Главная
Главная
О журнале
О журнале
Архив
Архив
Авторы
Авторы
Контакты
Контакты
Поиск
Поиск
Обращение к читателям
Обращение главного редактора к читателям журнала Relga.
№05
(407)
21.07.2023
Коммуникации
Индустрия формирования массового сознания
(№1 [369] 20.01.2020)
Автор: Георгий Почепцов
Георгий Почепцов

Коммуникация создает и разрушает миры

 30.12.2019

Статус информационно-коммуникативных механизмов резко возрос в современном обществе не только потому, что сегодня каждый с помощью соцсетей становится коммуникатором, выдавая “на гора” огромное количество информации, а и потому, что коммуникативные силы создали новый тип толпы – коммуникативной массы, управляемую извне мощными информационными импульсами, которым нет числа. Индивидуальный человек стал еще беззащитнее перед цивилизацией, у которой возникла иная базовая формула, гласящая, что информация – это новая нефть.

Процесс глобализации сделал однообразную матрицу в головах у всех, поскольку мы потребляем в большом объеме одни и те же физические (товары), информационные (новости) и виртуальные (телесериалы) продукты. А мир движется еще дальше – к полному исчезновению границ в физическом мире, уже практически потеряв их в информационном и виртуальном. 

Время закрытых от внешнего мира стран уходит в далекое прошлое. Сегодня это становится экономически невыгодно. Закрытая страна обрекает себя на отставание. Глобализация разрушила границы в целях бизнеса, которому были нужны новые территории для своих  товаров. Но одновременно она послужила генератором для продвижения единых или близких

политических закономерностей. Политическое воздействие оказывали также виртуальные продукты, проникающие на новые для себя территории. Если чтение «Гарри Поттера» повлияло на выборы Обамы, поскольку создавало влияние за демократов и против республиканцев, то, вероятно, такие или другие влияния шли и в другие страны, поскольку книги и фильмы про Гарри Поттера получили всеобщее распространение.

Если накоплен большой опыт интервенций в телесериалы, которые несут опыт здорового поведения, более тысячи американских телесериалов имеют такие медицинские вкрапления, то с несомненностью может происходить такая же перекодировка и политического опыта.

Если не прямое, то косвенное воздействие соцмедиа оказали на многие протестные акции по всему миру, приводя в ряде случаев к смене власти. Как это было, к примеру, в период “арабской весны”. Горизонтальные коммуникации в этом случае оказались привычнее вертикальных, идущих от власти к населению. Сначала человечество создало сильные модели управления массовым сознанием “подчиненного человека” в виде пропаганды (СССР и Германия). От этой пропаганды нельзя было уклониться.

Потом такие же системы управления были созданы для “свободного человека” в виде рекламы и паблик рилейшнз (Запад), от которых можно уклониться, но по этой причине эти сообщения стали делать более качественно, чтобы увеличить их потенциал воздействия.

Каждый раз человеческий организм остается таким же, а системы влияния на него становятся все более совершенными, поэтому защищенность его от такого влияния падает. Сила этого воздействия, которая многократно усилилась после этапа доминирования телевидения и перехода к этапу доминирования соцсетей, создала в результате новый тип массы, которой никогда ранее не было. Эту массу можно обозначить как информационную. А поскольку знание реальности все больше и больше идет из медиа, а не физического мира, то тем серьезнее становится единомыслие человечества.

Раньше в истории это делали религия и идеология, сегодня – бизнес и политика. Каждый раз они “заказывают музыку”, которая становится обязательной для всех. Еще раз подчеркнем, что это имеет уже не национальный, а международный характер, и не только политический, а даже футурологический, например, готовя массовое сознание к тому, что искусственный интеллект будет неотличим от людей. Это делает телесериал “Мир Дикого Запада” и множество других фильмов, где роботы являются главными героями. Одновременно военные (американские) проводят конференции на тему “автоматизации”, где решается проблема, может ли искусственный интеллект получить право отдавать приказ на уничтожение человека, а массовое сознание одновременно получает свою картинку будущего со своими проблемами неотличимости человека и робота. В результате модель мира в нашей голове начинает трансформироваться не под влиянием реальности, а под влиянием коммуникации, поскольку сама эта реальность еще не наступила.

В свое время Советский Союз пытался сопротивляться внешнему влиянию не только с помощью репрессий, но и идеологически, правда, совершенно не пытаясь трансформироватьсебя, что с точки зрения сегодняшнего дня выглядело бы как более естественный ход.

В записке 1970 г. Ю. Андропова в ЦК, озаглавленной “Анализ “самиздатовской литературы за 5 лет”, говорилось: “Комитетом госбезопасности принимаются необходимые меры к пресечению попыток отдельных лиц использовать “самиздат” для распространения клеветы на советский государственный и общественный строй. На основе действующего законодательства они привлекаются к уголовной ответственности, а в отношении лиц, попавших под их влияние, осуществляются профилактические меры. Вместе с тем, принимая во внимание идейную трансформацию “самиздата” в форму выражения оппозиционных настроений и взглядов и устремление империалистической реакции использовать “самиздатовскую” литературу во враждебных Советскому Союзу целях, полагали бы целесообразным поручить идеологическому аппарату выработать на основе изучения проблемы необходимые идеологические и политические меры по нейтрализации и разоблачению представленных в “самиздате” антиобщественных течений, а также предложения по учету в политике факторов, способствующих появлению и распространению “самиздатовских материалов” [1].

Как видим, война за мозги может быть и внешней, и внутренней. Внутренняя имеет большое число возможностей: это школа и вуз, это литература и искусство. В советское время это были институты цензуры и репрессий, когда неправильные мысли изгонялись жесткими методами. Это все как бы создает “таблицу умножения” для мозгов, когда невозможен ни шаг вправо, ни шаг влево, следует идти только вперед по идеологическому компасу, находящемуся в руках у власти.

Историк А. Тепляков говорит о сталинских репрессиях: “старались выбрать человека с максимально большим компрометирующим материалом. По происхождению, по его деятельности до революции, в ходе революции, после революции, сколько за ним было записано антисоветских высказываний, сколько у него знакомых, и вообще, насколько он широко общался, можно ли было на основе его связей слепить какую-то заговорщицкую организацию. Потому что класс чекистской работы – это именно фабрикация групповых дел”. [2]

Точно таким жестким был контроль виртуального пространства, когда отслеживались не только книги, но и люди, которые их писали. В. Каверин, например, вспоминал, не только о репрессиях, но и о том, как его во время войны вербовали спецслужбы [3]. И это при том, что он был уже известным писателем, автором “Двух капитанов” и военным корреспондентом ТАСС. Система была сильнее любого человека независимо от его известности.

При этом “любовь” к Сталину в той или иной степени сохраняется. Автор нескольких книг о Сталине О. Хлевнюк так объясняет популярность Сталина и сегодня, видя в этом такие причины: “Я бы сказал, с одной стороны, в историческом невежестве. Как правило, люди, когда говорят о сталинской эпохе, они имеют в виду вовсе не сталинскую эпоху. Они создают себе некий образ сталинской эпохи по принципу противного от сегодняшнего времени. То есть про все, что им не нравится в сегодняшнем времени, они почему-то предполагают, что в то время было совсем иначе. И начинают любить это выдуманное ими время” [4].

Каждое время требует своего типажа политики и политика. Мир сложнее, чем нам кажется, он также вносит свою лепту в то, что может делать или не делать политик.

Х. Арендт говорит о создании одинаково мыслящих людей: “Массовая атомизация в советском обществе была достигнута умелым применением периодических чисток, которые неизменно предваряют практические групповые ликвидации. С целью разрушить все социальные и семейные связи, чистки проводятся таким образом, чтобы угрожать одинаковой судьбой обвиняемому и всем находящимся с ним в самых обычных отношениях, от случайных знакомых до ближайших друзей и родственников. Следствие этого простого и хитроумного приема «вины за связь с врагом» таково, что, как только человека обвиняют, его прежние друзья немедленно превращаются в его злейших врагов: чтобы спасти свои собственные шкуры, они спешат выскочить с непрошеной информацией и обличениями, поставляя несуществующие данные против обвиняемого. Очевидно, это остается единственным способом доказать собственную благонадежность” [5].

Когда создаются условия выживания, а не жизни, в человеке раскрываются его более примитивные реакции, пришедшие из далекого прошлого. И, в принципе, суть Советского Союза скорее отражало стремление к консервации, чем стремление к инновациям. Это же и сегодня мешает развитию постсоветской экономики, для которой нужны не столько барьеры, как снятие всяческих границ, включая информационные.

Д. Моррис, работавший в роли имиджмейкера с Б. Клинтоном, так говорит об отличии американского политика и российского. В Америке люди хотят перемен, в России – люди ценят стабильность [6]. При этом ценностный подход у Д. Морриса трактуется шире, поскольку там среди ценностей есть и вполне экономические вещи, все равно ценностная ориентация дает сбой в условиях неработающей экономики. Люди хотят и хлеба, и зрелищ, а не только зрелищ…

В. Потуремский в своем докладе «Восприятие политического контента в условиях “новой политической реальности”. В поисках модели» акцентирует то, что “российскому обществу свойственны эмоциональные черты больного клинической депрессией, которые особенно ярко проявляются при коммуникации граждан с властями «новой политической реальности», в которой находится российское общество. «Новая реальность» характеризуется высоким уровнем протестного голосования, ухудшением экономической ситуации, поиском нового общественного договора после пенсионной реформы, кризисом партийной системы и неэффективностью мобилизационной внешнеполитической повестки” [7].

Как видим, в этом списке стоит и “неэффективность мобилизационной внешнеполитической повестки”. Люди теряет и понимание сегодняшнего дня, и веру в будущее. У них давно исчезли те ориентиры, которые работали в советское время, а новых реально работающих ориентиров не появилось. В. Потуремский говорит в своем интервью о депрессивности такое: “Мы проводим аналогию между тем, как общество в данный момент воспринимает политический контент, информацию, связанную и с деятельностью власти, и спецификой поведения и мышления, наблюдаемой у людей, страдающих от депрессивного расстройства. С людьми в таком состоянии нужно разговаривать о том, что у них «болит». И нужно учитывать, что существуют фильтры, некие барьеры, искажающие оценку и восприятие информации.[…] Когда люди начинают голосовать за кандидата с нулевой известностью просто из-за того, что он оппонент власти, как раз в таких случаях за поведением избирателей стоит проигрывание депрессивного сценария” [7].

Коммуникации несут не только создание реальности, но и разрушение ее, чему примером служат любые протестные акции. Студенческие протесты (Париж, Прага, Пекин) знаменовали переход к новому состоянию человечества. Украинские майданы были “переключателем” действительности на новые направления. Сегодняшние протесты “желтых жилетов” отменили пенсионную реформу во Франции. Мир остается живым, пока его можно изменять. У французских студентов был красивый лозунг “Запрещается запрещать”. И сильные государства стараются в принципе минимизировать запреты. И они же научились управлять протестами.

        Литература

  1.  Воспоминания о самиздате https://www.stihi.ru/2013/04/17/4165
  2.  Соколов М. Алексей Тепляков: “В Вологодской области чекисты рубят приговоренных к расстрелу топорами. В Новосибирской – в одной из тюрем задушили более 600 человек…”https://www.svoboda.org/a/24662264.html?fbclid=IwAR2FfIaLQR9FXjEsoU3bafoJCy6wOwXFoZMMkwueWqoT2sJtfVJD0qF3f6M
  3.  Каверин В. Эпилог. Главы из книги // Нева. -1989. – №8
  4.  Фаворов П. Был ли Сталин необходим? Я доказываю, что нет. Интервью с О. Хлевнюком https://daily.afisha.ru/archive/vozduh/books/byl-li-stalin-neobhodim-ya dokazyvayu-chto-net/
  5.  Арендт Х. Истоки тоталитаризма. – М., 1996
  6.  Чудодеев А. Профессия – имиджмейкер. Интервью с Д. Моррисом // Communicator. – 2006. – N 1 – 2; Morris D. The new prince. – Los Angeles, 1999
  7.  Потуремский В. Коммуникация должна строиться на языке избирателей http://www.prisp.ru/opinion/2395-ponomarev-poturemsk... – novaya-strategia-kommunikacii-1805 

https://rezonans.kz/%d0%ba%d0%be%d0%bc%d0%bc%%d0%bc%d0%b8%d1%80/ 

 

Индустриальная трансляция настроений в массовое сознание

9.01. 2020

Массовое сознание похоже на индивидуальное в том, что оно  может “заражаться” чужим внешним настроением. Массовому сознанию всегда будет не хватать информации, поскольку оно живет в неопределенности из-за отсутствия рационального осмысления действительности, которое есть у индивидуального сознания. Массовое сознание нуждается в постоянных повторах, что хорошо учитывала пропаганда, которая вся и состоит из повторов, видя в них залог своей успешности. Например, многие фильмы  в довоенное время люди смотрели по несколько раз. Здесь не было потребности информационной, а только эмоциональная. Дети ходили на “Чапаева” в надежде, что в одном из сеансов он не утонет, а выплывает. Даже Сталин более 40 раз смотрел “Волгу-Волгу”, цитируя основные шутки еще до того, как они будут произнесены с экрана. Все это создание принципиально знакомой среды, где индивидуальное сознание чувствует себя наиболее комфортно. Такая же знакомая среда играет роль и в привычке смотреть сериалы.

Массовое сознание и индивидуальное опираются на две символические системы, которые во многом схожи, но имеют и различия. Они живут синхронно друг с другом, имея разные возможности для взаимопроникновения. На индивидуальное сознание приходится ориентироваться кино, поскольку оно опирается на коммерческий интерес в зрителях. Но массовое сознание, создаваемое индустриально, несет как смыслы индивидуального сознания, так и смыслы трансформационные, когда требуются изменения, либо консервативные, когда требуется фиксация стабильности. В результате мы живем не в своем мире, а в мире, созданном для нас, где – государством, где – политиками, где – бизнесом. Все они хотят, чтобы мы жили не в своем мире, а – в их. Так им спокойнее управлять нашими желаниями, а от них и поведением.

Массовое сознание важно еще и потому, что с точки зрения специалистов изменить индивидуальное поведение можно вводя новые типы поведения коллективного, но не наоборот. Именно поэтому нам постоянно меняют со сменой политических режимов как образ нашего прошлого, так и будущего. В результате таких изменений создается впечатление, что мы все время идем по кругу, только нам об этом не хотят говорить. То мы шли под флагами к победе коммунизма, потом стали идти к победе капитализма, но при этом для большинства населения ничего принципиально не меняется.

Если раньше нашим главным искусством было кино, то сегодня им стали телесериалы. И то, и другое забирает наши мозги от проблем современности, хотя иногда даже помогает избирать президентов. Массовое сознание хочет, чтобы с ним разговаривали, как это всегда делали в эпохи религии или идеологии.

Партия и правительство, а именно таким словосочетанием в советское время обозначалась власть, сами подталкивали кинопроизводство в определенном направлении. И Сталин, и, например, уже ближе к нашему времени Андропов прямо требовали от руководителей кинематографии – побольше комедий, предполагая тем самым перенести атмосферу виртуального смеха и счастья в реальный мир.

При этом возникали некоторые экзотические ситуации. Так приход к власти Андропова позволил выйти на экраны фильму “Покровские ворота”, что в норме быть не могло, но имело следующую реальную историю: “председателю Гостелерадио СССР Сергею Лапину картина не понравилась. Среди прочих его критических замечаний прозвучало: «Такие фильмы делают только те, кто сбегает в Израиль и в Америку». По словам сценариста Леонида Зорина, главная идея фильма заключена во фразе Костика-историка: «Осчастливить против желания нельзя». В ней многие увидели намек на то, как тогда жили в Советском Союзе. «Грядут перемены!» – уверенно провозглашает Костик. И действительно, перемены пришли. Умер генсек Леонид Брежнев, и страну возглавил Юрий Андропов, который решил, что советских граждан надо больше веселить. Картину выпустили на экраны” [1]. Это при том, что Брежнев тоже давал добро на выпуск фильмов, попавших на полку, после личного просмотра в качестве зрителя. 

Вспомним и то, что Андропова можно вообще вписать в список создателей фильма “17 мгновений весны”, поскольку КГБ оказывал всяческую помощь в этом процессе. И он не зря старался, поскольку через десятилетия население избирает В. Путина под влиянием образа Штирлица, поскольку социология показала, что именно такой киногерой нужен стране в качестве президента. То есть тут как бы сошлось два потока. С одной стороны, население хотело усиления власти после Ельцина. С другой, массовое сознание подтолкнули в сторону типажа Штирлица.

Советские фильмы, особенно в довоенный период, были единственным типом разговора с населением на эмоциональном уровне, поскольку и литература и театр никогда не имеют столько потребителей, сколько их дает кино. Причем кино охватывает большие массивы населения одномоментно, в отличие от, например, когда все читают в разное время. К тому же, идет более сильное “погружение” в жизнь героя, чем это происходит в случае литературы.

Сталин вообще был активным участником кинопроцесса в стране. Приведем примеры его кураторства по ряду фильмов: 

     – “Чапаев”: “Режиссеры сделали три варианта финала фильма – на выбор вождю. В первом, который и увидели зрители, раненый Чапаев тонет в Урале. Во втором – “красные” маршируют по освобожденному городу, и Чапаев говорит Петьке с Анкой: “Счастливые, говорю, вы с Петькой. Молодые. Вся жизнь впереди”. В третьем же варианте фильм заканчивался сценой Петьки и Анки в цветущем яблоневом саду, а за кадром звучал голос Чапаева: “Вот поженитесь, работать вместе будете. Война кончится, великолепная будет жизнь. Знаешь, какая жизнь будет? Помирать не надо!” Сталин выбрал первый вариант концовки, аргументировав тем, что после гибели Чапаева никакие сцены уже неуместны” [2];

      – ”Веселые ребята” – первая советская музыкальная комедия, создание которой шло на фоне жарких споров, разгоревшихся среди деятелей искусств СССР в начале 1930-х годов: а нужно ли вообще смешное кино советскому народу? Толчок к этой дискуссии дал сам Сталин, заметив в беседе с Максимом Горьким, что народ любит бодрое и жизнерадостное искусство, которое в Советском Союзе “зажимают”. И прямо попросил классика советской литературы “расшевелить мастеров смеха”. А осенью 1932 года прошло специальное совещание, на котором крупнейшим сценаристам и режиссерам было рекомендовано снимать “смешное”” (Там же);

      – “Иван Грозный”: “Эйзенштейн и Черкасов добивались встречи со Сталиным, хотели объяснить свои замыслы. Аудиенции их удостоили только через год. Сохранилась стенограмма этой беседы – Сталин Эйзенштейна учит, если не сказать – поучает, как надо трактовать образ Ивана Грозного и его политику: “У вас неправильно показана опричнина. Опричнина – это регулярная, прогрессивная армия. У вас опричники показаны, как ку-клукс-клан… Царь у вас получился нерешительный. Все ему подсказывают, что надо делать, а не он сам принимает решения… Царь Иван был великий и мудрый правитель. Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал. Показывать, что он был жестоким можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким”. В упрек режиссеру поставили и “психологизм” образа царя, показ его внутренних противоречий и личных переживаний. Отчитав посетителей, Сталин дал задание “доделать фильм” в “правильном” ключе. И уже после этого разговора Николаю Черкасову присвоили звание народного артиста, что означало – высочайший гнев миновал” (Там же).

      Как видим, советский фильм был синтезом пропагандистского и художественного. Он должен был индуцировать в советском человеке те чувства, которые нужны были в данный исторический момент. Фильм, к тому же, дает интерпретацию широкого плана, которая легко переносится на новые типы ситуаций. С газетной новостью это сделать сложнее. Кстати, соединение пропагандистского с художественным было более естественным, чем это происходит сегодня, когда зритель отворачивается от такого сочетания.

     А. Латышев подчеркивает: “«Фронты», «армии», «боеспособность», «бои» – этот лексикон подходил в те годы к кинематографу, как к никакому другому искусству. «В наибольшей степени Сталин был склонен программировать именно кино, – подчеркивал в воспоминаниях К. Симонов. – И как вид искусства, более государственный, чем другие, то есть требовавший с самого начала работы государственного разрешения на нее и государственных затрат, и потому еще, что он в своих представлениях об искусстве относился к режиссерам не как к самостоятельным художникам, а как к толкователям, осуществителям написанного».

      Сталин последовательно и планомерно программировал будущие кинофильмы, связывал их с современными политическими задачами, хотя фильмы, которые он программировал, были почти все исторические. Сталин, как правило, брал готовую фигуру в истории, которая могла быть утилитарно полезна с точки зрения современной политической ситуации и идейной борьбы (Иван Грозный, Александр Невский, Суворов, Кутузов, Ушаков, Нахимов, Пирогов, Попов, Мичурин, Павлов). Языком уставов гарнизонной и караульной службы, в присущем ему бюрократическом стиле – выделяя отдельные пункты и параграфы – Сталин писал записки возглавлявшим в разные годы советский кинематограф лицам: какие конкретные изменения внести в заказанный сценарий, каким должен быть образ того или иного киногероя. Рождалась нормативная эстетика нашего кинематографа. Например, когда Сталин посчитал необходимым сковать все население страны железной дисциплиной, в 1940 году появляется его наказ относительно сценария фильма «Суворов»: «В сценарии не раскрыты особенности военной политики и тактики Суворова…. Умение поддерживать в армии суровую, поистине железную дисциплину. Читая сценарий, можно подумать, что Суворов сквозь пальцы смотрел на дисциплину в армии (невысоко ценил дисциплину) и что он брал верх не благодаря этим особенностям его военной политики и тактики, а главным образом – добротой в отношении солдат и смелой хитростью в отношении противника, переходящей в какой-то авантюризм. Это, конечно, недоразумение, если не сказать больше»” [3].

И еще по поводу сценария фильма “Великий гражданин”. Сталин очень детально передал руководителю советской кинематографии Б. Шумяцкому свои достаточно четкие замечания: “Сценарий т. Эрмлера (“Великий гражданин“) читал. Составлен он бесспорно политически грамотно. Литературные достоинства также бесспорны. Имеются, однако, ошибки.

1. Представители “оппозиции“ выглядят как более старшие физически и в смысле партийного стажа, чем представители ЦК. Это нетипично и не соответствует действительности. Действительность дает обратную картину.

2. Портрет Желябова нужно удалить: нет аналогии между террористами – пигмеями из лагеря зиновьевцев и троцкистов и революционером Желябовым.

3. Упоминания о Сталине надо исключить. Вместо Сталина следовало бы поставить ЦК партии.

4. Убийство Шахова не должно служить центром и высшей точкой сценария: тот или иной террористический акт бледнеет перед теми фактами, которые вскрыты процессом Пятакова – Радека.

Центром и высшей точкой сценария следовало бы поставить борьбу двух программ, двух установок: одна программа – за победу социализма в СССР, за ликвидацию всех остатков капитализма, за независимость и территориальную целостность СССР, за антифашизм и сближение с нефашистскими государствами против фашистских государств, против войны, за политику мира; другая программа – за реставрацию капитализма в СССР и свертывание социалистических завоеваний, против независимости СССР и за государственное расчленение СССР в угоду фашистским государствам, за сближение с наиболее сильными фашистскими государствами против интересов рабочего класса и в ущерб интересам нефашистских государств, за обострение военной опасности и против политики мира. Дело надо поставить так, чтобы борьба между троцкистами и Советским правительством выглядела не как борьба двух котерий [групп лиц – Г.П.] за власть, из которых одной “повезло“ в этой борьбе, а другой “не повезло“, что было бы грубым искажением действительности, а как борьба двух программ, из которых первая программа соответствует интересам революции и поддерживается народом, а вторая противоречит интересам революции и отвергается народом. Но из этого следует, что сценарий придется переделать, сделав его по всему содержанию более современным, отражающим все то основное, что вскрыто процессом Пятакова – Радека. С ком. приветом И. Сталин. 27 января 1937 г.”. 

Это вновь замечания стратегического порядка, которые Сталин хочет провести с помощью тактического инструментария – по сути просто разговоров героев фильма. То есть замечания идут на уровне научного дискурса, а реализоваться они должны в диалогах живых людей.

При этом история будет неполной, если не привести других историй на тему Сталин и кино, которые носят юмористический характер: 

–   Однажды на приеме в Кремле Сталин шутливо спросил у Орловой:

— Муж не обижает?

— Нет, товарищ Сталин, — улыбнулась Орлова. — Совсем не обижает…

— Ну, глядите… Если будет обижать, повесим!..

— Да за что же, товарищ Сталин? — поддержал разговор Александров. Сталин покосился на него и мрачно сказал:

— За шею” [4].

И еще: “Ливанов был лауреатом многочисленных сталинских премий и вообще был обласкан тогдаш­ним режимом. Однако в партию большевиков не вступал. В то время подобное поведение было не только вызывающим, но и опасным. И вот од­нажды при встрече Сталин спросил Ливанова, от­ чего тот не вступает в ряды коммунистов.

Артист ответил генералиссимусу так:

Иосиф Виссарионович, я очень люблю свои недостатки!

Сталин рассмеялся, и инцидент был исчер­пан. Позже с такими же вопросами к Ливанову обращались и Н. С. Хрущев и Л. И. Брежнев. Но артист предпочел остаться беспартийным” (Там же).

Сильный месседж в сторону коллективного сознания включает реагирование и индивидуального сознания, оно может быть позитивным или негативным, но будет обязательно. Ярким примером такого рода стало новогоднее обращение президента В. Зеленского, которое сразу включило как позитивное, так и негативное его обсуждение. Причем обсуждение более стратегического порядка, чем точка отсчета – новогоднее поздравление [5]. 

Советское время активно синхронизировало индивидуальное мышление с массовым с помощью традиционных телепередач, которые смотрело все население. Причем привычка к телеинформированию сохраняется и сегодня у большинства населения постсоветского пространства. То есть определенного типа “камертон” продолжает действовать и сегодня.

Анализируя тему кинематографа как политического инструментария, Е. Киселев привел набор корреляций фильмов и политических процессов в стране: “Карнавальная ночь” – “оттепель”,  “Покаяние” –  перестройка; “Брат 2” – путинизм и война с Украиной; “Слуга народа” – избрание президента, “Союз спасения” – оправдание власти в борьбе с протестами [6]. Тут можно многое возразить, поскольку создание фильма – долгий процесс, в рамках которого сам фильм уже является выразителем не только определенных настроений, но и принятых на высшем уровне решений. Правда, с другой стороны, фильм “Покаяние”, например, который снимался скрытно от разрешений Москвы как телефильм в Грузии, действительно активно обсуждался во время перестройки, став определенным катализатором этих процессов.

И еще – поскольку снимается не прямой повтор действительности, а, как правило, иносказание, в которое мы потом вкладываем новые смыслы, то именно “потом” становится более важным, чем сам фильм. Новый контекст жизни заставляет по-новому смотреть фильм.

Одновременно эти новые камертоны уходят и в будущее. Режиссер А. Звягинцев так вспоминает оттепель в кино: “Кинематограф «оттепели» как раз и был попыткой заговорить не о жизни страны, не о жизни вообще, а о жизни частной”. И еще: “Хотя и во время оттепели многие картины клали на полку, но все-таки в умах начальников что-то после съезда «сдвинулось», они стали делать поблажки, появился некий люфт. А потом, в 1964-м, Хрущева сместили, и началось «завинчивание гаек». В этом самом году я только родился, поэтому «гайки» застал уже «завинченными». В дыхании фильмов оттепели чувствуется особый воздух, воздух свободы. Глотнув его, режиссеры, сценаристы получили возможность говорить о каких-то тонких вещах, раньше немыслимых”.[7] 

В голове человека нескольких миров (физический, информационный и виртуальный) позволяют ему “уходить и прятаться” в иные миры, если его не удовлетворяет мир физический. Есть и обратное воздействие в виде коррекции мира физического с помощью инструментария мира информационного или виртуального.

Голливуд, например, имеет в своем функционировании и роль представительств там всех родов войск и спецслужб. Это в результате позволяет удерживать в социальном воображаемом нужный взгляд на армию и спецслужбы, что особенно важно для армий, формирующихся на контрактной основе. 

Фантастические сериалы, как и литература, явно способствуют определенному “раскрепощению” мозгов. Недаром, как рассказал Н. Гейман. Китай отправлял определенного рода “экспедицию” в Фейсбук, Гугл и другие технические гиганты, чтобы найти источники креативности сотрудников. Правда, тут придется включить еще один фактор – сегодня читают и пишут больше не фантастику, а фэнтези. А она, вероятно, способствует не столько росту интеллекта, как его понижению. В ней, следует признать, развлекательность затмевает интеллект. Как давным-давно писал С. Переслегин: “”Фэнтэзи” не обязана быть глупой, но имеет высокую статистическую вероятность оказаться такой. Следует заметить, что упрощенность сюжетообразующего конфликта, нацеленность на детскую аудиторию привело к существованию антиотбора в издательских кругах, публикующих “фэнтэзи”. Иными словами, стандартные издательские и редакторские критерии при оценке произведений этого жанра резко снижаются. В связи с этим количество явных “ляпов” (неустранимых ошибок) в “фэнтэзи” превосходят среднестатистический уровень литературы. Приходится согласиться, что “фэнтэзи”, как жанр, действительно “не удостаивает быть умной”” [8].

Есть также и проблема падения интеллектуального уровня новых поколений. И это можно вписать в длинный список причин появления фейков. С их помощью с массовым и индивидуальным  сознанием играют в определенные информационные игры. Мир никто особо менять не хочет, все трансформации его остановились. Но изменения идут со стороны новых обозначений, новых смыслов, новых интерпретаций. И это позволяет удерживать ситуацию в неизменности по принципу “голого короля”. Индивидуальное сознание прислушивается к массовому, а не к своим собственным глазам. Современный человек проводит у разных экранов от четырех до шести часов в день, и там ему открыто и скрыто рассказывают, как все хорошо, когда ничего не хотят менять, или как все плохо, когда хотят поменять тех, кто наверху, но в результате все остается на своих местах. Меняются имена и названия, но ничего не меняется по сути.

Фейки стали новым инструментарием по скоростному распространению негативной информации в первую очередь с помощью соцсетей. Сегодняшние враги это в первую очередь информационные враги. В период холодной войны враги были еще и виртуальным, когда Джеймс Бонд сражался коммунистами. Это были сражения в сфере “мордобоя”. Потом пришло время сражений в сфере мозгов. Штирлиц был из таких бойцов. В США это сделал Том Клэнси со своими романами о Джеке Райане, аналитике ЦРУ, который хотя и хорошо стреляет, но действует в основном мозгами. Считается, что фильмы по романам Клэнси излечили Америку от вьетнамского синдрома. И это мы также можем положить в копилку виртуального управления массовым сознанием.

Фейки такой же интеллектуальный инструментарий, направленный на массовое сознание, которое не нуждается в проверке на достоверность, а обожает все эмоционально насыщенное и негативно окрашенное. Это такой минифильм против истеблишмента. 

Приведем замечание М. Фрадкова, сегодня – директора Российского института стратегических исследований: “Сейчас угадать все риски достаточно сложно. Киберпространство шумит, информационное поле такое засорённое, поэтому надо быть сосредоточенными. Исходя из здравого смысла, парировать все возможные риски. Их достаточно много: они и на бытовом уровне возникают, в связи с гендерными проблемами, возникают и в бюрократии, потому что кто-то хочет казаться лучше, чем он есть на самом деле и поэтому не всегда профессионально исполняет свои собственные обязанности, что так или иначе образует какое-то ложное представление об истинных намерениях. Вот общий такой тренд. Это не просто информационный шум, это, к сожалению, риск не увидеть что- то, что на самом деле существует, образует цепь случайностей на поверхности, а на самом деле это проявление неких закономерностей”  [9].

Однако все вышесказанное оказывается невозможным. Соцсети работают вне оценок сообщений на достоверность. Именно эта их “прозрачность” по отношению к фейкам сделала их столь популярными.

Есть еще один индустриальный способ воздействия на массовое сознание – это юмор. СССР в свое время вырастил свое новое поколение на КВНе. Это было настоящее живое общение, которое было невозможных в других передачах телевидения. А “телевидение + КВН” и создало эффектив разрушительного действия.

Когда Сталин или Андропов требовали комедий от киноискусства, они хорошо понимали роль юмора. Люди хотят не только работать, но и отдыхать. И здесь тоже достигался планируемый эффект.

У Гефтера есть наблюдения над прошлым, по поводу которого в наших головах существуют только штампы. Мы бы никогда не подумали бы, например, о таком: “Никогда столько не хохотали, как в тридцатые годы, с таким облегчением и так свободно — черта времени. Смеялись и во время речей вождя, искренне смеялись. Роль смеха в тридцатые фиксируется даже протокольно — то и дело «смех в зале», «хохот»” [10]. И в продолжение: “В конце сороковых этого смеха уже почти нет”. Есть также и такое замечание, которое демонстрирует нам разного Сталина: “Сталин как автор и режиссер своих спектаклей в тайной сценарной работе много раз переписывает свою роль”.

В определенный период развития телевидение заменило книги и стало главным способом проведения свободного времени. Наиболее популярными тогда были юмористические передачи, будучи частью развлекательной сферы. Люди устали быть серьезными на работе и дома. Это был индустриальный смех, когда вся страна в одной время слаженно смеялась над одним и тем же.

О современном телесмехе, тоже активно включаемом извне, пишет В. Шендерович. Вот три его наблюдения: 

Смех не возникает от движения мысли или чувства, парадокса или просто аристотелевского «несоответствия» – его как будто включают снаружи. Словно людям сделали укол или дали таблетку, чтобы они в течение двух часов гарантированно заходились от хохота. Это какой-то новый феномен, по-моему, и у меня нет ему объяснения. Может быть, это невроз, попытка заглушить тревогу? ”,

Идеологическая интоксикация вызывала сильное сопротивление организма. И если говорить о силах, разваливших СССР (помимо мирового заговора против святой России, разумеется), то в значительной степени чувство юмора его и разрушило,

–  Качество юмора, конечно, не связано напрямую с политическим режимом, но некоторый парадокс состоит в том, что против ветра, при правильно поставленных парусах, корабль набирает хороший ход. Советские примеры блестящей работы сатириков внутри цензуры – на нашей памяти, и общественная акустика при позднем совке создавала выигрышные условия для позитивного процесса”.[11] 

Сегодняшнее исчезновение политического юмора частично можно объяснить тем, что в прошлом этот юмор был реакций на советские идеологические запреты. Жесткое давление сверху все равно требовало выпускания пара. Юмор чисто психологически понижал напряжение, которое создавалось идеологическим прессом. А человек не любит давления ни от религии, ни от идеологии, ни от власти.

Д. Быков замечает: “Что до исчезновения политических анекдотов, вытесненных анекдотами онтологическими, т.е. абсурдистскими, — у меня была удобная гипотеза: анекдот обычно просовывает свое лезвие в щель между официальной риторикой и подлинной идеологией государства. Ну, например: будет ли третья мировая война? Нет, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется. Вышучивается агрессивная природа советской пропаганды, всегда замаскированная под голубиное миролюбие” [12]

     Есть также и более ядовитое замечание С. Тарощиной: “Особенности российской смеховой стихии в том, что жизнь в закапсулированном государстве гораздо смешнее ее художественного осмысления” [13].

     М. Кияк обращает внимание и на защитные функции юмора: “Почему юмор эффективен? С одной стороны он базируется на фактах, с другой – продуцирует совсем другую реальность, и ты уже не знаешь, это правда или нет. Когда мы слушаем шутки, у нас отключается критическое мышление, и это наилучший способ продвижения месседжей, в том числе и политических. Это такой себе smart fake. Юмор обычно является вирусным, удобным и экономичным. Очень часто юмор опирается на социальные стереотипы, как это делается, например, со стороны россиян на тему украинцев. Благодаря юмору в России высмеивают “слабых и недалеких лидеров Запада” и возвеличивают “сильного” Путина. Одновременно, как мне представляется, юмор наиболее эффективен именно как элемент контрпропаганды. Это прекрасный защитный механизм, когда можно осмеять и довести до абсурда что угодно, любой фейк до абсурда. Он используется как защитный механизм против паники и страха или для того, чтобы преувеличить собственные силы и преуменьшить силу врага. В 2014 – 2015 годах юмор в Украине почти не использовали: люди были в определенной прострации. Но потом он очень хорошо выделился как механизм защиты. Как раз 2015 – 2016 годы – это бум появления разных комедийных шоу”  [14].

   Кстати, СССР также характеризовался массовым сатирическим изображением “американских империалистов”, на чем выросло не одно поколение, например, художников “Крокодила”, а также целая плеяда телеамериканистов советского периода. Это все это тот или иной тип реагирования. Государство создает цензуру в публичных коммуникациях, анекдот предлагает совершенно бесцензурный взгляд на мир. То есть чем сильнее цензура, тем большие возможности для развития получает анекдот.

Константин Райкин с болью говорит о дне сегодняшнем, когда цензура вновь взошла на свой вроде бы утраченный пьедестал: “меня очень тревожат — я думаю, как и вас всех — те явления, которые происходят в нашей жизни. Эти, так сказать, наезды на искусство, на театр, в частности. Эти совершенно беззаконные, экстремистские, наглые, агрессивные, прикрывающиеся словами о нравственности, о морали, и вообще всяческими, так сказать, благими и высокими словами: «патриотизм», «Родина» и «высокая нравственность». Вот эти группки оскорбленных якобы людей, которые закрывают спектакли, закрывают выставки, нагло очень себя ведут, к которым как-то очень странно власть нейтральна — дистанцируется. Мне кажется, что это безобразные посягательства на свободу творчества, на запрет цензуры. А запрет цензуры — я не знаю, как кто к этому относится, а я считаю, что это величайшее событие векового значения в нашей жизни, в художественной, духовной жизни нашей страны… Это проклятие и многовековой позор вообще отечественной нашей культуры, нашего искусства — наконец, был запрещен”  [15].

При этом не следует забывать, что это естественное и обычное функционирование государства. Меняются лишь методы, когда отсутствующие сегодня репрессии могут превратиться в запрет спектакля. Государства всегда очень болезненно относится к любой публичной критике, оно привыкло, что критиковать может только оно само.

      Мы живем в мире, откорректированном медиа. Мир может иметь большое разнообразие, медиа уменьшают это разнообразие. Даже когда они повествуют об отклонениях, они по сути усиливают дискурс упорядоченности, поскольку отклонения подаются как нарушение порядка.

Этим можно манипулировать. Е. Кадырова говорит о нагнетании страха в современной России, о том, как в общественные коммуникации активно внедряется не нормальный, а психиатрический дискурс: “Рациональное мышление, свойственное обыденному сознанию, было заменено искажающим реальность психотическим бредом, имитирующим логическое мышление выстраиванием конспирологических версий картины мира. Похоже, таким способом ослабленное ЭГО попыталось вернуть себе контроль над реальностью, справиться со страхом его полной утраты, защититься от хаоса. Но откуда же взялся этот хаос? Дело в том, что речь идет не о спонтанно возникшем, а об индуцированном и многократно усиленном пропагандой психозе. То есть в обществе существует прослойка людей, с чьего ведома и в чьих интересах этот процесс был запущен и продолжает подогреваться. Очевидно, что это те, кто отличается особой степенью цинизма. Они признают только право сильного, для них другой человек всегда объект для удовлетворения собственных потребностей и самоутверждения. Если они и способны к эмпатии, то используют ее главным образом как тонкий инструмент манипуляции другими, так как ни к состраданию, ни к привязанности не склонны. Отношения с другими строятся у них исходя из внутренней и внешней иерархии, в условной системе свой-чужой – по отношению к делимому “пирогу” общественных благ” [16].

Государство всегда будет заинтересовано в распространении нужных образцов поведения, что и делают школа и искусство, задавая стратегический уровень этих правил. Когда-то это делала религия, потом – идеология. Шаг влево или шаг вправо несет или наказание, или награду, тем самым вскоре все начинают идти в ногу.

Сталинское время давало четкие образцы правильного (“героя”) и неправильного (“враг народа”) поведения. Поколение за поколением ориентируются на образцы, поддерживаемые государством. Но разные виды перестраховки в этих процессах как советские, так и постсоветские замедляют развитие страны, оставляя все в коконе, не позволяя никаких трансформаций. Любой вид цензуры, воспринимаемый как счастье государством, является горем для граждан. И, к сожалению, исторический опыт исчезновения СССР, никого и ничему не учит.

Замена индивидуального мышления “индустриальным”, как и медийно продиктованные картины мира или социальная память, в результате ведут к уничтожению разнообразия, что принципиально тормозит и политическое, и экономическое функционирование и развитие. В свое время СССр вошел в “застой” именно по таким причинам. А из “застоя” уже не было простого выхода.

1. Перанов О. Как Юрий Андропов спас фильм "Покровские ворота" https://sobesednik.ru/kultura-i-tv/20190923-pokrovskie-vorota-spas-andropov

2. Бурменко К. Любимые фильмы Сталина https://rg.ru/2014/05/10/kinostalina-site.html

3. Латышев А. Г. Сталин и кино http://www.ru-90.ru/content/

4. Лучший друг кино - товарищ Сталин http://akter.kulichki.net/stalin.htm

5. Андрусів В. Хто ми: виклики українській ідентичності в добу Зеленського https://hvylya.net/analytics/politics/hto-mi-vikliki-ukrain.html; Казарин П. Битва за будущее https://nv.ua/opinion/pochemu-vybrali-vladimira-zelenskogo-sociologiya-2019-goda.html; Романенко Ю. Бандера, Ленин, и суть новогодней речи Зеленского https://hvylya.net/analytics/politics/bandera.html

6. Кисельные берега. Итоги с Евгением Киселевым https://www.youtube.com/watch?v=FGd3oyGl8Vc

7. Звягинцев А. Все это им подобает. О власти и "оттепели" https://chapaev.media/articles/10856

8. Переслегин С.Б. Обязана ли фэнтези быть глупой? http://www.igstab.ru/materials/black/Per_FoolFantasy.htm

9. Мирманова А. Михаил Фрадков об информации и информаторах. Интервью https://rezonans.kz/

10.  Павловский Г. Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством https://history.wikireading.ru/253306 \

11. Шендерович В. При симуляции демократии обязательно появится симуляция сатиры http://www.ng.ru/stsenarii/2019-12-23/10_7759_melon.html

12. Быков Д. Куда и почему пропали анекдоты https://novayagazeta.ru/articles/2019/12/31/83306-vasil-ivanych-popugay

13. Тарощина С. Счастлив донести https://novayagazeta.ru/articles/2019/12/27/83329-schastliv-donesti

14. Кияк М. Жарти інформаційної війни https://zbruc.eu/node/87879

15.  Райкин К. «Мы клевещем, доносим. И опять хотим в клетку» https://meduza.io/feature/2016/10/24/; Деятели культуры и правозащитники поддержали слова Райкина о цензуре https://www.bbc.com/russian/news-37805697

16. Кадырова Е. Защититься от разрушения: на кого не действует тотальная пропаганда

 https://newizv.ru/arti https://newizv.ru/article/general/11-12-2019/

 

К власти приходят производители образов

 17.01.2020

 

Миром управляют образы, а не реальность. Именно по этой причине цветет и не умирает конспирология, которая порождает страшные картинки, пугающие население. Этим же объясняется и вал фейков. Религия и идеология – это в первую очередь образы, которые действуют с такой силой, что способны отключать любое альтернативное понимание реальности. Виртуальность побеждает реальность за счет своей сильной эмоциональности. Но по сути жить в мире виртуальности спокойнее, чем в мире реальности. Именно это объясняет захват мира виртуальным продуктом: от видеоигр до телесериалов. Человек, сидя в своем безопасном кресле, может проиграть любые опасности и выйти победителем. Ему не страшны ни вампиры, ни пришельцы, потому что тут  он сам властелин мира.

Коммуникация расширяет пределы нашего мира. Мы можем узнавать то, чему никогда не были свидетелями. Тем самым мы становимся сильнее, познавая неизведанное.

Телесериалы рассказывают о мире роботов, который есть только на экране и в нашей голове. Лет десять назад был фильм “Орлиный глаз” (другие названия – “На крючке”, “Глаз орла”), где искусственный интеллект в виде правительственной системы, отслеживающей все и всех, решает убрать правительство США, посчитав его опасностью, создавая сложные комбинации из людей и событий. Этого нет сегодня и не было тогда, но с каждым годом мы все больше приближаемся к теоретической возможности подобной ситуации. То есть реальность начинает подстраиваться под виртуальность.

Образы настолько сильны, что они помогают избирать президентов. И это не только Зеленский, пришедший в образе учителя Голобородько. Еще при избрании Обамы было установлено, что, чем  больше книг про Гарри Поттера прочитал молодой избиратель, тем с большей вероятностью он голосовал за Обаму. Массовое сознание рисует мир так, как подсказывают ему эмоции, а не рациональные учебники.

Вернувшись назад в реальность, следует признать, что управляемость образами есть всюду. И Зеленский, и Трамп не являлись политиками, но были узнаваемыми персонами. Узнаваемость приходит из мира кино, моды, спорта, телевидения. Медиа всегда радостно подхватывают фигуры, которые отличаются нестандартным поведением. Но медиа делают это не для того, чтобы мы голосовали. Их радар нацелен на отклонения в позитивную или негативную сторону.

Популизм лежит в этой же области. Его представители могут в ярких красках рисовать ужасы, но не могут защитить от них. Но все равно яркие картинки, вбрасываемые ими в массовое сознание, помогают политикам приходить к власти. Сталин, правда, активно трудился на ниве виртуальности. Он четко понимал, что такое хорошо и что такое плохо с точки зрения силы воздействия на массовое сознание.  Когда на встрече с писателями он услышал, что МХАТ ставит неправильные пьесы Булгакова вместо партийных, он ответил, что в театр ходят не только коммунисты. П. Скоропадский, будучи у власти совсем немного, поддержал создание множества культурных институций, а также академии наук. То есть целый комплекс институтов, порождающих виртуальность государства, получив в награду за это присвоение его имени самой неизвестной киевлянам улицы.

Религия и идеология “огнем и мечом” утверждают в сознании свои образы. Религия и идеология могли наказывать, но этот способ почти сошел на нет в современных государствах. Они перешли на мягкую силу, которая, как учил Дж. Най, не столько принуждает, как привлекает. Это совершенно разные типы инструментария. Современные медиа теперь заняты проблемой внимания, которая пришла из-за обилия информации. И это также очередной шаг поближе к человеку – получателю информации от коммуникатора, ее создающего. Обратный пример – армия как институт, который не нуждается в завоевании внимания, там все должно выполняться автоматически.

Если перед нами стоит гора, то с точки зрения медиа и физики возникнут разные методы избавления от нее. Физика может помочь взорвать гору.  Медиа могут поднять людей, которые придут с лопатами. Для этого их можно поднять на подвиг ради спасения отечества или рассказать, что в этой горе спрятано золото Полуботка. 

Очень сложно идут процессы смены религиозных и идеологических систем. СССР, к примеру, своим атеизмом не смог победить религию, поэтому ему пришлось ее “возглавить”, ставя во главе людей, связанных с КГБ. Патриарх Филарет об этом много рассказывал [1].

Примером смены “идеологии” является также переход от государственного капитализма к либеральному во времена М. Тэтчер и Р. Рейгана. Тогда все завертелось с подачи Хайека, по наущению которого создавались первые think tank’и, которые должны были продвигать либеральные идеи. 

Эти функции возложили на публичных интеллектуалов, которые должны были влиять на население. Население в результате должно было оказывать давление на политиков. Эта цепочка think tank’и – публичные интеллектуалы – население – политики сработала достаточно эффективно. 

Госкапитализм канул в лету, а Хайек заодно стал лауреатом Нобелевской премии. Не только Тэтчер и Рейган, но и Пиночет также был сторонником такого подхода. Понятно, что на население нельзя воздействовать научными статьями, а только образами счастливой и богатой жизни, которая может прийти при смене экономической модели. Но реально действовало множество людей, которых называли “неолиберальным мыслительным коллективом”: “неолиберальные мыслители собирали силу и влияние десятилетиями до захвата власти в 1980-е. Трудно определимый и в основном скрытый из поля зрения в ранние годы (термин впервые был использован в 1925), неолиберализм был одной из составляющих правой политики в США и Европе” [2].

Мы знаем только то, что нам хотят показать. Пока неолиберализм ждал своего часа, нам о нем ничего не было известно. Когда его вывели на арену, от него было уже не спрятаться. И можем представить себе силу этого движения, если Рейган и Тэтчер изменили свои взгляды на экономику, поменяв модели своих стран. Сегодня, правда, пошли исследования, что менеджмент либерального капитализм покоится на методах военных, взятых из разработок по управлению корпорации РЭНД. По сути мы недооцениваем реальные события и не понимаем их, а пользуемся историями, которые нам сознательно запускают, чтобы удерживать нас в нужной парадигме

В качестве другого такого примера можно вспомнить, что военные (американские), например, сделали настоящие разработки по отражению атак зомби [3]. Странно, но такие планы реальны, как реален и образ зомби из бесконечного числа телесериалов. Оттуда же мы хорошо знаем и вампиров, и войны с ними.

Обратным примером можно считать НЛО – неопознанные летающие объекты, которые все время держат на уровне фантазии, когда медиа рассказывает всем, что это чистая выдумка. Однако, после брифинга Пентагона в 2019 г., для конгресса и президента и потраченных 22 миллионов долларов может появиться и другое мнение. Включившиеся в это разрешенное обсуждение того, что до этого было чистым образом из фильмов, получили дополнительное подтверждение – что есть даже и физические доказательства [4]. “Фантазии” были признаны и получили дальнейшие подтверждения.

Третий пример открытия закрытой информации прозвучал в 2019 году, когда генерал-лейтенант ВВС сообщил, что США вплотную подошли к возможности доставки  человека в любую точку планеты в течение часа. Причем,  это совершенно новая технология, которая не является результатом развития того, что уже есть. 

Точно так, как военные открывают свои тайны, телесериалы приоткрывают неизвестное из жизни религии, когда, например, три телесериала о римских папах вернули зрителей в мир Ватикана и католической религии. Это качественные сериалы, где был не нужен мир эффектов, а только мир мыслей. Поэтому они получили и других зрителей, что иногда тоже важно. 

В результате сегодня о папах пишет и нецерковная печать. Можно прочесть, например, такое: “На фоне демократичного кардинала Бергольо герой Энтони Хопкинса представляется его полным антиподом. Кинематографический Бенедикт XVI выглядит донельзя консервативным, предпочитает латынь другим языкам, властолюбив, замкнут, категоричен. Его слабостями показаны только любовью к детективному сериалу «Комиссар Рекс» и исполнение классики на пианино. В течение ленты он не однажды заявляет, что «перестал слышать голос Бога» и лишь в присутствии кардинала Бергольо «Бог снова заговорил» с ним. В то время как в России преимущественно хвалят картину и восхищаются режиссерским талантом и сценаристской задумкой, мечтая увидеть что-то типа «Два патриарха», в Европе фильм подвергся довольно жесткой критике со стороны верующих. Многие полагают, что он был создан только для того, чтобы «очернить» Бенедикта XVI. Действительно, в ленте не упоминается ни одна из его заслуг во время почти восьмилетнего понтификата. Перед зрителем – лишь усталый от всего старик. «Снять фильм о живущем человеке, великой личности, известной своими достоинствами, и при этом оклеветать этого человека с головы до ног. Персонаж Хопкинса призван вызывать отвращение. У него маленькие заплывшие глазки старого алкоголика. Он чавкает и сморкается. Он ходит, как жирная утка, а его жесты – мелкие и суетливые – говорят о неуверенности в собственной позиции. Прискорбно, что исполнитель (Энтони Хопкинс) даже не позаботился ознакомиться с прототипом, не открыл ни одной его книги, не слышал его речей, хотя видеозаписи есть в свободном доступе», – пишет сайт «Свободной католической газеты»” [5].

Все это – традиционные средства создания и продвижения образов, где лидерами всегда были религия, идеология и политика. Но сегодня возникли и нетрадиционные пути непосредственного общения с массовым сознанием. 

Произведения кино не могут не создавать эмоциональные образы. Это их профессиональный инструментарий. И одновременно это язык, на котором говорит и мыслит массовое сознание. И тут интересы совпали.

Соцсети первые в истории создали незащищенное государством информационное пространство. Конечно, государства не только его отслеживают, получая четкие данные о “температуре” общества, но и пытаются влиять на эту температуру с помощью автоматических ботов и платных комментаторов. Ситуацию во многом продолжает удерживать интервенции в массовое сознание из новостных телеканалов, которые делаются ярко и эмоционально. Они побеждают соцсети своей более сильной зрелищностью, выращивая своих лидеров мнений. Каждый такой канал держит в качестве точки отсчета своего собственного президента. К примеру, не только Зеленский, но и Порошенко приветствует с экрана Украину с новым годом.

Сегодня мы имеем парадоксальную ситуацию, когда пришедшие к власти производители кино не могут оперировать образами населения, или точнее, им слабо это удается делать, поскольку число недовольных не падает, а растет. Массовое сознание жаждет получить эти образы, а ему их не дают. Потому, что не умеют или потому, что не хотят?

Россия, например, продолжает работу по созданию негативного примера из Украины. “Новая газета” отмечает интересную особенность работы с образами Украины, которая продолжается даже после отмашки Путина приостановить негатив: “Сквозь внезапное «братское» нашествие прорастает дикий сюжет. В чем главный смысл пропаганды? Если коротко — доказать основополагающее: нет никакой Украины. Отъединившись от империи, прежде цветущая страна, Атлантидой ушла на дно. Нет ни настоящего, ни будущего, только одни бандеровцы с неонацистами бродят по улицам в поисках пропитания и тепла (от «Газпрома»). Вроде бы и Путин уже не раз демонстрировал недовольство подобным миропониманием, и отношения с Зеленским сдвинулись с мертвой точки, и газ пошел, а бойцы слишком видимого фронта стоят на своем. Вернулись после каникул отдохнувшие, посвежевшие. С постными лицами скороговоркой выразили соболезнование в связи с гибелью самолета и дружно продолжили хоронить бывшую советскую республику” [6].

Телесериалы хороши тем, что дают подсказку о том, о чем именно думает массовое сознание, например, статистика предпочтений в Нетфликсе демонстрирует то, что зрителей интересует, в первую очередь, криминальная тематика. При этом 70 процентов сериалов Нетфликса люди все еще смотрят на телевизионных экранах [7]. И вторая особенность – это попытка связать все со всем, откуда возникают сиквелы, приквелы, пост-квелы, создающие вместе большое событие.

Война образов разрушила и СССР. Образ социализма померк и съежился в соревновании с образом Запада. И хотя СССР, в первую очередь, развалила сама номенклатура, в головах у людей были образы. Но оказывается, что этого мало. С. Алексиевич пишет: “помню, как в 1990-х мы собирались на площадях постсоветских стран со слоганами за свободу. Для нас она была, словно красивые витрины магазинов на Западе. У людей появлялись холодильники, микроволновки, машины и так далее — признаки новой капиталистической жизни. Никто не имел ни малейшего представления, что такое настоящая свобода. Никто не знал, что она состоит не только в заполненном холодильнике — а выстраивалась сотнями лет, скажем, в Германии или Франции. Свободе нужны свободные люди, кем мы не являемся. Мы покинули советский лагерь, в котором отбывали 75-летний срок, но раб не может мгновенно стать свободным, выйдя за ворота лагеря, потому что в нем все еще сидит рабская психология” [8].

Мы живем в мире образов, умираем за образы и ведем за них войны. И все это потому, что вокруг себя человек видит не реальный мир, а образы. Они понятны и близки ему, поскольку он тоже является их частью.

Литература

1. Филарет не считает грехом сотрудничество с КГБ https://tsn.ua/ru/ukrayina/.html; Филарет сотрудничал с КГБ на благо Церкви, – спикер Киевского патриархата https://spzh.news/ru/news/56910

2. Duggan L. Ayn Rand and the Cruel Heart of Neoliberalism https://www.dissentmagazine.org/online_articles/ayn-rand-and-the-cruel-heart-of-neoliberalism

3. Crawford J. Pentagon document lays out battle plan against zombies https://edition.cnn.com/2014/05/16/politics/pentagon-zombie-apocalypse/index.html; CONOP 8888 https://www.scribd.com/doc/223872345/CONPLAN-8888; CONOP 8888  https://en.wikipedia.org/wiki/CONOP_8888

4. Hamill J. The US government has secretly collected ‘physical evidence’ of UFOs, Fox News host Tucker Carlson claims https://metro.co.uk/2019/12/03/us-governmen

5. Фаустова М. Сразу четыре папы. Фильм и сериал о кулуарах Ватикана http://www.ng.ru/ng_religii/2020-01-14/16_479_style.html

6. Тарощина С. Папик приехал. Как телевидение России кормится Украиной https://novayagazeta.ru/articles/2020/01/14/83446-papik-priehal

7. Aviles G. Netflix's top series, movies of 2019 reveals audience's penchant for crime https://www.nbcnews.com/pop-culture/; Moylan B. How Netflix, Star Wars and Marvel redefined Hollywood — and how we experience movies https://www.nbcnews.com/think/opinion/

8. Рабы слишком послушны. Светлана Алексиевич в интервью Нине Хрущевой — о популярности Путина, Чернобыле и угрозе создания Бело-России https://style.nv.ua/kultura/putin-chernobyl-i-belo-rossiya-intervyu-svetlany-aleksievich.html

https://rezonans.kz/k-vlasti-prihodyat-proizvoditeli-obrazov/ 

 

Гуманитарный инжиниринг: от Сталина до дня сегодняшнего

Мы живем в мире, видение которого навязано нам с помощью медиа. Это может быть и случайным процессом, и вполне системным. Особенно явно это становится в периоды выборов, когда каждая из сторон хочет навязать избирателям свою модель мира. Эти процессы можно обозначить как гуманитарный инжиниринг. В этих случаях с помощью изменения картины мира пытаются изменить сам мир.

Религия и идеология столетиями делали это, борясь с отклонениями в поведении с помощью подчинения сакральному. В результате они стабилизировали поведение на долгие периоды времени. Маркс или Ленин были такими же сакральными фигурами, как боги в религиях, и построение коммунизма было таким же путем в рай в результате правильного поведения.

Мир строится и меняется каждый день. В нем есть долговременные тенденции, которые меняются редко, и кратковременные, которые постоянно ´пульсируют´. По настоящему завтрашний мир всегда оказывается другим.

Е. Островский и П. Щедровицкий задают гуманитарные технологии как «технологии создания, изменения и обработки рамок и правил поведения людей» [1]. Но этого мало для реального определения, поскольку в нем акцентируется только результат, а пути и методы достижения этой цели отсутствуют. Кстати, даже репрессии, как это ни странно, тоже укладываются в это определение гуманитарных технологий. Мы должны, как нам представляется, акцентировать то, что это технологии информационного и виртуального пространств, что позволит нам отбросить репрессии как технологии физического пространства, то есть это технологии воздействия на разум. В отличие от технологий воздействия на тело человека.

Современный человек все более отрывается от главенствующей роли материального компонента в своей жизни. Но материальное все равно управляет им, когда, например, он делает выбор между двумя марками роскошных автомобилей, что так же сложно, как выбор картошки на базаре на прошлом витке истории.

Е. Островский рассуждает: «В современном языке принято полагать, что человек есть целостная личность. Принято полагать, что такой человек, каков он сегодня, был всегда. Принято полагать, что нет никакого вопроса о человеке: посмотри вокруг — вот они, человеки, ходят, с двумя ногами, без перьев. А если и пойдет разговор о том, что человека можно менять, что доступны техники его развития, что можно строить человека, то он сразу упрется в жесткий и грубый дискурс кодирования, зомбирования, в лучшем случае — программирования… Оставляю в стороне вопрос, не является ли вообще любой человек носителем той или иной программы. Ибо эта тема отдельного и большого разговора. И я был бы готов в таком разговоре поделиться своими сомнениями на этот счет, et pro, et contra.» [2].

И военные также смотрят в этом же направлении. Российский вариант информационных войн базируется на смене восприятия у объекта воздействия, чтобы он видел не то, что есть на самом деле, а то, что хочет, чтобы он видел, субъект воздействия. Базис этих войн именуется рефлексивным управлением противником, являясь одним из трех главных в мире.

Однако вся система управления массовым сознанием – это та же работа по переводу массового сознания на то, чтобы он видел нужное власти и не видел ненужного ей. Если раньше это делала программа «Время», то сегодня делают телевизионные ток-шоу, набирающие экспертов по силе их ´оручести´: «Почему все орут друг на друга на шоу? Наш зритель — это, в основном, домохозяйки, которые днем дома, и им не нужны философствования, разъяснения или глубокий анализ, у них телевизор работает фоном, пока они готовят обед или его едят. Задача канала — дать им эмоции, за хрустом капусты, которую хозяйка жует перед телевизором, слов все равно не слышно. И мы даем им эту страсть. А гости программы уже знают, что от них ждут, и ведут себя соответственно», – рассказал изданию [´Инсайдер´ – Г.П.] сотрудник канала, работающий на политическое ток-шоу. Это сублимация эмоций на политическую тему», — добавляет Иржи Юст, чешский журналист, участник ток-шоу» [3].

Поле воздействия интересно всем: от бизнеса до политиков и военных. Изменение поведения стало целью многих подходов, включая, например, как выборы самого Трампа, так и попытки влиять на них со стороны российских ботов. Эта же цель лежит в основе британских информационных операций в отличие от американских. Чем на больший массив людей нацелено воздействие, тем сложнее его осуществить. Но так было до тех пока алгоритмы по работе с big data не обратились к самой big data, собираемой новыми техническими платформами, что и сделало информацию «новой нефтью».

М. Гельман, например, называет себя гуманитарным инженером, работая в сфере прагматики культуры. Он видит эту специальность в таком виде: «Это такой человек, который понимает, как с помощью искусства менять жизнь. Менять пространство, зарабатывать деньги, взрывать общество и прочее. Потому что индустриальный этап привел к нивелированию универсального. Мы живем в мире, где победил технарь, и этот победитель получает всё: если он, скажем, сделал удивительный гаджет, то создатели других гаджетов проиграли, потому что его игрушкой теперь весь мир пользуется. Так вот, в 21 веке, который только начался, выиграет тот, кто на основе этого гаджета создаст уникальный контент. Это потому еще стало возможно, что очень много времени высвободилось – а для того, чтобы такие вещи создавать, нужно как раз время. Когда появились роботы, техника, химия, электроника, наше время высвободилось. Люди стали меньше работать, появилось целых два выходных, большой отпуск, иногда и месяц можно гулять – а время это и есть ресурс. И с этим свободным временем можно работать также, как и с деньгами: время – это капитал.»[4].

      Из всего этого можно сделать вывод, что именно производство контента является главной задачей гуманитарного инженера, а этот контент художественного порядка может быть заточен под те или иные социальные цели. Можно менять людей, а можно и целые государства. Например, Сталин увидел потребность в создании в обществе такого параметра, как ´враг народа´, и все государство занялось выявлением этих несуществующих врагов, в результате чего удалось создать и мобилизационную политику, и мобилизационную экономику. То есть была порождена некая мобилизационная демократия, которая существовала в конституции, но которой не было в жизни. И даже автор этой конституции (Н. Бухарин) исчез в водовороте недемократических событий, и она стала именоваться сталинской. Думающие по-иному или расстреливались, или отправлялись лагеря.    А. Тепляков говорит о 750 тысячах расстрелянных в 37-38 годах. В войну только военнослужащих было расстреляно 160 тысяч [5]. 

      Количество репрессированных также также задавалось тем, в каком регионе страны это происходило: «Играло роль и недавнее прошлое того или иного региона, насколько он был активен в Гражданскую войну с точки зрения антисоветского повстанчества. Сибирь же была территорией огромных антибольшевистских восстаний, большинство их участников было в свое время амнистировано, а теперь их вылавливали и — через 15 лет — добивали. Масса зажиточного населения, огромный протестный потенциал еще с 20-х годов, огромный опыт в том числе вооруженного сопротивления коллективизации… Вот за все это в 37-м и пришла расплата. В Белоруссии были очень жестокие репрессии, на Украине — жесточайшие, в два раза выше, чем по стране. А в Сибири — в четыре раза выше» ([6], см. его монографию [7]).      

      ´Враг´ как элемент управления массовым сознанием и сегодня оказался востребованным. Более того, он логически встраивается в ментальные схемы массового сознания. А. Желенин пишет: «Большинство в России (повторю, вне зависимости от партийной принадлежности) убеждено, что президент все делает правильно. В телевизоре показывают, как находчиво и остроумно он отвечает врагам России. Из того же ТВ это большинство в ежедневном режиме узнает, как наша страна побеждает врагов одного за другим. Но повседневная жизнь большинства при этом почему-то становится все хуже и хуже. Цены в магазинах и долги банкам растут, а зарплата не увеличивается… А если ты, как тот же лубянский стрелок, потерял работу, то дело совсем швах. Это тяготящее душу противоречие нужно как-то себе объяснить, иначе возникает то состояние, которое в психологии называется когнитивным диссонансом. В данном случае самый простой выход из него — поиски внутренних врагов, которые суть оккупанты или их пособники. Как только ты сам это понял (или тебе это объяснили), на душе сразу становится легче. Но при условии, что от «оккупантов» на твой счет ежемесячно капает зарплата» [8].

    Масштабность довоенных репрессий можно увидеть и по косвенным признакам. В рассказе об известном певце, композиторе и авторе песен Вадиме Козине, который тоже угодил за решетку, возникло имя Александры Гридасовой, гражданской супруги всесильного директора Дальстроя Ивана Никишова: «Гридасова была уникальной женщиной. Она любила музыку и хотела даже ставить оперы в Магадане. [… ] Гридасова захотела поставить ´Травиату´, но в ее распоряжении не было музыкантов. Певцы были – уже сидели по 58-й статье. А оркестра не было. И тогда Никишов ее успокоил: «Потерпи немножко. Мы уже арестовали оркестр львовской филармонии, и скоро он целиком приедет сюда». Вот такие были времена. Гридасова по всем лагерям выискивала знаменитых актеров и музыкантов, а потом вытаскивала их в Магадан. Даже в шестидесятые годы, когда я приехала на Колыму, половина труппы Магаданского театра музыкальной драмы и комедии все еще были лагерные´ ([9], см. также о судьбе еще одного актера Г. Жженова [10]).

  Россия сегодня породила закон о гражданах-иноагентах, которых тоже винят в неправильных словах. Обсуждая его, Л. Гудков говорит: «Механизм различения «свой — чужой» в обществе работает. И работает довольно эффективно. В отношении самой власти, кстати, в том числе. Но это не мешает власти запускать этот механизм, когда ей требуется консенсус, чтобы общество с ней солидаризовалось, например, перед лицом этой некой внешней угрозы. Поэтому то, что сейчас делает власть, характерно для авторитарных режимов — репрессивная политика по дискредитации оппонента, любых несогласных, любых недовольных. Это же уже было, о чем и сказано в нашем письме: «кулаки», «подкулачники», «враги народа», «лишенцы», «подрывные элементы» и все такое прочее. «Иноагенты» — это в тот же ряд. Принимается ли это обществом? В большинстве случаев нет. Люди понимают, что это такая устрашающая и дискредитирующая политика властей, чьи интересы здесь совершенно очевидны — выявить некую группу, которая должна стать объектом коллективного недоброжелательства и вражды» [11].

   Все это попытки создания системы правильного говорения, сюда же относятся и разработки по поводу закрытия Интернета, что не так радостно приветствуется населением, которое не так часто любит любые виды ограничений. Уже даже учения проводятся по изоляции интернета.

     Или удивительный запрет детского спектакля «Чиполлино»: «Хотя уж точно не Джанни Родари виноват, что его сказка стала такой актуальной в современной России, и бунт овощей бдительные цензоры приравняли к политической сатире. Ну а как еще трактовать, например, такую цитату из сказки: «Тюрьмы построены для тех, кто ворует и убивает, но у принца Лимона все наоборот: воры и убийцы у него во дворце, а в тюрьме сидят честные граждане»[12].

Со времен А. Райкина мы помним, что государство разрешало смеяться над портным, но не над самим собой: «в Московском Лианозовском театре состоялся спектакль со странным названием «#рябчиковжуй #новыдержитесь». На самом деле это была интерпретация повести Джанни Родари «Чиполлино» в Центре театрального искусства Александра Таттари, который через некоторое время сообщил, что «Чиполлино» запретили. Несмотря на то что эта работа была отобрана в программу XVI международного театрального фестиваля любительских театров «Молодые – молодым»… 6 ноября, уже в период проведения фестиваля, поздно вечером директор ЦК «Сцена» А.В. Петрова, позвонив мне, запретила показ. При этом были озвучены следующие мотивы: такое нельзя показывать на сцене государственного учреждения, у нас сотрудники, семьи, ипотеки, она не может рисковать, вы сами должны понимать, она приносит свои извинения» [13].

     Е. Островский также напоминает исторические примеры: «Когда рунические поэты, тысячу лет назад задавшие Европе политическую культуру, строили свои рунические стихи, они не считали себя людьми, описывающими реальность. В то время был особый жанр — «драпа» — песня славы. Некий культурный деятель Северной Европы тех времен говорил: «Дайте мне новобранца или молодого князя», главное, чтобы это был серьезный человек, «и я сделаю из него героя. Я спою песню о его будущих подвигах. И он их совершит». Но был и иной жанр — «нид» — песня хулы. Она рушила человека. И за сочинение нида поэта могли казнить. Или взять «виру» как за убийство. Может показаться, что я говорю вещи, не имеющие отношения к сегодняшнему дню. Однако давайте поищем в современной культуре аналог, соразмерный по значимости древним скальдам. Более чем вероятно, мы скажем: нашли, да, это телевидение! Возможно. Все больше экспертов — в частности известный историк, теоретик стратегии и критик Сергей Переслегин — утверждают: современный телепродукт в массе своей нацелен на разрушение доверия внутри общества. Особенно он ополчается на серию телеигр, основанных на принципе «подставь своего». Он имеет в виду «Слабое звено», «Последнего героя», «Голод». Интриги, предательства, удары в спину – все это совершается перед камерой. И фиксируется как норма… Известнейший специалист по кино Даниил Дондурей из раза в раз пишет, что художники не устают вдалбливать обществу свою депрессивную версию реальности, путают и морочат жизнеспособных зрителей. Да, к счастью, нынешнее телевидение не приспособлено для порождения смыслов. Но оно может транслировать массам то, что стало общим местом в культурной среде. И если это предательство и депрессия – опасность очевидна» [14].

Массовое сознание живет во многом своей жизнью, которая может отличаться от индивидуального сознания каждого из нас. Массовое сознание на виду, чего нельзя сказать о сознании индивидуальном. Правда, в некоторые эпохи это и помогает выживать. В советское время это называлось поколением дворников и сторожей. Это были люди, которые уходили от идеологического счастья с потерей карьеры и благополучной жизни. Правда, Д. Травин связывает их с Путиным: «Семидесятники, к которым относится и нынешний наш президент, сочинили о себе красивую сказку как о поколении дворников и сторожей. Но на самом деле это поколение тех «дворников», которые проводили зачистки на Северном Кавказе, и тех «сторожей», которые стерегут сегодня Россию с помощью многочисленных спецслужб» [15]. Отсюда следует и другой вывод: государство все равно тебя найдет и поставит себе на службу. К тому же, сегодня стало сложнее уклониться от воздействия медиа: если ты не любишь телевизор, тебя все равно найдут в соцсетях…

Поскольку государству нечем похвастаться в настоящем, оно легко и просто переключают нас на прошлое. Именно прошлое гибко меняется со сменами политических режимов. Вроде все то же на месте, но реинтерпретация меняет многое. Гибкое прошлое как мечта Оруэлла стало нашим настоящим.

      Потеряв настоящее и будущее, власть берет на вооружение прошлое. Как акцентируют публицисты: «Споры об истории помогают власти. Они позволяют перевести конфликт из реальной области со всеми ее ощутимыми противоречиями в область символическую, сферу интерпретаций, которые стали частью национальной идентичности. Российское общество по многим признакам является современным. Но архаический субстрат в его ментальности заметен и силен. Он проявляется, в частности, в том, что люди нередко в своем поведении или образе мысли ориентированы на прошлое, устремлены к нему. Если картине «хорошего» или «великого» прошлого что-то или кто-то угрожает, это воспринимается как вызов настоящему и будущему. Обществом, ориентированным на прошлое, легче управлять… Это государство может обретать разные формы – от монархии до советского проекта или «суверенной демократии». «Не нужно мазать все только черной краской!» – такой призыв в разговорах о прошлом стал клише. Но это призыв защитить от очернения не людей, живших в сложные времена, а власть и покорность ей общества. Правящая элита легко переключает внимание общества на прошлое, историю, незаконченные войны, когда она сама не может ничего определенного сказать о будущем» [16].

    И мнение А. Витухновской: «История – это не предмет гордости и поклонения, это буквально перепись ошибок и летопись просчетов. Отдельными историческими персонами и явлениями можно восхищаться, но не забывайте, что таким образом вы вырываете их из общего контекста, наделяете несуществующими качествами и фактически воссоздаете в собственном сознании свою уникальную версию исторического полотна, не имеющую ничего общего с реальностью» [17].

     Все это говорит о том, что мы живем во многом в вымышленной реальности, где смешаны в разной пропорции прошлое, настоящее и будущее в зависимости от преследуемой цели. Государство может разворачивать эту модель в разные стороны, а все считаем это реальностью.

   Государство стремится к тому, чтобы его глаза и уши были глазами и ушами любого гражданина. Не следует смотреть и слушать то, что государство не считает важным. Но акцент на прошлом, а не на будущем, запрет на сатиру – это уже смена не только глаз и ушей, но и мозгов. А мозги всегда были самым уязвимым местом…

     Литература

  1. PR и гуманитарные технологии – иллюзия противостояния? http://soob.ru/n/2002/2/s/32
  2. Островский Е. Человек как инженерное сооружение: племя, телесность (коопорация), город http://soob.ru/n/2011/0/0/6
  3. Скляревская Г. Почему на политических ток-шоу все время орут? Отвечают сотрудники российского Первого канала https://detector.media/medialife/article/173474/2019-12-23-pochemu-na-politicheskikh-tok-shou-vse-vremya-orut-otvechayut-sotrudniki-rossiiskogo-pervogo-kanala/
  4. Гельман М. У меня теперь профессия гуманитарного инженера. Интервью https://newizv.ru/interview/17-12-2019/marat-gelman-u-menya-teper-professiya-gumanitarnogo-inzhenera
  5. Тепляков А. Власть не ассоциирует себя с репрессированными. Интервью https://tayga.info/107485
  6. Судьба палачей. Интервью А. Теплякова https://novayagazeta.ru/articles/2018/11/17/78612-sudba-palachey
  7. Тепляков А.Г. Деятельность органов ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД (1917–1941 гг.): историографические и источниковедческие аспекты. – Новосибирск, 2018
  8. Желенин А. Шаг от пропаганды до стрельбы https://www.rosbalt.ru/blogs/2019/12/24/1820176.html
  9. Аронова М. ´Ему не давали забыть, что он сидит в клетке´. Как НКВД сломал жизнь великого тенора Вадима Козина https://www.sibreal.org/a/30333305.html?utm_source=facebook.com&utm_medium=social&utm_campaign=kozin-chasto-vystupal-pered-dalstroevsk&utm_content=35762612
  10. Хустик С. 17 лет провел в сталинских лагерях и ссылках актер Георгий Жженов https://www.sibreal.org/a/30312803.html
  11. О смысле и последствиях закона о гражданах-иноагентах. Интервью Л. Гудкова https://www.levada.ru/2019/11/29/o-smysle-i-posledstviyah-zakona-o-grazhdanah-inoagentah/
  12. Волошина В. Какой эпидемии боятся в России? https://www.rosbalt.ru/blogs/2019/12/18/1819102.html
  13. В Москве на фестивале любительских театров запретили спектакль по «Чиполлино» https://www.rosbalt.ru/like/2019/11/08/1812202.html
  14. Островский Е. Да здравствует (контр)революция! http://soob.ru/n/2011/0/0/3
  15. Травин Д. Генерация Путина: «поколение дворников и сторожей»? http://www.press.lv/post/generatsiya-putina-pokoleni...
  16. Почему власть опять заговорила об истории. Обществом, ориентированным на прошлое, легче управлять http://www.ng.ru/editorial/2019-12-23/2_7759_editori...
  17. Витухновская А. От путча до «Птюча»: почему мифологизировать Россию 90-х – это глупо https://newizv.ru/article/general/25-12-2019/ 

http://www.aup.com.ua/gumanitarnyy-inzhiniring-ot-stalina-d/

_______________________

© Почепцов Георгий Георгиевич

Почти невидимый мир природы – 10
Продолжение серии зарисовок автора с наблюдениями из мира природы, предыдущие опубликованы в №№395-403 Relga.r...
Чичибабин (Полушин) Борис Алексеевич
Статья о знаменитом советском писателе, трудной его судьбе и особенностяхтворчества.
Интернет-издание года
© 2004 relga.ru. Все права защищены. Разработка и поддержка сайта: медиа-агентство design maximum