Главная
Главная
О журнале
О журнале
Архив
Архив
Авторы
Авторы
Контакты
Контакты
Поиск
Поиск
Обращение к читателям
Обращение главного редактора к читателям журнала Relga.
№05
(407)
21.07.2023
Коммуникации
Управление массовым сознанием в период пандемии. Государство и человек. Четыре статьи
(№7 [375] 01.07.2020)
Автор: Георгий Почепцов
Георгий Почепцов

КОРОНАВИРУС КАК ИНСТРУМЕНТАРИЙ УПРАВЛЕНИЯ МАССОВЫМ СОЗНАНИЕМ 

Мир живет своей жизнью, изредка подчиняясь общим ритмам, пришедшим извне. Люди очень индивидуальны, у них миллиарды своих интересов. Правда, и политики, и бизнес всегда пытаются сделать из них единое целое, чтобы достичь одинакового реагирования на бизнес и политрекламу. Одинаковыми их делают и институты образования, науки и медиа, где мы получаем однообразные информационные пакеты. 

Сегодня роль объединяющих инструментов резко усилилась с приходом соцсетей. Развлекательный модус действует на объединение сильнее всего: все, к примеру, должны прочитать Гарри Поттера или посмотреть “Игру престолов”. Это проходит вроде бы незаметно, но также несет последствия. Читавшие Гарри Поттера, как показали исследования А. Грижинского, голосовали на выборах за Обаму: чем больше книг прочли, тем вероятнее голосовали [1]. Развлекательные потоки обходят любые границы, приходя в головы людям, которые даже не догадываются об их последствиях.

Всемирным инструментарием управления всегда была также война, которая на определенный период времени снимала накопившиеся противоречия. Она “выравнивала” структуру мира под победившие страны, которые в результате получали дополнительные стимулы для развития, и начинали строить мир по своему образу и подобию. 

В одной советской песне звучали слова: «если завтра война, если завтра в поход…» Сейчас впервые человечество получает последствия войны без самой войны в традиционном понимании этого слова. Все меняется, и поменялось без обычных для этого стимулов. Человечество попало в горнило изменений без понимания того, к чему это приведет.

Коронавирус продемонстрировал успешную модель управления не одной страной, а сразу всем человечеством, когда все страны, как по мановению волшебной палочки, подчинились требованиям, которые до этого даже нельзя было себе представить. Так до этого работали только революции, когда новая приходящая элита силой оружия меняла страну. В случае коронавируса также был важный внешний параметр – страх.

Страх и неопределенность автоматически несут с собой фейки и конспирологию. Только в них содержится картина мира, адекватная массовому сознанию, которое опустили в пучину нового мира, который возник столь внезапно. Словно мир слишком долго жил нормально, и его решили проучить.

Большие массивы людей всегда жили в системе контроля их поведения, идущего сверху. Это могла быть религия, это могла быть идеология, задававшие типы правильного и неправильного поведения в примерах, как, кстати, литература и искусство. Когда механизмы сакрального управления, например, религия и идеология, исчерпывают себя, а это методы из виртуального пространства, вступают в действие методы физического пространства в виде работы репрессивного аппарата, который управляется государством. Тогда уходят мягкие методы и приходят жесткие. Так Советский Союз сначала высылал недовольных, а потом стал отправлять их в лагеря, одновременно усиливая виртуальное давление с помощью пропаганды, литературы и искусства. И цензура, которую можно понимать как физический инструментарий в информационном и виртуальном пространствах, не давала тиражировать мысли, которые признаются неправильными в данном обществе.

Интересно, что латышский композитор И. Калниньш видит сильную сторону советского времени в том, о чем мы бы никогда не подумали: «Не было такого давления массовой культуры, как сейчас. Если говорить об искусстве — литературе, кино, театре — государство старалось держать искусство на очень высоком уровне. Поддерживать не массовую культуру, а искусство. По-моему, это был самый большой плюс в советской жизни» [2]. То есть не исчезновение цензуры, а именно давление массовой культуры главным фактором сегодняшнего времени. Кстати, в своем время он был автором первой советской рок-оперы, о чем все уже забыли.

Такое же типа внешнее давление возникает в ситуации коронавируса, поскольку обсуждается введение медицинских паспортов, что наиболее важно для авиапассажиров. Люди с иммунитетом станут более интересными и в качестве сотрудников для бизнеса, для армии и под. Газета “Гардиан” пишет: 

«В отсутствие вакцины иммунитет становится потенциальным ключом к возобновлению нормальной жизни после пандемии, что заставляет некоторых верить в то, что положительный результат тестирования может быть не такой уж плохой вещью. При условии, что они выживут, считают эти люди, у них будет – или, по крайней мере, они надеются, что у них будет – иммунитет к этому заболеванию. Но насколько это будет важно на фоне того, как государства и страны постепенно возобновляют работу бизнеса, открывая его для населения?» [3].

Архиепископ Вигано, бывший до 2016 г. папским нунцием в США, направил президенту Д. Трампу двухстраничное письмо, которое было хорошо воспринято в Белом доме. Он пишет, что чрезвычайная ситуация с коронавирусом является колоссальной операцией социальной инженерии, которую провели люди, действовавшие против воли граждан и их представителей в правительствах наций [4].

И так думает не только он один. Например, почетный директор Института медицинской паразитологии, тропических и трансмиссивных заболеваний им. Е.И. Марциновского  1-го МГМУ им. И.М.Сеченова академик РАН Владимир Сергиев, который возглавлял Главное управление карантинных инфекций МЗ СССР, отвечая за борьбу со всеми эпидемиями, тоже заявляет: 

Обычно эпидемией считается вспышка, когда число заболевших достигает 5-7% населения. На момент панического сообщения ВОЗ в марте 2020 г. признаков эпидемии не было,  как  нет их и сейчас. Ситуация может быть охарактеризована как эпидемическая вспышка малой интенсивности. Это становится очевидно, если отвлечься от тиражируемых СМИ абсолютных цифр и перейти к интенсивным показателям, как это принято при научном анализе. На май месяц в Европейском регионе было инфицировано всего 0,5% населения. Неправомерно говорить и о большой угрозе здоровью населения от COVID-19. Конечно смерти есть. Но их число не сказывается на средних ежедневных показателях общей смертности населения, которая только в единичных странах выросла на 1-1,5%, а в большинстве осталась прежней или даже ниже, чем в 2019 году. Это и понятно, так как летальность от COVID-19 низка. В Ухани за время вспышки она  составила 3,8%. Это относится к данным по тяжелым госпитализированным больным. В Южной Корее летальность была 0,8%, а при массовом скрининге населения оказалась значительно ниже – всего 0,3%” [5].

Коронавирус и его последствия, как мы видим, активно меняют правила поведения. Сидение на карантине, социальное дистанцирование, маска на лице изменили все правила человеческой коммуникации. И это не только физическое поведение, но и действия людей в информационном и виртуальном пространствах.

Исследования показывают, что конспирология объединяет людей, поскольку возникает связь между обычно разными группами с разными интересами. В начале пандемии конспирологи интересовались ее источником, акцентируя темы “нового мирового порядка” и “контроля населения”. Когда же пандемия географически сместилась туда, где всегда поддерживались такие идеи, статьи стали освещать реакцию правительства на кризис. Билл Гейтс впервые стал появляться в таких текстах с февраля по март. Его обвиняли в том, что он предсказал коронавирус и призывал к депопуляции. Затем возникла идея, что все делается им для прибыли, что его фонд запатентовал лекарство от вируса [6]. Как это ни странно прозвучит, но, как нам представляется, люди нуждаются, как мы видим, не только в друзьях, но и во врагах. Причем для государств враги даже важнее, поскольку тогда их победы над ними будут выглядеть еще величественнее.

       Если это нечто, похожее на войну,то и последствия видятся такими же гигантскими. С. Карелов, к примеру, видит такие основные ожидаемые негативы [7]:

– потеря сотен миллионов рабочих мест,

– форсированный переход в онлайн, отчего выиграют техгиганты,

– усиление неравенства и бедности,

– кризис экспертных знаний, который приведет к неопределенности в выборе пути развития стран.

       Сюда можно добавить и кризис доверия к государству в его нынешней форме, поскольку оно продемонстрировало свою неспособность справиться адекватно с пандемией, а пошло по более легкому пути манипуляции страхами населения. Вероятно, этот подход можно отнести более к религиозной, а не государственной модели управления. Так всегда блокировалось поведение, признаваемой неправильным. Но это не лечение, а блокировка. Мы еще долго будем расхлебывать пандемию. Коронавирус, к примеру, разбудил протесты в США. Так что такой путь реагирования на стресс вполне объясним.

Е. Ларина  рассматривает всю ситуацию с коронавирусом как спецоперацию: 

в любых, даже самых тяжелых условиях 12-20% людей сохраняют самообладание и способность действовать четко и решительно в соответствии с ситуацией.  Примерно у 60-75% длительный стресс вызывает не только панические атаки и фобии, но и ведет к соматическим заболеваниям различной степени тяжести. В рамках спланированных и осуществленных психосоматических операций люди гибнут как на обычной, традиционной войне с использованием огневого, поражающего оружия. Только эта гибель проводится в рамках медицинской статистики, как смерть от тех или иных заболеваний, в первую очередь от перечисленных выше” [8].

Она анализирует последствия стресса в следующем виде: 

Личностная регрессия проявляется прежде всего в том, что человек возвращается к ранним, обычно подростковым (12-18 лет) формам поведения. Люди в этой фазе стремятся найти вождя, магического спасителя или командира, которому можно передоверить решение собственных проблем. В этой фазе люди ведут себя подчеркнуто дисциплинировано, готовы к самоограничению, к стороннему контролю за собственным поведением, стремятся к послушанию. Это не исключает, что в силу чрезмерных психосоматических перегрузок такого типа люди, а они составляют, как уже отмечалось, 70-75% населения. склонны к немотивированной агрессии, актам насилия и вандализма. Однако, подобного рода деструктивные явления носят краткосрочный характер, быстро подавляются и сопровождаются раскаянием в содеянном. Таким образом, специальная психосоматическая операция нацелена на запуск мощных, охватывающих миллионы человек дистрессов. Дистрессы, в свою очередь, стремительно и сильно ухудшают физиологическое здоровье, ведут к фобиям, неврозам и даже психозам в психологическом плане, и до неузнаваемости изменяют и упрощают поведение граждан” [9].

К этому, правда, у нас есть возражение следующего типа. Получилось так, что это обвинение в сторону сразу всех. Однако обычно разные страны видят друг в друге врага: то по идеологическим, то по экономическим параметрам. Они не могут идти вместе принципиально. 

И еще о Кашпировском и его роли. Е. Ларина отмечает: “Главное в эффекте сеансов – сам Кашпировский, вера в его личность. Все это прекрасно знали и понимали люди, выпустившие психотерапевта в прайм-тайм в очень тяжелом для народа 1989 году на Центральное телевидение… Резко повысился уровень внушаемости населения и сформирована установка. Как открыл гениальный советский психолог Дмитрий Узнадзе, установка формирует у человека своего рода готовую программу действий. При помощи Кашпировского была сформирована установка на магического спасителя, лидера, который обладает харизмой и явится народу с телеэкранов. Этому лидеру надо было просто верить. Наступил черед Бориса Николаевича Ельцина”.  [10]

Мы всегда жили и живем в мире управляемом. Поэтому трудно себе представить, что многие вышеперечисленные события, как и другие подобные, которые подаются как волеизъявление масс являются на самом деле такими. Массы всегда хотят почувствовать свою роль в истории, но эту роль часто прописывают для них сценаристы таких событий.

Массовое поведение всегда было управляемым. За ним всегда стоят те или иные конкурирующие силы, которые подают действия масс как самостоятельное поведение. Лозунги справедливого мира, под которыми ведут масс, реально всегда ведут к построению нового несправедливого мира. Приблизительно по аналогии с “Король умер. Да здравствует король!”.

П. Померанцев констатирует: “Мы видим обострение битвы между холодными, объективными фактами, с одной стороны, и тем, что я назвал бы политикой идентичности и лояльности — с другой. К пандемии мы подошли с широко развернутыми пропагандистскими моделями, которые плохо связаны с объективной реальностью. Но зато сильно связаны с подчеркнутой идентичностью. Это когда главным в жизни людей становится принадлежность к какой-то социальной группе или непринадлежность к другой. Именно через это Дональд Трамп пытается обратить в свою пользу холодные и, надо сказать, неприятные для него факты, которые показывают, что борьба с пандемией в США была организована неважно: через политику идентичности, когда виновными в положении дел объявляются Китай, демократы в городах, кто угодно — но только не действующая американская администрация. И, надо сказать, это совершенно универсальный подход, который применяется везде” [11].

И еще: “пандемия — это время манипуляций не только со стороны власти. Этим занимаются все кому не лень и на этом попытаться заработать или извлечь для себя хоть какую-то выгоду. От продавцов несуществующих тестов и мнимых лекарств — до огромного отряда конспирологов всех мастей. На весь этот карнавал можно было бы не обращать внимания, если бы не опасный, с моей точки зрения, тренд на политизацию темы здоровья. Общественный, даже политический статус врачей сейчас как никогда высок. Сейчас они герои, мы готовы их слушать и слушаться. Но если в массовом сознании произойдет окончательное отождествление врачей и государства, вскоре начнется перенос на врачей того недоверия, с которым люди относятся к государству и политикам. Упомянутые сетевые конспирологи над этим активно работают. Но это опасно, потому что врачи — едва ли не последний оплот рационализма в мире постправды, во многом наш последний щит”.

В том числе и развернувшиеся протесты также являются следствием пандемии: “Невозможно переоценить роль пандемии в протестах. Людям было сказано неделями оставаться дома. У них не было социальных контактов с большими группами, которые людям так необходимы. Теперь у людей они есть” [12].

Мы привыкли говорить о психологических экспериментах над индивидами. Но эксперименты над массами людей не ставятся, это делает сама жизнь. Общество тяжело переносит эксперименты над самим собой, тем более когда условный экспериментатор спрятан за ширмой, а видны только его действия. Ю. Левада вводит еще одно важное понятие “социальный шок“, которое хорошо подходит под описание реакции массового сознания на коронавирус. Он писал: “Для характеристики первоначальной общественной реакции на события 11 сентября кажется подходящим термин «социальный шок». С его помощью можно описать такое состояние регулятивных механизмов общества, когда обычные способы восприятия, понимания и реагирования на какое-то чрезвычайно сильное и угрожающее внешнее воздействие оказываются неэффективными. В ситуации шока внимание теряет свой предмет, понимание — рамки, воображение — границы. Тем самым происходит отключение обычных защитных систем (распределяющих внимание, восприятие и пр., т.е. обеспечивающих «нормальный» когнитивный и эмоциональный баланс общества) и начинается поиск иных, экстраординарных механизмов. Отсюда — реакции растерянности и как будто всеохватывающей тревоги” [13].

Все это слово в слово описывает и психологическое воздействие коронавируса. Механизмов управления им нет, поэтому поиск начинается в систематике конспирологии и фейков, число которых в этот период возрастает многократно. И здесь вместе со страхам и на арену выходят прошлые и новые враги, чаще надуманные, чем реальные.

В рецензии на книгу Левады в связи с 90-летием ее автора В. Федоров замечает: “главное действующее лицо сегодняшних событий — человек, когда-то названный Левадой «простым советским человеком» — изменился за это время очень мало. Стал немного поспокойнее, позажиточнее, посвободнее — но в основе это все тот же самый человек. Мало изменилось и общество, его основные институты — после длительного разложения в позднесоветскую эпоху и радикальной ломки в пореформенную — сегодня не слишком отличаются от тех, что застал Левада. Эти институты слегка подкрасили, чуток «цифровизировали», подбросили им ресурсов — но сущностно ни один из них не изменился, а новых почти не возникло. Иллюзия настоящих перемен — а значит, и устаревания методологии Левады — может исходить из факта появления на общественной сцене нового поколения россиян. Для них несущественны «бои за советскую историю», у них нет опыта жизни в авторитарном государстве и борьбы за его свержение, они более прагматичны и космополитичны… Но, показывает Левада, надежда на то, что новое поколение глубоко изменит наше общество, сделает его более европейским, толерантным, гуманным — утопична. В мире, где одновременно сосуществуют как минимум три больших поколения — «деды, отцы и дети» — власть переходит не от отцов к детям, а от дедов к отцам. Отцы готовы поиграть с детьми в стилистически молодежные, новые игры, — но для них это только игра. Сами молодые люди, переступив порог взрослой жизни, вливаются в существующую институциональную систему и шлифуются, деформируются институтами по прежним образцам. Молодость уходит, а общество остаётся” [14].

Если база – советский человек – не меняется, то у нас нет возможности требовать от всей структуры, выстроенной над ним, реальных изменений. Можно, наверное, сказать, что по аналогии с “американским deep state” на постсоветском пространстве есть свой аналог – “советский deep state“, несколько другого порядка. Если в американском варианте он реализуется в реальных людях параллельной системы управления государством, то у нас он реализуется в ментальности и поведении масс, на которое скрыто опирается государство.

И все массовые действия, которые были, моделировались с опорой на “советскость”, понимаемую либо как положительный, либо как отрицательный фактор, например, выборы Ельцина или ГКЧП пугали население возвратом “советскости”, выборы Путина шли через образ Штирлица, то есть через позитив “советскости”.

И. Юркин, генерал-майор КГБ в отставке, говорит о времени ГКЧП, предоставляя новые подробности: “в декабре 1990 года председатель КГБ Крючков В.А. поручает близкому окружению осуществить проработку возможных первичных мер по стабилизации обстановки в стране на случай введения чрезвычайного положения. Такие материалы были подготовлены, но до начала августа 1991 года не использовались. Несколько позже с участием командующего воздушно-десантными войсками генерал-лейтенанта П.С. Грачёва был подготовлен аналитический документ о реакции населения страны на введение в конституционной форме чрезвычайного положения. Об этих мерах знал лишь узкий круг людей. Рядовые сотрудники о предстоящих событиях только догадывались”. 

И еще: “Как показало расследование, перед Комитетом стояла задача устранения от власти президента СССР, блокирование вероятных попыток президента РСФСР по оказанию сопротивления, установление постоянного контроля за интересующими лицами, осуществление совместно с частями Советской Армии и подразделений МВД специальных операций. Это, прежде всего, возможное интернирование лиц, известных своими демократическими взглядами, включая руководство России” [15].

Кстати, аннексия Крыма вновь становится обращением к советскости. В. Иноземцев говорит об этом и о советской модели жизни в окружении врагов: “С одной стороны, чем больше граждане проникнутся осознанием того, что против их страны ополчился весь мир, тем меньше они будут требовать от власти экономических достижений (это de facto уже происходит — на протяжении пяти лет стагнации относительное одобрение политики Владимира Путина сохраняется, причем не только усилиями социологических служб) и тем более естественной будет казаться го­товность делегировать бюрократии (командирам) все новые и новые полномочия. С другой стороны, Кремль последовательно выстраивает образ России как страны, которая, во-первых, имеет неоценимые (и по достоинству не оплаченные) заслуги перед современной цивилизацией; во-вторых, была на протяжении последнего столетия неоднократно предана своими «партнера­ми»; и, в-третьих, имеет право на определённую «историческую террито­рию», которое представляется давно и радикально нарушенным. Иначе го­воря, создается картина якобы имеющего места противодействия остального мира «вставшей с колен» стране. Общим результатом подобной пропагандист­ской кампании становится готовность (пусть скорее пассивная, чем пассионарная) значительной части населения к обострению ситуации — мы прекра­сно помним, что аннексию Крыма россияне начала XXI века поддер­живали не менее активно, чем их предки сто лет назад — вступление страны в Первую мировую войну” [16].

Конец СССР научил элиты политическим играм с массовым сознанием, когда они могли вести население к нужным целям. Сначала это произошло в 1917 году, потом  в период перестройки,  приведший в России к избранию Ельцина и Путина. И теперь тот же тип специалистов удерживает любовь массового сознания к современным лидерам. 

Одну фразу вне контекста хочется привести, которая задает “корень” перестроечных изменений. Она принадлежит  Р. Хасбулатову сегодняшнего дня: “Я считаю, что предтечей распада страны стал Юрий Андропов. Это он приблизил к себе Горбачева и других посредственных людей – только потому, что они были ему удобны. Андропов в 70-е годы превратил офицерский корпус КГБ в армию писарей, которые занимались только тем, что постоянно следили за гражданами, за их личной жизнью, подслушивали их телефонные разговоры и так далее. Андропов пытался все регулировать, влезал во все мелочи, устраивал склоки между различными государственными деятелями. И в начале 80-х, уже будучи явно больным человеком, все равно рвался к власти. К этому времени полностью ушло поколение революционеров – людей, которые придерживались нравственных установок. А новая элита уже вовсю завидовала образу жизни на Западе, эти люди использовали свои должности для продвижения личных интересов. Тогда же возник и комплекс неполноценности перед Западом, заискивание. Этот слой советских управленцев принимал огромное количество ошибочных политических и административных решений, плюс к тому вел себя неподобающим образом – на глазах у народа. В своей совокупности отдельные ошибочные решения, соединившись, создали разрушительный механизм огромной кумулятивной силы и в итоге взорвали всю могучую систему” [17].

Иногда складывается странное впечатление, что мы не живем в новом мире, просто те же люди одели маски новых, объявив все это новым миром. Для построения нового мира нужно разрушить старый, однако он имеет множество корней в каждом из нас, которые не дают ему так легко уйти с арены.

        Литература:

  1.  Почепцов Г. Как телесериалы превращают виртуальность в реальность https://www.psyoffice.ru/15686-17-1038.html
  2. Брайант М. Наличие иммунитета к коронавирусу: новая классовая система, которая может определять ковидный мир https://www.inopressa.ru/article/11Jun2020/guardian/immunecertificate.html
  3.  Високопосадовець Ватикану Карло Марія Віган звернувся до президента США Дональда Трампа з відкритим листом  https://landlord.ua/news/chy-ide-eksperyment-nad-svitom/
  4. Keane J.T. Archbishop Viganò is aligning with Trump to stay in the spotlight. Pay him no attention https://www.americamagazine.org/faith/2020/06/12/archbishop-vigano-aligning-trump-stay-spotlight-pay-him-no-attention
  5. Smith M. a.o. The Covid-19 infodemics. A Preliminary Analysis of the Online Conversation Surrounding the Coronavirus Pandemic https://public-assets.graphika.com/reports/Graphika_Report_Covid19_Infodemic.pdf
  6. Hatmaker  T. With the coronavirus, usually distinct conspiracy groups turn to a shared interest https://techcrunch.com/2020/04/21/coronavirus-misinformation-hoaxes-graphika-report/
  7. Ларина Е. Криптоаналитика коронавируса. Первая глобальная психосоматическая спецоперация http://hrazvedka.ru/blog/kriptoanalitika-koronavirus...
  8. Ларина Е. Криптоаналитика коронавируса. Первая глобальная психосоматическая спецоперация. Часть вторая
  9. Ларина Е. Может ли коварный коронавирус быть генетической бомбой против китайцев. Интервью http://hrazvedka.ru/blog/kriptoanalitika-koronavirus...
  10. Ларина Е. Заговор политэлиты: К правлению Ельцина россиян подготовил Кашпировский https://www.irk.kp.ru/daily/26303/3181721/
  11. Померанцев П. «Мы англичане, мы на острове» — это как «Мы русские, с нами Бог!». Интервью https://www.znak.com/2020-06-02/britanskiy_zhurnalist_piter_pomerancev
  12. Lonas A. Карантин обвиняют во вспышках протестов и бунтов https://petrimazepa.com/karantin_obvinyayut_vo_vspyshkakh_protestov_i_buntov
  13. Левада Ю. Ищем человека. Социологические очерки, 2000 – 2005. – М., 2006
  14. Федоров В.В. Рец. на Ю. Левада. Ищем человека https://wciom.ru/index.php?id=2117&uid=10323
  15. Некруглая дата. Воспоминания очевидца о ГКЧП https://interfax.by/news/policy/mnenie/1262849/
  16. Иноземцев В. Череда спецопераций https://spektr.press/chereda-specoperacij-vyacheslav-inozemcev-o-tom-chto-ekonomicheskij-zastoj
  17. Руслан Хасбулатов: Предтечей распада СССР стал Юрий Андропов. Интервью  https://vz.ru/politics/2020/6/12/1044318.html

https://rezonans.kz/coronavirus-kak-instrument/ 

*

У МИРА ПОСЛЕ КОРОНАВИРУСА БУДУТ ДРУГИЕ ПРАВИЛА

Правила нашего мира создавались тысячелетиями, но разрушиться они могут за гораздо меньший срок. Вспомним, как технологии на наших глазах принесли смартфоны или интернет, кардинально поменяв наши коммуникативные привычки. А с другой стороны, они поменяли в сильной степени не только жизнь, но и работу.

А. Пентленд говорит об общности реагирования на глобальные кризисы в разные времена: “С каждым мощным кризисом, будь это война, пандемия или важная новая технология, существовала необходимость перезагрузить отношения между индивидами, бизнесом и правительством. В годы перед первой мировой войной рост массового производства привел к такому восстановлению равновесия. В этот период возникло регулирование условий работы и оплаты, защиты здоровья от продуктов массового производства и правил по предотвращению монополий. После второй мировой войны пришел конец европейских колоний, больший доступ к высшему образованию, защита прав женщин и расовое равенство. И в это же время туберкулез и полиомиелит были побеждены ранними биотехнологиями, приведшим и к более жестким новым стандартам в медицине” [1].

И еще одно прогнозное наблюдение из его собственных исследований: “те же технологии, которые вызывают социальные волнения, могут также вести к созданию более быстрых и менее хрупких типов систем,  где власть и принятие решений распределен  между всеми заинтересованными лицами, а не просто концентрируются в нескольких руках. Ключевым моментом является то, что распределяющие системы, когда сделаны правильно, не только более адаптируемые и точные, но также более стойкие к катастрофам типа пандемии или политических беспорядков, а также менее вероятно приводят к непредсказуемым последствиям типа климатических изменений и социального неравенства”.

Сильные изменения не приходят сами: им помогают прийти. В этом плане коронавирус сравним по воздействию с войной или революцией. Однако не следует забывать, что революции всегда имеют важную организационную составляющую, которая способна из малой искры сделать большое пламя.

Коронавирус заставил задуматься. Коронавирус заставил испугаться. В результате стали меняться малые и большие привычки всех людей. Например, возникла проблема, как решить проблему посадки в аэропотрах, чтобы пассажиры меньше пересекались друг с другом и быстро разместились на своих местах в самолете [2].

Немцы занялись поиском решения, как рассадить музыкантов в оркестре и что лучше играть в условиях пандемии: “Выбор в пользу камерной музыки продиктован невозможностью соблюдения нужной дистанции между музыкантами в большом оркестре. Кроме того, специфика игры на отдельных инструментах также может представлять риск в условиях латентной угрозы распространения вирусной инфекции. Поэтому ученые из берлинской университетской клиники Charité проанализировали особенности различных инструментов и определили условия для возобновления оркестровых выступлений. Были приняты во внимание такие критерии, как движения во время игры, порядок рассадки и частота дыхания музыкантов. Наиболее пристально были изучены духовые, в частности, прослежена траектория выдыхаемого музыкантом воздуха. На основе собранных данных исследование определяет различные расстояния в оркестровых рядах: для струнных стулья должны находиться друг от друга на расстоянии 1,5 метра, для духовых инструментов рекомендуют два метра. Медные духовые должны быть защищены экраном из плексигласа. Дирижер должен находиться на расстоянии не менее 1,5 метров от музыкантов во время концерта. Два метра рекомендовано для репетиций, во время которых идет также вербальное общение” ([3], та же проблема в российском решении [4]).

Пандемия поменяла даже правила написания электронных писем. Один и выводов таков: “Электронная переписка стала балансировкой: игнорирования пандемии выглядит неискренним, но нельзя и переборщить с банальностями о здоровье и безопасности, чтобы не подтолкнуть к большей панике”. Как видим, новые правила стараются прийти даже туда, где их никто не ждет.

Возникает понятная любовь к своему здоровью. Люди массово пересели на велосипеды, и тут снова проблема: “Города, в которых плотность движения на улицах и раньше была высокой – вроде Рима и Манилы, сейчас вынуждены спешно обзаводиться выделенными дорожками для велосипедистов, поскольку количество двухколесного транспорта резко выросло. А муниципальные власти Лондона собираются пойти еще дальше и запретить движение автомобилей по некоторым центральным магистралям. Кое-где продажи велосипедов растут благодаря инициативам властей. Так, правительство Италии в число других финансовых выплат, полагающихся жителям страны, включило и bicibonus – возможность вернуть себе 60% (максимум 500 евро) от суммы, потраченной на покупку средств индивидуального передвижения: велосипедов, сигвеев, моноколес, скутеров…” [5].

Общение в масках стало проблемой коммуникации, поскольку лицо оказывается закрытым. Анализ из сферы распознавания лиц показал, что люди рассматривают лицо как целое, без индивидуальных характеристики. Специалисты говорят: “Нам не надо быть счастливыми, чтобы улыбаться, и мы не всегда улыбаемся, когда счастливы”. Было найдено 19 типов улыбки, только шесть из которых связаны с счастьем и удовольствием. Улыбка есть при испуге, замешательстве, боли. Маска не мешает нам распознавать чувства человека, поскольку мы опираемся и на невербальные подсказки.

Новые типы коммуникаций постепенно приходят и без пандемии. Интернет на наших глазах, условно говоря, перевернул весь мир. Он добрался и до политики. К примеру, Д. Трамп из-за своей любви к твитам даже стал именоваться первым твиттер-президентом. Но не все его твиты написаны им самим, у Трампа есть директор соцмедиа Белого дома Д. Скавино, и они оба активно общаются со своим и 82 миллионами подписчиков [6].

Интересна история начала их взаимоотношений. Тинейджером Скавино нес за ним клюшки в гольф-клубе, заработав на чаевые 200 долларов. И Трамп тогда сказал, что он еще будет у него работать. Потом пути их разошлись. Скавино изучал коммуникации в Университете Нью-Йорка в Платтсбурге, а через некоторое время стал работать в том же гольф-клубе генеральным менеджером. Когда пошли слухи о выдвижении Трампа на президентскую гонку, Скавино на свадьбе у сына Трампа Эрика сказал будущему президенту: “Если вы идете, я с вами”. После выборов он возглавил работу с соцмедиа в Белом доме, а затем поднялся на пост зам. главы аппарата Белого дома, отвечающего за коммуникации [7]. Трамп ценит его за используемый атакующий стиль. Скавино стал его главным механизмом для контратак. Так на наших глазах Твиттер стал сильным политическим оружием, чему помог в том числе и коронавирус, поскольку работы тогда прибавилось.

Люди, сидя на карантине, стали решать разнообразные задачи. В Канаде, например, они помогли в поиске пропавших. 550 участников, порывшись в деталях 15 дел, дали 8000 новых подсказок. К примеру, один из участников после многих часов поиска на YouTube обнаружил пропавшего, который садился в автомобиль. Заметим, что весь поиск идет только на публично доступной информации.

Негатива в жизни стало так много, что люди изо всех сил будут от него избавляться. И первым это чувствуют производители виртуального, поскольку туда могут “спрятаться” практически все: и большие, и маленькие. В результате резко возросло потребление, например, телесериалов.

В. Береза, например, отмечает: “Уже сейчас можно говорить об усталости людей от потока негативной информации. Последние месяцы в прямом эфире мы наблюдали одно из наиболее драматических событий со времен Второй мировой войны. Города опустели, сводки погибших обновлялись ежедневно. Сложно представить себе более страшную информационную картину. В этих условиях у населения вырабатывается резистентность к такому типу новостей. Люди перестают эмоционально воспринимать даже самые страшные картины, которые показывают им СМИ. Поэтому зрители стремятся к такому видеоряду, который позволит им отвлечься от проблем. В будущем производители медиа должны создавать такой контент, который сможет поддерживать высокий уровень эмоциональной вовлеченности зрителей. Медиасфера стоит на пороге «второго пришествия Голливуда». Первый был после Великой депрессии в США в 30-х годах, когда кино стало буквально «обезболивающей таблеткой» от печальной реальности хотя бы на пару часов. В фойе кинотеатров перед показом фильмов раздавали питание и разыгрывали лотерею. Кино было жизненно необходимо людям. Сегодня практически у каждого человека есть смартфон и компьютер. Но эксперты отмечают выросший спрос на телевизоры с большой диагональю и сопутствующие товары. Это говорит о том, что население жаждет потреблять большой объем медиаконтента. И в первую очередь этот контент развлекательный” [8]. 

Она анализирует последствия стресса в следующем виде: 

Личностная регрессия проявляется прежде всего в том, что человек возвращается к ранним, обычно подростковым (12-18 лет) формам поведения. Люди в этой фазе стремятся найти вождя, магического спасителя или командира, которому можно передоверить решение собственных проблем. В этой фазе люди ведут себя подчеркнуто дисциплинировано, готовы к самоограничению, к стороннему контролю за собственным поведением, стремятся к послушанию. Это не исключает, что в силу чрезмерных психосоматических перегрузок такого типа люди, а они составляют, как уже отмечалось, 70-75% населения. склонны к немотивированной агрессии, актам насилия и вандализма. Однако, подобного рода деструктивные явления носят краткосрочный характер, быстро подавляются и сопровождаются раскаянием в содеянном. Таким образом, специальная психосоматическая операция нацелена на запуск мощных, охватывающих миллионы человек дистрессов. Дистрессы, в свою очередь, стремительно и сильно ухудшают физиологическое здоровье, ведут к фобиям, неврозам и даже психозам в психологическом плане, и до неузнаваемости изменяют и упрощают поведение граждан” [9].

К этому, правда, у нас есть возражение следующего типа. Получилось так, что это обвинение в сторону сразу всех. Однако обычно разные страны видят друг в друге врага: то по идеологическим, то по экономическим параметрам. Они не могут идти вместе принципиально. 

И еще о Кашпировском и его роли. Е. Ларина отмечает: “Главное в эффекте сеансов – сам Кашпировский, вера в его личность. Все это прекрасно знали и понимали люди, выпустившие психотерапевта в прайм-тайм в очень тяжелом для народа 1989 году на Центральное телевидение… Резко повысился уровень внушаемости населения и сформирована установка. Как открыл гениальный советский психолог Дмитрий Узнадзе, установка формирует у человека своего рода готовую программу действий. При помощи Кашпировского была сформирована установка на магического спасителя, лидера, который обладает харизмой и явится народу с телеэкранов. Этому лидеру надо было просто верить. Наступил черед Бориса Николаевича Ельцина”.  [10]

И еще: “Кроме того, в ближайшие годы практически все музеи, театры, концертные залы столкнутся с необходимостью производства собственной видеопродукции. Подобное мы наблюдали в музыкальной индустрии в 70-е годы: ни один музыкант или группа тогда не могли рассчитывать на успех, если не выпускали видеоклипы. Тогда же возникла целая индустрия музыкальных телеканалов. Что-то подобное произойдет с театрами и музеями. Им придется создавать продукты для собственных онлайн-ресурсов, потому что за время пандемии люди уже привыкли к виртуальным экскурсиям по музеям, лекциям и просмотрам видеотрансляций спектаклей. Но это не значит, что люди перестанут ходить в музеи и театры в реальной жизни. Наоборот, это только поможет привлекать туда новую аудиторию, в том числе и молодое поколение. Все это не только позволит развиваться самим театрам и музеям, но и расширит возможности коммутации идей и генерации смыслов в культурном пространстве. Однозначно можно сказать, что сейчас наступает ренессанс развлекательного контента. И создавшаяся естественная конкуренция на этом рынке заставит вырасти и качественно измениться развлекательную медиаиндустрию”.
Трансформируется все, что только возможно. Наверняка пишутся книги типа “Чумы” Камю, продажи которой возросли за время пандемии [9, 10]. Получается, что в виртуальном мире люди ищут либо нечто похожее на их опыт, либо нечто совершенно противоположное – развлекательность, которая может увести их из мира физического в мир виртуальный.

Один из авторов даже выделил из набора типичную модель, по которой разворачивается подобное действие [11]:

  1. Каждое правительство сначала отрицает, потом замалчивает,  в конце все равно смиряется с фактами.
  2. Богатые прячутся в загородных владениях и плачут о неудобствах.
  3. На бедных выпадает большая часть страданий, поскольку они помогают другим.
  4. Единственным верным методом борьбы до изобретения вакцин были маски, дистанция, отсутствия контактов.
  5. Экономическая активность стремится к остановке, но возникают новые формы использования рабочей силы.
  6. Люди, которые пересеклись с болезнью и не имею пока симптомов, являются основными разносчиками.
  7. У властей нет выбора, кроме помощи неимущим, в противном случае будут голодные бунты, грабежи и революции.
  8. Появляются разного рода шарлатаны, которые наживаются на людях.
  9. Плохие лидеры распространяют конспирологические теории, которые переносят вину за катастрофу какую-то группу, страну, племя.
  10. Социальные нормы, включая сексуальные, меняются под воздействием ощущения “завтра все равно умрем”. 

Как видим, ничего нового в мире нет, даже пандемия идет по сценарию, испытанному на нас веками.И мода тоже подготовилась к пандемии, причем заранее: “Что поразительно: тренды весны–лета-2020, которые уже с зимы транслировались Домами высокой моды на показах в Нью-Йорке, Милане, Париже, словно учитывали наступление пандемии. Предлагаемые дизайнерами летящие силуэты, рукава-буффы, огромные элементы декора, широкие юбки, предполагающие пышные подъюбники, — все это теперь может рассматриваться как инструменты для обеспечения актуальной сегодня социальной дистанции. Брюки и юбки из искусственной кожи — удобно протирать антисептиком. Броские цветочные и травяные принты — чтобы человек в случае оторванности от природы наслаждался зеленью на одежде. Кружевные и полупрозрачные фактуры — чтобы в ситуации ограничения проявлений интимного и сексуального характера мы могли даже невербально сигнализировать: нам, несмотря ни на что, нужна близость — как душевная, так и телесная. Почему это вызывает удивление: создатели модных тенденций, дизайнеры, конечно же, не могли знать о том, что человечество подвергнется глобальной атаке коварного вируса, да еще за несколько лет до нее (тренды ведь планируются задолго до сезона). Дело в том, что, по словам московского fashion-аналитика Андрея Аболенкина, эксперты почувствовали нарастающую во всем мире тревожность. Она вызвана многими причинами — согласитесь, нам хватало вызовов и без пресловутой «короны»: гонка вооружений, политические конфликты, ухудшение экологии, социальная напряженность. Плюс постоянный поиск возможностей наиболее громко заявить о себе в этом огромном, постоянно меняющемся мире. И вот именно со ставкой на потребность в индивидуальности, с акцентом на некую театральность и были созданы коллекции, которые предлагает нам цифровой и бумажный глянец. Планировали для одних целей, годится и для других — так совпало, и это хорошо [12].

И еще прогноз: “Выглядеть дорого станет почти неприлично, да и небезопасно. В Америке человек с элементами роскоши автоматически будет ассоциироваться с мародером, громившим в начале этого лета бутики, в России послужит приманкой для грабителей. В тренде будут искусственная состаренность вещей и фактур, мешковатые и расклешенные силуэты, скрывающие лишние килограммы, набранные за время вынужденного домоседства. Актуальным станет макияж с акцентом на глаза и брови — как следствие масочного режима. Что касается украшений, то бал ожидаемо будут править серьги и колье, то есть то, что мы можем наиболее легко демонстрировать в прямых эфирах. Само собой, менее востребованными будут кольца (они ведь мешают обработке рук санитайзерами, да и сами могут стать источниками распространения вируса), изменится, скорее всего, отношение и к маникюру” (там же).

Голливуд предложил 12 ограничений в проведении съемок. Кстати, под номером вторым там стоит полный отказ от бумаги, сценарии должны быть только электронными. Это все для того, чтобы тем же бумажным сценарием не пользовалось несколько лиц. На съемках должны быть люди, отвечающие за соблюдение нужных медицинских норм.  А для всех остальных за пределами киножизни появился отдельный набор советов в отношении свиданий и секса во время пандемии. То есть новая жизнь обрастает и новыми правилами.

Мы ничего не говорили о взаимодействии с религией, еще одном генераторе виртуальностей. Но он, несомненно, имеет место, поскольку страх и горе всегда создают благоприятную среду для обращения к религии. И тут возникает снова возможность конфликтов, поскольку с точки зрения государства перед ним, например, не религиозная служба, а запрещенное собрание людей.

Газета New York Times констатирует по этому поводу: “То, что хорошо для души, не всегда хорошо для тела. Верующие всего мира сталкиваются властями в сфере здравоохранения, предупреждающих, что собрание на службы, ключевой для многих религиозных практик, должно быть ограниченным, чтобы помешать распространению вируса. В некоторых случаях религиозное рвение направляло людей на лечение, не имеющее оснований в науке, других – в святые места или ритуалы, которые могли увеличить риск инфицирования” [13]. Коронавирус обратил людей к божественному [14]. Четверть американцев заявила, что их вера стала сильнее, и только 2%, что ослабла. Это результат выше среди женщин, чем среди мужчин, и в пять раз выше среди христиан, чем среди  иудеев.

Социология также показывает, что люди в кризис в принципе более активно обращаются к религии. И этому есть понятные объяснения: “Люди молятся, когда они в стрессе и когда они хотят чего-то. Сейчас люди под стрессом, и они реально хотят чего-то, поэтому я не удивлюсь, что многие американцы, даже нерелигиозные, молятся. Подумайте сами. Коронавирус может быть наибольшей религиозной историей нашего времени. Он поднимает метафизические вопросы. Почему это случилось? Как это случилось? Что это значит? Вопросы такого типа ведут к молитве. Вирус также ставит перед нами моральные проблемы, когда мы выходим из дома. Ношу ли я маску? Можно ли пойти в супермаркет? Как я могу помочь своему соседу и не заразиться самому?”.

Есть связь и с политикой, а не только с религией. Если 67%  процентов американцев поняли, что коронавирус более смертелен, чем сезонный грипп, то среди республиканцев эта цифра составляет всего 40%. Аналитическая компания Гэллапа дает два возможных объяснения этому [15]. Республиканцы знают правильный ответ, но дают неправильный, чтобы поддержать позицию администрации Трампа. С другой стороны, трудно опровергать информацию, в которую веришь. Еще сильнее видна разница в признании количества смертей. Республиканцы в десять раз скорее, чем демократы считают, что данные смертей преувеличены: 50% против 5%. Большинство демократов (72%) считают, что они, наоборот, занижены.

И раз мы затронули опросы Гэллапа, то среди новых результатов пришли и такие. Почти трое из 10 родителей (29%) считают, что их ребенок испытывает вред эмоциональному или ментальному здоровью из-за социального дистанцирования и закрытия школ [16]. 14% указывают, что их дети дошли до предела, еще несколько недель и их ментальное здоровье пострадает. 

В другом исследовании речь идет о проблемах с дистанционным обучением. 45% родителей сказали, что дети вне учителей и сверстников представляют проблему для семьи. 43% работающих родителей балансируют между работой и помощью детям. Еще интересно то, что молодые родители (до 45 лет) обращают внимание на проблему потери внимания у детей. Это объясняют тем, что молодые родители имеют детей с другим уровнем удержания внимания у детей. Кстати, для детей с дефицитом внимания сейчас выпустили специальную игру, которую можно получить по рецепту [17]. Дефицит внимания идет вместе с гиперактивностью. По этой причине ребенку и трудно сконцентрироваться.

В другом исследовании говорится, что достигнутое за год на 25% теряется за время летних каникул. Это американские данные. Британские данные добавляют еще такую информацию. Дети из богатых семей на 30% больше тратят времени на занятия дома, чем дети из бедных семей. Журнал “Ланцет” опубликовал статью на эту же тему [18]. В ней говорится, что растет разрыв по математике и грамотности во время каникул между детьми из богатых и бедных семей. Летние каникулы дают потерю успеваемости, равную одному месяцу, для детей из семей с низким социоэкономическим статусом.  

Как мы видим, условный удар коронавируса продемонстрировал многие провала дистанционного образования, и последствия эти более серьезны, чем нам говорят. У нас не получается вычеркнуть живого человека из педагогических коммуникаций. Исчезновение общения вживую несет большие потери в адекватной и эффективной передаче знаний.

Мы находимся в бесконечном количестве самых разных прогнозов. Например, цитируется отчет МВД Германии с такими словами: “Из вышесказанного следует неутешительный вывод: во время коронавирусного кризиса государство зарекомендовало себя как один из крупнейших источников фейковых новостей” [19].

Прогнозируется будущая несправедливость: “В чем нет сомнений: распределять ресурсы посткоронавирусного мира будут те же, кто движется быстрее. Амазон, Гугл, Майкрософт, Эппл, Кремниевая долина и окрестности. Это – не реклама. Это реальность” [20].

А. Дугин видит во всем апофеоз закрытости: “Переход к закрытому обществусостоялся. Конечно, сегодня у правителей и населения еще жива и преобладает иллюзия, что после победы над пандемией все вернется на свои места и мир снова станет открытым или, по крайней мере, двинется в том направлении, но все громче звучат голосах тех, кто начинает понимать, что этого не произойдет, что с глобализмом покончено и что отныне именно закрытость будет главным законом политической и социальной организации. А вот примеров и образцов этому – по крайней мере в настоящем – нет. Вместе с глобализмом рушится та модель миропорядка, которая  стала после падения СССР единственной и безальтернативной. Следовательно, никакой надежной модели, которую можно было бы взять за образец, в этих условиях нет. Мы знаем, что на место открытого общества приходит закрытое общество, но «что это такое», «каким это общество будет», «что означает подобная закрытость» и «к чему она приведет, во что выльется», наверняка ответить не может никто. Именно это делает нашу ситуацию столь критической, катастрофичной и вместе с тем увлекательной. Будущее человечества снова на мгновение становится свободным – появляется простор для воображения, созидания и борьбы, чего, по сути, не было с момента объявления глобалистами «конца истории»” [21].

Мы жили в мире, в котором было не так много принципиальных трансформаций. И коронавирус на многое если не открыл, то приоткрыл глаза. Страх впервые пришел во всей красе в мир. И люди ощутили себя чуть ли не впервые… людьми, у которых есть высший смысл в жизни – сама жизнь.

В завершение приведем мнение Ф. Фукуямы, который завершает свой прогноз такими словами: “Национальные и международные институты будут слабыми и шаткими после многих лет злоупотреблений, и потребуются годы, чтобы восстановить их – если это вообще возможно. После прошедшей самой настойчивой и трагической фазы кризиса мир движется в долгий, депрессивный путь. В конечном итоге он вынырнет, некоторые части быстрее других. Насильственные глобальные конвульсии маловероятны, и демократия, капитализм и Соединенные Штаты уже доказали свою способность к трансформации и адаптации. Но им нужно будет снова вытащить кролика из шляпы” [22].

Мы начинаем видеть будущее своими глазами. Некоторые будущие правила, например, внезапно возникли уже сегодня. Amazon выслал грабителям счета за украденное, поскольку система распознавания лиц их определила [23]. При этом Amazonеще на год отложил передачу этой технологии правоохранительным органам, пока не будут решены и юридические, и технические проблемы, связанные с ошибками в идентификации [24]. В эксперименте в 2018 году система определила в качестве арестованных за преступления 28 конгрессменов, которые не были белыми. Известно, что этот тип программ неоднократно обвинялся в расовом предубеждении [25].

А из хорошего появилась явная тенденция “очеловечивания” человека. Люди увидели радость чисто человеческих ощущений – прогулки по парку, общению с друзьями… Теперь важно не потерять этот возврат человеческого в человека. Компьютер будет всегда, а то, что закрыл от нас карантин, когда-то может исчезнуть.

 Мир не имеет права двигаться к плохому, в него было вложено столько усилий всего человечества, что он просто не имеет права их потеря

        Литература:

  1. Pentland A. Building the New Economy: what we need and how to get there https://wip.mitpress.mit.edu/pub/aps1hrbe/release/3
  2. Frost N. How Covid-19 could change plane boarding https://www.bbc.com/worklife/article/20200612-why-coronavirus-will-change-how-we-board-a-plane
  3. Немцы придумали, как рассадить оркестр во время пандемии https://www.dw.com/ru/
  4. Гайкович М. Для оркестра по новым правилам нужен стадион https://www.ng.ru/culture/2020-06-16/7_7886_culture1.html
  5. 6 Зиганшина И. Кому ковид во благо: мир поразила велосипедная лихорадка https://newizv.ru/news/economy/15-06-2020/komu-kovid-vo-blago-mir-porazila-velosipednaya-lihoradka
  6. 9 Dan Scavino https://en.wikipedia.org/wiki/Dan_Scavino
  7. 11 Bedard P. Dan Scavino, Trump’s social media chief, now deputy chief of staff https://www.washingtonexaminer.com/washington-secrets/dan-scavino-trumps-social-media-chief-now-deputy-chief-of-staff
  8. 15 Береза В.В. Какое влияние оказала пандемия на телеиндустрию. Ренессанс развлекательного контента http://www.ng.ru/vision/2020-06-14/7_7884_vision.htm...
  9. 16 Metcalf S. Albert Camus’ ‘The Plague’ and our own Great Reset https://www.latimes.com/entertainment-arts/books/story/2020-03-23/reading-camu-the-plague-amid-coronavirus
  10. 17 Flood A. Publishers report sales boom in novels about fictional epidemics https://www.theguardian.com/books/2020/mar/05/publishers-report-sales-boom-in-novels-about-fictional-epidemics-camus-the-plague-dean-koontz
  11. 20 Jenkinson C. Why We Should Be Reading Albert Camus During the Pandemic https://www.governing.com/context/Why-We-Should-Be-Reading-Albert-Camus-During-the-Pandemic.html
  12. 21 Идрисова Ж. Коронавирус радиально повлиял на моду
  13. 24 Parker-Pope T. Masks, No Kissing and ‘a Little Kinky’: Dating and Sex in a Pandemic https://www.nytimes.com/2020/06/11/well/live/coronavirus-sex-dating-masks.html?algo=identity&fellback=false&imp_id=293557605&action=click&module=Smarter%20Living&pgtype=Homepage
  14. 26 Yee V. In a pandemic, religion can be a balm and a risk https://www.nytimes.com/2020/03/22/world/middleeast/coronavirus-religion.html
  15. 29 Miller J. How are religious groups responding to the coronavirus pandemic? https://news.usc.edu/168381/religious-groups-coronavirus-pandemic-religion-passover-easter/
  16. 30 Ritter Z. Republicans Still Skeptical of COVID-19 Lethality https://news.gallup.com/poll/311408/republicans-skeptical-covid-lethality.aspx
  17. 32 Jones J.M. Social Factors Most Challenging in COVID-19 Distance Learning https://news.gallup.com/poll/312566/social-factors-challenging-covid-distance-learning.aspx
  18. 35 Robson D. How Covid-19 is changing the world’s children https://www.bbc.com/future/article/20200603-how-covid-19-is-changing-the-worlds-children
  19. 36 Lancker van W. a.o. COVID-19, school closures, and child poverty: a social crisis in the making
  20. 37 https://www.thelancet.com/journals/lanpub/article/PIIS2468-2667(20)30084-0/fulltext
  21. 38 Дугин А. Час панголина. Диалектика закрытости https://www.geopolitica.ru/article/chas-pangolina-dialektika-zakrytosti
  22. 39 Фукуяма Ф.  Пандемия и политический порядок http://sg-sofia.com.ua/fukuyama-pandemiya-i-polit-po...
  23. 40 Ikoba J.J. Looted Amazon Go store reportedly bills the looters automatically https://www.gizmochina.com/2020/06/09/looted-amazon-go-store-reportedly-bills-the-looters-automatically/
  24. 41 Paul K. Amazon to ban police use of facial recognition software for a year  https://www.theguardian.com/technology/2020/jun/10/amazon-rekognition-software-police-black-lives-matter
  25. 43 Holmes A. Facial-recognition technology has a racial-bias problem, according to a new landmark federal study https://www.businessinsider.com/facial-recognition-racial-bias-federal-study-2019-12

https://rezonans.kz/u-mira-posle-coronavirusa/ 

*

Почему государство лучше защищает себя, чем своих граждан

Публикация в «Независимой газете» 

Государство может быть более понятно нам, если мы взглянем на него как на человека. У него всегда есть кулаки, есть строгий взгляд, есть и добрый, хотя улыбок практически не бывает. Гоголевское «над кем смеетесь, над собой смеетесь» вершит бал и сегодня.

Государство любит себя, как и мы все себя любим. Но у государства гораздо больше возможностей для такой любви и уважения, ведь оно большое, поэтому все делает, проявляя и свою любовь, и свою боль со страшной силой, от которой у нас нет никакой защиты.

Все мы помним сказку, где государство, как Волк в чепчике Бабушки, отвечает Красной Шапочке, а для нас – каждому гражданину:

А почему у тебя такие большие глаза?

– Чтобы лучше видеть тебя.

– А почему у тебя такие большие уши?

– Чтобы лучше слышать тебя.

– А почему у тебя такие большие зубы?

И тут государство притворно умолкает, чтобы не щелкнуть зубами сильнее обычного.

Всегда и везде государства лучше защищают себя, чем своих граждан. И это понятно: кто же не захочет защитить себя, имея для этого все возможности? Государство все видит, все слышит, а его зубы заточены против граждан, которые, как нарочно, пытаются сделать все не так, как ему хочется.

Государство в прошлом не имело таких возможностей слышать и видеть все, что делает гражданин, поэтому действовало жестко, создавая тут и там прецеденты, чтобы другие боялись. Это была система, управляющая с помощью тиражирования хороших и плохих примеров – от литературы и искусства до судебной практики. Хороший «пример» мог получить ордена, в то время как плохой – лагерь. В этом заключалась справедливость, потому что каждому оно могло сказать: я же тебя предупреждало...

Нынешнее государство в этом не особо нуждается. Технологии big data делают поведение каждого гражданина предсказуемым почти на все сто процентов. Дополнительно к этому новое государство любит социологию. Оно хмурит брови при виде плохой социологии, ему не нужны теперь виртуальные примеры, оно может наказывать сразу всех за проявления неправильного поведения.

Как и прежде, сегодняшнее государство любит парады и демонстрации, поскольку это яркое внешнее проявление любви к себе любимому. Грохочущие по мостовой танки ему приятней любой другой музыки, потому что это мелодия его сердца. А радостные лица демонстрантов не позволяют ему разглядеть всех лично, так их много идет перед трибунами по всей стране.

Наш гражданин – вечный должник своего государства. Все, что он имеет, у него есть только из милости государства. Последнее просто где-то недоглядело, недосмотрело, вот гражданин и виноват. Если бы оно могло все увидеть и зафиксировать, все бы отобрало. Сколько раз улицу перешел не по правилам, сколько раз слушал не то или говорил не это... Обычный гражданин – это чаще пример неправильного поведения, поэтому государство не может спать ни днем, ни ночью, оно должно бдеть не переставая...

Государство – это отдельный организм, который каждого, кто приходит к власти, делает своим заложником. Со стороны этот господин может показаться правителем, но на самом деле он тюремщик, причем самый главный, а значит – не дающий государству измениться ни в лучшую, ни в худшую сторону. Он получает ключи от государства в руки, чтобы потом вернуть их следующему главному тюремщику. Кстати, тюремщики всегда любят свою работу, потому что имеют безграничную власть по отношению к тем, кого охраняют. Ведь ключ от тюрьмы всегда в их руках, и он позволяет закрыть любой дом или квартиру, даже их превращая тоже в тюрьму. Целые улицы и города могут стать тюрьмами, стоит только государству этого захотеть. Карантин дал сегодняшний пример этого, когда каждого можно оставить взаперти.

Коронавирус отправил целые страны на просмотры телесериалов, так возросло их потребление повсюду в связи с карантином. Сериал уже нельзя строить на том, что все люди соберутся в одно время и в одном месте, как в советское время, когда пустели улицы, потому как начинался и шел мексиканский сериал, заменявший жизнь. Сегодняшний сериал диктует нам, во что одеваться, что есть, с кем дружить, кого ненавидеть.

Современному государству нет смысла тратить усилия на работу с конкретным человеком. «Мудрое», оно занимается открытым просвещением в школе и вузе, а незаметным подчинением масс – с помощью телесериалов. Время книг давно прошло. Их ни на кого не хватит, а сериал может идти в дом из каждого телевизора. Не каждый же человек – читатель, но зато каждый – телезритель.

Бывали в истории времена, хотя в это и страшно поверить, что телевизоров вообще не было. Но сериалы были и тогда, их рассказывали детям и взрослым, как надо себя хорошо вести, чтобы не мешать государству, которое так всех любит.

В современных сериалах в центре теперь часто стоит искусственный интеллект, который собирает и хранит информацию о каждом. Причем этот огромный массив информации позволяет выстраивать для каждого гражданина линию правильного поведения. Это раньше государство занималось исправлением неправильного поведения у отдельных индивидов. Теперь оно делает это с каждым. Мы даже сами не понимаем, что получаем инструкции, не выходя из дома и не вставая с кресла.

Государства вообще разговаривают с населением сериалами. «95-й квартал» создал миф, как простой человек может стать из учителя президентом. И так, шаг за шагом, государства создают и отстаивают свою мифологию, против которой невозможно возразить, поскольку это может сделать не историк, которого читают другие историки, а только другой миф, который увидят миллионы.

А вот иные мифы государство снимать не даст. Часто оно просто повторяет свои бывшие сюжеты, одевая новых героев в старые одежды. Когда-то офицер КГБ разоблачал агента ЦРУ, сегодня это делает агент ФСБ, снова разоблачая агента ЦРУ. И так без конца.

Государство – это миф. Это не наш миф, а тот, который оно придумало о себе. И мы начинаем жить в соответствии с ним. Был миф о коммунизме, и мы семимильными шагами двигались к нему, пока этот миф не отменили. Миф государства всегда о будущем. Сейчас после коронавируса мир вновь вернулся в точку конкурентных мифов о будущем, поскольку старые мифы обнулились. Инструментарием их дальнейшего продвижения станут сериалы, как в свое время, например, таковым стал фильм «Кубанские казаки», показывавший советское счастливое будущее, заменяя им не всегда счастливое настоящее. Миф о врагах, по сути, строил СССР так же, как и миф о героях.

Государственные мифы сродни сериалам. Это не пропаганда, которая всегда вводится с усилием, миф – это то, что воспринимается и существует на уровне подсознания. Поэтому часть людей никогда не отказывается от мифов, которые работали в прошлом государстве. Правда, Илону Маску удалось разрушить миф о советском превосходстве в космосе, что было в подсознании каждого человека, жившего в гагаринское время.

Телемир сильнее реальности: человек скорее досмотрит свой фильм до конца, чем глянет на пожар в соседнем доме. Виртуальные объекты становятся для него живыми. Дети, к примеру, воспринимают динозавров после мульфильмов о них наравне с тиграми или оленями.

Государство должно любить всех своих граждан, но не хочет этого делать, так как тогда это будет неправильная любовь. Государство любит тех, кто с ним рядом. Кто его лелеет и охраняет, кто слагает о нем песни, кто стреляет в его врагов. Непонятно почему, но даже у такого хорошего государства всегда есть враги. А уж недоброжелателей – тьма-тьмущая...

Государство любит и ненавидит сильнее всех. Оно может не только живого сделать мертвым, но и мертвого – живым. Обычно враги бегут от государства за рубеж. Но оно столь сильно, что может достать их и там. У государства нет и не может быть преград. Оно нематериально, это некий образ, который каждый может видеть таким, каким ему хочется. Правда, за не то видение могут и наказать. Но мы поколение за поколением научились прятать свои «не те мысли», чтобы не вступать в конкуренцию с государством.

У государства, по сути, нет прошлого, точнее, плохого прошлого. А хорошим его сегодня делают не только историки, но и все те же сериалы, которые могут на время вернуть жизнь людям и событиям прошлого для того, чтобы показать людей и события ушедших лет в наилучшем свете. Тут играет большую роль не достоверность факта, а достоверность самой истории. Так, против телесериала о Жукове выступали родственники, но это была борьба с фактом, а для государства важна история с большой буквы, а не факт с большой буквы.

Телесериал о Фурцевой вернул министра культуры, которая дважды пыталась покончить жизнь самоубийством. Правду можно показать как угодно в зависимости от того, какую историю хочет нам показать государство. Правда – это то, что рассказано в телесериале.

Государство через телесериал видит прошлое лучше, чем через любой учебник. И то, что порадовало всех зрителей, сразу становится фактом, который десятилетиями будет существовать в памяти массового сознания.

Но телесериал может создавать и наше будущее. Телесериал о Штирлице помог избранию Путина. Не зря Андропов просматривал по четыре серии его за ночь перед выпуском в эфир. «Слуга народа» однотипно избрал президента, опираясь на виртуальную реальность.

Сегодня коронавирус вернул государству былую силу. Можно распоряжаться судьбами людей во всей полноте. Проявился вариант сталинского управления, когда страх позволяет делать все. Условно говоря, можно даже заставить людей ходить по одной стороне улицы, рассказывая им, к примеру, что вирус движется только против часовой стрелки.

Вирус, пришедший из Уханя, оказался очень недемократичным.

Страх всегда был сильнее человека, и это проявилось вновь. Но страх не сильнее государства, потому что государство является главным генератором страхов. Оно и фильмы снимает про тех, кто держит народ в ежовых рукавицах, поскольку государство не очень верит своим граждан. Оно держит бесконечное количество учреждений, которые следят за тем, что думает и пишет гражданин, что он зарабытывает, все ли нужное отдает в казну, что везет из-за рубежа... Если ты не любишь этих мелких привычек государства проверять твои карманы и мозги, тебе с ним не ужиться.

Государство может менять флаги, названия, политические режимы. Но суть его остается такой же. Оно – это наше все, а все вокруг нашего все уже только никто... У государства нет своих мыслей. Все мысли ему пишут другие. А что писать, им диктуют третьи. Так что все мысли государства не имеют авторов. Поэтому госначальники не умеют говорить, они умеют читать то, что им написали, иногда приподнимая глаза от бумаги или телесуфлера.

Государство полюбило коронавирус, потому что все стали ниже травы тише воды. Молчат граждане, молчат госслужащие, запершись каждый в своей квартире. Молчит и государство, пытаясь изобразить одновременно кипучую деятельность. Но оно впервые столкнулось тет-а-тет с таким же, как оно само, опасным гигантом, способным не просто к сопротивлению, а к нападению, при этом не произнося ни слова. Оно не выбирает, правильное государство или нет, демократическое или нет. Впервые мир сталкивается с неидеологической опасностью, которая одновременно объединяет и разъединяет страны. Все боятся одного, все пытаются создать вакцину, но одновременно воздвигают границы между странами, которые не так давно исчезли. Биологическое победило идеологическое.

Государству не следует радоваться пришедшему молчанию граждан. По прошлому опыту мы помним, что молчание всегда страшнее для государства, чем слова. Когда государство сжимается до уровня разрешенных публично слов, начинает приближаться его конец или существенная трансформация. Люди похожи на птиц, которые хотят петь свои песни, не спрашивая на это разрешения.

Нам обычно кажется, что государство было всегда, поэтому мы все выстраиваем по его образу и подобию: от университета до ЖЭКа. Везде есть начальник, которого надо беспрекословно слушать, если хочешь остаться работать. А у этого начальника есть свой начальник, а у того следующий. Каждый такой начальник человеком является только дома, а так на каждой ступеньке он только человекообразное существо, которое не боится тех, кто внизу, а только тех, кто наверху.

Государство как монстр было у Кафки. Государство реально давно мертво, его наполняют жизнью служащие – от мала до велика. Это оргáн, мелодию на котором играет тот, кто сидит за ним. Иногда он играет по нотам, но чаще импровизирует. Когда вы входите в этот храм, вас может встретить бравурная мелодия или похоронный марш. Поскольку мелодий на всех не хватает, здесь нет индивидуального обслуживания, для всех играют ограниченный набор, при этом чаще озвучивается то, что есть под рукой, а не ищется что-то особенное. Для государства что свадьба, что похороны, это просто оформление очередного акта для безымянного персонажа. Его радость или печаль оформляется одной и той же государственной печатью. Так и государству абсолютно безразличны печали и радости граждан. Безликое государство не способно различать выражение лица своих граждан, оно может их только искать, чтобы признать виновными, когда это требуется...

У государства не бывает слез, по крайней мере их никто не видел. По этой причине оно даже траур превращает в праздник с оркестром. И это тоже один из важных государственных мифов – траур, превращаемый в праздник.

На фоне умирания реальной жизни в аду коронавируса только сериалы дают какую-то отдушину живой жизни. Да и смерть или трансформация государства позволит сохраниться ему тоже только в сериалах. Потомки, смотрите нас на экране, не читайте книг, там много неправды, та правда, которую мы хотим вам передать, только в сериалах...

Государство – это власть, поэтому государство – это не человек. Но, как и человек, оно может и стрелять, и кормить тех, кому оно доверило оружие. Оно живет по формуле: начальники любят начальников, маленькие – больших, а большие еще больших.

Самый главный враг у государства всегда внутри него. С внешним врагом всегда можно договориться, обманув его, в крайнем случае объявив его своим другом. Враг, которого государство величает внутренним, слишком хорошо его знает, чтобы с ним можно было договориться. Он будет держаться своего глупого мнения, что государство ничто, а человек – это все. А другое государство, с которым можно заключить союз, так думать не будет никогда, ведь они одного поля ягоды.

Государство только в одном похоже на человека, оно никогда и ничего не делает вовремя, оно всегда опаздывает. По этой причине все законы, которые оно принимает, устаревают еще до их рождения.

Как и в мире людей, государство любит тех, кто уже умер. Когда-то в советское время лучше было переводить уже умерших писателей, поскольку они не смогли бы дать нехорошее интервью, что привело бы к запрету книги.

У человека почти нет права выбора, у государства оно есть всегда. Но государство никогда им не пользуется, поэтому все и всегда стоит на месте. В умах начальства это записано как вечное ощущение, что вчера было гораздо лучше, по крайней мере спокойнее... Отсюда и возврат фигуры с усами как идеал бюрократического устройства, когда все любят государство, а оно никого...

У государства всегда есть любимчики, это люди в погонах – от космонавтов и до остальных. Человек в погонах все делает по команде. Он может и засмеяться, но тоже по команде. Он идет в театр строем и по команде. От него ничего плохого государству не будет. Потому что никто не сможет дать ему такую команду.

На другом полюсе люди, живущие без команд – от людей творческих до айтишников. Они самые опасные для государства, поскольку государство не может придумать для них команд, которые бы они не могли обойти.

Раньше государство интересовал размер твоей головы, чтобы сделать из тебя новобранца и поставить в строй. Теперь государству интересно содержимое твоей головы. Сколько там еще осталось места, чтобы забить ее нужными с точки зрения государства мыслями. Раньше ты мог не пускать все эти чужие мысли. Теперь в эпоху телесериалов такие нужные мысли государство облекает в развлекательную форму, чтобы ты не мог от них уклониться. Раньше человек спешил к вечернему телеэкрану, чтобы не пропустить программу «Время». Сегодня он точно так же спешит, чтобы не пропустить очередной телесериал. Но и тогда, и теперь мы становимся в очередь за чужими мыслями, которые не дают появиться росточкам своих собственных.

Государство по природе своей одиночка. Оно никогда не может подружиться с другим государством, поскольку всегда считает себя главнее других. Но и то государство тоже считает себя главнее. По этой причине в мире не так легко загнать государство в союз. Практически всегда это делается только силой.

В прошлом главной силой государства была физическая мощь. Они все мерились, сколько раз своим ядерным оружием могут уничтожить друг друга. Потом силой стала информация. С ней пришли компьютеры и соцсети. Теперь главной силой государства стала виртуальность. То государство сильнее, чьи сериалы смотрят во всем мире. Мы почувствовали это еще раньше, когда по западной кинокартинке с экрана поменяли одно государство на другое.

Но потом оказалось, что красавицы и «мерседесы» все равно остались на экране, только теперь уже на экране, транслирующем телесериалы, а мы все равно сидим на зарплате.

У каждого государства есть три периода. Первый – когда у него появляются молочные зубы. Тогда оно еще доброе, поскольку ему еще нужна соска. Второй – зубы становятся взрослей и государство познает их силу. Но самый страшный – третий период, когда государство получает железные зубы для борьбы со своими врагами. Теперь врагом может быть объявлен каждый, потому что всех сильнее государство. Но в конце своей жизни оно становится шамкающей старухой, чтобы вскоре переродиться вновь и снова пройти этот цикл.

Государство живо, пока живы все мы. Стоит нам от него отвернуться, и оно исчезнет. Оно уйдет в социальную память, телесериал, книгу. А мы построим новое, в рамках которого не оно, а мы вновь станем мифом. О нас будут снимать телесериалы, мы будем их смотреть и думать, что это и есть жизнь, которая коротка, а государство вечно, о чем говорит круговорот государств в природе.

Они меняют свои названия, но так же подозрительно продолжают смотреть на своих граждан, поскольку самый опасный элемент – это гражданин, так как в нем с точки зрения государства берут начало все беды.

https://www.ng.ru/stsenarii/2020-06-22/14_7891_state.html?id_user=Y

*

КОРОНАВИРУС, КОНСПИРОЛОГИЯ И ПРОПАГАНДА: ПОБЕДЫ БЕЗ ПОБЕДИТЕЛЕЙ

Конспирология и пропаганда, хоть и не близнецы-братья, но имеют много общего, хотя бы потому, что оба нацелены своим острием на массовое сознание. Только пропаганда показывает, каким она хочет видеть мир, а конспирология, наоборот, каким не хочет. И та, и другая ведут за собой массы людей. Однако пропаганда является продуктом индивидуального сознания, который тиражируется массовому сознанию. То есть субъект тиражирования индивидуальный, а объект – массовый. Конспирология имеет массовым и субъект, и объект тиражирование. Она сама создание массового сознания, поэтому столь “мила” ему же. И конспирология, и пропаганда обе стоят на развилке, откуда одна ведет по позитивному пути, другая – по негативному. И та, и другая также “прячут” авторство своих текстов, предпочитая анонимность.

Коронавирус вскрыл две проблемы. С одной стороны, это конспирология и фейки, с которыми человечество так и не смогло научиться бороться, несмотря на вкладываемые в эту сферу человеческие ресурсы и деньги. С другой, коронавирус породил ожидания больших будущих изменений, которые также не очень приятны для консервативных структур типа государств, поскольку эти изменения лежат в области отказа государств от некоторых своих функций. А никто добровольно не любит лишаться своих, даже очень условных, привилегий.

Все виды конспирологии и фейков появились из неопределенности и стресса. Реально человека достали из его скорлупы комфортного существования и отправили в новый для него мир, полный опасности. Это словно попадание из сегодняшнего дня в какой-нибудь далекий каменный век, когда вокруг все опасно и нет внятной стратегии на выживание. Самая примитивная животная психология начинает диктовать нам наше поведение. Человек уже не царь зверей, а маленький мышонок в мире страхов.

А. Архипова говорит: “существует зависимость между распространением слухов и фейков и степенью эмоциональной стабильности рассказчика. Несколько групп когнитивных психологов провели эксперименты и показали, что обмен слухами, фейками, конспирологическими теориями усиливается, если рассказчик испытывает стресс и пониженное чувство контроля над своей жизнью. Полевые исследования показывают, что группы, которые чувствуют себя депривированными, уязвленными в правах, не могут влиять на политическую и социальную ситуацию в своем окружении, гораздо более склонны к распространению слухов и конспирологии” [1].

И еще об опасности искажений информации конспирологией и фейками: “Американское исследование, представленное публике 20 апреля 2020 года, показывает, что люди, смотревшие передачу ультраправого канала Fox News, где в феврале рассказывалось, что вируса не существует, это «заговор политиков», на 30% больше заболевают коронавирусом – они не выполняли меры предосторожности” (там же).

Жить без страхов нельзя, они залог нашего безопасного существования. Просто современного человека уже давно изъяли из того страшного мира, в котором жили наши предки. У него появилась спокойная жизнь, когда не надо втягивать плечи при каждом подозрительном шорохе и бросаться в бега. Но теперь эта гордо поднятая голова немного втянута в плечи…

Дж. Ушинский, а он один из активных исследователей конспирологии в США, делит коронавирусную конспирологию на два основных типа. Это, с одной стороны, отрицание серьезности вируса и, с другой, признание его биооружием [2]. Интересно, что это два противоположных утверждения, которые должны конкурировать друг с другом, так как биооружие всегда будет представлять серьезную опасность.

В понимании самой конспирологии Ушинский придерживается такой версии, что это попытка объяснения причин важных социальных и политических событий, в котором акцентируется опора на тайный заговор двух или более влиятельных лиц [3]. Отсюда этот долгий список “заговорщиков”, завершающийся именами Сороса и Билла Гейтса.

Люди, которые уже верят в какую-то конспирологическую теорию, склонны поверить и в другую, более свежую. Эти люди уже имеют в своей голове конспирологический инструментарий, по этой причине они будут применять его и дальше. В любом случае системность их мира в результате будет возрастать, ведь мы привыкли видеть всюду причины и следствия. А если следствие в виде коронавируса столь велико, то и причина должна быть соответствующей.

И еще одно эпистемологическое замечание: “Конспирология предоставляет широкое, внутренне непротиворечивое объяснение, позволяющее людям сохранять их представления в условиях неопределенности и противоречивости. Связанные с таким подходом исследования видят, что вера в конспирологию усиливается в условиях неопределенности” (там же).

Добавим к этому, что конспирология порождает своих глашатаев, которые пользуются популярностью именно за то, что у них есть конспирологическое объяснение, альтернативное базовому. Нам показалось интересным поискать людей, продвигающих конспирологию, среди тех, кого вспомнили в соцопросах россияне, отвечая на просьбу назвать людей, вдохновляющих своим примером, своей активно гражданской позиций [4]. И здесь в возрастной группе 18 – 24 года оказался Н. Михалков, получивший 2%. Здесь же меньше 1% оказалось у С. Кургиняна. Всего же было четыре возрастные группы, и в остальных конспирологов нет. Получается, что молодежь внимает им сильнее.

Пандемию подводят под самые ужасные предсказания. С. Ильченко, к примеру, пишет: “еще большую популярность, чем тема грядущей мировой войны, обрела тема Апокалипсиса и четырех его всадников. Напомню, что, согласно Откровению Иоанна Богослова, это Чума – в нашем случае, очевидно, коронавирус (она же Завоеватель), ездящая на белом коне, Война, она же Раздор, на рыжем, Голод на вороном и Смерть на “бледном”, приходящие друг за другом, чтобы разрушить изживший себя старый мир. Формальных победителей при этом нет – по факту же победят те, кто сумеет дожить до мировой перезагрузки. Надо сказать, что запрос на Апокалипсис в нашем мире, несомненно, есть, и он возник задолго до пандемии коронавируса как реакция на критическую массу противоречий, не поддающихся эволюционно-компромиссному разрешению. В принципе, это нормально – отложенные, но неразрешенные конфликты с нулевой суммой неизбежно накапливаются, а их общая масса рано или поздно достигает критической величины, вызывая кризисы – спады экономики, войны и революции, делящие историю на циклы. Не вполне обычно сегодня смотрятся только число и глубина накопленных проблем, отчего масштабы грядущего кризиса обещают превзойти все, с чем мы сталкивались в новейшей истории. Ближайшая подходящая аналогия – крушение Рима, за которым, как мы помним, последовали Темные века” [5].

Это не просто ужас, это прямо ужас ужасный. И какие-то “осколки” его должны храниться если не в массовом сознании, то в массовом подсознании, если позволительно использовать и такой термин. Отсюда сильная “война нервов“, сопровождающая коронавирус и любые действия правительств, которые все время признаются неверными. Они, как считает большое число людей, все делают не так.

По аналогии с известным высказыванием можно сказать о будущем – “коронавирус придет, порядок наведет”. Но люди и системы очень инерционны, они не любят меняться. Только смена поколений или выход на более активные позиции нового класса/подкласса может привести к кардинальным изменениям. Они действительно нужны, но в ситуации ожидания у моря погоды они не придут сами по себе.

Конспирология живет и процветает, вероятно, и из-за такой еще причины, сформулированной Герцлем: “Конспирология дает тем, кто верит в нее, нечто осязаемое, чтобы возложить вину за имеющиеся неприятности вместо того, чтобы возложить эту вину на безличные или абстрактные социальные силы” [6].

Получается, что такая персонализация вполне естественное действие, поскольку мир должен быть понятным, иначе в нем жить будет тяжелее. Сказал товарищ Сталин: “Жить стало лучше, жить стало веселее”. И создал “мем”, который вошел в массовое сознание, как ментальная формула, дающая нужную картинку, хоть и было это в преддверии репрессий. Пропаганда – это не просто повтор, это повтор, который делается с помощью заранее выверенных формул. Массовое сознание должно получать точную инструкцию, а не расплывчатый рассказ.

Герцль также видит силу конспирологии в следующем: “конспирологические теории крепко удерживают население в целом и влияние, как представляется, ширится. Чтобы понять этот успех, представляется полезным взглянуть на конспирологическую истину как на “мем”, культурное изобретение, которое движется от одного разума к другому, и выживает или умирает в зависимости от естественной выбора. Как риторический прием конспирология соревнуется с такими мемами, как “честные дебаты”, “научная экспертиза” и “сопротивление ортодоксальности”.

Конспирология есть, была и будет, поскольку она является “языком” массового сознания. Пусть научный язык сто раз будет другим, но массовому сознанию во сто крат ближе конспирологические истины. Они просты и незамысловаты. В результате современный мир становится миром, враждебным человеку, каким он был много тысячелетий тому назад.

И еще одно важное замечание Герцля: “Даже если конспирология неправдоподобна, ее можно использовать как риторический инструментарий, позволяющий обращаться к эмоциям важной части аудитории”.

Давая чем-либо имя, мы даем ему путевку в жизнь, поскольку именно под этим “паспортом” будет продолжаться его движение. Мы можем назвать этот инструментарий правом именовать, которое серьезно правит нашим миром. Довоенный СССР пользовался правом называть, когда вводил категорию “врагов народа”, загоняя под эту шапку всех недовольных. Современные государства также могут “пригвоздить к позорному столбу”, а могут наоборот величать “заслуженным/известным”. Это все сознательная игра словами, как и “империя зла” Рейгана или “совок” по отношению к СССР неизвестного авторства. Меняя имена, мы меняем отношение к объектам. Причем это делается заранее, что не позволяет человеку самому принять решение. Капитан Врунгель сказал правду: “как вы яхту назовете, так она и поплывет”. Но это только часть правды, потому что в случае управления именами называете не вы, а кто-то другой: вы можете назвать хорошим словом, а некто – плохим. Так работают не только собственные имена, но и любое описание действительности. Оно дает вербальную картинку ситуации. Тем самым приближая ее к сознанию слушающего. В известной советской песне звучало: “Наш паровоз вперед лети, в коммуне остановка”. Или “И на Марсе будут яблони цвести”. Эта констатация идеологических истин, сделанная в развлекательной форме. Советская идеология очень любила песенную форму, что и воспринимается, и запоминается лучше. Мы запомнили мелодию, но вместе с ней, даже вне нашего желания, в сознание вошли и правильные слова. Конспирология становится при этом процессом давания имени или привязки к нарративу, на что впоследствии будут все ссылаться.

“Хижина дяди Тома” – нарратив, который способствовал разрушению института рабства, то есть даже развлекательный текст может нести разрушение политической системы. Сегодня после протестов в США некоторые нарративы приходится объяснять заново, например, по поводу “Унесенных ветром”: “Онлайн кинотеатр HBO объявил о том, что снимает с показа фильм «Унесенные ветром». Правда, не навсегда, а на время. Фильм будет возвращен уже на этой неделе с подробным комментарием, объясняющим почему расистская, на взгляд современного человека, картина взаимоотношений плантаторов и рабов на момент выхода фильма казалось приемлемой” [7].

Мир покоился на одних нарративах, и смена модели мира ведет и будет вести к смене нарративов. Сходно обстоит дело и в истории, когда ею управляет власть. Российский историк И. Такала говорит: “совершенно очевидно, что современная историческая политика – даже не слишком разнообразный набор практик, который используется для легитимации действий существующей власти. Соответственно, политика памяти прежде всего направлена на создание некой коллективной идентичности, которая призвана эту власть поддерживать. Следовательно, целые пласты истории, которые связаны с государственным насилием по отношению к собственным гражданам, вновь начинают замалчивать, а солидарность населения с этой вертикалью власти подпитывается памятью о войнах, воинских подвигах, об успешной борьбе народа с коварным и жестоким внешним врагом. Ну и, кроме того, мы все видим, что сегодня дискуссии об истории все больше воспринимаются властью через призму угрозы национальной безопасности. И, соответственно, исторические оценки, которые не соответствуют задачам исторической политики, влекут за собой санкции со стороны государства” [8].

В этой статье встретилось еще более сильное высказывание: «Главное – захватить чужой город, а там уже историки обоснуют, почему это исконно наши земли».

В советской истории часты переименования, отражающие смены политических режимов: были “враги народа”, потом они стали “репрессированными” или “реабилитированными”. Все это слова, за которыми спрятаны как судьбы, так и целые государственные концепции.

Если в средние века существовало право первой ночи, то в современном информационном и политическом дне и мире главным является право первой интерпретации. Кто первый проинтерпретирует факт, тот и является коммуникативным победителем, то есть вновь возникает формулировка, кто первым назовет, та интерпретация и будет гулять в информационном море. Известно, что изменить эту первую интерпретацию очень сложно, это требует дополнительных усилий и ресурсов. Введенное уже сидит в головах, поэтому когда с ним даже будут пытаться спорить, придется вновь его повторять, даже говоря, что это неверно.

С неправильными словами жестко боролась пропагандистская машина. Она доводила знание нужных мыслей до уровня пословиц и поговорок, которые все помнят и готовы повторить наизусть хоть днем, хоть ночью. Это такая политическая арифметика, чтобы не сказать алгебра. Вспомним, к примеру, сказанное Н. Хрущевым “Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме” – произнесено, зафиксировано и оттиражировано… на века.

Недаром Сталин сам лично правил сводки Совинформбюро во время войны. Сегодняшняя работа с архивами привела к интересным выводам. Рассказывает профессор А. Давыдов: “Все сообщения (говоря иначе – сводки) Совинформбюро на каждом этапе Великой Отечественной войны представляли информационно-пропагандистские доминанты. Сталин действительно лично правил эти тексты. В воспоминаниях описано, что маршалы Жуков и Василевский подолгу ожидали в приемной, пока Верховный главнокомандующий закончит редактирование очередной сводки. И дело не просто в том, что вождь придавал большое значение идеологической обработке населения. Сводки представляли собой своего рода канонические тексты. Формулированные в них шаблоны в обязательном порядке тиражировались каждым СМИ. В итоге именно посредством сообщений Совинформбюро Сталин управлял абсолютно всей официальной информацией и пропагандой. При этом сведения и известия альтернативной направленности, кроме слухов, до народа не доходили, поскольку одновременно с созданием Совинформбюро 24 июня 1941 года был опубликован указ о сдаче государству всех радиоприемников. Работая с обнаруженными в архивном фонде Сталина автографами вождя, мы отыскали собственноручную правку Иосифом Виссарионовичем текстов Совинформбюро. По многим показателям, приведенным в нашей книге, видно: цифры брались с потолка, но все равно они становились для советских газет и журналов истиной в последней инстанции. Данные о немецких потерях вождь чаще всего завышал, однако нередко и занижал. Задумавшись о том, почему Сталин так произвольно и при этом бессистемно обращался с цифрами, мы пришли к выводу, что данные сводок выступали средством поощрения или порицания генералов. Если военачальник оказывался в фаворе – сводки сообщали о серьезных потерях, нанесенных врагам его войсками; если он попадал в опалу – его лишали боевых достижений. Правда, иногда возникает ощущение, что Сталин изменял цифры в сводках, чтобы просто как-то маркировать свое участие. Что касается редакторских навыков вождя, то он любил сокращать тексты. Например, часто урезал перечисление захваченных трофеев, которым так увлекались генштабовские составители сводок. Еще Сталин предпочитал усиливать эмоциональную сторону «сибовских» сообщений, добавляя в них такие словосочетания, как «кровь за кровь, смерть за смерть»” [9].

Понятно, что такие тексты становились каноническими и в случае удачной редактуры “пропагандистские находки” могли тиражироваться до бесконечности. Более того, эта пропаганда естественно искажала реальность, поскольку должна была вселять оптимизм даже тогда, когда для него не было особо места. И это искажение, конечно, лучше всего мог делать Сталин, поскольку все остальные боялись бы так рисковать.

Профессор А. Давыдов рассказывает: “Вряд ли Сталин и другие советские руководители обманывались относительно повседневной жизни. В нашей книге приведены найденные в фондах архивов документальные материалы, подтверждающие осведомленность вождя о суровой фронтовой реальности. Но советские информационные материалы (и не только этого времени) – парадоксальное явление. Даже в самые кризисные периоды они сохраняли дистиллированную оптимистичность. С подачи Иосифа Виссарионовича сводки Совинформбюро представляли действительное положение дел в диаметрально противоположном свете. Но здесь далеко не все просто, и речь не идет о примитивном искажении реальности. Нельзя оценивать информацию того времени только с нравственных позиций: правда – ложь, добро – зло, хорошо – плохо”.

В начале войны произошло падение доверия к пропаганде: “Многие люди перестали доверять официальной информации и жили только слухами. Самый распространенный из них был выдержан в духе предвоенных шапкозакидательских настроений: что якобы Сталин и Красная армия намеренно заманивают фашистов вглубь территории страны для последующего разгрома”.

То есть подобного рода пропагандистские сводки можно рассматривать как аналог конспирологии только оптимистический. Взгляд конспирологии на мир пессимистический, она ведет к тому, что будет еще хуже. Взгляд пропаганды – оптимистический, по ее компасу – завтра будет лучше.

Если раньше пропаганду прятали не только в официальных текстах, но и в песнях, чтобы приблизить ее населению, то сегодня это делается с помощью нарративов. Вот пример антикитайского нарратива: “Такая информационная схема позволяет создать нарратив, что Китай не только производит наркотические препараты, но, по сути, создал боеспособную международную преступную группировку, которая способна конкурировать с мексиканскими и колумбийскими картелями. А это уже вопрос международной безопасности. Хотя доказательств о причастности Китая к этому процессу у США нет, кроме ссылок на СМИ, доклады RAND и собственные спецслужбы, информационная кампания явно свидетельствует о том, что соответствующая фабрикация фактов уже запущена” [10].

Недаром нарратив как тип текста некоторые исследователи именуют “вооруженным” или даже “боевым”. Он решает те же проблемы, что и оружие, только действует в информационном и виртуальном пространстве. Он принуждает прекратить сопротивление как бы гуманитарным способом, когда против человека не используют инструментарий физического порядка. Человечество сместилось в более мирные методы войны, но не менее опасные. И в связи с этим поворотом возросла роль фейков, которые выступают в роли мирных залпов по своему потенциальному противнику. По сути и СССР был разрушен именно в информационном и виртуальном пространствах, что сделало невозможным его существование и в физическом пространстве.

Коронавирус добавил работы всем действующим лицам. Принципиальное ухудшение ситуации дало возможность всем игрокам начать обвинять друг друга в создании или распространении вируса. Например, для российского философа А. Дугина это, естественно, США: “коронавирус есть (именно в эпистемологическом, парадигмальном смысле), и он гораздо опаснее и глубже чем его описывают. Более того, вероятно, власть скрывает истинный масштаб катастрофы, чтобы все не посыпалось. По ряду – эпистемологических! – признаков я считаю, что вирус возник в США и поэтому около половины американцев заражены им. Пациент зеро это американский либерал-глобалист. В Китай вирус попал из США. Трамп не справляется с этим, и США через какое-то время впадут в состояние хаоса, гражданской войны и исчезнут (как минимум как глобальный гегемон). Считайте, что это wishful thinking, но как структуралист я замечу, что всякое thinking есть wishful thinking. Однако это уже развитие базовой парадигмы “свидетелей коронавируса”. Главное не в этом, откуда он взялся и кто “пациент зеро”, а в базовой когнитивной установке на то, что вирус есть и он опасен. Поэтому введение ЧС оправдано и “сидите дома” в любой стране, где вы находитесь. Особенно в США” [11].

И еще важное наблюдение: “отрицание теории заговора вполне может быть очередным заговором, “способом скрыть заговор” и даже строиться на альтернативной теории заговора. Я об этом написал социологический труд “Конспирология”, кстати в нем-то в самом начале 90-х я и ввел в русский язык слово “конспирология”. Либералы в мировом масштабе в последнее время не просто осмеивают конспирологию, но все чаще к ней обращаются – “русский след”, “популисты”, “Путинская сеть”, “китайский бизнес” и т.д.”.

Мир жив и будет жить, но в психологическом плане он претерпевает серьезные изменения, которые являются залогом будущих изменений. По их реагированию на коронавирус люди четко разделились на разные типы по их реагированию на коронавирус. Вот, например, российские данные [12]:

– 19% – тяжело переживают стресс, у них есть пессимизм из-за неспособности контролировать угрозу, они больше других ждут помощи от государства,

– 44% – недооценивают угрозу, они склонны к конспирологии недоверию к медиа и государству, они не верят в необходимость мер изоляции и дистанцирования.

В отношении взгляда на будущее 54% ожидают существенных перемен в мире после пандемии, причем эти ожидания скорее негативны, то есть новый мир, по их мнению, не принесет улучшения.

Если исходить из будущих изменений, то тут роль коронавируса позитивна. Мир нуждается в изменениях, и он их получит. Более того, он получил бы их в любом случае, просто сегодня такие изменения легче провести, поскольку коронавирус продемонстрировал множество тенденций, которые мешали дальнейшему развитию нашего мира.

       Литература

  1. Шаповалова С. «Как спастись» и «чем лечиться»: как возникают слухи и фейки о COVID-1 https://regnum.ru/news/society/2939853.html
  2. Uscinski J.E. a.o. The Coronavirus Conspiracy Boom https://www.theatlantic.com/health/archive/2020/04/what-can-coronavirus-tell-us-about-conspiracy-theories/610894/
  3. Douglas K.M. a.o. Understanding Conspiracy Theories https://onlinelibrary.wiley.com/doi/full/10.1111/pops.12568
  4. Волков Д. Вдохновляющие личности https://www.levada.ru/2020/06/11/vdohnovlyayushhie-lichnosti/
  5. Ильченко С. Запрос на Апокалипсис, Как власти сыграли на страхе перед вирусом и что будет дальше https://www.dsnews.ua/society/zapros-na-apokalipsis-kak-strah-pered-pandemiey-povliyaet-06062020220000
  6. Goertzel T. Conspiracy theories in science https://www.embopress.org/doi/full/10.1038/embor.2010.84
  7. Наринская А. Как объяснить прошлое настоящим https://novayagazeta.ru/articles/2020/06/13/85832-kak-ob-yasnit-proshloe-nastoyaschim
  8. “Нам бы сейчас товарища Сталина”. Почему россияне отказываются верить в репрессии и готовы прощать советскую власть https://lenta.ru/articles/2020/06/10/istpam/
  9. «Слухи подпитывали страхи». Почему Сталин скрывал от народа правду о Великой Отечественной войне https://lenta.ru/articles/2020/06/05/sib/
  10. Савин Л. Залпы информационной войны против Китая https://www.geopolitica.ru/article/zalpy-informacionnoy-voyny-protiv-kitaya
  11. Дугин А. “Свидетели” и “негационисты”: корона вирус как стимул глобальной гражданской войны https://www.geopolitica.ru/article/svideteli-i-negacionisty-koronavirus-kak-stimul-globalnoy-grazhdanskoy-voyny
  12. Коронавирус помогает лучше понять нас самих и нашу жизнь. Как пандемия разделила общество: реакции на стресс и оценки ситуации https://pltf.ru/2020/06/08/kak-pandemija-razdelila-obshhestvo-reakcii-na-stress-i-ocenki-situacii/

https://www.aup.com.ua/koronavirus-konspirologiya-i-propaga/

_____________________

© Почепцов Георгий Георгиевич

Почти невидимый мир природы – 10
Продолжение серии зарисовок автора с наблюдениями из мира природы, предыдущие опубликованы в №№395-403 Relga.r...
Чичибабин (Полушин) Борис Алексеевич
Статья о знаменитом советском писателе, трудной его судьбе и особенностяхтворчества.
Интернет-издание года
© 2004 relga.ru. Все права защищены. Разработка и поддержка сайта: медиа-агентство design maximum