Главная
Главная
О журнале
О журнале
Архив
Архив
Авторы
Авторы
Контакты
Контакты
Поиск
Поиск
Обращение к читателям
Обращение главного редактора к читателям журнала Relga.
№05
(407)
21.07.2023
Творчество
Перестройщица. Рассказ
(№15 [368] 25.12.2019)
Автор: Федор Ошевнев

В кабинете с табличкой «Заведующий отделом прозы» за двухтумбовым столом  восседала мадам полувекового возраста. Неестественно угольного цвета  каре вкупе со слишком яркой помадой не спасали увядающего лица. Низ тела скрывала передняя стенка массивной мебели, а мощный, но плоскогрудый торс облегала малиновая водолазка. На ней крикливо выделялись бусы из королевского янтаря. За спиной мадам, в книжном шкафу, трехэтажным частоколом теснились иссиня-черные тома ПСС (Полного собрания сочинений) Ленина. Портрет самого вождя, читающего газету «Правда», красовался над шкафом. И сбоку от него, вразладицу – настенный перекидной календарь на 1988 – 1989 годы, памяти Владимира Высоцкого.    

Добрый день, Камила Павловна, – поздоровался вошедший в кабинет   капитан-армеец лет тридцати с небольшим. 

Чему обязана? – без взаимоприветствия, с намеком на сильную занятость сухо осведомилась сотрудница единственного в области литературного журнала. 

Да вот, я полгода назад повесть приносил. На тему афганской войны. Хотелось бы узнать, каков редакционный вердикт

Далеко не факт, что ваше творение уже отработано. Наплыв авторов в последнее время просто немыслимый. А нас в отделе всего три боевые единицы. – Завотделом  глотнула чаю из стакана с подстаканником, украшенным идилличным узором: голубь мира в обрамлении снопов колосьев, разделенных серпом и молотом. – Так что еще дома ночами приходится над текстами корпеть. И хоть бы с того мало-мальский толк! Нет, девяносто процентов сочинений – безнадежное словоблудие! Впрочем… Фамилия, и в каком именно месяце материал представляли?.. Так… 

Раскрыв лежавшую под рукой амбарную книгу «Журнал регистрации рукописей», она деятельно зашелестела страницами. 

Ага, вот! Что ж, повесть рассмотрена. Вам повезло – она на рецензию к  Суховой попала. Не абы кто, местный классик. А в публикации отказано. Сейчас…

Из ящика стола была извлечена пухлая папка с наклейкой «Рецензии», в ней разыскана нужная бумага.

Получите! 

Небрежным движением посетителю были вручены два листа машинописного текста на скрепке. Склонившись к нему, офицер прочел – на автомате и вслух:

Автор, несомненно, сам побывал в Афганистане и видел, какая трагедия произошла с попавшим в плен к душманам его другом, подвергшимся чудовищной ампутации здоровых рук и ног, но ошибочно избрал тип повествования от первого лица, продемонстрировав крайний субъективизм… 

– Позвольте, – прервал он тут чтение, – однако мне вовсе не довелось воевать в Афгане,  образ  же главного  героя – собирательный.  Выходит,  я  вашего классика обманул в хорошем смысле, раз она в эффект присутствия поверила? 

Из-за стола раздалось неодобрительное хмыканье, эскортированное вежливо-скучающим взглядом старого педагога на махрового хвостиста. Капитан снова склонился к бумаге:

К слову же он остался глух: налицо скорописание, язык изобилует штампами, канцеляризмами и безграмотными оборотами. В тексте не соблюдены стилистические нормы (примеры очевидных ляпов представлены ниже), он нединамичен, имеются нарушения повествовательной логики. А футурологическая концовка – исключительно неудачный композиционный ход…

Да вы что себе удумали: избу-читальню в моем кабинете устроить?! – возмутилась тут завотделом. – Делать  мне больше нечего, как озвучку рецензий выслушивать! Я давно в курсе, что ваше детище – не прохонже! В коридор идите и там  вникайте! А заодно постарайтесь усвоить: Сухова сильно поделикатничала. Я же со всей ответственностью заявляю: вещь ваша – полное дерьмо! Место ей – в мусорной корзине! Никакой переделке это графоманское убожество не подлежит! Да вам литературный труд изначально противопоказан! Вот и поразмыслите, прежде чем продолжать бумагу марать! А сейчас – идите отсюда, вы мне работать мешаете! 

 И, опять глотнув чаю, она демонстративно придвинула к себе толстую папку.

Ошарашенный офицер в недоумении повернулся кругом и шагнул к двери. Открыв ее, через «не могу», подосвиданькался. Ответно услышал:

Не до свиданья, а прощайте! Избавьте наше издание от  ваших бездарных опусов!

…Калейдоскопом бытия мелькнули тысячелетие Крещения Руси и начало вывода советских войск из Афганистана, умерились чудовищные очереди за водкой. Была изобретена Всемирная паутина, прошел Первый съезд народных депутатов СССР, и на заседании Союза писателей приняли решение о публикации литературных произведений Солженицына, включая «Архипелаг ГУЛАГ».

Здравствуйте, Камила Павловна…

Порог всё того же кабинета с памятным календарем барда – кумира ХХ века, снова перешагнул знакомый офицер, но уже в майорских погонах. А завотделом прозы на сей раз интересничала ярко-красной водолазкой. Впрочем, янтарным бусам, сработанным под старину, осталась верна.

– Как, опять? – сразу узнала «прозаичка» отвергнутого ею года полтора назад автора. Возможно, по военной форме. – Вы так и не осознали, что ваша писанина, по сути, есть издевательство над литературой?! Да я ни единой строки  от вас на рецензию не приму!

И вовсе ничего не собирался предлагать, – пожав плечами, едва заметно усмехнулся майор. – Я к вам нынче совсем по иному поводу.

Даже так? Ну-ну, любопытно

Пришел доброй творческой новостью поделиться. Вот вы мою афганскую повесть на все сто отвергли, а союзный журнал «Литературная учеба» ее напечатал. Единственно, футурологическую концовку отсёк – в этом ваша Сухова угадала. Что же касается стилистической правки... Да, она имела место, но по минимуму, косметически. Кстати, «Литгазета», а также журналы «Знамя», «Наш современник» и «Советский воин» уже о моей вещи добрым словом отозвались. Пусть коротко, в обзорных критических статьях на тему ростков афганской прозы. И всё-таки!  Отдельно  же  за  написание  от  первого  лица   хвалят:  мол, повествование правдоподобностью подкупает. А повесть – вот она.

   Офицер бережно выложил на столешницу объемистый журнал большого формата, который до того держал в руке. 

     Нет, завотделом предложенный экземпляр не взяла, а, напротив, упрятала руки под стол. Подалась вперед тощенькой грудью, вперила в смутьяна хищный испепеляющий взгляд и, выпятив острый подбородок, с апломбом выговорила:

Ну и что вы этим хотите сказать? В Москве его, видите ли, напечатали! А нам Москва не указ! У нас свое мнение имеется, и я от него не отступлю! Повторяю: вещь – абсолютное дерьмо, и место ей именно в мусорке! Вот совсем непонятно: за какие такие коврижки ваш опус и вдруг в столице тиснули?! Ну да я с этим скоро лично разберусь! А сейчас – забирайте свою макулатуру и шагом марш из кабинета! Вы мне работать мешаете! 

Что ж, хозяйка – барыня, – уже не удивляясь грубословной атаке, иронично произнес майор. – Не переживайте, сейчас удалюсь. Единственный совет. Время от времени ленинское наследие протирайте – я уж не говорю, чтоб внутрь заглядывать. А то мысли вождя запылились до неприличия.

И, подхватив журнал, пошел к двери. Вслед уходящему воинственно неслось:

Умник нашелся! Советчик, понимаешь! Сперва сам у себя порядок наведи!

*

…Время резво перешагнуло в третье тысячелетие. Заработал сайт Википедии, уже и на русском языке. Гражданам России разрешили открывать счета в иностранных банках. Впервые прошел Форум молодых писателей России и стран СНГ. Вышло в свет историческое исследование Александра Солженицына на тему русско-еврейских отношений «200 лет вместе».

День добрый. Присаживайтесь, подполковник… – Замначальника УВД города, полковник милиции,  привычно зачесал на лысину капризную боковую прядь, съехавшую к скуле, и начал инструктаж. – Требуется неотложно убыть в епархию. Там найдете пресс-секретаря архиепископа, зовут Камила Павловна. Красивое имя. А фамилия… Да где ж это я ее записал?.. Тьфу ты! Ну, сами на месте уточните. Мы планируем провести групповое крещение сотрудников, вскорости убывающих в «горячие» точки. Мероприятие осуществляется по желанию, проходить будет в кафедральном соборе. Ваша задача – детально обговорить порядок нетривиальной для нас процедуры. Выдвигайтесь, а по возвращении в УВД немедля ко мне с докладом. 

«Камила Павловна?.. Нет, таких совпадений не бывает, – думал по дороге в епископию известный уже нам офицер, волею судеб несколько лет назад сменивший службу в армейском ведомстве на милицейскую. Ныне он состоял в должности пресс-секретаря УВД, а в звании дорос до подполковника милиции. – Но как же так? Она ведь ярой коммунякой слыла и была секретарем парторганизации журнала. И вдруг – как по одной из версий значения красивого имени – “служительница храма”. Что за поворот судьбы? А может, она некое душевное потрясение пережила, которое к вере и привело? Как, скажем, иных овдовевших в войну женщин… Нет, этот вариант явно не про нее. Кто же мне рассказывал, что у Камилы-активилы личная жизнь смолоду не задалась, и она у разбитого корыта одиночкой с маленькой дочкой осталась? Темна вода в облацех…»   

Вскоре посланец уже переступил порог здания епархиального управления. В  канцелярии его навел нужные справки, прошел в конец коридора, постучал в шпонированную дверь кабинета пресс-службы и отворил ее.

Разрешите войти, Камила Павловна?           

Старая знакомая сидела в мягком кресле и опять-таки  за столом с передней стенкой – хотя теперь уже однотумбовым. (Усвоенная чиновничья привычка всячески отгораживаться от посетителей?) На нём были установлены компьютер с принтером: церковь шагала в ногу со временем. Прямо над креслом, на стене, –  декоративная тарелка с групповым портретом святых царственных мучеников. В руках женщины – развернутый номер «Епархиального вестника». Одета она была в привычную ей водолазку, только на сей раз черную. Зато янтарные бусы сменил крупный крест на витой цепочке с наложенной на него фигурой Спасителя. Шелковый белый платок с сиреневой каймой из мелких цветочков полностью покрывал лоб и был завязан на затылке. Совсем поблекшее неприветное лицо изобиловало мелкими морщинами. Под впавшими глазами обозначились отечные мешки. Помада и прочая косметика нынче отсутствовали. 

«Неприглядная фасадная картинка, – сразу подумалось подполковнику. – Она же вроде не так стара: лет шестьдесят пять. Букет внутренних болячек?»     

По правую руку от сменившей имидж располагался трехъярусный иконостас.

С миром принимаем, – отозвалась пресс-секретарь. – А что же это вы себя святым крестом не осеняете? Вон сколько иконописных ликов-то перед вами!

Увы, нехристь я, – пояснил офицер.

Очень плохо, – поджала бесцветные губы женщина. – Впрочем… Судя по форме, вы ведь из УВД города? По поводу коллективного совершения первого христианского таинства? Владыка меня предупреждал и повелел содействовать.    

Вы всё правильно угадали. А как насчет присесть? Пусть сам – человек казенный, однако вот ноги – нет.

Располагайтесь, – указала она на жесткий стул сбоку от ее рабочего стола. – И не упустите свой шанс. Вы просто обязаны принять личное участие в упомянутом таинстве и таким образом исправиться.

Никакой вины за собой не чувствую, – не согласился гость. – Тем более уж кровной обязанности. Я атеистом рос. Октябренок, пионер, комсомолец.  В коммунистах тоже ходил. Между прочим, без членства в партии меня в окружную газету ни за что бы не взяли. Кстати, как и вас в штаты толстого журнала.

Но ведь… – замялась женщина. – Тогда мы совсем в ином мире жили,  там по-другому и быть не могло. Нынче же – куда денешься – перестраиваться надо.

А вот у меня на этот счет особое мнение. Так что креститься за компанию – пардон, пока не созрел. 

Напрасно. Человека с оберегом на груди беда стороной обходит.

Далеко не факт. К слову: я уже дважды в «горячих» точках побывал – и ни царапины. Знающие люди говорят, ангел-хранитель сильный. И вообще: давайте-ка поближе к нашим… как тут правильнее сказать… крестительным, что ли, делам. 

Какой вы, право, ершистый, – попеняла пресс-секретарь. – Помнится,  когда ко мне в журнал приходили, тоже спорили. Что-то большое приносили… Если не ошибаюсь, написанное по цензурным соображениям в печать не прошло?

Ошибаетесь, – с нажимом уточнил офицер. – Отвергнуто оно было как раз местным классиком Суховой и лично вами. Да вы той моей афганской повести разом место в мусоре определили! Зато позднее именно эту вещь «Литучеба» издала, и я ее вам нарочно на погляд приносил. Только вы тогда до журнала даже не дотронулись. Припоминаете? Потом ее еще несколько раз публиковали. В сборниках, в том числе и в московских, в газетах, на радио читали. Плюс – благожелательные отзывы в ряде российских журналов. Да эта повесть – вообще моя самая большая творческая удача! Хотя и кроме нее немало прозы сотворил.  

В быстром взгляде собеседницы мелькнуло нечто пугливое, и она зачем-то  поправила наперсный крест.

Что ж, похоже, вы кое-чего не только на погонной, но и на творческой ниве достигли, – неохотно выдавила она. – Наверное, я ту вашу раннюю вещь просто недооценила. Текучка, знаете ли, дефицит времени: ведь в каждую строку всякого автора до тонкости вчитываться возможности не было. Ну, кто старое помянет…        

Ладно, закрываем тему, – кивнул эмвэдэшник. – Так что там у нас по поводу группового крещения?..

Спустя сорок минут, когда все точки над «i» были расставлены и подполковник  как раз собирался откланяться, в кабинет вошла сдобненькая женщина лет сорока: в закрытом темно-синем костюме и белом в голубой горошек платочке. В руке она держала вместительную продуктовую сумку.  

 Моя помощница, – представила  вновь прибывшую Камила Павловна. 

Офицер и сдобненькая раскланялись, каждый назвал свое имя-отчество. Затем вошедшая выгрузила на журнальный столик свертки с сыром и колбасой, пачки чая и кофе, банку сгущенки и несколько видов выпечки – явно домашней.

Господин подполковник, а не желаете с нами почаевничать? – вдруг предложила пресс-секретарь. – Как раз нас прихожане и пирогами побаловали. 

Желаю, – согласился офицер, рассудив, что лучше задержаться в епархии, нежели торопиться в УВД, где начальство немедля загрузит очередным заданием. 

Заодно ему подумалось и о том, как резко изменилось отношение к нему бывшей завотделом прозы. Надо же, господином величает! Конечно, сейчас он для нее лицо официальное, представитель силовой структуры, с которой у епархиального руководства обозначились общие интересы, как бы уже «свой». А раньше, в качестве автора, кем-то вроде нищего особого рода являлся. Только не «подайте на пропитание», а «сделайте милость, напечатайте». Ведь даже присесть в своем кабинете никогда не предлагала, какое уж там, чтобы хлеб преломить.    

Помощница меж тем включила электрочайник. Достала из шкафа чайную посуду, ложечки и нож, а из холодильника – нарезанный лимон на тарелочке.  

Перед вкушением пищи следует помолиться, – напомнила пресс-секретарь.

Простите, но я ни единой молитвы не знаю, – уведомил офицер.

Это не беда. Вы просто молча постойте…

– Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое

Молитва оказалась короткой. А тут и чайник приспел. Наполнив кружки,  трапезничающие принялось деятельно оценивать разносортную выпечку. 

Вы еще с маком попробуйте. И с орехами вот, – подсовывались гостю наиболее лакомые куски.

За второй кружкой чая офицер поинтересовался:

Камила Павловна, а вот вы наперсным крестом экипированы, но ведь  духовным лицом не являетесь. Как же вам это попускают? Прихожанам нательные крестики по рангу положены, их под одеждой носить принято, сокровенно. 

Не путайте одно с другим, – поглаживая керамическую кружку с крупно выписанным на ней названием акафиста «Слава Богу за всё», пустилась женщина в разъяснения. –  Крест священника есть атрибут богослужебного облачения. Он вручается после рукоположения, изготовлен из серебра, имеет особую восьмиконечную форму и постоянно носится поверх ризы. В церковной лавке такие не продаются.  Мой же православный символ – простое украшение, которое я в любой момент вправе снять. Хотя его ношение труду во славу Господа опосредованно способствует. 

Ясно… – Про себя офицер отметил, что крупный крест на груди женщины  почти театральный. А сувенирная тарелка с великомучениками чем-то сродни портрету вождя в ее старом кабинете. Вместо ленинского многотомника нынче  иконостас, славящая Господа кружка сменила агитационный подстаканник советских времен. В общем, в обоих случаях налицо демонстрация сугубой лояльности «всякой власти от Бога». – А вот еще хочу спросить: групповое крещение, оно значения самого таинства не умаляет? На мой взгляд, коль таковое пускается на поток, это уже коммерцией попахивает.  

У вас непросвещенный взгляд. На Руси коллективно крестили издавна. Кстати, уже сложилась и традиция одновременного венчания нескольких пар. Так сказать, нужды ради – оплата-то ощутимо дешевле. Этот синхронный вариант  «антикризисным венчанием» прозвали. Хотя один батюшка мне как-то открылся: мол, когда в подобных случаях произносит: «Венчай их в плоть едину», его это раздражает и вызывает сильный дискомфорт.  

Нормальная человеческая реакция, – усмехнулся подполковник. – В ту же дуду: я в группе венчаться даже за бесплатно не согласился бы.

Ну-у-у, – протянула хозяйка кабинета. – Знаете, так можно договориться до отдельной литургии для каждого причастника. 

Каждому свое, хотя бы в мыслях. Только тут «видит око, да зуб неймет». А сейчас хочу возвратиться к теме нательных крестов. Христианам-коптам в Египте и Эфиопии при крещении выкалывают их на запястье. Самый экономный вариант символа, истинно нательный! Такой крест хозяину верен всю жизнь; не потеряется, не сорвут, не украдут, с ним проще при медицинских манипуляциях, исключающих присутствие любого металла. Короче – выгодно со всех сторон, – философски резюмировал гость. 

Это не про нашу честь! – нахмурилась и агрессивно скрестила на груди руки оппонентка. В голосе ее явственно послышались начальниченские нотки. – Африка пускай живет сама по себе, а Русская Православная Церковь таких татуировок не потерпит.  

Уже на выходе у двери кабинета офицер не удержался:

Камила Павловна, не поделитесь на прощанье… Как всё-таки случилось, что вы свои политические взгляды столь кардинально пересмотрели? 

Опустив глаза долу, пресс-секретарь стыдливо ушла от прямого взгляда подполковника и с притворной кротостью – он сразу это почувствовал –  буквально проворковала: 

Но  я  ведь  вам  уже  говорила… Время  нынче  трудное…  Тем  более,  для

пенсионеров, особенно для женщин… Вот каждый и выживает, кто как может… 

Покинув епархию, офицер неспешно направился в сторону УВД. 

«А вот  это  –  чистая  правда, – постно размышлял он.  –  Ведь  когда  перестройка медным тазом накрылась и население резко потеряло интерес к периодике, журнал чахнуть стал. Штат издания быстро ужали до минимума: экономию во главу угла! А мадам в первую очередь на выкинштейн, поскольку пенсионный возраст… Но сытно харчеваться охота и на заслуженном отдыхе. Вот и заметалась искать себе новое место по профилю. Тут уж не до жиру, пришлось крест и платочек надеть, молитвам подучиться и еще много чему. Только всё равно непонятно: как ее архиепископ на должность утвердил? Ведь наверняка по каким-то своим каналам пробивал, чем она дышит. Профессиональные качества и опыт красную идеологию перевесили? Что ж, наверняка в епархии она знает свой пресс-шесток и не злоязычит простым смертным, не унижает их, как меня, при наших давних встречах. Любопытно, что за оплату ей положили? Поди повыше моей… А-а, считать чужие деньги – занятие малопочтенное. Блин! Надо же так в лоб шарахнуть: “Выживает, кто как может…” И плевать на всех и вся! Это ведь не болезненное переосмысление взглядов, не мучительная «правка самого себя», а элементарная погоня за материальным благополучием: «нужды ради», любым путем. Разве что не преступным. А ведь наверняка кто-то из бывших сослуживцев за такую вот политфлюгерность при встрече ей руки  не подал! Только самой перестройщице это явно до фонаря, раз мосты уже сожжены…»

Тут кто-то окликнул подполковника по имени-отчеству. Перед ним стоял знакомый моложавый священник – когда-то офицер  консультировался у него при написании рассказа на церковную тему, а позднее они встречались еще несколько раз. При схожих жизненных взглядах общались в охотку и откровенно.

Приветствую вас. Давно ли в новом звании? – поинтересовался служитель культа, указав на подполковничьи погоны.

Здравствуйте, батюшка, – поклонился эмвэдэшник. – Да уж с полгода. Мы просто давненько не виделись.

Откуда и куда путь держите?

Из епархиального управления  к себе на службу возвращаюсь. 

– У нас у обоих служба, только у каждого своя, – пошутил священник. И осведомился: – А по какой надобности в наших стенах оказались?

Любимое руководство на свидание к епархиальному пресс-секретарю отряжало. Нюансы будущего коллективного крещения сотрудников обсудить

Понятно. И как вам Камила Павловна? Поглянулась?

Знаете, я ведь с ней знаком был давно, хоть и не близко. И скажу честно, что время над этой женщиной не властно – в нелестном варианте, – пояснил офицер. – Впрочем, в связи с повышением моего статуса от молодого автора до официального представителя силовой структуры, сегодня она мне уже не хамила. Напротив, в господина произвела и на чай зазвала. В веру же ее и на грош не верю, простите за такой каламбур. Не истинная она, выставочная, на публику.  Как-то так… А ваше о ней мнение?

Скользкий тип, – согласился священник. – Когда прихожанка сначала сестре во Христе надерзит, а потом, лишь по указке духовного лица, кается, такое двоедушие зовется смиреннословием и с подлинным смирением несравнимо. К тому же она бывает необязательна, а ведь сказано в «Послании к Галатам»: «Ибо весь закон в одном слове заключается: “Люби ближнего твоего, как самого себя”». Не любит, открыто. Зато обожает о своем «духовном перерождении» порассуждать, ан  легковесно.  На прежнем  месте  барствовать привыкла и дальше пытается. Только с переменным успехом, здесь окорот дают. 

Батюшка потеребил жидковатую бороду. Продолжил:

Пусть по своей линии она и дока, а вот технически на диво дремуча. Ей компьютер установили, так она к владыке прибежала, чуть ли не истерику закатила: агрегат, стало быть, негожий, с изъяном! Вызвали мастера. Тот и уточняет: сама она что-нибудь с умной машиной делала? Отвечает: «Да, я молилась, просила Господа, чтобы та заработала». – «А кнопку включения нажимать не пробовали?» – «Зачем? Ведь я уже штепсель в розетку вставила!» Не анекдот ли? И еще. Прихожане ей быстро прозвище прилепили. Обидное, но точное. Камила Падловна. До чего мудро сказал Пифагор: «Статую красит вид, а человека деяния его». Вот и получила, что заслужила...

Собеседники обменялись еще несколькими предложениями, уже «съехав» с темы продразненной. Тут подполковник взглянул на часы и сказал:

Ну, я, наверное, пойду

Идите с Богом… – И священник перекрестил его…

*

Мелькали дни, месяцы, годы. Приближалось столетие октябрьского переворота. Год 2017-й был объявлен Годом особо охраняемых природных территорий. Исполнилось сто пятьдесят лет подписания Александром Вторым приказа о продаже территории Аляски США. Премия Александра Солженицына была присуждена главному и бессменному редактору культурно-исторического журнала «Наше наследие» В.П. Енишерлову…

Отставной подполковник держал путь на заседание регионального отделения Союза российских писателей, в котором состоял уже пять лет. На автобусной остановке его догнал старший собрат по прозоперу, подвизавшийся также и на критической ниве. Мужчины поручкались, зашагали рядом, беседуя о том о сем. 

Вдруг критик прервался на полуслове.

Ах да! Послушай, ты Камилу Павловну помнишь

Еще как! – нехотя подтвердил отставник: имя-отчество положительных эмоций у него отнюдь не вызвали.

Упокоилась она недавно. Только восьмидесятилетие перешагнула – и скоропостижно в лучший мир. Обширный инфаркт.

Ты вроде бы с ней вместе на заре трудовой жизни в издательстве работал?

– Целых два года. Мало того, именно под ее чутким руководством. Сколько крови из меня выпила!

– А почему ее из издательства в журнал перевели?

Тут целая, я бы сказал, токсичная история. Начнем с того, что в коллективе она усердно демонстрировала лицо «истинного коммуниста». На партсобраниях с трибуны  витийствовала, о соблюдении другими партийной дисциплины всячески пеклась. Коллегу, оступившегося пусть по мелочи, уже готова была без хлеба и соли сожрать. А коли кто накосячил по-крупному… Ого! Медом не корми, дай только в чужом грязном белье порыться и все косточки перемыть! Особенно же заводилась, если мужчина налево зачастит и это выплывет наружу. Думаю, подобным образом она всей сильной половине мстила. За собственную судьбу ранней разведенки. Кстати, молодых авторов-мужчин она пуще всех гномила. По единому стандарту:  объявляла,  что  все   представленные   тексты  –  говно,  что  их  только выкрасить да выбросить, и настойчиво внушала с литературой завязать.  

Ха! Уж это-то я на собственной шкуре испытал! – подтвердил отставник. 

Критик достал из кармана пачку «Парламента», закурил.

Теперь – чтобы был в курсе. – При Советах в издательствах всякий редактор помимо зарплаты и премий раз в год мог выступить составителем книги. Это, конечно, не оригинальный авторский труд, а работа с чужими текстами, но она тоже оплачивалась неплохо. Так что при значительном объеме тома приработок получался солидный. Однако действовала предельная квота на составительство: пятнадцать авторских листов в год. А партактивистка к сему денежному дереву привлекла родственников: отца, сестру. Фамилии-то они носили другие. Вполне понятно, что сокровники творческих работ не выполняли, всем рулила Камила.  Сама себе и составитель, и редактор, и хорошая денежка в карман. Положа руку на сердце: нашлись и другие, кто таким же макаром служебное положение в корыстных целях использовал, – и все из числа руководства. Ну а твой покорный слуга эти злоупотребления по журналу учета авторских договоров отследил да до сведения парторга издательства с чистым сердцем довел. Разборка случилась кровавая, по ходу меня самого едва на улицу не выставили…

Критик ловким щелчком отправил окурок в урну.

Камила поначалу сильно перетрухнула, когда ей предъявили мошенническое получение левых доходов вкупе с неуплатой партвзносов с них. Только закончилось всё на удивление тихо: никто с нее и с других сверхквотных любителей денежку назад не истребовал. Как в России часто и бывает, решили не выносить сор из избы. Однако из издательства «истинную коммунистку» убрали. Правда, тут же кинув жирную кость: как «многоопытного работника», перевели завотделом прозы в журнал, где на тот момент не было главреда – якобы, «для укрепления издания». А там она такую бурную деятельность развернула, что вскоре в партбоссы пробилась. Но уходили восьмидесятые,  КПСС быстро сдавала позиции. Дальше ты в курсе, в редакции журнала сам с ней общался.

Охаивание это было, а не общение, – уточнил отставник. – Она ведь именно гномила… 

В последний раз я ее видел несколько лет назад, на юбилее издательства, – продолжил критик. – Очень неважно выглядела. И очень желчно ругала всех:  коммунистов, демократов, центральную и местную власть. Епархиальному руководству тоже неслабо досталось. Все жулики, сволочи и твари конченые! Однако, как утверждали, денежно она не бедствовала – редактурой на дому хорошо подрабатывала. Сейчас ведь, согласись, можно какой угодно толщины и любым тиражом книгу издать, имелись бы средства. Но без профредактуры это макулатура. А наша знакомая в своем амплуа была-таки матерым специалистом.

Ты не в курсе, у нее свои книги были

Однозначно нет. А вот рукопись – да. На поминках Камилы ее дочь об этом сенсационно известила. Мол, когда мать из епархии рассчитали, она засела за роман века. И дюжину лет творила, до самого дня инфаркта. Уверяла – даже  «Тихий Дон» затмит.  

Где же итог сих монументальных трудов?

Якобы пропала рукопись. Но и сказать, что всё это сказка – тоже не в строку. Кое-кто из нашего союза подтвердил знакомство с отдельными ее главами. В одной расписывались безмерные страдания старшеклассницы, переживавшей смерть Сталина. А другая изображала вчерашнюю выпускницу журфака, изливающую в газетной зарисовке свой восторг эпохальным полетом Гагарина. Прозаисты язык хвалили, сюжет, характеры, толковали о прорыве в душу героини и еще много чего лестного говорили.      

Интересно было бы этот текст почитать. Только где он теперь?   

Увы, «тайна сия велика». Ладно, мертвым лежать, а живым жить. До нашего перьевого сбора еще полчаса, в самый раз коньячком остограммиться… 

 ___________________

© Ошевнев Фёдор Михайлович

Белая ворона. Сонеты и октавы
Подборка из девяти сонетов. сочиненных автором с декабря 2022 по январь 2023 г.
Почти невидимый мир природы – 10
Продолжение серии зарисовок автора с наблюдениями из мира природы, предыдущие опубликованы в №№395-403 Relga.r...
Интернет-издание года
© 2004 relga.ru. Все права защищены. Разработка и поддержка сайта: медиа-агентство design maximum