместно во всех странах идет падение уровня IQ, уменьшается число выдаваемых патентов, детям стало тяжело учиться, они не могут концентрироваться, отсюда тяга современных школ к переводу образования в игровую форму. И соответственно этот новый типаж населения потребовал и новой политики. Литература:
https://hvylya.net/analytics/society/populizm-kak-novye-media-sozdali-novogo-cheloveka.html * Популизм – это «молодость мира» 10.08.2019 Популизм явился голосованием за обнуление прошлой политики. На нем завершилось «говорение» политиков, за которым не было никакого «делания» политики. Президенты, премьеры и депутаты говорят абсолютно правильные проникновенные речи, а воз и ныне там, причем на горизонте появилось еще и ухудшение. Закончилась эпоха политического застоя старых политиков. Они исчерпали ресурс старого политического «тела». Популизм — это скорее смещение в сторону уличной политики и майданов, когда искренность реагирования избирателей не позволяет им увидеть маневры политиков. Идет повышение эмоциональности за счет чего падает рациональность, в результате чего рождается то, что можно обозначить как «наивная картина мира», которая более характерна для молодого поколения. В определенной степени такая модель мира представляет общие тенденции и в других странах. Например, Пью Центр отмечает для США, что 46% молодежи не доверяют другим людям, рассматривая их как эгоистов [1]. Американцы моложе 30 не доверяют не только людям. Но и институтам общества, вооруженным силам, религиозным лидерам, полицейским, бизнес лидерам. Это молодежное недоверие и ведет к голосованию за новые лица, коими и оказываются популисты. Важным фактором также является понимание того, что ты не один так думаешь. Вдруг возникло ощущение того, что таких, как я, много, сходное с моделью друзей в Фейсбуке. Его, например, акцентируют при анализе пятидесятилетия музыкального фестиваля в Вудстоке: «Наиболее важно то, что масштабы Вудстока показали людям, рассматривавших себя как «чудаков», что они не были таких маленьким меньшинством, как они считали» [2]. Социальные сети обвиняют в создании фиктивных общностей и ощущений. Можно вспомнить, что сообщения об использовании социальных медиа, например, американскими военными появились еще в 2010 году. Они могли создавать фальшивые онлайновые личности. Военные получили возможность таким путем участвовать в онлайновых дискуссиях, проводя про-американскую пропаганду. Такую фейковую личность стали именовать «куклой из носка» — «sock puppet» [3]. Они также используются в маркетинге в виде отзывов под товарами от фиктивных людей. Сегодня это скорее именуется троллем. Применением этой технологии стал рассказа о взрыве химического завода в Луизиане в 2014, повествование о котором прошло по американским медиа, но потом «источником» его признали интернет-агентство в Санкт-Петербурге [4]. Правда, иногда троллей пытаются облагородить, например, отделив их от «человечка из носка»: «Социальные медиа являются, конечно, раем для троллей, но тролль не очень правильное название для наших российских друзей. Более точным термином должно быть «кукла из носка» как фиктивная личность, создаваемая для продвижения чьей-либо точки зрения. Тролли, с другой стороны, часто даже рады использовать свои реальные имена, как Дональд Трамп. Но, возможно, кто-то подумал, что «фабрика по производству кукол из носков» будет выглядеть глупо, чтобы русские выглядели достаточно страшно» [5]. Силу соцмедиа в управлении поведением людей иллюстрирует и то, как удалось поднять шутливым призывом миллион людей на штурм Зоны 51 в Неваде, где якобы хранятся свидетельства существования НЛО. Военные не знают теперь, что им делать с этим походом. Много говорили и писали о выборах Трампа и Брекзите, даже документальный фильм появился на Нетфликсе о фирме Cambridge Analytica, однако методология вся этой работы сквозь соцмедиа была сделана уже на выборах Обамы, и тогда она получила имя Проект Норваль [6]. Обама имел 33 миллиона лайков в Фейсбуке и 23 миллиона последователей в Твиттере. У Ромни было 12 миллионов лайков в Фейсбуке и 1.7 миллиона последователей в Твиттере. Команда Обамы в 20 раз больше, чем команда Ромни отправила сообщений. В основе лежала идея «таргетингового распространения», которая на тот момент уже работала в бизнесе: «Идея была в том, что если поддерживающий Обаму пользователь имеет тысячу друзей в Фейсбуке, кампания находила, что девятьсот из них были за Обаму, они фокусировались на сотне, которых можно переубедить, жившие в идеале в нужных штатах и имели регулярные контакты, что говорило о том, что они действительно друзья, а не просто фейсбучные друзья. Когда эти потенциальные избиратели Обамы были найдены, их друг (активно выступающий за Обаму) получал информацию об этом. Он или она мог затем посылать им позицию Обамы по тем или иным проблемам, убеждая их зарегистрироваться и проголосовать. Поскольку такое сообщение приходило от реального друга, оно было гораздо более достоверным и влияющим, чем если бы оно пришло от незнакомца, представляющего кампанию» [7]. То есть эксплуатация соцсетей делала случайные процессы системными, хотя они все равно воспринимались как естественный процесс. И это прямой вход в мозги сквозь феномен соцмедиа, создавший благоприятные возможности для подобного рода инструментария. Соцмедиа легко создают фиктивные и реальные группы людей по интересам. Технология делает коммуникацию сильнее. Например, кнопка ретвита, облегчившая процесс распространения информации: «Копирование твитов вручную заставляло пользователей хотя бы на минуту задумываться о том, какую информацию они распространяют, считают в издании. Когда появилась кнопка ретвита, люди начали делиться всем подряд. Изначально разработчики функции думали, что ретвиты будут использовать для распространения информации вроде новостей о «землетрясениях»: «Мы думали, что люди будут освещать неотложные ситуации — это бы показало человечество в лучшем свете». Однако они были совершенно не готовы к тому, как функция изменит вовлечённость на платформе» [8]. Технология дает на выходе социальные группы, которые могут быть направлены на протестные действия, на поддержку политиков, на популизм, если такая задача будет поставлена. И такие задачи возникают повсеместно. То есть технологии усиливают процессы коммуникации за счет того, что процесс мышления часто становится не нужен. Это свойство массового продукта в любой сфере, он должен быть проще, чтобы понравиться большинству и захватить рынок. Исходной точкой отсчета для этого направления стали работы М. Косински [9], у него микротаргетинг превратился в психологический таргетинг, потом появился А. Коган (см. о его взглядах подробнее [10]), а от него уже ниточка тянется к Cambridge Analytica. Обиженный на Фейсбук Коган подал на него в суд, но потом отказался от иска. За это время о Cambridge Analytica создали целый документальный фильм, который с успехом идет на Нетфликсе. При этом модель, с которой работала Cambridge Analytica, определяют не как просто личностную, а как такую, что соединила демографию, социальные влияния, личностные характеристики и другие. Правда, сегодня прозвучали нотки сомнения, причем от самого Когана, что этот алгоритм реально работает. А. Коган говорит об этом прямым текстом. Диджитальная команда Зеленского опиралась на подобную же модель воздействия [11]. Федоров подчеркивает, что они «получили большую аудиторию, которая с нами взаимодействует. Подписчики в соцсетях: 600 000 в Instagram, более 500 000 в Facebook с нуля для политической силы. Это самые большие сообщества, если брать именно сообщества, а не страницы от персонального имени. Плюс большая база людей, которые присоединились в команду — там уже почти 600 000 волонтеров. Это контактные данные, e—mail. Мы отправили в совокупности 18 млн писем на разные сегменты. Трафик больше 4 млн посетителей на сайте. Telegram – 160 000. Достаточно большие сообщества и база аудитории. Плюс более 2000 неофициальных сообществ». Первыми поддержала, например, Зеленского молодежь, Но в ее памяти нет опыта политического обмана, когда все произносимые правильные слова ведут все равно в никуда. В принципе можно немного переиначить известную советскую песню — Популизм -это молодость мира и его возводить молодым… М. Минаков акцентирует следующие моменты в голосовании за Зеленского: «Если Порошенко – отец нации в самых темных консервативных тонах, то Зеленский – скорее молодость народа. Его обращения к народу более популистические, но в отличия от Трампа, его популизм не разделяет, а объединяет. Идея люстрации — уже довольно радикальный популизм, но, как видим, он опять апеллирует к большинству, в котором нет места электорату Порошенко» [12]. И еще очень важное: «43% из 73% проголосовали сугубо против Петра Порошенко, согласно исследованию соцгруппы Рейтинг. Половина этих людей — так называемые, биэтноры (граждане, идентифицирующие себя с двумя этническими группами) и билингвалы (двуязычные граждане Украины)» И все же основное в этой кампании состоит в том, что в ней особо не акцентировался контент. Не было ясности ни с программой, ни с будущей командой. Было пространство, куда каждый мог положить свое видение, которое, как он считал, есть у кандидата. Его портрет скорее формировался критиками. Это было построение образа от противного типа советского времени, когда считали «раз критикуют, значит, надо почитать». Но это то, что хотели люди, особенно молодежь, у которой есть подобная «политическая эйфория». И это тоже является результатом знания «психологии Фейсбука». Интересно, что даже Италия потребовала оштрафовать Фейсбук на один миллион евро за использование личных данных итальянских пользователей [13]. Молодежь, кстати, также реагирует хорошо на юмор. Правда, Ю. Андрухович увидел нотки негатива в КВН: «Я бы не ставил на уровень с карнавалом эти развлекательные форматы. Мы не должны путать КВН с карнавалом. Это совсем другой тип юмора, если там вообще есть юмор. Видим, что эта империя, с которой мы так прощались в 1990-е, все еще с нами. Она оказалась более живучей, особенно в культурно-ментальных форматах — люди просто не хотят распрощаться с юмором этого советского телеэкрана. Поэтому я сказал бы, что на самом деле это антиподы — карнавал и КВН» [14]. Кстати, ведь и КВН нес свою модель мира, в которое веселье могло сочетаться с «легкой» критикой власти. И эту модель мира легко принимала молодежь как свою собственную. Популизм создает понятную всем объяснительную модель мира, в которой есть ответы на все вопросы, опираясь на разделение мира на хороших и плохих. Выборы в Венгрии, например, прошли успешно, когда из Дж Сороса сделали козла отпущения и закрыли финансируемый им университет. Популизм видит мир черно-белым, где есть хороший народ и плохая элита. Сложные проблемы популизм пытается решить простыми решениями. Он во многом работает с эмоциональными атаками, а не с рациональными аргументами. Эти и другие факторы рисуют нам образ оратора с горящими глазами, кричащего на площади. Дж.Моллой отмечает: «Популистские партии могут возникать в любой части политического спектра. В Венесуэле был президент Уго Чавес. В Испании популистской считается партия «Подемос», а в Греции — «Сириза». В каждом из этих случаев речь идет о политиках левого толка. Но наиболее успешными популистами оказались правые, в особенности крайне правые, говорит профессор Мудде: «Политики вроде Марин Ле Пен во Франции, Виктора Орбана в Венгрии и Дональда Трампа в США совмещают популизм с анти-иммигрантской риторикой и авторитаризмом»» [15]. Популизм теперь никуда не уйдет, поскольку его наивная картина мира очень удачно повторяет конспирологию, в которой также есть разные варианты заговора нехороших элит против хорошего населения. И конспирология хорошо живет и поживает, сколько бы раз ее не пытались опровергнуть. И из-под пера конспирологов выходят самые продаваемые книги. Литература:
https://hvylya.net/analytics/society/populizm-jeto-molodost-mira.html _____________________ © Почепцов Георгий Георгиевич |
       
|
