2005 год. Август. Полдень. Встреча с фотографом обещала быть непредсказуемой. Ядран Шетлик – «великолепный, знаменитый, выдающийся». О нем пишут очень серьезно, с пиететом. Все дело в его творческой биографии. Еще мальчиком он попал в римские папарацци и успел запечатлеть немыслимое количество сценок со звездными людьми. Ряд этих работ в разных жанрах – ослепителен и насчитывает тысячи харизматических персонажей. А накануне третьего тысячелетия Ядран задумал и приступил к осуществлению мегапроекта – к галерее фотопортретов мировых знаменитостей. Он начал с родных ему «Лиц Чехии», но потом проект расширил свою географию. Ядран снял ветеранов-летчиков Второй Мировой войны. Наконец, в поисках новых известных персон отправился в Москву и здесь с успехом экспонирует «Лица России» и русскую серию портретов ветеранов ВОВ. Теперь в Чехии шутят, что Ядран – москвич, а в России его «олицетворениям» аплодируют, понимая, что он – друг-славянин, но с итальянским темпераментом.
Blow-up, фотовспышка, фотоувеличение, и вот я уже сижу за столиком в «La terazza» рядом с Ядраном, пообедавшим в компании милой жены Габриелы и двух сопрождающих его в Ростове лиц – Ларисы Бойко (от «Дон-Моторс») и Алексея Мишкина (от «Volvo»). Чувствую, вопросы по сюжету надо задавать «десертные».

- Журналист должен ставить вопросы. Я не должен отвечать, - немедленно шутит Ядран - тонкий психолог, пока Габриела нас фотографирует.
-Согласна, давайте поиграем. Случается, что Вы не фотографируете?
- Бывают ситуации, когда я не фотографирую... Но это очень темное дело...

- Почему вы с Габриелой так чисто говорите по-русски?
- Мы с Габриелой?! С Габриелой мы общаемся не по-русски, а по-чешски...
- А с русскими знакомыми?
- Если мы будем с ними по-чешски говорить, - они совсем нас не поймут, поэтому мы говорим по-русски...
- Знаете, некоторые любят, когда их не понимают...
- На самом деле у нас никаких тайн нет. От друзей. Почему бы не говорить по-русски?..
- Все сведения о Вас начинаются с сенсации – с тех снимков Клаудии Кардинале, которые вы сделали в четырнадцать лет...
- В Чехии мне уже очень скучно эту историю в тысячный раз рассказывать. А в России, кажется, я еще никому в интервью ее не давал. Вы – первая...
Родился я на самом деле в Триесте. В то время мой отец работал корреспондентом крупнейшего чешского информационного агентства, его отделения в Италии. Поэтому жил я то в Праге, то в Риме. Когда мне исполнилось десять лет, на день рождения я получил от дедушки в подарок фотоаппарат. И начал потихонечку что-то снимать, снимать. Сначала попробовал бабушку фотографировать, потом - природу, архитектуру Рима. Увлекся этим делом. И вот как-то летом, неподалеку от Испанской лестницы – очень известном месте в Риме, где расположены шикарные магазины, бутики, вижу вспышки. Много фотографов, они окружили какую-то женщину. Я спросил: «Кто?» Оказалась сама Клаудиа Кардинале... Я даже в лицо ее тогда не знал, хотя слышал о ней. Мне удалось затесаться в толпу папарацци и сделать 6-7 снимков. Признаюсь, не очень четких. Но, тем не менее, это была реальная удача. И импульс к тому, чтобы продолжить фотографировать «звезд». Я стал часто приходить к Испанской лестнице, папарацци со мной дружили. И частенько просили проникнуть в тот или иной бутик, куда меня мальчика пускали, а их нет. Так я наснимал рой знаменитостей, все они вели себя очень дружелюбно. Только раз муж Бриджит Бардо побил меня зонтиком.
- В те золотые годы Вам удалось снять и Роберта Кеннеди...
- О, Боб – очень симпатичный человек. Я уже год работал папарацци на различные агентства, когда он приехал в Рим и общался там с хиппи – «детьми цветов»... Но больше всего у меня фотокартинок итальянских актеров, актрис. [Софи Лорен...другие...] И потом, когда я вернулся в Прагу, я уже был уверен, что хочу быть фотографом. Я поступил в Пражскую школу графики. Осваивал разные жанры: дизайн, арт-акции, реклама. Снимал фотосессию за фотосессией с моделями. Эстетика кадра – то, что меня по-настоящему тогда притягивало.

- Как Вы оценивали, что хорошо, а что не очень эстетично получилось?
- Я снимал так, чтобы нравилось женщинам. Их «нравится» - критерий для моей работы. Семь-восемь лет я трудился на модные журналы, и на «Playboy» тоже. Но постепенно утомился работать на заказ. Мне захотелось придумать что-то свое, особенное. Родилась идея галереи фотопортретов «Известные люди Чехии» - «Galerie Milenia Jadran» [«Галерея миллениум»].
- О Вашей «Галерее» много пишут, но есть ли у нее постоянный адрес?
- В гостиничном фотоателье в Карловых Варах «Галерея Миллениум» прописана. Но меня радует, что эта подвижная экспозиция, ее можно увидеть везде. Например, всегда в Чехии - в ряде выставочных центров. По России «Галерея» начала свое путешествие два года назад с выставки в «Новом Манеже». Далее был Петербург, там она демонстрировалась во время Экономического форума в Таврическом дворце. Сейчас развернута самая крупная экспозиция «Галереи Миллениум» в Пушкине, в Царском селе.
- Но есть и параллельный проект «Ветераны Второй Мировой», почему эта тема Вас тронула?
- Я снимал чешских ветеранов-летчиков. И когда их портреты увидел мой хороший друг, посол России в Чехии Алексей Федотов, то он сразу подумал о своем друге – Председателе Союза российских ветеранов генерале Говорове (Говоров В. Л. – Председатель Российского комитета ветеранов войны и военной службы, генерал армии, Герой Советского Союза, вице-президент Всемирной Федерации ветеранов войны. - Прим. авт.), с которым можно было бы реализовать подобный проект на Родине. Я встретился с генералом, мы обсудили с ним детали, полгода я работал. И в результате мы успели открыть постоянную экспозицию из шестидесяти портретов ветеранов ко Дню 60-летия Победы. С тех пор она постоянно находится на Поклонной горе.
- У Вас гигантские фотолики получаются. Какой самый большой?
- Пространство выставки в «Манеже» так устроено, что требует полотен немаленького формата. Два метра на метр тридцать – наверное, самая большая моя фотография.
- Папарацци – хулиганский жанр. Поймать «звезду» в объектив – авантюра. Но вы ушли из этой сферы приключений. Почему?
- Быть римским папарацци – романтично, но не сейчас, а тогда. Максимально, что было дозволено: подснять обнаженную Бриджит Бардо на яхте... К сожалению, после трагедии с принцессой Дианой, все изменилось. Возможно, папарацци превратились в бизнесменов, они занимаются очень жесткой съемкой.
- Ваш итальянский период творчества совпал с эпохой расцвета неореализма. С фильмами гениев, в которых папарацци Феллини, Антониони вели себя куда благородней, чем нынешние сорвиголовы. Идеальный папарацци больше любил людей, чем деньги. (Алексей тут же напоминает о финале «Римских каникул» - Прим. авт.) И с экранов эти герои попадали прямо в жизнь...
- О, да, да. Папарацци мог бегать по пляжу за голыми, я сам был такой, но он бегал за жизнью... Знаете, я просто расслабился, отдохнул душой, когда недавно посмотрел прекрасную московскую выставку Ольги Свибловой о папарацци тех времен. Другой, совсем другой мир, в котором я снимал Антони Куина, и он в знак благодарности расписался на фотографии...
- За кем, Ядран, Вам пришлось дольше всего побегать?
- Полтора года назад я делал выставку в Алма-Ате, и мне предложили снять казахского Президента. Я сказал: «Хорошо». До этого без проблем я фотографировал президентов, как своих друзей. Но так случилось, что съемка все откладывалась, и с момента возникновения идеи прошло полгода, я забыл о ней. Тут выяснилось, что Назарбаев прилетел в Москву на встречу с Путиным. И так же быстро улетел, опять ничего не вышло. Но чуть позже, через госсекретаря Казахстана ему показали мое портфолио, и он согласился – по договоренности на 10-12 минут съемки. Но мы так тепло общались, что он позировал все два часа. И ко Дню рождения получил три своих портрета. Нам повезло. И везет, потому что 27 сентября в Алма-Ате на открытии «Галереи Миллениум» Президент Казахстана обещал принять участие вместе с основным составом Правительства.
- Известные фотографы обычно предпочитают работать в одиночку. А у Вас, Ядран, целая команда – «Галерея Миллениум». С чем это связано?

- По-одному работают чаще всего репортажники. А я занимаюсь портретами, образами, характерами. И вот, чтобы их отразить на фотографии, мне надо человека к съемке подготовить. Прическа, стайлинг, одежда и пр. – нюансы, детали, но все они важны. Габриела – мой визажист, она работает только на меня, и только ей одной я доверяю. Потому что, знаете, многие стилисты делают персонажу make-up лишь бы самовыразиться. А Габриела мягко, нежно подчеркивает в человеке его природную красоту. Я устанавливаю свет, смотрю: нет, не так он льется, пробую другое освещение, меняю объективы, линзы, пленки... И никогда не знаю, сколько еще времени уйдет на съемку. Фотовспышки, фотовспышки. Это целая философия, которую я никому не могу объяснить. И не хочу никому объяснять...
(Опять за нашим столиком все дружно смеются, громче музыки в «La terazza». - Прим. автора)
- Секрет?
- Секретов на самом деле нет, кроме одного. Как человека расположить к себе, чтобы он хорошо и свободно себя чувствовал перед объективом, а не думал о том, какой он, например, нефотогеничный! Как?! – ответа нет, этого секрета я не могу никому передать.
Да, я долго общаюсь с людьми до и после съемки. Но не всегда хватает времени расположить к себе человека. Если это Президент, губернатор, то у них все расписано, и мне надо сразу, мгновенно создать в студии ту атмосферу, которая даст возможность им расслабиться, а мне – извлечь из них красоту и позитив. Мне важен диалог, первые ощущения, которые возникают, когда человек стоит перед объективом, а я – за ним.
- Фотосессия готова. Кто решает, какие из снимков попадут в «Галерею»?
- Это непростой момент – психологический. Выбираем вместе с персонажем, сначала 30 снимков, потом 20, 10, из них останавливаемся на самом лучшем. И реакции на фотографии случаются неожиданные. Валентина Ивановна (В.И. Матвиенко – Губернатор Санкт-Петербурга. – Прим. авт.) своему портрету удивилась: «Ой, я даже лучше, чем в жизни!» Ну, я, конечно, не знаю, что бы она сказала, если бы получилась хуже, чем в жизни...
- Довелось Вам столкнуться с человеком, который так и не смог выбрать из готовой фотосессии своего Портрета?
- Нет. На съемках, бывает, что-то кто-то капризничает, но мы не позволяем это долго делать... Единственно, Андрон Кончаловский настоял на своем – отказался от макияжа.
- А Никита Михалков?
- О-о-о! Какой хороший! Но фотографировался в макияже. И все остальные тоже.
- Вы сами выбираете, кто из россиян достоен попасть в коллекцию «Галереи Миллениум»?
- В России нет, мне подсказывают. Потому что, я здесь не жил и, когда сюда приехал, то почти никого не знал в лицо, кроме Путина, Михалкова. Про Хакамаду, многих других ваших знаменитых персон ничего не слышал.
- Может быть, какая-нибудь «звезда» увлекла Вас в Ростов, удаленный от ослепительного столичного «созвездия»?

- После Москвы, я захотел попасть в регионы. Россия ведь не только Москва. В Петербурге мы начали работать над портретами лиц Северо-Запада. Там же на питерской выставке мы договорились о продолжении спонсорства моих дальнейших проектов компанией «Volvo». Я с удовольствием езжу на Volvo-ХC90, очень удобной машине, одновременно рабочей и репрезентативной. Поэтому именно «Volvo» я предложил идею двигаться в поисках новых лиц для «Галерии» вглубь России, а представители компании выступили со встречным проектом выставки в Ростове.
- А что Вы слышали о нашем городе?
- Только сегодня. И достаточно.(Смеется...)
Лариса нам все ночью показала и объяснила. И мы успели даже обсудить места, где бы шикарную выставку лучше было бы развернуть.
- Попадут ли ростовские персоны в вашу «Галерею»?
- Да, конечно, мы работаем над списком. Надеюсь, что это будут люди разных профессий – политики, артисты, бизнесмены, олигархи. Проект посвящен всей России и, находясь сейчас в Ростове, я веду переговоры о съемках в Краснодаре, Ханты-Мансийске.
- Простите, вопрос очень субъективный. Когда я смотрела фотопортреты, то отметила, что ваша касивая жена Габриела иногда очень похожа на нашу красивую гимнастку-чемпионку Алину Кабаеву. Вы не шутили по поводу этой игры освещения с Габриелой?
- Алина Кабаева с Габриелой ?!?... Я так не думаю...
[Немая сцена. Ядран переглядывается с веселой Габриелой. – Прим. авт.]
Возможно, если бы я с Алиной ближе познакомился, то нашел бы сходство. Но пока нет.
- Кого, Ядран, Вам легче снимать: людей, властных, влияющих на судьбы страны, мира, или служителей Муз?
- Самое интересное в съемках чередовать друг с другом людей, которые уверенно позируют, с теми, кто опасаются фотокамер. В результате они все увидят себя абсолютно естественными, и разница, кто умеет позировать, кто нет, исчезнет.
- Живет ли на свете такой мастер-фотограф, который бы каждый раз вызывал у Вас восхищение?
- Хороший фотограф, плохой. Я не разбираюсь, у каждого – свой взгляд в искусстве. Я никогда не пытался чей-то стиль копировать. Хотелось быть оригинальным. Но однажды я услышал, как мои портреты сравнивают с картинами Рембрандта. И могу, по крайней мере, с тем согласиться, что я в работе отношусь к свету с той же внимательностью, что и мастера эпохи Ренессанса. Я не использую компьютерной обработки, FotoShop, я создаю точные фотокопии исключительно при помощи света.
- Думаете ли Вы в сегодняшнем творческом дне о завтрашнем?
- Буду углубляться в регионы.
- Африки?
- Пока России. Впрочем, человек своей судьбы не знает. Если бы мне два с половиной года назад предсказали, что я буду снимать в России, я не поверил бы. И сейчас не загадываю: вдруг придет какой-нибудь шейх из Эмиратов, попросит сфотографировать. Что делать? – Поеду.
- У меня к Вам классический русский вопрос для иностранного гостя. Один русский классик надеялся, что красота спасет мир...
- Красота не спасает мир, она ему помогает...
- А фотографы - охотники за красотой - спасут мир?
- Мир нелегко спасти. Быть может, его спасут те люди, которых мы фотографируем.
[На прощание Ядран не удержался и еще раз успел развеселить нас, признавшись, что знает три степени женской красоты: красивая, не очень красивая, и для ночи... – Но это уже совсем другой blow up...]
_________________________
© Анжелика Авижас (текст)
© Ядран Шетлик (фото)