Частная собственность священна в любой форме. Даже виртуальной.

Скандал с нашумевшим видеороликом Штаба защитников русских школ в Латвии "Черный Карлис" — далеко не первый в Латвии, связанный с проблемой соблюдения авторских прав. (Латвийское Агентство по защите авторских прав - АККА/LAA - наложило штраф на авторов протестного клипа за использование музыки из композиции «Pink Floyd».)
С некоторых пор это самое право нам просто проходу не дает. Грозные защитники авторских прав пополнили сонм ненасытных фискалов и прочих контролеров, которые обступили со всех сторон отечественный бизнес и трясут его, как грушу.
С владельцев кафешек начали брать пошлину за трансляцию фоновой музыки — авторам шлягеров, а точнее их посреднику – Агентству по защите авторских прав - надо отстегивать! За каждый всхлип попсы на радиочастотах, телеканалах и вообще всюду, где звучит живая или механическая музыка – в спортзалах, казино, магазинах, автобусах, офисах, на дискотеках, речных трамвайчиках, маршрутных такси, парикмахерских, туристических автобусах – плати!
Эра дармового пользования чужим продуктом закончилась очень болезненно для нашего бизнеса. Например, крупнейшую радиостанцию Латвии Radio SWH бдительное AKKA/LAA едва не разорило, подав на радио в суд иск на 641 тысячу латов. Столько, по мнению агентства, Radio SWH задолжало авторам всего мира за трансляцию их музыкальных работ с 1999 по 2001 год.
Агентство совместно с экономической полицией начала проводить внезапные проверки частных фирм на предмет использования нелицензионных компьютерных программ, вылавливает продавцов нелегальных CD и видеокассет. У крупнейшего в Латвии издательства «Fenster» в 2003 году за использование нелицензированных программ в один день были конфискованы 100 компьютеров, был чуть не сорван выпуск ежедневных газет. На издателя был наложен крупный денежный начет, и дело еще не закрыто.
В свою очередь производители алкоголя судятся насмерть за брендовые марки – «Rigas Balzams», «Московская», «Белый Аист», «Смирнофф». Доходит до абсурда: латвийских продюсеров телепародии штрафуют за песенку, пущенную в эфир без согласия автора. А самого главного латвийского борца за авторское право, написавшую об этом праве книгу, уличают в плагиате!
Словом, куда ни кинь — всюду интеллектуальная собственность.
Счастье еще, что имена изобретателей колеса, нотной грамоты, бутерброда, швейной иглы и сотен других полезных для человечества вещей затерялись во времени, и нам не приходится выплачивать обязательную мзду передовым мыслителям прошлых столетий за их изобретения.

В отличие от талантливых предков, современные интеллектуалы, точнее владельцы интеллектуальной собственности (что совсем не одно и те же), весьма жестко блюдут свои материальные интересы. Так что их непомерные претензии становятся тормозом на пути прогресса, который они вроде бы должны двигать. Авторское право все чаще становится орудием убийства национальных фирм и компаний.
Размышляя о казусах авторского права, я решила обратиться за разъяснениями к лучшему в Латвии специалисту по этой части — преподавателю права Балтийского Русского Института, доценту Владимиру Александровичу Багирову.

В интеллектуальной собственности две составные части — авторское право/смежные права, включающие охрану произведений литературы, науки и искусства, исполнительской деятельности артистов, фонограмм, фильмов и вещательных организаций. И промышленная собственность — товарные знаки, изобретения, промышленные образцы, топология интегральных схем, селекционные достижения, открытия. Несколько особняком стоят т.н. тайна промысла, более известная как ноу-хау.

— Владимир Александрович, вот есть раскрученный бренд, а сам товар давно производят безвестные фирмы, часто в третьих странах. Себестоимость продукта с престижной наклейкой никак не соотносится с его заоблачной ценой. То есть на девять десятых мы платим не собственно за товар, а за некую нематериальную субстанцию — созданную когда–то кем–то историю компании, ее образ: "Адидас" — это круто. "Малборо" курят ковбои. "Коко Шанель" — для изысканных дам. "Кока–Кола" — символ свободной молодежи. Ну и так далее. Получается, владельцы бренда паразитируют на производителях и потребителях, разве не так?

- К сожалению, да. Первоначальная идея бренда — товарного знака, торговой марки, заводского клейма — к настоящему времени сильно трансформировалась. Как и само понятие авторского права. В том значении, как это звучит в русском и французском языках — от слова "автор". Копирайт (англ.) — право на копии. Когда появилось книгопечатание, а вместе с ним контрафактные книги, копирайт изначально возник не как право автора, а как право типографщиков. Собственно, об авторах вспомнили намного позже.
Сейчас за право на интеллектуальную собственность бьются не авторы, а транснациональные корпорации — колоссальные издательские, информационные и промышленные монстры, которые скупают у авторов интеллектуальный продукт на корню. Эти гиганты и диктуют свою политику на этом поле.

— Но согласитесь, для покупателя в бедных странах бренд — большая засада. Красная цена х/б маечке, которая в бутике стоит полста латов, — пятерка. Выходит, чтобы получить ту же прибыль, что и компании – хозяину бренда, латвийской фирме надо затратить в десять раз больше материальных ресурсов, навыпускать и продать в десять раз больше таких маек. Вот и конкурируй тут!

— Да, мы в этом состязании Западу проигрываем. К тому же качественные брендированные товары к нам не идут. Те же американские сигареты известных марок в США и у нас далеко не идентичны. Даже по цвету табака это заметно. Но это не обязательно "крутка". Это товары, выпущенные по легальной лицензии собственника. Но раньше собственник бренда очень заботился о качестве. Я помню, когда в СССР при Брежневе начали выпускать "Малборо" в Молдавии, так американцы приезжали туда, увозили образцы табака, дотошно его проверяли и только потом уже, после многих проб, давали разрешение на производство. Теперь же ситуация изменилась. Моя жена за несколько лет сменила несколько марок сигарет, которые "портились" за считанные месяцы, естественно после того, как узнаваемость брэнда «овладела массами». Жажда ничто. Имидж — все!

— Понятно, сначала компания работала на репутацию, а теперь репутация работает на нее. Можно расслабиться и почивать на лаврах. А не пропадет ли со временем у потребителя пиетет к известным маркам? И тогда да здравствует обычный ширпотреб?
— Не думаю. В информационном обществе основные события происходят не в производственной и прикладной сфере, а в информационной. Не важно, что ты куришь или какие носки носишь, — главное, какую марку!

— То есть бренд вещи переносится на образ ее хозяина? Переплачивая за известную марку, человек на самом деле инвестирует в собственную значимость? А качество товара здесь вопрос второй?

— Писатель Пелевин, который долго работал в рекламном и пиар–бизнесе, это очень хорошо объяснил: человеку не хватает ощущения счастья. Когда рекламируют какую–то услугу или товар по телевизору, то рекламируют не товар, а счастье. Обыватель видит, что кто–то, покупая какую–то дрянь, испытывает при этом почти оргазм. И ему, может быть, этот товар не нужен, но ему нужно счастье! Он кидается в магазин, покупает эту вещь, а счастья нет. Дурак, говорит Пелевин. Эти счастливцы живут только в телевизоре!

— То есть конкурируют между собой уже не товары, а эмоции?
— Да нет уже никакой конкуренции в мире! Есть сговор, и кто в нем не участвует, навсегда будут последними. У нас были и остались еще кое–какие очень хорошие товары. Но они все аутсайдеры. И с глобализацией, с еэсовсовской так называемой интеграцией, они вообще уйдут. При этом сами товары, может быть, будут выпускаться (все же дешевый труд), но продаваться – только под чужими (ходовыми) марками. Это, кстати, уже имеет место и сейчас. Вот сейчас у нас отняли знак качества "Зеленая ложка", "Сделано в Латвии". Везде будет написано "Сделано в ЕС". Немцы от этого уже страдают. Это они в свое время придумали "Сделано в Германии" — как марку очень качественного германского товара. А сейчас германского товара нет. Эта интеграция почище совдепа. Помните — национальное по форме, социалистическое по содержанию? Ну, вот в ЕС не будет даже этого.

— И везде будут править бал бренды. Например, тот же "Майкрософт". Здесь ведь тоже сговор — только внутри одной корпорации, которая продает нам даже не продукты, а право пользования ими. Капитал Билла Гейтса - около 50 млрд. долларов - на 80% (стоимость акций Майкрософта) являются по сути выплатами за копирайт. У Гейтса программы пишут наемные программисты, которые фактически и являются авторами программ и субъектами авторского права. Однако никаких выплат за копирайт они не получают. Прибыль за счет копирайта делят между собой Билл Гейтс и распространители-перекупщики. При этом всему миру навязывают ограничения: не распространять, не копировать, не устанавливать большее количество инсталляций, чем оговорено в лицензии. А как же права покупателя? Если я купила товар, это теперь моя собственность, с которой я могу делать, что хочу. Ежели я покупаю эксклюзивное вино 1925 года урожая, меня ведь никто не ограничивает — хочу, сама пью, хочу, друзьям наливаю.

— Насчет диктата "Майкрософта" в Европе уже спохватились — Европарламент недавно принял директиву об охране программного обеспечения в противовес "Майкрософту". А вот по поводу объекта интеллектуальной собственности — здесь немножко по–другому, чем с вином. Вино вы выпили, а программу вы можете раскопировать на 1000 дисков и продать по дешевке.
Почему сегодня уходит в небытие такое понятие, как исчерпание авторского права? Раньше вы написали книгу, издатель вам заплатил и книга — как товар — с этого момента его собственность. А теперь с т.н. «электронной книги», представляющей из себя CD диск, можно снять копию за 4 секунды. Когда современная библиотека покупает ту же книгу на электронном носителе, она имеет право предоставить ее только в библиотеке, только на своем компьютере, на своем диске. Она не вправе выдать ее даже в аудиторию университета, а не то что послать по межбиблиотечному абонементу или скопировать на другой диск.

— С одной стороны мы живем во все более свободном информационном потоке, с другой стороны, доступ к информации перекрывается изощренной системой защиты авторского права, которая становится похлеще цензуры. Противоречие, которое, очевидно, как–то должно разрешиться.

— По крайней мере, такие попытки предпринимаются. В США Ассоциация библиотек борется с указанными ограничениями в законе об охране интеллектуальной собственности. ЕС принял решение отказаться на своей территории от майкрософтовских программ и ввести европейскую систему.
В мире существует движение и за свободное использование компьютерных программ с правом их доработки. Предлагается программы рассматривать как инструментарий, не более. Как ручку. Или пишущую машинку.

— Если бы мы не воровали программное обеспечение, видео, музыку, так у нас бы тут вообще никакого развития не было... В Латвии 80% процентов записей — нелегальные, уверяла директор фирмы грамзаписи MivRec Элита Граве. И привела пример: в Финляндии диск стоит 22 евро. Эка, сравнила! Там ведь и средняя месячная зарплата 3884 евро. А в Латвии — 295 евро. Если плясать от паритетности зарплат и цен, то у нас компакт–диск должен стоить 1,67 евро или Ls 1,10. Вам не кажется, что контрафакт есть благо для бедных стран, а убытки от него корпораций — справедливая плата за откачку компьютерных гениев из Индии, России, СНГ — для "ихних" Силиконовых долин и за "вестернизацию" сознания третьего мира?

— Я все собираюсь написать статью "Авторское право и политика".
В качестве давления на определенные страны США всегда использовали борьбу за авторские права. Сначала давили на Союз, потом на Россию. Потом на Китай, Украину. А на нелегальное голливудское видео смотрели сквозь пальцы. Это как наркотик, который детям у школы сначала бесплатно раздают, чтобы посадить на иглу.

— Есть такой "принцип Бик Мака": чем ниже уровень средних доходов в стране, тем дешевле стоит этот бутерброд с котлетой. В Швейцарии — $4,52, в США — 2,71, в Латвии — 1,56, в России — 1,3, в Китае — 1,2. И если бы, скажем, американец латвийского присхождения и страстный борец за авторские права Сол Букинголтс в своей парковке у Казарм Екаба брал, как в Центре Нью–Йорка, 20 долларов в час, то вряд ли бы там кто парковался. Но фирмы по продаже кассет и дисков требуют за свою "интеллектуальную собственность" со всех жителей мира одинаковую сумму. Почему?

— А потому что "Бик Мак" вы съедите, а СD или видеокассеты вы купите за два доллара и привезете к нам в Швецию. И подорвете нашу экономику. Или наши туристы у вас все скупят и не станут на родине тратиться. Запад боится возвратного ввоза товара. И зачем снижать, если можно монопольно держать цены?

— Выходит, пираты действуют в наших интересах!
— Маркс говорил, что сам капитал воспитал своего могильщика. Так и крупные корпорации выращивают пиратов. Это оборотная сторона экспансии. Что происходит на рынке потребления высоких технологий? Сначала вам массированно рекламируют новые DVD–проигрыватели, продвинутые воспроизводящие системы. Вы их покупаете. А затем вам нужен расходный материал — диски, кассеты и пр. А вы и так уже выложились на технику по самое не могу. Но ваш видик или комп должны работать. И ниша заполняется. Колоссальная программа на потребление провоцирует пиратство.

— Какой же смысл тогда нам, бедным странам, защищать авторские права заокеанского продюссера или владельца программ? А у нас государство, как цепной пес, стоит на страже интересов транснациональных корпораций вопреки интересам собственного населения.
— На эмоциональном уровне я вас понимаю.
Знаменитый русский правовед Лев Петражицкий – основатель психологической школы права – в работе «Теория права и государства в связи с теорией нравственности» доказывает, что закон будет работать только тогда, когда он лежит на нравственной основе общества. Если он ей противоречит, это мертвый закон, и нужно будет создавать колоссальную машину принуждения, чтобы его реализовать.

- Автор и защита – суп и мухи отдельно.
Кажется, западное общество, величайшим завоеванием которого является свобода слова, теперь, как в том анекдоте про Ленина и Дзержинского, оказалось в ситуации, когда «надо начинать все сначала». В 2001 году была взломана база данных Даосского экономического форума. Таким способом хакеры продемонстрировали, по их словам, «незаконность понятия интеллектуальной собственности, которое служит интересам сильных мира сего». И при всем том собственно автора нынешняя правовая система, по–моему, не особо и защищает. Вот коллега написала детектив, и оказалось — нет никаких механизмов защиты от возможной кражи на уровне издательства. Отправишь рукопись, а потом обнаружишь, что ее напечатали под чужим именем. И не докажешь ничего!

— В отличие от промышленной собственности, которую закон начинает защищать после заявки, экспертизы и регистрации, охрана авторско-правовых произведений возникает с момента их создания. Вот вы в четыре утра написали статью, положили ее в стол — и она уже охраняется. Даже фрагмент. Потому что невозможно создать тождественного литературного произведения. В технической сфере— можно. Яблочков и Эдиссон параллельно изобретают лампочку накаливания. Изобретение может родиться в разных местах — уровень техники подталкивает. В технике важна новизна. А в авторском праве такого понятия нет. Охраняются не новые, но оригинальные произведения. Шекспир заимствовал сюжеты у современных ему авторов, но создавал оригинальные тексты. Вообще кто–то подсчитал, что в мировой литературе, начиная древнегреческой, не более 26 фабул.
Механизм защиты для авторских произведений в мире существует. В США, например, любую рукопись можно задепонировать в Библиотеке Американского конгресса. В России тоже с недавних пор действует депозитарий. Там регистрируют ежемесячно до полутора сотен заявок. Я пытался в свое время создать такой в Риге. Но интереса инвесторов не было. Но к регистрации мы все равно придем. Ведь в охране нуждаются не только литературные труды, но и сценарии телепередач, те же компьютерные игры и программы — все, что создано конкретным автором.

— Спасибо за разъяснения.

Примечания.

Первое законодательное закрепление авторского права произошло в сфере технологии. Первый в мире патент на изобретение был выдан в 1421 г. городской управой Флоренции на имя Филиппо Брунеллески, который изобрел корабельный поворотный кран. Древнейший из всех патентов Англии был пожалован Генрихом VI в 1449 г. выходцу из Фламандии Джону из Ютимана на изготовление цветного стекла для окон Итонского колледжа. И только в 1710 г. в Англии появился и первый авторский закон, известный под названием «Статут королевы Анны» и содержавший один из важнейших принципов авторского права - принцип «копирайт» - право на охрану опубликованного произведения, запрет тиражирования произведения без согласия автора.
Вслед за Англией патентные и авторские законы были приняты в США, во Франции и других европейских странах. Стали широко продавать и покупать права на издания произведений литературы, постановку различных драматических произведений.
В XIX в. авторское право французского образца послужило моделью для остальных стран континентальной Европы, а также, после второй мировой войны, и основой соответствующего раздела Всеобщей декларации прав человека 1948 года: «Каждый имеет право на защиту его моральных прав и материальных интересов, являющихся результатом научных, литературных или художественных трудов, автором которых он является».
В ХХ в. большое значение приобрел вопрос о международной охране авторских прав. Конвенция об учреждении Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС), принятая в Стокгольме 14 июля 1967 г., предусматривает, что объектами права интеллектуальной собственности являются:
1. литературные художественные произведения и научные труды;
2. исполнительская деятельность артистов, фонограммы и радиопередачи;
3. изобретения во всех областях человеческой деятельности;
4. научные открытия;
5. промышленные образцы;
6. товарные знаки,
7. знаки обслуживания и коммерческие наименования и обозначения;
8. пресечение недобросовестной конкуренции.

В заключение – цитата:
«Попытки оформлять наиболее крупные достижения науки в качестве чьих-то открытий - это лишь способ удовлетворить самолюбие их авторов. На самом деле эти достижения принадлежат человечеству в целом. Помню, очень давно я посетил одну из крупнейших электротехнических фирм Швеции, где мне показывали лабораторию, занимающуюся прикладной сверхпроводимостью. А рядом с этим скромным трехэтажным зданием высилось двадцатиэтажное лицензионно-патентное управление фирмы. Двадцать процентов оборота этой фирмы были связаны с лицензионно-патентной деятельностью!
В современном мире это очень обширная часть бизнеса... Информация должна быть доступна всем. Тем более, если это информация в области просвещения, культуры и науки. Недоступность этой информации есть нарушение принципиальных прав человека. Публичные библиотеки, большинство музеев бесплатны. Это вопрос не денег, а принципа».

С.П. Капица

___________________________
© Севидова Наталья Александровна