Странно получается: на возрастающую агрессивность российских (и не только) женщин СМИ практически не обращают внимания. А тем более – на агрессию женской части собственных редакционных коллективов, проявляющуюся в текстах женщин-авторов. Возможно, свою роль сыграла привычка, а может быть, текст, буквально источающий сарказм или нашпигованный оскорблениями, ныне считается проявлением высшего журналистского пилотажа уже лишь потому, что агрессивен (правда, встаёт почти риторический вопрос: кем считается?). Если следовать выводам некоторых психологов, можно поэтапно вывести причину высокой агрессивности женского публицистического текста. Женщина, идущая в журналистику, вторгается в традиционно мужскую сферу деятельности. Чтобы не быть «растоптанной» коллегами противоположного пола, ей приходится быть столь же агрессивной, как и они. А поскольку женщины более склонны к вербальному, чем к физическому проявлению агрессии, часть «агрессивного заряда» выливается в их тексты.

Так или иначе, агрессивность женского публицистического текста противоречит сразу трём традиционным подходам к гендерным различиям в уровне проявления агрессии. Гормональный объясняет их связью агрессивности человека с уровнем тестостерона в организме, эволюционный обуславливает их инстинктивным стремлением мужчин повысить свой статус в глазах наиболее привлекательных (а значит, обладающих высокими репродуктивными возможностями) женщин, социально-ролевой связывает их со сложившимися в обществе моделями поведения мужчины (добытчик и защитник) и женщины (воспитательница детей и хранительница семейного очага).

«Гладко было на бумаге», но когда дело у психологов доходило до экспериментов, различные исследования давали прямо противоположные результаты. Л. Тигер проанализировал 94 таких исследования. Результат таков: в 52 из них выявлено преобладание агрессивности у мужчин, в 5 – у женщин, а в 37 – различий вообще не нашли. Более того, исследование Лайтдейла и Прентиса, американских социальных психологов, показало, что уровень женской агрессии выше уровня мужской в условиях анонимности. Однако анонимность на газетной полосе – дело спорное. В чём же всё-таки дело?

Попытку объяснения причины большей агрессивности современных женщин делает известный психиатр Диля Еникеева в интервью газете «Мегаполис-новости» от 20 ноября 2002 года. По её мнению, на более высокий уровень агрессии влияет несколько факторов:

- более высокая эмоциональность, внушаемость женщины («Почему-то женщины легко заряжаются чужой отрицательной энергией». Здесь и ниже в скобках даются цитаты из интервью.);

- более высокая склонность девочек перенимать родительскую модель поведения («Если папа мучает маму, а та не остается в долгу, то доченька перенесет ее поведение в обыденную жизнь»);

- пропаганда унисекс-поведения («Вообще агрессия – неженственный стереотип поведения личности. По своей сути она должна быть более гибкой и мягкой»);

- обилие стрессовых факторов, особенно больно бьющих по женской психике («Люди, травмированные стрессовой ситуацией, озлобляются и не знают, на что направить свою агрессию… С женщинами происходит то же самое. Почему они сейчас стремятся в армию? Чтобы реализовать себя на мужском уровне. Они уже не могут вести себя как женщины»).

Убедительно, не правда ли? Однако мне ни разу не попалось на глаза научное исследование женской агрессии, в котором фигурировали бы эти доводы. На основании чего она выделяет эти причины – умозрительных рассуждений, личного опыта или исследований социальных психологов, – Диля Дэрдовна, к сожалению, не уточняет.

Что касается особенностей женской агрессии, то Роберт Бэрон и Дебора Ричардсон в своей книге «Агрессия» подмечают, что женщины используют агрессию не для достижения каких-либо целей, а для выражения гнева и снятия стресса. В монографии И. Грошева «Психология половых различий» отмечены ещё две особенности:

- женщины действуют не менее агрессивно, чем мужчины, если считают свои действия справедливыми или свободными от ответственности;

- женщины предпочитают физической агрессии вербальную (это уже было отмечено выше).

Всё это как нельзя лучше описывает ситуацию, в которой оказывается средняя (или лучше сказать – «усреднённая») женщина-журналист. Если она пишет о проблеме, которая её глубоко волнует, то накопившиеся отрицательные эмоции она облекает в словесную форму. А так как с первых занятий на факультетах журналистики студенткам внушают, что одна из основных задач журналиста – постановка общественно значимых проблем и их решение, то как не почувствовать свои действия правыми! Однако стоит заметить, что для кого-то из «гииперагрессивных» журналисток более важным окажется влияние одного из этих факторов, для кого-то – склад личности, для кого-то – «формат» издания – стандарт стиля, которому должен соответствовать автор. Конкретные причины иногда выяснить невозможно.

Перейдём к самому интересному: методам вербальной агрессии. Насколько будет справедлива их классификация, разработанная ранее на основе работ Д. Жмурова и Л. Столяренко (см. публикацию "Агрессивность текста в современных молодёжных журналах ")? Есть ли «чисто женские» методы агрессии? Специалисты выделяют некоторые из них, присущие женщинам в гораздо большей степени, чем мужчинам (и не отражённые в предыдущем варианте классификации). Бэрон и Ричардсон отмечают такие методы как сплетня и оговаривание, а также бойкотирование, исключение из своего круга. Но Кэмпбелл, Сапохник и Мунсер, американские социальные психологи, замечают, что включить сплетни в число подвидов агрессии – значит, слишком широко толковать сам термин. Следовательно, добавить этот пункт нельзя. Но примеры исключения из своего круга как вида несколько раз попались в исследуемых публикациях. Они встречались как в виде вербального отгораживания себя от части аудитории, так и в «чистом» виде – как исключение части аудитории из своего круга. Теоретически такое возможно, если фигура автора выступает в тексте на передний план. И действительно, такие случаи были обнаружены в журнале «Cosmopolitan», где многие журналистские тексты традиционно строятся вокруг фигуры автора. Но ни в «Новой газете», ни в «Литературной газете», ни в «Комсомольской правде» таких примеров в выпусках за февраль 2005 года не было выявлено.

Ещё одно добавление можно сделать на основе анализа эмпирической базы. Удивительно, что Дмитрий Жмуров не включил в свою классификацию такой часто употребляемый приём как эстетизация агрессии. Вполне возможно, что исследователь посчитал её подвидом либо адаптации к агрессии, либо героизации агрессии. Но «мрачное» или восторженное любование чужой агрессией может происходить без героизации агрессора, а также может описываться как из ряда вон выходящее явление.

И последнее: стоит развести упрёк и обвинение как методы проявления вербальной агрессии, а также разделить фрустрационные методы выработки агрессии на абсолютную фрустрацию, относительную депривацию и выстраивание эталонов. Различие между абсолютной фрустрацией и относительной депривацией таково: первая возникает в случае разрыва между желаемым и достигнутым, вторая – в случае достижения ранее желаемого и восприятии достижения как недостаточного. Выстраивание эталонов следует вынести как отдельный метод, поскольку если в двух предыдущих случаях именно журналистский текст вызывал фрустрацию, то в этом – текст задаёт эталон, а осознание читателем собственного несоответствия «образцу» вызывает фрустрацию.

Значит, наша классификация, претерпев незначительные изменения, приобретёт следующий вид (вместе с иллюстрациями из эмпирической базы):

1. Проявление агрессии по отношению к читателю (прямые методы возбуждения агрессии – не путать с прямой агрессией!).

1.1.     Отрицательные отзывы.
Очевидно, что спецназ, который 17 часов берет дом танком, не может называться спецназом. А страна с таким спецназом и с такой армией не может претендовать в геополитическом раскладе на статус больший, чем у Верхней Вольты. (Ю. Латынина. «Это – провал». «Новая газета», № 11)

1.2. Выражение отрицательных эмоций.
К этим слётам лучше бы подходить с большой осторожностью, а то под видом творческих семинаров опять станут продвигать какую-нибудь секту. (Е. Грицаюк. «Наступление "Дебюта"». «Литературная газета», № 4)

1.3. Высказывание мыслей и чувств агрессивного содержания.
Ты выглядел, как человек, которого долго били бейсбольной битой. (Д. Асламова. «Письмо к мужу». «Комсомольская правда», № 25/6)

1.4. Оскорбления (в т. ч. весь спектр инвективной лексики).
Волошины и касьяновы ненадежны: эти умные гады пригодятся любому режиму. Черкесовы и миллеры надежны, поскольку при другом режиме их возьмут только уборщиками в супермаркет. (Ю. Латынина. «Это – провал». «Новая газета», № 11)

1.5. Угрозы и принуждение.
При Сталине не было демократии, но если бы при Сталине случился Беслан, то при нем поставили бы к стенке всех его «героев» — от Патрушева до Дзасохова. (Ю. Латынина. «Это – провал». «Новая газета», № 11)

1.6. Упрёки.
Всё-таки это [номинация на «Фабрике звёзд»] жестокая выдумка, и, по-моему, тем, кто голосует, иногда даже тяжелее, чем самим номинантам. (Л. Гулакян. «Лина Арифулина, директор "Фабрики"». «Cosmopolitan», № 2)

1.7. Обвинения.
Женину маму неоднократно обманывали: ей не отдали из лаборатории результаты экспертизы, за которую она сама и заплатила, – военные прокуроры её опередили, и теперь она вымаливает результаты у них. (А. Политковская. «История нестандартного солдата Фомовского». «Новая газета», № 7)

1.8. Ирония, издёвки.
Министр Зурабов это, без сомнения, знает лучше прокуроров. Чтобы надолго не отрываться от важных дел в столице, он всего за сутки проинспектировал Ставропольский и Краснодарский края, а также Астраханскую область, развив ну просто космическую скорость. (А. Лебедева. «Зурабов к бабке не ходил». «Новая газета», № 13)

1.9. Исключение из своего круга.
Мой мир – клуб «О. Г. И.» с дурацкими литературными вечерами, «Кофе-Хаус», где можно посидеть с подругами после покупки в Guess, «Якитория», куда меня приглашают поклонники – веб-дизайнеры и журналисты. Здесь я чувствую себя богатой, успешной и обаятельной, потому что это моё. (А. Холина. «Кто хочет спасть с миллионером?». «Cosmopolitan», № 2)

2. Косвенные методы возбуждения агрессии в читателе (не путать с косвенной агрессией!).

2.1. Физиологические методы (эротика и порнография).
Я лежала с приступом лихорадки, подхваченной в пустыне, и ты не мог отказаться от удовольствия взять мой раскалённое от высокой температуры тело. (Д. Асламова. «Письмо к мужу». «Комсомольская правда», № 25/6)

2.2. Фрустрационные методы.
2.2.1. Абсолютная фрустрация.
Интересно, например, что отмена выборов губернаторов и депутатов-одномандатников — это прямой удар по финансовым интересам народа. Выборы всегда сопровождались приездом кандидата в глухую деревню. Ремонтом водопровода. Подключением газа. Это был, разумеется, подкуп избирателей. Но так или иначе избиратель получал свой газ и свой водопровод. Теперь деньги, которые шли на газ, пойдут на покупку должности губернатора. То есть вместо народа достанутся Кремлю. (Ю. Латынина. «Это – провал». «Новая газета», № 11)

2.2.2. Относительная депривация. Такие случаи в эмпирической базе не встречались.
2.2.3. Выстраивание эталонов.
Но одно теперь я знала точно: очень правильно субботним утром с полным правом говорить о шмотках – и даже пожалела, что всю жизнь уделяла одежде минимум внимания. (А. Смулянская. «Вера, одежда, любовь». «Cosmopolitan», № 2)

2.3. Методы социального научения.
2.3.1. Адаптация к агрессии.
Всё это в кадре. За его рамками: растерянная, ждущая приказа армия, растерзанная страна, сожжённый напалмом Токио с заживо сгорающими жителям. (Л. Малюкова. «Солнце, устыдившееся своих пятен». «Новая газета», № 13)

2.3.2. Эстетизация агрессии.
В сознании Хирохито город на миг превратился в кошмар безвоздушного фантастического адского пространства с летающими рыбами, взрывающимися бомбами… (Л. Малюкова. «Солнце, устыдившееся своих пятен». «Новая газета», № 13)

2.3.3. Оправдание агрессии.
А библиотекарь Рита Сидакова недавно на кладбище (это детское кладбище в Беслане называют «визитной карточкой президента Дзасохова) встретила московскую экскурсию, которую вёл вдоль могил одни изолгавшийся чиновник и вдохновенно рассказывал, какие красивые и умные дети могли бы быть у этих погибших детей. Она не выдержала, схватила с могилы своей дочери веник и стала бить им чиновника. (Л. Графова. «В Москву без слёз». «Новая газета», №13)

2.3.4. Героизация агрессии.
Ты приходил ко мне, словно демон, привязывал меня к кровати, закрывал мои глаза шёлковым платком, а мой рот – рукой, чтобы соседи не слышали моих криков. (Д. Асламова. «Письмо к мужу». «Комсомольская правда», № 25/6)

2.3.5. Санкция агрессии.
Я хочу лишь того, чего хочешь ты. Я мечтаю быть сломанной, грубо укрощённой. (Д. Асламова. «Письмо к мужу». «Комсомольская правда», № 25/6)

2.3.6. Пропаганда агрессии. Такие случаи в эмпирической базе не встречались.

2.3.7. Присваивание агрессивной линии поведения.
Я бесстыдно разжигаю ваше любопытство, которое не утолю. Потому что пересказывать такой мультфильм – занятие идиотское, а увидите вы его вряд ли. (А. Боссарт. «Избушки на Горбушке». «Новая газета», № 13)

2.3.8. Провокация агрессии.
Плюньте в глаза тому, кто скажет вам, что СМИ не могут искажать реальность в угоду правителям. (Ю. Латынина. «Это – провал». «Новая газета», № 11)


Какие же выводы можно сделать, проанализировав эмпирическую базу? Выявить «самое агрессивное» издание не представляется возможным по двум причинам. Во-первых, мы рассматривали только женские тексты. Во-вторых, количество женщин в штате всех этих газет разное.

Самая популярная форма проявления агрессии среди женщин-авторов – ирония (издёвка). Всего один автор обошёлся без её использования. Напротив, автор может использовать только этот метод. Число случаев использования иронии может доходить до 60, как у Юлии Латыниной, обозревателя «Новой газеты». Ни разу не встречаются пропаганда агрессии (что вполне понятно: за это журналист может понести ответственность) и относительная депривация (вероятно, потому что её использование особенно эффективно в рекламных целях, а рекламные тексты – это отдельная песня).

Наибольшее количество агрессивных единиц (слово, словосочетание, фраза или нескольких неразрывно связанных по смыслу предложений, потенциально могущих вызвать агрессию у читателя) в тексте – 134 – также у Юлии Латыниной. Правда, текст её был весьма объёмным – 817 строк. На одну строку пришлось 0,16 агрессивные единицы, и это не рекорд. Бьют его вполовину меньший материал Марии Федоренко (400 строк, «Cosmopolitan») и маленькая заметка Людмилы Мазуровой (45 строк, «Литературная газета») – причём с одинаковым результатом: на одну строчку и там, и там приходится 0,2 агрессивные единицы.

По разнообразию применяемых приёмов лидируют сразу двое: опять-таки Юлия Латынина (10 методов) и Дарья Асламова (11 методов). Четыре из них совпадают: отрицательный отзыв, выражение отрицательных эмоций, высказывание мыслей агрессивного содержания и (естественно) ирония. Остальные методы у каждой свои. У Латыниной – оскорбление, угроза, упрёк, обвинение, абсолютная фрустрация и провокация агрессии. У Асламовой – эротика, адаптация к агрессии, её эстетизация, оправдание, героизация, санкция и присваивание агрессивной линии поведения. Эти методы вполне соответствуют как типу издания («Новая» – качественная общественно-политическая газета, «Комсомольская правда» – массовая), так и «специализации» журналисток: Латынина – обозреватель, аналитик и обличитель, Асламова – автор беллетристико-эротической автобиографии. Так же и с остальными авторами. Их «агрессивная палитра» подобрана в полном соответствии с типом издания, задачами, имиджем и стилем журналиста. Скажем, использовать такой метод как исключение из своего круга позволяют себе только журналистки «Cosmopolitan» – «гламурного» журнала для обеспеченных молодых женщин, в среде которых процветает крайний индивидуализм и редко удовлетворяется естественное для человека (и для женщины в особенности) желание объединения. Исключая из своей группы какого-либо абстрактного человека, журналистка, таким образом, приобретает доверие и сочувствие значительной части аудитории: объединяться против кого-то легче всего. Читательница также может ассоциировать себя с журналисткой, благодаря чему последняя также приобретает доверие первой.

Если говорить об изданиях в целом, то замечено также, что охотнее всего приём выстраивания эталонов применяет опять же «Cosmopolitan». Журналистки «Новой газеты» не боятся активно использовать прямое обвинение, упрёк, угрозу и виртуозно владеют иронией и издёвкой. «Литературная газета» активно пользуется самым простым способом – отрицательным отзывом, но во множестве вариаций. «Комсомольская правда» (если не брать в расчёт Дарью Асламову, резко выделяющуюся из женской части коллектива газеты), не отдаёт предпочтения каким-то «экзотическим» видам агрессии, предпочитая общеупотребительную четвёрку: отрицательный отзыв, выражение отрицательных эмоций, высказывание мыслей агрессивного содержания и ирония.

Настораживает то, что журналистки активно используют методы социального научения, даже такие противоречащие стереотипу женского поведения, как оправдание, героизация, санкция агрессии, присваивание агрессивной линии поведения. Скорее всего, своё дело сделало общее повышение агрессивности российских (и не только) женщин.

Каков же итог? Безусловно, остроумный и ироничный текст читать намного интереснее, чем пресный и официальный, немного агрессии в тексте – как перец в супе. Но когда «агрессивная плотность» текста зашкаливает, читать его становится тяжело и неприятно. Особенно удивительно видеть под такими текстами женские имена и фамилии. Как будет развиваться ситуация – покажет время, но сейчас можно предположить, что в ближайшее время из-за «привыкания» читателя к агрессии в тексте, из-за того, что печатные (и не только) СМИ принимают все усилия для его адаптации к агрессии, «агрессивная плотность» женских журналистских текстов будет только расти.
_________________________
© Браславец Лада Александровна