Главная
Главная
О журнале
О журнале
Архив
Архив
Авторы
Авторы
Контакты
Контакты
Поиск
Поиск
Обращение к читателям
Обращение главного редактора к читателям журнала Relga.
№05
(407)
21.07.2023
Творчество
История одного подвала в пяти частях. Рассказ
(№8 [376] 22.09.2020)
Автор: Алла Приен
Алла Приен

Часть 1

Время бежит быстро. Слишком. 

Уже с ярмарки...

Я стала замечать то, на что раньше никогда бы не обратила внимание.

Всегда любимый  Окуджава: "И утонченные, как соловьи, гордые, как гренадеры, что же надежные руки свои прячут твои кавалеры".

Да, именно это я заметила. Ну и не кавалеры прячут...  Впрочем, надежных рук я никогда не ощущала, это так, к слову пришлось. Надежными руками, ногами, глазами, ушами и прочими частями тела, всегда для всех друзей и подруг была я. Приезжать ко мне, поболтать, поесть, чего-то там обсудить или пожаловаться, попеть, порепетировать – это всегда пожалуйста. При том, что у всех дома свои "штаны" и  "курицы" сидят, прошу прощения, мужья и жены. И всем было хорошо и удобно. К штанам можно иногда обратиться гвоздь прибить, полочку перевесить, стол отодвинуть, ах, я не могу, руки слабые, я слабая, ах, какие цветочки, бабочки, голова кружится, ты же мужчина, ты классный, сильный, все умеешь, короче, придумать можно, что угодно. Штаны ведутся, разводят в сторону хилые плечи, подтягивают живот и несутся прибивать, переставлять, косить, жать, полоть для своих кисок, рыбок, мышек и прочей живности. Ну, а у кого дома нет таких умельцев, те остаются классными, мудрыми, ироничными, в общем, женщинами, у которых все не прибито, не доверчено, не починено, не допилено. И я – одна из них. Но это никому неинтересно. Эмансипация, феминизация прошли мимо меня. Я люблю, когда мне подают пальто, дарят цветы, пропускают вперед... 

А у штанов нет времени и сил на своих и чужих...

От "мужей на час" толку никакого, потому что выполняют они просьбы быстро, но хреновато, для них главное заработать десятку своей курице, птичке, мухе...

И вот в голову вполне состоявшейся, уверенной в себе, почти полусчастливой мне, приходит идея: а не убрать ли в подвале? Про подвал знали многие, но туда, как в пещеру Алладина, попадали лишь некоторые ...

Подвал был позабыт-позаброшен на долгие годы. Он был огромен, запущен, темен, этим и страшен. Прошло больше 20 лет со дня переезда в новую, теперь старую квартиру. Она мыслилась на долгие годы, с вечерами у камина зимой и сырой осенью. С цветами на балконе, с большой библиотекой. Но все давно разлетелись – разъехались. Единственным местом, которое не причиняло боли, оказался подвал. Он жил своей отдельной жизнью, дойти до него было проблемой. Туда и сносили все, что вызывало ненужные воспоминания, напоминания, мысли, мечты, слезы и надежды...

Дневники, тетради, книги, чемоданы, сумки, старые аквариумы, утюги, зеркала, столики и стулья, лестницы и горшки для цветов, шляпы, картины, следы прошлой жизни и наспех брошенные в углу игрушки, куклы, журналы, следы жизни нынешней...

Помочь вызвалась помощница по дому. У нее были свои интересы, чужая жизнь всегда интереснее, у меня – свои.

Часть 2 

Она была женщиной бойкой, без сантиментов, и мои сопли по поводу того, что ах, в этой рубашечке сын пошел в первый класс, а эту книгу мы читали вечерами, и я пыталась объяснять "Кондуит и Швамбранию" плохо понимающему по-русски ребенку, ее не трогали. Было дело, его нужно выполнить! Убираем так убираем, время-деньги. Вздохи над моими старыми, привезенными еще из дому, словарями и учебниками, делали меня в ее глазах, мягко говоря, странной. Ну кто может оценить учебники Сканави, кроме уже престарелой отличницы?

Кто может прорыдать над английским словарем 1917 года издания Петроградского штаба, вспоминая, как замечательный, влюбленный в меня друг, за один день нашел его в букинисте и привез из Москвы? Ну как же я могла делать переводы без этого словаря? И он немедленно возник на пороге нашей квартиры со словарем в руках.

В отдельном мешочке нашлись колбочки от орхидей, которые в те далекие времена пересылал из Москвы еще один друг, каждый вечер, ночным поездом. Отдельно он отправлял ампулы для моей серьезно заболевшей сестрички, колоть антибиотики нужно было срочно, а у нас их не найти... Тогда у кавалеров с руками было все в порядке.

А вот стоят 6 ящиков из-под масла с дедушкиными книгами по дермато-венерологии. Дома они находились в книжных шкафах, стоящих по всей квартире, начиная с коридора. Дед расставил книги так, что открывая дверцы, на меня тут же падала книжка с веселым заголовком "Гонорея у мальчиков", а потом еще, по мере взросления, на голову с верхних полок падали не менее увлекательные книги... Общаться со штанами уже не хотелось... У деда были свои методы воспитания! Он был известным в городе врачом, главврачом вендиспансера, и знал, о чем идет речь.

В свое время, когда я поступила в институт, дед отучил меня давать свои ручки, ластики, линейки и прочие вещи представителям другого далекого континента, учившимся с нами, в связи со множеством диагнозов, бывшим по его мнению, у каждого из них в анамнезе. Он очень боялся, чтобы его рыбонька ничем таким не заболела...

Дома у нас был кабинет, где дед принимал важных чинов анонимно, а после их визита домработница Маша с сожалением выбрасывала в мусорное ведро очередную чашку из очередного сервиза после того, как визитер запивал из тонкого фарфора полученную таблетку, ни в коем случае не из простого стакана! Дед был по-своему эстетом и считал, что любого больного нужно уважать.

Сейчас его, возможно, назвали бы ставшим таким незаменимым в любой статье словом , а тогда оно не было особо распространенным. И мы читали Тома Сойера, и мыслей ни у кого не было, что мы кого-то обижаем или унижаем... А посему, объяснение мне в любви бывшего солиста нашего музыкального ансамбля из республики Конго со столицей Браззавиль ( он всегда это подчеркивал, именно со столицей Браззавиль) было изначально нежизнеспособным. Произошло это на металлургическом заводе, в мартеновском цеху, где в глаз юной дедушкиной драгоценной внучки попала стружка. Впрочем, после рыданий с обеих сторон ( мне просто было очень больно, дед возил в больницу, а юному солисту обидно), Ж.П.М. (так его звали) утешился. И в самом деле, ведь поводов для счастья ему никто не давал…

Часть 3

Эти 6 ящиков я очень берегу. В них многое, что осталось от моей прежней беззаботной жизни, когда вокруг фонтанировали молодость, красота,  веселье... 

Во время  неожиданной и страшной болезни через более чем 20 лет вполне себе счастливого брака, меня покинули от страха, а вдруг ЭТО случится, заодно и спрятав свои, якобы надежные, руки, заодно продав квартиру, библиотеку, мою чудную собаку Албовасика, и прочее, прочее. Человек слаб. И это утешало. 

Я в это время восстанавливалась после химии в Швейцарии и ни о чем не подозревала. Поехала туда  со своей близкой подругой, музыкантом из Бельгии. Мы с ней  везде молились, слушали джаз, смотрели на цветы и горы, пили кофе, я наслаждалась жизнью. Чувства человека, который смог преодолеть многое, победить болезнь, чудом ускользнув от смерти, в том числе и поверить в себя, передать невозможно.  Но на душе было неспокойно. И вдруг я спонтанно рванула оттуда в Киев, и все поняла вмиг, увидев над аркой нашего бывшего дома светящийся неоновый номер старого домашнего телефона. Потом начались детективные поиски. Кто, как, где и почему разрушил мой дом. 

Увы, я была еще слишком слаба, а те, кого я считала друзьями, кто ел за моим столом, с моих рук, оказались просто подлецами... Вроде бы понятная всем аксиома, что ты в ответе за тех, кого приручил, здесь не работала. 

Спасибо, что в гараже одного из них обнаружились эти пресловутые ящики от масла и проигрыватель с любимыми заезженными пластинками. Потому я не люблю спускаться в подвал... 

Теперь в нашей киевской квартире адвокатская контора, и адвокат Сидоров, купивший ее, сказал, идите, идите отсюда, деточка, я все сделал по закону. Вы ничего не вернете себе, потому что я председатель Киевской коллегии адвокатов! Да у вас все еще будет,и у тебя и у твоего сына, сказал он. Эта история была неприятной, жестокой и неправдоподобной. Но она случилась. Она очень помогла мне определиться с понятием мужчина. В один миг я поняла, как все призрачно. Истины заезженные, но тем не менее... И счастье, и несчастье, и любовь, и верность. Под ногами валялись их осколки. 

Было больно и горько.

Подвал напоминал о многом. 

Моя депрессия от жизни и ее обстоятельств переключилась на Корону, и я решилась на перемены. Все равно лекции проводить было нельзя, семинары нельзя, работа из дома, общение исключено, ничего не работает. 

И вот у меня началась новая жизнь.Из подвала каждую неделю улетали на свалку ненужные вещи, приборы, одежда, чемоданы, сумки, куртки... Все надежные руки сидели по домам, а помогали подруги. 

Одна съездила со мной за полками в магазин, мы их любовненько собирали, двигали, переставляли, загружали, обливались потом, пили холодненькую воду и мечтали о том времени, когда же все разгребем... А потом решили, не найти ли нам соответствующие штаны, которые чего-нибудь и могли бы. Знакомые посоветовали рабочих из Прибалтики. Мол, они надежные, много не просят... Насчет "надежные" я уже не обольщаюсь, это не мое слово, а вот "недорого" вселило надежду.

Алые паруса я уже не ждала, как вдруг на работе объявился наш хаузмайстер и таинственно сообщил, что специально для меня он договорился с некой литовской парой, мужем и женой, и завтра они приедут к тебе в бюро! Знакомиться. А потом сделают ремонт в пресловутом подвале. Ура!

«Нет бы им всем расстараться…», – пел Окуджава. Хотелось бы...

С Литвой у меня всегда были связаны разные  моменты жизни. Там я некогда отдыхала с любимой подругой, мы ходили в лес, на море, в галереи, на выставки, концерты. Литовская диаспора в Германии всегда делала мне подарки ко дню рождения за опеку их заключенных, а литовская бабушка-соседка, отсидевшая в советских лагерях в Сибири, проклинавшая всех со своего лесоповала,  молилась обо мне. Однажды в магазине сунула мне 50 евро, чтоб я помянула ее, когда она умрет.  Об этом я еще напишу.

Наступило завтра, которое еле-еле дождалась. Машина привезла меня на работу рано. Я люблю это время, когда нет посетителей, когда можно полить цветы, спокойно сварить кофе. В бюро тихо. Вдруг двери в кухню открывают черные волосатые руки, просовывается лысая голова и нечленораздельно мычит. Как я орала, это не передать. Просто очень испугалась. Кто это слышал, тот уже никогда не будет смеяться, даже в цирке. Это точно. Я ждала литовскую пару... Вот что значат стереотипы... Второй литовец оказался боксером с соответствующей внешностью и повадками. Боюсь подумать, что он был женой...

Первое. что он спросил у меня, все ли евреи хорошо знают русский язык. И почему... Он оказался религиозным и  начал рассказывать, что пророк Мухаммед сначала был евреем, а потом стал мусульманином и все также в том же духе. Я объяснила, что это не мои темы. Он временно замолчал, а потом вдруг предложил купить у него ... шахматы, ни много ни мало всего за 50 тыс. долларов... Креативненько так... Я от болтовни очень устала. Захотелось тишины.

После сумасшедшего рабочего дня я и литовская пара отправились ко мне, знакомиться с объектом работ.  Конечно, это был риск. Один печальный опыт общения на предмет ремонта на кухне уже был. Я пыталась уговорить себя, что это не те грабли. Да, грабли оказались не те. Но все было очень похоже. "Не гонялся бы ты поп за дешевизной", учит-учит народная мудрость, и всё никак не научит.

Часть 4 

Всему на свете, даже ремонту, приходит конец. В моем случае он пока не виден, но думаю, еще неделя-две, и все. Главное, поглубже вдохнуть и задержать дыхание.

Слева на стене, в центре подвала, после ремонта снова облупилась краска, образовался мой местный, черный квадрат. Он оказался больше, чем у Малевича, шире и блестел по углам. И пусть Малевич завидует! Мастера Нико, делавшего ремонт, я разыскала. Правда, он оказался Тимуром, а Нико представлялся, потому что это другое имя, якобы, легче произносится...

Наверное, скоро я начну водить в подвал экскурсии, чтобы демонстрировать свои картины, то есть облупившуюся краску на стене в виде пятен. Оказалось, их там образовалось много... Скоро наберется на картинную галерею. 

Недели пролетают, а Нико все нет.. А ведь обещал все перекрасить. Теперь я понимаю, что чувствуют брошенные невесты!  

Зато появился другой добрый человек. Он сделал стеллаж, замечательный, удобный, не знаю, насколько прочный, пока сумки и ящики жмутся, по-прежнему, к стенкам, зато он, красавец, стоит в центре, раскинувшись от стенки к стенке, и сразу становится ясно, кто в подвале главный. И ничего, что пока распиливали доски, от пилы много раз выбивало пробки, бегали всполошившиеся соседи, перемирие с ними проходило в напряженных условиях, но главное - результат, красивый и гордый, готовый принять на свои полки на хранение еще не одну историю. 

Одна из них – это Темочкины рисунки, любовно упакованные в два огромных чемодана.

Мой сын ходил в уникальный по сволочизму сотрудников детский сад. Он находился в пригороде Киева, слыл украинско-английским, если так можно сказать. Детей там всегда обзывали, и отношение к ним было, мягко говоря, странным. Больше всего там всех беспокоил национальный вопрос, и кто из родителей что может достать для сотрудников. Время было злое, голодное, нищее, с массой бытовых проблем и тотальным дефицитом. От мужа требовали "кроссовочки мени та дитям" и спортивные костюмы, а с меня, кроме карандашей и ручек, взять было нечего. Особенно не понравилось директрисе, что я почему-то не работаю на цементном заводе... Не оправдала... Извините. 

Поэтому к Темке, сыну "неудачных родителей", все время приставали и говорили, "глядить,русскай какай! Фамилия украинская, а говорыть по-украински як Вицын! Мы з него регочымо!". Лично мне хотелось передушить этих Песталоцци после таких слов. Но, увы, других "воспитателей" не было. Как не было и другого садика.

А потом не было возможности устроить его в хорошую школу. В одной, английской, мне сообщили, что бьют детей розгами по пальцам, в другой завуч мне доверительно сообщила," шо сжигала бы у ями во двори всих, кто говорыть по-русськи"... Я была в истерике. Не хотела, чтобы моего сына били, сжигали, называли "свыня"... И увезла его в гимназию к маме в другой город. Там он ожил, успокоился, его называли солнышко, там были добрейшие учителя. Они привили ему любовь к учебе, которая продолжается у него и по сегодняшний день. Его университеты были в Германии, Америке, Швеции, Лондоне. Да здравствует гимназия "Алеф" в Запорожье! 

Темка на занятиях по рисованию все раскрашивал в черный, бурый, серый цвет. Мне это активно не нравилось. Детский психолог определил, что это из-за атмосферы в детском саду, который он люто ненавидел. Сам он был, как ангел, тихий, добрейший, рыжий в конопушках, с локонами до плеч, на тоненьких ножках и с оленьими глазками. Потом эти бандитки- воспитательницы в выпускной характеристике написали, что у него дальтонизм! Позже Темка победил в межсадовской олимпиаде по английскому языку. Через какое-то время я пошла узнавать, как Темка написал. Это было необходимо для поступления в спецшколу.

В кабинете гороно методист мне сказала: "идить, идить отсюда, дамочка. Там якийсь Оноприенко був кращим, це явно не Вы", намекая на мое происхождение. "Ни, це явно мий сын! Вы помыляетесь (ошибаетесь)"... У нее полезли глаза на лоб.

Застеленную Темкой после сна кроватку они переворачивали, чтобы он застилал ее снова и снова, нехай трэнируеться, говорили они. "У армии буде легше"... Я не хотела "у армии"! 

Его красивую кубинскую курточку перед нашим отъездом в Германию одна воспитательница украла для своей дочки. А ему благородно подсунула ее куртку красно-фиолетового цвета. В ней он и уехал. Здесь пришлось объяснять в Красном Кресте почему ребенок так выглядел. У нас уже не было времени выяснять отношения в саду. Наши мирные переговоры на тему "как вам не стыдно" и "верните, а то хуже будет" – не давали ничего. Хуже уже ничего быть не могло. Поэтому и еще по ряду причин мы уехали. 

Я уже где-то писала, что ему не давали есть дефицитный красный перец, "ниче, там поисть", отвечали мне на жалобы Темки. Он не ест его до сих пор...

В чемодане уже сейчас дома мы нашли грамоту выпускника, оказывается, сад назывался "Червони витрыла" ("Алые паруса")... Ничего себе! Я хотела отдать ее сыну с собой в Берлин, но он молча посмотрел на меня, и я снова спрятала ее подальше...

Часть 5  

 Давно я не была в своем знаменитом, почти уже полностью обновленном, подвале.

Все, как-то более-менее в порядке, куплены стеллажи, расставлены вещи. Чемоданы стоят под стенкой. Они еще долго не будут востребованы. Не время для путешествий. Сейчас боюсь летать, ездить. Стараюсь уберечься от Ковида. 

Но с удовольствием вспоминаю всякие забавные "чемоданные" приключения. 

Вот стоит чемодан "Делси". Это дорогая марка. Он достался в подарок от управляющей филиалом Дойче банка Сибиллы Ч. 

Одним из первых мест, куда ты должен попасть после приезда в страну, является банк. Туда я и отправилась. Эмигрантов в то далекое время здесь было мало. Поэтому мы все вызывали неподдельный интерес у аборигенов. Попадали во все учреждения, к врачам, в парикмахерские в специально отведенное время, так называемый "термин". Его назначали заранее. Я старалась всегда соблюдать установленные правила, поэтому и пришла во-время. Конечно, моя точность ее удивила. Потом я заговорила на хорошем английском, спасибо всем моим преподавателям! Управляющая банком не ожидала от меня такой прыти. Она таращила свои глазки и задавала неимоверное количество вопросов. Потом призналась, что так проверяла мою "интеллигентность". Любила она интеллигентов... Документы приняла, потом приняла небольшой подарок из Киева, и все решилось в считанные дни.   

В прежние годы осторожные немцы знакомились с  русскими, их манерами, их поступками, их поведением медленно и дотошно.

Если кто-то когда-то скажет, что немцы ничего не берут за свои услуги, не верьте им! Берут, хорошо и много. Единственное, что не берут, так это цветы перед началом учебного года. Это взятка. Деньги тоже не берут. Достаточно зарплаты. А цветы в горшках за прописку - нет!!! Берут!! Это подарок. Они пытались понять нас, мы пытались понять их. 

Мои вкусы и пристрастия, конечно же, формировались под влиянием немецких знакомых. Одним из правил, которых я придерживалась и привезла с собой, было "встречают по одежке"... Чемодан был тот самой одежкой. Это был своеобразный показатель того, кто ты. 

С Сибиллой мы неожиданно подружились, если можно говорить о дружбе управляющей банком и никому неизвестной безработной редакторшей из Киева. Но тем не менее. Она научила меня многому.  

Спасибо ей и ее чудаковатому мужу. Он везде ходил в военной одежде зеленого цвета и изображал из себя скалолаза. То есть залазил на все, что видел. Даже за обедом, ужином, умудрялся несколько раз встать на стул, слезть, опять сесть и так далее. Мудрая Сибилла не обращала на него никакого внимания. Привыкла, наверное. Для нас она в этот момент делала перемену блюд. Она очень любила меня,  маленького Темку и баловала, как могла.

Сколько же дивных вещей она нам подарила! Старые термосы, искуственные цветочки, вазочки, серебряные гуси, шкафчики, досочки, книжечки... Все это до недавнего времени пылилось в подвале. 

В числе подарков был и чемодан, о котором, собственно, и сказ.  

Серый блестящий, на замках и замочках... Забитого под завязку тряпками, кроссовками и игрушками, его распотрошили грузчики в Неаполе, в аэропорту. Сломали замки,  свинтили ручки и вытащили то, что им понравилось. Нас уже ждал автобус с туристами, но я терпеливо собирала свидетелей, которые видели остатки былой роскоши, заставила оформить все акты. Когда-то Сибилла рассказывала мне о подобных случаях. И вот, пригодилось... В Италии мы чемодан так и не купили, и муж таскал этот поломанный ужас впереди себя на руках, высоко вверх, в отель и обратно, любовно перевязанный веревочками. 

После возвращения в Гамбург опять собирали акты и справочки, чинили чемодан, перезванивались со страховкой.. Сибилла вздыхала и говорила, что нечто подобное она и ожидала от Италии... По ее представлению, они не были там интеллигентами, так как она не могла задать им свои вопросы на проверку... А иных она не признавала за "своих".  

А потом, а потом нам вручили 250 марок за ущерб. Конечно, это было радостно. 

Зачем я его храню? Да не знаю. Скорее, как память о том времени, когда все вокруг было новым и интересным, приносило радость. Тогда мы много смеялись. 

Вскоре Сибилла вышла на пенсию, нас пригласили отпраздновать ее юбилей. Потом она уехала с мужем-скалолазом на юг, где он мог спокойно ходить в горы, а она собирать камушки.  

Когда я тяжело болела, она приносила мне под капельницы эти камушки, чтобы я их гладила, дарила подсолнухи и молитвы пасторов ее кирхи. Может, это тоже помогло мне в свое время? Как знать?   

Чемодан назад она забрать не захотела, а вскоре и сама перестала отвечать на телефонные звонки…

____________________

© Приен Алла Владимировна

Белая ворона. Сонеты и октавы
Подборка из девяти сонетов. сочиненных автором с декабря 2022 по январь 2023 г.
Чичибабин (Полушин) Борис Алексеевич
Статья о знаменитом советском писателе, трудной его судьбе и особенностяхтворчества.
Интернет-издание года
© 2004 relga.ru. Все права защищены. Разработка и поддержка сайта: медиа-агентство design maximum